Текст книги "А может?.. (СИ)"

Автор книги: atranquility

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 52 страниц)

– Я хочу попросить тебя об одном, Йен: не заставляй меня разочаровываться в мужчинах. Если ты обсуждаешь и осуждаешь меня за моей же спиной, то будь добр, делай так, чтобы я об этом ничего не знала. Кроме того, я не думаю, что твоим друзьям были настолько интересны подробности нашего расставания до такой степени, что ты с радостью им всё выложил.

– Послушай, Нина, – перебил девушку Йен. – А почему ты так боишься того, что друзья узнают о причине разлада в наших отношениях? Страшно? Или стыдно? – Сомерхолдер склонил голову набок и внимательно посмотрел Нине в глаза, отчего болгарка почувствовала, как у неё больно кольнуло в области сердца. Она отвела взгляд. – Признайся, так хочется поделиться всем наболевшим с Кэндис, правда?

– Не впутывай сюда это, – прошипела Нина.

– Почему, например, я не могу рассказать о том, из-за чего я больше не хочу иметь с тобой ничего общего? „Не сошлись характерами“ – это не про нас, как думаешь?

Сомерхолдер чувствовал, как в нём самом закипает негодование.

– Если так хочется – вперёд, рассказывай всем о том, что я сделала! – внезапно вскрикнула Нина. – Давай! Ты ведь единственный пострадавший в этой ситуации! – с горечью сказала она, почувствовав, с какой дрожью она всё это говорит Сомерхолдеру.

– Есть ещё один пострадавший человек, но не думаю, что это ты, – тихо ответил Йен.

– Я давно признала свои ошибки, но ты по-прежнему не желаешь мне верить, – сказала Добрев. – Я не собираюсь оправдывать свои поступки, я несколько раз просила у тебя прощения. Однако ты не хочешь даже попытаться понять, что я могла чувствовать в тот момент. Для тебя важны только твои эмоции, твоя боль. Ты эгоист, Йен.

– Что попытаться понять?! – прорычал мужчина. – Добрев, „я не готова иметь детей в 24 года“ – это немножко слабое оправдание, как считаешь? Да, я не хочу такое принимать, потому что… – в этот момент Йен запнулся, безуспешно пытаясь подобрать подходящие слова. – Потому что это просто глупо. Рано или поздно мы бы с тобой поженились, и вопрос о детях встал бы вновь. Зачем тебе тогда вообще нужны серьёзные отношения? Когда между мужчиной и женщиной есть физическая близость, то от этого могут появиться дети, представляешь?

– Когда ты наконец отпустишь эту ситуацию? – проговорила Нина. – Йен, я уже сполна расплатилась за свой проступок, поверь. Я почти исчезла из твоей жизни, нас связывает только работа. Что тебе ещё нужно? Поиграть в священника и припомнить мне все мои грехи? Тебе правда доставляет это удовольствие? – с болью в голосе спросила Добрев. – Я встречалась с тобой потому, что я видела в будущем семью с тобой. Я видела себя твоей женой и матерью твоего ребёнка. Через несколько лет.

Сомерхолдер ничего не говорил, а лишь пристально смотрел на Николину. В этот момент они поняли, что им уже совершенно безразличен вопрос, который они хотели обсудить: они оба вернулись к своей боли, полоснув бритвой по, казалось бы, едва начавшей заживать ране. Хоть разговор был не из приятных, прекратить его никто из них не пытался: и Нина, и Йен чувствовали, что всё произошло слишком быстро и оставило между ними тяжёлое гнетущее чувство недосказанности. Им обоим сейчас нужно было выговориться.

– Я думала, что за эти две недели ты хоть немного отойдёшь. Жизнь продолжается, Йен, Солнце по-прежнему светит. Я тоже, как видишь, живу. Попытайся и ты.

Вероятно, Нина не совсем точно выразила свои мысли. Йен понял её слова совершенно по-своему.

– Как у тебя всё просто, Нина, – усмехнулся он. – Не хочу детей? А, к чёрту, пойду, сделаю аборт, не скажу отцу ребёнка, это ведь такая ерунда, правда?

– Просто забудь. – сказала болгарка, уставившись в одну точку, смотря куда-то вдаль, будто бы сквозь Йена. Ей было больно слышать это от человека, при упоминании имени которого её сердце начинало биться так быстро и который сейчас словно всё глубже вонзал в него огромный кинжал. – Перестань мучить и меня, и себя. Освободи от этого нас обоих. Я сама отвечу за свои поступки перед тем, кто выше нас.

Йен опешил. Он несколько секунд, не моргая, смотрел на Николину.

– Забыть… – пробормотал он. – Знаешь… Ты была права, когда просила сказать тебе всё, что я думаю о тебе. Я никогда не сделаю этого за твоей спиной, я скажу тебе в глаза: Нина, ты не шлюха. Ты – сука. Самая настоящая.

Слова Сомерхолдера стали последней каплей для Нины. Она встала из-за стола, подошла к Йену и дала ему звонкую пощёчину, отчего на его щеке в следующую же секунду появился красный след.

– Теперь можешь говорить обо мне всё что угодно, – сказала она.

Нина отсчитала деньги за свой кофе и вышла из ресторана, оставив Йена наедине со своими мыслями.

Впереди их обоих ждало очень нелёгкое лето. Путь к прощению, пониманию, сочувствию и, самое главное, друг к другу Нине и Йену лишь предстояло найти.

====== Глава 14 ======

Для Нины было странным это осознавать, но после ссоры с Йеном она почувствовала какое-то облегчение. Впервые за долгое время она разозлилась на него действительно сильно, и это чувство отвлекло её от ощущения вины перед этим человеком и тоски по нему. Нина не знала, что её взбесило в поведении Йена больше: то ли тот факт, что он якобы рассказал Никки обо всём случившемся и сплетничал о Добрев за её же спиной, то ли то, что Сомерхолдер не преминул в очередной раз напомнить Нине о её проступке и получал нескрываемое удовольствие, видя, как ей больно снова и снова возвращаться к событиям последних дней. Так или иначе, неприятный осадок, оставшийся после конфликта с Сомерхолдером, давал Нине надежду на то, что вскоре она сможет отпустить его и спокойно с ним работать, не сгорая от ревности и не мучаясь от воспоминаний.

К произошедшей истории за всё время отпуска Нина вернулась лишь однажды, когда во время телефонного разговора Кэндис напрямую спросила её, что произошло между ней и Йеном. Нина на удивление спокойно рассказала всё лучшей подруге, чем немало шокировала Акколу: Кэндис, зная эмоциональность Николины, не думала, что она отнесётся к случившемуся так равнодушно, но быть навязчивой и донимать девушку расспросами ей совершенно не хотелось. КэндиКола догадывалась, что между Ниной и Йеном, кроме ссоры в мае произошло ещё что-то, заставившее Добрев пересмотреть своё отношение к нему, но, будучи близкой подругой для них обоих, она желала лишь одного: чтобы всё случившееся не повлияло на их дальнейшую жизнь негативно. Кэндис начало преследовать чувство вины перед Ниной за то, что она решила вмешаться и рассказать Йену о её беременности. Добрев не держала зла на подругу, прекрасно понимая, что та руководствовалась лучшими побуждениями, и в общении с ней показывала это. Однако по возвращении из отпуска Кэндис решила всё-таки поговорить обо всём с Ниной и попросить у неё прощения за то, что тогда поддалась эмоциям.

Два месяца, которыми располагала Нина, она решила использовать с максимальной пользой. Уже в начале июня она уехала на Гавайи с друзьями – Джулианной Хаф и её братом Дереком, времяпрепровождение с которыми отвлекало её от негативных мыслей. Обучение сёрфингу, поездки в самые отдалённые уголки райского острова, погружение ко дну океана с аквалангом, даже полёт на параплане – и это далеко не полный список развлечений, которые устроила для себя компания давних друзей этим летом, которое выдалось необычайно жарким. В аккаунтах Нины и Джулианны в инстаграме то и дело появлялись очень яркие, красочные, поражавшие своей красотой и динамичностью снимки, не оставлявшие сомнений в том, что жизнь у девушек просто кипит. В обществе Джулианны и Дерека Нина чувствовала более чем комфортно и могла по-настоящему расслабиться, не думая ни о чём плохом. Однако спустя некоторое время после их прибытия на Гавайи, девушка обратила внимание на одну закономерность: Дерек старался всегда держаться поблизости от неё. Они часто вместе готовили ужины, совершали дальние заплывы, Дерек обучал Нину азам сёрфинга, а иногда, когда компания проводила время в ночных клубах, показывал ей некоторые нехитрые танцевальные движения, зная, что к танцам Добрев неравнодушна и одно время даже планировала записаться в танцевальную школу. В конце концов, Нина и Дерек просто подолгу разговаривали обо всём на свете, делясь друг с другом переживаниями, планами и мечтами. С братом Джулианны Николина дружила уже давно – они были знакомы ещё до того момента, как она начала сниматься в «Дневниках вампира». Такие совместные отпуска для компании не были редкостью, но до настоящего момента Нина никогда так сильно с Дереком не сближалась. Сейчас же они большую часть времени проводили друг с другом, на что Джулианна со смехом заявляла: «Ребята, я всё понимаю, но вы обо мне хоть изредка вспоминайте!» Поначалу Нине было комфортно рядом с Дереком, и она радовалась тому, что им представилась возможность узнать друг друга получше. Но со временем к девушке пришло осознание того, что даже если она с Хафом дружит, то он с ней – точно нет. Он ожидал чего-то большего, и это было заметно в каждом его взгляде. Нина старалась гнать от себя эти мысли, думая, что всё преувеличивает. Однако чем больше она проводила времени с Дереком, тем яснее осознавала истинность своих догадок. Что делать в такой ситуации, она не знала, поэтому решила пустить всё «на самотёк» и просто наслаждаться отпуском в хорошей компании. До поры до времени Нине это удавалось, пока однажды не произошло кое-что, заставившее Добрев расставить все точки над «i» в отношениях с Хафом.

Flaschback.

Длинные летние дни сменяли друг друга с невероятной скоростью, очень быстро приближая август, а вслед за ним – и осень. Отпуск Нины подходил к концу. Случилось всё в один из душных гавайских вечеров, когда Нина, Джулианна и Дерек уже потихоньку начинали готовиться к отъезду.

– Да, Джулс, я сейчас всё принесу! – услышала голос Дерека готовившая ужин Нина и уже через мгновение увидела на пороге брата подруги. – Джулианна попросила огурцы и сметану, – со смехом сказал он.

– Делает очередную маску? – рассмеялась Добрев. – Можешь взять в холодильнике, там как раз осталось несколько уже порезанных огурцов. Думаю, их должно хватить.

– Не знаю, – буркнул Дерек, – может, решила приготовить салат в коем-то веке? А то маски – это уже как-то неинтересно.

– Я всё слышу! – донёсся из ванной комнаты голос Джулианны. – Если ты сейчас не принесёшь то, что я попросила, мыть посуду сегодня вечером будешь ты, понял? – восклицания подруги заставили Нину улыбнуться вновь.

– Да несу уже, несу, – угрюмо пробормотал Дерек. – Но моё предложение с салатом остаётся в силе! – с этими словами Хаф достал из холодильника сметану и огурцы и ушёл в ванную.

Через несколько минут блондин появился на кухне снова.

– Нинс, давай я тебе чем-нибудь помогу, – предложил он.

– Спасибо, Дерек, не надо, – улыбнулась Нина. – Ну, если только… Можешь поставить индейку в духовку? Дашь мне целых 10 свободных секунд, – рассмеялась болгарка.

– Как скажешь, – отозвался парень и, взяв большой противень, поставил его в духовку. – На сколько разогреть? Двухсот градусов хватит?

– Ты точен, как шеф-повар, – сказала Добрев. – Как раз на двести и нужно.

– Ты хорошо на меня влияешь, – рассмеялся парень. – К концу отпуска я уже смогу готовить сам, причём вполне съедобную пищу!

– Я могу тебе дать пару уроков, – улыбнулась Нина. Ты же учил меня танцевать. Теперь поменяемся ролями.

– Ну… Думаю, тебе будет намного сложнее, чем мне.

– Мужчины – лучшие повара, – ответила болгарка. – А те парни, которые так не считают, просто ленятся.

– Есть такое, – сказал Дерек, вздохнул и непринуждённо почесал затылок. – Ну, я был бы не против, чтобы ты меня научила готовить.

– Замётано, – Нина снова улыбнулась и протянула блондину руку, чтобы «дать пять». Дерек звонко хлопнул по ней.

– Слушай, Нина, – начал он. – Может, не совсем подходящее место для этого… Но мы скоро уезжаем, у тебя начинаются съёмки в Ковингтоне, и неизвестно, когда мы в следующий раз сможем встретиться лично. В общем, нам надо поговорить.

Добрев посмотрела на Хафа и почувствовала, как у неё начало тянуть внизу живота. О чём хотел поговорить парень, она догадывалась.

– Что-то случилось? – как можно более спокойно спросила она.

– Нет, – мотнул головой парень. – Точнее, да… У меня случилось… Нина, я так больше не могу, – выдохнул он. – Знаю, звучит неправдоподобно и, может быть, в какой-то степени даже глупо, так что ты можешь и не поверить…

Дерек постоянно запинался, с трудом подбирал нужные слова, постоянно потирал руки и, будто бы боясь посмотреть болгарке в глаза, стоял, опустив взгляд в пол.

– Клянусь, дни, проведённые здесь, стали лучшими в моей жизни, – сказал он. – Нина, ты невероятный человек, правда. С тобой очень легко, ты весёлая, добрая… Чёрт, я похож на пятиклассника, да? – усмехнулся он, подняв наконец глаза на Нину, которая стояла не шелохнувшись и не осмеливалась сказать что-либо. – Я не умею красиво говорить, – пробормотал Дерек. – Но я хочу, чтобы ты знала: что бы ни случилось, ты можешь всегда положиться на меня. Потому что я люблю тебя… Не как друга. Как девушку. Самую прекрасную девушку в этом мире. Я знаю, что вы расстались с Йеном, и поначалу я хотел поговорить с тобой и предложить… Попытаться… Построить отношения.

Нина внимательно слушала Дерека и понимала, что её опасения сбываются. «Нет, нет, нет!» – думала она. «Я не хочу делать тебе больно, Дерек. Ты хороший, очень. Но я не чувствую к тебе того же самого.»

Хаф продолжил.

– Но это выглядело бы так, будто бы я предлагаю себя взамен ему. Я так не хочу, – проговорил Дерек. – Но и держать всё это в себе я тоже уже больше не могу. Мы с тобой очень редко видимся, и знаешь… Я не прощу себе, если упущу этот шанс.

С этими словами блондин сделал шаг, вплотную приблизившись к Нине, взял её лицо в ладони и очень осторожно, словно боясь собственной решительности, коснулся её бархатных губ своими. В этот момент ему показалось, что земля вот-вот уйдёт из-под ног, и он готов был многое отдать, чтобы этот миг не заканчивался. Действия Дерека были мягкими, несмелыми и очень аккуратными, он боялся сделать девушке неприятно. Добрев прикрыла глаза, ощутив прикосновение шершавых губ и сладковатый запах земляники, рефлекторно схватила Дерека за руку и попыталась отстраниться от него. Николина понимала, что у него в мыслях не было ничего плохого и предосудительного, что этот поцелуй – просто порыв эмоций, но в одно мгновение ей стало противно и страшно от всего происходящего. Хаф моментально отошёл от неё.

– Дерек! – воскликнула Нина. – Пожалуйста, не надо…

– Я знал, что твоя реакция будет именно такой, – проговорил он. – Я не хотел тебя обидеть.

Парень сделал паузу, сжал губы, внимательно посмотрев на болгарку, а затем продолжил.

– Ты всё ещё не можешь забыть Йена, да?

Нина невольно вздрогнула, когда услышала имя Сомерхолдера. Вспоминать о нём ей сейчас не хотелось.

– Дело не в Йене, – ответила девушка. – Ты же, наверно, и сам видишь, что я не испытываю к тебе взаимных чувств. Ты просто потрясающий друг, и я очень дорожу нашей дружбой. Но, прошу, давай наши отношения будут братско-сестринскими. Сейчас я совершенно не хочу думать о романтике или о чём-то подобном.

Нина чувствовала, как дрожат её губы, когда она говорила это Дереку. В этот момент ей, словно маленькой девочке, хотелось куда-нибудь убежать, спрятаться, не видеть Хафа и не смотреть ему в глаза даже не потому, что он позволил себе лишнего, а потому, что ей неприятно было осознавать, что она причиняет ему боль.

– Прости. – еле слышно прошептала она.

– Это ты меня прости, – пробормотал блондин. – Мне не стоило… Давай забудем. Надеюсь, что мы и правда останемся хотя бы хорошими друзьями.

В этот момент Дерек посмотрел на Нину и грустно улыбнулся.

– Это единственное, что я могу тебе с уверенностью обещать, – ответила болгарка.

The end of the flaschback

Конечно, после произошедшего Нине уже не было так комфортно находиться с Хафом, как раньше, но до возвращения в Ковингтон оставались считанные дни, так что болгарка пыталась отвлечься мыслями о предстоящих съёмках и встрече с ребятами из каста, по которым она успела сильно соскучиться. Джулианна о произошедшем не узнала ничего.

Лето Йена не было таким активным, как у Нины, да и настроение Сомерхолдера оставляло желать лучшего. Он безуспешно пытался отвлечься с помощью работы: в конце мая он вместе со своим педагогом по актерскому мастерству Иванной Чаббак посетил Москву, познакомившись с русскими фанатами, а вернувшись в США, продолжил работу с фондом, даже с родными проводя не так много времени, как планировал изначально. Часто рука Йена тянулась открыть очередную бутылку виски, но он сдерживал себя, понимая, что «приобрести» алкогольную зависимость на фоне затянувшейся депрессии очень легко, так что рестораны, бары и другие заведения, где можно было бы выпить, Йен теперь обходил стороной, не желая провести всё лето в пьяном угаре.

Взбешённый претензиями Нины, Йен хотел было связаться с Никки и напрямую спросить у неё, она ли рассказала Добрев о их разговоре. Однако вскоре он понял, что сейчас ему всё это абсолютно безразлично и что выяснять отношения с Ниной и Никки он не хочет. Кроме того, он так и не смог вспомнить, говорил ли он Рид что-то нелицеприятное о своей бывшей девушке, поэтому ему стало стыдно разговаривать с подругой на эту тему. Общение с Никки он впоследствии продолжил, а эту неприятную историю предпочёл забыть. Это было вполне объяснимо: сильнее всего в этот момент Йен злился на Нину, и злоба эта была достаточно сильна для того, чтобы перечеркнуть эмоции по поводу всего остального.

Несмотря на явный дискомфорт, который испытывали и Нина, и Йен, находясь рядом друг с другом, они оба были рады вернуться на съёмочную площадку. Как ни крути, кинематографом были одержимы и тот, и другая, так что ребятам было безумно интересно приступить к работе над новым сезоном, тем более, что после прочтения сценария незадолго до начала съёмок, они пришли в восторг от планов Кэролайн Драйз – нового главного сценариста, и почти убедились в том, что 5 сезон не будет заключительным. Впрочем, как Йен, так и Нина понимали, что для них двоих работа над сериалом, по крайней мере, в ближайшее время, станет сложнее, хоть они и дали себе слово сделать всё для того, чтобы личные отношения никак не отразились на ней. Но худшие их ожидания всё-таки оправдались.

– Господи, ребята, да что с вами? – это восклицание Маркоса Сомерхолдер и Добрев слышали уже четвёртый раз за последние два часа. – Йен, твой герой прощается со своей девушкой, которая уезжает в колледж и которую он, ну, как бы любит, на минуточку, – было заметно, что терпение режиссёра было на пределе. – А у тебя такое лицо, будто бы Деймон всё лето ждал момента, чтобы вытолкать Елену за дверь! Ребята, мы снимаем эту сцену уже сорок минут, – потёр лоб Маркос. – Я понимаю, позади весёлые два месяца отдыха, вы ещё не вошли в рабочий ритм… Соберитесь, пожалуйста, хорошо?

Нина и Йен кивнули. Им было стыдно за то, что они, сами того не желая, задерживают съёмку, но научиться справляться со своими эмоциями им ещё только предстояло.

– Ладно, давайте попробуем ещё раз, – рассеянно пробормотал Маркос, устало опустившись в режиссёрское кресло. – Готовы? Камера. Мотор. Начали!

Нина подошла к Йену.

– Так… Что ты думаешь об отношениях на расстоянии?

– Лично я собираюсь забыть о тебе, как только ты выйдешь за дверь, – усмехнулся Йен и в этот момент понял, что сказал это вовсе не в образе Деймона.

– Стоп! – прокричал Маркос. – Вы меня с ума сведёте… Йен, в тебе совершенно нет Деймона. Такое ощущение, что ты сейчас говоришь это от своего лица.

Йену стало не по себе, потому что Маркос совершенно точно угадал его чувства и мысли в данный момент.

– Вернись в образ, – попросил режиссёр. – Деймон может говорить с сарказмом что угодно, но это не меняет его чувств к Елене. Покажи это. В твоих глазах, несмотря на всё то, что он говорит ей, должна быть теплота, а не безразличие. Попробуй сказать это без усмешки, а едва улыбнувшись. Возможно, это будет выглядеть мягче.

– Понял, – кивнул Сомерхолдер. – Простите, ребят, – обратился он к съёмочной группе. – Сейчас всё исправим.

– Начали, – скомандовал режиссёр, как только актёры вернулись на исходные позиции.

– Так… Что ты думаешь об отношениях на расстоянии? – с улыбкой спросила Нина.

– Лично я собираюсь забыть о тебе, как только ты выйдешь за дверь, – чуть улыбнувшись, как можно более мягко, но не теряя те знакомые ноты сарказма Деймона, ответил Йен.

Нина поджала губы и широко улыбнулась.

– Я люблю тебя, – проговорила она и в следующее же мгновение впилась в губы Сомерхолдера так, что на долю секунды у того перехватило дыхание.

Маркос с облегчением выдохнул: кажется, работа пошла на лад.

– Я тебя тоже, – ответил Йен. – Ну всё, – через несколько секунд сказал он, открыв дверь. – Вали.

Нина переступила порог, но полностью закрыть дверь Йену не удалось: следуя сценарию, девушка вернулась и подарила возлюбленному прощальный поцелуй. Только после этого Сомерхолдер захлопнул дверь.

– Стоп, снято! – послышался голос Маркоса. – Вот теперь всё хорошо. Молодцы, ребята.

– Ни черта это не хорошо, – тихо, так, чтобы не услышал режиссёр, проговорил Йен, и Нина поймала себя на мысли, что полностью с ним согласна, но вслух ничего не сказала.

– Я думаю, можно устроить небольшой перерыв, как вы на это смотрите? – предложил Маркос.

Конечно, никто из съёмочной группы не возражал.

– Нина, можно с тобой поговорить? – подошла к болгарке Кэндис после того, как на площадке был объявлен пятнадцатиминутный перерыв, и многие из актёров покинули её пределы.

– Да, конечно, – приветливо отозвалась Добрев. – Давай пройдёмся по улице? А то на площадке так душно…

Аккола кивнула, и девушки вышли на улицу.

– Что случилось? – спросила болгарка.

– Нина, я хотела извиниться, – проговорила Аккола, опустив глаза. – Это ведь я сказала Йену о том, что ты беременна. После разговора с тобой меня захлестнули эмоции, и я думала, что действую совершенно правильно. Прости, я не думала, что у вас всё обернётся… Вот так, – вздохнула блондинка. – Я не хотела этого, клянусь.

Нина приобняла погрустневшую подругу.

– Кэндис, перестань, – сказала болгарка. – Если бы ты знала, сколько раз за эти два месяца я думала о том, как ты была права, и как бы я хотела, чтобы ты тогда успела… Я совершенно не злюсь на тебя, и ты не должна просить у меня прощения. Ты ведь хотела как лучше… Во всём том, что произошло между мной и Йеном, только моя вина, и ничья больше.

– Ты сама прекрасно знаешь, как я отношусь к твоему поступку, но это был твой выбор, и я не должна была лезть не в своё дело. – мотнула головой Кэндис. – Кто знает, если бы не я, может, вы с ним и не расстались бы…

– История не терпит сослагательного наклонения, – ответила Нина. – Всё сложилось так, как сложилось. Пусть всё идёт своим чередом. Видимо, нам с ним суждено было разойтись. Сейчас я уже стала спокойнее к этому относиться. Меня невероятно взбесило то, как он повёл себя после всего произошедшего.

– Что он сделал? – удивлённо спросила блондинка.

– Не поверишь – рассказал Никки обо всём и полил меня грязью, – усмехнулась Нина. – Вот такой господин Сомерхолдер у нас джентльмен.

Кэндис нахмурилась.

– Мало на него похоже, – сказала она. – Может, на эмоциях выговорился…

– Мне уже плевать, – ответила Нина. – Ладно, не буду больше ничего говорить о нём – ведь Йен и твой друг тоже. Знаешь, мне пора уже закрыть эту тему раз и навсегда. Иначе я снова вернусь к воспоминаниям о нём.

– Ты всё ещё любишь его, – проговорила Кэндис, и Нина не поняла, был ли это вопрос или утверждение.

– Возможно, – сказала болгарка, вглядываясь куда-то вдаль. – Нас с ним многое связывало…

– И до сих пор связывает, – покачала головой Аккола.

– Со временем всё пройдёт. Ничто не вечно, даже чувства.

Нине очень хотелось казаться равнодушной прежде всего для того, чтобы убедить саму себя в том, что ничего к Сомерхолдеру она больше не испытывает.

– Вы с ним даже не разговариваете? – спросила Кэндис.

– Нет, – мотнула головой Нина. – Тяжело работать в такой обстановке, так что я надеюсь, что постепенно мы сможем обсуждать хотя бы рабочие вопросы.

– Пусть так всё и будет. Ты отлично держишься, Нинс, – сказала Кэндис. – Узнаю свою сильную подругу.

Нина улыбнулась и обняла Акколу.

– Жизнь продолжается, – сказала болгарка, отойдя на шаг от Кэндис. – Всё будет хорошо.

– Знаешь что? Я только сейчас поняла, что ты мне практически ничего не рассказала о том, как ты провела время на Гавайях! – вдруг с энтузиазмом воскликнула блондинка.

– Просто пролистай ленту обновлений в инстаграме, – рассмеялась Нина.

– Ну уж нет! Я требую подробностей!

– Кэндис, заходи сегодня ко мне, – улыбнулась болгарка. – Обязательно всё расскажу и покажу. Но единственное, что могу рассказать сейчас… Знаешь, мне нужен твой совет.

– Так-так-так, – с интересом проговорила блондинка. – Насчёт чего?

– Ты же помнишь Дерека Хафа?

– Господи, это брат Джулианны, ты с ним отдыхала, – закатила глаза Кэндис и рассмеялась. – Я ещё в здравом уме и трезвой памяти, чтобы забыть его. Классно он танцует, кстати.

– Да, да, – рассеянно пробормотала Нина. – Он потрясающий человек. Знаешь, мы очень весело провели время. Практически не расставались: на сёрфинг вместе, гуляли вместе, в клуб вместе… Мне с ним было очень спокойно и комфортно. Он может поддержать любые темы для разговора. И вот, спустя некоторое время после приезда я стала замечать, что он смотрит на меня… Как-то необычно. Не как друг, понимаешь?

– Кажется, понимаю, к чему ты клонишь, – кивнула головой Кэндис.

– Сначала я думала, что мне кажется, и я преувеличиваю, – продолжила Нина. – И знаешь что… Кэндис, меня неимоверно раздражают мужики. Клянусь. Мы дружим уже больше шести лет… И надо было ему взять, признаться мне в любви и поцеловать меня!

Нина по-настоящему негодовала, что вызвало у Кэндис улыбку, учитывая то, на какую тему они разговаривали.

– Я так и знала, что всё этим закончится! – воскликнула блондинка. – Добрев, с тобой никакого интереса, – рассмеялась она. – У тебя любые отношения с парнями кончаются одним: они все в тебя влюбляются.

– Тебе лишь бы пошутить, – пробубнила Нина. – Если серьёзно, как мне теперь с ним общаться? Я не хочу его терять, он прекрасный друг. Но я чувствую вину перед ним, хотя, казалось бы, за что…

– Мда, дела, – покачала головой Кэндис. – Но ты ведь ему сказала, что ты ничего не чувствуешь к нему?

В этот момент девушка сделала паузу, подняла бровь и настороженно спросила:

– Ну, не чувствуешь ведь?

– Нет, – мотнула головой Нина. – Я сейчас даже думать не хочу об отношениях. Мне нужно время… И, возможно, много времени. Но себя с Дереком я не вижу даже в будущем, и его признание ничего не поменяло. Он попросил прощения и предложил всё забыть. Теперь я даже не знаю, как с ним общаться.

– Он предложил тебе самое верное решение, – ответила Кэндис. – Я думаю, он всё понял. А как вы общались после того, что он тебе сказал?

– Как и раньше, – пожала плечами Нина. – Но он был таким грустным. Мне не по себе.

– Вас разделяют тысячи километров, – сказала Аккола. – Я думаю, он отойдёт. На расстоянии всё это переживать гораздо легче, поверь.

– Не хочу делать ему больно, – ответила Добрев.

– Прекрасно понимаю твои чувства. Но знаешь, вы ведь знакомы друг с другом уже много лет… И он только сейчас понял, что влюбился в тебя? Мне кажется, это странно. Возможно, Дерек просто перепутал чувства любви к другу и любви к девушке. Или, может быть, привык к тебе. Тогда это пройдёт ещё быстрее.

– Хочется верить, – вздохнула Нина.

В этот момент к девушкам подошёл Йен.

– Вас ещё долго ждать? – буркнул он. – Ладно Кэндис, с ней половину сцен из серии уже отсняли… Но, Нина, ты можешь поторопиться? Сегодня и так ничерта не получается, если ты будешь полдня болтать, мы не успеем ничего, – грубо сказал Сомерхолдер.

– Почему ты так психуешь? – спросила Нина. – 17:25, мы уже идём. Успокойся.

– Потому что нас уже ждёт Маркос, – со злостью выплюнул он, даже не взглянув на Нину. – Поторопись, ладно?

– Сомерхолдер, полечи нервы, – сказала болгарка. – Тебя так надолго не хватит!

– Позволь мне самому разобраться…

– Так, ребят, хватит, – вмешалась Кэндис. – Пошли на площадку. Маркос нас, наверно, и вправду заждался. Йен, не переживай, всё успеем.

Нина, чувствуя, как в ней закипает негодование, хотела было что-то ответить брюнету, но Кэндис незаметно для Йена дёрнула её по руке, дав понять, что сейчас не лучшее время для выяснения отношений. Все трое вернулись на съёмочную площадку, и рабочий день продолжился.

====== Глава 15 ======

– Макдональд, ты невыносим, – прокричала Никки Рид, держа в руках блузку ярко-оранжевого цвета, которая когда-то было синей.

– Что опять случилось? – спросил Пол, входя в гостиную с кружкой чая.

– Что это такое? – раздражённо спросила девушка, показав мужу блузку.

– Твоя блузка, – непринуждённо пожал плечами мужчина.

– Это я и сама вижу! – взвизгнула Никки. – Дорогой Пол, скажи, пожалуйста, какого цвета она была?

Рид со злостью в упор посмотрела на мужа.

– Честно, не помню, – признался он. – Я как-то собрал одежду, которую нужно было постирать, в охапку, и закинул в стиральную машину. Я не обращал внимание на то, какого цвета были вещи.

– Дай угадаю, среди них были твои оранжевые брюки? – спросила Никки.

– Возможно, – ответил Макдональд. – Твоя блузка теперь окрасилась в оранжевый?

– Алиллуйя, до него дошло! – всплеснув руками, с нескрываемым сарказмом ответила Никки. – Господи, неужели тебе так сложно хоть раз побыть более внимательным? Это была моя любимая блузка!

Пол вздохнул. Снова начинался скандал. В последнее время в доме Макдональдов такие конфликты, разгоравшиеся за несколько минут из-за пустяков, случались практически каждый день. Пол заметил, что его жена, и ранее обладавшая непростым характером, в последнее время стала ещё более раздражительной, придирчивой и эгоистичной. Во всех промахах она обвиняла только мужа, не обращая никакого внимания на его попытки угодить ей и наладить отношения. Чтобы лишний раз не злить Никки, Пол зачастую жертвовал своими интересами и привычками: стал гораздо меньше времени проводить с друзьями, привычную шумную компанию поменяв на тихие семейные вечера, бросил курить, стал гораздо чаще выполнять обязанности по дому – гулял с собаками, убирался, даже начал иногда готовить ужины, хотя до недавнего времени к плите не подходил вообще. Стараясь удивить возлюбленную, Макдональд часто устраивал ей романтические сюрпризы: ужин при свечах, спонтанная поездка на несколько дней куда-нибудь подальше от шумного мегаполиса. Однако даже в такие дни между супругами могли завязываться ссоры, что, конечно, огорчало Пола. Он никак не мог понять такой перемены в поведении своей жены, и его терпение находилось на грани.