Текст книги "А может?.. (СИ)"

Автор книги: atranquility

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 52 страниц)

Комментарий к Глава 53 Автор улетел поближе к морю ловить последние летние деньки, а там, как известно, редко бывает дело до интернета, поэтому сразу прошу прощения за возможные задержки и/или какие-то ошибки)

====== Глава 54 ======

Последние несколько недель Нина и Йен жили в предвкушении: каждое утро они оба просыпались с мыслью о том, что осталось подождать ещё чуть-чуть – и у них родится сын, что пройдёт ещё совсем немного времени – и они смогут переехать в свой собственный просторный светлый дом. Эти дни, когда в их жизни, они верили, уже не будет места боли, всегда будет тепло и солнечно, ребята хотели приблизить как можно скорее. Кто-то скажет: не стоит торопиться жить, нужно наслаждаться каждым днём. Но всё, что Нине и Йену пришлось пережить за последнее время, не оставляло им ничего – только надежду на то, что долгожданный рассвет наступит совсем скоро. Слишком со многим они были вынуждены смириться, слишком ко многому им пришлось привыкать. Пока их будущее только начинало приобретать свои очертания, и они не могли точно знать, что ждёт их впереди, но они всё же постепенно, маленькими шагами двигались к осуществлению своей мечты, несмотря ни на что.

Нина держалась. Она сильно похудела, мучилась от головных болей и теперь была в госпитале очень частой гостьей, но прилагала все усилия для того, чтобы не выпасть из жизни: прошло некоторое время, и она вновь начала встречаться со своими друзьями, организовывать досуг, с особым энтузиазмом вместе с Йеном бралась за обустройство дома: всегда старалась лично ездить по магазинам и выбирать любые мелочи декора, контролировать рабочих. Всё это помогало ей отвлечься на время, хотя восполнить зияющую дыру, которая осталась в её сердце после потери родителей, наверное, не было под силу никому и ничему. Но именно в этот момент Нина особенно остро ощутила в себе потребность о ком-то заботиться, и где-то в глубине души она чувствовала, что ей станет легче, когда на свет появится её ребёнок. Она очень ждала его и уже безумно любила. Бывало, по утрам между ними с Йеном возникали шуточные споры по поводу того, каких тонов обои поклеить в детской, или о том, в какой спорт лучше отдать сына, когда он немного подрастёт. Пусть никаких серьёзных планов они пока, конечно, не строили, но каждое их слово, относящееся к этому малышу, было наполнено невероятной нежностью к нему и заставляло их обоих чувствовать: они уже семья. В семье этой по-прежнему иногда происходили и реальные споры, но теперь они заканчивались как-то сами собой достаточно быстро. То, как Йен повёл себя в трудный для Нины момент, заставило её ещё раз задуматься о том, что на самом деле значит этот человек в её жизни, и понять то, насколько она нуждается в нём.

Но Нину поддерживал не только Йен. В сложное для неё время рядом были не только её друзья, семья и фанаты, но и даже люди, с которыми по каким-то причинам теперь она общалась мало. Речь идёт прежде всего об Остине. Узнав о трагедии в семье Добрев, он не смог сдержаться и всё-таки позвонил ей, выразив соболезнования и слова поддержки. В тот вечер они проговорили около двух часов, и после этого разговора Нина впервые за долгое время ощутила невероятную лёгкость, и ей даже показалось, что боль на время отступила. Она была удивлена звонком Стоуэлла, но в глубине души была рада вновь услышать его голос и поговорить с ним: этот человек был по-прежнему ей дорог, только теперь всё было расставлено по своим местам: Нина и Остин были добрыми друзьями, и теперь оба понимали это, без отчаянной борьбы за несуществующие чувства и попыток обмануть самих себя. С этих пор они начали общаться вновь. Йен знал об этом и сильно ревновал, но поклялся себе не показывать свои эмоции болгарке: понимал, что ни к чему хорошему это не приведёт, и, к тому же, в глубине души осознавал, что его беспокойство не имеет под собой оснований.

В начале июля Торри, Кэт и Кэндис, видя, что ремонт немного утомил подругу, а возможности улететь на юг Йен и Нина уже не имели, так как срок беременности уже достиг тридцати недель, решили помочь ей развеяться и предложили вместе с ними уехать на несколько дней за город – в живописное, очень зелёное местечко Далонега, которое, несмотря на количество туристов, приезжающих туда летом, отличалось тишиной и спокойствием, и устроить там посиделки чисто девичьей компанией с пикником, прогулками у озера и просмотром романтических комедий по вечерам. Добрев предложение с радостью приняла, поэтому это утро для неё проходило в сборах. Волнительным оно было и для Йена, но по другим причинам. Ремонт в их особняке был практически закончен, оставалось лишь доделать детскую. Однако впереди было два выходных, а затем – День Независимости, национальный праздник США, который отмечается 4 июля и тоже всегда объявляется нерабочим днём, так что процесс грозил быть остановленным минимум на три дня. Но после того, как Нина сказала Сомерхолдеру, что уезжает, у него возникла идея сделать ей сюрприз, закончить ремонт аккурат к её возвращению из Далонеги и завершить обустройство детской самостоятельно, тем более что работы оставалось немного: поклеить обои, собрать мебель и выбросить оставшийся строительный мусор. Строителей он со спокойным сердцем отпустил. Чтобы не рисковать не успеть, Йен позвал на подмогу Пола, и, по его подсчётам, вместе они должны были управиться со всем даже быстрее, чем за три дня. Друг с радостью согласился, так что Сомерхолдер уже мысленно готовился на ближайшее время с головой уйти в мир ремонта.

От сборов в краткосрочный отпуск Нину отвлекла ежедневная проверка почты. Обычно из почтового ящика ребята забирали корреспонденцию, счета и письма, однако в этот раз Добрев обнаружила в нём извещение о том, что ей нужно забрать из почтового отделения посылку. Болгарка не могла понять, от кого она могла быть, но почта находилась в пяти минутах ходьбы от дома, в которых они с Йеном сейчас жили, поэтому просить сходить туда Сомерхолдера или откладывать это на потом она не стала и получила посылку сама. Свёрток был небольшой, но надпись в графе «От кого» немало удивила девушку: адресантом значился Остин Стоуэлл. Говорить об этом Йену Нина пока не хотела, чтобы не раздражать его, потому что видела в нём напряжение всякий раз, когда в разговорах заходила речь о её бывшем парне, хотя Сомерхолдер никогда не упрекал её и не заводил на этой почве скандалов.

В посылке был небольшой плюшевый медведь с голубым бантом в клеточку и крохотные пинетки из такого же цвета мягкой приятной на ощупь ткани. К подарку прилагалась записка, которая, судя по почерку, также принадлежала Остину.

«Я улетаю с друзьями в Чили на неопределённый срок: там очень много непокорённых нами высот. Будем исправлять! :) Чувствую, что мне необходимо немного отдохнуть от цивилизации, так что доступа ни к мобильной связи, ни к интернету в ближайшее время у меня точно не будет. Поэтому исчезать без предупреждения не хотел.

Совсем скоро в твоей жизни произойдёт очень важное событие, и мне захотелось сделать тебе приятное сейчас, потому что поздравить тебя в сентябре лично у меня, скорее всего, возможности не будет. Дарить что-то тебе, наверное, было бы неправильно с моей стороны, но отказать себе в радости сделать подарок для твоего сына я не смог. Удачи и крепкого здоровья вам обоим, уверен, что эту роль – самую главную в твоей жизни – ты исполнишь прекрасно.

Береги себя.»

Нина читала записку и не могла сдержаться от улыбки. Каждое слово было пропитано настолько искренней теплотой по отношению к ней, что на душе становилось светло и спокойно. Девушка посмотрела на медведя: у него была очень добродушная мордочка, так что болгарка поймала себя на мысли, что она и сама бы с удовольствием засыпала с ним в руках по ночам, как маленькая девочка. Было видно невооружённым глазом: подарок сделан от чистого сердца.

Добрев набрала номер Стоуэлла, чтобы поблагодарить его за всё, но равнодушный оператор на другом конце провода безапелляционно заявил, что «телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Значит, Остин уже улетел. В этот момент Нина почувствовала какое-то разочарование оттого, что они с ним не поговорили, и поняла, что ей будет сильно его не хватать, но всё же в глубине души надеялась, что после его возвращения они не потеряют связь.

Вскоре Нина услышала, что Йен поднимается наверх, и поспешила спрятать посылку в один из ящиков своего стола, закрыв его на ключ. Рассказать и показать всё жениху болгарке смелости пока не хватило: она по-прежнему боялась снова поругаться с ним.

Несмотря ни на что, Нина уезжала в хорошем расположении духа: внутри она ощущала радость не только оттого, что впереди её ждали выходные с близкими подругами, но и потому, что подарок Остина напомнил ей о том, что до того «важного события» в её жизни, о котором он писал, осталось действительно совсем немного, и теперь Добрев, подержав в руках эти маленькие пинетки, предназначавшиеся для её сынишки, ощутила это в полной мере.

– Строитель высшего разряда Василевски по приказу руководства прибыл! – откозыряв, как настоящий военный, отчеканил Пол, оказавшись на пороге нового дома Нины и Йена.

– О-о-о, ты как раз вовремя, – улыбнувшись, отозвался Сомерхолдер, похлопав друга по плечу и впустив его внутрь. – Я уже начал разводить клей для обоев.

– Слушай, какой всё-таки здоровский дом вы с Ниной построили, – с нескрываемым искренним восхищением проговорил поляк, проходя вглубь и оглядываясь вокруг. – Третий раз уже сюда приезжаю и всё равно не перестаю удивляться. Молодцы, ребята.

Особняк, в который со дня на день планировали переехать Сомерхолдер и Добрев, действительно был построен на славу: в его проектировку они вложили все свои сокровенные мечты, относившиеся к тому, каким они видели собственный дом. Он был выполнен в большей части в стиле хай-тек, к которому питали слабость они оба, и состоял из двух этажей. На первом ребята оставили кухню, один из двух санузлов, комнату, в которой могли ночевать гости, и кинозал с плазмой шириной практически во всю стену, с удобными мягкими диванами, на которых за раз могло уместиться до шести человек, и гостиную с огромными панорамными окнами, пропускавшими много солнечного света, с видом на сад, а также с каменным камином, над которым была расположен ещё один плазменный телевизор (желание Йена, привыкшего начинать день с выпуска новостей), правда, раза в два, если не в три, меньше того, что был в кинозале. На втором этаже Йен и Нина обустроили детскую, второй санузел, рабочий кабинет с компьютерной техникой, где Смолдер собирался вести работу с документами фонда (в том же кабинете была размещена и домашняя библиотека: книг у ребят, любивших проводить свободное время за чтением, было много), и свою спальню – для них она была, пожалуй, самым уютным и любимым место в доме. Большая комната была выполнена в персиковых тонах, которые даже визуально добавляли ей теплоты, а стены были увешаны множеством фотографий из их путешествий в Париж, Рио-де-Жанейро, в Лас-Вегас и Барселону, на Самуи и в другие, даже самые отдалённые уголки планеты, в ярких разноцветных рамках (этой частью декора занималась Нина, известная своей страстью к фотографии). Когда Йен смотрел на эту «мини-карту мира», как он называл её сам, ему казалось, что он уже где-то видел нечто подобное, но вот где именно – вспомнить никак не мог. Небольшой комод для белья в тёмно-бежевых тонах, два кресла и журнальный столик дополнили обстановку и добавили помещению удобства. Кроме всего прочего, в спальне был балкон, откуда открывался потрясающий вид на озеро неподалёку. На балконе ребята поставили два плетёных стула и маленький столик. Нина и Йен представляли, как по вечерам после трудного рабочего дня они будут сидеть там, любоваться завораживающими картинами природы на закате, и делиться друг с другом впечатлениями от прожитого дня.

Добрев и Сомерхолдеру крупно повезло: бригада строителей состояла из сознательных людей, понимавших их желания с полуслова и качественно и быстро воплощавших их в жизнь. Постройкой пара действительно гордилась: они уже мечтали о том, как в скором времени на новоселье соберут за круглым столом своих родственников и друзей.

– Спасибо, – кивнул Йен. – Сами не можем поверить, что наконец-то осуществили все свои планы. Нет повода не выпить! У меня осталось бутылочка «Джека», так что…

– Алкоголик, – рассмеялся Пол, раздеваясь. – Думаю, лучше сначала закончить работу в детской, в противном случае твой сын рискует спать в кроватке с ножками наружу.

Смолдер захохотал.

– Опыта в сборе детских кроваток я не имею, так что у Джо по-любому такой риск будет!

Друзья переоделись в майки и старые спортивные штаны, которые не жалко было запачкать, так что через пару минут от настоящих строителей их с инструментами в руках было не отличить.

– Ну ты как, готов, молодой папаша? – с добродушной улыбкой спросил Пол, пока они с Йеном занимались поклейкой обоев в детской.

– Я думал, что готов к этому, с того самого момента, как встретил Нину, – ответил брюнет. – Но сейчас, когда до рождения ребёнка остаётся два месяца… Конечно, есть определённый страх, даже какое-то ощущение беспомощности. Маленькие дети – это такие хрупкие существа, и я боюсь, что сделаю что-то неправильно. Но Нина обещала всему меня научить, – в его последних словах о своей девушке звучала невероятная теплота и нежность.

– Как она, кстати? Испытываешь на себе все прелести беременности?

– Знаешь, мне очень повезло: Нина сохраняет свою адекватность, – рассмеялся Сомерхолдер. – Она не строит из себя хрупкую вазу и не заставляет меня, например, переставлять кровать, чтобы из форточки на неё дул исключительно южный ветер, или бежать в три часа ночи в магазин за солёными огурцами с йогуртом. Хотя вчера вот жаловалась, что мы не можем поехать в Лондон: ей вдруг захотелось понюхать асфальт после дождя, а в Ковингтоне ведь в ближайшие дни такого не предвидится, – хохотнул Йен. – Но дальше разговоров дело не дошло. Конечно, она стала бережнее и внимательнее относиться к себе и своему положению, чем несколько месяцев назад, но это не выходит за рамки разумного. Наш мир не вертится только вокруг её беременности и нашего будущего ребёнка, Нина не припоминает мне каждые пять минут, что она в положении. Но она так любит сына… Без слов и бессмысленной шумихи, но немыслимой любовью. Ты бы видел, как светятся её глаза, когда мы говорим о Джозефе. Я счастлив это видеть. Я мечтал об этом.

– Нина молодец, – произнёс Уэсли. – После всего того, что произошло, она не растеряла любовь к жизни. Она не закрылась от мира, осталась такой же приветливой, доброй. Это дорогого стоит.

Брюнет заметно погрустнел, когда вновь вспомнил о трагедии.

– Я всегда говорил и буду говорить: она боец. Она только недавно перестала плакать, когда речь заходит о её родителях. Она плохо спала по ночам, сидела на успокоительных… Ей и сейчас больно. Мне страшно это видеть в её глазах. Я не понимаю, откуда она берёт силы каждый день, чтобы не сломаться… Но я знаю свою девочку: она будет двигаться дальше.

– Думаю, рождение ребёнка поможет Нине окончательно прийти в себя, – сказал Пол.

– Надеюсь на это, – тихо проговорил Йен.

Развивать тяжёлую для друга тему разговора Уэсли не стал, поэтому вскоре ребята перевели разговор в другое русло.

Поклейка обоев в четыре руки и под дружеские разговоры проходила быстро, поэтому с этим этапом Йен и Пол справились уже спустя три часа. Впереди их ждало дело гораздо труднее: сборка кроватки.

– «Перечень прилагаемой фурнитуры», «меры предосторожности», бла-бла-бла… – читал Йен с непередаваемым выражением лица, которое в этот момент очень хотелось запечатлеть на фотоплёнку Полу, задумчиво почёсывая отвёрткой затылок. – О, вот, «последовательность сборки»!

– Что там? – спросил Василевски, сняв полиэтилен с последних деталей.

– «В первую очередь прикрепите кронштейны подматрасника, используя винты М6×30», – с сосредоточенным видом зачитал Сомерхолдер.

– Какие винты? Эти или эти? – Пол протянул брюнету два пакетика.

Йен оторвался от инструкции и взглянул на них, сравнив с рисунком.

– Вроде эти, – небрежно кивнул он в сторону левой руки друга.

Всё перепроверив, друзья начали крепить подматрасник. Работа шла медленно, «новоиспечённым» строителям казалось, что иллюстрации их только путают, так что сорок минут сборки обычной детской кроватки утомили их в два раза сильнее, чем трёхчасовая поклейка обоев в комнате.

– Так, всё, нужен перекур, – громко выдохнув и подняв руки, заявил Пол. – Я пойду хоть чая заварю. Видел у вас чайник на кухне, проводка ведь рабочая?

– Всё работает, – кивнув, ответил Йен, не отвлекаясь от процесса сборки.

– Тебе принести?

– Василевски, на улице +30, какой чай, – пробормотал брюнет, вытирая лоб, на котором от напряжения и высокой температуры в помещении даже выступила испарина.

– Ну и хрен с тобой, – шутливо фыркнул Уэсли и скрылся на кухне.

Поляк ещё не знал, что оставлять Сомерхолдера один на один с этой кроваткой было рискованным шагом, и уже через двадцать минут за свою оплошность был наказан.

– ПО-О-ОЛ!!! – вдруг услышал он из комнаты.

От неожиданности мужчина вздрогнул и прямо с неостывшим чаем прибежал в детскую, к Йену.

– Пол, я собрал это адское устройство! – проорал Сомерхолдер.

Кажется, от радости он готов был прыгать.

– Уже? – Уэсли не верил своим ушам и, поставив кружку на тумбочку, подошёл к кроватке.

Правда, её «устройство» напоминало мало: у неё почему-то не было второго бокового ограждения, а первое выглядело каким-то косым.

– Сомер, я, конечно, всё понимаю, – ошарашенно проговорил Уэсли, – но ты можешь объяснить мне, какого хера у тебя одно ограждение держится на трёх болтах, а второе… А второе вообще где?

– Вот оно, вообще-то, – раздражённо ответил Йен, указав на нужную фурнитуру, которая лежала на подматраснике под наклоном.

– Каким раком ты его прикрепил? – ничего не понимая и оглядывая кроватку, спросил Пол.

– Ну это ограждение ведь открываться должно, чтобы матрас менять, – объяснил Сомерхолдер. – Ну вот, вроде открывается.

И вроде бы всё ничего, но проблема заключалась в том, что ограждение благодаря стараниям Йена теперь открывалось не сверху вниз, как должно было, а по типу духового шкафа. Каким образом ему удалось так его закрепить, оставалось загадкой.

– Блять, ты серьёзно?

Поняв в чём дело, Уэсли думал, что его просто разорвёт от смеха.

– Ну что не так-то?!

Поляк, поднял с пола инструкцию и ткнул ею в друга, а затем окинул взглядом комнату, увидев в дальнем углу целый нераскрытый пакетик с какими-то винтами.

– Вот там, – Пол кивнул на какую-то картинку, – показано, как ограждение открываться должно. И как ты его закрепил без этих винтов?! – с недоумением воскликнул он.

– Да я знаю, что ли, – со злостью выплюнул Сомерхолдер. – Блять, да что с этой долбанной кроваткой не так… Хер здесь разберёшься, где и что устанавливать…

– Я же говорю, нужен перекур, глаз уже замылился, – примирительным тоном произнёс Уэсли. – И я тебя умоляю, пошли на кухню, одного я тебя с этим больше не оставлю! – вновь прыснув со смеху, сказал он.

Фыркнув что-то наподобие «иди в задницу», Йен всё же согласился, и они вместе ушли пить чай.

Следующие полтора часа ребята потратили на исправление «художеств» Йена и попытки превратить гору деревянных деталей, шурупов и винтов во что-то похожее на детскую кроватку. В отчаянии они даже решили попросить помощи у великого и могучего интернета, но старый добрый Гугл только сильнее их разочаровал.

– Блять, ты видел это?! – почти в истерике проорал Пол, тыкая в друга телефоном.

– Что там?

– Тут написано, что сборка детской кроватки занимает в среднем двадцать пять-тридцать минут, – взвыл Василевски. – Мы с тобой что, дегенераты?

– Если да, то точно такие же, как и создатели этого дерьма, – выплюнул Йен, кинув на пол колёсную опору.

– Может, попросить помощи у кого-нибудь? Есть же вроде такие фирмы, типа, «Муж на час», – несмело предложил Василевски.

– Да щас! Я потом со стыда сгорю, – пробормотал Смолдер. – Чтобы два мужика не могли собрать детскую кроватку? Я сдохну, но соберу её!!!

Со стороны Йен и Пол выглядели настолько сосредоточенно, что создавалось такое впечатление, будто бы они собирают как минимум ядерную бомбу, а не детскую кроватку.

– Так, в перемычку короба вставить шкант под буквой Е…

– Блин, тут этих шкантов тоже буквы какие-то. В инструкции ничего об этом не сказано?

– Нет, ничего. Ну, раз перемычка Е, значит, вставим туда шкант Е. Логично?

– Да мы просто короли логики!

Однако энтузиазма и терпения у ребят оставалось всё меньше, и уже минут через двадцать они разговаривали, кажется, только матом.

– Ёбаный в рот! Просто пиздец!

– Сука, тут ещё три гайки!

– Это не гайки, а болты.

– МНЕ ПОЕБАТЬ!!!

– А это ещё что за рейка?

– Ебал я это всё, пусть он спит с нами в кровати, ради такого я даже на диван в гостиной перемещусь!

Однако Йен Сомерхолдер и Пол Уэсли не были бы Йеном Сомерхолдером и Полом Уэсли, если бы сдались. Спустя ещё час криков, бесконечного мата и проклятий в сторону производителей детских кроваток судьба всё-таки сжалилась над ними сборка была закончена. Ограждения открывались как нужно, лишних болтов и других деталей нигде не оставалось, а на самой кроватке даже не было ни одной царапины, хотя последние минут тридцать этого занимательного процесса аккуратность была последним, о чём думали друзья: у них постоянно что-то падало.

– Да!!! – проорал Йен, с силой бросив измятую инструкцию на пол, когда работа была закончена.

– Мы сделали это! – с нескрываемым восторгом воскликнул Уэсли и с разбегу кинулся в объятия другу, а тот на несколько секунд поднял его на руки. – Знай наших!

Конечно, собирать в этот день ещё комод и шкаф они были уже не в силах, поэтому перенесли это на следующий день. Но сборка остальной фурнитуры в этот раз прошла без трудностей: по всей видимости, Йен и Пол уже были закалены ситуацией с кроваткой.

Как Йен и планировал, они с Полом закончили всё чуть меньше, чем через три дня, и поэтому он уже был в предвкушении возвращения Нины: ему нетерпелось ему обрадовать.

– Йен, зачем ты привёз меня в особняк? Рабочие выйдут только завтра…

– Ш-ш-ш, – Сомерхолдер с загадочной улыбкой приложил указательный палец к губам. – Сейчас узнаешь. Закрой глаза.

Добрев удивилась, но просьбу жениха выполнила. Наскоро открыв двери, Йен аккуратно провёл девушку вглубь дома.

– Можешь открыть глаза, – наконец выдохнул он.

Оглянувшись вокруг, Нина не смогла сдержать возгласа: весь дом блестел чистотой, нигде не было и намёка на то, что ещё несколько дней назад повсюду валялись строительные мешки, был рассыпан какой-то строительный намёк и пахло краской.

– Я решил, что нам пора заканчивать эту эпопею, – с улыбкой ответил Йен на немой вопросах в глазах Николины. – Сейчас мы должны концентрировать внимание на другом, – прошептал он, бережно коснувшись рукой её живот.

– Боже, Йен… – тихо произнесла Добрев. – Ты… Ты потрясающий.

Она не знала, что сказать ещё, просто выдохнула и крепко обняла брюнета.

– Это… Это наш дом… Господи, я не верю, – призналась она, оторвавшись от мужчины, схватившись руками за голову и вновь осмотревшись. – Можно посмотреть всё остальное?

– Конечно, – кивнул Йен.

Нина ходила по просторному особняку, словно заворожённая, рассматривая каждую отполированную деталь. Ей нравился каждый его уголок, и сейчас она чувствовала, что находится дома. Больше всего ей сейчас хотелось поскорее перевести сюда все вещи и остаться здесь с Сомерхолдером наедине.

– А детская?.. Она тоже?.. – спросила болгарка, когда они с Йеном подошли к ней.

– Я решил уже не дёргать рабочих на выходных, и мы с Полом закончили её сами, – ответил мужчина, открывая дверь в залитое солнечным светом помещение.

Когда Нина переступила порог, она почувствовала, что её сердце начинает биться быстрее. Вся комната была выполнена в голубых тонах, лишь кроватка была белой. На комоде были какие-то небольшие принадлежности для новорождённых и мягкие игрушки, от покупки которых не могли удержаться ни Йен, ни Нина, заходя в детские магазины, а на стене около кроватки подушками из букв было выведено имя, которое ребята решили дать своему сыну: Джозеф.

– Ты – лучший мужчина на свете, – прошептала Нина, прижавшись к груди возлюбленного.

– Тебе правда нравится? – робко спросил он.

– Именно так я всё и представляла, – с уверенностью ответила болгарка. – Вот теперь я точно спокойна, – улыбнулась она.

В этот момент, словно молния, у Йена в сознании пронеслись похожие картинки, которые он видел, казалось бы, совсем недавно. На несколько секунд его словно бы выбросило из реальности, и он ушёл в мысли, сконцентрировавшись на своих ощущениях. Словно бы он уже был в этой комнате, и даже содержание его диалога с Ниной было схожим… И в этот миг он понял, где он мог всё это видеть. Он вспомнил всё. Именно это ему снилось два года назад, когда он был под наркозом во время операции… Когда он отчаянно хватался за жизнь и находился на границе двух миров. Получается, что в те минуты он увидел своё будущее… Сомерхолдер почувствовал, как у него похолодели руки.

– Что с тобой? – спросила болгарка, увидев в нём какое-то напряжение.

– Знаешь… – пробормотал брюнет. – На протяжении последнего месяца меня не покидало чувство дежавю: постоянно казалось, что я уже видел фотографии, которые висят на стене в нашей спальне, узнавал отдельные элементы декора… И вот сейчас, наш с тобой разговор… Он будто бы тоже уже был. И вдруг я вспомнил: я видел всё это, когда меня оперировали. Я будто бы спал, и меня перенесли в это место. Я видел нас с тобой со стороны, мы стояли в комнате, очень похожей на эту, ты была беременна…

Нина, не моргая, слушала Йена. Всё рассказанное им казалось ей сродни какому-то чуду, но она ему верила.

– Я очень часто слышала истории людей, которые видели своё прошлое в момент клинической смерти, – задумчиво произнесла Николина. – Но чтобы будущее… Всё-таки в нашей жизни столько неизведанного. Это невероятно.

– В моём сне всё было хорошо, – сказал Сомерхолдер, прижав к себе Нину. – Вот ради чего я должен был тогда бороться.

Сомерхолдер помолчал немного, а затем тихо добавил, коснувшись губами лба девушки:

– Я люблю тебя.

– Я люблю тебя, – словно эхо, повторила болгарка.

– Чёрт побери, да это не дорога, а просто какой-то пиздец! – терпение Йена было на исходе. Он нервно отстукивал пальцами по рулю и то и дело высовывался из открытого окна автомобиля, каждый раз убеждаясь в том, что пробка с места не двигается.

Ребята спешили в ресторан к Кэндис, Джо, Полу и Торри: друзья, вспомнив, что семьями они нигде не проводили время с нового года, предложили им поужинать вместе в хорошем итальянском ресторане. Однако Ковингтон, хоть и не входил в число самых больших городов США, всё же был загруженным населённым пунктом, жителям которого отлично были знакомы вечерние коллапсы по выходным, когда центр города просто стоит.

– Мда-а-а… – протянула Нина, скрестив руки на груди. – В такие моменты я начинаю понимать Сандро: в час пик он всегда вскакивает в метро.

– Теперь просто представь, сколько сейчас в метро таких же хитрецов, которые с помощью него избегают пробок, – усмехнулся брюнет. – Там сейчас как на матче Барселона-Реал Мадрид: ты идёшь не сам, тебя несёт толпа. Причём необязательно в нужную тебе сторону.

– Смолдер, откуда ты знаешь? – спросила Добрев, повернувшись к нему. – Ты же постоянно за рулём! Я езжу на автомобиле гораздо меньше, чем ты, но и то в метро уже тысячу лет не была.

– Несколько дней назад решил прокатиться там, – пожал плечами Сомерхолдер, – когда нужно было заехать за обоями в магазин, и я точно так же решил, что если я оставлю своего железного коня на поверхности земли и вскачу в подземку, то буду в шоколаде. Ни-хре-на!

Йен немного успокоился: разговор с Ниной отвлекал его от напряжённой ситуации на дороге.

– А как ты возвращался назад? Тоже на метро?

– Да упаси боже. Вызвал такси: обои были слишком тяжёлыми для того, чтобы тащиться с ними на общественном транспорте. Хотя, если честно, на снимки папарацци я бы посмотрел, – хохотнул Сомер. – Уже представляю эти заголовки: «Йену Сомерхолдеру стало не хватать острых ощущений, и он решил опробовать изысканные способы получить заряд адреналина, прокатившись в метро в час пик с пятью рулонами обоев наперевес».

Болгарка рассмеялась.

– Я бы купила выпусков десять с такой статьёй, не меньше!

Тем временем пробка медленно, но всё-таки начала двигаться, хотя выхода на проспект по-прежнему было не видно. В воздухе ежесекундно раздавались неприятные сигналы, которыми водители безуспешно пытались друг друга поторопить.

– Надо позвонить ребятам, предупредить, что задержимся, – пробормотала Нина.

В этот момент мобильник Йена завибрировал.

– Нас даже в этом обгоняют, – захохотал Сомерхолдер, поднимая трубку. – Да? Привет, Джо! Где мы? Мы, друг мой, в полной и беспросветной заднице. Да, именно на Лейкер-стрит. Бро, прости, я не знаю, когда мы приедем. Постараемся как можно быстрее, но сам понимаешь, козлов и просто тупых на дороге просто тьма. Если что, начинайте без нас.

– Ну часам к одиннадцати ведь точно должны приехать, – жалобно несмело предположила Нина, когда Смолдер попрощался с другом.

Брюнет взглянул на часы: они показывали 20:03. Начинало темнеть.

– Слушай, ну я бы хотел увидеть там нечто большее, нежели чем закрытая дверь ресторана, – рассмеялся он. – Да ладно, нам бы сейчас только свернуть на Второе Авеню, та улица уже разгружена…

– Черт, я уже хочу жить за городом, – нервно сказала девушка.

– Во-о-от, – победоносно протянул Йен. – Я об этом уже лет двадцать мечтаю. Проедут две машины за полчаса, ни тебе этого постоянного дудения, ни отмороженных полудурков за рулём – красота!

В этот моменты машины, стоявшие в ряду перед Сомерхолдером, начали активное движение.

– Ух ты, – с сарказмом пробормотал он, – да неужели!

Дело, кажется, и вправду сдвинулось с мёртвой точки: скоростной режим на дороге постепенно возвращался в привычное русло, и уже примерно через десять минут Йен вырулил на Второе Авеню.

Сомерхолдер надавил на педаль газа и разогнался до разрешённых на той магистрали семидесяти километров в час. Скорость для него была совсем небольшой.

Всё произошло буквально в один момент.

Услышав громкий хлопок, со всей силы вжавшись в педаль тормоза и попытавшись вывернуть руль в другую сторону, Йен в последний раз увидел яркий свет фар Mitsubishi Pajero, который нёсся прямо на Audi. Ещё мгновение – и округу оглушил визг тормозов и звон стёкол. Audi выбросило на обочину. Йен, ощутив сильный удар, вдруг почувствовал, что ему очень сильно хочется спать. Последним, что он слышал, был испуганный крик Нины, находившейся рядом на пассажирском сидении.