Текст книги "А может?.. (СИ)"

Автор книги: atranquility

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 52 страниц)

– Боже мой, я ждала этого без малого десять месяцев! – воскликнула Нина, перейдя порог родного дома и мгновенно почувствовав, как её обдало теплом. Нина ощутила запах корицы и шоколада, который у девушки неизменно ассоциировался с беззаботным детством, проведённым в Канаде.

– Николина! – послышался из гостиной знакомый голос.

– Мама! Папа! – когда болгарка увидела родителей, с которыми последние несколько месяцев она имела возможность общаться только по Skype, её захлестнуло волной искреннего детского восторга, подобному тому, что чувствуют школьники, которые, встречаясь наконец с родными после поездки, например, в лагерь, в котором, несомненно, весело, но в котором становится так одиноко без родных людей.

Следующие несколько минут были посвящены исключительно объятиям и бесконечному потоку вопросов, забавлявшему Александра, который не переставал улыбаться, не желая скрывать радости от того, что увиделся наконец с любимой младшей сестрой.

– Ваши «Дневники» прямо как армия, ей-богу, – пошутил Николай, отец Нины. – Уходишь туда почти на год и с концами, а побывка только на две недели. Ну разве это дело?

– Но зато эти две недели рядовой Николина Добрева будет полностью в вашем распоряжении, – рассмеявшись, ответила болгарка и отдала честь.

– Рядовой? Это за четыре года? Думаю, как минимум мастер-сержант*, – улыбнулся Алекс.

– Ну, пусть будет по-вашему, я не против, – с улыбкой сказала Нина.

– Котик, иди переодевайся скорее, – обратилась к дочери Микаэлла. – К твоему приезду я специально приготовила пирог с корицей и вишней.

– И купила пять коробок шоколада, – хохотнул брат болгарки. – Так что хрен ты теперь влезешь в свои платья, Нинс.

– Да прям так уж и пять коробок, – махнул рукой на сына Николай. – Не так много, конечно, но мы вчера действительно почти что опустошили прилавок с шоколадом в супермаркете через дорогу.

– Вы меня не щадите, – улыбнулась Нина. – Сандро прав, я чувствую, что спустя две недели мне придётся уезжать отсюда в спортивном костюме, а не в шортах или юбке.

– На то это и отдых, – отозвалась Микаэлла. – Ну всё, хватит разговоров, Нина устала с дороги. Доченька, иди переоденься и можешь спускаться к обеду.

Оказавшись наконец дома, Добрев не могла перестать улыбаться: здесь было настолько спокойно и уютно, что о плохом не хотелось даже думать. Хотелось глотать, захлёбываясь, эти искренние эмоции от встречи с родителями и братом, и делиться светом, который пронизывал душу, с окружающими.

Нина, пообещав не задерживаться, ушла в свою комнату, почти не изменившуюся с её школьных времён: те же обои пастельных тонов, белоснежная кровать, на которой всегда спалось в разы лучше, чем в отеле или в съёмном доме, даже если мебель там была гораздо удобнее, вид из окна на уже расцветший сад. В окно склонялись массивные ветви вишнёвого дерева. Беспокойный канадский ветер шумел листьями, и этот звук был для Нины приятнее всего на свете. Поднявшись к себе в комнату, она открыла шторы и распахнула настежь окно, глубоко вдохнув свежий воздух. Почувствовав усталость после перелёта, она, уже ничем не поддерживая тяжесть тела, плюхнулась на кровать и пролежала так несколько минут. Вдруг в дверь раздался стук.

– И кто бы это мог быть? – нарочно громко отозвалась Нина.

– Открывайте, мисс Добрев, портье притопал, – послышался за дверью голос Александра, сымитировавшего французский акцент, чем позабавил сестру. Нина, вспомнив, что оставила чемодан в гостиной и поняв, что брату пришлось тащить его по лестнице до её комнаты, находившейся на втором этаже, поспешила открыть парню дверь.

– Сандро, ну ты что, я бы сама справилась, – сказала Нина, забирая багаж у парня. – Спасибо тебе большое.

– Должен сказать, чемодан у тебя нехилый, – рассмеялся Александр. – Что ты там везла? Полное собрание какой-нибудь Советской энциклопедии?

– Я просто по мелочам привезла вам, – пробормотала брюнетка. – Потом покажу. Знаешь, в Ковингтоне есть одно неоспоримое преимущество над Торонто: там магазинов втрое больше!

– Николина снова решила заделаться Санта-Клаусом посредине мая, – улыбнулся Александр.

– Я не могу пройти мимо вещи, которая так подходит кому-нибудь из вас, – сказала Нина. – Мы же так редко видимся.

– У нас всего две недели, – Сандро заметно погрустнел.

– Не начина-а-ай, – простонала болгарка. – Я только приехала, а ты уже тоску нагоняешь.

– Прости, – ответил брат. – Просто не хочу думать о том, насколько краткосрочны твои каникулы в Торонто.

– Они только начались! – воскликнула Нина. – Всё будет отлично.

– Кстати, чем собираешься заниматься в течение этого времени? – спросил Александр.

– Спать, смотреть фильмы и лопать шоколад, – сказала Нина.

– Ясно всё с тобой, и спрашивать не надо было, – хохотнул Сандро, махнув на неё рукой.

– Нет, на самом деле, я не такой однообразный человек. Сначала я, конечно, посплю немного. Потом, утром, услышу пение райских птичек, поднимусь на кровати, потянусь…

– Интригуешь, – рассмеялся Сандро. – Что дальше?

– Вытащу одну ногу из-под одеяла, – нарочно растягивая слоги, проговорила Добрев. – Потом вторую…

– Что-то мне это напоминает, – захохотал парень. – И что потом?

– Поставлю ноги на коврик около кровати. Грохнусь на пол, оглушив криком падающего пеликана всю округу, и продолжу спать там.

– У тебя интереснейшая программа на эти две недели!

– А то! – с гордостью отозвалась Николина. – Ну, если совсем серьёзно и без шуток, то я хотела встретиться с Кэролайн, Лиамом, Мэгги…

– И ещё сотней парней и девушек, с которыми ты в детстве лепила куличики в песочнице, летала на тарзанках и просто пересекалась хоть один раз в жизни на территории этого города, да? – вновь засмеялся Сандро.

– Точно! – воскликнула Нина, щёлкнув пальцами. – А ещё знаешь что я мечтала сделать на протяжении всего этого года?

– Что же? – заинтересованно спросил брат.

– Покормить белочек в Хай-парке.

– Белочек? Ты серьёзно? – улыбнулся парень.

– Да! – уверенно воскликнула Нина. – Последний раз я была там лет пять назад… Составишь компанию своей сестре, вновь впавшей в детство?

– С удовольствием, – Александр улыбнулся вновь и с братской любовью посмотрел на сестру, которая сейчас казалась ему такой милой, светлой и непосредственной, как никогда.

– Молодёжь, ну вы там скоро? Обед остывает! – донесся голос Николая с первого этажа.

– Упс, – хихикнула Нина. – Я скоро буду! – громко ответила она.

– Ну ладно, не буду тебе мешать, Нинс, – сказал Сандро. – Ждём тебя.

С этими словами парень вышел из комнаты, а Нина, открыв чемодан, стала наскоро выбирать, что она могла бы надеть.

Время шло чередом. Нина рада была впервые за эти долгие месяцы осознать, что она успевает замечать ход времени, может никуда не спешить, просто гулять по улицам, рассматривать прохожих, смотреть на ясное небо, разливавшееся над головой лазурью. Первый день, проведённый в Торонто, привнёс в её душу гармонию и спокойствие, и Нина убедилась в том, что она правильно сделала, решив на время уехать из Ковингтона. Разговаривая с родителями и рассказывая им последние новости, Николина боялась, что «отделаться» от вопросов о Йене она не сможет так легко, как это было в случае с Александром. Ещё страшнее ей было не сдержаться и снова заплакать, вспомнив о нём в разговоре с мамой. Однако, вопреки беспокойству Нины, всё прошло более чем приемлемо: Добрев рассказала родителям о «тайм-ауте» в отношениях с Сомерхолдером, и такая новость, конечно же, шокировала и Микаэллу, и Николая, однако мучить дочку расспросами они не хотели, поэтому эту тему старались больше не поднимать. Тем не менее, родители Нины были обеспокоены её состоянием. Они видели, что она безумно рада вернуться наконец домой, но в её глазах невооружённым взглядом была видна тоска, и о причине этого все догадывались. Микаэлла не знала, стоит ли склонять дочь, которая всегда была немного скрытной и предпочитала переживать личные драмы, не выплескивая свои эмоции на окружающих, к доверительному разговору. В конечном итоге мать Николины решила, что дочь сама расскажет ей обо всём, когда будет готова.

Нина долго разговаривала с братом и родителями обо всём на свете, рассказывала им о курьёзах на съёмках и планах на будущее. Вечером, как и планировалось, семья поужинала в любимом ресторане, но ужин этот, впрочем, был недолгим: Нина после долгого перелёта всё-таки чувствовала усталость, и её родные это понимали. Поэтому в этот день впервые почти за десять месяцев Нина легла спать раньше двенадцати часов ночи.

Оказавшись в кровати, Нина почти сразу же заснула. Из сна её буквально вырвала сильнейшая головная боль. Девушке на мгновение показалось, будто бы её череп вот-вот расколется надвое. Николина распахнула глаза. Она хотела было подняться на локтях, но не смогла: казалось, что болела каждая клеточка тела. Во рту пересохло настолько, что было трудно что-либо сказать. Нина огляделась вокруг: помещение было очень светлым и просторным. Болгарка взглянула на свои руки и увидела пару свежих синяков. Она не сразу поняла, в чём дело, пока не увидела, как в помещение вошёл Йен.

– Наконец-то ты отошла от наркоза, – облегчённо вздохнул он, подойдя ближе к болгарке и поцеловав её в лоб. – Я так переживал за тебя… За вас.

– За нас? – пробормотала Нина. – Что происходит?

– За тебя и за нашего сына, – ответил Сомерхолдер. – Всё проходило… Очень тяжело. Но слава Богу, всё обошлось.

Нина, не веря своим ушам, снова предприняла попытку подняться, но в этот раз ей уже помешал Йен, аккуратно придержав её за плечи и уложив обратно.

– Не надо, Нина, – попросил он. – Ты потеряла много крови. Врачи не рекомендовали никаких нагрузок. Отдыхай. Ты сегодня героиня.

– Что случилось?

– Ты совсем не помнишь? – покачал головой Сомерхолдер.

– Абсолютно ничего.

– Всё происходило, как в страшном сне… После завтрака ты почувствовала усталость и захотела подняться в спальню, чтобы отдохнуть. По всей видимости, на лестнице у тебя закружилась голова, и.. Ты упала, и начались преждевременные роды. На месяц раньше срока. Была угроза жизни как твоей, так и ребёнка. Нина, клянусь, я не был религиозным человеком до сегодняшнего дня, но этим утром я вспомнил все молитвы, которые мы когда-то пели в церковном хоре, когда я был совсем маленьким. Я просто стоял на коленях и молился, когда там, в операционной… Спасали тебя и нашего сына. И Бог меня услышал.

– Наш сын… – прошептала она и вдруг почувствовала невероятное спокойствие. Больше её ничего не волновало. Сын… Он жив. С ребёнком всё в порядке.

– Да, такой милый мальчуган, – ответил Йен, и в следующее же мгновение на его лице засияла счастливая улыбка. – Он совсем крохотный, но врачи говорят, что это временно. У него голубые глаза. Но в остальном он твоя копия! Мне даже стало немного обидно, – рассмеялся Сомерхолдер. – Он такой спокойный. И этим напоминает мне Пола!

– Где он? Можно посмотреть на него? – спросила Нина.

– Конечно, – ответил брюнет. – Сейчас его принесут.

Едва Йен произнёс последнюю фразу, как в палату вошла медсестра с кювезой для новорождённых. В ней мирно посапывал маленький мальчик. Нина, увидев малыша, потеряла дар речи. Она ничего не могла сказать, лишь чувствовала, как по её щекам покатились слёзы. Йен аккуратно взял ребёнка на руки, осторожно, боясь разбудить, поцеловал его в лоб, и подошёл поближе к Нине.

– Ну, теперь пора и вам познакомиться. – улыбнулся Йен. – А то первым, кого увидел наш сын, появившись на свет, была не ты, а бригада врачей.

Нина потянулась к малышу, желая как можно скорее взять его на руки, но в то же мгновение почувствовала слабость во всём теле. В следующее же мгновение девушке показалось, будто бы она падает в пропасть и находится в абсолютной невесомости. Нине хотелось закричать, она вдруг почувствовала невыносимую боль и тревогу оттого, что не может прикоснуться к собственному ребёнку. Голова сильно закружилась, и вскоре всё, что она видела в предыдущую минуту, превратилось в одно большое белое пятно, от которого начало рябить в глазах.

Нина, вскрикнув, проснулась. В комнате было темно. Болгарка посмотрела на часы: 3:05. Выходит, всё, что она сейчас видела, было лишь сном. Нина села на кровати и потёрла виски. Боже, каким прекрасным и светлым ей показался этот сон! .. Рука отчего-то произвольно дёрнулась к животу. Добрев почувствовала, как что-то защемило в груди. Она не видела лица малыша, но ей хватило увидеть то, с какой любовью и заботой смотрел на него Йен. «А ведь эта картина могла бы стать реальностью через пару месяцев…» – подумала она. Нина устало опустилась на подушку и закрыла глаза. Такой маленький беззащитный комочек, который мирно спал на руках у Йена. И появления которого на свет она так не хотела. Нина почувствовала, как становится тяжело дышать, и как глаза начинает щипать от слёз. Сейчас она уже даже не думала о расставании с Йеном: эту боль и все другие ощущения в одно мгновение захлестнуло сильнейшее чувство вины перед своим маленьким сыном или дочкой. Впервые Нине так захотелось взять на руки ребёнка, поцеловать его и прижать к себе, показав этому маленькому и пока что беззащитному существу, что он в безопасности, потому что она рядом. И рядом будет всегда. Этих трёх дней Нине хватило для того, чтобы понять, что она натворила. Но как бы она себя ни корила за этот поступок, время нельзя было повернуть назад. Видимо, кому-то свыше хотелось, чтобы эта хрупкая девушка, которая никогда не была по натуре своей злодейкой, а лишь оказалась на мгновение заложницей своих эмоций, расплатилась за свои ошибки сполна. Она не жаловалась на судьбу. Ей, наоборот, даже хотелось сполна прочувствовать эту боль, прожечь ею душу и отравить сердце, навсегда запомнив это немое исступление. Нина не знала, к кому ей обратиться – к психологу или, может быть, к священнику. Нельзя сказать, что семья Добревых была очень религиозной, но случалось так, что Нина, проводя редкие деньки дома, сама брала в руки Библию и подолгу читала. Однако для нее чтений этой книги можно было бы сравнить с чтением, скорее, научного трактата: Нина не искала в ней ответы на какие-то свои, очень личные вопросы, а читала для того, чтобы узнать, как всё начиналось с точки зрения христиан.

Сейчас Нина сама понимала, что её нынешнее состояние граничит с безумием, но ничего поделать не могла. Она думала, что слишком слаба и была такой всегда – беспомощной, не способной отвечать за свои поступки, в какой-то степени даже жалкой.

Однако эта девушка ещё не подозревала, как она на самом деле сильна: ей суждено было пройти тернистый путь, для которого кто-то там, наверху, выбрал именно её. А как известно, человеку не выпадают испытания, которые ему не по силам.

Комментарий к Глава 9 *мастер-сержант – воинское звание сержантского состава вооружённых сил США

====== Глава 10 ======

– Нина, проснись! Что с тобой? – услышала Нина знакомый голос над своим ухом утром. Девушка открыла глаза и увидела рядом с собой обеспокоенного брата.

– Что случилось? – пробормотала она.

– Ты кричала во сне, – ответил Сандро. – Несколько раз за ночь, это было слышно даже несмотря на закрытую дверь. Прости, что разбудил, но, мне кажется, сегодня сон у тебя был не самый спокойный. Я подумал, что тебе снились кошмары и, может быть, если тебя разбудить и прервать их, после ты сможешь поспать нормально.

Нина выдохнула и приложила руку ко лбу. Александр был прав: этой ночью она практически не спала. Она засыпала на час-полтора, но яркие, живые, красочные сны, которые так тесно переплетались в её сознании с реальностью, что она не могла отличить их от неё и поэтому пугалась, неизменно беспокоили её, напоминая обо всём произошедшем.

– Да… – рассеянно пробормотала болгарка. – Спасибо, Сандро. Мне уже, наверное, пора вставать.

– Если хочешь, спи, сколько нужно, – отозвался брат. – Я пришёл, чтобы просто удостовериться, что с тобой всё в порядке. Что-то ужасное снилось?

– Лучше бы ужасное, – устало сказала Николина. – Знаешь, когда снятся монстры, кровь, апокалипсис какой-то, – это ерунда. Ты понимаешь, что всё это не по-настоящему и в реальной жизни никогда не произойдёт. Но если сны так тесно связаны с действительностью, и ты уже не можешь их различать… Не знаю, как это правильно назвать. Это начинает давить на тебя психологически.

Сандро присел на кровать к Нине и внимательно посмотрел на неё, словно призывая продолжить рассказ.

– Ну… Это случается, когда сны, например, отражают все твои переживания и возвращают тебя к ним, в то время как сам ты и спать ложишься только для того, чтобы уйти от них хотя бы на время, – объяснила Нина. – И тут ты оказываешься словно в клетке, потому что ты никуда не можешь от них деться. Замкнутый круг. Сандро, этой ночью мне снились прекрасные сны, – грустно сказала Нина. – Они были настолько светлы и трогательны, что я бы, наверное, многое отдала, чтобы они воплотились в жизнь.

– Почему же тебе хотелось проснуться, если сны так понравились?

– Потому что они неизменно заканчивались реальностью, в которой ничего этого нет и уже не будет. И этим напоминали мне о некоторых моих ошибках, о которых даже думать больно. Поэтому я просыпалась.

– Ты очень устала, – заметил Александр. – Думаю, тебе просто нужно отдохнуть, как физически, так и морально. Не думаю, что последние дни были очень лёгкими для тебя, – осторожно сказал он, вероятно, намекая на то, что произошло между Ниной и Йеном. – Наверное, ты очень много размышляла о том, что тебя беспокоит. Поэтому твоё подсознание и возвращает тебя к этим мыслям. Попробуй отпустить всё это. Хотя бы на время.

– Конечно, ты прав, – кивнула Нина. – Но порой это так непросто сделать. – Нина опустила на мгновение глаза, но уже в следующую же секунду с неким воодушевлением посмотрела на старшего брата и уже бодрее, с надеждой, как будто бы успокаивая саму себя, сказала: Но я постараюсь. Человек должен быть властен над своими мыслями и чувствами.

– Нина, я вижу, что ты потеряла покой, – сказал Сандро. – Но я знаю тебя и понимаю, что ты сейчас очень не хочешь об этом говорить. Несмотря ни на что, я хочу, чтобы ты знала: я рядом. Ты можешь в любой момент обратиться ко мне за поддержкой и помощью, если тебе это понадобится.

Девушка смутилась: она прекрасно понимала, что её брат видит её насквозь, и, улыбаясь, говорить ему, что всё в порядке, нет смысла. Ей было стыдно перед ним за ложь и за то, что не может в данный момент показать ему, насколько ему доверяет. Но ей отрадно было осознавать, что Александр не держит на неё зла и готов немного подождать.

– Сандро, спасибо тебе, – сказала девушка. – Я очень тебя люблю, мой лучший старший брат.

Парень улыбнулся.

– Я тоже тебя люблю, Нинс, – ответил он и прижал девушку к себе. – И прежде всего я хотел бы, чтобы эти две недели стали для тебя верным путём к успокоению и увели от всех проблем и дурных мыслей. Поэтому, если моя помощь в этом понадобится тебе, смело проси. – тут парень сделал паузу, но затем продолжил. – Если что, я сегодня абсолютно свободен.

Нина на несколько секунд задумалась, посмотрела в потолок, а потом сказала:

– Ты ведь помнишь наш вчерашний разговор о Хай-парке? – спросила она.

– Да, – кивнул Сандро. – Идём сегодня кормить белочек? – улыбнулся он, угадав ход мыслей сестры.

– Да! – громко сказала Николина и встала с кровати. – Да здравствует новый день, который мы сделаем прекрасным!

Сандро облегчённо выдохнул. Конечно, и он, и Нина понимали, что подобные заявления сейчас скорее служат самоуспокоением и самоубеждением. Но Александр знал, что, если не давать сестре надолго оставаться наедине со своими мыслями, не позволять ей окончательно выпасть из привычного для неё ритма жизни, то переносить всё случившееся ей будет легче, поэтому был уверен, что эта маленькая ложь самим себе будет во благо. Поэтому Александр, оставив сестре время на то, чтобы умыться, переодеться и позавтракать, ушёл собираться.

Впервые за долгое время в Торонто выглянуло солнце, хотя в городе и было по-прежнему холодно. Этот воскресный день Нина и Сандро провели вместе. Брат и сестра долго гуляли по Хай-парку, вспоминая детство и делясь друг с другом тем, что произошло с ними за те девять месяцев, что они друг друга не видели. Поначалу Нина почти не улыбалась, хотя и с энтузиазмом поддерживала беседу, и Александру, привыкшему к тому, что она всегда смеётся и шутит, было неуютно, но постепенно старшему брату, знавшему все её слабости и всё то, что она любит, удалось «растормошить» болгарку, стереть барьеры и вернуть в их общение непринуждённость и теплоту. Поэтому Нина и Александр за разговорами даже не сразу вспомнили о главной цели своего визита в парк – забавных грызунах, шустро бегавшим по парку в поисках щедрых людей, у которых с рук можно было бы поесть орехов или ещё чего-нибудь вкусного.

– Эй, Нинс, смотри, – с искренним восторгом, но очень тихо, чтобы не спугнуть зверька, обратился к сестре Сандро, увидев, как одна из таких белок подбежала к девушке совсем близко, пока она фотографировала на камеру смартфона красивый вид парка. – Осторожно, она прямо рядом с тобой.

Нина аккуратно повернулась и посмотрела себе под ноги: около неё сидела небольшая белка с коротким жёстким мехом ржавого оттенка и с пушистым тёмно-коричневым хвостом. Как ни странно, обычно пугливый зверёк в этот раз совсем не побоялся подойти к людям настолько близко. Нина широко улыбнулась и аккуратно села на корточки. Шум спугнул грызуна, белка отбежала на несколько метров и замерла на месте, смотря на Сандро и Нину своими чёрными глазками-бусинками.

– Эй, не пугайся, – ласково позвала болгарка. – Смотри, что у меня для тебя есть. – с этими словами девушка аккуратно вытащила из кармана куртки небольшую горстку душистых кедровых орешком. Увидев это, белка, по всей видимости, напрочь забыла о своём страхе, потому что уже в следующее мгновение она снова побежала к Нине и взяла небольшой орех в лапки, заставив её и Сандро рассмеяться.

– Помнишь, как мы в детстве каждый день ходили сюда и тратили половину карманных денег на орехи? – спросил парень.

– О да, – ответила Нина, протягивая белке руку, в которой держала орешки. – Странно, мне казалось, что за годы жизни в Торонто мы с тобой исследовали каждый уголок этого парка, и нам знакомо здесь каждое деревцо. А сейчас я открываю здешние места для себя будто впервые. Например, тот пруд, – Нина указала свободной рукой куда-то вдаль. – Я его здесь никогда не видела.

– Ты что! – воскликнул Сандро. – Когда тебе было лет пять, я тебя отсюда вытаскивал, потому что ты нырнула в него, увидев красивую кувшинку. Ох и испугался же я за тебя тогда… Родители нас не ругали, но я ощущал сильнейшее чувство вины за то, что не углядел за тобой, и долго себя корил. Наверное, ты просто забыла, – сказал брат, – потому что мы действительно отлично здесь ориентировались. Ничего, сегодня прекрасный день для того, чтобы всё вспомнить, – улыбнулся парень.

– Точно, я действительно вспомнила! – сказала Нина и, забыв о том, что с белками нужно вести себя тише, чтобы не спугнуть их, щёлкнула пальцами, отчего грызун отскочил в сторону. – Ой, прости, малыш, – сказала болгарка, увидев, что белка уже находится на расстоянии нескольких метров от неё. – Я не хотела тебя напугать. Иди сюда.

На этот раз зверёк не решился подойти к болгарке снова, и вскоре белка убежала в поисках новой добычи в виде орешков щедрых посетителей парка.

– Эх ты, эмоциональная особа, – рассмеялся Сандро, обняв сестру. – Белки – это дело тонкое, – шутливым тоном сказал он и поднял указательный палец вверх, как строгий учитель.

– Мне простительно, я же тебе говорила, что уже лет пять этого не делала, – хохотнула Нина.

– Тебе вообще многое простительно, – улыбнулся Сандро.

– Да брось, – махнула рукой болгарка, но, передумав, внимательно посмотрела на старшего брата и сказала: – Хотя… Многое, говоришь?

– с этими словами девушка достала смартфон. Александр вспомнил о страсти сестры к фотографированию и засмеялся. – Не смейся, – театрально надула губы Нина. – Я должна сделать селфи со старшим братом! Тем более в таком красивом месте. Ты не любишь фотографироваться, я знаю, но…

– Да я не против, – улыбнулся Сандро. – У нас и правда в последнее время мало совместных фото.

Нина, кивнув, включила на телефоне фронтальную камеру, они вместе с Сандро улыбнулись и через несколько секунд увидели тёплую милую фотографию.

– Встреча увековечена, можно спать спокойно? – рассмеялся брат.

– Именно, – кивнула Нина. – Надо будет создать отдельную папку для наших с тобой фото.

– Ага, и добавлять по одному раз в десять месяцев, – хохотнул Александр. – Лет через пятнадцать нехилая коллекция получится.

– Вот всегда ты такой, – ответила Николина и шутливо пнула брата в живот. – Съёмки «Дневников» ведь не будут длиться вечно.

– Но ты вечно будешь актрисой, – улыбнулся Сандро. – Да ладно, Нина, я же шучу. Не принимай всерьёз.

– Я и сама по вам всегда скучаю, когда нахожусь вдали от дома, да ещё и так долго, – ответила болгарка. – Поэтому я очень надеюсь, что в следующем году всё изменится, потому что Джули обещала обсудить с продюсерами коррекцию графика съёмок. «Дневники вампира» – уже устоявшийся проект, рейтинги стабильно высоки, поэтому теперь нет нужды гнаться за 20-часовыми съёмками в попытках включить в серии как можно больше эпизодов. Да и ребята тоже не в восторге от расписания – например, Кэндис и Пол. Понятно, что всем хочется проводить с семьями больше времени, особенно если они находятся в разных городах.

– Надеюсь, ваше руководство решит этот вопрос, – кивнул брат. – А то ты так «Оскар» получишь, а я из новостей узнаю, – парень снова захохотал.

– Думаю, если такой день настанет, ты узнаешь об этом скорее из «Инстаграма», потому что я захламлю ленту тысячей селфи со статуэткой с разных ракурсов, – рассмеялась она.

– Узнаю сестрёнку, – улыбнулся Сандро.

– Слушай, Сандро, ты не проголодался? – вдруг спросила Нина.

– Есть такое, – кивнул парень. – А ты?

– Слона бы съела, – улыбнулась Добрев. – Я помню, здесь неподалёку ведь было кафе «Америка»? Там очень вкусные чизкейки. Сходим?

– Пошли, конечно, – согласился Александр, и брат с сестрой направились к выходу из парка, чтобы перекусить чем-нибудь в кафе.

У Йена, в отличие от Нины, несмотря на окончание съёмок, следующие две недели были загружены: Сомерхолдер продолжал работу со своим благотворительным фондом. Йен надеялся, что любимая работа поможет ему немного отвлечься, но ошибался. Он стал очень нервным, подолгу не мог сосредоточиться на чём-то и из последних сил держался, чтобы не срывать зло на окружающих. По натуре своей Сомерхолдер был таким же вспыльчивым, как и Нина, но именно она удивительным образом, несмотря на свой взрывной характер, помогала ему обрести спокойствие и стать более сдержанным. Сейчас же рядом с Йеном не было никого, кто мог бы сдерживать его, и он чувствовал, что ему этого очень не хватает. Свои ощущения он старался не связывать с Ниной, пытаясь убедить себя в том, что сейчас ему просто необходим рядом хороший друг, с которым можно было бы выпить виски и поговорить о чём-нибудь отвлечённом. Такой друг рядом с Йеном был – это Пол. Его поддержка для него была неоценима, в этот трудный для Йена период они, будучи лучшими друзьями, сблизились ещё больше, но легче от этого Сомерхолдеру не становилось. Йен сам себе боялся признаться, что без Нины ему тяжело. Можно назвать это привычкой, привязанностью, как угодно, но он не понимал, что на самом деле это – всё ещё любовь. Никакого шага от любви до ненависти в тот злополучный вечер он так и не сделал, хоть ещё и сам этого не понимал. Йен выдавал желаемое за действительное, когда рад был осознать, что он вроде бы к Нине ничего и не чувствует, кроме отвращения и ненависти, а потому спокойно смог уехать из их общего дома. Сомерхолдеру действительно до боли неприятно было думать о случившемся и о том, что сделала Нина – такой поступок принять он не смог бы никогда. И, конечно, нельзя сказать, что Йен простил Нину – это было не так. Злость всё ещё бушевала в нём, и неизвестно, сколько времени должно было пройти, прежде чем она успокоится. Но всё ещё существовала тонкая нить, которая крепко держала его душу где-то рядом с Ниной. Он всеми силами старался порвать эту связь, но сделать этого пока не мог. В его душе удивительным образом отвращение и злость сосуществовали с тоской по этой хрупкой девушке… А может быть, по тому, что между ними было.

Йен чувствовал сильную усталость ото всего, происходящего в его жизни, хоть и старался не показывать виду своим друзьям, знакомым и поклонникам. Узнав о том, что Нина уехала в Торонто, он сам подумал, что ему тоже было бы неплохо на пару недель уехать куда-нибудь подальше от Ковингтона. Но такой возможности в тот момент у Сомерхолдера не было, так как в ближайшие дни была назначена фотосессия для одного известного журнала. Поэтому он чувствовал, что находится в чём-то наподобие тесной клетки, до прутьев которой даже нельзя было дотронуться, чтобы попытаться выйти, потому что они больно обжигали. То были воспоминания о Нине и обо всём, что между ними было. Они были ещё слишком свежи.

В попытках забыться с помощью работы, Йен перестал замечать ход времени, а потому часто возвращался в гостиничный номер далеко за полночь. Так было и в это воскресенье. Несмотря на усталость, Йен зачастую не мог подолгу заснуть. Спасением для него служил просмотр разных фильмов в интернете, чтение и иногда – социальные сети. Обычно в «Инстаграме», своей самой любимой соцсети, Йен просматривал не аккаунты своих друзей или ленту обновлений, а фото красивых пейзажей, далёких городов, манящих своей неповторимой атмосферой. Это помогало ему отвлечься. Но в этот раз его взгляд непроизвольно зацепился за новую фотографию в аккаунте Нины. На ней была изображена она сама и её старший брат Сандро. Подпись к фото гласила: «Дом, милый дом… Мой бро, который так не любит фотографироваться, сделал исключение для своей сестры. Как думаете, ждать солнечного затмения? Хаха, люблю тебя, Алехандро». Выложенное Ниной фото вызвало у Йена непроизвольную улыбку, которая, впрочем, вскоре исчезла. «У неё всё хорошо», – пронеслось у него в голове, когда он увидел сияющие глаза Нины, взгляд которой лучился весело и радостно на самом деле лишь оттого, что она спустя почти десять месяцев разлуки оказалась наконец дома. Однако это не означало, конечно, того, что она была абсолютно спокойна и счастлива. «Но неужели она действительно так быстро всё забыла и отпустила? ..» Сомерхолдер отчего-то поспешил закрыть страницу Нины и выйти из «Инстаграма». Но перед этим подсознание успело крикнуть ему: «Не дури! Ты же так хорошо знаешь её – она никогда бы не стала загружать проблемами окружающих. Если она улыбается, это не значит, что ей действительно хорошо. Взгляни ей в глаза внимательнее и найди в себе смелость увидеть наконец то, что она на самом деле чувствует к тебе.» Мужчина отложил телефон на прикроватную тумбочку и закрыл глаза. Сомерхолдеру хотелось забыться, пуститься во все тяжкие – напиться, устроить где-нибудь дебош, сделать ещё что-нибудь, что помогло бы ему уйти от собственных мыслей. «Боже, если ты есть, умоляю, дай мне сил научиться спокойно смотреть на эту девушку – без отвращения, без ненависти, без любви, без сострадания», – подумал Йен. «Или же помоги простить…»