Текст книги "Долгая история (СИ)"
Автор книги: Becky Kill
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 47 страниц)
– А вы как оттуда выбрались?
– Мы вместе с Ведуньями проштурмировали чёрный ход.
– Юра чуть не взял у солистки автограф в процессе!
– Ага, кровью на лбу – слушай её больше!
– По-нашему Ведуньи ни бу ни му, конечно, но в условиях экстремального звездеца мы с ними вполне обошлись языком жестов и душевным единением. Они погрузились в свой летающий вагончик и укатили на последней передаче до черты, откуда действует полётная магия. Думаю, концертов на Лысой Горе они давать уже не будут.
– А что с Гломовыми? Вы их видели?
– Да, я видела, как они с основной массой отвоёвывали у вурдалаков одну из лестниц, – резинка с одной из Сашкиных кос где-то слетела, и она расплетала вторую, чтоб связать волосы в хвост. – Они наверняка уже дома.
Все украдкой переглянулись. Виолетта была без году выпускницей Медузии, а Марта, кроме неполных пяти лет обучения в Тибидохсе, имела за плечами годы любительского боксирования и краткий курс восточных единоборств. Ребята понадеялись, что этого обеим Гломовым должно было хватить, чтоб в целости вернуться домой.
Юра извлёк из кармана чудом не разбившийся зудильник и набрал Вику. Едва изображение той появилось на дне блюдца, все наперебой загалдели: «Забирай нас отсюда!», – прерывая все Викины попытки включиться в происходящее.
– Хорошо, я поняла! – наконец перекричала их Валялкина. – Но до полуночи ещё пять минут, я не могу ничего сделать. Подождите.
Вика отключилась. Юра раздражённо повернулся к Сашке, которая настойчиво дёргала его за рукав.
– Ну что?
– Да так, ничего. Пять минут, да? – мрачно уточнила Сашка, указывая на что-то в темноте.
Между ветками что-то, шевелясь, серебрилось. Софья с Лёшкой одновременно издали стон:
– Савант!
Юра опустил взгляд, изучая круг, в котором они стояли.
– Видимо, зубами мертвеца ты его не выкладывала, – риторически спросил он, повернув голову к старшей сестре.
– Ну, только если у тебя в карманах завалялась пара челюстей, – огрызнулась та, не спуская глаз с приближающегося юноши в плаще.
– Сколько осталось времени?
– У Вики или у нас?
Савант вышел на дорогу и, не спеша, пошёл в их сторону. Снег скрипел у него под ногами.
– Предлагаю снова пробежаться!
– Да? И Вике тоже предлагаешь? – огрызнулся на Лёшку Юра, впрочем, теснясь вместе со всеми назад. Они пересекли защитную черту круга, но было по барабану – тут он их всё равно не спасал.
– Да сколько времени-то?
– Да он уже в полуметре!
– Я спрашиваю, сколько осталось лигулового вре-!..
– В чём дело? – новый голос раздался за их спинам.
– Наконец-то! – выдохнули одновременно Лёшка, Сашка, Юра и Софья, хватая ошарашенную Вику за накинутую на её плечи серую куртку. – Живо сматываемся отсюда! Пожалуйста!
Яркий свет ударил им в глаза. Вообще-то, горела только настольная лампа лопухоидного образца, но для столько времени толкущихся в полутьме ребят она казалась ярче солнца. Лёшка накинул на лампу Викин шарф, который подхватил с кровати. Викина соседка уже спала, свернувшись под одеялом, и недовольно засопела сквозь сон, когда новоприбывшие, не утруждаясь соблюдать тишину, попадали на что придётся.
Валялкина в шоке изучала их, стоя посреди узорчатого персидского ковра.
– Что с вами случилось? – наконец приглушенным шёпотом вопросила она.
– Ну, если вкратце… – навзничь валявшийся поперёк Викиной кровати Юра сдул с лица лохматые волосы. – Концерт был просто огонь!
Комментарий к Вход воспрещён. Дорого Автор имеет сказать пару абзацев слов:
https://vk.com/becky_kill?w=wall-110956884_293
К слову, сегодня празднуется международный день рок-н-ролла. Забавно совпало.
====== Сплетни на завтрак ======
Законы светского общества таковы, что об этих сплетнях знали все, кроме заинтересованных лиц.
(с) Оноре де Бальзак. Брачный контракт
Утро первого учебного дня семестра радовало мало, начиная с погоды за окнами Зала Двух Стихий, заканчивая утренним выпуском новостей, который все Бейбарсовы, Вика и Виолетта (получасом ранее прилетевшая вместе с сёстрами в школу), сдвинувшись плотнее на лавке, смотрели по Юриному зудильнику, прислонённому к одной из супниц. Завтрак только начинался, а скатерть попалась так себе, поэтому народу за их столом было мало, и им не мешали.
– …Пожар в помещении начался по неустановленным причинам. Вероятно, однако, что возгорание спровоцировала паника вследствие нападения на клуб стаи нежити, информацию о коем наша доблестная лысегорская маглиция очень старалось замять нынче утром, предлагая вашей неподкупной ведущей взятку в сумме ста пятидесяти дырок от бубликов, – бодро тараторила со дна блюдца одетая в ядовито-жёлтый жакет и отчаянно, но безрезультатно молодящаяся Грызиана Припятская. – Совершенно смехотворная попытка сокрытия фактов, учитывая, что меньше, чем за косарь… Упс, закройте ушки, мои продрыглики, и мне не придётся проклинать вас! Ну да шучу, сегодня такая сказочно-унылая погода – совсем не подойдёт для праздника вроде ваших похорон! Итак, после подробного изучения места происшествия…
На экране появилось изображение клуба «Руки-Ноги» в бледно-розовом свете утра. Вход на лестницу был перетянут лентой, за ней сновали магфицеры. Снег вокруг был превращён в месиво из десятков следов людей и нежити. В паре мест из белого он сделался зловеще красным, кое-где валялись клоки шерсти.
– …и опроса всё ещё способных говорить свидетелей, следствием было установлено…
К ним подошла Марта и уселась рядом с Виолеттой, бухнув свою сумку прямо на стол. Из фиолетово-лаковой пасти оной высовывалась, не влезая, чёрная боксёрская перчатка.
– Утро сегодня – просто дрянь какое! Хотела порелаксировать перед уроком Зубодерихи, спустилась в подвалы – а там ни одного хмыря, представляете?! – громко возмутилась Марта, беря одну из стопки расписных тарелок и запуская в супницу половник. – Не, ну они, конечно, от меня разбегаются, но я обычно хотя бы вижу, куда – потом за хвосты их оттуда вытягиваю и всё равно луплю, так даже интереснее, я люблю таким заниматься. А то вообще ни единого дохленького рогатого хмыря… Ну что за извращение есть суп на завтрак, – закончила она, подтягивая к себе полную тарелку и кисло смотря на её содержимое.
– На дальнем конце есть ещё пирожки. А тебе что, вчерашней релаксации не хватило, да? – поведя рукой с зажатой в ней горбушкой, осведомилась Софья, указывая на зудильник. Там снова показывали Припятскую, которая как раз заканчивала подсчёт жертв:
– Двадцать два погибли, пятнадцать в тяжёлом состоянии, шестеро трансформировались в упырей, восьмеро с волчьими укусами ожидают новолуния для подтверждения диагноза, ещё сорок два получили мелкие ранения и ожоги. Напоминаем, ориентировочное общее количество нежити в клубе на момент разгара сражения достигало ста особей…
Марта болезненно поморщилась и, протянув руку, опрокинула зудильник бельмастой физиономией Грызианы в стол.
– Мне нужна была релаксация после такой релаксации.
– Угу. На самом деле она комплексует по поводу того, что не смогла бы нокаутировать вчерашнего охранника, если бы мы ей реально дали попробовать. Ибо все каникулы Марточка клала на тренировки и объедалась слоёными тортами, – подколола Виолетта, элегантно обсасывая жирные после пирожков пальцы. – Поэтому теперь у нас в планах усердная отработка техники боксирования. Бедняжкам тибидохским хмырям совсем тяжко придётся! Они, видно, пятыми точками почувствовали и зарылись аж до ядра земли!
– Вздор! – махнув рукой, самоуверенно отрезала Марта. – Я бы уложила его одной левой!
– Да смирись ты уже с реальностью! – невнятно рассмеялся Юра, засунув за щеку кусок пирожка. – Та крыса сожрала бы тебя раньше, чем ты стала бы в стойку.
– А вот крыса была мерзкая, да!
– Какая крыса? – заинтересовалась Вика, нагибаясь над столом, чтоб видеть всех, сидящих вдоль лавки.
– Татуировка. Прямо на черепе, – Юра, соседствующий с Викой, постучал себя указательным пальцем по лбу. – Я всю ночь прямо не спал: думал, каким, психологически, нужно быть человеком, чтоб набить себе на макушке здоровенную крысу, которая будет у тебя по голове ещё и бегать.
Вика хмыкнула, возя ложкой в своём супе. В нём было слишком много гущи, вследствие чего за ложкой оставались бороздки, которые тут же затапливались бульоном.
– Даже не знаю. Вообще не люблю татуировки.
– А я вот хочу себе татуировку, – мечтательно вздохнула Сашка, подпирая кулаком острый подбородок. Со своей тарелкой она уже расправилась и теперь присматривалась к соседнему столу, на котором была расстелена шоколадная скатерть, и размышляла, как бы добыть оттуда кусочек пудинга. Никого знакомого за везучим столом как назло не было.
Старшая Гломова весело хохотнула.
– И не думай. Родители надерут тебе уши, храбрый маленький зайчонок!
Сашка пожала плечами.
– У мамы есть татуировка.
Виолетта едва не подавилась куском только что откушенного пирожка.
– Чего-чего? – Марта резко нагнулась над столом, пытаясь установить визуальный контакт с Сашкой, от которой её отделяли Виолетта и Софья. Её высокий пергидрольно-белый хвост мотнулся по инерции и угодил кончиком в суп. – Реально есть, или ты прикалываешься?
– Нет, правда есть. Вот здесь, – Юра, улыбнувшись, ткнул себя пальцем в бок. – Ну, технически, это не совсем татуировка – просто вечные краски.
– Надо же. Никогда не видела, – удивлённо пробормотала Виолетта, вскинув старательно наведенные карандашом брови.
– А я видела, – не удержавшись, ткнула в неё словесной шпилькой Вика. – Слева, прямо на рёбрах. Цветная такая. Очень красиво, кстати – хоть я и не ценитель.
Софья затряслась от беззвучного смеха, уткнувшись носом в сжимавший ложку левый кулак.
– Ты чего? – исподлобья глянула на неё Марта.
– Да ничего, – Софья сморщила нос. – Я просто это помню. Просто…
Софью снова разобрал смех. Затем она понизила голос.
– В общем, это всё папа. Ему вообще рисовать нравится, но, как я поняла, больше всего ему раньше нравилось рисовать маму. А ещё больше – на маме, – старшая Бейбарсова весело фыркнула. – Причём по большинству втихаря, пока она спала. Да ещё водостойкими красками, так что мама потом по нескольку дней это стереть не могла. Он вообще в восторге, по-моему, был. Правда непонятно, от чего именно: от того, как она с этими «татуировками» выглядела, или от того, как возмущалась. Но папа только смеялся и заявлял, что ей идёт. В общем, мама согласилась на один вечный рисунок, чтоб он успокоился. Но только чтоб «нормальным людям» не заметно было.
– И что там? Ну, в смысле, что он нарисовал? – изнывая от любопытства, спросила Марта.
Бейбарсовы переглянулись и, судя по искрой проскочившим хитрым улыбкам на их лицах, заключили какой-то безмолвный союз.
– Эу, приём! Публика заинтригована. Так что там нарисовано? – нетерпеливо повторила Виолетта, стукнув о лавку каблуком.
– Маме подходит, – широко осклабившись, только и сказал Юра.
– Ну-у! – взвыла Марта.
Бейбарсовы засмеялись. Вика улыбнулась скромной улыбкой человека, посвящённого в тайну, но не уполномоченного раскрывать её, и рассеянно провела рукой по тонкой длинной шее.
В это время в зал, шагая в ногу и гулко стуча каблуками по каменному полу – словно солдаты на плацу – вошли три девицы. Две постарше, в коротких «леопардовых» юбках, с ярко-красными волосами, и одна второкурсница лет двенадцати. В близняшках дублировалось всё, вплоть до большой тёмной родинки на правой щеке каждой особи. Младшая явно подражала старшим, судя по количеству макияжа на ещё детском лице и платиновому цвету модно стриженых волос. На каблуках она, однако, уже выхаживала похлеще лысегорских топ-моделей, а нос задирала так высоко, что странно было, как она вообще видит, куда движется.
Фееричное трио разделилось возле столов: близняшки уселись на места четвёртого курса, кинув кислый взгляд на свою салатную скатерть. «Траву» они не любили – они как истинные вампирюки любили бифштексы с кровью. Младшая с чувством собственного превосходства, одёрнув красную джинсовую юбку, уселась за стол второго курса – тот самый, которому сегодня досталась шоколадная скатерть.
– О! – оживилась Сашка.
– Лолита! Лоли-и-ита! – Марта забарабанила ладонью по столу, привлекая внимание младшей сестры.
Лолита, закатив глаза и вместе с Мартой сделав одолжение всему миру, обернулась.
– Лолит, а кинь нам какой-нибудь кексик, а? А лучше кексиков десять, – Виолетта требовательно вытянула усеянную кольцами руку.
– Да? А чемодан моих вещей вам не кинуть, который вы отказались забрать сегодня из дому, хотя у вас обеих на пылесосах ещё оставалось по свободному креплению, а у меня нет? – ядовито осведомилась Лолита и, демонстративно откусив от здоровенной плитки чёрного шоколада, отвернулась. Марго и Мальвина, которым от мстительной Лолиты тоже ничего не досталось ввиду каких-то других их прегрешений, злорадно захихикали.
Виолетта с досадой цокнула языком.
– Семейка, блин! Неудивительно, что нас Тибидохскими Гарпищами окрестили.
– Ай! – кто-то «укусил» Софью за бок.
Она подпрыгнула на лавке и стремительно обернулась. Все близсидящие пооборачивались вслед за ней, чтоб узреть за Софьиной спиной Мишку Лоткова. В модном, благородного бордового цвета пуловере и со старательно уложенным с помощью геля хаосом русых волос на голове – а-ля минуту назад встал с постели, но на самом деле топтался перед зеркалом три часа – Мишка сиял улыбкой в два брильянта три карата и держал в руках тарелку шоколадного печенья, свистнутую по пути с шоколадного стола.
– Привет. Скучали?
Юра с Мишкой, хлопнув об руки, приветствовали друг друга рукопожатием. Все остальные с градусом радости, повышенным тарелкой в Мишкиных руках, подтвердили, что скучали, и потянулись к печенью. Мишка наклонился над Софьей.
– А вы чего здесь? Между столами заблудились? – окинув троицу магспиранток любопытным взглядом карих и внушавших ассоциации с добрым телёнком глаз, негромко полюбопытствовал он. Тарелка с печеньем – от горы которого уже, впрочем, мало что осталось – приземлилась на свободное место между двумя супницами.
– Смотри! Если Поклёп заметит тебя не за тем столом – влепит наказание, и полетит Кощеевому коню под хвост вся твоя непорочная репутация! – пошутил Мишка, обращаясь уже лично к Софье, и дёрнул за один из низких хвостов, в которые были завязаны её вечно кублящиеся волосы.
– Спорим, что именно её не заметит? Типа, её как раз в тот момент, когда он сюда глянет, закроет спина мимопроходящего Тарараха, или упадёт вилка, и она нагнётся за ней под стол, – пробормотал Сашке Юра.
Та фыркнула и отмахнулась от брата, на плечо которого откинулась спиной. Смысла в споре на очевидные вещи она не видела. Вместо этого Сашка сцарапала с тарелки последнюю печенюшку. Вика, подперев рукой щеку, вздохнула, наблюдая, с какими темпами шоколад исчезает у младшей Бейбарсовой во рту: как любому аллергику, Валялкиной было завидно смотреть на людей, которые имеют привилегию ни в чём не отказывать своим гастрономическим потребностям.
– Поклёп не заметит – видишь, нет его до сих пор. Другим преподам по барабану. А за нашим, кстати, маннокашная скатерть, так что из двух зол, – Софья развела руками.
– Беда, – вздохнул Мишка. – И у нас беда, и у Поклёпа беда. Дабл-беда. Ну, я тогда тут присяду!
Несмотря на то, что рядом с Викой на лавке было свободное место, Мишка заставил Виолетту сдвинуться и влипнуть Марте в бок, а затем уселся на таким образом освободившееся рядом с Софьей место. Софья напряглась и поёрзала на лавке, но отодвигаться было некуда – с другой стороны сидели близнецы. Её нога оказалась безвыходно притиснута к Мишкиной.
– Как-как ты сказал? У Поклёпа беда? – оживился Юра.
– То есть, хотите сказать, что я прилетел десять минут назад и уже знаю больше, чем вы, которые явились вчера? – поднял брови Мишка.
Он потянулся к ближайшей миске, но пирожков там уже не оказалось. Вторая миска располагалась вне его досягаемости.
Лицо Мишки обратилось к супнице и отразило безысходность. Софья, поглядев на него, молча привстала и, дотянувшись, передала Лоткову пирожок.
На лице Мишки тут же расписалась такая жизненная победа, будто он заставил Поклёпа (с магспирантурой которого недальновидно связался) выставить ему за курсовую пять автоматом. Софья недовольно поджала губы, поняв, что этим простым действием только что совершила крупную стратегическую ошибку.
– А Ягге тебя встречала? – тем временем уточнила Сашка.
– Разумеется.
– Ну, тогда ты естественно знаешь больше нас! – хохотнула Софья. – Так что стряслось с Поклёпом?
– С самим Поклёпом – ничего. Милюлю похитили, – скорбно сообщил, вонзая зубы в пирожок, Мишка. При этом начинявшая тот капуста едва не вывалилась из его рта назад.
– А компотик есть? – Мишка с надеждой посмотрел на Софью.
Старшая Бейбарсова не выдержала и стукнула его ладонью по лбу.
– Уймись! – шикнула она Мишке и снова попыталась отодвинуть от него свою ногу. Безрезультатно.
– Кто это позарился на эту толстую рыбину? – развеселилась Виолетта.
– Когда? – тоном следователя параллельно уточнила Марта. При этом смотрела она на Мишку как-то странно, мягко и совершенно несоответствующе вопросу.
– Сегодня ночью, судя по всему. Естественно, неизвестно, кто и – действительно – фиг знает, зачем, но спёрли прямо из кабинета Поклёпа, представляете, а? – ответил сразу всем Мишка. – Бочка осталась, русалки нет. Поклёп спал за стеной и не слышал ни звука.
– Эти ребята – наши кумиры! – присвистнул Юра, наматывая на палец кончик Сашкиного хвоста.
– Подожди, ты ещё главного не слышал! – Мишка навалился локтями на стол и завертел головой, захватывая в поле зрения сидящих по обеим сторонам от него. – Поклёп, конечно, подозревал водяного. Как только факт похищения жены был обнаружен, он, пуская дым из ушей и не переодев кальсон, стартанул к болоту – вызволять даму сердца и вырывать жабры, так сказать. Прибежал, а водяного-то – тю-тю! К одному болоту, ко второму – никого. Причём вообще никого! Ни водяного, ни Милюли, ни всех её товарок. Все русалки Буяна как в канализацию смылись! – Мишка округлил глаза и, ставя эффектную точку в рассказе, закинул в рот последний кусок своего пирожка.
– Ничего себе! – подавив зевок, выпрямила спину Виолетта.
– И ещё какое ничего! – улыбнулся Лотков.
– Да я не об этом.
Виолетта изящно провернула кисть и незаметно указала наманикюренным пальцем куда-то за их спины. Компания, стараясь не сильно палиться, украдкой пооборачивалась.
В дальнем конце Зала Двух Стихий, сбоку от полупустого преподавательского стола, в форменной оранжевой мантии преподавателей стояла Медузия Горгонова и, сложив на груди руки, тихо обговаривала что-то с молодой, темноволосой и страшно красивой девушкой. Одета собеседница Медузии была престранно, что особенно выделялось на фоне строгого стиля Горгоновы: в вышиванку* и прямую, подпоясанную кушаком** красную юбку, заканчивавшуюся на уровне колен. На ногах ведьмы красовались красные же сафьяновые сапоги, а шею несколькими спадавшими на грудь рядами обвивали длинные бусы.
Весь этот украинский национальный костюм целиком и полностью принадлежал второй, относительно недавно заведшейся в Тибидохсе преподавательнице нежитеведения. Вообще-то, звали её Оксана Остаповна Сотникова, однако в магическом мире (а благодаря одному не в меру ретивому длинноносому писателю – ещё и в мире лопухоидном), известна она была как Панночка***.
А Панночка была известна своей бурной юностью, в которую вместе с Веней Вием (с которым была дружна) развлекалась тем, что кочевала с одного украинского хутора на другой и – в прямом смысле – до смерти запугивала доверчивый и набожный лопухоидный люд. Причём особый зуб был у неё на священнослужителей, с чем была связана какая-то тёмная и, судя по всему, болезненная история. Единственно, что было известно достоверно – что был в неё замешан некий философ Хома Брут, имя которого при Панночке упоминать было строго-настрого запрещено. Что бы там ни произошло на самом деле (так как вышеупомянутый писатель, сунувший свой длинный нос в это дело, достоверно смог докопаться им только до самого конца всей истории) – а после этого украинская ведьма пошла в разгул, и выли от неё малые и большие хутора от Киева до Миргорода очень и очень долго. Со временем, однако, Панночка пережила подростковый кризис и остепенилась. Вене Вию тогда как раз предложили место в шоубизе Лысой Горы, Панночка же обосновалась на Закарпатье, где с тех пор преподавала нечистосилологию в Украинском Магическом Колледже Ворожбы и Колдовства имени Настасьи Лисовской****. Там бы Панночка и жила по сей час, не родись в один погожий день в Москве будущий и впоследствии так и не состоявшийся в этой должности наследник Мрака Мефодий Буслаев.
Мощный магический всплеск от его рождения, а так же цепочка последовавших громких событий в жизни магического мира привели к тому, что в лопухоидном мире, особенно на просторах восточной Европы, резко повысилась рождаемость детей с врождёнными магическими талантами. С учётом, что появление детей в семьях магов тоже никто не отменял, а Тибидохс был единственной школой для трудновоспитуемых волшебников на всю немаленькую Россию, количество учащихся в ней резко возросло за последние два десятилетия. И без того маленький преподавательский штат школы больше не справлялся с таким наплывом малолетних магов. А тут ещё лысегорское министерство магобразования ввело в учебную программу совершенно новый предмет: «Комплексная защита: взаимодействие магии и оберега». Учить ему, параллельно с защитой от духов, Сарданапал уполномочил Поклёпа, в нужной степени для этого осведомлённого (Завуч быстро вошёл во вкус новой должности и в кратчайшие сроки поднял комплексную защиту вверх в рейтингах активно ненавидимых предметов). Так же в штат после длительных лет отсутствия наконец вернулся к преподаванию искусства приготовления зелий профессор Клопп. Однако нагрузка на одного учителя всё равно превышала все мыслимые нормы, что особенно касалось нежитеведения – одного из основных предметов, преподаваемого как на всех курсах школьного обучения, так и магспирантуры. Поэтому Сарданапал принял решение нанять ещё одного учителя этого профиля. Магщество, как всегда воспрянув духом при возможности сунуть нос в Тибидохс, тут же хотело всучить свою кандидатуру, однако академик, подняв старые связи, опередил их. Так в школе появилась Панночка.
Прибытие Панночки в своём время произвело целый фурор. Красивая, бойкая украинка с густыми волосами цвета того самого пресловутого, иссиня-чёрного воронового крыла, в как нельзя более подчёркивавшем её хищную красоту национальном костюме (к которому в летние месяцы присовокуплялся ещё и пышный цветочный венок на голове), да со сплетнями того рода, что вокруг неё витали, особенно волновала умы мужской половины тибидохских старшеклассников и магспирантов. Черноокая, подозрительно любящая возиться с нежитью и, несмотря на усилия украинского селянства, всё никак не умирающая Панночка трижды попадала под следствие Магщества по обвинению в некромагии – ложному, разумеется, так как ни один из приведенных фактов сам по себе не превращал ведьму в некромагиню, а колдовала Оксана Сотникова обычными красными искрами. Но всё это только подливало тестостерона в огонь мальчишеских привязанностей.
Впрочем, после первого же сорокапятиминутного знакомства с новой преподавательницей, огонь этот скоропостижно был потушен.
Конечно, легко втюриться в училку, если сегодня на вид она не старше, чем ты. Но уже не особо охота, если назавтра она явится к тебе в класс сгорбленной каргой с плешью на макушке, а послезавтра – малолеткой возраста первогодок. А именно это в профилактических целях и любила проделывать Панночка, врожденным магическим даром которой когда-то стала власть над собственным возрастом (чем, наряду со своими знаменитыми «кончинами» и сопровождающими их спецэффектами, она и сводила с ума лопухоидов). Обычно она любила свой традиционный «хуторской» образ, однако бывали всякие дни. Юра с Сашкой, к примеру, нескоро забыли тот урок нежитеведения, на котором пятилетняя девочка в голубом платьице, болтая свешенными со стула ногами в кружевных носочках, влепила половине класса в журнал ряд жирнющих двоек, а после, «сипилявя», описала процесс охоты и питания алтайского вурдалака с такими подробностями, что у притихшего класса подкатил ком к горлу, а Слава Водолеев после окончания урока первым делом стартанул в располагавшийся на этаже туалет – делиться впечатлениями от новых знаний со сливом школьной раковины.
Всё же, во избежание эксцессов, а так же учитывая разницу в учёных степенях, Сарданапал отдал во владение Панночке младшие школьные курсы и только тёмное отделение четвёртого и пятого годов. Медузия осталась заведовать светлой половиной старшеклассников, а так же – единолично – магспирантурой. Друг друга преподавательницы не то, чтоб не любили, но держали дистанцию. Медузия восприняла назначение Панночки как личное оскорбление со стороны директора: намёк на то, что она не может справиться сама, и акт сомнения в её профессионализме. Лично же в Панночке ей не нравился «слишком вызывающий внешний вид». Украинка против Горгоновой, вроде бы, ничего и не имела, но предпочитала к Медузии Зевсовне и её шипящей причёске в закадычные подруги не соваться. Если эти двое и обменивались какими-то репликами, то было это дежурное «доброе утро» или совершенно необходимая пара фраз во имя согласования учебных планов.
Именно поэтому длящаяся уже десять минут и со стороны выглядевшая довольно напряжённой беседа Панночки с Медузией вызвала у Виолетты интерес, который огоньком пробежался от неё по всей цепочке сидевших на лавке.
– Спорим, это из-за русалок? – шепнула Юре Сашка.
– То есть на очевидную вещь теперь хочешь поспорить ты? – усмехнулся брат.
В этот момент Медузия отделилась от Панночки и, ровно держа спину, быстрым шагом направилась через зал. Жар-птицы, роняя вспыхивающие перья, спорхнули с её пути, Конёк-горбунок же навострил длинные уши и какое-то время, цокая копытами, трусил следом: видимо, оранжевый плащ доцента кафедры нежитеведения внушил ему мысль о любимой морковке.
Виолетта подскочила с места.
– Пойду узнаю, что там! – блеснув разномастными очами, бросила она друзьям и, перескочив через лавку, целеустремлённо зацокала каблуками кожаных сапог следом за своей кураторшей и Горбунком. Короткая и пышная фиолетовая юбка (в которой Виолетте было явно холодно) задралась, обнажая множество слоёв сеточек-подкладок. Виолетта уже на ходу с досадой одёрнула их на место и скрылась за высоким дверным косяком.
Едва старшая Гломова исчезла в холле, в противоположном конце Зала Двух Стихий что-то с оглушительным звоном разбилось. Софья с доброй половиной завтракавших снова обернулась в сторону преподавательского стола.
Панночка, уперев кулаки в бёдра, стояла всё на том же месте. Смотрела она, правда, теперь себе под ноги, где распростёрся, разметав по сторонам края крысиной жилетки, словно падший ангел крылья, профессор Клопп. Клоппу было нехорошо. Мелко дрожа и выглядя ещё бледнее, чем обычно, он, закатив глаза и втянув и без того впалые щеки, судорожно открывал и закрывал рот. Рядом с ним валялись дымящиеся и пенящиеся осколки какого-то сосуда, горлышко которого Софьин куратор всё ещё сжимал в ослабевших пальцах. Губы Клоппа едва-едва шевелились, однако с того места, где сидели Бейбарсовы, было чётко слышно, как он хрипит:
– Яд!.. Не могу так больше… Умоляю!.. Только один поцелуй… Единственное средство…
– О! А вот и бесплатный цирк подъехал! – громко прокомментировал Юра, разворачиваясь на лавке так, чтоб опереться спиной о край стола, и закидывая ногу на ногу. Огорчённым прогнозируемой скоропостижной смертью учителя практической магии он не выглядел.
Панночка, впрочем, не выглядела тоже. Склонив голову набок и свесив густые волосы на одну сторону, украинка с научным интересом рассматривала валявшегося у её ног профессора – словно энтомолог его шестилапого однофамильца. Затем присела и, окунув палец в зелёные остатки яда на одном из осколков, обсосала его.
– Какой у вас вкусный компот сегодня вышел, профессор! – любезно поделилась она мнением с умирающим Клоппом. – Но, кажется, на сей раз вы вылили туда маловато слюны гарпии. У вас, может быть, закончилась? Так я готова предоставить вам баночку из моих запасов! Можете зайти за ней ко мне в кабинет перед ужином.
– Перед ужином? – ожил Зигмунд, приоткрыв один серо-прозрачный глаз.
Убедившись, что Панночка на него всё ещё смотрит, он снова закатил свои маленькие глазки и трагично взвыл:
– Найн*****, я не доживу до ужина, я не вытерплю эту муку!.. А перед обедом можно?
Панночка фыркнула и, упершись руками о выглянувшие из-под юбки колени, встала. Откинув за спину тяжёлую волну волос, она переступила через хладное тело Клоппа и, тихо постукивая подошвами сафьяновых сапожек, вышла из зала. Когда она проходила рядом со столом пятикурсников, Софья услышала, как преподавательница бормотала: «Такый гарний парубок, та таку дурныцю робыть. Та хай йому грець, ну що ти з ным робыты будэш!»******. Панночка в досаде заломила белые руки и скрылась за створчатыми дверями.
– Как она его!.. – смеясь, восхищённо прокомментировала Сашка. Панночка была её кумиром.
Находящийся при смерти Клопп воскрес. Живо поднявшись и аккуратно пособирав отправившиеся в карман осколки сосуда, он чинно одёрнул крысиную жилетку и, не обращая внимание на многочисленных зрителей своих унижений, в приподнятом настроении вернулся за преподавательский стол – заканчивать завтрак.
Вика тем временем рассеянно вертела головой по сторонам.
– Славу ищешь? – догадался Юра.
– Угу, – Вика, убедившись, что искомого объекта в поле зрения нет, осела на лавке и сделала большой глоток компота из своей кружки. – Мы вчера не виделись. Даже не знаю, когда он прилетает.
– Ну, когда я вчера убирался на концерт, он в комнате уже был, – вздохнул Юра и исподлобья глянул на Вику. – Это к твоему сведению.
Вике не понравился прозвучавший в его реплике намёк.
– Ну не захотел зайти – и не захотел! Он мне парень, а не раб безвольный. Пускай делает, что хочет. Я тоже не каждый день стремлюсь его видеть.
– Странные у вас какие-то отношения, – растягивая слова, заметила перегнувшаяся через Юру Сашка.
– Ой, кто бы говорил!
Вика поставила чашку на стол и встала. За ней, потянув из-под лавки школьные сумки, зашевелились и остальные (Софья, кроме своей, забрала ещё и забытую в спешке Виолеттину, так как Марта делать этого явно не собиралась). До начала уроков было ещё с полчаса. Пары у Софьи и остальных магспирантов начинались и того позже (кроме Мишки, который уже затравленно умчал к Поклёпу, несмотря на то, что куратору сегодня вряд ли было до учебного процесса). Так что компания, само собой, свернула в сторону Жилого Этажа.
