Текст книги "Долгая история (СИ)"
Автор книги: Becky Kill
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 47 страниц)
Но долго ждать отнюдь не пришлось. Кити едва допела до второго куплета, когда одна из набегающих волн качнулась не в такт с остальными, и спустя мгновение из неё вынырнула русалка. Не таясь и не оглядываясь в поисках подвоха или затаившейся угрозы, она доверчиво облокотилась грудью на скошенный угол венчающего мыс камня, упершись на локти у ног Кити. На бледном мокром лице обозначилась улыбка – тень былой привязанности.
– Аннабель! – обрадовалась живая девушка и тут же смутилась. – Авон, то есть.
– В голове не держится это дурацкое имя, – через плечо шепнула она Софье.
Сирена, заметив вторую девушку, тревожно приподнялась на руках, готовая соскользнуть вниз и скрыться под водой. Скрипучим, когда-то, наверное, бывшим приятным голосом она спросила что-то у кузины. Не на русском, разумеется.
Кити, подавшись к воде, затараторила ей по-английски, видимо, объясняя, кто Софья такая. То ли сама смысловая нагрузка фраз, то ли увещательный тон Кити быстро подействовали, и сирена снова расслабилась, полностью переключив внимание на кузину. Она даже не взглянула на вторую ведьму, когда Софья сделала ещё пару робких осторожных шажков к краю, чтоб получше рассмотреть Китину сестру.
Когда-то у них определённо было заметное сходство. Оно ещё проглядывало сейчас в сложенных бантиком губах сирены, в пухлых щеках и изломанных треугольником бровях – хотя вода как будто неуловимо смыла, подтерла все черты утопленницы, сделала её схожей со всеми прочими своими новыми и бесчисленными сёстрами. Волосы Авон, тёмные и вьющиеся (на ветру они быстро высыхали и постепенно закручивались крупными пружинками), наверняка были несколько лет назад предметом чьей-то зависти. Софья отрешенно подумала, что, должно быть, по утопленнице многие горевали – больше людей, что оплакивали бы её, будь она некрасива. Прекрасных и ушедших раньше своего срока посторонние люди всегда жалеют в два раза усерднее просто ушедших.
– Можешь… ты можешь спросить её насчёт чешуи, пожалуйста? И что она за неё хочет? – Софья закусила ноготь большого пальца. На краю бухты было холодно, а Кити болтала так непринуждённо, что вряд ли это сошло бы за обсуждение какой-либо сделки.
– Да, конечно, – спохватилась Кити, заправляя слетающие на глаза волосы за ухо. – Извини.
Она обернулась к русалке. Софья рассматривала волны. Под волнующейся гладью воды мелькали золотые блики. Софья заворжено уставилась на них, поэтому услышала Кити только со второго раза.
– Говорю: Аннабель согласна обменять несколько чешуек, – с расстановкой повторила Кити.
– Обменять на что? Что ей нужно? – нетерпеливо уточнила Софья, пряча ладони в карманы пальто и привставая на носки.
Кити озадаченно повела плечом.
– Она сказал, что ты знаешь.
Широкие брови Софьи удивлённо выгнулись. Она поглядела вниз на русалку – Авон или Аннабель, как там её – и встретилась с немигающим взглядом сирены. Длинный хвост совершал под водой мерные сильные гребки из стороны в сторону – словно кошка подергивала хвостом под кухонным столом в ожидании угощения.
«Что, ещё одни пуанты? У вас там своя балетная труппа с Посейдоном в трико?» – чуть не ляпнула Бейбарсова. Она заметила, что в последнее время стала всё чаще и всё легче раздражаться, и нельзя сказать, что ей эта тенденция нравилась. «Потерпи, Соня, потерпи – совсем скоро ты разделаешься с этой пакостной историей и воскресишь все свои нервные клетки» – внутренне вздохнула она.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь!
Кити перевела.
Золотой хвост недовольно плеснул по воде, и до Бейбарсовой долетели брызги. Это было не очень вежливо, но Софья, поджав губы, предпочла промолчать, рукавом вытерев солёные капли со щеки. Только дурак ждёт от нежити манер – даже если в недавнем прошлом эта нежить была англичанкой.
– Она говорит, это украденная вещь. Украденная у её народа, – хорошенькое лицо Кити на этих словах недовольно сморщилось, – много лет назад. Часть сокровища – так она сказала. Морской народ всегда знает, где находится то, что ему принадлежит, и она знает: одну его часть ты прячешь у себя.
– Я ничего не прячу! – возмутилась Софья, параллельно напряженно думая.
То, что передала ей другая магспирантка, было правдой: высшая морская нежить славилась своей жадностью и обостренным чувством собственности. Любую шпильку, монету или кольцо, раз плюхнувшееся в морскую воду, они уже считали своим по праву, и шансы отобрать это имущество назад становились мизерными. Если же получалось – можно было быть уверенным: морская нежить будет преследовать тебя до конца твоих дней.
Сокровище, сокровище… У неё не было ничего, что могло бы сгодиться за… А хотя…
– Я поняла! – обмерла Софья и повернулась к любопытно рассматривающей её Кити. Сумерки вокруг постепенно сгущались, и её силуэт уже начал сливаться с вечерним пейзажем.
– Мне нужно сбегать в замок, чтоб его принести. Вы подождёте, – уже пятясь, бросила она, теряя вопросительную интонацию.
Кити и Аннабель остались у края мыса.
Путь от побережья до замкового подвесного моста, а оттуда до Жилого этаж в ускоренном темпе занял двадцать минут. Когда Софья влетела в свою комнату, она изрядно запыхалась – спорт никогда не был её коньком, особенно если говорить о марш-бросках по грязи в зимней экипировке. Тяжело дыша, она дёрнула на себя дверцу шкафа и выкопала оттуда длинную и толстую вязаную кофту, которая была на ней в тот злополучный день, когда их с близнецами занесло к цыганам. Когда Софья выдернула кофту из шкафа, в ней обнадеживающе звякнуло. Софья радостно воскликнула что-то неопределённое, выворачивая один карман (пустой), затем другой. Кулак сомкнулся на холодном ребре чего-то твердого.
Кофта, в промежутках измазанной вязи которой кое-где ещё торчали смятые травинки (она забыла её выстирать, вообще забыла о ней напрочь) отправилась на место. В руках у Бейбарсовой осталось, вспыхивая золотом в свете ламп, словно хвост сирены, цыганское ожерелье с подвесками-монетами – то самое, что они с близнецами купили у Торгашихи.
Если не его хотела Авон, то у Софьи кончились варианты.
Ведьма собрала тонкую цепочку с подвесками в кулак – она не хотела доверять такую ценную сейчас вещь карманам – и пустилась в обратный путь по уже проложенному маршруту.
К Лестнице Атлантов у неё уже кололо в боку. Софья с размаху поставила ногу прямо по центру первой из бесчисленных, огромных, вереницей ведущих вниз ступеней и… промахнулась.
Она не поняла, как так вышло. За семь лет она спускалась здесь тысячу раз и была уверена, что может спокойно пройтись вверх-вниз даже в кромешной темноте, с закрытыми глазами. Желудок испуганно подвело, когда вместо ступеньки под подошвой оказалась пустота, и её неудержимо повлекло вперёд, кубарем. Софья бестолково махнула свободной рукой.
– Опа!
Кто-то перехватил её за локоть и дёрнул на место. Бейбарсова твёрдо стала на лестничную площадку и шумно выдохнула. Тьфу блин, аж сердце ёкнуло!
– Спасибо!
– Пожалуйста, – согласился Рома Накамура, критически изучая путь, по которому магспирантка чуть не сверзилась с шестого этажа сразу на третий. – Слушай, ну у вас и архитектура! Очень, конечно, красиво, но такое чувство, что человек, который это всё проектировал, детей на дух не переносил и вообще очень старался, если уж не выйдет прикончить, заставить их здесь хотя бы максимально пострадать.
Софья засмеялась.
– А это свежий взгляд на Древнира! Не думаю, правда, что магсторики его одобрят… Тебе нужно меньше общаться с Сашкой, она на тебя плохо влияет!
– Да, она мне то же самое сказала, – улыбнулся кицунэ. – Но я вырос в семье строгих нравов, поэтому я непослушный.
Софья любопытно склонила голову, зелёными глазами изучая Накамуру. Затем улыбнулась, пряча кулак с ожерельем в карман.
– Она тебе нравится?
– Мне много кто нравится, – дёрнул плечом Накамура. – А её я люблю.
– Вау! – выдохнула Софья (задержку в пути она использовала на то, чтоб восстановить дыхание). – Звучишь… уверенно. Думаешь, ты достаточно долго её для этого знаешь?
Она не пыталась быть грубой, ей просто было искренне интересно. Рома, кажется, это понял.
– А при чём здесь время? – мягко задал он встречный вопрос.
Софья смутилась.
– Ну… Чтоб полюбить кого-то, нужно по крайней мере знать, за что. А чем дольше знаешь человека, тем лучше его узнаёшь – верно?
– Нет, – невозмутимо опроверг Рома и, видя Софьино замешательство, развеселился: – Странно слышать эту фразу от тебя. Саша говорила – извини – что преподаватели считают тебя «святой». Вот они знают тебя уже семь лет. А теперь скажи мне, ты и взаправду святая?
Софья красноречиво промолчала, поймав в кармане между пальцев одну из золотых монет. Рома удовлетворённо кивнул.
– Ну вот. Люди часто заблуждаются, что нельзя по-настоящему влюбиться за одну встречу, или что если двое проводят рядом много времени, между ними обязательно возникнет сердечная привязанность. Но видишь ли, на самом деле в этом весь фокус: человека можно узнать за три дня, или нельзя – за всю жизнь. Можно полюбить за день, или нельзя – за столетие. Это зависит не от времени, а от людей.
Кончики Софьиных губ чуть приподнялись.
– Тебе точно шестнадцать, или это такая удачная иллюзия?
Рома засмеялся, смущённо потерев шею.
– Мой дедуля философ. Наследственность в драконболе не проиграешь.
– Ну ладно, – хлопнув себя по бокам, спохватился Рома. – Мне пора к себе – и на тренировку. Наша сегодня сразу после вашей. Может, выйдет перехватить Сашу по дороге… Хотя госпожа Венлинг этого не одобряет, – проворчал Накамура.
– Удачи.
Софья усмехнулась, и они разошлись.
– Слушай!.. – окликнул её Рома уже из другого коридора, и его голос эхом разнёсся по этажу и Лестнице Атлантов. – А я ей нравлюсь? Она что-нибудь говорила на этот счёт?
Софья поглядела на выжидающе застывшего вдалеке Накамуру. Кицунэ даже вытянул вперёд шею.
– Ничего, что можно было бы использовать против неё в суде! – покачав головой, крикнула ему Софья.
– И исходя из этого, я думаю: да, ты ей нравишься! Очень, – улыбнувшись, добавила ведьма.
Кицунэ просиял и, махнув ей рукой, бодрым шагом скрылся в коридоре.
Бейбарсова отвернулась к уходящим на нижние этажи ступеням и снова вытащила ожерелье из кармана. Золото тускло поблескивало между её сжатыми пальцами.
Софья сглотнула.
– Не получится, – заглушая ещё тренькающий в сознании, словно гитара с одной уцелевшей струной, страх, твёрдо пообещала она ожерелью и начала спускаться по краю, придерживаясь за гигантские мускулистые ноги атлантов для надёжности. Атланты, конечно, удивятся, а некоторые так и возмутятся, но случится это к концу следующего столетия, когда ей будет уже глубоко плевать.
– Прости – я спешила с риском для шеи, в прямом смысле! Она ещё здесь?
К тому времени, как Софья вернулась на берег, уже совсем стемнело и значительно похолодало. Ветер усилился, и волны ударялись о скалы с грозным рокотом, похожим на ворчание вот-вот готового сорваться на бешеный лай цербера.
– Здесь-здесь, – сердито проворчала Кити, пританцовывая на месте. – Ей-то что, она там не мёрзнет и везде уже успела!.. В отличие от меня.
В подтверждение её слов из воды под ногами Бейбарсовой в белом пятне света кольца показалась облепленная мокрыми волосами голова.
– Прости, Кит-Кэт, – самым раскаивающимся тоном повторила Софья. – Я сварю за тебя домашку Клоппу или ещё что…
– Это оно? – Бейбарсова присела на корточки у края камня, позволяя ожерелью Зары выпасть из кулака и повиснуть на длинной цепочке, позвякивая монетами на ветру.
Перевод не потребовался. То, как жадно блеснули глаза сирены, и протянутая из тёмной воды рука с перепонками подтвердили всё вполне невербально.
Софья отвела руку с ожерельем назад, подальше, и ожидающе вытянула свою ладонью.
Сирена скорчила недовольную мину, но, поглядев на Кити, кочевряжиться не стала. Изогнув хвост так, что средняя часть и идущий по верху плавник показались из набегающих волн (Ого! Софья и не думала, что они так могут. Прямо как гидры!), Авон демонстративно провела длинными синими ногтями против роста чешуи. Большинство с глухим противным звуком оторвавшихся чешуек тут же смыла новая волна (Софья не смогла сдержать разочарованный стон), но несколько застряли под ногтями, которые сирена сунула под самый нос склонившейся к воде ведьмы.
Бейбарсова брезгливо морщилась все полминуты, что ушли у неё на то, чтоб собственными ногтями выколупать чешуйки из-под ногтей утопленницы и поместить их в стеклянную, заранее приготовленную баночку высотой не больше мизинца.
Когда баночка была надёжно запрятана во внутренний карман пальто (нести в своих руках способную разбиться вещь Софья уже здраво не рисковала), ведьма перевела дух и протянула русалке проклятое ожерелье.
Бледные мокрые пальцы во второй раз потянулись к похищенному сокровищу.
Русалка сердито взвизгнула – звук вышел такой, словно резко провели ногтем по стеклу – и зашипела, обнажая острые зубы: Софья во второй раз отдёрнула руку.
– Ты чего? Договаривались же! – то ли перевела, то ли автономно возмутилась Кити.
– Да-да, я знаю! – торопливо согласилась Бейбарсова. – Я просто только что подумала… Слушай, а ты можешь у неё спросить, знает ли она кого-то по имени Ламара? Ну, из своих.
Огрызок месяца на несколько секунд показался из-за кудлатых туч далеко вверху.
– Ламара?
Софья обернулась на скрипучий голос. Авон, замерев, пристально смотрела рыжей ведьме в спину, склонив к плечу голову почти под немыслимым углом.
– Она хочет знать, какое отношение ты имеешь к… Э-э, в общем, с русалочьего сленга вернее всего будет адаптировать: «этой суке», – извиняющимся тоном перевела Кити.
– А, так свои её тоже не любят, – порадовалась Софья и рукой поправила слетевший капюшон. – Передай, что я хочу позвать её для беседы, которая её всенепременно огорчит! Как это можно сделать?
– Никак, – чуть погодя доложила Кити, которая тем больше увлекалась работой колдугла-переводчика, чем меньше понимала, о чём вообще идёт речь. – Её нет в океане. Ни в одном.
– В смысле – нет? А куда она делась? – тупо хлопнула глазами Софья, уставившись непосредственно на сирену (которая в свою очередь таращилась на ожерелье в Софьиных руках).
– Танцует. В Большом театре, – восхищенно присвистнула Кити. Свистеть у неё получалось здорово, звонко – во время драконбольных матчей игроки Тибидохской сборной иногда нервно дёргались, в царящем гаме путая психологическую поддержку Кити с негодованием собственного тренера.
Бейбарсова выгнула брови дугами. Когда Вика в восемь лет дала ей почитать «Русалочку», Софья даже не подозревала, что это окажется реальной документальной хроникой подводного мира.
– Ламара одна из Старших. Она утонула, вроде, ещё до открытия Америки. У русалок есть…
– Иерархия, – рассеянно вставила Софья, перебирая между пальцами холодные монеты ожерелья, тускло блестящие в свете месяца, подмигивающего из-за клубящихся в небе туч.
– …И Старшие, согласно ей, имеют привилегии. Ходят слухи, Ламара воспользовалась ими, чтоб попросить услугу у Морского Чёрта, – продолжала переводить Кити, в перерывах дыша на сложенные лодочкой ладони. – И он её оказал.
– Дичь какая – эти твари ещё существуют! Магщество вычеркнуло их из реестров ещё лет двадцать назад, вроде. Папа будет в ироническом восторге, – пробормотала Софья до того, как осознала, что в ироническом восторге папа не будет – потому что в этом случае придётся рассказать, откуда она располагает подобной информацией, а это было просто неприемлемо.
– Ламара многим сиренам для этого подгадила, у них на неё зуб. Аннабель говорит, если тебе нужна помощь в том, чтоб ободрать ей хвост – она в деле.
– Что, бесплатно? – сузила глаза Софья.
– Безвозмездно! – подтвердила Кити, обернувшись на русалку (которая высунулась из воды по самый хвост, ухватившись за выступы и жадно припав к камням).
«Но что она может сделать? В смысле, если схватить кильку за жабры и приволочь сюда всё равно уже нельзя?». Софья думала быстро, пытаясь на скорость собрать логическую цепочку из разрозненных звеньев. Ламара забрала пуанты Тарабаровой. Теперь Ламара танцевала в Большом, Тарабарова же танцевать и вовсе не могла. Не нужно было быть гением или знатоком магии, чтоб понять, что заклинание и обряд, который провёл над Старшей Морской Чёрт – что бы именно и как именно он не сделал – было завязано на Олиных пуантах. Любой магии подобной силы нужен «якорь». Отсеки его – и магия рассыплется, как карточный домик, лишившийся основания.
– Пуанты? – с сомнением подняла брови Кити и решительно взмахнула руками, изобразив перед собой крест. – Пожалуйста, не рассказывай мне предысторию всего этого! Я только что поняла, что даже не хочу знать!
– Хорошо. Потому что я бы всё равно тебе не рассказала, – улыбнулась Софья.
Кити не выглядела обиженной – только до Лигульчиков замёрзшей, за что Бейбарсовой было немного совестно. Но это не значило, что, возникни в этом абсолютная необходимость, она бы силой не продержала одногруппницу на этом мысе ещё столько же времени.
– Отдай ей ожерелье – и она вернёт тебе эти волшебные балетные туфельки. Ты уверена, что они до сих пор там, внизу? – скосив глаза на плещущиеся в темноте волны, серьёзно спросила Кити, очевидно под «низом» имея в виду «под водой».
– Не притворяйся глупой, Кит-Кэт. Первый курс, вторая четверть, базовые основы магии: предмет-связка остаётся у связывающего. Они там, у него. Скорее всего, в какой-то жуткой подводной пещере из застывшей вулканической лавы, набитой всяким заколдованным хламом и скелетами Русалочек, – патетично округлила глаза Бейбарсова. – Слушай, месть, наверно, мощный стимул, но твоя… э-э… бывшая сестра не боится туда лезть?
Губы Кити тронула улыбка.
– О, поверь ей – она будет не одна. К тому же, Аннабель всегда всё сходило с рук, насколько я помню. Однажды она грохнула жутко дорогой фарфоровый бюст моего дяди… на горшок с единственным в мире экземпляром только что выведенного им сорта гортензий – и никто не узнал, хотя виновных искали с особым пристрастием и в конце концов нашли в моём лице.
– Софья, отдай ожерелье, – во второй раз с нажимом попросила Кити.
Бейбарсова подавила вздох и, нервно перебирая золотую цепочку, снова опустилась на корточки рядом с русалкой. Ситуация была патовая. Приходилось смириться с отсутствием каких-либо гарантий, что Авон действительно выполнит своё обещание, и просто ей поверить (что было сложно).
Шумный всплеск, стремительное движение – и Софья с коротким визгом отдёрнула опустевший кулак, ощутив на своём запястье смазанное прикосновение чужих пальцев: мокрых, скользких и ледяных.
Аннабель исчезла, не попрощавшись даже с Кити. Только сомкнулась чёрная вода над тёмной макушкой, и где-то в тяжёлой глубине мелькнула скорее нарисованная фантазией, чем действительно различимая тень.
По крайней мере, они получили от неё главное. Софья сквозь ткань пальто нащупала во внутреннем кармане маленький стеклянный цилиндр и сглотнула неделями стоявший в её горле ком.
– Вы что, устроили там ночную рыбалку? – разводя руками, Зоя встретила их на линии пляжа, где песок переходил в жесткую и полусгнившую прошлогоднюю траву, обнажившуюся под клочками стаявшим снегом. На Тетеревой был полный драконбольный костюм, а на песке, заботливо пристроенный, в свете кольца мелькнул её хромированный пылесос «Мистер Засос». – Я жду уже минут двадцать.
– Ага, а я – сто двадцать! – стукнула зубами Кити и в подтверждение чихнула в рукав.
Зоя метнула на Софью сердитый взгляд.
– Если она заболеет…
– Я неделю с удовольствием буду проверять за неё все тетрадки младшекурсников, – не дожидаясь приговора, согласилась Софья, от всей души уповая на Китин иммунитет.
– Для начала, – едко заверила её Зоя, помогая Кити надеть непродуваемую драконбольную курку и усаживая подружку на пылесос. Англичанка обняла её руками, когда Зоя умостилась спереди.
– Кстати, Бейбарсова! Если встретишь своего братца-самоубийцу раньше Сашки, передай ему, что он безмозглый идиот! Он не явился сегодня на тренировку. Даже я его прикончить готова, а Соловей… Единственная причина, по которой его может быть пустят на следующую – полуфинал через десять дней. После его уже стопроцентно выпрут из команды – ты знаешь Соловья, он предупреждал.
– Они с Сашкой и так скоро выпрутся. Через три месяца выпуск, – безразлично пожала плечами Софья.
Куда больше её занимал вопрос, что могло удержать Юру от драконбола, возведенного у близнецов чуть ли не в ранг религии. В конце концов, сейчас она страдала ни за что иное, как за их фанатичное желание играть в эту дурацкую игру. А эта скотина неблагодарная уже и на тренировки не является!
«Вот я ему передам… Я ему много чего передам!» – зло подумала Софья, провожая взглядом тарахтящий над качающимися деревьями Запретной Рощи пылесос.
Куртка, не долетев до платяного шкафа, с шумом бухнулась на пол у его подножья, разочарованно взмахнув рукавами.
Глеб Бейбарсов вздохнул. Затем нагнулся, подцепил её пальцем за предназначенную как раз для этой цели петельку и, придирчиво отряхнув, водрузил на вешалку.
– Тебе не приходило в голову, что ты уже достигла того респектабельного возраста, в котором общество не осудит тебя, если ты вдруг прекратишь хаотично разбрасывать свои вещи по всему дому?
– А тебе не приходило? – вкрадчиво поинтересовалась Таня, оглянувшись через плечо. – Я что-то не заметила, чтоб ты тоже складывал мои вещи аккуратной стопочкой. Последнюю рубашку, которую ты с меня снял, я нашла под подушками дивана. И искала я долго.
На лице Бейбарсова веселая ухмылка странным образом смешалась с оттененным лёгким раздражением недовольством, и ведьма, словно фейерверк, вспыхнула смехом.
– С тобой просто невозможно, – цокнув языком, констатировал Бейбарсов, стянув тяжелые драконбольные ботинки.
– А с тобой можно, – серьёзно заявила Таня, подходя и кладя руки ему на плечи так, что пальцы свободно зарывались в его распущенные, полумокрые – как и у неё – от снега волосы.
– Ну разве это не странно, – глядя вниз, на ведьму, усмехнулся Бейбарсов. – Спорим, двадцать пять лет назад Сарданапал бы усы поставил на то, что будет наоборот?
Таня изобразила притворное озарение.
– О, ну это объясняет, почему он не так давно уходил в отпуск впервые за всегда. Видимо, отращивал.
Глеб тихо смеялся, расстёгивая собственную куртку в то время, пока она обеими руками яростно ерошила рыжие волосы, надеясь заставить те сохнуть быстрее, и подхватывала с пола их спортивную сумку.
– Не будь злой.
– Я не злая. Я чудовищно голодная! – под аккомпанемент скорбного урчания своего живота отозвалась Таня, с сумкой и контрабасом за спиной уже поднимаясь на второй этаж.
Бейбарсов проворчал что-то утвердительное, закидывая вторую сумку под лестницу к своей ступе, и ладонью наотмашь толкая дверь в кухню.
После адски тяжёлой тренировки у Тани «тянули» руки, и к концу лестницы она пожалела, что не дала мужу возможности переложить ответственность по отволакиванию спортивного инвентаря на свои широкие мужские плечи. Некоторые привычки въедаются в тебя, как кислота, и их оказываются не в силах смыть даже годы, долгие годы забвения.
– Девочка-штангистка, – пробормотала себе под нос Таня, закидывая сначала сумку, затем футляр от контрабаса под широкую кровать в их спальне и растирая укоризненно ноющие предплечья.
Она вышла из комнаты, все ещё сфокусированная на этой мысли, полуотсутствующая в воспоминаниях, и на середине коридора почти врезалась в растрепанную темноволосую девчонку в длинной, знакомой ведьме толстовке – только в толстовке – которая выглядела, должно быть, испуганной больше, чем она, Таня, удивлённой.
– Здрасте! – скорее на автомате, чем осознанно, ляпнула девушка, смотря на неё большими карими глазами.
Таня чуть повернула в сторону голову, не сводя с неё взгляда.
– А ты?..
Она не успела договорить, когда дверь Юриной спальни открылась и оттуда вынырнул её сын собственной, на три градуса более радостной, чем того требовали обстоятельства, персоной. Надеты на нем были одни джинсы.
– Привет, мам! Это Лера. Она у нас в гостях.
Лера пробормотала что-то, подтверждающее это заявление, кинула на Таню ещё один быстрый, любопытный взгляд и, воспользовавшись моментом, шмыгнула в закрывающуюся за Юрой дверь.
– Вы сегодня… э-э… рано, – когда дверь спальни окончательно захлопнулась, заметил Юра.
– Мы сегодня поздно, – скептически разуверила его мать.
Впрочем, ей было весело, и младший Бейбарсов мог различить это под напускной строгостью её вида – так что он окончательно расслабился и широко ухмыльнулся ей, как ухмылялся Сашке, когда они задумывали очередную вредоносную пакость.
Таня фыркнула.
– Одевайтесь и спускайтесь! Ужин будет так скоро, как только возможно – иначе у меня живот к позвоночнику приклеится, – пожаловалась ведьма, командным кивком подбородка указывая сыну на его комнату.
Юра, радый слинять, послушался с завидной редкостью.
– Юра, подожди! – она поймала его за плечо, когда он уже взялся за круглую ручку, и вопросительно подняла рыжие брови. – Всё по-умному?
Парень утвердительно кивнул.
– Вот и хорошо! – Таня отпустила его и, подхихикивая, сбежала по ступеням на первый этаж.
– Юра дома! – сообщила она, прогоняя Бейбарсова от холодильника и принимаясь выгружать из него на стол всё, более или менее пригодное к разогреву в скорую пищу.
– С Сашкой? – отвлечённо поинтересовался Глеб, жуя секундой ранее яростно отодранную от батона горбушку.
– Нет, с Лерой.
– С какой ещё Лерой? – перестав жевать, недоуменно сдвинул брови Бейбарсов.
– Без понятия! – от души заявила Таня, методично водружая на соседние конфорки кастрюлю с супом и сковородку с котлетами (одну из них в процессе доедая). – Хочешь – пойди спроси! – облизывая пальцы, ехидно предложила она.
Бейбарсов широко ухмыльнулся, на мгновение став до того схожим с Юрой минутой ранее, что Таня даже удивилась.
– Нет, спасибо. Я останусь здесь и поем.
– Не надо тебе столько общаться с Ванькой – он отвратительно влияет на твои приоритеты! – поддразнила Таня, вилкой переворачивая котлеты на другой бок. – Я прямо чувствую, что в следующий раз на просьбу расстегнуть мне платье в ответ раздастся что-то типа: «Давай потом, не видишь: я тут зяблика оперирую!»
– Нет, – уверенно констатировал Бейбарсов, расправляясь с остатками горбушки. – В ответ раздастся: «А моя жена где, уважаемый?», или сразу трехкомпонентная формула от суккубов. Ну, знаешь, на случай, если кто-то, выглядящий, как ты, попросит расстегнуть ему платье.
Таня подумала, что вилки, кроме прочих полезных бытовых функций, неплохо подходят для метания и вообще могут расцениваться, как отдельный вид холодного оружия. Это была возмутительно неактуальная подсечка и, между прочим, обидная!
– Уймись, наглый мужчина! У меня треть шкафа платьями забита!
– Но не такими, которые требуется расстёгивать, – резонно возразил Бейбарсов и притворно-мечтательно вздохнул.
Юра проскользнул назад в комнату и обнаружил Леру сидящей на кровати. «Жабкой» подвернув под себя ноги и закутавшись в толстое душное одеяло, она давилась рваными смешками, которые Юра просто не смел охарактеризовать как хихиканье. Лера посмотрела на вошедшего.
– Чёрт, – закусив ноготь, прокомментировала она.
– Н-нда, – Бейбарсов, рассеянно улыбаясь, провёл рукой по волосам, рассматривая торчащее из-под одеяла девчачье колено.
Лера переменила позу, спустив ноги с кровати. Одеяло зашуршало, когда она подмяла получившийся из него большой ком под живот, словно подушку, и положила сверху локти.
– Так это твоя мама? – тон голоса у неё был, как обычно, эмоционально непроницаемый, но недоуменное выражение лица в этот раз впихнуть под маску у неё не вышло. Лера мотнула головой. – Извини, конечно, за вопрос, но… во сколько, блин, она вас родила? В пятнадцать?! И у вас ещё и старшая сестра есть… – Кузнецова, не найдя, как закончить предложение, развела руками.
Юра рассмеялся, мотая головой, и подобрал с пола свою футболку.
– В двадцать два. Это когда Софья родилась, а у нас с ней разница почти в четыре года, – Юра не дал Лере вставить её глубоко озадаченное «Но…», нырнув головой в ворот мятой серой футболки с эмблемой Ведуний. – У нас это… м-м… немного по-другому работает. Маги стареют медленнее.
– В смысле?
– Ну, в смысле… – Юра выцарапал с верхней полки шкафа рубашку и натянул поверх футболки, не трудясь застёгивать. Рукава у той оказались уже подкатаны, причём неравномерно. – Большинство магов второго уровня и выше могут замедлять процессы старения – пока у них хватает на это здоровья (а чем выше уровень мага, тем надольше хватает). Скажем, столетняя карга с уровнем три может выглядеть на тридцать. Но если взять гранатомёт и хорошенько по ней шарахнуть, то состарится до своего натурального возраста она мгновенно, потому что все силы будут уходить уже на поддержание жизни, а не на всякий там марафет. Но даже если магии в этой ситуации хватит сил спасти ей жизнь, вернуться в тридцатник она уже не сможет, так и останется хилой и сморщенной.
– А можно резко «постареть» и просто, если тебе, к примеру, больше не будет хотеться выглядеть молодо… – вспомнил Бейбарсов, прислонился спиной к двери и чуть нахмурился. – В коттеджном городке – его вон, из окна немного видно, видишь, окна светятся?.. Вот там когда-то, когда мы малыми ещё были, жила ещё одна пара магов – без детей. Просто муж с женой. Ну лет по пятьдесят от силы – на вид. Потом жена заболела – и, видно, годы всё равно аукнулись. Короче, усопла она. Мы с Сашкой наспор пролезли к её мужу в огород на второй или третий день после похорон, и… В общем, мы даже не сразу догнали, что это он – только когда уже дёру дали. За два дня мужик прибавил ещё полтинник, стал старикан-стариком, жутким таким. И умер через полгода.
– Потрясающая история, – мрачно заключила Лера. – Но всё равно: как это возможно физиологически?
Юра пристально посмотрел на подружку, затем вдруг улыбнулся и уверенно диагностировал:
– Мед.
– Чего? – скривилась Лера.
– Ты отказалась говорить мне, куда ты хочешь поступать, помнишь? В мед, – кивнув сам себе, улыбнулся Юра. – Нейтрофилы, лейкоциты… Клетки крови. Я, вообще, не тупой – это если по секрету.
– Шокирующая новость, – съехидничала Лера, мимовольно касаясь ладонью щеки – и Бейбарсов, к своему удовольствию понял, что угадал.
Лерин голос изменился.
– Когда ты успел?
Вместо шершавой, глубокой царапины с корочкой запекшейся крови пальцы коснулись гладкой кожи. Кузнецова быстро отняла руку и поглядела на свои запястья – красно-багровые следы чужих рук сошли, как будто их и не было. Тупого, фоново пульсирующего чувства жжения в тех местах, которое она раньше игнорировала, теперь не оказалось тоже.
