Текст книги "А может?.. (СИ)"

Автор книги: atranquility

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 52 страниц)

– Это неудивительно. Самое страшное уже позади. Впереди нелёгкий путь, но мы ведь справимся, правда?

Рид крепко сжала руку Йена. Раньше он захотел бы её поцеловать, но сейчас он был удивлён своими ощущениями. Он впервые за долгое время не пытался себя заставить хотя бы действиями проявлять любовь и нежность к этой девушке. Он этого не хотел.

Йен ничего не ответил невесте и лишь едва заметно кивнул.

В этот момент в палату снова заглянула медсестра.

– Мистер Сомерхолдер, к Вам мисс Добрев, – сказала она. – Ей ведь можно?

– Конечно! – просиял Йен. – Конечно, можно, я же говорил, что она может заходить сюда в любое разрешённое врачами время.

Никки почувствовала отчаяние. На неё обрушилась волна сильнейшей ревности, и в голове были лишь вопросы: Почему? Почему Йен так реагирует на Нину? Чем она его приворожила? Когда же она наконец и на Никки посмотрит так, как всегда смотрит на неё? Возможно ли это?.. Даже после операции ему видится Нина…

Добрев бесшумно зашла в палату, и Йен широко улыбнулся.

– Не буду мешать, – сказала Никки, криво улыбнувшись, и вышла.

– Ты ещё здесь, – с облегчением прошептал Йен.

– Я планировала улететь только после того, как отойдёшь от наркоза, – ответила Нина. – Как ты себя чувствуешь?

– Самый популярный вопрос, – улыбнулся он. – Всё терпимо.

– Мне нравится твой настрой! – звонко воскликнула болгарка. – Так и надо.

– Ты хоть выспалась? – с заботой спросил Йен.

– Вполне, – ответила Нина. – Честно признаться, когда Пол вчера утром отвёз меня домой, я плюхнулась на кровать и проспала до девяти часов вечера. Остин потерял меня и, когда наконец дозвонился, сказал, что уже хотел вызывать МЧС, – хохотнула Добрев.

– Ещё бы! Такую девушку нельзя терять даже на несколько часов, – с улыбкой сказал Йен, заставив Нину покраснеть. – Он, наверное, уже заждался тебя, а ты целую неделю провела со мной… – задумчиво произнёс он.

– Остин всё понимает, – ответила Нина. – Он просил передать, что желает тебе скорейшего выздоровления.

– Спасибо, – кивнул Йен. – Какие у тебя теперь планы?

– В середине сентября у меня в Торонто прослушивание: идёт кастинг на фильм «Три Икса: Возвращение Ксандера Кейджа». Мой агент предложил попробовать.

Глаза Сомерхолдера загорелись.

– Какая роль?

– Милой девушки-интеллектуалки по имени Ребекка, – улыбнулась Нина. – Одна из главных женских ролей.

– Уверен, что роль будет твоя, – сказал Йен.

– Посмотрим, – пожала плечами болгарка. – Я прочитала сценарий, он зацепил меня, но на эту роль претендуют ещё десятки талантливых девушек.

– Я верю в тебя, – сказал Сомерхолдер. – Ты получила сразу две роли в «Дневниках», проспав прослушивание! – рассмеялся он. – Есть ли после этого в мире кинематографа что-то неподвластное Нине Добрев?

Болгарка закатила глаза.

– Вы с Полом меня уже бесите! Постоянно припоминаете этот случай, а я готова сквозь землю провалиться каждый раз, когда вспоминаю об этом, – сказала Нина.

– Да ладно тебе, – отозвался Йен и неожиданно для девушки примирительно взял её за руку. – Мы же любя. Я, если ты помнишь, тоже о кастинге тогда совершенно забыл и учил сценарий за рулём.

– Точно! Не хотела бы я тогда оказаться в том автомобиле, – хохотнула Нина.

– Все так говорят, а вот Мегги Грейс понравилось, – театрально надулся Сомерхолдер.

– Ты когда-нибудь после этого практиковал чтение за рулём? – со смехом спросила Нина.

– Нет, с тех пор мой самый экстремальный поступок в этом плане – выпить Колы, пока обгоняешь кого-то. Пока это мой максимум, – улыбнулся брюнет. – Хотя я бы мог!

– Не сомневаюсь, – ответила Добрев. – Кстати, если я всё-таки получу эту роль… Не забудь, что ты обещал прийти на премьеру, – хитро улыбнулась она.

– Я выполняю свои обещания, ты же знаешь, – с теплотой отозвался Сомерхолдер.

– Не теряй этот позитивный настрой, – попросила Николина.

Йен внимательно посмотрел ей в глаза.

– Ты неизменно помогаешь мне верить в лучшее. Если я до сих пор не превратился в депрессивного нытика, то это полностью твоя заслуга. Спасибо тебе. Спасибо вообще за эту неделю… Ты себе даже представить не можешь, как ты мне помогла.

Нина почувствовала, как её сердце начало биться быстрее.

– Знай, что ты всегда можешь положиться на меня, – ответила болгарка. – И никакое расстояние не будет этому помехой.

– Когда ты улетаешь? – спросил Йен.

– Рейс через три часа.

– Я буду скучать. – тихо сказал он.

Нина с нежностью погладила Сомерхолдера по руке, боясь задеть внутривенный катетер.

– Можно тебя попросить кое о чём? – спросил Йен.

– Конечно, – прошептала Нина.

– Не исчезай больше из моей жизни так надолго, – тихо попросил Сомерхолдер, и Нина почувствовала, как на глаза выступают слёзы.

– Больше не буду. Обещаю. – сказала она и улыбнулась, быстро смахнув слезу.

Ребята разговаривали ещё недолго: Йен быстро уставал, и утомлять его Нина не хотела. Сейчас ему нужен был полный покой. Сомерхолдер пожелал болгарке счастливого пути, и Нина вдруг почувствовала какое-то внутреннее спокойствие, будто бы выполнила свой долг. Она смотрела на Йена, и, хоть пока он был очень слаб, а врачи всё ещё не осмеливались давать каких-либо прогнозов, её не покидала уверенность в том, что всё будет хорошо.

Нина тихонько прикрыла дверь палаты и в коридоре столкнулась с Никки.

– Йен уснул, – сказала Нина. – Лучше не заходи пока к нему, врачи говорили, что сейчас у него может быть очень тревожный сон.

– Ладно, – рассеянно пробормотала Рид. – Я как-нибудь сама разберусь, что Йену будет лучше.

– Не психуй так, – примирительным тоном сказала Добрев.

Никки вдруг взглянула на болгарку глазами, полными боли, отчаяния и необъяснимой ненависти.

– Нина, пожалуйста, уезжай, – попросила она. – Не мешай. Нам…

Никки с трудом подбирала слова.

– Интересное заявление, – сказала Добрев, скрестив руки на груди.

– Как только ты появилась, Йена будто подменили. Он на меня практически не смотрит, говорит лишь о тебе, когда ты приходишь, радуется, как ребёнок. Мы планируем пожениться, а с твоим появлением наши отношения начали портиться.

– Не придумывай, – ответила Нина. – Мы с Йеном дружим уже шесть лет, поэтому всегда рады друг друга видеть. Если же он охладел к тебе, то найди в себе силы не винить в этом окружающих, а постараться разобраться в первую очередь в себе.

– Обязательно разберусь, только после того, как ты уедешь, – сказала Никки. – Только тогда всё вернётся на круги своя. Если ты хотела вернуть Йена…

– Прекрати, – устало попросила Нина.

– Откуда я знаю, чего от тебя ожидать, – отозвалась Рид. – Так вот знай: ты этого сделать не сможешь. Йен изменился, и всё то, что он мог почувствовать по отношению к тебе за эту неделю, – не более чем его временная слабость. Всё будет по-другому, – твердила Никки. – Мы поженимся, и я исполню его мечту: я рожу ему ребёнка… Которого ты родить не захотела, думая лишь о себе и своих амбициях.

Нина, услышав последнюю фразу, затряслась. Никки полоснула острой бритвой по ране, которая заживала долго и так мучительно.

– Это не твоего ума дела, – с дикой ненавистью процедила Добрев. – Всё, что происходило между мной и Йеном, не касается тебя. Я никогда не стану рушить счастье Йена, но если он захочет, чтобы я была в его жизни – я буду. И ты этого не изменишь, Никки, как бы ты этого не хотела.

– Неужели ты и правда думаешь, что достойна того, чтобы быть в его жизни после всего, что ты натворила?..

Нина почувствовала, как к горлу подкатывает предательский ком. Ей хотелось закричать от внезапно нахлынувшей волны сильной боли, но она не хотела, чтобы Никки видела её слёзы.

– Это решать не тебе, – сказала Нина. – Если ты действительно любишь Йена… Заботься о нём сейчас и не трать силы на разговоры о том, о чём ты говорить не имеешь право. Это касается только меня и Йена. Так что будь добра закрыть свой рот и иметь мудрость не вмешиваться, – прорычала Добрев, посмотрев девушке прямо в глаза, отчего та даже, кажется, вздрогнула.

Нина развернулась и затем, даже не взглянув на Никки, быстрым шагом отправилась по направлению к выходу из госпиталя, не видя и не слыша ничего вокруг.

Уже вечером Нина вернулась в Нью-Йорк. В аэропорту её встретил Остин, который за это время успел сильно соскучиться по своей возлюбленной. Парень не стал утомлять девушку расспросами, а просто приготовил ужин и предложил ей самой выбрать, каким будет их вечерний досуг. Добрев попросила Стоуэлла остаться дома, и он не стал противиться. Пара провела вечер за просмотром какой-то наивной романтической комедии и непринуждёнными разговорами ни о чём.

В эту ночь Нина долго не могла заснуть. Из головы у неё не шёл разговор с Никки, и каждое её слово, раз за разом звучавшее в сознании, отдавалось в сердце сильнейшей болью и возвращало Нину в те дни, которые она так хотела забыть. Добрев думала о том, какой могла бы быть её жизнь сейчас, если бы два года назад она приняла другое решение. Нина была в отчаянии. Эти чувства в душе болгарки смешивались с чувством стыда перед Остином. Ей уже не хотелось целовать его и говорить, как сильно она его любит. Она не могла себя заставить это сделать, и скрывать от самой себя, что она не любит его как мужчину, уже не было смысла. Лгать Остину, к которому она относилась с большим уважением и теплотой, Нине становилось всё труднее.

Нине показалось, что в спальне очень душно, и она аккуратно, чтобы не разбудить Остина, вышла из комнаты и прошла на балкон. Жадно хватая ртом прохладный ночной воздух, Нина, будучи не в силах сдерживать себя, обхватила голову руками и разрыдалась.

====== Глава 36 ======

Комментарий к Глава 36 Редактируя эту часть, посмотрела на общее количество глав и поняла: ровно тридцать глав без Ниан как пары. Что-то меня понесло о_О Но, надеюсь, у моих читателей ещё осталось терпение, а главное, интерес)

Цитату из песни в начале главы смело можно считать эпиграфом. Думаю, очень точно описывает чувства Остина в данной ситуации. Если честно, нравились мне Стобрев, как в реальности, так и в рамках этой истории, но всему когда-нибудь приходит конец.

И что-то я ещё хотела написать... Ах, точно! Не забываем комментировать и радовать этим автора:)

Зачем, зачем, зачем

Всё так невыносимо?

Я просто манекен

В глазах её красивых.

Зачем, скажи, тогда

За ней бегу по краю?

Её любовь – игра. Жестокая такая…

Нина улетала из Ковингтона с надеждой на то, что в Нью-Йорке её поглотят бытовые заботы и работа, что поможет ей хотя бы ненадолго забывать о Сомерхолдере. Подавить в себе чувства к нему она уже не пыталась: понимала, что это бесполезно. Нина осознавала, что теперь ей, вероятно, предстоит научиться жить с нелюбимым человеком после этого маленького взрыва в душе, который вызвала встреча с Йеном. Однако если раньше она всеми силами пыталась убедить себя в том, что она действительно любит Остина, то теперь ей уже этого не хотелось: она просто устала от бесконечной лжи самой себе и изумлялась, как целый год могла прожить, словно в клетке, каждый день, сама того не замечая, просыпаясь с одной-единственной мыслью о том, что всё, что связано с Йеном, уже давно в прошлом, и в её будущем есть только Стоуэлл. Пробыв с Сомерхолдером всего неделю, Нина ощущала себя слепым человеком, который ненадолго смог увидеть краски этого мира и почувствовать себя по-настоящему счастливым. Йен, сам того не желая, одним своим появлением, практически в одно мгновение позволил Нине понять, просто сравнив свои ощущения, что на самом деле она чувствовала к Остину: это была благодарность, теплота, дружеская забота, братско-сестринская любовь, схожая с той, которую она испытывала, к примеру, к Сандро или к Полу. Не страсть. Не то тяготение, когда ты рад каждому мгновению, которое можешь проводить с этим человеком. Не та любовь, которая была так нужна Нине. Не сумасшествие.

Наверное, именно сейчас желание Добрев забыть обо всём достигло пика и обернулось чувствами совершенно противоположными: отвращением к тому, что происходило в её жизни, и чёткое понимание, что так продолжаться больше не может. Нина понимала, что сколько угодно может сейчас играть роль влюблённой девушки, а впоследствии – любящей жены, но счастливой её, как бы она ни хотела, это никогда не сделает. В доме Остина и в его родном городе она чувствовала себя совершенно чужой и потерянной. Настала пора всё отпустить: отпустить своё желание забыть Йена – может быть, когда-нибудь ей это и удастся, но не здесь и не сейчас; отпустить Остина – такой человек, как он, заслуживает быть любимым девушкой, чьи чувства искренни и не основаны на самоубеждении и попытках убежать от прошлого.

Всю неделю Нина жила словно в бреду и не знала, каким должен быть её следующий шаг. Причинять боль Остину она не хотела, но и оставаться с ним для неё тоже было немыслимым. Сейчас больше всего на свете Нина мечтала оказаться в Ковингтоне, рядом с Йеном, посидеть рядом с ним, взять его за руку, поговорить о какой-нибудь ерунде. Нина никогда не боялась совершать поступки, которые другие люди обычно тщательно обдумывают, и понимала, что ещё чуть-чуть – и она просто соберёт вещи, возьмёт билеты до Ковингтона и улетит туда. Да, глупо. Да, может быть, бессмысленно. Но только это сейчас могло сделать её счастливой хотя бы ненадолго. От возвращения в Ковингтон её удерживало только одно: отношения Йена и Никки. Ревность бывшей подруги её не волновала: после их последнего разговора Нина не чувствовала по отношению к ней ничего, кроме отвращения. Однако Йен сейчас жил иллюзией семьи, и что на самом деле ощущал он, Нина не знала и поэтому совершенно не хотела рушить его маленький мир. Она ещё не знала, что Йен сейчас чувствовал то же самое, что ощущала она сама: нестерпимое желание вырваться из замкнутого круга, в который он сам заключил себя попытками полюбить женщину, которая была рядом с ним.

За Нину всё решила сама судьба. Время шло, Йен потихоньку восстанавливался после операции и, хоть восстановление проходило очень медленно, серьёзных опасений у врачей его состояние уже не вызывало, потому что в нём наблюдалась положительная динамика, несмотря на то, что о возвращении к прежнему образу жизни говорить было рано. Когда врачи окончательно поняли, что жизни пациента ничего не угрожает и что кризис миновал, они составили примерный план его последующего лечения. Замена клапанов сердца искусственными помогла справиться с основным диагнозом – пороком сердца, однако картину усложнял тот факт, что у Сомерхолдера в ту злополучную ночь произошёл инфаркт миокарда, который мог обернуться определёнными опасными последствиями, которые не позволили бы Йену вернуться к нормальному образу жизни. В наши дни всё большую популярность приобретает лечение инфаркта миокарда стволовыми клетками, которые после их введения в область поражённой ткани сердца дадут начало новым, здоровым клеткам. Именно эта процедура, по единогласному решению кардиологов, должна была стать завершающим этапом в лечении Сомерхолдера. Так как, согласно прогнозам медиков, Йену предстояло провести в стационаре ещё около полутора месяцев, у врачей было предостаточно времени, чтобы к ней подготовиться. Самым трудным этапом в подобного рода лечении является поиск донора: обычно он занимает много времени – до нескольких месяцев, и бывает затратным из-за высокой стоимости HLA-типирования. Поэтому, чтобы не ставить пациента в специальную очередь в банке доноров, врачи обычно начинают проверку на совместимость его ближайших родственников и коллег. Исключением не послужил и случай Сомерхолдера, однако результаты обследования были неудовлетворительными: выяснилось, что донорами костного мозга для Йена не могли стать ни его родители, ни брат и сестра, ни Никки, ни Пол и Джо, которые тоже прошли процедуру HLA-типирования, желая помочь другу. Донором не могла стать и Кэндис: главным противопоказанием стала её беременность. Именно тогда Пол в тайне от Йена решил обратиться к Нине. Конечно, он не мог знать наверняка, сможет ли она стать донором для Йена – вероятность была примерно 50%-ная, но не использовать эту возможность Уэсли не мог.

Как и в то утро, когда позвонила Кэндис, Нина не раздумывала ни секунды. Дело касалось жизни и здоровья Йена, и Добрев была готова сделать всё, что в её силах, чтобы ему помочь.

Удивительно, но этих двоих раз за разом будто бы сама судьба толкала друг к другу, помещая их в ситуации, где друг для друга они оставались последним шансом.

Йену о том, кто именно может стать для него донором, ни Пол, ни сама Нина говорить пока не стали, не желая акцентировать на этом внимание.

Сложившуюся ситуацию Нина приняла как ответ на её вопрос о том, стоит ли ей в одно мгновение бросить всё и уехать в неизвестность. Именно поэтому сейчас она собирала все свои вещи, чтобы уехать от Остина. В сознании Нины возник приблизительный план её жизни на ближайшие месяцы: пока этого будет требовать лечение Йена, она собиралась жить в Ковингтоне, а затем, ближе к осени, уехать в Торонто к родным и уже там спокойно заняться работой.

– Нина, – тихим голосом позвал Остин, войдя в спальню. – Что ты делаешь?

Нина оглянулась и, увидев перед собой удивлённого парня, почувствовала, что её сердце начало колотиться с бешеной скоростью.

– Куда ты собираешься? – изумлённо спросил Стоуэлл.

– Наверное, глупо прозвучит, потому что я вернулась всего полторы недели назад, но… Я уезжаю в Ковингтон, Остин, – прошептала Нина, подойдя к парню.

Остин не сказал ни слова и лишь с удивлением смотрел на болгарку, всем своим видом показывая, что ждёт объяснений.

– Врачи на консилиуме приняли решение, что Йену в дальнейшем для ликвидации последствий инфаркта понадобится подсадка стволовых клеток от донора, – Нина старалась говорить как можно спокойнее, но отчётливо слышала, что её голос дрожал. – Его родственники и друзья прошли типирование, но ни один из них не подошёл ему в качестве донора. Пол решил что, возможно, стоит попробовать мне…

– Снова Йен… – вдруг с невообразимым отчаянием в голосе, устало произнёс Остин, проведя рукой по лицу. – И снова ты готова оставить всё ради него…

Нина почувствовала, как по щекам покатились слёзы.

– Ты прав, – сказала она. – Сейчас я поняла, что мне нужно всё оставить… Но не только ради Йена.

Остин внимательно посмотрел на болгарку.

– Ради нас с тобой, – прошептала Нина. – Остин, я не могу так больше жить. Я уезжаю не временно. Я уезжаю из Нью-Йорка навсегда.

Стоуэлл не верил своим ушам. В глубине души он понимал, что когда-нибудь такое может произойти, но в его сердце всё же жила надежда, что вместе они с Ниной со всем справятся. Сейчас он почувствовал, будто бы в одно мгновение рухнул весь его мир.

– Что ты сейчас сказала?.. – прошептал он.

– Остин, такой человек, как ты, не заслуживает, чтобы ему лгали… Я не хочу больше мучить тебя и себя, – дрожащим голосом произнесла Добрев. – Я никогда не смогу убежать от прошлого… Клянусь, я очень хотела тебя полюбить! – воскликнула она. – Но я не могу… Не могу…

Нина устало опустилась на кровать и, обхватив голову руками, заплакала. Остин стоял не шелохнувшись.

– Я люблю тебя как брата, как лучшего друга, – сказала она.

– Йен. – произнёс Стоуэлл, и имя Сомерхолдера, отчеканенное им, как стрела, поразило слух Нины. – Ты никогда не смогла бы полюбить меня так же, как его, верно?

Нина не знала, что ответить. По словам Остина она понимала, что он уже давно всё осознал, и ей стало невообразимо стыдно перед ним за то, что она мучила его так долго. Он день за днём сталкивался со стеной безразличия с её стороны, но каждое утро он начинал свой путь снова, мечтая о том, что однажды эта стена наконец рухнет, и он почувствует, что она его действительно любит – так сильно и так нежно, как только умеет.

– Я не знаю, Остин, – прошептала Нина, глотая слёзы. – Любовь к нему для меня – это наваждение, безумие… Худшее наказание. И больше всего я не хочу обманывать тебя, впутывая тебя в это.

Остин подошёл к Нине и посмотрел ей в глаза. В его взгляде было столько тоски и отчаяния, несбывшиеся надежды, немой крик…

– Нина, он собирается жениться, – тихо проговорил Стоуэлл. – Вы не будете вместе, – надтреснутым голосом произнёс он.

– Я понимаю это, – ответила Нина. – И я не буду стоять на пути у Никки. Она действительно нужна ему. Но я никогда не смогу жить с нелюбимым человеком. Пожалуйста, пойми меня.

Остин, словно в бреду, мотал головой и смотрел в одну точку, мысленно повторяя: «Нет. Нет… Нет!»

– Ты же доверилась мне… – пробормотал он. – Ты же уехала со мной в Нью-Йорк, когда мы были знакомы всего три недели. Я не верю… Не верю, что ты ко мне ничего не чувствовала.

Нина взяла лицо Стоуэлла в ладони. Он вновь поднял на неё глаза, и Николине показалось, что он сам вот-вот заплачет.

– Я была безумно в тебя влюблена, – сказала она, желая быть с Остином предельно честной. Хотя бы сейчас. – Но мне этого мало, Остин… Я хочу любить. Любить, задыхаясь от этого чувства. Любить, не помня себя. Так я любила всего один раз в жизни и, наверное, никогда не смогу полюбить кого-то другого.

Нина замолчала, и парень не решался прервать это молчание. Сейчас каждое слово, сказанное ею, было для него острым кинжалом, ранящим в самое сердце и приносящим невыносимую боль.

– Быть может, со временем я бы помог тебе забыть обо всём. – несмело произнёс Остин. – Точно так же, как ты любишь Йена, я полюбил тебя. Знаю, может быть, эгоистично просить об этом…

Остин бережно взял Нину за руку и прижал её к губам.

– Но дай мне хотя бы шанс показать, что со мной ты тоже могла стать счастливой. Клянусь, я бы сделал для этого всё. Ради тебя я готов меняться и чем-то жертвовать.

– Не нужно этого делать, – прошептала Нина, мотнув головой, осторожно отстранившись от парня. – Ты – потрясающий человек, и ты не должен меняться ради меня, иначе ты потеряешь себя. Наверное, просто не мне суждено стать той, которая поможет тебе обрести покой и гармонию, – ответила болгарка.

– Ты одним своим появлением в моей жизни сделала меня самым счастливым человеком на этой Земле, – проговорил Стоуэлл. – Мог ли я просить о чём-то большем? Мне не нужно ничего, кроме того, чтобы знать, что ты чувствуешь ко мне хотя бы одну десятую того, что чувствую к тебе я…

Нина опустила взгляд. Остин внимательно смотрел на неё и по её молчанию всё понимал.

– Всегда только второй, – устало вздохнув, с горечью произнёс он.

– Я никогда не разделяла вас с Йеном…вот так, – сказала Нина. – Вы абсолютно разные люди. Я люблю вас обоих, но каждого – по-своему.

– Просто без него ты не можешь жить.

Нина, помолчав несколько секунд, тихо ответила:

– Да.

В этот момент в тишине раздался звук входящего вызова на мобильнике Нины: звонил таксист, извещая о том, что он уже подъехал.

– Я люблю тебя. – прошептал Остин, но понимал, что произносит эти слова в пустоту.

– Прости меня… – задыхаясь от слёз, попросила Нина.

Добрев, взяв чемодан, вышла из дома. Стоуэлл, словно парализованный, смотрел ей вслед. Но когда Нина спустилась на крыльцо, а затем прошла к дороге, Остин выбежал за ней.

– Нина! – громко крикнул он в ночную тишину.

Николина обернулась, в свете уличных фонарей в последний раз взглянув на парня, который так отчаянно пытался бороться с судьбой. Остин ничего не сказал: за него всё говорили его глаза.

Нина тоже не произнесла ни слова, и лишь по её взгляду Стоуэлл понял, что она вновь просит у него прощения.

Болгарка развернулась и быстрым шагом прошла к автомобилю такси.

Это было больно для них обоих, но этот вечер подарил Нине и Остину свободу. Нина, так долго мечтавшая о ней, но боявшаяся себе в этом признаться, знала это. Остин поймёт это намного позже, но время лечит многие раны, и, может быть, когда-нибудь он будет благодарить судьбу за то, что всё сложилось именно так.

Нина прилетела в Ковингтон ранним утром. Город встретил её необычайно тёплым ветром и прекрасной погодой. Заселившись в отель, болгарка несколько часов отдохнула, а затем отправилась в больницу к Йену. Процедуру HLA-типирования, которая со стороны выглядела, как обычный забор крови из вены, врачи, поговорив с Ниной, назначили на следующий день: особой подготовки она не требовала. После встречи с лечащим врачом Сомерхолдера, Нина отправилась к Йену и, зайдя к нему в палату, не поверила своим глазам: Йен уже вполне уверенно и почти без поддержки медсестры и Никки сидел на койке, свесив ноги. Всё шло по плану: после такого рода операций, как была у Йена, пациенты придерживаются постельного режима первые 1-2 недели в зависимости от состояния, а затем их, не без помощи медперсонала, постепенно возвращают к движению. На руках у Йена уже было гораздо меньше катетеров, а капельницы были уже не круглосуточные, так что его движение ничего не ограничивало.

– Нина… – выдохнул Йен, увидев Добрев на пороге своей палаты.

Никки смотрела на девушку в упор и от удивления ничего не могла сказать: лишь чувствовала, как в ней с чудовищной силой разгорается ненависть к ней.

– Что, уже насмотрелся на меня? – рассмеялась Нина. – Я, наверно, не вовремя, – сказала она, обращаясь к медсестре.

– Нет-нет, всё в порядке, – ответила девушка.

– Даже не вздумай уходить, – улыбнулся Йен. – Ты умеешь появляться внезапно, но тем лучше – сюрпризы я люблю.

– Теперь понятно, что помогло Вам пойти на поправку, – с теплотой сказала медсестра.

– Йен, тебе не больно? – спросила Никки.

– Немного отдаёт в левую часть груди, и шов побаливает, но терпимо.

– Может, лучше лечь? – волновалась Рид.

– Это нормальные ощущения после операции. Болевой синдром будет сохраняться вплоть до снятия швов, – объяснила медсестра.

– Йен, какой ты молодец, – сказала Никки, желая подбодрить его.

– Чувствую себя полугодовалым ребёнком, – усмехнулся тот. – Самостоятельно сел – и все рады.

– Да брось, – отмахнулась Нина. – Нужно радоваться каждому успеху, ведь каждое такое достижение – это новый шаг к выздоровлению.

– Когда мне можно будет вставать с постели? – спросил Йен медсестру.

– Сейчас всё зависит от вашего состояния, – ответила она. – Если всё будет нормально, то можно будет попробовать на следующей неделе. Но торопиться не стоит: сейчас даже сидение – большая нагрузка на организм.

– Я же говорила, Йен, – сказала Никки. – Тебе сейчас лучше беречь силы.

– Ну хватит делать из меня больного старика, – ответил Сомерхолдер. – Я же не буду здесь лежать вечно. Пора возвращаться к нормальной жизни. Подлечусь немного, и ещё Нинке фору дам во всяких её асанах-фигасанах, – слабо рассмеялся Йен.

Каждый раз, когда Сомерхолдер называл имя Николины, в его голосе звучала особая теплота и нежность, и это было особенно мучительно для Никки. Сейчас она ощущала себя загнанным зверем в клетке и абсолютно не знала, что ей делать. Ей казалось, что Йена она начинала терять.

– Я буду только рада, – с улыбкой сказала Добрев. – Если хочешь, даже дам потом пару уроков.

– Замётано, – с энтузиазмом ответил Сомерхолдер.

– Думаю, на сегодня пока хватит, – вмешалась в разговор медсестра, аккуратно помогая Йену лечь обратно на койку. – Отдыхайте.

Йен поблагодарил девушку и та бесшумно вышла из палаты.

– Я, пожалуй, пойду пообедаю, – пробормотала Никки.

Йен кивнул ей, и Рид ушла.

– Даже не хочу спрашивать, почему ты вернулась, – признался брюнет, обратившись к Нине. – А то вдруг скажешь, что уезжаешь завтра.

Нина улыбнулась.

– Не скажу.

– Значит, всё-таки осмелюсь спросить, – с улыбкой сказал Йен.

– Не могу я без ребят, – ответила Нина, и, в принципе, это являлось правдой, хоть и не было первой причиной её возвращения в Ковингтон. – Здесь ведь Кэндис, Джо, Пол, Торри, ты. Я безумно скучала по вам с тех пор, как ушла из сериала.

Йен снова улыбнулся.

– А как же Остин? Он нормально относится к твоим постоянным перелётам?

В этот момент Нина заметно погрустнела.

– Мы расстались.

– О… Прости, – пробормотал Йен.

О причине расставания с Остином Сомехолдер Нину решил не спрашивать: он хорошо её знал и понимал, что на подобные темы личного характера она разговаривать не любила.

– Всё нормально.

Сомехолдер сделал паузу, а затем несмело спросил:

– Это ведь… Не из-за меня?

Нина встрепенулась.

– Нет! – воскликнула она. – Что ты, нет, конечно! Причина совершенно другая и не относится к моему окружению, – солгала она. – Да и если бы он был против того, чтобы я навещала тебя, вероятно, мы расстались бы ещё раньше. Давай больше не будем об этом? – попросила Нина, чьи воспоминания о событиях прошлой ночи были ещё слишком свежи.

– Конечно. Извини, – сказал Йен. – Как родители? Как Сандро?

Диалог Йена и Нины вернулся в привычное русло, и ребята разговаривали ещё около сорока минут, пока не вернулась Никки. Нина, не желая быть причиной возможных конфликтов между Йеном и Никки, вскоре ушла.

– Почему Нина вернулась? – едва сдерживая раздражение, спросила Рид.

– Она хочет провести остаток августа с ребятами, – ответил Йен.

– Я думаю, ей не стоит так часто приходить к тебе, – сказала Никки. – Тебе сейчас нельзя переутомляться.

– Перестань, – спокойно, но твёрдо сказал Йен. – Визиты друзей не могут меня утомлять. Видеть близких друзей для меня – радость.

– Друзей – да, но Нина…

– А что Нина? – с вызовом спросил Сомерхолдер.

– Не думаю, что вас связывает настолько крепкая дружба.

Эти слова взбесили Йена. Он со злостью посмотрел на невесту, более всего на свете ненавидя, когда кто-то решал всё за него.

– Может быть, я сам разберусь, кто для меня близкий друг, а кто нет? – с нескрываемым раздражением сквозь зубы процедил Йен.

– Может быть, ты сначала подумаешь обо мне? – воскликнула Рид.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты думаешь, мне не больно видеть, как ты общаешься со своей бывшей невестой, с какой нежностью и заботой смотришь на неё? – надтреснутым голосом проговорила Никки.

– Так вот оно что… – пробормотал Сомерхолдер. – Снова ревность.

– Да, ревность! – с вызовом воскликнула девушка.

– Когда ты наконец научишься владеть своими эмоциями? Никки, неужели я даю повод усомниться в моей верности тебе?

– Ты очень привязан к Нине. – сказала Никки.

– Нас многое связывало и связывает, – ответил Йен. – Мы дружим уже очень давно, и наша дружба всегда существовала вне зависимости от того, встречаемся мы или нет.

– Это бред, – пробормотала Никки.

– Если для тебя слово «дружба» – бред и пустой звук, то я…

– В вашем случае её быть не может, как ты не поймёшь! – воскликнула Никки. – Неужели ты думаешь, что мне со стороны не видно, что происходит с вами обоими, когда вы находитесь рядом друг с другом? Йен, я не хочу оказаться третьей лишней. Я не хочу, чтобы ты меня обманывал.

– Почему ты постоянно ждёшь предательства со стороны близких людей? – спросил Йен и посмотрел Никки в глаза, отчего той стало не по себе.