Текст книги "Книга первая. Мир"

Автор книги: Татьяна Танина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 42 страниц)

Глава десятая, о дивном городке Чудове, злыдневой могиле и возвращении домой

“Человек нарушает запреты, будучи уверенным, что останется безнаказанным. Перестает бояться опасности, если она неочевидна. Становится капризным и взбалмошным, когда ему не напоминают о его ничтожности. Суетным и пронырливым, когда не одергивают. Зачастую человек сам не ведает, чего ему, собственно, от жизни надо, начинает заниматься поисками смысла этой жизни, порой там, где его вовсе не следует искать.

Много бед, которые можно было бы избежать, происходит из-за свойственного людям, будто бы безобидного, любопытства, короткой памяти и невероятной самонадеянности, присущей особо молодому поколению. Молодость-то недаром прозвана шальной и безрассудной, потому что именно в эту пору человек получает больше всего оплеух от жизни, поступая необдуманно, не прислушиваясь к советам старших и желая во всем убедиться лично“.

Книга Судей.

Холмогорск, ныне Чудово, и в действительности, оказался похожим на сказку. Увидев городище, Горислав и Неждана ахнули. И сразу понятно стало, почему оно переименовано. Всякий житель здесь желал увековечить память о себе, и непременно каким-нибудь чудесным образом. Понастроили чудовцы терема многоярусные, один другого краше – видать, не одно и не два поколения такую красотищу возводило – с наличниками кружевными, башенками остроконечными; у каждого по два-три крыльца многоступенчатых, а то и по четыре, во все стороны света. А вместо коников на торцах двускатных крыш палат – животные диковинные, каких в природе не существует, вида устрашающего, призванные лядов отпугивать, а зверушки на спицах поворачивались по ветру. От терема к терему вели переходы крытые. В озерцах искусственных отражались оградки, мостики, изящные беседки. Вдоль дороги высились колонны деревянные, увенчанные статуями, похожие и на межевые столбы, и на памятники одновременно, изрезанные надписями, объясняющими кто, когда и в честь какого события сработал.

Дивились Горислав и Неждана великолепию сказочному, вертели головами по сторонам так, что шеи заболели. Холмогорск был необычайно красив, несмотря на то, что по ранней весне деревца в садах стояли голые, трава лежала прошлогодняя, блеклая, в прудиках чернела талая, безжизненная вода. Какая же красота неописуемая здесь будет в пору цветения?

На главной площади высился необыкновенный храм. И ведь сразу не и не догадаешься, что колоны, стены и купол этого сооружения из дерева выточены – чудовское святилище было, как есть, обиталище богов. Чертог небесный на землю спустился, да и только. Весь устремленный вверх, он словно обратно на небо подняться хотел.

Рядом с храмом чудовцы установили памятник в два роста человеческих судье-велю, благодаря которому городище приобрело свой нынешний облик. Так и вырезали на постаменте: “От благодарных горожан Великому Костерку Чудову Холмогорскому“. А для неграмотных вся история судьи была изображена на дощечках, поставленных в ряд вдоль дорожки; вырезанные картинки были немного грубоватыми, зато честно показывали, как все было. Когда-то Холмогорск был захудалым городишкой, с покосившими избами, где люди от дремучести да тоски пьянствовали и зазря калечили друг друга. Долго думал судья Костерок, чем занять мужиков, чтобы они свою привычку дурную забыли, чтобы их скучищу смертную развеять. Решил приобщить их к искусству. Предложил он мужикам заняться резьбой по дереву, да те его на смех подняли. Но не опустил руки Костерок, набрал смышленых юношей из холмогорских и обучил их работе с деревом. А когда пьянчужки местные увидели, какие вещи красивые получаются, что они и глаз радуют, и могут быть меной ходовой, так тоже взялись творить прекрасное. И город расцвел, а слава о торгах холмогорских по всей земле разнеслась.

Немало других хороших дел вель Костерок успел совершить за свою жизнь: водопровод от реки провел; сенокосилку валовую придумал; детей, заблудившихся в лесу, от медведя спас. Правда, на доске подписанной: “Костерок раздирает медведю пасть“, медведя, похожего больше на волосатую щуку, узнать было трудно. Но, может, резчик так и задумывал. Местные понимали, а приезжему откуда знать, как медведь выглядит.

Долгую и добрую память оставил о себе вель Костерок Чудовский. Даже город в честь него переименовали. Ныне городищем правил наследник Костерка, вель Богатко. Славился он как мудрый и справедливый судья, и о людях заботился не меньше своего наставника. Прожив на земле без малого полтора века, Богатко не выглядел ни старым, ни даже пожилым. Роста богатырского – он ходил, расправив плечи, прямой и степенный, только дверные притолоки и пригибали его.

Горислав и Неждана нашли судью в просторной светелке, где он учил детишек, как с помощью резца превращать баклуши в забавные игрушки. При виде гостей прибывших, судя по одежде, издалека, Богатко распустил учеников по домам. Узнав что за дело привело молодых людей в Холмогорск и прочитав грамоту от Главного книговеда, он стал выспрашивать подробности событий в Небесных Вратах. Интересовало его, какие меры принял Совет против засилья нечисти, как выявляет пособников. Богатко хотя и жил на краю земли, знал, что происходит в мире, и понимал, чем может обернуться второе пришествие Исчадья Мрака.

– Что ж, езжайте на холм, – сказал он. – Поглядите, что там да как. Не поверите, сколько тут живу, не знал, что Исчадье Мрака на Возбранке упокоили. Нет. Знал, конечно, что запретное место. Да мало ли на земле запретных мест? Я ж в свое время ходил на Возбранку, надо было проверить по долгу службы. Да и просто любопытно. С виду холм никакой угрозы не представлял. Нашел я там вход в пещеру. Замурованный. Причем довольно серьезно. Правда, надпись на печати я не разобрал, потому что не обучен древним языкам. Я-то думал, что в Прошлом вероотступники устроили на холме свое святилище – ведь в Смутное время чему только не поклонялись – а потом, когда установился Порядок, людям под страхом смертной казни запретили ходить на холм. Эка новость! – Богатко мотнул головой. – Выходит Злыда убил наших ребяток – ох, ма! – да еще те семьи в селах…

– Расскажи.

– Пропали у нас тут паренек с девчонкой… из местных… на пару. Любили они друг друга, жениться собирались… В общем, нашли мы их в дровяном сарае, где они тайком встречались. Были наши детки совсем белые-белые, а выражение на лицах такое, что жуть – когда хоронили, им лица платками прикрыли. – Вель тряхнул головой, отгоняя неприятные воспоминания. – У нас в Чудове, всего двое погибли, а на краю лесов – аж две семьи. Мы с мужиками тогда решили, что на них напала очередная заблуда из Мореного края… Случается, забредают в наши леса чудные звери. Потом покажу вам – увидите. У меня в палате на стене головы чудовищ, две вель Костерок добыл, три – мои. А Злыда … На него с рогатиной не пойдешь. Он самый, какой только может быть, страшный зверь, чудовище из чудовищ… Но почему я, как местный тайновед, не знал тайны Возбраненного холма? – спросил себя Богатко, задумчиво пригладил бороду и сам себе ответил. – Да в те времена, поди, здесь было-то всего две избушки посреди дремучего леса. Стал бы Гривата простым смертным докладывать, что зарыл в холме Исчадье Мрака.

– Верно, – согласилась Неждана. – Тогда война еще вовсю шла.

– Чудово – городок не очень древний, – продолжил Богатко. – Первый вель-судья тут появился, всего века четыре назад. Ох, мнится мне, перемудрили что-то наши. Самих себя обманули.

– Есть маленько такое ощущение, – кивнула Неждана. – Будто хотели нас наказать. Теперь приходится заново всему учиться.

– Э, нет! Чего винить велей Прошлого, если мы сами ничему не хотели учиться, считая, что некоторые знания нам никогда в жизни не пригодятся? Теряются многие тайны из-за нерадивости учеников, умирают вместе с наставниками. Много ты своего наставника слушала?

– Огниш еще жив! – вскинула подбородок Неждана.

– Хорошо-хорошо. – Вель примирительно взмахнул руками. – Долгих лет – ему. Так все ли из сказанного им ты запоминаешь?

– Он… – Неждана нахмурилась, стараясь подобрать слова. – У него мало времени, чтобы учить меня премудростям. Он начальник стражи. И занят городскими делами. Но все свое воинское умение он мне передал.

– Вот! И у наших наставников не всегда времени хватало, чтобы передать все знания, полученные ими от своих учителей, и спрашивать с нас по всей строгости.

– А ты, значит, не очень хорошо учился? – Вельша хитро прищурилась. – Поди, себя имел в иду, когда говорил, что учится не хотел?

– А хоть бы и себя! – признался, как ни в чем ни бывало, вель Богатко. – Когда мальцом был, как все мальчишки хотел в игрушки играть, а повзрослее стал – тянуло с девицами помиловаться. Но Костерку надо отдать должное – строго с меня спрашивал за уроки. Пока все его наставления наизусть не выучу – гулять не отпускал. Поверите, не хватает мне его?

– Он же как отец тебе был.

– Эх, мне бы с вами пойти! – хлопнул себя по коленке Богатко. – Но нельзя мне теперь городище оставлять, неправильно это будет. Впрочем, сейчас все будет неправильно… – Задумавшись, он пошевелил бровями. – Поручу-ка я вас заботам Столета, он вас проводит до Возбранки.

– Отчего сам не поедешь? – спросила его Неждана. – Недалеко же…

– Нет. Не могу. Прибавили вы мне заботы, ребятки. Сегодня же созову совет, будем решать, что делать. Хотя живем мы на краю земли, не стоит думать, что бедствия нас обойдут стороной. Коль уж рушиться миропорядок, надо пораскинуть мозгами, как избежать бессмысленных жертв. Моя задача – не допустить смертоубийства, а не удастся, так постараться, чтобы погибло, как можно меньше, людей. Эх, кабы про Исчадье ведал, денно и нощно стерег бы Возбранку…

– Не кори себя. Нет твоей вины в том, что Злыда выбрался.

– Ой, ли… как знать. Каждый – сам себе судья. И чем выше положение в обществе, тем строже должен быть спрос, – стоял на своем вель Богатко. – Никогда не прощу себе свой недогляд. Ибо за все, что происходит на вверенной мне земле, я несу ответственность. Кто, как не законный правитель, обязан позаботиться о судьбах подданных? Ведь как повелось? Испокон веков власть на земле принадлежала судьям, они умело правили народом и ревностно следили за соблюдением всех законов. Единоначалие – основа Порядка. Единоначалие доселе исключало беспорядок. Теперь же выходит так, что власть и право суда по-прежнему остается за мной, но я никак не могу остановить грядущую беду, оградить людей от опасности.

Слушая его, Горислав впервые в жизни задумался о бремени, которое несет на себе человек, наделенный властью, и том, как правильно великаны устроили Порядок на земле. “Хорошо, что у нас такие мудрые, справедливые и заботливые правители, как Борислав, Богатко и Костерок, – думал он. – Нельзя допускать того, чтобы судьей становился, кто попало. Править должны только самые достойные. Что будет, если каждый, кому не лень, власти захочет, да станет вести борьбу с другими, такими же, как он, алчущими верховодить? В междоусобицах им некогда будет о народе заботиться и проблемы важные решать. И Порядка тогда не будет, только беспорядок“.

– Что я скажу людям, когда меня спросят: почему Исчадье Мрака вернулось на землю? – продолжал Богатко. – Да, я не мог предвидеть его пришествия. Но про Злыдину могилу на Возбранке должен был знать! В общем, получается, что я относился к своим обязанностям плохо, проворонил горе-беду. Люди ко мне придут за защитой, а я даже пообещать им ничего не смогу. Обнадеживать их, вроде как нечестно с моей стороны.

Неждана покачала головой. Она, как никто другой, понимала судью.

– Какой ты совестливый, Богатко. Зачем берешь на себя несуществующую вину. Люди, которые тебя любят и доверяют тебе, понимают, что если бы их благо зависело только от тебя, ты бы ради них жизнь свою отдал. Не слушай того, кто станет упрекать тебя в бездействии – такие люди, на поверку, оказываются недостойными того, чтобы о них заботились. Знаю, о чем говорю. Как представитель закона, всякого наслушалась, и пришла к выводу, что громче всех охаивают власть самовлюбленные трусы, привыкшие прятаться за спины других. В Чудове плохих людей, должно быть, считанные единицы, потому что ты – хороший правитель. – Неждана смогла-таки найти утешительные доводы для своего собрата. – Давай, не будем раньше времени отчаиваться. Как гласит воинская премудрость: предупрежден, значит вооружен. Победили Злыду в Прошлом, найдем управу и теперь.

Молодые люди заночевали в доме судьи и с рассветом в сопровождении проводника продолжили путь. Они переоделись в теплые вещи, которыми снабдил их Богатко – в Лесном краю было гораздо холоднее, чем в Небесных Вратах, да еще им предстояло заночевать в лесу. Неждана, распустив свои косички, заплела волосы в одну толстую косу, свернула ее на затылке и покрыла голову платком. Женщины из большой и дружной семьи великана собрали им в дорогу съестных припасов. Гориславу пришлось оставить двуколку на судейском дворе и ехать на одном коне с Нежданой. Он, конечно, пытался возразить против подобного способа передвижения, но получил тычок под ребра и решил, что лучше не перечить – так оно полезней для здоровья.

Лес стоял мокрый и полусонный. Узкая, едва заметная тропинка бежала по холмам среди деревьев, спускалась в заболоченные низинки, поднимались на вершины холмов. Среди лохматых, вздыбленных, похожих на спины животных корней папоротников уже торчала туго закрученная, ярко-зеленая молодая поросль. Косые солнечные лучи полосовали влажный воздух между толстыми стволами и ложились на землю прозрачными желтыми пятнами. Пахло смолой, хвоей и прелой листвой. Высоко в кронах перекликались, прерывисто щебетали птицы; серыми комочками они прыгали с ветки на ветку, сбивая сухие ветки и стряхивая прошлогоднюю хвою.

Для Горислава дорога обернулась настоящей пыткой. Невмоготу ему было сидеть позади Нежданы. Обнимая ее под грудью и прижимаясь, он чувствовал ее манящее тепло и плавные изгибы крепкого тела, и забывал, что она – просто друг. От ее нежного, цветочно-травянистого запаха кружилась голова. Трезвые доводы разума ничуть не остужали внутреннего жара. Горислав старался не думать о девушке, и отстраняться пробовал, да все равно на спусках притискивался к ней вплотную, и все умные мысли в ужасе вылетали из головы. Тулово в мучительно-сладостном томлении стало будто чужое, поэтому совладать с ним не было никакой возможности. И было так приятно и стыдно, что кричать хотелось. Горислав даже представить себе не мог, что близость женщины так его проймет, пробудит силы неведомые и пугающие, дремавшие доселе глубоко внутри, что его естество с такой готовностью откликнется на зов природы – аж до помутнения рассудка. Да еще – весна…

– Неудобно? – спросила Нежданка, снова услышав кряхтение у себя за спиной. – Может тебя поперек седла положить?

Гориславу было не до шуток.

– Может, я пешком прогуляюсь?

Неждана в ответ фыркнула и пустила коня рысью. Горислав ойкнул, зажмурился и, чтобы не упасть, прижался к девушке так, словно хотел слиться с ней воедино.

На закате путники добрались до старой времянки, где остановились на ночлег. Все равно не успели бы засветло попасть на Возбраненный холм, в лесу еще слишком много воды стояло. Да и оказаться ночью в месте, овеянном дурной славой, не очень-то хотелось. А главное, люди и лошади нуждались в отдыхе. Проводник – мужичок в годах, жилистый и проворный, откликавшийся на имя Столет – развел огонь в очаге. Потом он позвал всех сделать подношения лесовику, чей небольшой деревянный жертвенник находился недалеко от времянки.

– Ведь, если он разобидится, то шутковать будет по-злому. Глумиться… – шепотом объяснил Столет, раскладывая на досочке под навесом угощения: горбушку хлеба, луковицу, горсть семечек подсолнуха и яблоко. – Коней может напугать. А то и заведет в какое гиблое место, откуда возврата нет.

Во время ужина, Горислав из любопытства поинтересовался:

– И много людей лесовик погубил?

– Случается, балует, но смертельных случаев не припомню. Как-то обходилось, слава всем богам. Хотя… Давно, лет двадцать назад, пропал у нас один молодец. Без вести. Но этот сам погибель себе искал. Так-то он тихий, спокойный был по жизни, безвредный, но с заскоками – взбредали ему на ум разные мысли не отсель, баламутные. То он на самое высокое дерево залез, думал до небес достать, то к пчелам в дупло, то шкуру медвежью на себя нацепил – баб до обморока напугал. В общем, с чудинкой он у нас был, на подвиги его тянуло. Может, мамка непутевая его во младенчестве на пол уронила, и он головкой тюкнулся…

– И что с ним случилось?

– Странная вышла история с нашим Недолазой. Мы его так прозвали после того, как он на небо лазил. Кстати, в этой времянке его в последний раз и видели. Мы тогда тут лес валили… Большой заказ получили аж из самого Устьгорода, сплавляли стволы по реке, тут совсем рядом река Пограничная протекает. Старались деревья на берегу пилить, чтобы не волочь их далеко. Вот, Недолаза ушел дерева вымечать, а обратно не вернулся. О! Да! – Столет оживился. – Тогда еще один случай небывалый произошел: на складе дровяном, что возле леса, парня и девку мертвыми нашли. Такими бледнющими их хоронили – жуть! Умник у нас один есть, так он сказал, что это их боги за прелюбодейство покарали, не обрученные же они были… Вот ведь брехун! Кабы так было, то целые городища вымирали. Ежели боги взялись бы карать всех полюбовников тайных, да переметок, да того, кто чужой бабе подол задирал, да на соседку залазил животом потереться… Ой! – Столет поднес ко рту кулак и заперхал, виновато кося на Неждану.

– Продолжай, чего уж там. И не такое слыхивала, уши не отвалились, – махнула она на него рукой.

– Ну вот… Только похоронили мы парня с девкой, как с окраины лесов пришли дурные вести, сказывали, что обнаружили там целых два семейства такими же мертвыми и бледными. И уж потом хватились мы нашего Недолазу, что нет его нигде. Я-то точно не знаю, связано ли одно с другим, но бабы наши – связали, языками своими длинным, с три короба наплели. Баяли они, мол, лешак так наказал Недолазу – обиделся на него, что тот ему никогда подношений не делал, а сам все сжирал – вот и забрал у него душу. И Недолаза, чтобы искупить свою вину и назад себе душу воротить, должон повынимать души у десяти грешников и положить лешаку на жертвенник. Так бабы говорили. Понапридумали страстей всяких… Мол, шастает Недолаза по нашему краю, да народ изводит. Мы бабам говорили, что это чудовище из Мореного края к нам забрело, людей губит. Но разве бабам докажешь? Мы с мужиками, когда охоту на чудовище устроили, думали, может, и Недолазу найдем. Ведь никто толком не знал, в какую сторону этого чудилу понесло… Если он где мертвый лежит, деревом придавленный, то похороним его по-людски. Искали-искали всем миром – не нашли ни того, ни другого. Леса-то у нас – вон какие, где тут кого сыщешь…

– Что было потом?

– А ничего. Никто больше не пропадал. И люди помирали, как положено – кто по старости лет, кто от ран, на охоте полученных, одного сваленным деревом поломало.

– Значит, лесовик здесь ни при чем?

– Да кто его знает! Хорошего человека лешак завсегда от плутаний убережет и выведет из лесу. А Недолаза наш был ни то ни сё. Хотя, вроде негоже так говорить…

– Никак не возьму в толк. Вот, лешие, водяные, полевые… – Горислав, чьи мысли неожиданно устремились в иное русло, не преминул ими поделиться. – Вроде, они живут на одной с нами земле, а как в другом мире. Сами по себе.

– Ишь, чего захотел! – усмехнулся Столет. – Понять… У лешаков свое разумение. Иначе, нежели мы они рассуждают. Не спрашивай как, не знаю.

– Хорошо Но почему они не хотят общаться по-человечески? Ведь они знают людей, видят, следят за нами…

– Мы им кто – кумовья али братья?

– Соседи.

– Эх, дружок… – Проводник покачал головой. – Ты думаешь, они живут с нами на одной земле… Нет. Мы живем на их земле.

– Почему это?

– Ну, так, все они – дети земли. Ее хранители.

– А мы, что, гости, что ли?

– Получается, что гости, – как ни в чем бывало, согласился Столет. – Приходим, уходим… Случается, заблудится человек, и тогда помощь хозяина леса ему очень нужна. А лесовикам люди – совсем без надобности. Они без нас не пропадут. Сам подумай, зачем мы им?

Столет подбросил еще дров в очаг, развернул шкуру медвежью, предусмотрительно захваченную из дому, и расстелил на широкой полати. Потом, склонившись к Гориславу, спросил шепотом:

– А вы, ребятки, случайно не того?

– Чего “не того“? – Горислав не понял вопроса с подковыркой. Зато его услышала Неждана.

– “Не того“ мы, – ответила она. – И даже думать так не смей! И вообще, тебя это не касается.

– Я ни-ни. Ничего такого. Это ж я о ваших душах пекусь.

– О своей заботься.

Она поднялась из-за стола, хотела потянуться, но, ударившись локтем о низкий потолок, негромко и односложно матюгнулась. Столет ахнул, а Горислав отвернулся и покраснел, словно это он был девицей, ругавшейся как портовый грузчик. Неждана тем временем взяла ножны. Обнажила наполовину клинок, с вязью на велевом языке и задвинула обратно. Сделала она это скорее для показа, чем для проверки. И своей цели она достигла. Судя по лицу, Столет проникся к ней еще большим уважением.

Положив меч на медвежью шкуру, девушка легла рядом и указала мужчинам:

– По другую сторону – ваша половина. Спокойной ночи.

Гориславу было не впервой делить с Нежданой постель, сонно толкать ее в бок и прижиматься к ней теснее, особенно, когда холодало. А то и просыпаться чуть ли не в обнимку под двумя плащами. Про меч как-то не думалось, оружие во время сна чудесным образом перемещалось, то в изголовье, то под ноги. А что? Если не думать о любви, и не принимать в расчет утренние всплески естественного и явного возбуждения, доставлявшего некоторое неудобство, то спать рядом с Нежданой хорошо. Во-первых, потому что тепло. Во-вторых, безопасно. В том смысле, что Неждана чуяла опасность намного раньше, чем угроза становилась очевидной. А постоять за себя вельша могла. В-третьих, она не храпела, и это – огромный плюс. И, в-четвертых, Горислав находил огромное удовольствие ее обонять.

Ее запах – это было нечто особенное! Неждана пахла цветами, но не приторно-сладкими, а дикими, полевыми. И еще свежескошенной травой. Запах не окружал ее облаком, не шибал в нос, но вблизи был отчетливо слышен, тонкий-тонкий и нежный. Сначала он думал, что Неждана, как многие девицы, прыскает на себя какой-то ароматной водичкой. Но как-то не вязалось с образом грозной воительницы тайное кокетство. Мыслимо ли, вельша – и воздушные услады для чужих носов! А потом он понял, что это – ее естественный запах, так пахла она сама. А когда Неждана горячилась, ее запах становился сильнее, ярче, и к цветочному благоуханию примешивались какие-то смоляные, хвойные ноты. Горислав находил извращенное удовольствие тайком обнюхивать ее, скрадывать окружавший ее воздух. И делалось ему при этом хорошо и спокойно.

Привычно прислушиваясь к ровному дыханию девушки, вбирая в себя ее тепло и чудесный запах, он быстро уснул. Ему показалось, что он только закрыл глаза, когда Столет похлопал его по плечу.

– Светает. Пора вставать.

Они покинули свое временное пристанище еще до восхода солнца. Ночная прохлада плыла над землей белесой дымкой, все вокруг было серым и сырым, лес стоял неподвижный и беззвучный.

– Хороший знак. – Столет указал на пустой алтарь лесовика. Все подношения исчезли. – Помочь – не поможет, но и мешать не станет…

– Может, кабаны все слопали, – усмехнулась Неждана.

– Нет, – проводник покачал головой, – хоть они и свиньи, но у лесовика не возьмут. Он же и так сирый, сверх всякой меры наказанный. Мается один-одинешенек…

Путники неспешно двигались на запад, вслед за ускользающей темнотой. Молчаливые и равнодушные ко всему со сна, они смотрели прямо перед собой и не думали оглядываться. Им было невдомек, что за ними, немного в сторонке, крадется лесовик, весь поросший густой бурой шерстью, виднелись только черные, маслянистые глаза да приплюснутый, морщинистый нос с вывернутыми ноздрями. Косматый, грудь бочонком, руки до земли, кривоногий – он бесшумно метался от дерева к дереву, исчезая в одном месте и появляясь в другом. Прижавшись к стволу замирал, расширяя дырки ноздрей и принюхиваясь к запаху людей.

– Я все хотел спросить, – начал Столет, не силах таить любопытство. Он придержал свою лошадку и подождал, пока спутники его нагонят. – А чего вам на Возбранке понадобилось-то?

– Разве Богатко не сказал тебе? – как бы удивилась Неждана. Ведь судья просил не стращать народ, если кто-то вдруг с расспросами пристанет.

– А-то! Сказал, что вы памятниками старины интересуетесь. Только я чего-то недопонял. Какой толк в этих письменах на камнях?

– Горислав – книговед. Он изучает древние надписи. Книжку потом напишет, – выдала Неждана первое, что ей на ум пришло. Закатив глаза и открыв рот, она собралась, было, добавить еще что-нибудь туманно-заумное, но на большее у нее не хватило воображения. Поэтому, девушка повела плечом, встряхивая, привалившегося к ее спине, задремавшего книговеда.

– Надписи на памятниках – это первоисточник, – безо всякого вступления заговорил тот, да складно, будто по бумажке читал. – Древние письмена – самые, что ни на есть, настоящие свидетельства о давних, полузабытых делах. К сожалению, о Прошлом нам известно немногое, а древние надписи помогают восполнить пробелы в исторической науке. Писания, в отличие от преданий, несут в себе достоверные данные о том или ином событии. В устном изложении, как правило, действительность искажается: меняется последовательность, исчезают подробности, непонятные рассказчику или слушателю, добавляются детали, коих не было вовсе. Порой, предание – это рассказ не о том, как было дело, а о том, как должно было быть. Поэтому, чтобы получить истинные знания, необходимо изучать письменные памятники.

– Короче, ничего я не понял, – немного погодя признался Столет, – только еще больше запутался. Ну да ладно.

До Возбранки добрались через пару часов. Предупрежденные проводником заранее, молодые люди глядели во все глаза, ожидая увидеть нечто особенное. Однако на поверку Возбраненный холм оказался самым обыкновенным. Холм, как холм, похожий на соседние увалы – невысокий, круглобокий, немного пологий с востока.

– Это и есть Возбраненный холм? – недоверчиво спросил Горислав.

– Он… заповедный. Вон, и глыба с письменами.

Приблизившись к валуну у подножья восточного склона, Горислав и Неждана спешились. Столет же остался в седле, только крепче сжал поводья и стал воровато оглядываться по сторонам, готовый утекать в случае опасности.

Смахнув с камня кусочки коры и хвою, Горислав принялся разглядывать вырезанные на его поверхности знаки. Одни были хорошо знакомы ему, значение других он мог определить по смыслу. Ему показалось любопытным, что несколько символов, вероятнее всего из волшебного письма, были продублированы велевыми – они обозначали стихии.

– Ну что? Что написано-то? Можешь прочитать? – проявила нетерпение Неждана.

– Здесь написано: “Великие на земле поставили сей камень-страж“. Далее следует предупреждение, что за камнем заповедный холм. На него наложено заклятие. “Чарами волшебными были призваны силы огня, воды и воздуха. Под холмом, в пропасти, на веки вечные упокоено Зло, пред которым сама Мать-земля разверзлась, дабы не оскверниться“. А это, – он указал на крестик в треугольнике, – знак запрета. Никто не должен тревожить покой сего места, дабы не пробудить Зло. “Каждый, кто пожелает взобраться на холм, да вспомнит о проклятии – и откажется от своего намерения“.

– Понятно, – задумчиво произнесла Неждана, всматриваясь в просветы между деревьями на вершине холма.

Горислав, достав из сумки книжицу, стал записывать магические символы, которые использовали древние волшебники для обозначения стихий. Узнать бы еще, как они звучат…

– Пошли что ли? – Неждана положила руку ему на плечо, и Горислав, увлекшийся копированием, от неожиданности вздрогнул.

– Куда? – упавшим голосом спросил он.

– Наверх. Посмотрим. Все равно, Зла там уже нет. Значит, проклятье потеряло силу. Или ты боишься?

Конечно, он боялся. Кому другому Горислав честно признался бы в своих страхах, ведь проклятый холм – это не городской сад. Но еще больше он боялся того, что вельша станет его презирать за проявление малодушия. С ней он был просто обязан поступать по-мужски!

– Пойдем, – согласился он, стараясь упорядочить свои мысли. Если уж уготовано ему судьбой подобное испытание, он должен его пройти. – Мы же ради дела, не из баловства… Ведь нам велено провести расследование на месте.

– Столет, ты пойдешь с нами? – Неждана оглянулась через плечо на проводника.

Столет наотрез отказался – вот что значит многовековое табу – он замотал головой так выразительно, что чуть не свалился с лошади.

– Увольте, ребятки. Я лучше низом пойду, – торопливо проговорил он. – За лошадками, вот, присмотрю, на водопой их свожу, там за холмом – заводь. – Поймав поводья Нежданкиного жеребца, он потянул его за собой по низинке, в обход холма. – Свистните, если что.

– Непременно, – заверила его Неждана и стала легко подниматься наверх.

Горислав же остолбенел.

“И как я мог согласиться на эту безумную затею! – думал он, ни разу в жизни не нарушавший запретов. – Нежданка – великанша, ей все можно. А я-то… Вон, Столет, взял и отказался, и никто его не стал упрекать. Потому что на “нет“ – и суда нет. На словах-то все просто, а, поди – сделай. И кто меня за язык тянул!“

– Давай, пошевеливайся! – прикрикнула на него Неждана. – Иль тоже по низинке двинешь?

Замечание возымело действие. К гориковым страхам добавился еще один – боязнь отстать, остаться одному. С невероятным усилием воли он сделал первый шаг. Внутренности обдало неприятным холодком, а кожу, будто мелкие пузырьки вспучили, гоняя мурашки и поднимая волосы дыбом. С трудом, переставляя тяжелые ноги, как в деревянные колоды обутые, он начал поднимался по склону. В голове стало пусто, в ушах звенело, а сердце с глухим стуком ударялось из груди.

Но ведь ради важного дела, не из баловства!

Оказалось что, нарушать запреты не очень сложно, только вначале надо одолеть в себе труса. А потом стоило немного притерпеться, обвыкнуться, как ужас ослабевал и пропадал. Тем более что лес на заповедной земле стоял самый обыкновенный – из деревьев руки не росли. Но главное, что в первые мгновения ничего страшного не произошло: земля не разверзлась, гром не грянул, не сверкнула разящая молния.