Текст книги "Война (СИ)"

Автор книги: Яна Ильинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 44 страниц)

Глава 33
В Кордию

Прибытие Иллара с сестрой к войскам, ушедшим в Кордию, оказалось своевременным.

Как Раднир и предполагал, время горечи поражения у его людей прошло. Тела погибших, как и их короля, погребены. Проигранная битва, стены Нарты с повешенными разбойниками остались позади. А впереди был позор и презрение родных. Ведь, хотя они и шли без цепей, окружавшие их войска Хайдира и Куртиса были не чем иным, как конвоем.

Нормальная, достаточная еда восстановила силы, раненные поправлялись. Ситарское войско жаждало хорошей драки, реванша. Недовольных возгласов в стане Раднира раздавалось все больше и больше. Молодому капитану все чаще приходилось самолично расправляться с недовольными.

Не все гладко было и в стане Тайлис. Немногочисленное войско кордийцев, состоящее в основном из телохранителей королевы, значительно уступало по количеству принятых на службу наемников. Не получив окончательный расчет от убитого Курхота, проиграв битву и лишив себя возможности разграбить побежденную столицу, наемники сдерживались лишь первое время, невдалеке от границы. Но обещанная плата от королевы Тайлис маячила где-то далеко впереди, а поживиться хотелось именно сейчас.

Не способствовало улучшению обстановки и то обстоятельство, что ситарцы шли разоруженными, а наемникам вернули их оружие.

Сначала начались стычки между ситарцами и наемниками, затем задирать стали телохранителей Тайлис.

Появление того, кто успешно противостоял осаде, кто победил двух королей, остудило некоторые головы, напоминая, с кем они имеют дело. Что оцепившее наемников и ситарцев войско союзников по приказу внука короля может в мгновение ока уничтожить как безоружных, так и вооруженных недавних врагов.

Иллар с Оветой стали связующим звеном между всеми предводителями возбужденных групп общего войска. Безоговорочное почтение Раднира к Овете, взаимная привязанность Иллара и Тайлис, уважение Куртиса и Хайдира к сыну илонийского принца и изгнанной королеве Кордии, позволило решать многие вопросы, возникающие в дороге, к обоюдной, если не выгоде, то приемлемым решениям.

Фаркус с Ногалом, помня бой Раднира и Иллара в лагере побежденных ситарцев, организовывали тренировочные бои между представителями разных войск. А Иллар с Радниром еще не раз вставали друг против друга в дружеском поединке. Победа Радниру не досталась ни разу, но мастерство его улучшалось с каждым боем. Он был хорошим учеником, впитывающим науку, как морская губка.

В конце концов, где уговорами, где угрозой, а где и публичными казнями, Раднир при ощутимой поддержке представителей Илонии и Тогота полностью и безоговорочно подчинил себе войско.

Члены отряда Иллара наладили и порвавшиеся войной связи между наемниками. Немалое число осаждённых и осаждаемых ранее нанимались к одним хозяевам, воевали в одном отряде, на одной стороне. Война, поражение разделили их, но Фаркус с Орсагом нашли старых приятелей в каждом отряде. Не сразу, но совместная трапеза, хорошее угощение, бутылки с вином, да и несколько совместных тренировок сделали свое дело. К границе с Арилазой подходили не озлобленные друг на друга группы войск, а способная воевать совместная армия четырех королевств.

Раднир торопился. По сведениям из Арилазы, войско Матаса при поддержке Учайка не просто уверенно вытесняло ситарцев из Арилазы, но и планомерно их уничтожало. Молодой предводитель хотел сохранить как можно больше своих людей.

От Интара сообщение Матасу было отослано сразу после победы. О результате решающей битве под Нартой, о том, как власть над войском пиратов перешла к сыну убитого Курхота и, наконец, что они планируют для освобождения Кордии. Если бы удалось убедить командиров ситарских отрядов сдаться, то на Переправе под командование Раднира перешло бы еще немало сил.

Интар, правда, сомневался, что Раднира, не выполнившего приказ Курхота, и не только не убившего принца, но и вступившего с ним в союз, будут слушать. Но попытаться стоило. Слишком наглядно Раднир взял под свой контроль обезглавленное войско.

В своих сомнениях он оказался прав. Из оставленных отрядов Курхота мало кто решился перейти под командование Раднира. Юноша убедил подчиниться ему лишь тех своих сородичей, которые к этому времени были в плену у Матаса и Учайка.

Получив сведения о победе Илонии, Дюртал проигнорировал послание Интара, в котором тот призывал Сегот отступиться от Кордии. Его войска не только планомерно занимали Кордию, но и вошли в Арилазу, принимая под свои знамена остатки разрозненных ситарских отрядов.

Но теперь против него действовало вооруженное и закаленное в сражениях объединенное войско Арилазы и Тогота, сила гораздо большая, чем в начале лета против Курхота.

К тому времени как армия под общим руководством Хайдира подошла к Алмике, почти вся Арилаза была освобождена и войска Сегота вытеснены за Стремящуюся.

Через несколько дней к Переправе подошла армия с Илонии.

Помня о предыдущей битве за Переправу, Дегорту, принявшего под своё командование союзную армию, в первую очередь нужны были моряки Раднира, стрелки Тайлис и горцы Куртиса.

Своего короля и теперь уже сопровождавшего отца принца Энвара он сделал лишь символом предстоящей битвы. Речи короля и присутствие его наследника воодушевляло арилазских воинов. Чего нельзя было сказать о войске Хайдира.

Несмотря на то, что илонийские солдаты оставались союзниками, на всем протяжении следования по Арилазе они чувствовали неприязнь местных жителей. Арилазцы слишком хорошо помнили, кто сдал их столицу врагу. Они гордились, что их страна освобождена совместными силами своих воинов и горцев Тогота, без помощи Илонии. Никто и не задумывался, что костяк армии Матаса составляли илонийские ветераны, наемники, которых Призыв короля отправил в Арилазу. Что победить в своем королевстве они смогли лишь потому, что сам Курхот ушел и увел свое войско в Илонию, а решение отступить от столицы было решением в первую очередь их короля. Помнилась лишь сдача столицы врагу.

Ни мгновения не жалея о свершённом, Иллар в это время старался не попадаться на глаза хмурого и все это чувствующего старого командующего.

Решение Дегорта отправить его отряд в резерв он принял, как должное. Но ведь и цель у него была в первую очередь другая – не битвы, а сопровождение войска Раднира, приобретение корабля и налаживание дружеских отношений с Кордией и Ситаром.

Овета, во время путешествия находившаяся в свите королевы Тайлис, у Переправы перешла в свиту короля Матаса, с удовольствием встретившись с давним приятелем – принцем Энваром и получив порцию восхвалений и почета от короля Матаса.

Целителей было предостаточно, раненных мало, в лекарских палатках её присутствие было необязательно. Тайлис приставила к ней своих опытных девушек-охранниц и теперь телохранители имели возможность не отходить от девушки ни на шаг даже ночью, а из отряда Иллара с ней всегда был кто-нибудь из своих, если самого брата не было рядом.

Переправа была взята сходу, при первом же штурме.

Первым вел в бой свое увеличенное, уже вооруженное войско, Раднир. Он был в своей стихии. Тросы, веревочные лестницы, неустойчивость перекинутых переправ, брызги, опасность, а потом меч в руках – все было привычно. Молодой свирепый зверь, а не вечно ухмыляющийся юноша, был впереди. Его моряки не отставали от него, подбадривая и себя, и его громогласными криками.

Теперь впечатляющая ловкость моряков, способных перебраться через стремящийся поток реки была на стороне союзников.

Оказавшись на другом берегу реки, они обрушивались на защитников Переправы с тыла. Вслед за ними шли горцы, устремляясь в горы и вытесняя с них сеготцев. Войска Матаса и Хайдира атаковали на мосту, выбивая из укреплений, баррикад противника и гоня их в горную долину, совсем недавно бывшую местом первого боя Матаса и Курхота. Резерв Дегорт даже и не ввел в битву.

Незнакомое с тактикой островитян, уступая мощному напору, войско Сегота было повержено. Победа была полной. Союзники вступили на землю Кордии.

Совет командующих войск состоялся, как только раненные были подобраны с поля боя, а попавшие в плен сеготцы разоружены и взяты под охрану.

Матас не дал первой выступить Тайлис, сразу отметя её ожидаемые претензии:

– Если ты принимаешь нашу помощь, то, дорогая, на своей земле ты все равно командующим обязана оставить Дегорта. Да, – прервал он вскочившую королеву и ее категорический отказ, – тебе придется согласиться с этим сейчас и здесь. Ты можешь встать во главе войска. Но лишь номинально. Как я в недавней битве. Ты хоть и «Ее Величество», хоть и доблестно воевала, – он искоса взглянул на Раднира и не стал добавлять к ее заслугам еще и смерть отца молодого человека, но тот все понял и лишь усмехнулся, – но оставь тактику и стратегию на тех, кто занимается этим всю жизнь. И вы оба не смейте встревать в командование своих военачальников.

Мимолетно брошенный взгляд в сторону Иллара был единственным знаком от короля Матаса, что поступок сына илонийского принца хоть принят и прощен, но не забыт.

– А потом, когда я сяду на трон, мне опять отведут лишь номинальную роль? – вскипела Тайлис, все же перебивая короля Арилазы.

– Нет, девочка, – будучи старшим, Матас имел право обращаться к королеве с малой толикой снисходительности. – Дегорт будет пускать твой стяг впереди, ты можешь идти во главе, со своим знаменем. Но не вмешивайся в ведение боя. Я требую от тебя обещания только в этом. А в остальное время – будь добра, занимайся королевскими делами. Думаю, что Интар не отпустил тебя без своих советов, – Тайлис непроизвольно кивнула, – ищи союзников, рассылай письма. На твоем троне сидит самозванка, твое дело – убедить людей, что настоящая королева – это ты! В этом твоя задача. А не планировать битвы.

Все еще сверкая глазами, юная королева притихла. Матас удовлетворенно хмыкнул.

– Вот и умница, ваше величество. Ты должна держаться этого своего решения, потому что остановить тебя мне уже не придется. Я возвращаюсь. Моя страна не менее твоей нуждается в восстановлении и возрождении. Иллар, – обернулся он к юноше, – насколько я понял из письма Интара, ты был послан с королевой именно с такой целью – помочь нашей юной деве вернуть трон. Вот и занимайтесь этим оба.

– Учил меня мой учитель, – вставил Раднир, насмешливо поглядев на Тайлис и Иллара, – что мудрость правления – у старых, а в бой должны идти молодые. Как-то у вас, ваше величество, получается наоборот.

Матас расхохотался.

– Предупреждал Интар, что от тебя стоит ожидать чего-либо подобного. – Он стал серьезным. – Ты можешь и в бой рваться, и править. Мне не резон заботиться ни о тебе, ни о твоих Островах, и, как ты понимаешь, я тут с тобой разговариваю только из-за своих людей, которых насильно увезли на Острова. Да по просьбе Интара.

Раднир шутливо развел руками, нисколько не обидевшись:

– Слова истинного правителя, – и он подмигнул Тайлис.

Та невольно передернула плечами. Фамильярное отношение сына того, кто напал на её родину, до сих пор не улучшало её настроения, но она не могла не отдать должное тому напору и ловкости, с которой люди Раднира в недавней битве перебрались через реку, обеспечив победу на Переправе.

– Хватит, – прервал его Дегорт. – Извините, ваше величество, – Дегорт обратился к своему королю. – Я все же хочу прояснить этот вопрос до конца. При вашем отсутствии, кто даст мне гарантии, что у меня получится убедить её величество и кто поможет мне обуздать этого новоявленного предводителя, – он кивнул на Раднира.

Матас лишь крякнул с досадой.

– Прошу прощения, командующий, – вступил в разговор Иллар. – Но мой отец послал нас с сестрой именно для этих целей. Я обещаю вам, что ваши приказы не будут оспариваться.

Взглянув на юношу, Тайлис согласно наклонила голову. Под требовательным взглядом Оветы, Раднир деланно равнодушно пожал плечами.

– Я и не отказывался. Всегда к вашим услугам лишний раз подраться, – он отвесил Дегорту шутливый поклон.

Хайдир одобрительно кивнул. Он уже убедился, что при брате с сестрой и королева Кордии, и предводитель ситарцев становятся сдержанней и покладистей.

Куртис как обычно больше помалкивал, чем вступал в спор. Он единственный среди присутствующих знал подоплеку взаимопониманий и уступок двух пар. Раднир, не скрывая уважения к Овете, а всячески его подчеркивая, все же не навязывал своего присутствия и на официальных сборах не отпускал обычные шутки.

К чести Иллара и Тайлис, они не давали повода догадаться, что на самом деле связывает их.

Там, в освобожденном городе все оставшиеся до отъезда ночи они провели вместе. Официально в королевском дворце Илонии у королевы Кордии были свои апартаменты. Но охрана стояла у дверей, не подозревая, что за ними пусто. Забывая про высокий сан, про все на свете, пользуясь открытыми теперь для них потайными ходами, молодые люди не могли не воспользоваться этой последней возможностью.

Но в военном походе все было по-другому. Наложенные обязательства и недоступность, ограничили не только встречи, но и простое общение. Даже учитывая, что Овета находилась при молодой королеве. На совместных трапезах и совещаниях они так же не переступали черту официальных взаимоотношений.

Совет закончился в спокойной и деловой обстановке. Приняв командование Дегорта, глупо было настаивать на своем. Командующий был опытным и знающим свое дело военачальником, способным использовать более чем разнообразные воинские отряды, оказавшиеся у него в подчинении. Бой у Переправы показал, что действовать сообща они способны самым эффективным образом и помехой может быть лишь личные несогласия, что и удалось предотвратить.

Король Матас возвращался в Арилазу без тяжести на сердце.

А Иллар посчитал нужным наградить людей Раднира, прорвавших оборону Переправы.

Пусть по-прежнему войска молодого капитана было окружено союзными войсками, но порядок, особенно теперь, после победы, в армии Раднира царил полнейший. Его окончательно приняли как вождя. И награда лишь подняла его авторитет.

Средств же на корабль у Иллара оставалось достаточно.

Поход на Кордию начался с разделения армии. Для того чтобы преградить войскам Сегота путь в Кордию, Дегорт счел необходимым отправить в приграничные с Сеготом горы войско Куртиса. Остальная армия устремилась к столице.

Первым шло войско самого Дегорта. Они же несли королевский стяг Тайлис. Для всех она возглавляла освободительную армию. И она действительно сражалась, но не впереди, не в гуще сражения. Стрелки Кордии прикрывали фланги, либо же держались позади основных сил.

Как ни хорошо показали себя люди Раднира в недавнем сражении, Дегорт всерьез опасался отправлять вооруженные войска молодого капитана в бой возможно против своих же земляков. По Арилазе Раднир вел войско по уже освобожденной от противника земле, на Переправе у Дегорта не было выхода. Но в Кордии в армии Сегота оставались ситарские отряды. Вблизи порта и оставленных кораблей, при возможной поддержке Сегота, опасения, что воины Ситарских Островов объединятся и Раднир повернется против своих недавних союзников, возросли.

Раднир не пытался доказать обратное. Он стремился к своей цели, и не скрывал, что добьется этого любыми средствами. Лишь при твердом уверении Иллара и Оветы, что Раднир не предаст их в бою, Дегорт соглашался поставить моряков по центру построения в планируемых сражениях.

Замыкали марш войска Хайдира. Они оберегали фланги и завершали разгром противника. И не всегда отряд Иллара оставался в резерве. Хватало и им сражений. Отступающее к столице войска Сегота отчаянно сопротивлялись. Каждая деревня, селение, город становились ареной отчаянной битвы.

Иллар был командиром их отряда, но капитаном – Фаркус. Иллар мог руководить королевством, но в бою командовал опытный ветеран. Он вел их в бой и на стенах Нарты, и в военном походе по Кордии, управляя их небольшим отрядом. Его зычный голос командовал атаку либо отступление. Цепкий взгляд видел, куда правильней направить удар, где его воины обойдутся своими силами, а где, если надо, просить подмогу, зоркий глаз видел засаду или подкрепление врагу, надо ли защитить внука короля, или, наоборот, направить силу и умение юноши туда, где они пригодятся лучше.

В начале пути их была дюжина, отряд, взятый Илларом в свою миссию. Но двое погибли, раненный Расил остался в Нарте.

Трое юных членов их отряда, Дамин, Мират и Сайл были уже опытными воинами, прошедшими и отступление к Нарте и осаду, а теперь еще и поход по Кордии. А старшие товарищи во главе с Фаркусом имели за плечами не один десяток лет битв. Они действовали сообща, слаженно и лишь со временем Иллар осознал слова Стенли, что воины его отряда понимают даже движения бровей своего командира. Так и они теперь понимали Фаркуса с полуслова.

Иллар был удивлен своим чувствам, воюя в простом ряду, стоя рядом с лучниками, затем выступая вперед с мечом. Да, он сражался на стенах Нарты, но оборона ни в какое сравнение не шла с яростью настоящей битвы, с возможностью, сминая врага, наступать, гнать противника прочь. И видя, как дерется Раднир, по-настоящему, в битве, он понимал, что тут у него шансы победить намного меньше, чем на тренировочном поле.

В преддверии боя, в сражении, далеким и нереальным казались его недавние злоключения – поход, пленение, побег, переговоры, оправдание себя в суде.

Но, хотя и испытывая радость битвы, привычно подчиняясь приказам Фаркуса, имея совсем недавно в своих руках реальную власть, безучастность на военных Советах давалось ему с трудом.

Обычная сдержанность позволяла не выказывать свои чувства и, к полнейшему удовлетворению Хайдира, он ни разу не вмешивался в его руководство войском. Подчинение Дегорту также было безоговорочным, и он по-прежнему лишь выступал связующим звеном между предводителями союзных войск.

В отличие от ситуации в Арилазе, почувствовав, что удача отворачивается от них, ситарцы охотней отзывались на призыв Раднира. Его войско увеличивалось. Но сам он, казалось, наоборот становился все более обеспокоенным.

После одного проливного ливня, заставившего остановиться армию на несколько дней и потом сушиться, вырубив на дрова придорожный лесок, Иллар отвел Раднира на ближайшую скалу.

Обозревая лагерь, раскинувшийся у их ног, он прямо спросил:

– Что случилось? Оставить замечание Тайлис о том, что её стрела летела быстрей твоих головорезов, на тебя это не похоже. Есть что-то, о чем мне следовало знать?

Ответил Раднир не сразу:

– Прихожу к мысли, – он и не думал смеяться, – что и твой отец, и мой были правы, не идя сами бой. Доблесть хороша для простого капитана. Но сейчас мне приходится много думать и планировать.

Таким Раднира видеть приходилось не часто. Молодой капитан бывал и грозен, когда устраивал смотр своего войска. И жесток, Иллар не раз был свидетелем, как юноша, не моргнув глазом, отправлял на виселицу тех, кто рискнул поднять против него мятеж. Отважен, и даже, казалось, безрассуден в бою. В дружеских тренировках с Илларом и его отрядом – внимательный ученик. Дерзок и язвителен с остальными.

– В чем дело? В кораблях? Они могут уйти без тебя?

– Капитан не вернется домой, не забрав всех оставшихся в живых. Мой отец такого не спускал. Я тоже не собираюсь. К тому же, а это важней, у каждого острова – свой корабль. Команда – это родственники и близкие, оставленных дома. Как посмотрит капитан им в глаза?

– И в чем тогда трудность?

Раднир взглянул на Иллара:

– Совсем недавно я считал, что, если твой отец не воин, значит он трус. Я ошибался дважды. Принц Иллар оказался воином. А ум – не слабость в правителе, а сила. Удерживать в голове все проблемы, рассчитывать и планировать… – казалось, Раднир не отвечает на заданный Илларом вопрос, а рассуждает сам с собой. – Одно дело – снарядить корабль. Позаботиться, чтобы твои люди были сыты, одеты и добыча поделена по справедливости. И корабль, и команда у меня всегда перед глазами. Я знаю каждую выщербину на палубе, шов на парусе и занозу в пальце матроса. Принц посоветовал, чтобы Тайлис обращалась к тебе за советами. Меня поначалу это рассмешило, но теперь понимаю, что он имел ввиду. Я знаю, как управляться со своими людьми. Знаю, что им надо. Но, если вдуматься, так мое войско кормит твой Хайдир. А я вспоминаю об этом, только когда мои парни устраивают потасовки.

Иллар улыбнулся. В каком-то селении повар Хайдира разжился целым бочонком вяленой рыбы. Моряков не устроила скудость порций. Привыкнув к изобилию рыбы в море, они не могли поверить, что на материке кусочек рыбы к рациону – роскошь.

– Вот-вот, – усмехнулся Раднир, видя улыбку Иллара. – Не мне тебе говорить, это случается на каждом шагу. Мы привыкли воевать в прибрежных водах. Каждый корабль посылал свою команду. Рывок и обратно. Мы отвечали сами за себя, но вел нас отец. Он как-то со всем этим управлялся, мне пока не удаётся. – Раднир помолчал, вспомнив лагерь под Нартой. – Сейчас всё по-другому. Здесь на суше, мы все перемешались. С одного корабля погибло больше, с другого – меньше. Я должен помнить об этом, посылая команды в бой. Я могу привести свой корабль куда угодно. Но я всегда шел за флагманом. Теперь флагман я. Но как привести домой весь флот, не потеряв никого в пути, я не знаю. Ты учился у своего отца, но меня никто не учил.

– Я смог бы помочь и тебе.

– Можно было бы – помог. И если понадобится помощь, попрошу. Даю слово. Есть две проблемы…

Юноша поднял камешек и кинул в дерево, стоящее за расщелиной скалы. Попал, удовлетворенно хмыкнул. Иллар внимательно слушал.

– Одну я выяснил после последнего боя. Я послал одного матроса в самое горячее место. Его ранили, и весьма серьезно. Когда я увидел, что он при смерти, то понял, что его смерть очень усложнит мое дальнейшее соглашение с твоим отцом.

– Каким образом?

– Удачливый сильный воин. В его отряде всегда самая лучшая добыча, в том числе и множество рабов. Его не выбирают капитаном лишь потому, что он больше любит топором махать, а не головой думать. Но на своем острове – он герой, и люди идут за ним. Он одним из первых принял условия, на которых его свобода меняется на свободу пленных. И я так бездумно отправил его на верную смерть.

– Всех нужных людей не убережешь, Раднир.

– Не буду спорить, – усмехнулся юноша, – то-то Фаркус трясется над тобой, как курица над яйцом. Ладно, не хмурься. Нас с тобой голыми руками не возьмешь. Кстати, спасибо дочери принца. Вовремя я её позвал, она поставит его на ноги, чем сильно облегчит мне жизнь.

– А второе?

– Второе сложней. – Раднир опять стал серьезным. – Весть о смерти отца на корабли пришла раньше, чем о том, что я жив и войско приняли меня как вождя. Здесь же Кресл, муж моей сестры, объявил себя преемником отца.

– Родная сестра?

– Нет, сводная. Я её, может, и видел лишь раз, мельком. Но Кресла знаю превосходно. – Раднир помедлил, прежде чем продолжить. – Я раньше не задумывался, кто заменит отца. Казалось невозможным, что его не будет. И он никогда не обмолвился, что я – возможный наследник. Я рассказывал вам, что, только подслушав его разговор, узнал об угрозе, которую мы, старшие сыновья, представляли для него, – голос звучал хмуро и горько, как обычно, когда Раднир вспоминал об этом. – Не знаю, как все это расценивал Кресл, но мы всё время были с ним на ножах, он всегда считал меня мальчишкой, – теперь в интонациях преобладала злость, – и мне донесли, что он объявил себя ситарским королем, как ближайший родственник Курхота. А у него с принцем Интаром не было соглашения. Не думаю, что он встретит меня, подняв на мачте мой флаг, и согласится на обмен пленными, несмотря на то, что я привел наших воинов живыми.

– И что ты намерен делать?

– Мне надо взять корабли под свой контроль. Почти все капитаны остались на кораблях. Но их команды – со мной. И они мне преданы. Капитаны не посмеют выступить против команды, против меня. Я хочу их привлечь на свою сторону мирным путём, не прибегая к бунту их команд. Тем более что от некоторых команд остались лишь крохи.

– Кресл наверняка уже этим занимается, а у него намного больше времени подготовиться, чем у тебя. И он, как я понял, старше тебя. Для некоторых это будет предпочтительней.

– Да. Но есть старый проверенный способ. Расправиться с ним, вызвать его на поединок.

– Если он объявил себя королем, то возможен ли поединок с королем?

– Твой отец же вызвал короля Торогии.

– Альтам имел полное право отказаться биться с человеком ниже его по положению.

– Кресл не откажется. Иначе за трусом не пойдут.

– Насколько он хорош? Как ты оцениваешь его?

Раднир задумался:

– Никогда не бился с ним. Но капитанами не становятся слабаки.

– Не в силе дело, ты сам только что сказал.

– Но не настолько.

– Ты стал сильнее в последнее время.

– Но я так и не победил тебя ни разу. Ты не прекращаешь бой лишь потому, что учишь меня.

– Раднир, ты тоже не стараешься выиграть. Ты не увеличиваешь темпы боя по этой же причине. Стараешься запомнить, применить то новое, что узнал. В настоящем бою ты дерешься в полную силу, я вижу это.

Они помолчали.

– У тебя есть на примете те капитаны, которые пойдут однозначно за тобой? – прервал молчание Иллар.

– Да, с тремя островами у нас крепкие родственные связи. Это пять кораблей. И с моего острова у нас шесть корабля.

– А сколько всего сейчас в порту?

– Мне сообщили, что двадцать восемь.

– Итак, почти одна треть – за тобой.

– Ближе к столице я собирался послать Сабера на свой корабль, чтобы он сообщил обо всем моему первому помощнику. Либо же отправиться самому.

– Тебе нельзя, Раднир. Ты должен прийти с войском, у тебя за спиной должна быть сила.

– Согласен. Но ты прав. Медлить нельзя. И мальчишку одного послать тоже опасно. Мне нужен отряд надежных людей. Пусть не открыто, но тайно, они должны подготовить хоть эти корабли.

– Я подберу лошадей и попрошу Тайлис дать тебе проводников. Выбирай тех своих людей, кто умеет держаться в седле.

– Тайлис не воспротивится? У нее на счету каждый воин.

– Ты зря считаешь, что Тайлис и нашему командующему нужны только солдаты. Подчинение тобой флота, уход из Кордии, а главное – возвращение людей – не менее важны, чем каждая из побед Дегорта.

Когда нашли и присоединились к ним Овета с Латином, они уже закончили обсуждать детали.

Овете нашлось все же дело в лекарских палатках. В походе по Кордии раненных было не в пример больше, ее навыки пригодились. Но, помня обещание, данное родителям, Иллар, даже несмотря на ее телохранителей, направлял с охраной к ней то одного, то двух своих товарищей. Овета никогда не находилась без его, хоть и незримого, присмотра.

Вот и сейчас, видимо освободившись от забот, ей стоило лишь попросить кого-нибудь из присутствующих рядом члена отряда Иллара, как ее тотчас отвели к брату. В данном случае это был Латин.

В походе он беззаветно влюбился в сестру друга. Преображенная девушка, которую он до недавнего времени считал ребенком, поразила Латина в самое сердце. Он потерял сон, баллады так и сыпались из него: веселые и грустные, патриотические и трагические, и, конечно, лиричные. У его костра собиралось немало народу, требуя и требуя спеть что-нибудь ещё, но он смотрел только на Овету.

А девушка относилась к нему по-братски, как к Иллару, к Радниру. С удовольствием общалась с ним. Ей льстило, что он стал относиться к ней, как к взрослой. Ей нравились его баллады. Но она с легкостью меняла его общество на общество брата или Раднира. Или простодушно подзывала Тайлис послушать очередную балладу, которую Латин собирался спеть ей наедине, если такое было возможно среди войска.

Чувства Латина были написаны у него на лице, не замечала этого только Овета. Раднир видел, но только посмеивался, стараясь все же лишний раз пресечь их общение, и не упускал случая сказать влюбленному юноше какую-нибудь колкость или осмеять его песни. Хотя ему они тоже явно нравились, как нравились и его матросам.

Они еще некоторое время сидели на вершине, обозревая окрестности, слушая ставшую обычной ленивую перебранку Раднира и Латина, а затем вернулись в лагерь. Настало время выступать.