Текст книги "Книга первая. Мир"

Автор книги: Татьяна Танина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 42 страниц)

Он осторожно принял меч в ножнах и бережно, как нечто хрупкое, прижал к груди.

– Иди к повозке, там постоишь, – велела она. – Крикнешь, если кто-то появится на дороге. И не балуй.

– В смысле?

– Не подглядывай.

Горислав от негодования стал раздувать щеки. Да, как она смеет! За кого его принимает! Пока он искал слова в свою защиту, Неждана расстегнула пояс. И ему больше ничего не оставалось, как дать задний ход. Он попятился, потом повернулся и подошел к двуколке, прислушиваясь к звукам за спиной. Оставалось надеяться, что купание не затянется надолго.

“Ишь, какая, – обиженно думал он. – Много на себя берет! Я, что, совсем не имею права голоса? Блажь какая! Искупаться ей, видите ли, захотелось. Потерпеть до дома не может. Я-то терплю. А я, между прочим, тоже не свинья какой-нибудь, – чистоту тела блюду. Но и о здоровье своем пекусь. Если заболею, то и поручение дедовское не смогу толком выполнить“.

Он медленно побрел к дороге, разглядывая длинный черен и незамысловатое, и в то же время изящное навершие. Сказать, что Горислав не разбирался в оружии – ничего не сказать, до этого случая единственными, режущими и колющими предметами, которые он держал в руках, был нож для заточки перьев и палочек для письма и бритва.

– Далеко не уходи! А то заблудишься, – послышался голос вельши. Рассержено пыхнув, он, тем не менее, послушно остановился. Потом сел спиной к березе и положил меч на колени. Раздался плеск, возвестивший о том, что вельша вошла в воду. Вопреки гориковым ожиданиям, она не завизжала от холода и не выскочила обратно на берег, а преспокойно продолжила плескаться.

Горислав медленно потянул – без сомнения, ноктисианской работы – меч из ножен. Обнажился клинок из белого металла и, поймав солнечный луч, ослепительно полыхнул. Он был как новенький – полированный, гладкий, в него можно смотреться, как в зеркало. Красивая вязь на клинке перед крестовиной на древнем языке гласила: “Проводник во Свет“.

“Ну, конечно, – усмехнулся Горислав. – Злодей не сможет взять этот меч в руки. Дорога в царство Света для него закрыта. А вдруг и правда не сможет? Если этот меч заколдованный, то в руки злодея не дастся. А может, это один из мечей Великих воинов? – вдруг подумал Горислав. – Почему бы нет? Неждана – вельша и вполне может быть их наследницей. Мечом она машет – будь здоров. И Огнишек знатный боец“.

Горислав как-то наблюдал из окна дедовского кабинета, как площадке за Дворцом судей, где стражи соревновались в боевом искусстве, Неждана одна легко отразила атаку сначала двух, потом четырех, а после сразу пяти нападавших.

“Неужели Неждана – Великий Воин?“ – Открытие ошеломило Горислава настолько, что он, как подброшенный, вскочил на ноги. Не задумываясь о последствиях, он повернулся к речке и уже не смог оторвать взгляд…

Из тихих, прозрачных вод реки поднималась богиня. Именно так, а не иначе, он воспринял Неждану, выходящую на берег, потому что смотрел на нее без вожделения, как в ту пору, когда еще посещал с дедом храм и любовался изваянием богини, легкое одеяние которой волнами драпировок более подчеркивало выпуклости и округлости ее тела, нежели скрывало. Но статуи, при всем стремлении их ваятелей при помощи нехитрых уловок создать видимость остановившегося на миг движения, оставались бездушными камнями. Тут же богиня была настоящая, живая, полная сил. Не делая ничего особенного, она вызывала суеверный трепет. И красота ее казалась неземной, и нагота ее была ослепительна – мраморная кожа светилась, прекрасное лицо горело нежным румянцем, глаза сияли, как звезды.

Наваждение длилось недолго. Цепенящий холодок заполнил все существо и в один миг изгнал глупый и неуместный восторг. Горислав вовремя опомнился. В страхе, что вельша его заметит – и тогда ему не сдобровать – он сначала пригнулся, а потом лег и приник к земле. Ловко на четвереньках он добежал до толстой березы, где сел, прижавшись спиной к стволу. Тяжело дыша, он прислушался к звукам, доносящимся с реки. Похоже, его опрометчивый поступок остался незамеченным. На глаза попался меч, брошенный с перепуга. Пришлось по-пластунски возвращаться за оружием. Полз и бранился, на чем свет стоит. И сам себе удивлялся: вот ведь, не обучался этому, а как затейливо слова переплетались.

Горислав все еще обругивал себя, когда позади послышался шорох.

– Можешь поворачиваться, – разрешила вельша.

Она была уже одета, но еще не подпоясана и не обута. Повернувшись, Горислав вскинул глаза и взглянул на вельшу с вызовом, что потребовало от него изрядной смелости.

– Довольна? – дерзко спросил он. – Теперь мы можем продолжить путь?

– Подглядывал? – задала она встречный вопрос.

– Вот еще! Глупости какие… Делать мне больше нечего, – фыркнул Горислав и, опустив глаза, уставился на босые ноги вельши. – Чего я такого не видел!

– А видел-то чего? – Девушка склонилась над ним, испытывая удовольствие оттого, что поставила его в неловкое положение. – Похвались-ка.

– Перестань! – воскликнул Горислав, которому надоело терпеть издевки, и поднялся. – Это не прибавляет тебе чести.

Неждана, желая вернуть свой меч, взяла ножны.

– Это меч Великого воина, да? – спросил Горислав, не торопясь разжать руки.

Пристальный взгляд вельши вперился в книговеда. Вся ее веселость сразу куда-то исчезла.

– Не твоего ума дело, – чеканя слова, произнесла она.

– Значит, я прав, да? – Горислав счел ее ответ косвенным подтверждением своего предположения. – Скажи, прав? Почему ты мне не доверяешь?

Он не имел намерения возвращать ножны, не добившись от нее признания. Должно быть, в нем пробудился научно-испытательский азарт. Иначе, откуда в нем взялась такая удаль, даже лихость? И уверенность, что он сумеет удержать ножны…

– Так может спрашивать только человек наивный или очень коварный. Но в тебе коварства нет, – процедила вельша. – Доверие предполагает равенство. Только нам с тобой никогда не сравняться.

– Да я ж… ничего такого… – Горислав хотел объяснить, что он имел в виду другое. Что, мол, не требует полной откровенности, не просит открыть велеву тайну, если Неждана считает, что это как-то ей повредит и нанесет ущерб делу велей. Пусть хотя бы кивнет. Просто кивнуть-то не трудно же…

Он не понял, почему начал падать прямо на Неждану. Даже не успел испугаться. Мир вокруг закувыркался. Как оказалось, вельша применила борцовский прием. Самым решительным образом она потянула на себя книговеда, не выпускавшего ножны, упав на спину, уперлась ногой в его живот и перебросила через себя. Она добилась своего – Горислав от неожиданности выпустил ножны с мечом. Испытав чувство полета, перевернувшись через голову, он шлепнулся на землю. Да так и замер, лежа навзничь и глядя на реденькие кроны наверху.

Неждана склонилась над ним, с выражением крайней озабоченности на лице.

– Сильно ударился? – спросила она, кажется, встревожено.

– До свадьбы заживет, – буркнул Горислав.

– Прости, Горик, ничего личного. Вставай. – Она протянула руку, чтобы помочь ему подняться, а заодно, надеялась, скрепить рукопожатием примирение.

– Предупреждать же надо! – Изображая оскорбленное достоинство, он скрестил руки на груди.

– Ладно тебе. Вставай, давай. А то и в самом деле простудишься. Или сейчас я тебя возьму на руки и отнесу к повозке. Хочешь?

Гориславу не хотелось, чтобы с ним обращались, как с дитем малым. В общем, угроза возымела действие, и он поднялся, но самостоятельно, отвергнув протянутую руку вельши.

– Обиделся? – спросила она так, будто для нее было обычным делом, когда ее роняли наземь.

– Зачем так-то? Нельзя было на словах отказать?

– На словах? Ну, хорошо. Понимаешь, Горик, одной и той же цели можно добиться разными путями. Как правило, таких путей два: один – долгий, ровный, нудный, то есть относительно спокойный, а другой – кроткий…

– Ухабистый и нескучный?

– Верно. Ты быстро схватываешь, – говорила она серьезно, но в речи ее слышался скрытый подвох. – Я не терплю долгих объяснений, Горик.

Теперь-то уж Горислав знал это наверняка.

– Да. Бросок через голову меня вполне убедил, что с подобными вопросами к тебе лучше не приставать, – проворчал он. – Вот бы и мне так тоже, научиться применять в беседе с ничего не подозревающим человеком столь весомый довод. То-то противник будет ошарашен. К примеру, не соглашается кто с моим мнением – хрясь его мордой об стол. Мол, чего дурацкие вопросы задаешь?

– Могу научить. Авось и вправду приемчик пригодится когда, – усмехнулась вельша.

– Оно неплохо бы. – Горислав захорохорился, но, вспомнив слова Нежданы о доверии, осторожно добавил. – Ну, если только возможно. А то еще сломаешь мне чего-нибудь. Ведь ты же сначала бьешь, а потом предупреждаешь.

– Не бойся Горик, наука эта – не тайна вовсе. У нас все простые стражи владеют приемами борьбы. Главное, чтобы у тебя было желание научиться. А если чего сломается, так не беда – дело молодое, до свадьбы заживет.

Шутки шутками, а интерес к велевым тайнам, и тайне меча в частности, Неждана у Горислава на некоторое время отбила. Оставалось надеяться – да, в глубине души у него еще теплилась надежда на это счет – что Неждану замучат угрызения совести, и она сама расскажет историю меча.

Он смел надеяться. Ведь их отношения изо дня в день становились все лучше. Теплее, что ли. Между ними возникло какое-то доброе чувство. Совместное путешествие их сблизило, что в обычной жизни никогда не случилось бы. Ведь они были разные – и не только по своему происхождению – разными были их взгляды на жизнь, образ мышления, круг общения. Но дорога, а еще весна и молодость, стерли все границы.

Вместе им было хорошо и спокойно, если не вспоминать о Злыдне, войне и чудовищах.

Лесной край, куда молодые люди прибыли через тринадцать дней, едва-едва пробудился от зимней спячки. Холода уже отступили дальше на север, а весна еще только делала первые робкие шаги по земле.

Начало темнеть, когда Горислав и Неждана добрались до небольшого городка Дядьково, где собирались заночевать. Они остановились на большом постоялом дворе, размеры которого указывали, что торговля древесиной, коей местность была богата, шла с размахом. Поужинать они отправились в харчевню, расположенную тут же.

Пока Неждана договаривалась с хозяином, стоявшим за прилавком, об ужине и расспрашивала о дороге до Чудово, в прокопченном зале воцарилось гробовое молчание. Посетители, по большей части из местных, при виде Нежданы затихли, уставились на нее, как бараны на новые ворота. Чего с них взять-то? Они ни разу в жизни в своей глухомани не видели женщину в мужской одежде, да еще с прической, похожей на воронье гнездо. И молчать бы мужикам дальше, дабы скрыть свое невежество – так нет же! – стали оглашать свои глупые мысли, которые им было бы лучше держать при себе, да так громко стали осуждать гостью, что всем было слышно. Баба, мол, должна ходить, в землю глядеть, а не сверкать бесстыдно глазищами. Молодухи, мол, пусть дома сидят да шесть прядут, а не шляются вечерами по заведениям, где им не место. А один, возомнивший себя самым остроумным, заметил, что скоро мужики с голыми задницами останутся, если всякой дуре вздумается портки носить. Такой вот народ обитал в Дядькове – дремучий, патриархального склада, да и на язык несдержанный – болтали первое, что на ум шло. А, может, с умыслом хаяли, пьяные же они были.

Четверо заезжих купцов, сидевших за столом у стены, неодобрительно покачивали головами, но не одернули охальников, ни слова поперек им не сказали, не вступились за девушку. И товарища своего все порывавшегося подняться, усаживали на место. Мол, не вмешивайся, ведь мы тут гости, и глупо спорить с хозяйскими порядками. А местные меж тем перешли на личность Горислава, которого Неждана крепко придержала за предплечье, чтобы не вмешивался. Цепляться к нему стали, мол, почему он позволяет своей бабе на люди являться в таком виде, мол, ясно, как божий день, кто из вас двоих мужик. До того договорились, что решили изгнать бесстыдницу из города с позором, и мужика ее тоже. Обступили завсегдатаи харчевни молодых людей, лица сделали злющие, будто хотели разорвать на части.

– Лучше отвалите, мужики, подобру-поздорову, – миролюбиво предложила вельша, – пока не огребли неприятностей.

Не послушались дядьковские доброго совета – пуще прежнего забранились, разошлись так, что толкаться начали.

– Вы нарушаете закон гостеприимства! – крикнул Горислав, вставший грудью на защиту своей спутницы, но Неждана положила на его плечо тяжелую руку и отодвинула его в сторону.

– Не мешай! Без тебя разберусь, – сказала она. – Подержи-ка вещь.

Вещью, переданной ему на хранение, был меч, завернутый в плащ, дабы внимания не привлекать.

Горислав, конечно, предпочел бы объясниться с мужиками и быстро уйти. Он не умел и боялся драться, хотя его никогда в жизни не били. Он считал, что рукоприкладством занимаются от скудоумия, то есть те, кто не умеет красиво говорить и убеждать словами. Или когда уже нечего сказать, пускают вход кулаки, как последний довод. Сейчас же – если бы кто-то поинтересовался его мнением – он, припертый к стене и испуганный, сказал бы, что ни один краснобай не остановил бы дядьковских пьяных мужиков и не убедил бы их отказаться от дурных намерений, да они даже слушать его не стали бы. В общем, Горислав не видел иного выхода из затруднительного положения кроме – теперь-то это будет справедливо! – данкиного “короткого пути“. При этом еще ему хотелось выйти целым и, по возможности, невредимым. Если не победителем, то хотя бы достойно

С тяжким вздохом, что должно было означать – как знаете, я вас предупреждала, – Неждана двинулась вперед. Горислав боялся за нее, пусть и знал, что она может за себя постоять. Он читал, что в прошлом вели иногда, в доказательство своего благородного происхождения, являли свою нечеловеческую силу. Но это было в прошлом, и Неждана – не мужчина…

Зря беспокоился. Началось такое, что жители Дядькова и заезжие купцы, присутствовавшие тут же, запомнили надолго. Каждому из задиравшихся досталось при раздаче. И мало не показалось, поэтому не лезли за добавкой. В драку оказались втянуты даже те, кто, может, вовсе не хотел драться. Неждана ни разу не промахнулась. Чего не скажешь о разозленных мужиках, ни один из которых не попал. Ведь они привыкли дубасить друг друга, как в кулачном бою, бездумно и со всей дури. Куда дремучим мужикам до веля-стража, владеющего особыми приемами рукопашного боя! Неждана дралась с холодной решимостью и необычайным проворством, за ее движениями было трудно уследить, не то, что вовремя увернуться от удара. Народ разлетался, как щепки из-под топора. Здоровенные мужики-лесорубы валились на пол, круша на своем пути столы и лавки.

– Эй, парень усмири свою жену, – крикнул перепуганный хозяин харчевни Гориславу. – Она же мне все заведение разнесет по бревнышку.

– Не жена она мне вовсе. Просто… хороший друг, – сообщил тот, испуганный и восхищенный силой и ловкостью своей спутницы.

Дядьковские сами виноваты, что не оставили выбора им выбора. Не было никакого другого способа убедить хозяев, что они не правы. “Не правы“ – еще мягко сказано! Они вели себя безобразно! Как они посмели Неждану “дурой“ обозвать? Ведь они ее совсем не знали и видели впервые. Потому что женщина слабее? Тогда тем более непозволительно сильному обижать слабого! Не про Неждану, конечно, речь. Хотя раздухарившиеся лесорубы думали, что сила на их стороне. И с учетом последнего обстоятельства их поведение было непростительно вдвойне. Просто необходимо, что бы кто-то научил их относиться к гостям с уважением.

Главного заводилу, который никак не мог угомониться, Неждана, выкрутив ему руку и схватив за волосы, со всего маху приложила лицом к стене. Тот упал на пол мешком и больше не встал.

– Горик, дай меч! – крикнула Неждана. Выдернув из протянутых ножен клинок, она запрыгнула на стол и стала лихо вращать меч перед собой. Те, кто еще мог стоять на ногах, отступили и попятились, глядя как завороженные на сверкающий металл. Еще несколько мгновений назад, в зале стоял невообразимый шум – грохот, треск, крики – и вдруг все стихло.

Неждана опустила меч и окинула противников грозным взглядом.

– Гляжу, вы тут, в своих лесах, совсем одичали. Законы гостеприимства позабыли! На гостей бросаться начали, – произнесла она без тени возмущения. – Ишь какие – не понравился им мой вид! Не преступление быть непохожим на всех. По какому праву, я вас спрашиваю, бесчинствуете? Полтора десятка здоровых мужиков на женщину напали! За такое дело не будет вам оправдания – ни на земном суде, ни на последнем.

– Великанша – она. Благородная… Ну, точно, из благородных. Бойкая девка, – зашептали в миг протрезвевшие, побитые мужики. – Такая сила – только от богов… Вельша.

Теперь они смотрели на гостью с трепетом и восторгом. Лица их выражали страстное благоговение. Горислава охватило схожее чувство. Ему казалось, что вот-вот Неждана воспарит, окутанная облаком сияющим…

Обошлось без чудес. Девушка спрыгнула на пол и, не обращая внимания на притихших посетителей заведения, будто не было их вовсе.

– Ужин неси! – потребовала она у хозяина, и тот засуетился. Наверное, никогда и никого он так быстро не обслуживал. Извинился еще, что чистой скатерки не имеется. Пока Неждана и Горислав ужинали за единственным уцелевшим столом, к ним никто не осмелился приблизиться.

Завсегдатаи навели в зале порядок; сходили за инструментами, взялись чинить поломанные столы и лавки, возмещать, так сказать, причиненный ущерб. Явился дядьковский староста, оповещенный кем-то, мужчина в расцвете лет – коренастый, почти квадратный, короткошеий, взъерошенный, с кустистыми бровями. Вид у него был растерянный и непредставительный. Однако можно было не сомневаться, что он обладал некими достоинствами и влияние имел среди местных, ведь кого попало в старосты не избирали.

– Как звать тебя, судья? – спросила Неждана.

– Кличут меня Есеней Кряжем. Только я не судья, а староста. Случается, конечно, сужу… Но если дело серьезное, то в Чудово, к судье едем.

Спросив у гостей разрешение, он подсел к столу, и пригладив буйные кудри, заискивающе поинтересовался:

– Почтенная вельша явилась мне на замену?

Отнюдь, ответила Неждана, совсем иное дело привело ее в северные края. И в связи с этим делом, чрезвычайно важным, ее очень интересует: не случалось ли что-нибудь странное, примерно два десятка лет назад, в городке или его окрестностях. Староста крепко призадумался, погонял морщины по лбу и припомнил, что в то самое время как раз произошло событие, всех потрясшее – в одну ночь умерла целая семья из пяти человек, в том числе и дети малые. Их обнаружили бледными, будто обескровленными, но безо всяких следов насилия. Знахарь сказал тогда, что все дело пахнет черным колдовством. Ведь не могли же молодые и здоровые люди ни с того ни сего богам души отдать! А старики говорили, что чудовище из Мореного края забрело, людям на погибель… Мол, в поганых урочищах живут такие твари, которые могут одним взглядом убить человека, или один своим видом напугать до смерти. А в следующую ночь в соседней деревушке еще семь человек погибли. В общем, народ тогда сильно заволновался, забеспокоился, не знал, кого слушать и кому верить. Но, слава всем богам, люди перестали погибать загадочным образом. Однако толкового и однозначного объяснения всем этим смертям так и нашлось.

Горислав и Неждана переглянулись. Значит, злыднев путь от Возбраненного холма лежал через Дядьково.

– А в Чудове? – повернулась Неждана к старосте. – Кто-нибудь погиб в Чудове?

– В Чудове-то? – Тот снова в задумчивости наморщил лоб и пошевелил бровями. – Там, кажись, тоже были подобные случаи.

– Но первых мертвецов нашли там, на севере?

– О! Таких подробностей я уж не припомню. Дело-то давнее. Но точно могу сказать, что там людей погибло меньше, чем у нас.

– Ладно. Когда прибудем в Чудово, все выясним, – сказала Неждана.

– Подозреваю, что вы, гости дорогие, знаете, в чем корень беды давнишней. Мы же тут люди малограмотные, нищие словом и мутные умом, простаки, молчанием связанные и неразумением плененные, – необычайно красноречиво покаялся староста. – В диких лесах живем, почти на краю земли, что в мире творится, не ведаем. Может, объясните мне причину таинственной гибели моих земляков?

– Твоих земляков убило Исчадье Мрака.

– Тю! Что за зверь такой? Не тот ли, про которого в писании сказано? Уж не шуткуешь ли?

– Мне не до шуток! В Небесных Вратах – уже горе беду погоняет, беда плачет, да везет. Не ты ли говорил, что твои земляки были обескровлены? Злыда пьет кровь для подкрепления сил – всю до капельки высасывает вместе с жизнью. А еще он людей в чудовищ превращает…

Есеня щеку кулаком подпер, задумался, пошевелил бровями.

– Про чудовищ мы слыхали. Нас-то здесь чудовищами не удивишь. Случается, забредают к нам из Моренного края. А в Небесных Вратах, значит, чудовища – это люди обернувшиеся?

– Чудовища – уже не люди.

– А наш священник говорил, что ваши чудовища выползли, оттого, что у вас там вера в богов ослабла, за то и претерпеваете.

– А вы здесь все, прям такие глубоко верующие, и твердо соблюдающие святоотеческие заповеди… Только гостей не уважаете.

– Да… с вами вышло… нехорошо.

– Не то слово!

– Вы уж простите моих мужиков. Они – люди маленькие, невеликие, скудоумные, оттого, что грамоте плохо учены. Еще после зимы никак не отойдут, будто медведи после спячки – дурные и голодные. Да и торговля у нас идет год от года все хуже и хуже, что древесину мало берут, что пушнину… Заказов мало. А у всех семьи…

– И поэтому на незнакомых людей набрасываются?

– Я ж говорю, дуреют от безделья. – Староста, заметно волнуясь, запустил пятерню в свои густые кудри. – Жизнь тяжелая пошла, вот мужики и пьют.

– Глупости! Пьянством худое положение дел не выправишь.

– Так испокон веков повелось – горькой заливать тоску.

– Ну вот! Еще и заступаешься, потакаешь пороку. А если учинят твои мужики что-нибудь в пьяном безобразии? Считай, что с твоего молчаливого согласия.

– Нет. Это ты напрасно… – Есеня по бычьему замотал головой.

– Конечно, ты ни в чем своей вины не видишь, причину ищешь на стороне. Мол, вера в людях ослабла, отсюда и все бедствия. – Неждана подалась вперед. Староста отшатнулся, да так, что чуть со скамьи не слетел. – Вот, что я тебе скажу. Если люди отступают от вероучения, и служители храмов уже не могут внушением заставить их почитать заветы предков, то ты, как представитель власти, должен силой пресекать любое нарушение общественных законов, которые, по сути, те же заповеди. Ибо твоя святая обязанность – сохранить Порядок. Утратили люди страх перед богами, не желают внимать проповедям жрецов, так пусть боятся земных судей. Пока не поздно, искореняй пороки, стыди мужиков и ставь на вид. Проще уничтожить зло в зачатке, нежели потом бороться с последствиями. Ты со мной согласен?

Неждана отругала дядьковского старосту, как наставник нерадивого ученика, но голоса не повышала, чтобы прочие не слышали. Ведь он здесь был хозяин, а она – гость. Она уедет, а ему еще здесь жить, судить и споры разбирать. Перед вельшей староста не смел роптать, да бранила она его за дело. Вытерши ладонью, пот с лица, он произнес:

– Ты женщина… молодуха, но говоришь, как человек зрелый, с большим жизненным опытом.

– Это точно, – тихо поддакнул Горислав.

– У меня очень хорошие учителя.

– Ты сказала, что Злыдень – чародей. Значит, может творить злодеяния тайно. Как же я буду блюсти закон, предусматривающий наказания за дела явные? Как тут доказывать вину? И вера не спасет от колдовства. Вера – для души… Себя-то как защитить?

– Я не владею волшебными средствами защиты. И научить тебя чему-либо, чему ты сам не можешь научиться, я не могу. Живи по заповедям и суди по совести.

– Толкуешь верно.

– Человека, склонного к порокам, легко склонить на службу злу. Злыдины пособники пользуются человеческими слабостями. Подкупом, лестью, обманом, угрозой, они привлекают на свою сторону.

– Погоди. Что еще за пособники такие у Злыдня?

– Они бродят по земле, злодействуют, судей убивают, а людей травят, дабы те превратились в чудовищ. Так что присматривайся хорошенько к чужакам. И стражам вели…

– Так нету у нас стражей. Сами мы себе стражи.

– А-а. Ну да. Только кто б вас самих от себя защитил.

Староста обиженно встрепенулся.

– Не. Когда надо, мы серьезно к делу подходим. Трезво.

– Короче, тогда сами следите за подозрительными личностями, которые в ваши края прибывают. От вашей бдительности зависит ваша жизнь – твоя, твоей семьи и твоих земляков.

– А Злыдень-то чего добивается, какая у него цель? Погубить нас всех хочет?

– Он хочет покорить всю землю и властвовать над людьми.

– А что же станет с вами, великанами?

– В злыдином будущем места для великанов не предусмотрено.

– Значит, порешить вас собирается гадюка подлючий.

– Верно. Нас – в первую очередь.

– Куда же вы смотрели! Как допустили, что он пришел на землю?

– Была бы земля маленькая, а карман у меня большой, я бы ее спрятала, да носила с собой, чтобы с ней ничего не случилось.

– Да не угаснет в душах наших божественный Свет, да вселят Трижды Великие в нас силу и решимость, и да помогут в час испытаний. – Староста своей здоровенной ручищей скомкал рубаху на груди, сжимая оберег под ней.

Неждана с сочувствием покачала головой. Ох, уж эти люди, с их слепой верой в богов…

– Это что же, скоро война начнется? – спросил Есеня после недолгих раздумий.

– Война, считай, уже идет.

– Ух, елки-палки. Скажу мужикам, чтобы оружие какое-нибудь под рукой держали. Раньше-то я им запрещал – от греха подальше – а теперь придется в обязанность вменить.

– Твое право. Боевая готовность вам не помешает, хоть и живете вы почти на краю земли.

– Большая Пустошь тоже на краю земли, – напомнил Горислав. – Причем Лесной край с ней граничит.

– Да, – закивал староста. – Наши предки участвовали в Великой битве.

– Будьте готовы. Вас могут призвать на подмогу.

– Милая моя, как же мы будем сражаться, не умеючи?

– Постой. Оружие у вас есть, но обращаться с ним вы не умеете? – удивилась Неждана, пытаясь вникнуть в это противоречивое обстоятельство. Горислава позабавил ее вид.

– Коль умели бы, то было.

– А чего ж ты тогда запрещал им, если они не умеют пользоваться?

– Ну так… от греха подальше, – повторил староста очевидный для него ответ.

– Стражи недоделанные… Какой тогда от вас прок?

– Может, ты, дочка, у нас подзадержишься, научишь каким-нибудь приемам?

– Нет. – Неждана покачала головой. – Мы торопимся. Дело у нас в Чудове, не терпящее отлагательства. А потом сразу обратно, в Небесные Врата.

Есеня пожал плечами, почесал затылок и кивнул.

– Ладно. Сами как-нибудь разберемся. Завтра поутру, когда мужики протрезвеют, соберем сход и решим, как нам дальше жить. Накажу всем, чтоб внимательно приглядывались к гостям и докладывали о подозрительных личностях. Расскажу про оборотней… Трудно их убить, да?

– Не скажу, что легко. Особенно по первому разу. Появится нужда – научитесь. Ходите же на охоту в лес, крупного зверя бьете… И не жалейте оборотней, не пытайтесь взять живьем.

– Погодь! Я чего-то не допонял… разве чудовища – не люди заколдованные?

– Нелюди. После обращения ничего человеческого в них не остается. Даром, что из той же плоти. О своем прошлом они не помнят. Для них нет ничего святого. Жалеть чудовищ – последнее дело. Дрогнет рука – сам лишишься башки. Сначала убей, а потом оплакивай.

– Вот те раз! Жили не тужили – и на тебе, – подвел итог Есеня. Нахмурился, свел сурово брови. – Это ж… это ж, значит, что если кто-то из моей родни обернется…

– Да! – твердо произнесла Неждана. – Чудовище надо убить! Оборотни не знают родства. После превращения оборотень убивает всю свою семью. Всю!

Горислав почти не слушал разговор. Он любовался украдкой девушкой и думал, какая она замечательная – красивая, сильная, мудрая. Смелая. Наверное, и не взглянула бы в его сторону, если бы общее дело не свело их вместе. Строгий взгляд Нежданы, обозначавший “чего пялишься?“, он расценил, как просьбу подтвердить ее слова.

– Меня… нас с дедом не было дома, когда бабушка превратилась в чудовище, – произнес он. – А так бы она нас… скорей всего… Может, убили ее уже стражи.

Староста уставился на него с открытым ртом, Неждана прикусила губу.

– Прости, Горик, – тихо сказала она. – Не знала.

– О, боги пресветлые, спасите и сохраните! – выдохнул староста и затеребил оберег под рубахой. – Ну, дела… у вас там, в Небесных Вратах.

– А родители во время чумы умерли, – добавил Горислав непонятно зачем, но точно не для того, чтобы вызвать жалость. Говорил без надрыва, как о каком-то рядовом событии, будто не личном горе поведал, а о чем-то, что его не касалось. – Я их плохо помню – маму, отца, брата старшего, сестру, тетку… Я тогда маленький был. Дед их на кладбище похоронил, достойно. А соседей наших хоронить было некому – их отвезли в общую могилу за городом.

– Соболезную тебе, Горислав, – искренне посочувствовал Есеня Кряж.

– Кажется, что это было в другой жизни… – Книговед растеряно пожал плечами.

– Главное – не утратить веры! – подбодрил его староста.

– Да, – подхватила Неждана, но неожиданно развернула мысль в другом направлении. – Нельзя предавать веру, отступаться от нее. Наши предки кровью заплатили за мир, который мы знаем сегодня. А Злыда – пришелец на нашей земле, захватчик. И, доведется тебе, Есеня Кряж, столкнуться с ним или его пособниками, помни, что ты защищаешь свою землю, свой дом, свою семью. И ничего не бойся, потому что за тобой правда. Если в Прошлом удалось избавиться от Злыды, то и теперь у нас все получится. Мы обязаны повторить подвиг наших предков. Ради будущего своих детей.

– Хорошо сказала, красавица. Завтра на сходе твои слова в точности мужикам передам. Коль с первого раза не поймут, повторю еще. Надо, чтобы они прочувствовали положение дел, прониклись до сердца, до печенок… прям как я сейчас.

– И напоминай, если забывать будут. Дело у нас одно общее. Пусть не думают, что полудненные края далеко…

– Всенепременно, – поклонился староста.

Неждана поднялась из-за стола.

– Нам пора. Надо отдохнуть перед дорогой.

– Простите, если что, – пробормотал Горислав, отчего-то чувствуя себя неловко.

– Я вас провожу до гостиницы, – подскочил Есеня и замер, комкая шапку, в ожидании разрешения.