Текст книги "А может?.. (СИ)"

Автор книги: atranquility

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 52 страниц)

– Сколько бы лет не было человеку, он всегда стремится к родному дому – ведь только там его примут любым, и именно там царит покой и уют, которые дороги многим из нас, – заключила Нина.

В этот момент Остин и Нина услышали заспанный голос Джо.

– Боже мой, как холодно! – воскликнул парень, распластавшись по полу.

Ребята рассмеялись.

– Пора спасать остальных алкоголиков, – улыбнулся Остин, и вместе с Ниной они отправились приводить в чувства Джо и Кэндис, которая, как оказалось, уснула в кресле неподалёку от прихожей.

На Доминикане время для друзей летело очень быстро. Шумная компания, которая за эти три волшебные летние недели сблизилась ещё больше, кажется, объездила всю Пунта-Кану и окрестности: друзья путешествовали на остров дельфинов Саона, ездили на сафари на квадроциклах, спускались в знаменитую подводную пещеру Падре Нуэстра. Жизнь ребят кипела, каждый день они старались прожить так, чтобы он оставил яркий след в памяти о времени, проведённом в этой чудесной стране. Однако этот отпуск, который для Джо, Кэндис и Маргарет был просто хорошим шансом сбежать от шумных американских мегаполисов и насладиться тёплым океаном и ярким солнцем, значил гораздо большее для Нины и Остина, которые в эти дни испытывали целый калейдоскоп эмоций и ощущений, понимая, что влюбляются друг в друга всё сильнее. Особенно остро это ощущал Стоуэлл, у которого, кажется, даже замирало дыхание, когда он видел Николину. Парень чувствовал, что в Нину он не просто влюблён – он её почти любил. Возможно ли испытывать такие чувства к человеку, которого ты знаешь всего три недели? Остин и сам не был способен ответить на этот вопрос, но со своими ощущениями ничего поделать не мог, да и не хотел. Наверное, это и есть та самая любовь с первого взгляда, чистая, нежная, накрывающая, словно бурная волна, с головой, тянущая ко дну и возрождающая вновь – та любовь, которая зарождается в сердце человека с самой первой минуты общения; та любовь, в которую, кажется, уже перестали верить люди, в суете работы и быстрой смене дней не способные увидеть нечто чудесное. Остин чувствовал, что уже не может отпустить Нину – он должен ей во всём признаться. Он не хотел быть ей просто другом.

А что же Нина? Она и сама порой не понимала, каковы же на самом деле её чувства к Остину.Может быть, это была и не любовь, а просто симпатия… Но между ними всё равно существовала невероятно крепкая незримая связь, благодаря которой друг с другом они чувствовали себя так легко, как не чувствовали уже давно. У Нины всё равно порой сводило живот, когда в её окружении кто-то вспоминал о Йене, но справиться с болью от расставания ей помогало именно присутствие Остина, заставлявшего её улыбаться абсолютно всегда. За это короткое время она привыкла к нему, этот парень стал для её душевных ран лучшим лекарством.

Проходили последние дни отпуска ребят. Нина и Кэндис, впрочем, не грустили: у них в запасе были ещё первые две недели июля, которые они запросто могли использовать для того, чтобы ещё где-нибудь отдохнуть. В последние же дни на Доминикане ребята отказались от активного отдыха, предпочтя его более спокойному – пляжному. У Нины наконец-то появилось время для того, чтобы заняться йогой, что она и сделала вместе с Маргарет накануне вылета в США, пригласив попробовать и Остина.

Маргарет, Нина и Остин сидели в просторном спортивном зале, разделённом на отдельные части, в каждой из которых проходили занятия по определённым видам спорта. Температура в помещении достигала 40 градусов, что было идеальным для бикрам-йоги, которой увлекалась Нина. Так как Маргарет и Остин бикрам-йогой раньше не занимались, ребята выполняли базовые упражнения, которые были характерны и для других видов йоги. Но если для девушек эти 90 минут, проведённые в спокойной обстановке, послужили настоящим отдыхом, то Остину порой казалось, что он разгружает вагоны с кирпичами. Хоть он и занимался спортом, к позам йоги он совершенно не привык, а потому растяжка давалась ему сложно и вызывала боль в мышцах. Усугубляла ситуацию и духота в помещении. Впрочем, всё, что в данный момент испытывал Стоуэлл, для человека, ранее не знакомого с бикрам-йогой, было абсолютно нормальным.

– А теперь Адхо мукха шванасана, – сказала Нина, и Маргарет с энтузиазмом кивнула.

– А по-человечески? – задыхаясь, спросил Остин, с которого градом катился пот.

– Поза собаки мордой вниз, – невозмутимо ответила Добрев.

– ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ! – взмолился Стоуэлл.

– Господи, Остин, выгнись и подними вверх задницу, – теряя терпение и еле сдерживая смех, сказала Маргарет, вставая в позу, указанную Ниной.

– Подожди-подожди, там не просто нужно поднять задницу. Он тебе сейчас поднимает так, что потом не разогнётся, – рассмеялась Нина. – Остин, смотри, – обратилась к парню болгарка, становясь в ту самую “позу собаки мордой вниз”. – Встань на четвереньки так, чтобы ладони и колени находились на ширине плеч. Пальцы рук выправь вперёд, колени выпрями.

Стоуэлл послушно выполнил просьбу девушки.

– Отлично. Теперь вдохни и на выдохе подними колени над полом, выпрямив ноги.

Остин почувствовал, как у него с непривычки начинают дрожать колени, но к своему удивлению с поставленной задачей он справился „на отлично“.

– Молодец! – с энтузиазмом воскликнула Нина. – Теперь медленно выдыхай… Твои руки должны окончательно распрямиться.

Девушка повернула голову в сторону Остина – он пока делал всё правильно.

– Теперь ты в конечном положении. Вдави руки в пол, прогни спину. Особенно верхнюю часть.

Прогибаться Стоуэллу теперь было сложнее, так как достаточной для этого растяжкой он не обладал, однако и эту команду он выполнил правильно.

– Слегка наклони голову, – продолжала Нина. – Чувствуешь растяжение мышц шеи?

– Я чувствую, что сейчас рухну на пол, – с усилием проговорил Остин.

– Никаких „рухну“, держись! – воскликнула Добрев. – Пять вдохов и пять выдохов. Сконцентрируйся на своём дыхании, если тебе кажется, что ты больше не может стоять в такой позе. Думай о том, как кислород поступает в твои лёгкие, постарайся мысленно описать то, что ты сейчас чувствуешь. Остин, дыши медленнее.

– Боже мой, и почему я забыла телефон в номере? – с хохотом спросила Маргарет, внимательно наблюдавшая за братом и Ниной. – Такой бы компромат на тебя был, Остин!

– Я тебя придушу, сестрёнка, – прохрипел Стоуэлл, изо всех сил стараясь удержать равновесие.

– Не отвлекайся, – попросила Нина.

Остин последовал совету болгарки и постарался сконцентрироваться на своём дыхании, но уже выбившемуся из сил парню это помогло мало. Те двадцать секунд, что они с Ниной провели в такой позе, показались ему вечностью.

– Опускайся, – наконец сказала Нина, и это означало, что мучения Остина закончены.

Стоуэлл с шумом опустился на пол, раскинув руки и ноги в разные стороны под дружный хохот Нины и Маргарет.

– А теперь шавасана, – важно объявила Нина, и Остин впервые за полтора часа понял, что это такое: это была так называемая „поза мёртвого человека“, которой должно заканчиваться любое занятие йоги.

– О да-а-а, – простонал Остин, переворачиваясь на спину и вытягивая руки по швам. – Это самая лучшая поза в йоге, ею можно было бы и ограничиться.

– Остин, ты неисправим, – с улыбкой сказала Маргарет.

– Да ладно, для первого занятия Остин был очень даже успешен, – примирительным тоном сказала Нина.

– Да, я не сдох, это можно отметить, – отозвался Остин, не открывая глаз.

Следующую минуту все трое провели в молчании, переводя дух.

– Удивительно, – сказала Нина, когда занятие было окончено. – Мы воплотили в жизнь большую часть из всего того, что запланировали, приехав сюда.

– Теперь со спокойной совестью можно возвращаться к вечным американским пробкам и работе, – рассмеялась Маргарет.

– Но-но-но! – возразила Нина. – У нас с Кэндис перед началом съёмок нового сезона есть ещё две недели. Может, рванём куда-нибудь… В Арабские Эмираты, к примеру! Остин, не пускай слюни, – смеясь, сказала болгарка.

– ОАЭ после Доминиканы – и мне ещё не пускать слюни? Нет уж, дай хоть это сделать, – с негодованием сказал Стоуэлл, заставив сестру и Нину рассмеяться вновь.

– Да ладно, на самом деле, я уже своего носа дальше Атланты за эти две недели не высуну, – сказала Добрев. – Одна акклиматизация чего стоит… Теперь уж, наверно, до следующего отпуска.

– А как же Торонто? Повидать родных? – спросила Маргарет.

– Родители уехали в Италию до конца июля, – улыбнулась Нина. – Александр сейчас в Австралии по работе. Так что особого смысла ехать в Торонто мне сейчас нет. К тому же, мы, к счастью, провели вместе несколько недель в мае.

Остин, услышав, что Нина на самом деле собирается провести остаток отпуска в Атланте, обрадовался: у него были свои планы касательно предстоящих двух недель, и он очень надеялся, что всё задуманное он сможет воплотить в жизнь.

– Ну, тогда выспишься, – улыбнулась Маргарет, и Нина кивнула.

Ребята встали с ковриков и отправились к выходу из спортзала, чтобы принять душ и немного отдохнуть после занятия. Им ещё предстояло собирать чемоданы.

«Уважаемые пассажиры! Объявляется посадка на рейс 7B378 авиакомпании „Atlantic Southeast Airlines“, следующий по маршруту Пунта-Кана – Атланта», – пройдя регистрацию и паспортный контроль, услышали ребята равнодушный голос диктора в аэропорту. Это означало, что друзьям пришла пора прощаться.

– Ребята, спасибо вам за эти потрясающие дни, – с теплотой сказала Нина, обратившись к Остину и Маргарет, которые отправлялись по совершенно другому маршруту – они летели в Нью-Йорк. – Я безумно благодарна Кэндис и Джо, что познакомили меня с вами, и очень счастлива этому. Вы – просто нереальные!

– Ну всё, засмущала, – рассмеялся Стоуэлл.

Маргарет подошла к Нине и крепко обняла её.

– Так, наши телефоны у тебя есть, – сказала она. – Встречаемся на свадьбе Кэндис и Джо!

– Боже мой, даже я про неё уже забыла, а вы помните! – воскликнула, смеясь, КэндиКола.

– Забудешь такое. Джо обещал мегамасштабный мальчишник! – сказал Остин.

– Он и не может быть другим, им ведь на правах шафера занимается Йен, – улыбнулась Нина.

– Ребят, можно я украду у вас Николину буквально на пару минут? – попросил Остин, поняв, что больше ждать нельзя.

Нина и Остин встали неподалёку от лестницы, ведущей в зал ожидания.

– Нина, – начал парень, чувствуя, как у него начинают дрожать руки. Ничего подобного он раньше не испытывал. – Я не буду говорить громких фраз и красивых слов. И ты ничего не говори. Просто ответь сейчас на вопрос, который я задам, одним словом – „да“ или „нет“, хорошо?

Девушка опешила, не понимая, о чём говорит парень, и молча кивнула. Остин положил руку в карман брюк и достал два авиабилета до Нью-Йорка.

– Здесь два билета на рейс Пунта-Кана – Нью-Йорк, – начал он. – Один из них – мой. А второй… Нина, я был бы счастлив, если бы его взяла ты. Эти две недели, что у тебя остались до начала съёмок, я хочу разделить с тобой. Клянусь, ничего из того, что я испытываю сейчас, находясь рядом с тобой, я не испытывал раньше. Я чувствую себя шестнадцатилетним мальчишкой, который робеет, пугаясь собственных ощущений, и боится признаться в чём-то девушке, которая сводит его с ума. Нина, за эти три недели я понял, что любовь с первого взгляда существует. Я хочу впустить тебя в свою жизнь и войти в твою, если ты этого захочешь. Узнать, чем дышишь ты. Дышать этим же.

Нина слушала Остина и смотрела ему в глаза, не отводя взгляд и боясь даже дышать. Она догадывалась о чувствах Стоуэлла к ней, но глупо думать, что к признанию в любви можно быть готовым. Парень взял её за руку и посмотрел ей в глаза.

– Лишь дай мне знак, что ты готова окунуться в этот океан с головой – и я сделаю всё, чтобы на твоём лице всегда сияла улыбка. Начну с Нью-Йорка. Ты ещё в самом начале нашего отпуска в Доминикане говорила, что всегда бывала в этом городе лишь проездом и хотела бы познакомиться с ним поближе.

Остин замолчал, и Нина хотела было начать оправдываться и говорить о том, что она не может просто бросить всё и уехать с ним, пусть даже только на две недели. Но вдруг Нина задала самой себе вопрос: тебе с ним хорошо? И ответ ей был очевиден. Она понимала, что пора отпустить прошлое, и, может быть, для того, чтобы наконец сделать это, нужно было шагнуть в неизвестность. И сделать это с Остином она была готова. В эти мгновения Добрев впервые поняла Йена, который с головой окунулся в роман с Никки. Лекарством от любви может стать только сама любовь, но уже к совершенно другому человеку.

Нина всегда говорила, что жизнь слишком коротка для того, чтобы тратить её на робость и вечную боязнь что-то изменить, и сейчас она в полной мере осознала, насколько правдивы эти слова.

Стоуэлл внимательно смотрел на Нину, и его сердце замирало от её молчания.

– Я не уложусь в одно слово и надеюсь, что ты простишь меня за это, – наконец сказала она. – Знаешь, ещё пару месяцев назад я бы, наверное, пришла в шок от такого предложения и начала говорить что-то об ответственности, о работе, о том, что я не могу просто так бросить всё и уехать, – начала Нина. – Но ты показал мне, что в нашей жизни должно быть место маленьким безумствам, которые могут стать настоящим чудом. В жизни должно быть место чуду, ты согласен? Мне неинтересно, что с нами будет дальше, – выдохнула она. – И сейчас мне не жалко оставить Атланту.

– Это значит „да“? – несмело спросил Стоуэлл, и на его лице засияла счастливая улыбка.

Нина с нежностью накрыла руки парня тёплыми ладонями и тихо ответила:

– Это значит „да“.

====== Глава 28 ======

21 сентября 2014 года.

Дорогой дневник,

Ни за что в жизни не подумала бы, что вернусь к такого рода записям спустя пять лет после того, как сделала последнюю из них. Кстати, о чём она была? Ах, точно! «Дорогой дневник, меня приняли в основной актёрский состав нового сериала „Дневники вампира“. Я счастлива! Я не знаю, почему, но мне кажется, что скоро моя жизнь повернётся на 180 градусов. Что ж, время покажет.» 19 мая 2009 года.

Каким далёким теперь кажется это время… И как много воды утекло с тех пор. Сейчас на дворе 2014 год, мне уже 25 лет, а я вновь чувствую потребность делиться с кем-то (в данном случае – с чем-то) тем, что я ощущаю и что переживаю.

Сейчас, как и тогда, в 2009 году, мне кажется, что я стою на пороге каких-то изменений в моей жизни. И первые из них уже произошли.

Я – сумасшедшая. Я поменяла билеты за сорок минут до отлёта из Доминиканы и уехала в Нью-Йорк совершенно одна с парнем, с которым мы к тому моменту были знакомы третью неделю. И знаешь что? Я ни капельки об этом не жалею. Прогулки под дождём по утреннему Нью-Йорку, незабываемый вечер в опере Метрополитен, рассвет, встреченный на крыше небоскрёба, неоновые огни Манхэттена, искренние улыбки и невообразимое чувство лёгкости, когда тебе кажется, что ещё чуть-чуть и ты полетишь – вот что подарил мне этот парень за эти волшебные две недели. Остин – замечательный. Такой дружелюбный и весёлый, иногда он кажется мне добрым великаном (и это совсем не из-за нашей разницы в росте! Кого я обманываю? Из-за неё тоже, хоть и не в первую очередь), с которым не страшно абсолютно ничего. Влюбилась ли я? Да, похоже. Хотя… Можно ли самостоятельно уловить тот момент, когда без человека жизнь становится серой и какой-то обыденной, не такой, какой тебе хотелось бы её видеть? Этот человек просто входит в твоё сердце и душу и остаётся там, не определённого числа и не в определённый час. Пары запоминают день знакомства, свадьбы, день, когда они впервые поцеловались… Но не день, когда они друг в друга влюбились. И это вполне логично, потому что это чувство неподвластно календарной математике. Неподвластно вообще ничему. И этим прекрасно.

Я улетала из Нью-Йорка, зная, что Остин будет ждать меня обратно, а я буду ждать его в Атланте. Мы решили попробовать отношения на расстоянии. Сумасшествие! Остин уже приезжал ко мне в Атланту в начале сентября, но мы провели вместе только неделю: он должен был уехать, чтобы закончить съёмки своего нового фильма. Мы тратим огромные деньги на звонки и смс-сообщения, подстраиваемся под рабочий график друг друга и не знаем, что нас ждёт в будущем. И я впервые действительно получаю от этого удовольствие – живя предельно просто, сегодняшним днём, без грандиозных планов. Увидеться мы сможем только в октябре – мы вместе едем на свадьбу Кэндис и Джо в Новый Орлеан. Кстати, о них. Боже мой, как же я счастлива за этих ребят! Они просто созданы друг для друга, и я надеюсь, что с годами они не растеряют это взаимоуважение, привязанность, желание проводить друг с другом каждую секунду. Любовь не живёт три года – это утешение для тех, кто пока не встретил «своего» человека. Любовь может быть вечна, если только двое этого захотят.

Счастлива ли я сейчас? И да, и нет. Счастлива потому, что счастливы мои друзья и близкие, а рядом со мной находится человек, на которого можно положиться. Несчастлива потому, что я всё ещё не научилась справляться с собственными воспоминаниями. Пока я не знаю, как с этим бороться. Возможно, должно пройти ещё время, но куда больше? Прошло уже больше года с того момента, как…

Нина впервые за всё время, что делала эту запись в своём дневнике, запнулась, почувствовав, как на глаза выступают слёзы. Лишь через несколько секунд она смогла продолжить писать.

Прошло уже больше года с того момента, как я совершила, пожалуй, единственную ошибку, которую я не смогу себе простить никогда. У меня по коже неизменно проходит холодок, когда я думаю о том, что сейчас нашему с Йеном сыну или дочери могло бы быть уже полгода. И в такие моменты, как никогда, хочется повернуть время вспять. Чувство вины перед двумя этими людьми, наверное, не покинет меня никогда. Но я счастлива, действительно счастлива видеть, что Йен идёт дальше и что у него всё хорошо. Мы даже снова начали общаться. Но я боюсь подпускать его к себе ближе, чем общение на уровне приятелей. У нас разные пути, и пересекаться им ни к чему.

Что написать ещё? Мы начали снимать шестой сезон. Когда осознаёшь, что прошло уже целых пять лет с того момента, как началась вся эта история, начинаешь понимать, как быстротечно на самом деле время. Я люблю этот проект – прежде всего за то, что он свёл меня с теми людьми, жизнь без которых я себе уже не представляю. Но мне кажется, что эта история начинает постепенно изживать себя. Я не знаю, сколько ещё продлится сериал, но чувствую, что хочу двигаться дальше. Попробовать себя в большом кинематографе, в разных жанрах. Что ж, посмотрим, как ляжет карта.

Дописав последнюю строчку в толстой тетради с твёрдой обложкой, Нина отложила ручку и взглянула на часы – через пятнадцать минут заканчивался перерыв. Съёмочный день был в разгаре. Девушка положила дневник в сумочку, и едва она сделала это, как в гримёрной раздался стук. Вздрогнув от неожиданности, болгарка откашлялась и бодрым голосом сказала:

– Входите, открыто!

На пороге гримёрной Нины появился Йен. В руках у него была огромная корзина красных роз. Брюнет так неловко держал эту корзину, что сразу становилось понятно: к ней он никакого отношения не имеет.

– Что случилось? – спросила Нина, подходя к Йену.

– Слушай, тут забегал курьер, – рассеянно пробормотал Сомерхолдер, – принёс вот эти цветы. Он так спешил, что вручил её первому, кто попался ему на глаза – то есть, мне. Просил передать адресату. Согласно его бумагам, этот подарок адресован Николине Константиновой Добревой, – произнеся имя Нины, Йен отчего-то едва улыбнулся и протянул корзину девушке. – Так что, похоже, это тебе. Курьер тебя нигде не мог найти.

Нина неловко взяла подарок и чуть было не выронила корзину из рук, но поддержать её ей помог Йен.

– Спасибо большое, – тихо проговорила Нина, через несколько мгновений пробормотав: Интересно, от кого это…

– Там, – в этот момент Сомерхолдер робко кивнул в сторону корзины, – карточка. Наверное, в ней должно быть написано.

– Точно, – спохватилась Николина. – У меня уже совсем шарики за ролики заехали, – улыбнулась она, доставая карточку.

Надпись на ней, которую Нина увидела лишь краем глаза, гласила:

«Между нами сейчас лежат тысячи километров, но радовать тебя мне хочется каждый день. В розах я вижу отголоски твоей красоты. Надеюсь, они заставят улыбнуться и тебя. С нетерпением жду встречи, чтобы снова увидеть твои тёплые глаза.

Остин.»

Нина и правда не смогла не улыбнуться, увидев эти тёплые слова Остина. Конечно, цветы были от него.

Йен увидел улыбку Нины и в это мгновение где-то глубоко в душе почувствовал нечто странное, похожее на смесь разочарования и обиды. Но он быстро заглушил в себе эти чувства, подумав: «наверное, нужно сегодня купить Никки букет цветов». Йен сам удивился своим мыслям: можно было бы подумать, что они с Никки женаты уже, по меньше мере, лет десять, и что девушка Сомерхолдеру опостылела настолько, что про приятные сюрпризы для неё он вспоминает лишь тогда, когда видит подобный пример перед глазами, и только потому, что «так надо».

Нине было приятно получить цветы от молодого человека, который в данный момент находился далеко от неё, но, пожалуй, благодарность ему и чувство приятности были единственными эмоциями, которые она испытывала в этот момент. Будто бы цветы были и не от парня вовсе, а от очень хорошего друга, а потому чего-то более сильного в душе взбудоражить не могли. Нину собственные ощущения отчего-то напугали, и она, словно бы убеждая себя в чём-то, мысленно повторила несколько раз: «Какой же Остин замечательный… Мне с ним невероятно повезло.»

Так, размышляя каждый о своём, Йен и Нина провели в молчании несколько секунд. Затем, словно опомнившись, Йен пробормотал:

– Ну ладно, я пойду, наверное, скоро кончается перерыв. Удачи.

– Ещё раз спасибо, что передал цветы, – сказала болгарка, а затем добавила: – Я скоро буду.

Йен кивнул и молча вышел из гримёрной, злясь на себя, сам до конца не понимая, из-за чего, а Нина начала набирать номер Стоуэлла, чтобы поблагодарить его за приятный сюрприз.

16 октября 2014 года.

Йен стоял перед шкафом, поочерёдно хватая и кидая на ближайшую кровать свои костюмы, рубашки и галстуки.

– Подготовка к свадьбе идёт полным ходом? – с улыбкой сходила Никки, входя в комнату.

Последние дни она старалась держаться как можно спокойнее и никак не подавать Йену вида, что переживает из-за предстоящей свадьбы Джо и Кэндис, на которую Сомерхолдер пойдёт с Ниной, а не с ней, так как Рид на неё приглашена не была. Никки знала, как Йен относится к её ревности, а потому лишний раз нервировать его ей не хотелось, хотя скрывать волнение было всё труднее.

– В самом разгаре, – рассмеялся Йен. – Дело за осталось за малым – найти тот тёмно-синий костюм, который я купил летом, когда мы с тобой ездили в Рим.

– Теперь ты понимаешь, почему я всегда так долго собираюсь? – улыбнулась Никки. – Подобрать себе одежду – это полбеды. Найти хоть что-то в этом хаосе – вот верх мастерства!

– Нет, – с хитрой улыбкой ответил Йен. – Я-то это делаю за несколько дней до свадьбы, а ты – за тридцать минут до выхода. Чувствуешь разницу? – рассмеялся он.

– Да ну тебя, – надулась Рид.

– Ну ладно, я же шучу, – примирительным тоном сказал Сомерхолдер и, подойдя к девушке, обнял её за талию и поцеловал в лоб. – Поможешь мне?

Никки кивнула, и ребята продолжили поиски вместе. Долго им мучиться не пришлось – костюм нашёлся уже минут через пять.

– Как думаешь, надо его померить на всякий случай, чтобы убедиться в том, что брюки не разойдутся у меня на заднице? – хохотнул Сомерхолдер.

– Естественно! – воскликнула Никки. – Господи, вот скажи мне, каким образом у вас, мужчин, работает логика? А вдруг ты действительно поправился? Вдруг он на тебе плохо сидит? Вдруг найдёшь брак? Всегда нужно всё перепроверять! Тем более перед такими событиями.

– Понял-понял, иду мерить, – подняв ладони вверх, сказал Йен.

– Ну вот, теперь можно точно убедиться, что всё отлично, – улыбнулась Никки, когда брюнет снова появился перед ней через несколько минут, но уже в белоснежной рубашке, костюме с безупречной завязанной бабочкой и вычищенных до блеска чёрных лакированных ботинках. – Вот только будет ли синий цвет сочетаться со всеми остальными оттенками, в которых пройдёт свадьба…

– У Кэндис и Джо не тематическая свадьба, шафер и остальные друзья жениха могут прийти в том, что душе угодно, а не в костюме, скопированном с костюма жениха, – улыбнулся Йен.

– Тогда супер! – сказала Никки и подняла большие пальцы обеих рук вверх. – Сама терпеть не могу, когда на свадьбе жених и его друзья надевают одинаковые костюмы, а подружки невесты – одинаковые платья. Десятеро из ларца, одинаковы с лица, или как там говорилось в русских сказках? – рассмеялась Рид. – Кстати, Смолдер, я и не думала, что тебе так идёт тёмно-синий цвет.

– Сам его люблю, но это почему-то единственный костюм такого оттенка в моём гардеробе, – отозвался Сомерхолдер. – Чёрный всё же как-то привычнее.

– Ты чертовски сексуален в любом костюме, какого бы цвета он ни был, – прошептала Никки ему на ухо, подойдя к мужчине, обняв его за плечи и посмотрев на их с Йеном отражение в зеркале.

– Но я всё же чувствую, что сейчас он мне будет ни к чему, – с улыбкой проговорил, повернувшись к Никки, Сомерхолдер, снял с себя пиджак и начал целовать её в шею, укладывая на кровать.

18 октября 2014 года, Новый Орлеан, Луизиана.

– Аккола, прекрати дрожать! – возмутилась Нина, нанося последние штрихи макияжа, которым, по традиции, в день свадьбы занимается подружка невесты. – Сегодня самый счастливый день в твоей жизни! Или я что-то путаю?

– Самым счастливым днём в моей жизни будет тот день, когда мы с Джо уедем наконец на Мальдивы и продрыхнем там двенадцать часов, – отозвалась Кэндис. – Нина, мы пили до четырёх часов утра, сейчас девять, в каком месте у меня должно быть счастье?

Болгарка рассмеялась.

– Да ну нахрен! Я никогда не выйду замуж, бытовуха начинается уже с церкви, – захохотала она.

– Если серьёзно, – сказала Кэндис, – я немного волнуюсь. Этот день действительно очень важен для меня, и я очень хочу, чтобы всё прошло идеально.

– Всё так и будет, – заверила её Нина. – Вы готовились к этой свадьбе больше года, – улыбнулась она. Это будет волшебно. Кэндис, если бы ты знала, как я за тебя счастлива… Мне кажется, что выйти замуж за любимого человека, чтобы провести с ним всю жизнь, идя рука об руку, встретить вместе старость – это одна из самых прекрасных вещей в жизни.

– Я сама как будто летаю, – призналась Кэндис. – Мне кажется, что за время подготовки к свадьбе я полюбила Джо ещё больше. Он мне кажется ещё более заботливым, внимательным, нежным. Кто знает, – вдруг сказала она и хитро улыбнулась, – может, через некоторое время ты мне будешь говорить то же самое, но уже про Остина.

Нина улыбнулась.

– Нам с Остином пока рано об этом думать, – ответила она.

– Что-то ты о сроках вашего общения не думала, когда улетела с ним в Нью-Йорк в июле, – захохотала КэндиКола.

– Ну это другое, – протянула Добрев. – Из Нью-Йорка я могла бы и сбежать, – рассмеялась девушка. – А вот институт брака – это гораздо серьёзнее и ответственнее.

– Всё равно, – сказала Кэндис, – пообещай мне, что на твоей свадьбе подружкой невестой буду я. С кем бы эта свадьба ни была!

– Ну кого же мне ещё определить на эту «роль», кроме тебя? – с улыбкой ответила Нина. – Не Уэсли же!

– Ох, из нашего Василевски вышла бы шикарная подружка невесты, – сказала блондинка, и Добрев рассмеялась вновь.

– Всё готово, – наконец сказала она, откладывая подводку в косметичку и протягивая подруге зеркало. – Кэндис, ты – красавица.

– Нинс, спасибо тебе огромное, – ответила КэндиКола. – Что бы я без тебя делала? Не хочешь заделаться визажистом? Мне кажется, у тебя бы отлично получилось! – улыбнулась она.

– Нет, пусть мои услуги останутся эксклюзивными, – хохотнула болгарка. – Ну что, готова, миссис Кинг? Мне кажется, мне уже пора привыкать называть тебя так.

– Да, – выдохнула Кэндис.

В этот момент Нина услышала, как у неё начал звонить телефон. Звонил Йен.

– Алло, – ответила Добрев.

– Карета в виде чёрного Майбаха ожидает вас у входа в отель, принцессы, – сказал Сомерхолдер.

– Спасибо! – ответила Нина. – Йен, ты взял с собой кольца?

– Обижаешь, – протянул Йен. – Всё при мне. Слушай, давай толкнём их где-нибудь в переходе и махнём, скажем, на Ибицу? – мужчина на мгновение замолчал, но затем продолжил: Слушай, да тут не только на Ибицу хватит. Здесь ещё как минимум плазма.

Кэндис прекрасно слышала всё, что говорил шафер, и они с Ниной не могли сдержаться от улыбки, слушая, с каким энтузиазмом он это всё говорит.

– Ты неисправим, – закатила глаза Нина.

– Ну ладно, ладно, – проговорил Сомерхолдер. – Шутки в сторону. Сегодня женятся наши лучшие друзья. Этот день мы должны сделать самым лучшим. Встретимся в церкви!

– Удачи, – сказала Нина и нажала на «отбой». – Поехали, – кивнула она. – Смолдер просил передать, что машина уже подана.

– Он точен, как часы, – отозвалась Кэндис. – Лучшей подружки невесты и шафера мы с Джо найти бы не смогли. Спасибо вам, – сказала девушка, обнимая подругу.

– Я чувствую, нам с ним скоро можно будет ездить по стране с табличкой: «организуем свадьбу! Недорого, быстро, качественно!» – хохотнула Добрев.

Девушки, окончив сборы, вышли из отеля: на улице прямо перед входом их действительно уже ждал чёрный Майбах, который через несколько секунд бесшумно тронулся с места и отправился по направлению к собору святого Людовика.

Кафедральный собор Нового Орлеана. Помещение в тёплых бежевых тонах, залитое солнечным светом, утопает в белых лилиях – любимых цветах невесты. На своих местах в ожидании красавицы невесты расположились все родные и близкие двух людей, в этот день решивших связать свои судьбы перед Богом и перед людьми навсегда. Йен шутил, что съёмки на время свадьбы можно было бы и не переносить: всё равно Кинг и Аккола пригласили на неё большую часть каста и съёмочной группы. Сомерхолдер отчасти был прав: помимо него и Нины среди приглашённых на церемонию были Пол и Торри, Майкл Тревино, Клэр Холт, Кайла Юэлл, Кэт Грэхем и даже Джули Плэк.

Уже у входа в собор Нина покинула Кэндис, передав её «из рук в руки» её отцу, напоследок пожелав подруге удачи и крепко обняв её. Через несколько минут Нина и Йен стояли соответственно слева и справа у алтаря, замерев в ожидании Кэндис. Николина в своём нежном, персикового цвета платье в пол и с букетом белых ромашек в руках была так изящна и обворожительна, что легко могла бы сойти за невесту, а Йен был настолько сосредоточен и выглядел так представительно в строгом тёмно-синем костюме, что его можно было бы принять за жениха и подумать, что в этот день связать себя узами брака решили две пары лучших друзей.