Текст книги "Современная румынская пьеса"

Автор книги: Мирча Якобан

Соавторы: Марин Сореску,Хория Ловинеску,Думитру Попеску,Лучия Деметриус,Иосиф Нагиу,Мирча Якобан,Думитру Соломон,Пауль Эверак,Титус Попович,Аурел Баранга
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 49 страниц)

Ф л а в и у. У вас прекрасная обстановка. Узнаю стол Булль{52}, ему не менее ста лет.

Б о н д о к. Мало-помалу и мы обставляемся. Тут еще недостает порядка, разнобой. Помещение неудобное, теснота.

Ф л а в и у. Почему? Мне кажется, планировка удачная. А там ваш кабинет?

Б о н д о к. Нет. Там живет посторонний человек. Биолог. Личность довольно… странная. Мы хотим помочь ему найти другую квартиру.

Ф л а в и у. Что ж, если приложить немного усилий. Особенно если это человек, в чем-то себя проявивший, о котором хорошо отзываются. Любая помощь в этом смысле может оказаться полезной.

Б о н д о к (понял намек). Конечно! Я думаю, что это человек в самом деле одаренный, которому нужно уделить внимание по линии Ученого совета. Если, к примеру, академик Наумеску…

Ф л а в и у. С Наумеску я не знаком. Но с одним из его секретарей я на короткой ноге. Большой любитель искусства. (Конфиденциально.) Правда, он в нем толком не разбирается, но не об этом речь. Как фамилия товарища?

Б о н д о к. Павел Кристиан. Я убежден, что о нем еще заговорят.

Ф л а в и у. Тем лучше. Я запомнил.

Входит  А л и н а.

Но вот и наша дорогая гостеприимная хозяйка. Как вы успели за пять часов стереть пять лет, которые отделяют вас от отрочества? (Галантно целует ей руку.)

А л и н а (польщена, легкое волнение в самом деле молодит ее). Ах, оставьте. Хлопот полон рот. Не спрашивайте меня, как я успела со всем справиться. И не старайтесь найти здесь изъяны. (Показывает на разнокалиберную мебель в квартире.) Их тьма тьмущая.

Ф л а в и у. Напротив. Мне кажется, все очень гармонично.

Б о н д о к. В таком случае (улыбаясь) я вас оставляю, чтобы не внести диссонанс. Я был чрезвычайно рад познакомиться с вами, маэстро.

Ф л а в и у. Уверяю вас, мне было еще приятнее.

Б о н д о к  уходит.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Ф л а в и у. Госпожа, прежде всего я хочу попросить вас убавить свет. У меня устали глаза. Я простой смертный, у которого с утра до вечера все жизненные функции сосредоточены в одной: смотреть и восхищаться.

А л и н а. Если есть чем. (Убавляет свет.)

Ф л а в и у. Даже если нечем. У меня восхищение стало чем-то вроде привычки, постоянной функцией. Я, как бы поточнее выразиться, нахожусь в таком положении, что обязан восхищаться, чтобы оправдать свое существование. Когда у меня нет идолов, я их создаю. Несомненно, что в конце концов они падают, оголяются, как деревья, с которых облетели все листья. Но даже после этого мне остается восторг первых иллюзий. Я тот, кого всегда обманывают, сударыня, великий банкрот иллюзий.

А л и н а. Не говорите мне этого. Я рассчитываю на вас как на компас, как на поразительно ясный ум.

Ф л а в и у. Какое заблуждение. Ясность – это холодные инструкции и синтез. Ясность помогает исключать, отвергать и никогда не соглашаться. А моя трагедия в том, что мне всегда хочется согласиться, одобрить.

А л и н а. В таком случае… у вас есть в избытке что одобрять.

Ф л а в и у. Конечно. Я отдаю себе отчет в том, что нынешние художники не всегда идут по правильному пути. Но, опьяненный молодым задором начинающих, я шагаю рядом с ними, с молодыми, ради удовольствия двигаться вперед. Потом я прощаюсь и иду дальше. Они такие хрупкие. Земля нуждается в их телах, голосах. В шуме, который они производят. Если хотите, даже в их трупах, которые одухотворяют все волной несостоявшихся мечтаний.

А л и н а (моргая). В таком случае мы… люди не первой молодости… на что же мы можем надеяться, господин Флавиу? (Озабочена и слегка напугана.)

Ф л а в и у. Госпожа Алина, с вами я не могу лицемерить, хотя обычно это доставляет мне большое удовольствие. И надеюсь, я делаю это изящно, то есть не грубо и топорно, как некоторые мои коллеги.

А л и н а. Вы меня все больше пугаете…

Ф л а в и у. У вас достаточно интуиции, чтобы понять, когда я шучу, когда нет. Вот, к примеру, сегодня утром мне было приятно поспорить с Гэмулей, сбить гонор с этой самоуверенной гориллы, которая стольким испортила настроение. Я умышленно снял одну из ваших картин, которая ему понравилась, и не потому, что она плоха, а потому, что он с ожесточением доказывал превосходство поп-искусства, что я считаю давно пройденным этапом.

А л и н а. А мне вы сказали, что эту картину… не стоит выставлять.

Ф л а в и у. Это дело другое. Возможно, она и показательна, но самое большее, как связующее звено с тем, что вы предложите в будущем.

А л и н а. Но, господин Флавиу, что я смогу предложить? Вот в чем вопрос. В моем возрасте уже поздно заниматься этими юношескими исканиями. От трупов дурно пахнет.

Ф л а в и у. Допускаю на момент, что это так. И спешу ответить на предыдущий вопрос. При одном условии: не считайте меня Пифией, прошу вас.

А л и н а (протестующе). Но я всегда считала вас прорицателем, маэстро, всегда рассчитывала на вас. Поэтому когда я слышу, что вы называете себя банкротом…

Ф л а в и у (продолжая рассуждать). Кто знает, быть может, с этого начинается наша гуманность, госпожа Алина. Она сводится к скромному и наичестнейшему праву ошибаться. Гэмуля не разрешает себе этого наслаждения. Для него поп-искусство уже достигнутое благо. Подражание конструктивистам, фальшивый сюрреализм, симуляция примитивизма, так часто встречающиеся в нашей живописи, его не пугают. Он в ужасе только от реализма и не отдает себе отчета в том, что реализм – это неистощимый источник, из которого вытекает все остальное.

А л и н а (смущенно). Но, господин Флавиу, помнится, вы сами пускали в этом направлении отравленные стрелы.

Ф л а в и у. Против подражания, сударыня. И теперь я могу вам ответить. Потому что все увлекались плохо усвоенным модернизмом. Вы тоже пали жертвой этого заблуждения. И правильно сделали. Так усваивается форма. Но теперь наступил период просветления, то, что немцы называют Verklärung, внутреннее озарение. Теперь нужно быть подлинным. Поставьте все в скобки, как говорит Гуссерль{53}, и попытайтесь наконец быть настоящей.

А л и н а. Вы считаете, что моя выставка тоже… не настоящая?

Ф л а в и у. Частично, только частично. Но существуют ведь и частичные истины, не лишенные определенного обаяния.

А л и н а (взволнованно, впадая в панику). Господин Флавиу, скажите мне откровенно, абсолютно откровенно, какого вы мнения о выставке?

Ф л а в и у. Госпожа, откровенными бывают только дети, пока их не отнимут от груди. А после этого и они становятся большими обманщиками.

А л и н а (волнуясь). Но я всеми силами старалась не отставать от прогресса, учиться, идти в ногу со временем, прислушиваться к мнению деятелей культуры.

Ф л а в и у. Относительной культуры. Большей частью – охотников за положением. Или одержимых, вроде Гэмули.

А л и н а. Я старалась заглядывать внутрь, наблюдать. Я пережила столько поражений и разочарований, а порой и ложных похвал, чтобы уловить дух времени.

Ф л а в и у. Это прекрасно, уважаемая госпожа. И я поздравляю вас с этим.

А л и н а. Я хотела внести свою лепту, маэстро, помочь из своей глухомани искусству этой страны, насытить жаждущих красоты. Мне нелегко было перейти к опыту сюрреализма. Я училась, освоила новую технику, новые хроматические и композиционные приемы. Надеюсь, что все это заметно на моей выставке?

Ф л а в и у. Да, заметно. (Осторожно.) Даже слишком заметно.

А л и н а (страстно). Ради этого я пренебрегала семьей. Заставила дочь жить в общежитии, чтобы найти какой-нибудь новый эффект, игру теней, пористость.

Ф л а в и у (видя, что ее не унять). Все в полном порядке. Мне хотелось только узнать, как вы прореагируете на слово Verklärung. Я повторял его несколько раз про себя, сегодня ночью я хотел проверить, как оно действует на других. Искусство – сложнейшая штука, и мы всего лишь жалкие черви, которые изредка при определенном свете сверкаем как бриллианты.

А л и н а. Я не знаю, что делать дальше. Такова моя правда.

Ф л а в и у. Я помогу вам. Но прежде предлагаю посмотреть рисунки.

А л и н а. Вы меня совсем запугали.

Ф л а в и у. Не верю. Такая сильная личность. Это уж, скорее, я немного сдал, переживаю тяжелый период, играю с жизнью, сожму ее в кулак, потом выпущу… и жду, что она вернется на прежнее место. И я вижу, что она никак туда не возвращается. Диалектика, госпожа Алина.

А л и н а. Мне очень жаль, что моя выставка совпала с таким вашим настроением. Я так радовалась, что смогу услышать или хотя бы прочитать в газете благоприятный отзыв. Тем более что именно теперь, господин Флавиу, мне необходимо доброе слово, оно бы мне очень помогло.

Ф л а в и у. Вам угрожает какая-нибудь опасность?

А л и н а. Опасность? Нет, но положение таково… как бы вам сказать…

Ф л а в и у (великодушно). Будьте спокойны, госпожа, я сумею изложить мое восхищение вами словами достаточно выразительными, чтобы в них поверили.

А л и н а (со слезами на глазах). Благодарю вас… А вот и рисунки. Пойду принесу кофе. Он уже готов. (Выходит.)

Флавиу тем временем рассматривает рисунки. А л и н а  возвращается с кофе.

Ф л а в и у (удивленно). Это ваши?

А л и н а. Вам не верится? Почему вы так на меня смотрите?

Ф л а в и у. Я вас открываю, госпожа.

А л и н а. Не смотрите на меня так, вы меня смущаете.

Ф л а в и у (категорически). Полное отсутствие опыта. Но какая натура. Ах, какая натура!

А л и н а. Так я рисовала в восемнадцать лет. Наброски. Вам нравится? (Вся в ожидании.)

Ф л а в и у. Госпожа Алина, я скажу вам нечто важное. Я бы очень многое дал за то, чтобы они мне просто понравились. Не ради вас. Ради себя. Но я в плохих отношениях с натурой. И это, поверьте мне, дорого обходится. Натура не ладит со мной. И у меня нет причин быть щедрым с ней. Я живу той самой фальшью, которая заключается в ущемлении натуры ради того, чтобы она вошла в новые формы. Я с увлечением слежу за ее преображением, даже насилием над ней. Одержимый новым, я его отбрасываю, как только оно попадает мне в руки, поскольку оно устаревает.

А л и н а. Вам нравятся эти эскизы? Могу я их выставить?

Ф л а в и у. Почему бы и нет? Но я вас предупреждаю, все мы настолько рафинированны, что никто больше не поверит в их простоту. Что в некотором смысле и неплохо. Все подумают, что вы их специально упростили, передали только суть. И, представьте себе, – только от меня зависит поддерживать в них это заблуждение.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Входит  М и р а. Это девушка двадцати трех лет. Современная, серьезная, женственная. Интеллект накладывает на нее отпечаток беспокойства, возбуждения. Когда она вспоминает, что она все же женщина, то может быть умницей и ребячливой. Глаза пытливые. Мира осматривается.

А л и н а. Пойди сюда, Мира. Познакомься с грозным маэстро Вениамином Флавиу, наводящим ужас на всех художников и одним из самых авторитетных голосов в живописи, как, вероятно, и ты слышала.

Ф л а в и у. Да у вас прелестная дочь, госпожа Алина.

М и р а. Какой неожиданный визит. Кто бы мог надеяться, как говорит мама.

Ф л а в и у. В этом мире, мадемуазель, нам только и осталось, что надеяться.

А л и н а. Господин Флавиу весьма любезно рассматривал здесь мои рисунки.

М и р а. Очень мило, что он хотя бы оставил такое впечатление. Однако имей в виду, мамочка, что плоский реализм вышел из моды.

Ф л а в и у. Что вы хотите этим сказать?

М и р а. Что все мы, уважаемый… маэстро, превратились в сюрреалистические рисунки, которые приходится очень тщательно расшифровывать, чтобы понять их суть. Меня бы не слишком-то успокоила любезность господина Флавиу…

А л и н а. Но я должна признать, что маэстро говорил со мной предельно искренне, за что я ему очень признательна.

М и р а. Неужели он позволил себе такую роскошь? В таком случае это более серьезно, мамочка, и я советую тебе быть осторожной. Искренность – это прихоть людей, которые обычно лгут.

А л и н а. Ах, Мира, как ты можешь так говорить. (Извиняется.) Дочка у меня несколько эмансипированная.

Ф л а в и у. Что вы, что вы, это очаровательный парадокс, я его непременно запишу.

М и р а. Не забудьте автора, когда будете цитировать.

Ф л а в и у (галантно). Как я могу себе позволить его забыть.

М и р а. Знаешь, мамочка, как я отличаю людей культурных от людей остроумных? Если человек, воспроизводя чужие слова, говорит, чьи они, значит, он человек культурный, если забывает сказать – значит, человек остроумный.

Ф л а в и у. Но мы все время пользуемся чужими словами, подобно тому как надеваем одежду, сшитую другими. Возможно, только чувства отличают нас.

М и р а. Чувства для вас – это жажда обладать, жажда власти, жажда приобретения. Не думаю, чтобы они слишком отличали одного человека от другого.

Ф л а в и у. Неужели вы никогда не встречались с бескорыстием, щедростью, творческим порывом? Я был бы в отчаянии, узнав это.

М и р а. Я кое-что читала об этом. И на лекциях слышала. Если хотите, маэстро, готова в любое время выслушать вас на эту тему. Меня особенно интересует выражение, стиль. Оценку я смогу выставить сама.

А л и н а. Мира, дорогая!

М и р а. Я думаю, наступит день, когда электронная машина, на которой я работаю, после тщательной наладки будет выдавать прекрасные мысли о великодушии, искусстве, душе и так далее. Причем она будет это делать очень быстро.

Ф л а в и у (проницательно). Но она не сможет побледнеть и умереть, отчаиваться и плакать от любви к чему-нибудь возвышенному.

М и р а. Кто знает, быть может, ценой упорного труда нам удастся добиться от нее по заказу электронных вздохов и стенаний и, услышав от нее многократно слово «возвышенное, возвышенное» или «прекрасное, прекрасное, прекрасное», мы поверим, что машина влюбилась. Прошу прощения, мне надо переодеться. (Уходит в правую комнату.)

Ф л а в и у. Она очаровательна и поразительно здравомыслящая, возможно, это делает ее еще более очаровательной.

А л и н а (с огорчением). Вы не должны на нее обижаться.

Ф л а в и у. Напротив. Я думаю, что она сказала все это, чтобы эпатировать нас или чтобы отомстить.

А л и н а. Отомстить? Кому?

Ф л а в и у. Откуда мне знать. Может быть, у нее какие-нибудь неприятности. Кто знает, какова доля мести в каждом из наших поступков. Вот еще одна черта, отличающая нас от электронной машины.

М и р а (сначала из-за двери, затем возвращается в другом платье). Не верь ему, мамочка. Не верь ни одному слову этого господина. Продолжай спокойно рисовать. Этот господин слишком важная шишка, чтобы оставаться правдивым.

Ф л а в и у (с горькой улыбкой). Вот меня и наказали за то, что я кем-то стал. Вы очень непоследовательны, мадемуазель Бондок: не верите мне.

М и р а (со скрытым ожесточением). И вы еще говорите о последовательности, господин Флавиу? Вы? Смешно!

А л и н а. Мира!

М и р а. Будь добра, дай и мне чашечку кофе.

А л и н а  смотрит на нее с недоумением, но уходит.

Ф л а в и у. Может быть, вы все-таки объяснитесь?

М и р а (быстро и резко). Зачем ты сюда пришел?

Ф л а в и у. Чтобы увидеть тебя… Вот уже десять дней, как я тебя разыскиваю. Сам не знаю, что говорю. До чего ты хочешь меня довести?

М и р а. Ты пришел, чтобы причинить боль маме. Как ты только можешь?

Ф л а в и у. Это неправда.

М и р а. Ты ведь знаешь, что это ее единственная опора. (Показывает на картины.)

Ф л а в и у. Я пришел, чтобы вдохнуть воздух твоей комнаты. Ради удовольствия представить тебя в домашней обстановке, вновь обрести хотя бы в мыслях. Остальное лишь слова.

М и р а. Ты и сам одни слова. Жонглируешь ими, как старый клоун. Я не могу больше выносить этот спектакль.

Ф л а в и у. Я пришел узнать, от кого ты переняла эту жестокость. Мать у тебя добрая, мягкая, даже слишком для того, чтобы заниматься живописью. Отец делает карьеру. Только в тебе есть жилка, необходимая для искусства.

М и р а. Значит, мамины работы ничего не стоят. Таким образом ты хочешь нанести удар мне.

Ф л а в и у. Мама делает что может, а ты делаешь что хочешь, это большая разница.

М и р а. И ты говоришь это?

Ф л а в и у. Знаю, что после холодного размышления ты решила подчинить меня, расчленить на составные части. И после этого лишить последних моральных устоев…

М и р а. Замолчи, Флавиу, не говори громких слов. Я верила в тебя, понимаешь? Ты можешь быть обаятельным, когда захочешь. Можешь быть всем – от Прометея до бедного, покинутого ребенка, печального и страдающего… Играешь. Ты обольстительно деликатен и нежен. И ты пользуешься этим. Я не жалею, что ты сделал меня женщиной. Я знаю теперь всю игру, тысячу правил, которые только ты мог мне преподать. Но я выхожу из игры, и это все. И я требую, чтобы ты сейчас прекратил игру с мамой. Это низко. Это тебе не идет.

Ф л а в и у. При чем тут мама?

А л и н а  появляется на пороге и застывает на месте.

Мама – домашняя хозяйка. Вот уже много лет она ничего другого не делает, как хозяйничает в живописи. Лишь одно из ее произведений восхищает меня. (Любуется Мирой.)

А л и н а (входит, робко). Какое?

М и р а (встает, залпом выпивает кофе). Спасибо, мамочка. Я убегаю. И прихвачу с собой грозного маэстро. Вы идете, господин Флавиу?

Ф л а в и у. Охотно, мадемуазель.

А л и н а (Мире). Заходил Теофил. Если заглянет еще раз, что ему сказать?

М и р а. Теофил всегда возвращается. Он цикличен и вечен, как земля, солиден, как эта стена. Нам нужны и солидные люди, как вы думаете, господин Флавиу?

Ф л а в и у. Весьма возможно. Госпожа Алина, прошу вас рассчитывать на меня в любых обстоятельствах.

А л и н а. Благодарю, маэстро.

М и р а. До скорого, мама. Будь умницей!

М и р а  и  Ф л а в и у  уходят.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Оставшись одна, Алина падает в кресло. Она в полной растерянности. От ее обычного оптимизма не осталось и следа. Сидит в полной прострации перед папкой с рисунками. Не может понять, почему вдруг все потеряло для нее ценность. Дверь соседней комнаты открывается. К р и с т и а н  молча провожает  Р е т у  к выходу. Вид у молодой женщины сияющий. После ее ухода Кристиан возвращается к своей комнате. Замечает чем-то взволнованную Алину. Останавливается, подходит, берет у нее из рук папку с рисунками и внимательно рассматривает их. Потом поворачивается к Алине, разглядывает ее и несколько раз одобрительно кивает головой.

А л и н а (робко). Вы так считаете?

К р и с т и а н. Да.

А л и н а. Они что-то из себя представляют?

К р и с т и а н. Где?

Алина молчит, ничего не понимая.

Где? Для кого? У кого вы хотите узнать их ценность? У других? Вы спятили?

А л и н а. Но позвольте…

К р и с т и а н (разглядывая рисунки). Да, вы были прелестной девушкой. Жизнерадостной. Нежной. Немного мечтательной. В платьице с васильками. Старинная песня, мостик, вечер… вот и вся ваша тогдашняя наука.

А л и н а. Так оно и было, господин Кристиан.

К р и с т и а н. И вечерами вы красиво умирали и от вас поднимались к небу непонятные мысли, как удивительные леса. Вы их добросовестно рисовали, прикусив язык, приоткрыв влажные губы. Вот так-то. Вы прекрасны, госпожа Алина.

А л и н а (покраснев). Господин Кристиан!..

К р и с т и а н. Вы красивы в своей сути. Но кожа увяла. Черт бы их побрал! Индюки. Ничтожества. Философы. А вы-то… как последняя дура. Ей-богу, дура. (Возмущен.)

А л и н а (протестуя). Господин Кристиан, даже мой муж не позволяет себе…

К р и с т и а н (прерывая ее). А я позволяю. Меня никто не может остановить.

А л и н а. Я надеялась, что… простая вежливость.

К р и с т и а н. Молчите, коли вы дура. Вы и умрете из-за учтивости. Уже умерли наполовину. Но вы красивая. Посмотрите на себя. Вы родились красивой. Сам бог погладил вас по головке. А вы что сделали? Сбросили его руку.

А л и н а (всхлипывая). Мне кажется, что бога нет.

К р и с т и а н. Может быть, и так. Это нас не касается. Но божественное существует. Смотрите, вот оно. Просто! Обаятельно! А вы ищите откликов в газетах!.. Мне вас жаль. У вас был и есть дар. Он у вас в руках. А вы не чувствуете? Мне жаль вас… Он у вас в пальцах. А был здесь. (Показывает на грудь.) Мне жаль вас!.. До свидания. (Уходит к себе.)

Алина потрясена.

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Прошло несколько дней. Та же декорация. В квартире полумрак, только из комнаты Кристиана пробивается свет.

Открывается дверь, щелкает выключатель, и входят  А л и н а  с  м у ж е м, М и р а  и  Т е о ф и л. У женщин полны руки цветов. Теофил тоже держит букет. Столик сервирован как для семейного торжества.

А л и н а. Ох! Наконец-то дотащились. Теперь хоть чуточку отдохнем. Чудовищный день.

Б о н д о к (чуть торжественно, но с большой теплотой). Прежде чем ты отдохнешь, дорогая, позволь мне поздравить тебя от всей души. Такого огромного успеха я, откровенно говоря, даже не ожидал.

Т е о ф и л (спокойно и любезно). Позвольте и мне, госпожа, порадоваться вместе с вами.

А л и н а. Самым большим подарком для меня были бы сейчас домашние туфли.

М и р а (ставит цветы в вазы). Погляди, мамочка, как они хорошо смотрятся здесь! Но их ужасно много. Можем экспортировать.

Б о н д о к (разглядывает букеты). Этот от доктора Янку. Очень мило с его стороны, что он сам пришел. Ты знаешь, он тебя искренне ценит, он мне сказал, что ты просто чудо.

М и р а. Я тоже так думаю, если она выжила после его лечения. Янку – типичный маразматик, он наверняка собирался в оперу, а случайно попал на твою выставку.

Т е о ф и л (стараясь исправить бестактность Миры). Вид у него был очень решительный. Спросил, где вас найти, так как это «его святой долг».

Б о н д о к. Болокан был очень удивлен, увидев там Истрэтеску. Он этого не ожидал. Тем более что ему известна эта история с Истрэтеску. Недаром он привел с собой и госпожу Греческу. Что ты там делаешь, дорогая, снимаешь туфли? А кто же нас угостит чем-нибудь после того, как мы спустили столько потов ради тебя.

А л и н а (заметив наконец сервированный стол). О! И стол накрыт на четыре персоны. Как мило с вашей стороны. Кому пришла в голову эта мысль? Мире?

М и р а. Я тут ни при чем, мамочка.

А л и н а (тронута). А что вы здесь приготовили, мои дорогие? Конечно, шампанское. Только не напоите меня, а то я вечером буду болтать чепуху и плохо выглядеть.

Б о н д о к. Какое там вечером. У нас остался всего час. И мы должны быть абсолютно точны, так как семья Петреску очень щепетильна на этот счет. А Драгомира пригласила?

А л и н а (в испуге). Забыла.

Б о н д о к. Ну вот, дорогая, я же тебе специально напоминал о нем.

А л и н а (в отчаянии). Но там было столько народу.

Б о н д о к (мрачнея). Все это так, но ведь ты знаешь, какой вес имеет Драгомир. Кроме того, это наш верный друг, и он нам этого не простит.

А л и н а. Я совсем потеряла голову, Марчел.

Б о н д о к. И все же это было очень важно. Подобное упущение…

А л и н а (нервничая). Принеси шампанское, Мира.

Т е о ф и л (примирительно). Это совершенно естественно, госпожа, любой бы на вашем месте растерялся. Особенно из-за этой толчеи.

Б о н д о к (настаивая). Сейчас мы уже не успеем с ним связаться? Который час? Он сочтет себя оскорбленным. Драгомир исключительно порядочный человек, немного вспыльчивый, но всякий раз, когда мне было нужно, он с готовностью помогал мне. Кульчер преподнес тебе что-нибудь?

Т е о ф и л. Кажется, эти гвоздики.

Б о н д о к. Нет, гвоздики принес Митаркэ, я видел. (Читает записку.) «Самой лучшей из педагогов». Он занимался у тебя в кружке?

А л и н а. Да. (Надев домашние туфли, поднимает бокал.) Ну вот, теперь можно жить. Благодарю вас, ребята. Я сделала, что могла. Надеюсь, все было пристойно.

Т е о ф и л. Вы недооцениваете, госпожа, все было блестяще.

Б о н д о к. Что и говорить. Люди собрались знающие, с положением. Ты не успела даже повидать их, но все были довольны, взволнованы. «Очень интересная выставка», – сказал мне Догэрою. Мели просила поцеловать тебя тысячу раз. Она явилась с дочкой. Посмотрела бы только, какие глазки строила эта девчонка, какие истины изрекала. Нет, нет, выставка заинтересовала всех. Я уж не говорю о вступительном слове маэстро Флавиу.

Т е о ф и л. Он прекрасно говорил.

М и р а (со скрытым намеком). Да, говорить он умеет. (Уходит.)

Б о н д о к. Итак, дорогая, мы можем со спокойной душой выпить этот бокал до дна и пожелать тебе больших успехов! Ты их заслужила. Думаю, ты не обидишься, если будут и кое-какие материальные блага. Они тебе не помешают. Кстати, когда мы уходили, мне показалось или я в самом деле видел на одной картине этикетку «продано».

Т е о ф и л. Да, да, и я видел.

Б о н д о к. Одна или две, не помню. И это не официальная комиссия, а просто частное лицо, человек с тонким вкусом заплатил из своего кармана, чтобы быть уверенным, что никто не перехватит у него выбранной вещи. Чего же еще желать.

М и р а  входит с подносом.

А л и н а. О! Черная икра. Да вы меня сегодня балуете.

Б о н д о к. Это очень хороший признак, дорогой Теофил. Люди смотрят дальше обычных бытовых потребностей – телевизор, стиральная машина, автомобиль и так далее, – делают культурные приобретения, украшают свои жилища произведениями искусства, растут в этом смысле, начинают разбираться… Я сам не особенно был просвещен в проблемах искусства, но благодаря Алине набрался знаний, попытался думать о них, понять их… И мало-помалу они меня захватили. И я понял, что мы должны уделять должное внимание и этой области жизни. Особенно те, кто вплотную занимается производством и постепенно деформируется. Техника, разумеется, дело хорошее, но кроме нее необходима и другая опора. Я считаю это вполне нормальной эволюцией нашего общества.

М и р а (пытаясь быть «умницей», но не в силах сдержаться). Ты что, папа, готовишься к выступлению на сегодняшнем вечере?

Б о н д о к (удивленный). Почему, Мира? Разве я сказал что-нибудь не так? Я только признал, что мы немножко огрубели на работе ради того, чтобы последующее поколение смогло пожинать плоды и хотя бы немного освободиться от повседневных забот.

Т е о ф и л. Именно последующее?

Б о н д о к. Вы очень хорошо сказали. Хотя мы измотанное поколение, но мы можем и должны подняться до нового, высшего понимания жизни. Чему ты улыбаешься?

М и р а. Я не улыбалась.

Б о н д о к. А все же?

М и р а (выпив большой бокал). У меня создалось впечатление что по линии министерства ты получил задание добиться «высшего понимания жизни». И теперь мобилизуешь себя, чтобы выполнить это задание на сто процентов.

Б о н д о к (обижен). Что ты хочешь этим сказать?

М и р а. Я шучу, папа. Шуток не понимаешь?! За твое здоровье.

Б о н д о к (сдерживая раздражение). Так ты считаешь, что я не способен воспринимать прекрасное? Из-за того, что не умею как следует выразить свою мысль? Что я не смогу отличить пейзаж от портрета? Я люблю даже абстрактную живопись, которой так увлекается твоя мать. Это сгусток волнения, личного синтеза, и я с ней согласен. Здесь есть детали, духовные нюансы. Ты думаешь, мне не хочется время от времени вырваться из этого мира? Подышать иным воздухом. Мне не хватает отпуска, чтобы увидеть и охватить все, что хотелось бы.

М и р а (не в силах сдержаться). Давайте бороться за увеличение отпусков.

Т е о ф и л (пытаясь сменить тему). Я, напротив, хотел бы видеть в отпуске лишь один пейзаж и, если возможно, в одном измерении.

Б о н д о к (с сожалением). В одном измерении. И я недавно смотрел на вещи…

М и р а. Хватит, папа. Если мы выпьем еще по стакану шампанского, то увидим во многих.

А л и н а. Мира, не забывайся.

М и р а. Потерпи, мама, хотя бы ради успеха твоей выставки.

Т е о ф и л (галантно). Первой, но не последней!

М и р а (с напускной наивностью, целя в Бондока, Алине). И Никулеску были и Бистрецяну. И Гэмуля пришел. Что изрек товарищ Гэмуля?

А л и н а. Он поцеловал мне руку и сказал, что выставка замечательная.

Б о н д о к (удивленный). Гэмуля, с которым ты так спорила перед этим? Что это на него нашло?

М и р а. Он «вырос», папа, «вырос». Ты не допускаешь этого? За неделю у него было достаточно времени, чтобы вырасти.

Б о н д о к (Алине, не обращая внимания на Миру). Ты думаешь, он это искренне?

А л и н а. Что за вопрос, Марчел?

Т е о ф и л. Это можно будет увидеть из его рецензии.

М и р а (не выдержав, иронически). Понятно. Рецензия несомненно служит свидетельством искренности.

Т е о ф и л. Если не свидетельством искренности, то хотя бы публичным заявлением, от которого уже не отступишься.

М и р а. Подумать только, какое счастье свалилось нам на голову.

Б о н д о к. Да нет, они частенько отступаются от своего мнения, меняют его. Я читал такие отзывы – сегодня одно, завтра другое.

Т е о ф и л. В конце концов, никакой трагедии не случится, если господин критик окажется недостаточно искренним. Ведь он связан социальным долгом. К чему приписывать ему какие-то дополнительные намерения?

Б о н д о к. Гэмуля в любом случае напишет иначе, чем Флавиу.

Т е о ф и л. Вот именно. А господин Флавиу выступил публично. Какое нам дело до того, был ли он искренен?

Мира бросает на него быстрый взгляд.

Сумма подобных выступлений создает общественное мнение. Когда я получил премию за проект в Исакче{54}, я ни на миг не задавался вопросом, искренне это или нет. Я даже не понимаю, о какой искренности может идти речь в области действий, которые материализуются.

Б о н д о к. Вы высказали очень интересную мысль, Теофил. Есть области, где с самого начала нет места искренности. Она лишь все портит. Она субъективна. Ты можешь сказать что-либо искренне и с той же искренностью позже убедиться, что ошибся. Так и получается. Я одно время поддерживал Драгню. А теперь понял, что поступал неправильно. Многие его действия оказались порочными, даже если его намерения и были самыми корректными.

А л и н а (слегка опьянев). Я самым искренним образом намерена выпить еще бокал. Это будет правильно?

Б о н д о к. Тебе пора привести себя в порядок.

А л и н а (пристально глядя на него). Это ты говоришь, Марчел?

Б о н д о к. Я имею в виду – переодеть платье, нечего передергивать. По правде говоря, мне совсем не хочется тащиться сейчас в город. Но должны же мы угостить званым обедом всех, кто поздравил тебя.

А л и н а. Мы будем кормить их обедом за то, что они меня поздравили? Только за это?

Б о н д о к. Ты опьянела.

А л и н а (в самом деле под хмельком). Это когда все как в тумане. Я буду писать все в сером тумане. Осень туманная, я не ждала тебя так рано.

Звонок.

Вот она и пришла.

Б о н д о к. Кто?

А л и н а. Осень, богиня грустных песнопений.

М и р а (возвращаясь от двери). Букет. Социально овеществленный факт. От… «Джеордже Фэйнару, сердечные поздравления в связи с вернисажем».

Б о н д о к (взволнованно). Фэйнару? Быть не может! Фэйнару прислал цветы?

А л и н а. Прислал. А он должен был прислать что-нибудь другое?

Б о н д о к (прикидывая с той и другой стороны). Знаешь, что это означает?

А л и н а. Что ему понравились мои рыбы с пятью глазами и двумя хвостами.