Текст книги "А может?.. (СИ)"

Автор книги: atranquility

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 52 страниц)

В этот момент Йен перестал улыбаться и внимательно посмотрел девушке в глаза.

– Нина, даже не думай об этом, – произнёс он. – Это твоя карьера, и отказываться от съёмок – не выход. Заботы о ребёнке не утомляют меня, скорее, даже наоборот. Так что работай спокойно. Ну, а мы с Амели будем тебя ждать, – с теплотой сказал он, прижав к себе болгарку и поцеловав её в лоб. – Ты занималась её воспитанием, пока были съёмки у меня, теперь моя очередь, – рассмеялся он.

– Ты уверен? – с беспокойством спросила Нина.

– Абсолютно.

В этот момент Нина вдруг бросила взгляд на Амели и ахнула от удивления: девочка неуверенно, немного пошатываясь, но всё же самостоятельно стояла на ногах и пыталась сделать шаг.

– Йен, смотри! – воскликнула болгарка.

Сомерхолдер взглянул на малышку и не смог сдержаться от улыбки. Он, боясь испугать девочку, аккуратно и почти бесшумно встал с дивана и пересел на пол, протянув к ней руки.

– Иди ко мне, принцесса, – сказал он, подзывая Амели.

Девчушка выставила правую ногу вперёд, не сводя глаз с Йена, и затем сделала ещё один шаг левой. Попытавшись повторить то же самое снова, малышка не удержалась на ногах и упала на мягкий ковёр. Йен поспешил поднять её, но девочка даже не плакала.

– Наша умница, – прошептал он, целуя Амели в лоб. Она заливисто засмеялась, тронув Йена за щёку.

К Йену подошла Нина и погладила малышку по голове.

– Котёнок, такими темпами ты начнёшь бегать, – улыбнулась Нина, обращаясь к девочке.

– Надо же, я только сейчас заметил, что ты тоже называешь её котёнком… Ну что ж, теперь у меня два милых котёнка, которых я безумно люблю, – улыбнулся Йен, притягивая к себе Нину и целуя её в губы.

Амели, так внезапно появившись в жизни Нины и Йена, очень сплотила их, заставив окончательно забыть о прошлых обидах и непонимании. Теперь они ощущали себя настоящей семьёй, и объединяли их не только сильные чувства друг к другу и взаимоуважение, но и забота о малышке, за которую они оба теперь были ответственны и которая нуждалась в любящих папе и маме – именно такими стали для неё Йен и Нина.

– Мы тоже очень любим тебя, – прошептала Нина.

В последнее время Нина и Йен проверяли почту ежедневно: должны были прийти результаты ДНК-теста на установление близкого родства с ребёнком. В этот вечер Добрев вспомнила, что с утра не проверяла почтовый ящик и поспешила выйти на улицу. Предчувствия её не обманули: в почтовом ящике лежал широкий белый конверт с адресом генетического центра, в который обратились ребята. Нина почувствовала, как у неё внутри всё похолодело, но постаралась сохранить внешнее спокойствие.

– Йен, результаты теста пришли, – проговорила она, пройдя в гостиную.

Йен оторвался от ноутбука и подошёл к Нине.

– Ты чего-то боишься?

– Сама не знаю, – пожала плечами она. – Не могу описать своё состояние… Ладно, чёрт с ним, надо открывать.

Добрев открыла конверт по контуру и, достав несколько листов бумаги, помещённых в него, пробежала глазами по написанному там. Вместе с ней, стоя рядом с Ниной, читал и Йен.

Всего несколько фраз повергли ребят в настоящий шок и показали им, что их предположения были абсолютно неверны.

“Йен Джозеф Сомерхолдер

Вероятность родства – 0%

Вывод:

Отцовство исключено

Родство исключено

Николина Константинова Добрева

Вероятность родства – 99.6487%

Предполагаемая степень родства: близкое родство по женской линии

Вывод:

Родство практически доказано”.

====== Глава 42 ======

Когда Нина прочитала последние строки, на мгновение ей показалось, будто бы её парализовало: она на пару секунд задержала дыхание, а буквы перед глазами поплыли. Девушка, попытавшись привести дыхание в норму, дрожа, повернулась к Йену, стоявшему за её спиной, скрестив руки на груди, и читавшему документы вместе с ней. Сомерхолдер в упор посмотрел на болгарку, и в его взгляде читалось не меньшее удивление. Нина и Йен могли предполагать, что их имена в оставленной записке фигурировали неслучайно, но едва ли они верили в то, что кто-то из них действительно приходится Амели родственником: у ребят были не такие уж большие семьи, чтобы не знать о каких-нибудь дальних родственниках.

– Забавно, – проговорил Йен.

– Э-э-э-то… – Нина пыталась произнести фразу, но у неё мало что получилось. – Как?! – только и смогла вымолвить она.

– Ну что ж, зато стало одной загадкой меньше. Хотя, по сути, этот ответ на наш вопрос о том, действительно ли мы имеем какое-то отношение к Эми, породил ещё множество недомолвок.

– Ничего себе недомолвки, – пробормотала Нина. – Йен, это какая-то ошибка.

– Мы обратились в лучший генетический центр Луизианы. Они не ошибаются, – мотнул головой Сомерхолдер. – Нин, подожди, не переживай раньше времени, – сказал Йен, обняв девушку за плечи.

– Как не переживать? – внезапно воскликнула Нина, не дав брюнету договорить. – Это, – болгарка махнула листом бумаги перед его глазами, – означает только одно: у кого-то из моих ближайших родственников есть дочь, и я об этом даже не догадывалась всё это время! Более того: этот кто-то, совершенно не задумываясь, оставил ребёнка одного на улице, подбросив его нам, боясь сказать правду.

Нина схватилась за голову руками и быстро прошла в гостиную, усевшись в ближайшую софу и начав заново читать документы. Йен последовал за ней.

– Кто по генетическим законам является ближайшими родственниками? – вдруг спросил он.

– Родители, дети… Братья и сёстры, имеющие общих отца и мать, – пробормотала Нина.

– Тогда тут вариантов немного. Чисто теоретически – Микаэлла, Николай, Сандро. Ну, вариант с твоими родителями можно сразу исключить.

– Йен, мы были с тобой в Торонто несколько месяцев назад, – устало произнесла Добрев, отложив бумаги на тумбочку и потерев виски. – Про родителей я даже говорить ничего не буду – ты прав, это бред. А Сандро…

– А у Сандро есть девушка, и детей у них нет, – продолжил Йен мысль болгарки.

– Точно. Кроме того, я разговаривала с ним на эту тему. Спрашивала про отношения с бывшими девушками… Для него ситуация тоже послужила шоком. Йен, в Александре я уверена: если бы он что-то знал, он бы обязательно сказал мне.

– Я понимаю, конечно, – сказал Сомерхолдер. – Но что тогда всё это значит?

– Знаешь, пока я не улетела в Торонто… Завтра я съезжу в этот центр и выясню, нет ли какой-то ошибки. Она может заключаться не в самом анализе, а в интерпретации информации. Занимаются ведь этим люди, и человеческий фактор тоже нельзя сбрасывать со счетов. Ошибиться может каждый.

– Фактически ситуация ведь от полученных результатов не поменялась, – вдруг проговорил Йен. – Родителей девочки по-прежнему нет, и пока ничто не предвещает того, что они могут появиться. Амели в любом случае осталась бы с нами.

– Я понимаю это, просто… Я не могу поверить, что в моей семье есть тот, кто связан с этой историей и долгое время это от меня скрывал, – призналась Николина.

Нина помолчала несколько секунд, но потом вдруг тихо произнесла:

– Теперь неудивительно, что Эми так похожа на меня в детстве… Я ведь думала, что это просто совпадение: карие глаза такого же оттенка молочного шоколада, как у меня, волосы абсолютно одинакового цвета и даже длины, те же черты лица. Я купала её вчера и заметила у неё на левом плече родимое пятно – такое же, как у меня. Эта девочка давно стала для меня родной, но я… Я просто не могла подумать, что это действительно так. Я всегда говорила тебе, что наши имена в записке указаны неспроста, но сама не так уж в это и верила.

Йен присел на корточки около софы и накрыл руки Нины свои ладонями, внимательно слушая девушку. Николина выглядела абсолютно растерянной и такой уязвимой, как никогда раньше, и сейчас он очень хотел поддержать её – если не поступками, то хотя бы словами и своим присутствием.

– Я не знаю, почему, но сейчас я чувствую себя какой-то… Обманутой, что ли, – призналась она. – И мне не хочется верить, что кто-то из близких и родных мне людей способен оставить собственного ребёнка.

– Мы ещё пока ничего не выяснили, – сказал Йен. – Не накручивай себя. Всё может оказаться совсем иначе, чем мы можем предполагать.

Нина наклонилась к Йену и крепко сжала его руки.

– Йен, Амели ведь останется с нами, если мы так и не найдём её родителей?

Для Нины появление детей в жизни никогда не было главной целью и самым важным явлением, хоть она и относилась к ним с теплотой. Поэтому она уже могла примерно представить, какой она будет матерью: безусловно, заботливой и любящей, но, тем не менее, не делающей из своего ребёнка центр вселенной и в своей жизни имеющей другие ценности, кроме его благополучия: любовь, карьеру, друзей. Однако именно с появлением в своём доме ребёнка Нина поняла, что повзрослела. Именно познакомившись с Амели, она почувствовала, какой ещё бывает любовь, кроме романтической, дружеской, братско-сестринской, и окончательно убедилась в том, что с человеком, с которым она сейчас жила и который делил с ней все заботы о малышке, она хочет встретить старость.

Сомерхолдер посмотрел девушке в глаза: он никогда не видел в них столько надежды.

– Конечно, – прошептал он. – Мы уладим все юридические вопросы и удочерим её. Обещаю.

– Я люблю тебя, – произнесла Нина и потянулась к губам Сомерхолдера.

Йен ничего не ответил ей, но за него всё сказал его поцелуй, в который он вложил необычайную нежность и теплоту, которую он готов был дарить только Нине.

Нина, как и планировала, на следующий день отправилась в генетический центр, чтобы проверить результаты ДНК-теста, однако это не дало ей ровным счётом ничего: сотрудники перепроверили информацию и пришли к выводу, что результат обладает 99%-ной точностью, что означало только одно: можно было смело утверждать о его правдивости.

В Торонто Нина улетала с неспокойным сердцем, но она знала, что работа поможет ей хотя бы на время немного отвлечься от переживаний последних дней.

Йен, оставшись в Ковингтоне с ребёнком, тоже погрузился в работу и бытовые хлопоты: после зимнего хиатуса возобновлялись съёмки восьмого сезона, и их Сомерхолдеру предстояло как-то совместить с заботами о годовалой малышке. Впрочем, Нина ошибалась, когда говорила, что оставляет Йена с Амели совершенно одного: на подмоге у него было как минимум двое человек в лице его родителей, и, хоть он старался проводить с девочкой максимум времени, Йен всегда знал, что может обратиться к ним за помощью. Сомерхолдер не хотел надолго оставлять девчушку, поэтому, договорившись с Джули и Кевином, иногда брал её с собой на съёмки. Дети на съёмочной площадке «Дневников вампира» уже не были редкими гостями с тех пор, как в сюжет были введены две маленькие героини – Джози и Лиззи, дочери Аларика, которых играли совсем юные актрисы – первым близнецам было около двух месяцев, а вторым девочкам, сыгравших сестёр в более сознательном возрасте, едва исполнилось четыре года.

– Вау, молодой отец сегодня пришёл к нам не один, – улыбнулся Пол, когда Йен появился на съёмочной площадке с Амели впервые, в начале марта. – Смолдер, наконец-то ты вспомнил о своём обещании познакомить нас с этой принцессой!

– Буду приучать молодое поколение к кинематографу, – хохотнул Йен, пожимая другу руку.

– Красавица, привет, – с теплотой проговорил Пол, погладив девочку по голове. – Ты бы предупредил, я бы хоть фруктов принёс!

Амели внимательно посмотрела на Пола и прижалась к руке Йена.

– Ну давай, Василевски, ещё начни рвать на себе волосы, – рассмеялся Сомерхолдер. – Перестань, всё нормально.

– Она испугалась? – взволнованно спросил Пол.

– Скорее, стесняется.

Йен взял девочку на руки.

– Амели, познакомься: это дядя Пол. Ну, или просто заноза в заднице.

– Эй! – воскликнул Уэсли, шутливо толкнув Йена в плечо. – А если малышка начнёт повторять?

– Она ещё не говорит, – ответил Йен. – Но, знаешь, времяпрепровождение с Эми пошло мне на пользу: я стал гораздо меньше материться, боясь, что она запомнит все мои словесные изыски и её первым словом будет отнюдь не «мама», – усмехнулся он. – Ну, как в фильме «Знакомство с Факерами».

– О боже! – именно такой звонкий и очень знакомый возглас услышали друзья в следующее мгновение.

«Кэндис пришла», – подумали Йен и Пол и оказались абсолютно правы.

– Привет, КэндиКола, – поздоровались ребята.

Кэндис сначала обняла Пола, а затем и Йена.

– Эта зайка сегодня будет целый день с нами? – улыбнулась Кэндис, взяв девочку за руку.

Амели посмотрела на блондинку и звонко рассмеялась.

– По-моему, Кэндис её воодушевляет больше, чем я, – хохотнул Пол.

– Вряд ли целый день: наверное, в обеденный перерыв отвезу её к маме, – отозвался Йен. – Но, пока Нина в Торонто, я решил всё-таки познакомить её со своей работой.

– Она такая милая… Боже, так бы и затискала! – воскликнула Аккола, потрепав малышку по щеке.

– Что-то мне это напоминает… Точно, события недельной давности, когда вы с Джо вернулись в Ковингтон, и я впервые увидел Флоренс в реальности, а не на фото, – рассмеялся Йен. – Пол, – обратился он к другу, – ты из нашей компании единственный, у кого пока некого тискать за щёки. Когда с Торри исправлять будете? – шутливо спросил он.

– Вот не надо, Торри иногда меня треплет за щёки и говорит, что я милый, – театрально надулся Василевски, вызвав у Кэндис и Йена смех. – Ну, а если серьёзно, то планировали заняться этим вопросом летом. Я почувствовал, что стал взрослее и мудрее, так что теперь мне точно есть что дать своим детям. И самое главное: теперь я понял, что сам хочу этого.

– Скоро на этой съёмочной площадке можно будет открывать свой детский сад, – улыбнулась Кэндис. – Осталось только привести близняшек, которые играют Хоуп…

–…И актёрский состав для 25-го сезона «Дневников» готов, – рассмеявшись, закончил Йен.

– Нет, так нечестно, – возразил Пол. – Почему одни девочки?

– Ну, вы же с Торри планировали заняться этими вопросами летом. Глядишь, через год женская компания разбавится мальчиком, – хохотнула Кэндис. – У Амели такие озорные глаза. Часто приходится за ней бегать по всему дому? – с улыбкой спросила она.

– Когда как, – ответил Сомерхолдер. – Хотя, признаюсь честно, когда она ещё плохо ходила, управляться с ней было легче, – рассмеялся он.

– Чем старше – тем веселее. Побереги обои! – улыбнулся Пол.

– Это точно, – согласился Йен. – Дом ведь не наш, а съёмный. Если честно, до чёртиков надоело жить не у себя дома. В этом году у меня на лето большие планы: пора начать строить свой дом. Мечтаю об этом года этак с 2010.

– Вот это я понимаю! – одобрил Василевски. – С Ниной уже обговаривали, каким хотите его видеть?

– Пока нет. Но во вкусах мы сходимся: оба хотим двухэтажный особняк в стиле хай-тек, желательно в тихом зелёном квартале.

– Не проще будет купить? – спросила Кэндис. – Не то что постройка дома с нуля – обычный ремонт – дело неблагодарное. Мы два месяца делали одну только детскую! Причём не сами, а с помощью строителей. Каждый день спорили насчёт цвета обоев, мебели, её расположения. А тут целый дом спроектировать.

– Дом, построенный на моих глазах с нуля – мечта моего детства, – объяснил Йен, и Пол и Кэндис увидели, как у него загорелись глаза. – Ну, с детской нам, видимо, только предстоит мучиться, – хохотнул он.

– Амели будет жить с вами? – переспросил Пол.

– С тестом ДНК так ничего и не решилось, да и вряд ли уже решится. Родители девочки не появлялись. Поэтому по возвращении Нины из Торонто мы, скорее всего, начнём оформлять бумаги для удочерения.

– Молодцы, – одобрил Пол, похлопав Йена по плечу. – Я знал, что вы с Ниной примете это решение.

– Такая зайка должна расти в крепкой дружной семье, – поддержала Кэндис, погладив спокойно сидевшую на руках у Сомерхолдера Эми по волосам.

На съёмочной площадке Амели в этот день стала настоящей знаменитостью: в перерывах с ней с удовольствием играли не только взрослые актёры, но и девочки, исполнявшие роли Джози и Лиззи. Вопреки своим планам, Йен оставил Эми на площадке до самого вечера: рабочему процессу она нисколько не мешала, и, к тому же, проявляла интерес ко многому происходившему там.

– Вот, Амели, смотри, это лучше раскрасить коричневым… Но коричневого у нас нет, поэтому будем раскрашивать ручкой. – увлечённо рассказывал девочке Пол, пока Йен, Майкл Маларки и Кэт Грэхем снимали заключительную на этот рабочий день сцену. Именно за процессом рисования в его гримёрке и застал друга Сомерхолдер: Пол сидел за небольшим столом, на котором лежал лист А4, и с энтузиазмом что-то чиркал шариковой ручкой так, что даже был слышен характерный звук скрипа пера. За всем этим с интересом наблюдала Амели, сидевшая у него на коленях.

– Салют художникам, – поприветствовал друга Йен. – А что это ты рисуешь? Стол? – на полном серьёзе спросил он.

Нарисованный Полом предмет и правда чем-то напоминал прямоугольную поверхность стола. Кроме того, под ним были четыре столбика, напоминавшие ножки.

– И что это за пятая ножка?

– Сам ты стол! – удивлённо воскликнул Уэсли. – Это такса, не видно, что ли?

Сомерхолдер осёкся: о том, что нарисованное Полом было на самом деле таксой, он бы подумал в последнюю очередь.

– А твоя эта «пятая ножка» – хвост! – негодовал Василевски.

– О… Слушай, Пол, прости, – виновато сказал Йен. – Я это, просто… Невнимательно посмотрел.

– Может, ты ещё и деревья не узнал? – с негодованием спросил Василевски и в упор с укором посмотрел на брюнета.

Сомерхолдер снова взглянул на рисунок и начал рассматривать деревья, старательно нарисованные Полом, представлявшие из себя две палочки, загнутые книзу, стоявшие на расстоянии сантиметра друг от друга и обрисованные какими-то завитушками. Йен уже жалел о том, что в этот вечер познакомился с художественными способностями друга, и не знал, что сказать, чтобы не обидеть его ещё больше.

– Обидеть художника может каждый… А вот Амели понравилось. Правда, котёнок? – обратился Пол к малышке.

– Пол, я просто… Э-э-э… Да, деревья крутые!

Наконец, Уэсли надоело изображать обиженного живописца, и он прыснул со смеху, наблюдая за попытками Йена выкрутиться.

– Да ладно, Смолдер, уже можешь не утешать, – хохотнул Пол. – Я сам-то в этом вряд ли что-нибудь узнаю. Я ещё в начальной школе был ночным кошмаром своей учительницы по рисованию. Но Амели вдруг заинтересовали ручки, лежавшие на столе. Ну, я и решил порисовать. Но справедливости ради надо сказать, что над деревьями я старался.

– Ты правда не обиделся? – по-ребячески спросил Йен.

– Какой обиделся, я сам ржу над этим уже полчаса, – ответил Пол.

– Я уж думал, что потерял друга, – хохотнул Йен. – Слушай, спасибо тебе, что остался с Амели, пока мы снимали сцену.

В этот момент ребята услышали звонкий озорной голос, который неуверенно позвал:

– Па… Па.

Йен и Пол переглянулись и посмотрели на Амели: она пыталась обратить внимание Сомерхолдера на себя.

– Я не ослышался? – неуверенно спросил Йен у Пола. – Она сказала «папа»?

Уэсли с улыбкой кивнул.

Йен присел на корточки так, что его лицо теперь находилось примерно на уровне лица девочки.

– Папа… – пробормотал он и расплылся в счастливой улыбке.

– Па-па-па! – воскликнула Амели и, увидев, какую реакцию это вызывает у Йена, замахала руками и засмеялась.

Сомерхолдер забрал её у Пола и взял на руки, поцеловав в щёку.

– Пол, она назвала меня папой! – с восторгом воскликнул он.

– Ну всё, Эми начала говорить, значит, теперь за своим лексиконом точно придётся следить, – хохотнул Уэсли.

Пол смотрел на друга и от радости за него и сам не мог не улыбнуться: события, происходившие в жизни Йена – его возвращение к Нине, открытие фонда, появление Амели – делали его невероятно счастливым человеком, и это было заметно каждому, кто общался с Сомерхолдером, хотя бы по тому, как блестели его глаза.

В эту минуту Йен впервые по-настоящему почувствовал себя отцом этой маленькой девочки, которая сидела у него на руках и улыбалась ему и своим появлением сумела объединить не только двоих людей, но и их семьи. Сейчас Йену, как никогда, хотелось, чтобы Нина была рядом с ним и они разделили эти моменты вместе. И пусть его желание сейчас исполниться не могло, его грела мысль о том, что совсем скоро его любимая болгарка вернётся из Торонто, а он расскажет ей обо всём, что происходило в её отсутствие, увидит её глаза, полные нежности, и почувствует на своих плечах лёгкое прикосновение её рук. Кажется, все его мечты уже сбылись, но ни Йен, ни Нина ещё не знали, что впереди их ждёт трудная борьба за своё счастье.

====== Глава 43 ======

Два месяца спустя. Май 2016 года.

Soundtrack: Backstreet Boys – As Long As You Love Me

Время и для Йена, поглощённого работой в фонде, съёмками в «Дневниках» и заботами об Амели, и для Нины, которая весело проводила время на съёмочной площадке «Трёх иксов» с Руби Роуз и Вином Дизелем, летело совершенно незаметно. Однако всё-таки за эти пять месяцев, что они были лишены живого общения друг с другом без посредства мобильных телефонов или ноутбука, ребята успели друг по другу сильно соскучиться. Наступления мая Йен ждал особенно: не только потому, что в конце месяца должна была вернуться Нина, но и потому, что совсем скоро должны были закончиться съёмки седьмого сезона, а это означало, что он сможет посвятить время ISFoundation и заняться воплощением своей мечты – постройки собственного дома в Ковингтоне – в реальность. Лето у Нины и Йена обещало быть очень насыщенным ещё и потому, что они «в перерывах» между выполнением всех своих планов собирались посетить Бразилию: об этой поездке и Сомерхолдер, и Добрев мечтали больше трёх лет.

Утром 28 мая Йен наконец-то смог выспаться: была суббота, и Сомерхолдеру посчастливилось получить персональный выходной от режиссёров, пока остальные члены каста трудились в поте лица на площадке, снимая в сумасшедшем темпе заключительные эпизоды. Причина была проста: большая часть сцен с участием Деймона были уже отсняты, поэтому Йен cмог хотя бы на один день, но вдохнуть свободнее. Впрочем, Сомерхолдеру, в общем-то, было не до отдыха: в Ковингтон возвращалась Нина, поэтому в 11 часов утра он планировал отправиться в аэропорт, чтобы её встретить.

Йен нечасто дарил Нине цветы – в этом плане, как она любила повторять, он был «отвратительным бойфрендом», но если уж он брался за это дело, то не жалел никаких денег и всегда покупал букеты, за которыми и саму Добрев едва ли можно было разглядеть. Вот и сейчас Йен провёл в цветочном магазине около часа, а когда, наконец, выбрал букет из пятидесяти одной красной розы, вместе с Амели поспешил отправиться в аэропорт, так как на часах было уже 10:30 и он немного опаздывал. Сам не понимая, почему, Сомерхолдер в этот раз решил отказаться от своего привычного слегка небрежного стиля, в приоритете которого всегда стояли футболки и джинсы, и решил одеться более строго, выбрав свой любимый ярко-синий пиджак и надев белую рубашку. Джинсам, впрочем, Йен остался верен.

Вжимаясь со всей силы в педаль газа своего любимого Audi, понимая, что совсем скоро он увидит Нину вновь, Сомерхолдер особенно остро чувствовал то, как он по ней соскучился за прошедшие пять месяцев. Пытаясь побыстрее добраться до аэропорта, Йен этим утром не один раз нарушил скоростной режим, но думал об этом мало. Как это обычно бывает, когда человек опаздывает, все светофоры перед ним внезапно начинают показывать красный свет, а другие водители на дороге становятся особенно безалаберными и неаккуратными, чем ещё больше раздражают. Сомерхолдер на дороге всегда отличался аккуратностью и внимательностью, даже если его Audi нёсся на скорости под 100 километров в час, но понятно, что от неопытности других водителей его это не спасало.

– Куда ты прёшь, ублюдок? – крикнул он какому-то парню на Volkswagenʼe, который повёл себя весьма по-хамски, на большой скорости обогнав его, а затем резко затормозив на красный сигнал светофора, заставив Сомерхолдера приложить немалые усилия для того, чтобы сохранить безопасную дистанцию между автомобилями. – Чёртов ты мудак!

Умение Сомерхолдера, с виду человека интеллигентного и в повседневной жизни нецензурно выражающегося редко, крыть на дороге матом всех и вся, при этом образуя какие-то невероятные эпитеты и глаголы, которые, по его мнению, точно охарактеризовали бы поведение дорожных хамов и их самих, всегда веселило его друзей и знакомых, которым когда-либо доводилось куда-то отправляться на машине Йена. В этот раз, правда, ему пришлось обойтись без производных: через пару секунд он осёкся, вспомнив, что в автомобиле находится не один.

– Амели, я понимаю, что ты только учишься говорить… Но, надеюсь, ты эти слова не запомнишь и повторять не будешь, – рассмеявшись, сказал он, обратившись к малышке, сидевшей в детском кресле сзади. – Лучше «мама», «папа», «бибика» какая-нибудь… «Дядя Пол» можно, он очень обрадуется, кстати.

Едва на светофоре зажёгся зелёный сигнал, Йен, со всей силы вжавшись в педаль газа, набрал скорость, достаточную для того, чтобы обогнать тот злосчастный Volkswagen, что он и сделал, не забыв при этом посигналить водителю и покрутить пальцем у виска.

В аэропорт Сомерхолдеру удалось приехать только в 11:30, но по тому, что Нина ещё не звонила ему и не искала его, он понял, что совсем не опоздал. Его догадки подтвердил диктор, принесший пассажирам рейса Торонто – Ковингтон извинения за задержку выдачи багажа.

Йен особенно любил аэропорты, ставшие неотъемлемой частью его жизни. Чем-то нравилась ему эта бесконечная суета, в которую часто вмешивался равнодушный голос диктора, извещавший о начале посадки на очередной рейс или о том, что кто-то из пассажиров не забрал свой багаж, огромные окна, в которых можно увидеть поражавшие своими размерами «Боинги» и которые пропускали в помещения яркий солнечный свет, заливавший вскоре всё здание, ожидание своего рейса, открывавшего для него возможность побывать в ещё одной прекрасной стране и городе, открыть дверь в новый мир. «И всё-таки аэропорты – это романтично», – как-то раз сказала ему Нина, и теперь Йен мог с ней согласиться, ведь начать всё сначала они предложили друг другу именно здесь, в аэропорту – в месте, где в один миг могут пересечься совершенно разные судьбы, а жизни – стать связанными навсегда, вопреки любым расстояниям.

Сомерхолдер шёл по направлению к залу для встречающих, держа в одной руке огромный букет для Нины, а рядом, крепко держа его за руку, шагала Амели, которая за эти пять месяцев научилась хорошо ходить. Йен шёл, оглядываясь по сторонам и улыбаясь, сам до конца не понимая, от чего. На душе он чувствовал невообразимую лёгкость. В этот раз он не взял с собой даже тёмные очки, с помощью которых обычно скрывался от папарацци: делать это сейчас совершенно не хотелось. «Ну и пусть снимают, если надо», – думал он.

Нину перелёт немного утомил, но, несмотря на усталость, её настроение сейчас было близко к чувствам Йена: она тоже ощущала в сердце радость от чего-то и пока даже не могла объяснить, от чего именно.

Забрав свой багаж, болгарка отправилась к залу для встречающих и уже хотела было позвонить Йену, но глазами в толпе отыскала такие знакомые очертания. Он стоял с большим букетом красных роз неподалёку от окна. Их взгляды встретились, и внутри Нина вдруг почувствовала необъяснимую теплоту. В этот момент она поняла: она вернулась домой. Раньше своим домом она считала Торонто: там жили её родители, любимый старший брат и друзья детства, там она всегда могла найти поддержку. Но сейчас Нина ощутила себя даже спокойнее, чем в Торонто, потому что здесь её ждал человек, которого она любила больше жизни и с которым ей было не страшно ничего.

Йен улыбнулся Нине, и она, поджав губы и опустив глаза, поспешила к нему.

– Мой французский котёнок вернулся домой, – шепнул он ей в губы, словно бы угадав её мысли, когда они оказались рядом друг с другом. – Я… Мы скучали, – выдохнул Йен, протянув ей букет.

– Я тоже очень скучала, – тихо ответила она, поблагодарив его за цветы. – Амели! – девушка, оторвавшись от Сомерхолдера, крепко прижала к себе малышку. – Как ты выросла! Как вы тут?

– Амели отлично потусила у нас на съёмочной площадке, – хохотнул Йен. – Думаю, что скоро она сможет получить полноправную роль в «Дневниках»! И, кажется, они подружились с Флоренс.

– Господи, у меня складывается такое ощущение, будто бы меня не было как минимум год, – призналась Нина. – А я так и не увидела Флоренс! Ей ведь уже пять месяцев.

– Знаешь, у меня тоже, – признался Сомерхолдер. – Так что хочу сполна насладиться тем, что ты наконец-то вернулась. А что касается Флоренс… Семейство Кинг настаивало на том, чтобы мы после твоего возвращения завалились к ним в гости, – улыбнулся Йен. – Так что, думаю, ты в скором времени наверстаешь упущенное.

– Мама, – в этот момент Амели Нину за руку, и она почувствовала, как по коже побежали мурашки. – Мой-мой!

– Что? – недоумённо переспросила Добрев, сев на корточки и посмотрев на девочку.

– Она зовёт маму домой, – ответил Йен, и его губы изогнулись в счастливой улыбке.

– Маму…

– Да. – кивнул Сомерхолдер.

– Она называет нас мамой и папой? – Нина не верила своим ушам.

– Уже почти два месяца. Она ждала тебя.

– Котёнок, – прошептала она, взяв Амели на руки и прижав к себе. – Как же ты быстро растёшь…

Девочка неуклюже обняла болгарку за шею и поцеловала в щёку.

– Я не думала, что полуторагодовалые дети так хорошо запоминают окружающих.

– Она постоянно видела тебя в Skype, если помнишь, – рассмеялся Йен. – К тому же, у нас в некоторых комнатах стоят наши с тобой фото. Так что тут нет ничего удивительного.

– Это так здорово! – воскликнула Нина.

– Мама, дай, – позвала малышка, указав на пол.

Болгарка поняла, что сидеть на руках девочка больше не хочет.

– Эми уже ходит? – спросила девушка, опустив малышку на пол.

– Бегает, – улыбнулся Сомерхолдер. – Ну что, домой?

– Домой, – выдохнула Нина, и ребята вместе направились к выходу из здания аэропорта.

– Бог ты мой, сколько времени? – зевая и потягиваясь, с долей изумления спросила Нина, спустившись на кухню, где Йен что-то увлечённо читал на планшете.

– Три, – отозвался он. – Выспалась?

– Да, – довольно ответила Нина. – Смолдер-Холдер, я же совершенно забыла, у тебя сегодня выходной!

– Именно. Поэтому, я весь в твоём распоряжении, – усмехнулся брюнет. – Какие у тебя были планы на сегодня?

– Самый главный – выспаться – уже выполнен, – хохотнула Нина.

– Много ли человеку для счастья надо, – рассмеялся Сомерхолдер.

В этот момент ребята услышали звонок входной двери.

– Кто это? – спросила болгарка.

– Без понятия. Сейчас открою, – ответил Йен и пошёл открывать дверь.

На пороге своего дома Сомерхолдер увидел молодую девушку, которой на вид было не больше двадцати пяти лет. Она была бледна, под глазами были синяки. Выглядела девушка не очень опрятно: длинные тёмно-русые волосы были спутаны, лёгкая льняная блузка была измята.