Текст книги "Книга первая. Мир"

Автор книги: Татьяна Танина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 42 страниц)

Зарычал Темнозрачный. Вскипела в нем злость, вперемежку со страхом. Ужасно захотелось ему схватить младенца и разорвать. Он протянулся к люльке, но тут его дрожащие руки будто наткнулись на невидимую преграду и стали превращаться в черные когтистые лапы, что обычно случалось с ним, когда он терял самообладание.

“Нет, ничего не изменилось!“ – подумал он. А в следующий миг его ударили по спине ухватом так сильно, что будь он простым смертным, валялся бы на полу. Хозяин-то все это время в доме находился и, заметив чужака, тихонечко сполз с печи и хватил непрошеного гостя по хребтине тем, что под руку попалось.

Темнозрачный заверещал, взвился, заметался из угла в угол и, просочившись сквозь стену, бросился наутек. Хотя ему ничего не стоило убить человека, застигнутый врасплох он туго соображал. С перепуга помстилось ему, что он угодил в ловушку, подстроенную велями.

Он пришел в себя в лесной глуши, куда загнал его страх, вдали от людских жилищ и больших дорог.

“Нет, этого нельзя так оставлять, – подумал Темнозрачный. – Деево отродье надо уничтожить, покуда маленькое! Большие вели – большие беды“.

Он успел найти несколько человек, негодяев по призванию, согласившихся ему служить, и завладел их душами. Он позвал того, который находился ближе всех. Недавно, буквально третьего дня, он случайно, – а может, и не случайно вовсе, – повстречал мерзавца, который похвалялся, что за золото готов убить кого угодно. Незримо связанный договором, лиходей вскоре явился в указанное место. Узнав о предстоящем деле, он поначалу заупрямился, потом вдруг сник, и Темнозрачный засомневался, действительно ли его слуга готов на все. Однако едва речь зашла об оплате, и зазвенело золото, тот живо заинтересовался, где находится младенец. И как сразу заговорил! Его послушать, так вельша была уже мертва. И потребовал оплату вперед.

На дело отправились вдвоем. Во-первых, кто-то должен был открыть засовы в доме, и обезвредить взрослых мужчин – хозяина дома и его соседа, вызвавшегося посторожить младенца. Во-вторых, Темнозрачный не доверял душепродавцу. И, в-третьих, хотел увидеть своими глазами смерть вельши.

Глубокой ночью, когда все обитатели дома уснули, он при помощи чар бесшумно открыл дверь с крыльца. Дверь в сенях оказалась подперта палкой изнутри, но вскоре и она приотворилась. В просторной горнице на столе тускло горела масляная лампа. Язычок пламени полег, потом поднялся и на миг озарил ярким светом все вокруг – всю спящую неподвижность ночного дома.

Угол, где в прошлый раз стояла люлька с младенцем, оказался пуст!

Едва обнаружилось сие досадное обстоятельство, все пошло наперекосяк. Слуга-лиходей, дышавший Темнозрачному в затылок, вдруг крякнул и с пробитой головой рухнул на пол.

– Держи вора! – заорал во всю мочь прятавшийся за дверью мужик с топором, сосед хозяина, подрядившийся помочь поймать похитителя младенцев.

Экая неприятная неожиданность…

Темнозрачный резко развернулся и – хрясь! – как копьем пронзил хвостом орущего мужика. Тот, зажав руками дыру в грудине, упал ничком.

Откуда взялся хвост? Темнозрачный удивился, потому что не помнил и не понял, как его черная сущность сбросила человеческое обличие. Но мыслить связно он уже не мог – пробудившееся в нем чудовище лишило его такой способности. Оно рассвирепело при виде крови и безудержно рвалось вперед.

Призрачный лунный свет лился через окошки под самым потолком. Тихо плескалась вода, стуча о деревянные борта. Слышалось тяжелое дыхание мужчины, толкавшего ладью на глубину.

– Спасай ребенка, женщина, – заскрипело в углу под потолком. Звук был странным, будто дом проседал, и стонали бревна. – Исчадье Мрака задумало погубить твое дитя.

– Что делать-то? – испуганно спросила мать и тут же вскрикнула.

Двери разлетелись в щепки. Нечто большое и темное ввалилось в сарай и замерло, злобно рыча. Мужчина обернулся, выставив перед собой нож, а женщина в лодке припала грудью к большой корзине, где лежал младенец.

– Отдай дитя реке! – снова заскрипело что-то под потолком. – Деи его сберегут.

– Заткнись, тварь убогая! – заревел Темнозрачный. Он сразу заметил – кому, как не ему, Исчадью Мрака, все видеть в темноте – вестника Провидения, который, подобно летучей мыши, висел вниз головой на стропиле.

В следующий миг створки сарая сами собой распахнулись, и внутрь ворвался теплый, легкий ветерок. Темнозрачный взвыл, ощутив дыхание деев, и страшным голосом начал читать заклинание, отводя волшебную силу разгневанной земли.

Хозяин дома, переборов свой страх, бросился на него с ножом. Коротко ругнувшись, Темнозрачный одним ударом смел человека с пути, отшвырнув его к бревенчатой стене, и прыгнул вдогонку за ладьей. Его лапа соскользнула, оставив на борту глубокие борозды.

– О, боги милостивые, спасите и защитите! – в отчаянии закричала она. – Вверяю вам свое дитя, дочь бога поднебесного! Оградите и уберегите ее от чудовища!

Со всей силы она ударила вцепившиеся в корму чудовище веслом. Темнозрачный навалившись на борт, схватил женщину за горло, и лодка накренилась.

Упавшая на бок корзина сдвинулась к самому краю борта, и, казалось, что ребенок вот-вот вывалится… Но вдруг она встала прямо, и по воздуху понеслась на середину реки. На ровном месте поднялась волна и на гребне повлекла корзину подальше от опасности.

Маленькая вельша улыбалась, в ее широко распахнутых глазах отражались звезды. Но взор ее был обращен внутрь, к вечному свету, с которым до прозрения связана душа каждого новорожденного.

За деями Темнозрачному было не угнаться.

– Я сделаю все, чтобы приблизить день, когда ты сгинешь с лица земли на веки вечные, проклятое Исчадье Мрака! – на языке богов прокаркало Провидение в лице вестника, негодующе хлопающего крыльями.

Провидение угрожало ему. Угрожало? Ему? Заклокотала у него внутри лютость лютая. Он заревел и бросился на вестника с такой яростью, что бревенчатая стена не выдержала и обрушились, увлекая за собой кровлю.

– Я найду на тебя управу! Довольно уж отравлять мое существование, – ворчал Темнозрачный, выбираясь из-под завала. – Лучше бы своим делом занималось и указывало тому, кто не знает своего предназначения.

Расставшись с Милицей, Темнозрачный отправился за море, в Двуречье, в Небесные Врата.

Люди говаривали, что в сей градеж, прозванный Вечным, ведут все дороги. Пословица недаром молвится, и он рано или поздно все равно пришел бы туда, даже если б не имел подобного намерения. Но он-то как раз действовал сообразно своему замыслу.

Небесные Врата – самый большой город на земле. Бродячие сказители слагали песни о его красоте, богатстве и величии. Со всего света в него стекались богомольцы, торговцы и просто любопытные, ведь только здесь можно было увидеть все многообразие обитаемого мира. Люди, направлявшиеся в Небесные Врата – по дороге ли, по реке – на протяжении двух дней пути видели виноградники на склонах холмов, фруктовые рощи и огороды. Сие обстоятельство весьма впечатляло прибывавших в него впервые. “Это сколько ж народу тут живет, если им столько надобно для прокорма“, – думали гости. По приближении взору путников открывалась незабываемая картина. На фоне голубого неба и дальних серых гор город сиял и переливался всеми цветами радуги. Сооружения из чисто белого, розоватого или желтоватого камня ослепительно сверкали в солнечных лучах. Искрились разноцветными брызгами оконные витражи. Вершины холмов венчали громады храмов, копьями, направленными в небо высились молельные башни на склонах, летели над низинами и горбились над реками мосты. Строгие, монументальные формы соседствовали с легкими, ажурным и кокетливыми, старые здания с новыми, хрупкие на вид конструкции с внушительными колоссами.

Особо красивы Небесные Врата были на рассвете и закате, когда краски сгущались, появлялись новые оттенки, углублялись тени, делая очертания зданий более четкими. Тогда градеж в своем величественном спокойствии, словно отстранялся от суетности мира, и время, будто, замедляло бег. А когда долину застилал густой, ватный туман, казалось, что город, как гигантский, волшебный остров, невесомо парит над землей, подобно божественным хоромам в облаках. Ночью же, когда вдоль главных улиц зажигались фонари, темные, спящие холмы стояли будто оплетенные драгоценными ожерельями.

Как положено Вечному городу, Небесные Врата стояли на семи холмах, которые меж собой соединялись не только мощенными дорогами, но множеством мостов, как широких каменных, так и совсем узеньких деревянных. Кварталы ремесленников походили на каменные панцири, покрывавшие пологие склоны. В буйной зелени садов утопали старые особняки с красивыми башнями-молельнями. Более новые улицы выдавала плотная застройка, где теснились дома самых разных форм и размеров; большие и маленькие, высокие и приземистые; простенькие и с вычурной отделкой; ослепительно белые, охристо-красные, бледно голубые, розовые – каждый хорош на свой лад. Одинаковых среди них не было, потому что люди, жившие в них, приехали сюда со всех концов света, и строили себе жилище в соответствии с обычаями своей родины.

Многоликий и многонаселенный градеж, считался пупом земли. Говорили, что в Прошлом отсюда до неба было рукой подать. Только ворот, ведущих на небеса, уже давно не было. Да и городской стены тоже. Кому нужна подобная стена, когда не от кого держать оборону и незачем прятаться? Война – хвала божественному свету! – давно закончилась. Великаны избавили землю от Исчадья Мрака и уничтожили его черное воинство.

И вот теперь, когда о Злыдне Темнозрачном и думать забыли, он – возродившийся и полный сил – пришел в Небесные Врата, в облике и одежде бродячего торговца. Сам торговец, обескровленный и присыпанный хворостом, лежал в пещере, если только его еще не нашли дикие звери, в Междугорье, у Дороги Слез, которую люди называли Старой дорогой. Все имущество несчастного – одежду, деньгу, ослика и тюки с расшитыми оплечьям да тесьмой – убийца забрал себе.

Темнозачный прошел несколько кварталов, когда впереди из-за поворота показались три всадника. Среди них особо выделялся один, скачущий чуть впереди на огромном черном жеребце. Немногочисленные в этот час прохожие шарахались от верховых в стороны и прижимались к стенам домов, не смея ругнуться или кулаком погрозить, даже им вослед. Уж больно пугающий вид имел их вожак, по жаре одетый в холщовые штаны да перевязь с заплечными ножнами, здоровущий, широченный в плечах и мускулистый; рыжие волосы всклокочены; лицо багровое, перекошенное яростью. Такой и пришибить мог ненароком.

Темнозрачный своим черным нутром почуял благородство рыжего, и как стоял посреди дороги, так и остолбенел, будто гвоздем прибитый мыслью, что вот-вот все закончится, не успев начаться… Конь – фырчащее, буйногривое чудовище с бешеными глазами – склонив массивную голову, мчался прямо на него. В галопе мелькали сильные, лохматые ноги, огромные копыта взрывали и крошили дорожную щебенку.

– Прочь с дороги! – гаркнул вель.

Повинуясь приказу, Темнозрачный метнулся в сторону, прижался к стене дома и исчез. Ловко получилось с перепугу…

Придя в себя, он огляделся и прислушался. Похоже, хозяев, на их счастье, не было дома. Возможно, они ушли на огороды, ведь в Двуречье настала пора сбора урожая.

Внутреннее убранство жилища – пестротканые ковры на полу, низкий стол, свернутые матрасы, сваленные в одном из углов, и горка разноцветных подушек – свидетельствовало о том, что оно принадлежит смаглам, так назвали здесь уроженцев полудненных земель. У восточной стены, как и положено, находился алтарь. Курильница была теплой – совсем недавно в ней сожгли пучок травы, в помещении еще витал ее горьковато-пряный аромат. На каменном уступе в алтаре стояло древнее изваяние Великой Богини высотой два локтя, со змеями в руках. Со строгим лицом, она восседала на троне, означавший земной престол; ее огромные груди, похожие на бурдюки, наполненные под завязку, свешивались на колени. Сразу видно, символ изобилия и плодородия! А чтобы богиня от тяжести собственного бюста не рухнула, с боков ее подпирали два льва. Намекая на зоркость Ма, на спинке трона, сидели два орла с раскрытыми крыльями. Размещенный рядом Творец был в два раза меньше своей супруги, по его размеру становилось понятно, кого из богов в этом доме считали за главного. Его голова сделана таким образом, что при легком касании начинала качаться, тронь – и закивает бог, словно обещая выполнить все просьбы молящегося. Компанию Трижды Великим составляли несколько деев, среди которых выделялся один – в одеждах небесно-голубого цвета, подпоясанный облаком, – особо почитаемый в полудненных краях бог дождя.

Про богов было все понятно. Мельком взглянув на изваяния, Темнозрачный внимательно присмотрелся к запечатанному стеклянному сосуду, стоявшему в нише. От бутыли веяло волшебством, по ощущениям, самым примитивным, о том же говорил ряд начертанных на нем, неумело подобранных магических знаков. Оберег был призван защищать жилище и всех членов семьи от злых сил. Темнозрачный прижал ладонь к гладкой прозрачной стенке, и почувствовал, как внутри, в опилках шевельнулся крохотный живой комочек, наполненный смертельным ядом.

Это было одно из тех существ, чье предназначение в мире люди не могли объяснить, поэтому считали его зряшным, никчемным, а его появление на земле связывали с пришествием Моркона; мол, это он, проклятый, привел на землю всех вредоносных тварей. Так уж повелось. Но Темнозрачный точно знал, что многие из этих существ не имеют никакого отношения к богу Мрака. Значит, наговаривали на него, почем зря. Однако если бы люди отказались от этой лжи, им пришлось бы признать, что Великий Творец не достаточно хорошо все продумал, и создал мир далеко не совершенный. А это уже богохульство. Куда проще, свалить все на козни темных сил и на того, кто не может ответить. Уж лучше бы врали, что эти животные прокляты Творцом за то, что, например, не так передвигаются, или потому что ядовиты, или потому что, в конце концов, питаются кровью. Так нет же! Все, что есть гадкое на земле, связывают с ним, Темнозрачным или Вековечным Морконом.

Все выдумки о вредности и бесполезности ядовитых существ возникли из-за страха перед ними. Впрочем, люди научились-таки извлекать пользу из подобного вреда. Насекомое из алтаря называлось Черная смерть. Необычайно редкое, оно водились лишь в одном месте на земле – долине Черепов, что лежит на востоке полудненных земель. Другой и чрезвычайно важной отличительной особенностью насекомого в бутылке было то, что оно, помимо своей смертоносной ядовитости, оказалось самым сильным и живучим из всех богомерзких существ, которых поместили в один сосуд. Оно отстояло свое право на жизнь в борьбе другими себе подобными, убив и сожрав их. И, таким образом, само того не понимая, стало божеством. На него молились, его почитали наравне, а может даже больше Трижды Великих. Ведь оно живое и его можно увидеть. Ему отдавали самые лакомые кусочки пищи…

Темнозрачный снова подумал о несправедливости. Истреби он хоть половину людей на земле – это не вызовет у оставшейся половины восторженного отношения. Сколько бы народа он не убил, сколько бы не съел, люди никогда не будут поклоняться ему с таким же трепетом, с каким почитают этого гада, который, по сути, оставался тем, чем был рожден – злобным, ядовитым, одолеваемым беспричинными приступами ярости, диким созданием. В отличие от него Темнозрачный мог хоть как-то оценить заботу. Эту же презренную тварь, как не корми, какие условия не создавай – она все на свободу рвалась, бездумно подчиняясь своим диким позывам. Совсем не поддавалась приручению.

Да что насекомое! Когда животные, именуемые домашними, и то могли ненароком боднуть, лягнуть или укусить. Чего уж тут говорить о козявке, у которой в башке мозгов с маковое зернышко?

С другой стороны, с какой стати человек решил, что имеет право распоряжаться судьбами животных – неволить, держать на привязи, перевозить на них тяжести или стравливать ради забавы? А кто додумался сажать в один горшок всяких гадов, чтобы после смертельной схватки остался только один? Пусть насекомое служило во благо, но опять-таки против собственной воли.

– Глупые людишки! Вы называете это “добром“? – задумчиво пробормотал Темнозрачный, разглядывая содержимое бутылки. Маленькое, черное, мохнатое существо уже наполовину выбралось из опилок, готовое в любой момент напасть и укусить, не понимая, что не достигнет цели. – Ваша защита от зла – злобная тварь, которая вынуждено делает для вас доброе дело. Ваше “добро“ – отвратительно, зловонно и сочится ядом.

Смешно! Оберег, созданный для того, чтобы отводить от жилища злые чары, сглаз, порчу, не уберег от самого Воплощенного Зла. При всей своей изобретательности люди не могли придумать средства абсолютной защиты. Ведь Темнозрачного не испугало заклинание, наложенное на сосуд, не остановило – лишь заставило испытывать некоторое неудобство, как от мокрой одежды в холодную погоду, но не более того.

– Вы совершенно не умеете колдовать! – Он прижался ухом к стенке сосуда и прислушался к тихому, нестройному хору голосов духов, привлеченных заклинанием, но подобранных неумело, абы как. Звуки были ужасными, от них голова начинала пухнуть. Он сам был чародеем, величайшим чародеем на земле, и как никто другой разбирался в подобных вещах, на слух отличал толковую работу от дрянной. Прескверно изготовленный твар-оберег вызвал у него раздражение.

– Ну, кто так делает! Пустышка какая-то…

И вдруг его осенило! В один миг у него в голове зародился коварный замысел – он понял, каким образом может использовать твара.

– Я вам всем покажу, что такое настоящее колдовство.

А ведь всего пару мгновений назад он и в мыслях не держал ничего подобного… Нет, будто нарочно все произошло! Нелепая случайность побуждала его совершить злодейство, вложив ему в руки сосуд со священным насекомым. Чародейство – это палка о двух концах. Для любого заклинания – заговороплетения, ворожбы, порчи – привлекаются одни и те же невидимые силы. Захотел ли человек свести бородавку, обаять кого или устранить соперника – и для добрых дел, и для дурных он использует, по сути, одно средство.

Вот и твар, ядовитый гад в бутыли, мог, как защищать жилище от сглаза или мелкой нечисти, так и навести такую порчу, что во всей округе у коров молоко скиснет. Да, что там коровы с их молоком!

Нужно было лишь немного поколдовать над ним.

– Был защитником – станешь напастью, – прошептал Темнозрачный, пересыпая содержимое бутылки в склянку, найденную тут же. Он пребывал в восторге от своего неожиданного приобретения. Для всякого колдуна живые талисманы представляют собой большую ценность, но эта тварь являлась редчайшим сокровищем. – Будут знать, как сажать нас в неволю. Такой крохотный, а столько силы в тебе…

Насекомое, не желая покидать свое обиталище, перебирало лапками, пытаясь взобраться по стеклу наверх, и соскальзывало все ниже. В конце концов, все же упало вместе с опилками на дно тесной посудины. Заткнув горлышко склянки тряпицей, Темнозрачный спрятал пузырек в дорожную сумку. Потом, еще раз оглядевшись, он подошел к глухой стене, сквозь которую проник в дом, и высунул голову наружу. На улице царило спокойствие. Веля давно след простыл, редкие прохожие брели по своим делам, стоявший у стены ослик пожевывал повод, застрявший в кладке. Подобравшись, Темнозрачный вышел.

На него никто не обратил внимания, кроме одного мужичка, вспотевшего и босого, который выбежал из подворотни с намерением завладеть оставленным без присмотра добром. Когда же хозяин имущества вдруг вышел на дорогу прямо из каменной стены, застыл как вкопанный, всем своим изумленным видом как бы вопрошая – это для чего ж тогда стены городят, если всяк, кому не лень, может сквозь них сочиться? Вытаращив глаза и открыв рот, он издал неприличный звук.

– Что, уважаемый, никак на пердячую травку наступил? – вкрадчиво поинтересовался Темнозрачный. – А куда спешил-то?

От неприятных, резких звуков голоса мужичок очнулся, похлопал глазами, что-то проблеял и умчался обратно в подворотню. Проводив его задумчивым взглядом, Темнозрачный проворчал: “Ну, народ! Отвернуться нельзя – без порток остаешься“. После чего попытался выдернуть повод, вросший в стену.

Дергал-дергал он повод, тянул-тянул – тот ни в какую. Уже зрители скопились в теньке на противоположной стороне улицы. Глазеют на дело невиданное, спорят тихонько – вытянет или нет, но помощь не предлагают – жарко, да и лень. Темнозрачный же не на шутку рассердился, начал сыпать проклятьями, поминая Великую Мать и всех ее многочисленных родственников, даже тех, кого в помине не было. Только после этого повод вышел из каменной кладки.

Издав победный вопль, Темнозрачный стряхнул с одежды побелку и, приняв важный вид, продолжил путь в гору, оставив зевак удивляться.