Текст книги "Война (СИ)"

Автор книги: Яна Ильинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 44 страниц)

– Кто это был?

Интар легко поцеловал ее в макушку.

– Потом, девочка, сейчас не время. – И добавил, – раненных у беженцев немного. Основная часть их была с Вольденом. Они уцелели.

К тому времени как партия тяжелораненых была отправлена к Переправе, наступили сумерки. Но отправка не прекращалась. Дорога освещалась факелами сопровождающих всадников. К ночи успели отправить и часть легкораненых. Утром должна была вернуться часть повозок, чтобы забрать тех раненных, кому трудно было сидеть верхом или идти пешком. Основной отход был запланирован ранним утром.

Овета, к ночи совсем выбившаяся из сил, еле добралась в отведенную им с отцом палатку.

Ранним утром, когда её разбудили, она долго не могла прийти в себя и с трудом держалась в седле. Кончилось тем, что Интар посадил её впереди себя и всю дорогу поддерживал, а она тихонько дремала, прижавшись к нему, лишь изредка слыша, как отец переговаривался с Матасом.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивал отец короля Арилазы.

– Смотря в каком смысле, – отвечал Матас.

– Я имел в виду твои раны, но, судя по твоим словам, тебя гложет что-то еще.

– Да, не считая того, что армия разбита и Арилаза падет, вроде как больше беспокоиться не о чем. Только не говори, что ты меня предупреждал.

– Я тебя предупреждал, Матас, но не могу сказать, что сражение ничего не дало.

– Значит, ты признаешь, что я поступил правильно?

– Нет, я так не считаю. У нас по-прежнему мало людей, и теперь нам трудней оборонять Переправу. Но вдохновленные примером короля твои люди дрались превосходно. В этом ты добился своей цели. А мы увидели, как дерутся ситарцы.

– У нас есть шанс победить?

– Да, несомненно. Но позже, намного позже. Тебе и даже моим людям нужен опыт. Мы будем сражаться, им не выстоять против трех стран. Но нужно время. Тебе предстоит много работы, Матас.

– Ты совершенно не берешь в расчет Кордию?

– Пока Кордия представлена разрозненными беженцами – нет.

– Но если они всё же объединяться?

– У них задача – сохранить людей. Сохранить народ. Войско у них не лучше твоего, спасшихся вообще считанные сотни. Если Кордии суждено возродиться, то только на наших мечах.

– Даже если ты по-прежнему утверждаешь, что в Кордии нам предстоит воевать не с Курхотом, а с Дюрталом?

– Мое мнение не изменилось. Дюртал займет Кордию. Курхоту нужны твои земли, Матас.

– Алмазы.

– Земли, на которых добываются алмазы. Поэтому тебе необходимо уничтожить все прииски.

– Нам трудно будет возродить их обратно.

– Если ты согласен принять предложение Курхота насчет того, что он оставит население в покое, если алмазы будут поступать в его, а не твою казну, то еще не поздно принять его предложение.

– Есть вероятность, что так и будет?

– Вероятность всегда есть. Но, Матас, у тебя сложившаяся веками структура как управления, так и отношений с населением. При любом раскладе, Курхот не просто заменит тебя, он совершенно другой человек, с другими целями, другими амбициями. Из того, что он не скрывает – это золото Тогота. Как ты считаешь, стремление покорить Тогот пройдет бесследно для покорившейся Арилазы? А ведь продовольствие Илонии тоже можно покупать, а можно и завоевать. А выход в море можно осуществить через Кордию, а можно и через Мадарис. А деньги на это где возьмутся? С твоих приисков! Но вычищенных досуха и не стараниями твоего населения, а стараниями его рабов, которым платить надо намного меньше, или вообще не надо платить. И откуда он привезет рабов? С Ситара, с Кордии, когда всё твоё население тут у него под боком? Да, есть вероятность, что Курхот просто сядет на твой трон, и в стране все будет по-прежнему. Но у тебя сложилось такое впечатление?

– Ты сам знаешь, что нет.

– Значит, уничтожай. При завоевании Арилазы будет хуже. У тебя есть схемы, карты. Восстановите. Встряска для страны, но это все же лучше, чем порабощение.

– Как ты думаешь, мне что-либо изменить в завещании?

Интар покачал головой.

– Нет. Твое завещание составлено правильно и рационально. С людьми, которых мы с тобой выбрали и назначили в опекунский совет на твою внезапную кончину, Энвар и Арилаза не пропадут.

– Но это было еще до нападения Курхота. Теперь все изменилось.

– Тебе надо было подумать об этом, когда ты шёл в битву!

Матас замолчал. Интар продолжил.

– Извини. Я подумал об этом. Если бы надо было что-то поменять, я бы не пустил тебя в бой, не завершив это дело. В опекунский совет мы назначили здравомыслящих, уважаемых и проверенных людей. Они не перегрызутся за власть, а сумеют выбрать правильное решение, если придется.

– И прислушаются к твоим советам, если ты посоветуешь уничтожить прииски…

– И это тоже.

– Но мы на войне, Интар, с тобой тоже всякое может случиться.

– Когда я проезжал Алмику, я встречался с одним из них. И высказал ему свои соображения. Так же я посоветовал твоему Совету начать подготовку к уничтожению приисков и разработок алмазной руды. Когда ты отдашь приказ, его выполнение начнется без предварительной подготовки.

– Ты не сказал мне этого.

– Говорю сейчас. До этого, как ты помнишь, у нас не было времени.

– А ты сам-то оставил завещание?

– Матас, я не правящий король, – засмеялся Интар, – Илонии не нужно моё завещание, как и моим детям. Но на всякий случай у нас и с отцом, и с Талиной, и с детьми предусмотрены все решения возникших проблем.

– И почему это меня не удивляет…

Интар помолчал и печально добавил:

– К сожалению, Матас, я не всемогущ. Я не могу предусмотреть всё. И я тоже иногда боюсь. Очень сильно боюсь, что могу что-то упустить. Или недодумать, не просчитать. Поэтому если ты сомневаешься в рациональности моих советов, сомневайся. Просто прислушивайся к моим доводам, делай выводы и поступай по-своему.

– Тогда вот что я скажу тебе прямо сейчас, Интар. Ты идиот, что взял на войну свою дочь!

Овета окончательно проснулась, и они заговорили о другом.

Остатки союзной армии, с которой они шли, состояла из легкораненых солдат, передвигавшихся кто пешком, а кто и верхом. Большая группа беженцев рассредоточилась по ущелью и прилегающим склонам, помогая контролировать горы.

Вольден шел, по-прежнему держась северных склон гор. Его разведчики прочесывали горы, чтобы не допустить прорыва противника по горам им наперерез. Перемирие-перемирием, но кто запретит Курхоту направить своих людей в горы к реке.

Кожай с остатками своих людей и отряд Стенли контролировали южный склон. По центру прикрывал отход Дегорт с оставшимися боеспособными воинами.

К концу окончания срока перемирия на стороне Кордии не осталось ни одного солдата союзного войска.

Глава 7
Переправа. Покушение.

Переправа представляла собой широкий каменный мост через пограничную реку Утсуль, служащей границей сразу нескольким странам – Арилазы, Сегота и Кордии.

Мост, на котором могли спокойно разъехаться четыре таких кареты, как та, которая сопровождала Интара и Овету, был построен в незапамятные времена для торговых караванов и служил пограничной вехой для Кордии и Арилазы. Содержался всегда в полнейшем порядке и при случае становился непреодолимым препятствием для вторжения врага. В этом случае на мосту строилась огромная баррикада из бревен и валунов, и для обстрела противника с двух сторон были установлены небольшие каменные башни с бойницами для стрелков. Для остальных стрелков на берегах реки было предостаточно естественных укрытий. Бурный поток горной реки исключал возможность переправиться через реку. И даже если навести временную веревочную переправу, лучники сняли бы храбрецов и оттуда.

Как бы ни был широк мост, переход через него застопорился на долгое время. Осложнялось все еще и тем, что посланный с первой волной отступающих Тарлин начал работы по сооружению баррикады. Пока еще только валуны и бревна подкатывались к мосту, а не на мост, но и это затрудняло движение.

Помогал Тарлину таможенный гарнизон Арилазы и Кордии, и те женщины и мужчины обоза войска Матаса, которые были оставлены на стороне Арилазы несколько дней назад.

Когда мост перешел отряд Вольдена и остатки отряда Кожая, сооружение баррикады под руководством Тарлина было закончено незамедлительно.

Отряд Вольдена вернулся на свой пост – оборонять северную часть реки от возможной переправы противника, отряд Кожая был отправлен на юг.

Когда последний камень баррикады был уложен, Стенли привел к Овете бледного Тарлина. Ещё там, после боя Овета наложила повязку, но за прошедшее время повязка с руки, куда был ранен Тарлин, сползла, и в свежую рану попала грязь.

Отдохнувшая Овета усиленно занялась раной Тарлина. Воспаление, к счастью, не началось, и для опасений не было причин.

– Помнишь траву, которой деревенские знахарки лечили Иллара после стычки в Тарских горах, – спросила она Тарлина, тщательно промывая рану и вокруг неё.

– Еще бы не помнить! Бабушка тогда очень заинтересовалась ею, и нам с Илларом пришлось искать ту деревенскую знахарку, – рассмеялся Тарлин.

– Я-то этого не помню. Но бабушка рассказывала. Теперь она часто пользуется этой травкой. Правда, у нас в Варнийке она так и не прижилась, но бабушке запасы её привозят каждый год. Она снабдила меня ею. Вот её я и наложу. Она просто чудеса творит, и воспаление у тебя не наступит. Но надо относиться к своим ранам серьезно. Думаю, тебе уже попало от Стенли. Но я всё равно должна пожаловаться на тебя кому-нибудь ещё. Сам-то Стенли не сочтет нужным. Выбирай сам кому – папе, тёте Талине или бабушке!

– Ну, бабушке, конечно! – не раздумывая ни секунды, выпалил Тарлин и рассмеялся.

– То, что бабушка дальше всех, не исключит нагоняй! – улыбнулась Овета.

Она замолчала, с ужасом представляя, что её братья после сражения могли бы попасть в палатку к тяжелораненым, а не к ней с легкой раной.

– Испугалась? – озабоченно спросил Тарлин, уловив её настроение.

– Страшно, – помолчав, произнесла она. – За тебя, за Стенли, за папу.

– За дядю-то чего волноваться! Он же не сражался.

– Да, я понимаю. Но, Тарлин, почему мы ушли? Мы не проиграли, мы победили! Я видела, отступили враги.

– Отступили. Но временно. Они не ожидали такого сопротивления и решили сохранить своих людей.

– А если бы не отступили, они могли бы победить нас?

– Да, это была реальная угроза.

– Для этого папа приготовил карету, чтобы убегать?

– И не только карету.

– А раненых мы бы бросили?

– С ними ничего не сделали бы. Раненных не убивают. Об этом противники договариваются заранее. Мы бы потом обменяли их или выкупили.

– Но кто бы лечил их раны?

– Это война. – Тарлин вздохнул. – Овета, дяде действительно не стоило брать тебя с собой.

Девушка сердито дернула тампоном и Тарлин вздрогнул.

– Извини, – расстроено прошептала она, – я не хотела.

– Тарлин, а почему мои телохранители не участвовали в битве? – подумав, продолжила она.

Тарлин удивленно взглянул на нее.

– Потому что они телохранители. Их задача – охранять тебя, а не воевать.

– Я понимаю. Но ведь тут войско. Мне тут ничего не грозит, со мной рядом папа, а в битве был на счету каждый человек.

Тарлин удрученно развел руками.

– Почему у тебя возникли такие вопросы? Мне казалось, что ты своих телохранителей и не замечаешь.

– Да, сколько себя помню, они всегда были рядом, папа боится, что меня похитят, ещё с тех давних времен. Они всегда невидимые и незаметные. И всё же я видела, все воевали, а они нет. А им хотелось участвовать в битве, это было заметно.

– Поговори с дядей. Возможно, им и необходим боевой опыт, несмотря на то, что все они, насколько я знаю, довольно-таки опытные воины. Но если они погибнут, кто заменит их? Дядя не оставит тебя без охраны.

– Тарлин, а тебе не было страшно? – помолчав, спросила Овета, накладывая последний слой повязки.

– Страшно, Овета, но только вначале, когда ждёшь. Когда враг бежит на тебя. А потом не до того. Вот что мне больше всего интересно, как это Стенли умудрился не получить ни царапины, – весело закончил он.

– Получил, – шепнула Овета, – только он никому не говорил.

– И куда? – поразился Тарлин, – я ничего не заметил.

– Ты никому не скажешь? – хитро улыбнулась Овета.

– Даже дяде!

– Он вывихнул мизинец на руке.

– О небеса, – согнулся в смехе Тарлин. – Если я расскажу ребятам, за ним закрепится прозвище Мизинчик!

– Ты обещал!

– Овета, сестренка, ну сними с меня обещание.

– Нет! И только посмей сказать ему, что ты знаешь!

– Я не удержусь!

– Тогда я расскажу папе, что ты запустил рану!

– О!.. Знаешь, что я скажу, Овета Илонийская! Жестокая ты девушка. Ты чем грозишь больному? Внучка короля, дочка принца просто обязана быть милосердной.

– Уходи! – прикрикнула на него Овета, смеясь.

Тарлин ушел, фыркая и стараясь изо всех сил сделать серьезный вид. И тут же наткнулся на Интара.

– Ступай к Матасу, – без предисловия объявил Интар, – мы соберемся на совет.

– Да, – Тарлин сразу стал серьезным. – Мне за кем-нибудь еще сходить?

– Нет, все предупреждены.

Тарлин растворился в сумерках. А Интар заглянул к дочери. Овета тихонько посмеивалась.

– Рад, что у тебя хорошее настроение! – улыбнулся Интар.

Овета рассмеялась.

– Рассказала Тарлину о Стенли!

– И наверняка взяла с него обещание молчать?

– О да!

– Жестокая.

– Тарлин также сказал.

– Пойдем, девочка. Нас тоже ждут.

У Матаса в палатке собрались все командующие основными силами союзной армии. Овета удивилась, что её позвали, и незаметно устроилась в сторонке.

– В строю у нас около семисот человек, считая тех раненных, которые смогут встать в строй, – объявил по знаку Матаса Дегорт. – Расстановку сил оставляем так же – илонийский отряд под командованием Вольдена ведет оборону реки на севере от моста, командир Кожай и лорд Тарлин на юге. По двести человек. По центру – лорд Стенли. Общее командование остается за мной. Его высочество, принц Интар, на вас – организация крестьян, окрестных жителей и беженцев на изготовление древок стрел. Запас наконечников вскоре подвезут, есть пращи и камни для них, копья. Через день его величество уходит с остальными ста воинами, уводит всех жителей, всех беженцев и оставшихся раненных. В нашу задачу входит удержать Переправу до подхода илонийских войск. В худшем случае продержаться так долго, как сможем, и дать возможность королю организовать уход населения.

– Сегодня, – продолжил Матас, – отправлены указы о подготовке уничтожения приисков. Населению тоже приказано уходить. Управитель Алмики будет готовить город к сдаче. Все ценности, весь провиант будет увезён или уничтожен. В горах на границе с Тоготом я формирую новое войско и контролирую движение беженцев Арилазы. Его высочество уже отдал аналогичное распоряжение о встрече наших беженцев и оказания всяческого содействия со стороны Илонии.

Интар кивнул.

– Получено сообщение от короля Учайка. Он выслал тысячный отряд нам на помощь. Через шесть дней он будет на Переправе. Мы попросили, чтобы отряд шел вдоль реки. На тот случай, если Сегот перейдет границу. В любом случае нам именно с этой стороны нужна помощь.

– Когда уйдут наши обозы, кто займется провиантом?

– Здесь остается десятидневный запас провианта и фуража. Свежее мясо и хлеб будут подвозить местные жители раз в день, из тех, кто согласится остаться. Для этих целей в деревнях формируется несколько наших постов. Они уйдут и уведут оставшихся жителей, как только отпадет в них надобность. Для отступления здесь же остаются все лошади. Если мы погибнем, – тяжело обвел Дегорт всех глазами, – всех лошадей все равно необходимо увести. Курхоту не должно остаться ни одной лошади. Для этого принц Интар на своё усмотрение выделит несколько человек, которые будут уводить табун в критической ситуации.

Около часа обсуждались мелочи. Наконец, Матас закрыл совещание.

– Стенли, Тарлин, вы остаетесь, – приказал он, когда молодые люди встали, чтобы уйти с командирами отрядов.

Овета посмотрела на отца, тот кивнул. В палатке остались члены королевской семьи двух стран.

– Мы встречались с Тайлис, – без предисловия объявил Матас, обводя молодых людей серьезным взглядом. – Королева спаслась. Она с беженцами Кордии, её люди участвовали в сражении, сейчас она тут, на этой стороне Переправы. На тот случай, если со мной или принцем Интаром что-нибудь случится, вы также должны знать об этом. К сожалению, она отказалась раскрыться полностью, даже перед вами.

– Зачем ей скрываться, тем более от нас с Тарлином, мы были ей представлены, мы все равно её узнаем, если увидим, – удивился Стенли.

– Вы её уже встречали, но не узнали. Я сам её еле признал, она сильно изменилась и повзрослела. Нападение и бегство оставили на ней след. Это теперь не та девчушка, с которой вы знакомы.

– Как она спаслась? И каковы её планы? Почему она скрывается? Ведь, дядя, – Стенли обратился к Интару, – ты же считаешь, что ей надо объединить всех беженцев.

– Её охрана вывела её из дворца потайными ходами, – вступил в разговор Интар. – И на неё идет охота. Оказывается, Курхот назначил за её голову большую награду. На неё покушались несколько раз. Она скрывается. Пока ход военных действий не переломится, она в опасности. Ничего больше мы не можем вам рассказать. Ни каким путем она шла до этого, ни её дальнейший путь. Её и наши с ней дальнейшие планы мы тоже не вправе раскрыть. Вы не маленькие, должны понимать. Вам мы рассказали только для того, чтобы вы, именно вы, знали об этом. Просто знали, что она жива и не оставила притязания ни на трон, ни на Кордию. Рассказываем по нашему настоянию и с её разрешения. Если с нами что-то случится, именно ваши свидетельства будут иметь вес. Она оставила Матасу один из королевских перстней.

Матас передал Интару перстень и тот дал молодым людям хорошенько его рассмотреть.

– С перстнем она дает нам полномочия говорить от её имени, – продолжил Интар. – Если придётся, мы воспользуемся её разрешением.

Матас со своим отрядом уехал на рассвете. Интар внял попыткам друга отослать дочь подальше от войны, и пытался было отправить с ним Овету. Но та воспротивилась. Матас присоединился к убеждениям, но все было напрасно. Лекари оставались с войском, осталась и она. Впрочем, Интар не настаивал. В дружественной, но чужой стране с отцом было надежней. Матасу в ближайшее время было не до опеки дочери друга, и, в конце концов, как заявила Овета, отец брал её для дела, а не для того, чтобы отправить к королевскому двору Арилазы. Сам Интар собирался дождаться войска Хайдира. Сюда, к Переправе, все сообщения как от Талины, так и от Матаса, доходили гораздо быстрей. И только после прибытия Хайдира он предполагал вернуться в Илонию.

К вечеру к Переправе подошло войско Курхота. И следующим утром он провел пробный небольшой штурм, чтобы проверить силы обороняющих и возможные слабые места. Атака показала им, что у Переправы надежная оборона. С башен моста прекрасно обстреливалась как сама баррикада, так и прилежащая территория моста и берега реки. Сами лучники башни были недоступны для стрел противника. Редких прорвавшихся укрытых щитами противников встречали латники с копьями и мечами. На берегах реки за валунами прятались лучники Вольдена и Кожая. Через бурный поток реки перебраться можно было только по наведенной переправе. Ситарцы сделали несколько попыток как слева, так и справа от моста, но перекинутые канаты защитники берега перерезали, а деревьев достаточной длины, чтобы перебросить их через реку, на обоих берегах не росло. Остаток дня прошел спокойно.

Разведчикам, сопровождаемым местными жителями приходилось переправляться далеко от переправы, чтобы проведать обстановку во вражеском стане. Приносимые вести были неутешительными. Войско Курхота возросло. Ненамного, но после битвы теперь их количество превышало защитников втрое и число прибывающих увеличивалось. Оставив пока в покое сам мост, они рассредоточились по берегу, выискивая возможный брод или легкую незащищенную переправу. Отрядам Кожая и Вольдена также пришлось растянуть свою оборону. На каждый из участков берега приходилось теперь еще меньше людей, чем было ранее. Привлекались местные жители, чтобы вовремя обнаружить прорыв.

Слабым утешением было то, что таможенные посты как Арилазы, так и Кордии на протяжении десятилетий углубляли возможные броды и расчищали возводимые или стихийно возникшие мелкие переправы контрабандистов, испокон веков желающие обойти таможенные сборы.

С юга через три дня разведчики донесли совсем неутешительную весть. В дне пути от Переправы войско Сегота начало рассредоточиваться по берегу реки. К приближающему отряду тоготцев был срочно отправлен гонец с предупреждением о возможной стычке с Сеготом, необходимом контроле берега реки на их пути и об ускорении прибытия хотя бы передового отряда.

Каждый день Курхот делал слабую попытку перейти мост, пробуя свои силы и силы противника, или, возможно, отвлекая защитников от своих замыслов, которых пока никто еще не разгадал. Получая отпор, он каждый раз убирался восвояси.

Со стороны союзного войска потерь не было. Курхот же регулярно терял по несколько убитых или раненных. Раненных переносили на берег и после того как им оказывали помощь, с ними долго и обстоятельно беседовал Интар. Он не расспрашивал о силах и о вооружении островитян, он расспрашивал пленных об их родине, о женах и детях, которые остались на островах. На эти вопросы пленники отвечали охотно, сами не замечая, как Интар незаметно выяснял сведения о самом Курхоте, о кораблях, о том, чего они ожидают от похода. Обычно при таких разговорах присутствовала Овета, само присутствие которой, добавляло в разговор доверительности и покоя, а не допроса.

Не тайной была мечта каждого пирата – богатая добыча, женщины и рабы. Но вот что совершенно не собирались говорить пленные, а косвенными вопросами Интар выяснил, что кораблей у Курхота всё же было чуть больше тридцати. И на веслах были свободные люди. Но обратно на Острова уходила половина всех кораблей, нагруженных добычей и рабами, и на веслах теперь сидели рабы, как Интар и предполагал. Погода в это время года благоприятствовала плаванию, штормы были редки и возвращение кораблей с воинами и со свободными гребцами, которые, сойдя на берег, возьмут в руки оружие, ожидались через тридцать дней.

В армии Курхота в основном были те, кто родился на островах. Их воспитывали как воинов, они жили набегами и нападениями. Никто не собирался ни в Сегот, ни в Илонию. Про разработку земли не было и речи. Возделывать землю или держать скот никто из них не умел. Кто-то вернется к семье и богатой добыче, которая ждала их дома. Кто-то намеривался оставаться тут, брать в жены местных женщин, обзаводиться рабами, владеть рудниками и жить припеваючи, как им обещал их король.

Курхот почитался за великого правителя. За него люди шли на смерть. Всё, что Курхот ни обещал, он всегда выполнял. Добычу распределял справедливо и уже сейчас часть её доставили к родным берегам.

Никто не знал, откуда он, но все считали, что он коренной житель Островов. Семьи у него не было, зато было несколько наложниц и дети от них.

– Вариус писал, как о нечто само собой подразумевающемся, что Курхот имел несколько наложниц и множество детей, – делился потом с племянниками Интар. – При этом весьма юного возраста. Именно поэтому Вариус делал выводы о том, что Курхот лишь недавно на островах, не более чем двенадцати, ну сейчас где-то около семнадцати-двадцати, лет назад. Иначе, при его возрасте, у него уже могли быть и внуки.

– Где он держит на островах свое войско? – озвучил Тарлин давно мучавший его вопрос.

– У каждого корабля, его команды и воинов – своё пристанище, своё селение. Во времена зимних штормов они живут на берегу вместе со своими родными. Родные же отвечают за содержание своих воинов, но и половина добычи, добытая командой корабля, достается им. Вторая половина идёт повелителю. Если добыча хорошая, селение процветает. Если корабль гибнет, да ещё вместе с людьми, селение нищенствует, пока не соберет для Курхота новых воинов. Триста воинов. Идут даже мальчишки. Но эта команда бьется даже отчаянье, чем остальные. Им надо обеспечить родных новой добычей. А с кораблями у Курхота нет проблем. Готовый корабль всегда наготове, ждет новую команду. С людьми у Курхота проблем больше, чем с кораблями. Их на самом деле гораздо больше, чем даже пятьдесят, как считал Вариус.

– Верхом они не умеют ездить? – спросил Стенли.

– Абсолютно. Лошадей на островах нет. Но Курхот за каждую добытую лошадь дает награду. Большую награду. Ему нужны лошади. Для чего, вот вопрос. Учить своих воинов или нанимать наемников?

– Привозить или нанимать в Сеготе?

– Пока не знаем. – Интар задумался и продолжил. – Я получил послание от ваших родителей. – Стенли с Тарлином встрепенулись. – Они встретились, наконец-то, с королем Дюрталом. Не сразу, что уже говорит о многом. И король не сказал по поводу Кордии ничего конкретного. Отговорился общими фразами о помощи беженцам и охране своих границ от нашествия Курхота. По его словам, его разведчики предполагают в горах беженцев в количестве пятидесяти – семидесяти тысяч человек. Людей Курхота они не видели. Беженцы рассказывают скорее не о зверствах островитян, а о пленении людей, и угоне лошадей на побережье. Возможно, их увозят на Острова. Военную помощь Дюртал пока не собирается оказывать, ссылаясь на отсутствие договора с Кордией. На первоначальное послание королевы с просьбой о помощи отговорился сложностями с урожаем, невозможностью быстро собрать войско и снарядить его. На письмо Матаса, в котором тот просил о помощи – аналогично. Простые детские отговорки. Но, по словам Талины, его бездействие вызвано ожиданием – он чего-то ждет. Никак не помогая Кордии, не собирается и Курхоту оказывать военную поддержку, пока у него не будет какого-то знака. Какого, Талина не смогла выяснить. В столице – заметное оживление. Знакомые Талинины сеготские купцы ничего не знают, но в воздухе явно большая нажива. Все устремления на север – в Кордию. Все ожидают, что вот-вот что-то произойдет.

– Взятие Переправы? – вопрос Тарлина.

– Скорее всего. Пока Курхот на той стороне, вступление войск Сегота в Кордию – прямая им угроза.

– Смотря с какой целью.

– Совершенно верно.

– Дальше. По её данным, войска Сегота сосредотачиваются не только на границе с Кордией, но и Тогота.

– Не дать Тоготу помочь Арилазе?

– Как мы и предполагали. Сегот рискует отношениями с Тоготом, лишь бы заиметь Кордию.

– Но почему все же Кордия? Почему не Арилаза? Сегот предъявлял претензии столетиями как на то, так и на другое.

– Потому что слишком хорошо знает, что Арилазу Илония не оставит без помощи. Это Курхот ещё может надеяться, что всё будет, как он планирует. Но Кордия, несомненно, достанется Сеготу легче. А пощипать Тогот всегда приятно. Учайку все равно придется сотрудничать с Дюрталом и Курхотом, если в их руках будет Кордия и Арилаза. В любом случае.

– Тогот всегда может использовать торговые пути Илонии и Мадариса.

– Вот поэтому я считаю, что Курхот не ограничится простой торговлей с Илонией. Если он с Дюрталом окружит кольцом Тогот со всех сторон, Учайку придется принять их условия. Иначе они не выживут. И вернёмся к наёмникам. Ваш отец не упомянул об этом. А ведь именно он обычно выясняет этот вопрос. То, что илонийцы возвращаются домой по призыву, а с ними и доверенные наемники, это есть в послании.

– Много воинов возвращается?

– По его прикидкам, не более пятисот. Но у многих еще не закончены контракты. Вы же знаете, наши ветераны должны заключать контракты на условиях расторжения их, если придёт официальный призыв вернуться в Илонию. Последний Призыв, когда похитили Иллара, показал, что в основном условия контракта соблюдаются. Но есть вещи, которые невозможно окончить на полдороге. В прямом смысле. Если илонийцы нанимаются охранять торговый караван, то до конца пути никакие Призывы не дают права илонийцам покинуть караван. Караван доставлен, тогда общий контракт расторгается. Так уже было. Это вполне логично. Иначе кто будет доверять и нанимать наших людей при таком раскладе.

– И на скольких мы сможем рассчитывать ещё?

– Через Сегот – на двести-триста человек. Плюс с каждой партией наши ветераны приводят надежных людей. Но это слишком незначительные цифры.

– Они идут в Илонию? Но почему мы не запросили пополнение сюда?

– Всё правильно, они не идут в Илонию. В Стоксе они поворачивают на север. Пришлось сделать крюк, мы со Стенком решили не рисковать.

– Не провоцировать Сегот?

– Да, именно поэтому.

– Где и когда ты их ожидаешь?

– Первые человек сто идут с тысячным отрядом, который выслал Учайк. Остальные, по мере сбора, сюда, к Матасу в горы, к Хайдиру. Далее по мере надобности.

– Ты мог бы сообщить нам об этом раньше, – обвиняющее сказал Стенли, переваривая услышанное.

– Извини, Стенли. – Интар внимательно посмотрел на племянника. – Тарлин читал всё послание, я думал, ты знаешь.

– Мне было не до того, – с досадой махнул рукой Стенли.

– Плохо.

– Что плохо? – вскинулся Стенли. – То, что у нас не хватает людей? Я не успеваю переводить людей с одного места на другое, затыкая оголенные дыры в обороне.

– Нет, Стенли, ты не понял, – со вздохом произнес Интар. – Плохо то, что у нас слишком разрозненное руководство войском. Официально командует Дегорт. Но король Матас вносит свои пожелания, принц Илонии лезет своими советами, сейчас ты вроде как в подчинении у Вольдена, но опять же сведениями обладаешь большими, чем он. У каждого свои данные, которыми они не всегда успевают поделиться, не считают нужным, просто забывают или, как Тайлис, намеренно скрывается.

– Ты сам настоял, чтобы командовал Дегорт.

– Да, но в тоже же время забываю об этом, по привычке считая себя центром событий и отдавая приказы. То-то последние два дня Дегорт так странно на меня посматривает.

Стенли не выдержал и рассмеялся.

– Не откладывая, иди и введи его в курс дела, дядя.

Овета, не участвуя в разговоре, всегда внимательно слушала. В военные тонкости она не вдавалась, но ей было интересно, как рассуждает отец, какие именно и когда возникают вопросы у братьев. Все было почти как в столице, при дворе. Братья и сейчас никогда не забывали о ней, всегда приносили ей какой-нибудь подарок, но не ожидали её участия в разговоре, просто радуясь, что она рядом и после серьезных тем можно над ней пошутить или развеселить её. Но теперь она знала тех людей, о которых они говорят, она знала, что многие из пополнения попадут в палатки к лекарям и тем, а в том числе и ей, придется заботиться о них. Её робкие просьбы пополнить запас лекарственных трав не вызовут шутки, а примут серьезно. И даже выделят ей и её телохранителям проводника до ближайшего селения, равнины или холма.