Текст книги "А может?.. (СИ)"

Автор книги: atranquility

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 52 страниц)

Нина усмехнулась.

– У меня была бы такая же реакция! В темноте ведь на тебе не горела табличка: «Осторожно, спящий Йен Сомерхолдер. Не будить!»

– Да, она бы мне пригодилась, да ещё и не раз, – потерев подбородок, согласился Смолдер.

Она помолчала немного, и Йен не решался прервать эту паузу. Но затем Нина задумчиво произнесла:

– Столько тёплых моментов было в этом павильоне… Я так буду по этому скучать.

Сейчас на Добрев нахлынул сильный поток воспоминаний. И все мысли о странице её жизни под названием «Дневники вампира» были связаны в первую очередь с Йеном. Сначала – попытки сторониться, недоверие, даже какой-то испуг и общение только с Кэндис и Полом, потом – совместные вечеринки, общие шутки и темы для разговоров, приятельство, после – безобидные приглашения в кафе и в кино, на каток, взаимовыручка и пришедшее понимание: нет, он не просто приятель, он самый настоящий друг, который ни за что не оставит её одну. А дальше… Настоящее сумасшествие. Безумное волнение, когда его не было рядом, желание проводить с ним двадцать четыре часа в сутки, осознание того, что больше невозможно спокойно смотреть в эти бездонные небесно-голубые глаза, первый сон, главным героем которого был этот мужчина… Без него всё было не так. Без него всё было не то.

Но так же хорошо, как Нина помнила те дни, когда они с Йеном ещё только начинали общаться, она помнила то время, когда «я» и «он» превратилось в «мы». Эти по первости несмелые прикосновения, поцелуи украдкой, чтобы никто не увидел, желание как можно дольше сохранить их секрет от этого мира, даже от самых близких. Со временем эта робость превратилась в страсть, а безумная влюблённость – в настоящую любовь. Любовь, которую никто из них так и не смог в себе убить, хотя, наверное, иногда порой так искренне этого хотел.

– Больно прощаться с тем, что было неотъемлемой частью твоей жизни на протяжении восьми лет, – сказал Сомерхолдер. – Но жизнь последовательна, абсолютно нормально, что каждый этап сменяет новый. В жизни каждого из нас проект оставил лучшие воспоминания, а главное – людей, с которыми мы теперь связаны не только тем, что когда-то были партнёрами по съёмочной площадке. На самом деле, это дорогого стоит.

Болгарка едва заметно кивнула. Ей захотелось пить, и она встала, чтобы взять со стола бутылку минеральной воды. Повернувшись к Йену, она хотела что-то сказать, но он опередил её.

– Когда улетаешь в Торонто? – будто бы невзначай спросил он.

– Я ещё не купила билеты, – ответила Добрев, жестом предложив брюнету стакан воды, но он отказался. – Но, скорее всего, в ближайшее время.

– Вернёшься с Остином? – Сомерхолдер посмотрел куда-то вдаль, будто бы сквозь Нину.

Услышав этот вопрос, она удивлённо посмотрела на мужчину и, кажется, даже вздрогнула.

– Тебе этот вопрос покоя не даёт, и именно поэтому ты ему чуть нос не сломал месяц назад? – усмехнулась она.

– До сих пор жалею, что не завершил начатое, – хмыкнул Йен.

Он даже не скрывал свои мысли и чувства: терять ему было уже нечего.

– Мда? – изогнула бровь Нина. – Тогда встречный вопрос.

Йен перевёл взгляд на неё.

– Как тебе Никки в постели?

Вопрос Нины словно вырвал Сомерхолдера из забытья и на несколько секунд он опешил, ожидая услышать что угодно, но точно не это. Добрев стояла перед ним, скрестив руки на груди, и с каким-то невообразимым азартом смотрела ему прямо в глаза. Кажется, разговор принимал совершенно другие обороты, нежели пару минут назад. Йен сам удивлялся тому, как всего за каких-то двадцать секунд из обычного дружеского диалога между ними могла разразиться настоящая гроза.

– Не знаю, к сожалению или к счастью, но я не помню, представляешь? – с раздражением рыкнул Йен, встав с дивана, всплеснув руками и наклонившись к девушке. – А данные за 2014—2015 года, я так понимаю, неактуальны?

Нина усмехнулась, но ничего не ответила.

«Ну что ж, 1:1, засранец», – подумала про себя она.

Её нервы были на пределе. Они могли говорить друг другу гадости, язвить, кричать, но внутри каждый хотел лишь одного: снова прикоснуться к этим губам. И особенно остро сейчас это ощущала Добрев.

– Некрасиво оставлять вопросы без ответа, поэтому я на твой тоже отвечу: нет, в Торонто я лечу одна. И с Остином пересекаться не собираюсь, по крайней мере, в ближайшее время.

В глубине души в этот момент Йен ощутил какое-то успокоение, хоть и догадывался, что-то, как Нина вела себя со Стоуэллом, было её попыткой сделать ему (Сомехолдеру) ещё больнее.

– Зря лез в драку, – фыркнула Нина.

– Так и знал, что ты всё это делаешь специально, – не без удовлетворения сказал Сомер, всем своим видом показывая: «Понятно, что ты ко мне неравнодушна. Можешь уже не пытаться это отрицать».

– Ты ещё не догадываешься, на что способная ревнующая девушка.

Слух Йена зацепился за последние два слова.

Ревнующая девушка.

Она его ревновала.

В этот момент ему показалось, будто бы в кровь залили горячее олово: её слова прожгли кажется каждую клеточку его тела, его душу, его сердце. Определённо, он хотел это услышать, но даже не думал, что Нина в этом признается ему напрямую.

– Ревнующая девушка, – повторил он, усмехнувшись.

Именно в этот момент Добрев, кажется, перешла ту черту, которую так долго не могла перейти, убеждая себя в том, что эту ошибку Йена она не простит никогда. Её сердце, кажется, находилось на весах, и всё зависело от того, что в нём в конечном итоге перевесит: ненависть к этому человеку или любовь. Сначала их было поровну. А теперь… Терпеть эту пытку, когда хочется прижаться к человеку, вновь ощутить тепло его тела, почувствовать его запах, смешанный с ароматом туалетной воды, и больше никогда не отпускать, растворяясь полностью в нём, – было больше невозможно.

Она любила его больше.

– Да, чёрт возьми, представь себе! – со злостью воскликнула она.

Этот полный раздражения по отношению прежде всего к самой себе крик был словно белый флаг на самой неприступной крепости.

– Я ревную тебя. Да, ревную к той, с кем у тебя был секс по пьяни. Знаешь, почему? – спросила она, сверкнув глазами. – Потому, что я – собственница. Если я люблю человека, я хочу, чтобы он был со мной всегда. Это эгоистично, но не так уж предосудительно, правда? А я люблю тебя, и нас обоих за это ненавижу. Себя – за то, что я слабачка и не могу закусить губу, поменять номер телефона, уехать в другой город и начать другую жизнь. А тебя… За то, что тебя невозможно не любить, и ты каждый день мне доказываешь это. Мне противен твой поступок, и это было не так просто забыть, но ты помогал мне сделать это, каждый раз, когда был рядом со мной, когда касался меня, как бы абсурдно это ни звучало. Потому что перед тобой я безоружна. Во мне ни остаётся никакой гордости, и я не считаю это правильным. Но, господи, я просто не знаю…

Договорить Добрев не успела.

Сомерхолдер за доли секунды преодолел расстояние, которое между ними было, взял лицо Нины в ладони, и в этот момент она почувствовала прикосновение его тёплых губ. От его кожи пахло его излюбленным ароматом сандала, но он был едва уловим, так что ощутить его можно было только на таком расстоянии, и Нине на мгновение показалось, что у неё закружилась голова. Болгарка рефлекторно упёрлась кулаками ему в грудь и попыталась отстраниться, но Йен не дал ей этого сделать. Почувствовав, как его язык смело и бесцеремонно проник ей в рот, а затем скользнул по зубам, она поняла, что сопротивляться бессмысленно. Да и совсем не нужно.

– Йен, мы… – только и смогла пробормотать она, когда Сомерхолдер отстранился от неё, но он приложил указательный палец к её губам.

– Ни слова, – прошептал он. – Я скучал по этому, и не ври, что ты – нет.

В полутусклом свете сверкнули его серо-голубые глаза с его самоуверенной усмешкой. Глаза такие чистые и светлые, что ей казалось, что в них она может видеть своё отражение. Видеть ту себя, которой она всегда хотела быть.

«Стоп, снято!» – намного громче, чем обычно, кажется, желая, чтобы его точно услышали все присутствующие, даже те, кто не находился в этот момент в кадре, крикнул Крис Гисслер. «Съёмки шестнадцатой серии и девятого сезона окончены… Съёмки сериала „Дневники вампира“ окончены. Всем спасибо!»

Услышав этот возглас, многие ребята почувствовали, как на них нахлынула необъяснимая сильная волна тоски. Они были готовы к этому уже давно, многие даже этого ждали, желая получить возможность с головой окунуться в новые роли. А сейчас, когда они понимали, что только что закончился их последний съёмочный день в этом павильоне, в котором за восемь прошедших лет стал знаком каждый уголок, что уже на следующий день они разъедутся по разным городам и странам, оставив в душе лишь воспоминания о том сумасшествии, которое когда-то свело стольких начинающих актёров, которым в большинстве своём ещё не было и тридцати, и сделало их настоящими друзьями, так хотелось оттянуть этот момент и хотя бы на пару мгновений продлить это время. Вместе со своими персонажами они смеялись и грустили, порой не одобряли их поступки, но каждый раз переживали за них, как за братьев или сестёр, добавляли в их характеры что-то от себя и чему-то учились у них сами. А сейчас пришло время сказать им «Прощайте».

В павильоне началась суматоха. Кто-то из съёмочной группы открыл несколько хлопушек, и вскоре по всему помещению было разбросано конфетти, которое осталось и на одежде у многих членов съёмочной группы и каста. Не обошлось и без нескольких бутылок шампанского. Ребята поздравляли друг друга с окончанием работы над таким масштабным проектом и просто делились эмоциями и планами.

– Неужели это всё?.. – когда многие уже принялись за праздничный торт, тихо пробормотала Кэндис, поджав губы и почувствовав, как по щекам текут слёзы.

– Ну-у-у, КэндиКола, – с теплотой улыбнулся Уэсли, обняв подругу за плечи.

– Чёрт, как же я по вам буду скучать, – всхлипнув, произнесла она, уткнувшись Полу в плечо.

– Кэндис, думаешь, ты избавишься от нас так просто? – хихикнула Нина, обняв Пола и Кэндис.

– Оу, групповые обнимашки! – воскликнула Кэт Грэхем, увидев компанию в таком виде.

– Присоединяйся, – рассмеялся Пол, свободной рукой притягивая к себе девушку.

– Я, как обычно, пропускаю все самые трогательные моменты, – усмехнулся Йен, подойдя к друзьям с бокалом шампанского.

– Ну куда же без тебя, Деймон Сальваторе, – улыбнулась Нина, и Сомерхолдер как-то незаметно оказался в центре этой тесной, но уютной компании, отставив бокал на ближайший стол, и левой рукой обняв Кэт, а правой – Пола.

– Обещайте мне, что мы всё равно будем отмечать вместе Новый год или Рождество, ездить в отпуск и рассказывать последние новости, – попросила Аккола, утерев слёзы и подняв указательный палец вверх.

– Нина, помнишь, когда мы закончили съёмки шестого сезона, ты сказала: если даже мы не пересечёмся на площадке «Дневников», мы встретимся ещё в сотне других мест в этом мире.

Добрев, поджав губы и улыбнувшись, кивнула.

– А как иначе? – спросил Йен. – Пить вместе ведь гораздо веселее! – воскликнул он, и ребята рассмеялись.

В павильоне съёмочная группа и актёры провели около полутора часов, но их вечер только начинался: ребята вместе решили отправиться в итальянский ресторан, чтобы отметить такое масштабное событие и просто хорошо провести время.

Нина и Йен стояли на закрытой террассе, наблюдая за огнями ночного Ковингтона, усыпанного белым пушистым снегом.

– Нина, наверное, я готов ещё тысячу раз попросить у тебя прощения за всё, что произошло, – несмело произнёс Сомерхолдер.

Йен сам удивлялся тому, как он меняется рядом с этой девушкой: этой ночью он был решителен и ни секунды не сомневался в правильности своих действий, а сейчас он робел, как школьник, словно бы не веря тому, что кто-то сверху дал ему ещё один шанс стать счастливым.

– Но сейчас я осмелюсь попросить тебя ещё кое о чём.

Брюнет аккуратно взял её за плечи. Добрев внимательно смотрела на него, не отводя взгляд, и впервые за долгое время он не чувствовал себя под ним так некомфортно.

– Давай начнём всё заново. С чистого листа. Я обещаю, я…

Нина коснулась ладонью его щеки, и он почувствовал, как по коже пробежали мурашки.

– Йен, я не могу и не хочу забыть всё, что между нами было на протяжении этих восьми лет, потому что ещё никогда я не была такой счастливой, как тогда, когда мы рядом. Это чистая правда, что бы я ни говорила тебе в запале ссоры. Я буду всегда хранить в сердце эти светлые воспоминания, и, я уверена, их будет ещё много. Но я не могу вычеркнуть из своей памяти всё плохое. Я выбрала другой путь. Я отпускаю всё это. И я прощаю тебя, Йен.

С этими словами Нина потянулась к Сомерхолдеру и оставила на его губах нежный, очень целомудренный, но такой нужный ему поцелуй.

Он смотрел в её ласковые молочно-карие глаза и чувствовал, как в его душе всё оживает.

Март 2018 года

Жизнь после окончания съёмок постепенно возвращалась на круги своя. Ребята разъехались по разным городам. Пол и Торри, сначала планировавшие вернуться в Лос-Анжелес после работы над «Дневниками», свою задумку не осуществили: Уэсли получил сразу несколько крупных театральных предложений в Нью-Йорке, и пара приняла решение переехать в этот город на постоянный срок. Туда же отправился и Майкл Маларки с женой и маленьким сыном, успешно пройдя кастинг на главную роль в новый сериал о частном детективе и, кажется, ещё на шаг приблизившись к своей мечте сниматься в сериалах. Мэтт чувствовал утомление после съёмок, поэтому они с его невестой почти сразу отправились на отдых в Барселону – их любимый город, где год назад Дэвис сделал ей предложение. Кэт Грэхем улетела в Лос-Анжелес, где хотела сосредоточиться на музыкальной карьере, а Кэндис и Джо вернулись в родной Новый Орлеан. Кинг с энтузиазмом окунулся в работу со своей музыкальной группой, а вот Кэндис, похоже, возвращаться к своей профессии желанием не горела: в ближайшее время ей хотелось сосредоточиться на семье и воспитании Флоренс.

Хотя старые друзья находились на разных концах страны, они постоянно поддерживали связь друг с другом, обмениваясь смс-сообщениями и созваниваясь. Именно поэтому, одним мартовским утром увидев в почтовом ящике широкий белоснежный твёрдый конверт, на котором адресом отправителя значился город Ковингтон, Кэндис немало удивилась – бумажными письмами, имея в распоряжении множество социальных сетей и приложений для общения, ребята не обменивались.

– Джо! Иди сюда, тут, кажется, письмо от Нины и Йена, – крикнула Аккола, зайдя в кухню.

– Письмо? – удивлённо переспросил Кинг, отпивая из чашки горячий чай. – Это интересно, тысячу лет бумажных писем в руках не держал. Всё телефоны да телефоны…

Кэндис распечатала конверт. На бумаге белого цвета с замысловатыми узорами персикового оттенка чётким невероятно красивым шрифтом было выведено:

Дорогие Кэндис и Джо,

На протяжении многих лет вы делили с нами самые разные моменты нашей жизни, делая их ещё ярче и волшебнее.

Мы – Йен Джозеф Сомерхолдер и Николина Константинова Добрева – были бы счастливы, если бы в один из самых значимых дней в нашей жизни – день нашей свадьбы – вы тоже были рядом и разделили нашу искреннюю радость.

Пятница 11 июля 2018 года, 11:30, Кафедральный собор святого Павла, Ковингтон, штат Луизиана, США.

====== Эпилог ======

Люби меня долго-долго,

Чтобы больше не было больно-больно,

Одиноко…

©

– Просы-просы-просы-п-п-пайся! – Нина услышала над своим ухом такой знакомый звонкий и полный нетерпения голос. В глубине сознания звучат отголоски мыслей о том, что это, должно быть, Кэндис, но ещё не успевшая толком проснуться болгарка не смогла в полной мере осознать это. Сон не отпускает, и, промычав что-то нечленораздельное, Нина утыкается лицом в подушку. Однако через несколько секунд приходит понимание, что поспать уже всё-таки не удастся: гиперактивный неунывающий моторчик в лице лучшей подруги, вцепившись в её плечо, несколько раз сильно тряханула её с полным негодования возгласом: «Добрев, ты сейчас проспишь собственную свадьбу!» Только после этого Нина перевернулась на спину и открыла глаза. Кэндис сидела на краю кровати, как всегда, бодрая и полная энтузиазма, кажется, составлявшая сейчас полную противоположность заспанной Нине. В глаза ударил слепящий солнечный свет, беспрепятственно проникавший в просторную комнату.

– О господи, сколько времени? – пробормотала Добрев.

– Семь утра, – ответила Кэндис. – Ну чего ты такая соня? У нас девичник был два дня назад, а ты до сих пор отходишь?

– Кэн, семь утра, – буркнула Николина, закрыв лицо подушкой. – Семь, мать твою, часов! Аккола, скажи мне честно, ты на чём-то сидишь? – на полном серьёзе спросила девушка, убрав подушку и взглянув на блондинку, заставив ту рассмеяться.

– Вот будет у вас с Йеном ребёнок, тогда поймёшь, что семь утра, – блондинка насилу вырвала у Нины подушку из рук, – это ещё по-божески.

Нина ничего не сказала, а лишь тихо простонала.

– Так, Николина Константинова Добрева, а ну быстро подняла свою задницу и марш в ванную! – встав с кровати и упершись руками в боки, скомандовала Кэндис. – Нам до 11:30 из тебя конфетку нужно сделать, чтобы Смолдер не испугался, а ты…

Договорить она не успела: уже через секунду ей, кажется, прямо в лицо прилетела вторая мягкая подушка.

– Стерва! – со смехом воскликнула Добрев.

– Зато видишь как оживилась, – хихикнула Кэндис. – Так, всё. Сейчас должны приехать Кэт и Торри. Я пойду чего-нибудь перехвачу, а ты вставай! Готовность десять минут. Я слежу за тобой, – девушка показала соответствующий жест и ушла.

Как бы там ни было, но своего Кэндис добилась: Нине удалось скинуть остатки сна окончательно, чтобы в полной мере окунуться в подготовку к одному из самых важных событий в её жизни.

В этот день всё было именно так, как мечтала Нина. Их с Йеном любимое время года, лето, было в разгаре: солнце, встававшее уже в пять утра и часто уходившее за горизонт лишь после десяти вечера, радовало каждого жителя своим ярким тёплым светом, по подворотням и дворам гулял прохладный июльский ветер, разносивший едва уловимый, но такой приятный аромат цветущего жасмина, а сам город, казалось, был покрыт мягким зелёным ковром из травы и цветов. Почти все друзья Йена и Нины жили в разных уголках страны, но в этот день Ковингтон собрал вместе почти их всех, объединив одним желанием: разделить вместе с ребятами такой важный для них светлый день.

Над образом Нины, по традиции, работали подружки невесты: Кэндис, Кэт и Торри. Она, в соответствии с её профессией, часто работала с парикмахерами и визажистами, но в этом процессе её утомляло одно: то, что чаще всего она оказывалась вынуждена по несколько часов сидеть в кресле и движения были очень ограничены. Однако под разговоры с подругами и активное обсуждение предстоящего дня время летело незаметно.

– Кстати, Нин, тебе не ещё не рассказывали офигительную историю о том, как наши дорогие мужчины, пока праздновали мальчишник во Флориде, купили попугая? – спросила Торри, аккуратно нанося на ресницы Нины тушь.

– Что? – со смехом переспросила Добрев. – Я вообще ещё ничего не знаю о том, как прошёл мальчишник… Господи, попугая?

– Да я тоже не в курсе всех событий, мне Пол рассказал только это, – судя по всему, из крайней необходимости. Потому что купил его он и жить он будет у нас.

– Я так понимаю, наш бассейн с шампанским – это ещё не самое безумное, что могло произойти? – хохотнула Кэт.

– Да по сравнению с этими кадрами мы вообще бабули, которые вечерком собрались прогуляться и по дороге просто в клуб на дискотеку «Кому за семьдесят» заскочили.

– Вот блин, что им попугай сделал? – воскликнула Аккола.

– Как мне это объяснил Уэсли, привожу дословную цитату: «Да мы просто возвращались из клуба, и тут к нам на улице пристал какой-то мужик с попугаем на плече, и давай канючить, мол, купите попугая, не пожалеете. Он сказал, что он материться умеет. И всего пятьдесят баксов! Ну я и решил купить, вместе ведь веселее, правда?»

– Мне просто интересно, как они с ним в самолёт сели, – сказала Нина.

– Об этом история умалчивает, – Торри пожала плечами, – но я и знать не хочу. Мне одного факта, что Пол где-то откопал попугая и привёз его сюда, хватает.

– Мужики, – с улыбкой покачала головой Кэндис. – Ну прямо как дети, честное слово.

– Зато как скучно было бы без этих детей жить! – Кэт подняла указательный палец вверх.

– Нин, ну-ка взгляни на меня, – попросила Торри. – Красавица, – улыбнулась она, и болгарка немного смутилась.

– Сомер прямо у алтаря в обморок грохнется, гарантирую, – кивнула Кэндис.

– Может, не надо в обморок? – со смехом спросила Добрев. – Нам бы пожениться ещё!

– Поженитесь, куда вы денетесь, – протянула блондинка. – Чёрт, Нин, знала бы ты, как мы за вас рады…

– Это самый логичный финал истории из всех, которые у неё могли бы быть, – поддержала Грэхем. – Хотя… Нет, это не финал. Сегодняшний день – только начало.

– Вам ещё многое предстоит, – улыбнулась Торри.

– Спасибо, девчонки, – с теплотой произнесла Нина. – Сама не знаю, что со мной происходит… Хочется обнять весь мир, улыбнуться каждому, смеяться, танцевать!

– Это и есть счастье, – с улыбкой кивнули подруги.

Уже ближе к одиннадцати часам к Нине приехал Александр, который, согласно традиции, должен был вести невесту к алтарю вместо отца.

– Нина! – Добрев услышала звонкий детский голосок и увидела Амели, которая внеслась в комнату, как маленький безумный вихрь, который не видел, кажется, никого и ничего на своём пути. Вслед за ней зашёл Сандро. – Кэндис! Привет!

– Приве-е-т, Эми, – протянула Кэндис, обняв девчушку.

– Котёнок, – улыбнулась Нина, прижав племянницу к себе. – Сколько же мы с тобой не виделись? Такая красавица! Сандро, ты чего стоишь у двери? Заходи скорее!

– Да тут девичье царство, я прямо растерялся, – усмехнулся брат.

– Всего-то три девушки, – шутливо фыркнула Кэндис.

– Нина, ты такая красивая, – с нескрываемым восхищением проговорила Амели, и все присутствовавшие не смогли сдержаться от улыбки.

– Спасибо, солнышко, – ответила Добрев.

– А Йен будет? – с интересом спросила малышка.

– Эми, Нина и Йен сегодня женятся, они в этот день – главные герои, – присев на корточки рядом с дочкой, объяснил Александр. – Сегодня их праздник. Поэтому, конечно, Йен будет.

– А можно мне тоже пожениться с Йеном? – на полном серьёзе спросила Амели.

– Вот! Я же говорила: замуж за Йена Сомерхолдера хотят все! – со смехом воскликнула Кэндис.

– Так, Амели, я что-то не понял. А как же Джордан из твоей группы в садике? Он же тебе в мае конфеты дарил, и ты сказала, что вы собираетесь пожениться? – спросил Сандро.

– Папочка, ну я же девочка, я должна выбирать!

Слушая такие рассуждения трёхлетней девчушки, ребята не могли не рассмеяться. Глядя на эту маленькую копию Нины, они понимали, что Амели разобьёт ещё немало мальчишеских сердец.

– Кстати, про конфеты, – вспомнила Аккола. – Эми, у нас на первом этаже есть несколько твоих любимых «Киндеров». Хочешь?

– Да! – с энтузиазмом воскликнула девочка.

– Амели, только немного, – успел напомнить ей отец, но, кажется, девочка уже не слышала его, когда за руку с Кэндис шагала по направлению к выходу.

– Она так выросла, – с улыбкой сказала Нина, проводив её взглядом.

– Самому не верится, – кивнул Александр, – казалось, только вчера я узнал о том, что у меня есть дочь, а теперь ей уже три года, и мне хочется отгонять от неё этих Джорданов, которые дарят ей конфеты. И плевать, что у них нет передних зубов и им самим не больше четырёх лет, – усмехнулся парень.

– Вот так не успеешь оглянуться – и уже к алтарю её поведёшь, – с теплотой сказала Нина.

– И не говори.

Ребята помолчали секунд двадцать, но затем, внимательно посмотрев сестре в глаза, Александр спросил:

– Ну, как настрой?

– Самый лучший, – улыбнулась Нина. – Знаешь, Сандро, мне сегодня кажется, будто бы я попала в сказку… Летний Ковингтон, белоснежное платье, рядом – близкие и друзья. Только одного не хватает, – в этот момент девушка заметно погрустнела и, взглянув на одну из фотографий, стоявших на комоде, взяла её в руки. Снимку было около трёх лет. На нём были изображены они с Александром и их родители. Такие улыбающиеся, беззаботные, счастливые… Кажется, на этом фото остановилось время, и теперь в сердце Нины отец и мать навсегда остались такими, как на нём. – Я так хотела, чтобы в этот день мама и папа были рядом, – прошептала Нина, поджав губы, и почувствовала, как на глаза выступают слёзы.

Александр приобнял сестру.

На фото в рамке в руках у Нины упали несколько слезинок.

– Нинс, – брат взял в ладони лицо девушки. – Посмотри на меня. Давай отпустим все эти мысли?.. Я уверен, мама и папа не хотели бы, чтобы ты плакала в такой день. Они будут всегда рядом с нами, слышишь? – прошептал он. – Даже если мы их не видим, они знают обо всём. И они счастливы за тебя, я знаю это.

Добрев аккуратно вытерла слёзы и молча кивнула.

– Всё будет хорошо, – произнёс Сандро.

Постепенно к кафедральному собору начали стекаться гости: рядом с ним очень скоро практически не осталось парковочных мест – все были заняты автомобилями разного класса. Когда до начала церемонии оставалось всего-ничего, течение каждой секунды Йен ощущал очень хорошо: ему хотелось поскорее увидеть Нину. Он стоял у алтаря и от волнения, кажется, не мог пошевелиться, так что Пол наклонился к нему и шутливо произнёс:

– Смолдер, ну сделай лицо попроще. А то прямо как на инаугурации президента в роли этого самого президента.

Но эмоции Йена обострились до такой степени, что, кажется, сейчас он не слышал половины того, о чём ему говорили друзья, а всё происходящее видел лишь сквозь какую-то пелену.

Когда Нина под руку с братом переступила порог храма, ей показалось, будто бы она попала в другую реальность. На огромных сводах и стенах величественного собора играли солнечные лучи, переливаясь на невероятной красоте витражах, принимавших самые разнообразные оттенки. Алтарь был украшен свежими белоснежными пионами, бальзамический запах которых смешался с воздухом, пропитанным церковным фимиамом. От таких ароматов с непривычки начинала слегка кружиться голова. Нина подняла голову и у алтаря увидела Йена. В строгом костюме излюбленного тёмно-синего цвета, который сидел на его атлетичной фигуре, как влитой, и особенно хорошо сочетался с его белой рубашкой и чёрным галстуком, по обыкновению, немного взлохмаченными волосами, он казался ей самым красивым мужчиной на свете. По левую руку от Йена расположились подружки невесты в лёгких платьях лимонного оттенка, добавлявших свежести и яркости этому поистине летнему празднику, – Кэт, Торри и Кэндис. Справа от него стояли его друзья в строгих чёрных костюмах, но их эмоции им совершенно не соответствовали: Пол, Джо и Мэтт не переставали широко улыбаться, и, когда смотришь на трёх этих радостных парней, хочется улыбаться и самому, забыв обо всех формальностях торжества.

Конечно, Нина немного лукавила, когда говорила, что ей абсолютно безразлично, в какой одежде они с Йеном будут на свадьбе. Ей, как и, наверное, любой другой девушке, хотелось приятно поразить гостей, а главное – удивить любимого мужчину, поймать на себе его восхищённый взгляд. Для венчания Нина не стала выбирать какие-то невообразимые наряды с кринолинами или длинной фатой. Но изящное а-силуэтное белоснежное платье с сердцеобразным корсетом, подчеркивавшим все достоинства точеной фигуры болгарки, и комбинированным верхом, создававшим иллюзию закрытости, исполнило её желание: к ней были прикованы взгляды всех присутствовавших.

«Как же ты красива», – мысленно шепнул будущей жене Йен.

Он не сводил с неё взгляд, пока она вместе с Сандро медленно шла к алтарю, и ему казалось, что он заколдован её красотой: такой невероятно чистой и нежной, но при этом – притягательной и сочетавшейся с её сексуальностью. Её походка была уверенна и грациозна, а во внешности, или, быть может, в манере подавать себя, чётко прослеживалось что-то аристократичное. И, только взглянув на Нину, можно было понять: это знающая себе цену взрослая женщина. Но всё-таки что-то оставалось детское и наивное в глубине этих шоколадных глаз, а может быть, в каждом её робком движении и взгляде, когда она оказывалась рядом с Йеном. И увидеть это было под силу, кажется, ему одному. Он – наверное, единственный человек на свете, который всегда видел её настоящую.

– Я так тебя ждал, – еле слышно выдохнул Сомерхолдер, когда Нина оказалась рядом с ним.

Он ждал её не только в этот день у алтаря. Он ждал её всю свою жизнь.

Она ничего не ответила, а лишь застенчиво улыбнулась. С этого момент ход времени для них обоих совершенно потерял значение: им казалось, будто бы в этом, каком-то невообразимом, волшебном мире они остались только вдвоём. Они смотрели друг другу в глаза, и все мысли уходили из головы, оставляя только обнажённые до предела чувства, так томительно, но приятно обжигавшие изнутри. Каким чудесным им казался этот миг спустя годы и после всего того, что с ними происходило… Они были вместе уже девять лет, но им казалось, что каждый день, проведённый друг с другом, – первый. Они узнавали друг друга, изучая своего любимого человека, кажется, влюбляясь в каждую новую грань его души лишь сильнее.

Конечно, Кэт была права. Этот день стал для них лишь началом.

Отдалённо Нина слышала молитвы священника, церковные песнопения, но чувство реальности вернулось к ней лишь тогда, когда Йен коснулся её руки своей тёплой ладонью, бережно надевая ей на палец обручальное кольцо из белого золота с мелкой россыпью бриллиантов. На внутренней стороне обоих колец была гравировка: латинская фраза «Hoc erat in fatis», что в переводе означает «Так было суждено». После всего того, что между ними происходило все эти годы, после того, как судьба, несмотря на предательства и боль, обиды и непонимание, возвращала их друг другу, они верили в то, что были обещаны друг другу кем-то свыше.

Нине показалось, что сердце пропустило несколько ударов, когда, с благословения священника, Йен взял в ладони её лицо и с нежностью прикоснулся к её губам, оставив на них привкус мяты, так хорошо знакомый ей. В эти минуты Нина смогла тихо произнести лишь три слова. Но в них, тем не менее, отражалось всё, что она сейчас чувствовала.

– Я тебя люблю.

– Обичам те, – с улыбкой по-болгарски со свойственным американским акцентом шепнул Йен, словно бы желая показать Нине, что теперь он хочет делить с ней всё близкое для неё. Затем он аккуратно прикоснулся губами ко лбу девушки. Фотограф успел запечатлеть этот момент, и, кажется, это фото стало самым трогательным из тысячи других, сделанных в этот день.