Текст книги "Современная румынская пьеса"

Автор книги: Мирча Якобан

Соавторы: Марин Сореску,Хория Ловинеску,Думитру Попеску,Лучия Деметриус,Иосиф Нагиу,Мирча Якобан,Думитру Соломон,Пауль Эверак,Титус Попович,Аурел Баранга
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 49 страниц)

К и т л а р у. Так скажите ему.

О т и л и я. Смелости не хватает.

К и т л а р у. Он высокомерен?

О т и л и я. Просто очень занят.

К и т л а р у. Тогда станьте его любовницей. Для этого всегда находят время.

О т и л и я. Невозможно. Он не начальник.

К и т л а р у. Тогда – сдаюсь. Других предложений у меня нет. Несите статью в секретариат, она пойдет в воскресный номер. Третья страница, без продолжения.

О т и л и я (с подтекстом). Без продолжения. Понятно. (Уходит.)

Китлару звонит. Входит  с е к р е т а р ш а.

К и т л а р у. Меня кто-нибудь ждет?

С е к р е т а р ш а. Да, несколько человек.

К и т л а р у. Просите.

С е к р е т а р ш а  уходит. Входит  Ч о р е й, мужчина лет пятидесяти. У него усталый вид.

Ч о р е й. Здравствуйте.

К и т л а р у. Добрый день.

Ч о р е й. Чорей Георге. Бывший работник мясокомбината в Салонте{36}.

К и т л а р у. Садитесь, пожалуйста.

Ч о р е й. Надеюсь, вы обо мне знаете.

К и т л а р у. Нет.

Ч о р е й. Странно. Я несколько раз писал в редакцию.

К и т л а р у. Возможно. Видимо, ваши письма попали в другой отдел.

Ч о р е й (оскорбленно). Три письма – и ни одного ответа.

К и т л а р у. Сочувствую.

Ч о р е й. Расскажу с самого начала. В прошлом году я обнаружил жулика, Георге Саке, из комиссии по определению пенсий. Знаете, как чисто он работал…

К и т л а р у. Именно это я и хотел бы узнать: в чем заключалось нарушение закона.

Ч о р е й. За пятьсот лей он записывал в трудовую книжку любой стаж, и нечестные люди незаконно получали пенсию больше, чем им положено.

К и т л а р у. Интересно. А как вы об этом узнали?

Ч о р е й. Он и мне предложил такую махинацию. Я написал на него жалобу.

К и т л а р у. Куда?

Ч о р е й. В местком.

К и т л а р у. И?!.

Ч о р е й. И мне ответили, что лучше бы я занимался делом, а не кляузами.

К и т л а р у. И вы сложили оружие…

Ч о р е й. И не подумал. Я написал жалобу на имя директора комбината.

К и т л а р у. Прекрасно.

Ч о р е й. Прекрасно, да не очень. Меня проработали на собрании и вкатили выговор.

К и т л а р у. Выговор?

Ч о р е й. С предупреждением. Тогда я написал в главное управление.

К и т л а р у. Так… И?..

Ч о р е й. Меня проработали еще раз и шестнадцатого февраля шестьдесят четвертого года меня уволили с работы.

К и т л а р у. Не может быть!

Ч о р е й. Может. У меня с собой копия приказа. А вчера утром я раскрыл вашу газету и прочел, что Георге Саке осужден за мошенничество с трудовыми книжками. Жулик причинил государству ущерб на миллион лей. Понимаете?

К и т л а р у. Понимаю. Справедливость восторжествовала.

Ч о р е й (со скрытой болью). Восторжествовала. Но не для меня: я-то не работаю.

К и т л а р у. Ваш адрес? Где вы живете?

Ч о р е й. В Салонте?

К и т л а р у. В Бухаресте.

Ч о р е й. У свояченицы. Улица Кэлэрэш, девять.

К и т л а р у. У вас есть телефон?

Ч о р е й. Нет.

К и т л а р у. Тогда зайдите еще раз, в четверг, в это же время. (Провожает его до двери.) Следующий.

Пауза.

Следующий.

Пауза.

(Обеспокоенно.) Следующий.

Пауза; за сценой беспорядочные звонки.

Г о л о с  Р е ж и с с е р а (из-за кулис). Что случилось? Почему не выходит Нели?

Беготня за сценой.

Михэилеску! Ты что делаешь? Где Нели?

П о м о щ н и к  р е ж и с с е р а (выходя на сцену). Ее нет.

Р е ж и с с е р (выходя на сцену). Как это – нет?

П о м о щ н и к  р е ж и с с е р а. Не явилась. Она и на репетиции всегда опаздывала. В первой сцене Нели не занята, и я начал спектакль, уверенный, что она придет.

Р е ж и с с е р. Может, она не знала, что сегодня спектакль?

П о м о щ н и к  р е ж и с с е р а. Как это – не знала? Знала! Я разговаривал с ней утром по телефону. (Удрученно.) И Василиу не пришла.

Р е ж и с с е р. Я с ума сойду. Не пришла! Как это – не пришла?

П о м о щ н и к  р е ж и с с е р а. Позвонила и сказала, что охрипла… Говорила не она, а ее муж.

Р е ж и с с е р. Почему же ты мне не передал?

П о м о щ н и к  р е ж и с с е р а. Я думал, что к вечеру хрипота пройдет.

А к т е р (который играет Китлару). Что будем делать? А то я стою здесь как дурак… Публика смеется.

Р е ж и с с е р. Отменим спектакль.

А к т е р (выходит к рампе). Дорогие товарищи, мы просим нас извинить… (Смущенно импровизирует.) Произошел неприятный инцидент… Непредвиденный… Совершенно неожиданный… С одной нашей актрисой, вернее, с двумя, произошел несчастный случай. Нам, видимо, придется отменить спектакль. Одну минутку, простите… (Режиссеру.) Так что будем делать?

Г о л о с  и з  з а л а. Надо было отменять спектакль с самого начала, а не сейчас…

Д р у г о й  г о л о с. Раз у вас играть некому, то и билеты не надо продавать.

В о з м у щ е н н ы й  з р и т е л ь (подходит к рампе или даже поднимается на сцену). Товарищи, я билет покупал на заводе. С трудом! Чтобы достать билет на этот спектакль, мне пришлось взять в нагрузку еще четыре билета на другие спектакли. Я на них и идти-то не собираюсь. У меня деньги не краденые. Что там у вас произошло – меня не касается. Я требую, думаю, и другие меня поддержат: продолжайте спектакль. С актерами, без актеров – ваше дело, но продолжайте!

Г о л о с  и з  з а л а. Правильно говорит товарищ!

А к т е р (исполнитель роли Китлару). Одну минуту…

Р е ж и с с е р. Джина здесь?

Д ж и н а (исполнительница роли Отилии выходит в рабочем халате на сцену). Я здесь, маэстро.

Р е ж и с с е р. Костюм в вашей гримерной?

Д ж и н а. Да.

Р е ж и с с е р. Переоденьтесь и выходите на сцену. Можете читать текст или говорить под суфлера.

Д ж и н а. Я знаю пьесу наизусть. Все роли.

П о м о щ н и к  р е ж и с с е р а (в сторону). Сколько времени она ждала такого случая!

Р е ж и с с е р (Китлару). Извинитесь перед зрителями, и продолжим спектакль.

А к т е р (у рампы). Уважаемые зрители, простите за этот неприятный инцидент, уж и сам не знаю, как это еще назвать. Мы глубоко сожалеем. Но вы теперь сами поймете, в каких условиях нам порой приходится работать. В начале сезона мы включили в репертуар «Ромео и Джульетту». Два месяца репетировали, оставалось три недели до премьеры – и пожалуйста, в один прекрасный день является кинорежиссер и забирает у нас Ромео на съемку в Марамуреш{37}. Целый месяц мы прождали Ромео и только собрались возобновить репетиции, как Джульетта уехала в Женеву на конгресс многодетных матерей. Чтоб спасти план, начали репетировать легкую комедию, но за два дня до премьеры Министерство культуры заявило, что пьеса слаба и недостойна нашего театра.

Г о л о с  Р е ж и с с е р а. Все готово. Продолжаем!

А к т е р. И так далее. И тому подобное. (К кулисе, где находится Режиссер.) Откуда продолжать?

Г о л о с  Р е ж и с с е р а. Повторите последние реплики из сцены с Чореем. Пусть он войдет.

П о м о щ н и к  р е ж и с с е р а. Его нет. Он не знал, что еще может понадобиться, и уехал на телевидение.

Р е ж и с с е р. Беги за ним.

А к т е р (у рампы, зрителям). Телевидение – это наш бич. Когда тебя приглашают – это еще куда ни шло. Но когда приглашают других – это катастрофа. Не с кем играть. Нет партнеров.

В пальто торопливо входит  и с п о л н и т е л ь  р о л и  Ч о р е я, и повторяются последние реплики.

К и т л а р у. Справедливость восторжествовала.

Ч о р е й. Восторжествовала. Но не для меня: я-то не работаю.

К и т л а р у. Ваш адрес? Где вы живете?

Ч о р е й. В Салонте?

Г о л о с  и з  з а л а. Эту сцену мы уже видели.

В зале шикают.

К и т л а р у. В Бухаресте.

Ч о р е й. У свояченицы. Улица Кэлэрэш, девять.

К и т л а р у. У вас есть телефон?

Ч о р е й. Нет.

К и т л а р у. Тогда зайдите еще раз, в четверг, в это же время.

Ч о р е й  уходит.

Следующий… Следующий.

Входит разряженная  Н и к у л и н а  Г о л о г а н – Джина, исполнительница роли Отилии.

Товарищ?

Н и к у л и н а. Никулина Гологан.

К и т л а р у. Садитесь, пожалуйста. Слушаю вас.

Н и к у л и н а. Я, товарищ редактор, пришла к вам с жалобой на вашу газету. Вы поместили против меня статью.

К и т л а р у. Против вас?

Н и к у л и н а. Да. Она у меня с собой. (Разворачивает газету.) Вот, рубрика «Нам пишут читатели», статья «Скандал в доме». Все в ней – ложь и клевета, или, как сейчас говорят, инсинуации. Вы пишете, будто в моей квартире на шестом этаже всю ночь гуляют, магнитофон орет и весь дом будит, а я вовсе даже в десять спать ложусь – так мне врач прописал, о чем у меня даже справка есть. Можете проверить. (Кладет справку на стол.)

К и т л а р у. Я вам верю.

Н и к у л и н а. А скандалит моя соседка, Динка Маргарита, которая не работает по причине отсутствия кругозора, а сейчас хоть и поступила на временную работу диспетчером, так это по блату, о чем и на профсоюзном собрании говорили. Ее заклеймили как тунеядку. Вот выписка из протокола – можете посмотреть. (Кладет на стол.)

К и т л а р у. Не надо.

Н и к у л и н а. А что касается скандала, о котором написано в газете, будто он имел место четвертого сентября вечером, – тут уж никакого соответствия! Потому что было это в пять утра, когда вернулся мой муж из командировки, а я в спальне была.

К и т л а р у. Ну и что, это ваше право.

Н и к у л и н а. Да. Но я была не одна! А со знакомым интеллектуалом, мы с ним литературу обсуждали, а мой муж дверь взломал и стал грозить, что подожжет дом, хотя он не имеет никакого полного права, потому что это моя жилплощадь, а не его. Когда он перебрался в Бухарест, у него и прописки-то не было… Потому что он жил в Лугоже{38} и работал на фабрике «Арома»…

К и т л а р у. Сигареты?

Н и к у л и н а. Да нет! Томатный сок в бутылках. Потрясающий. Идет на экспорт. Хотите я вам принесу попробовать? Или не уважаете?

К и т л а р у. Не уважаю.

Н и к у л и н а. Так вот. Столковались они, значит, с соседкой, между ними давно уже шуры-муры, вот она и дала ему телеграмму, чтобы он в среду приехал. Обычно-то он в субботу возвращается. И все это – чтобы отнять у меня жилплощадь, о чем у меня есть доказательства и документы – вот, можете убедиться. (Кладет их на стол.)

К и т л а р у. Не надо.

Н и к у л и н а. Что же касается драки, так ее и вовсе не было, потому как увидел интеллектуал, какая заварушка получается, вышел из комнаты и сказал «Куки, дорогая, я не выношу скандалов» – и ушел через черный ход.

К и т л а р у. И больше не пришел?

Н и к у л и н а. Как же он мог прийти, если ему ключицу сломали? Так что напишите статью в газете, которая восстановит факты и осудит тех, кто нарушает покой трудящихся, чтобы отнять у них жилплощадь, которую, сами знаете, не так легко получить… Статья завтра появится?

К и т л а р у. Завтра нет, но непременно появится.

Н и к у л и н а. Когда?

К и т л а р у. Когда и у нас будет площадь.

Н и к у л и н а. Боже мой, и у вас проблема площади!

К и т л а р у. Конечно.

Н и к у л и н а. Ну, это уж ваше дело. Я не вмешиваюсь, не люблю влезать в чужую жизнь… А товарищ Бэженару где работает?

К и т л а р у. Этажом выше.

Н и к у л и н а (собирая бумаги). Так что я вас не буду задерживать, вижу, вы заняты… Успеха в труде! (Собирается уйти, вдруг вспомнила.) Да! Про ключицу, пожалуйста, не пишите, между нами говоря, хоть мой друг – интеллектуал, а и он двинул. Привет, товарищи! (Уходит.)

Пауза. Китлару и Паскалиде работают.

К и т л а р у. Паскалиде, ты что делаешь? Пишешь?

П а с к а л и д е. Пишу.

К и т л а р у. Ну и получается?

П а с к а л и д е. Да где там.

К и т л а р у. Знаешь, а мне не хочется уходить. Обидно как-то.

П а с к а л и д е. Ну, сделай что-нибудь.

К и т л а р у. Что?

П а с к а л и д е. Возмутись! У тебя же незапятнанное прошлое.

К и т л а р у (иронично, с оттенком грусти). В том-то и беда. У меня чистое прошлое, у меня светлое будущее, у меня только нет настоящего.

Паскалиде встает, включает радио. Звучит музыка, по усмотрению режиссера, не громкая и не слишком джазовая.

Мне жаль расставаться с газетой, с людьми. Я привык к тебе, Паскалиде. Мне будет не хватать тебя.

В этот момент радио передает: «Сегодня утром возвратился из Варшавы министр по делам печати товарищ Йон Пэскэлою. В аэропорту Отопень {39} его встречали…»

П а с к а л и д е (выключает радио). «Мне будет не хватать тебя!» Велика важность! Тебе будет не хватать Паскалиде… Другого, поприличнее друга ты не мог найти? Был бы ты хоть другом Пэскэлою.

К и т л а р у. Чьим?

П а с к а л и д е. Пэскэлою. Чтобы ты мог громко заявить: «Сегодня вечером я ужинаю в «Атэне-Паласе»{40} с моим другом Пэскэлою». – С кем? – «С Пэскэлою». И чтобы однажды, когда твои дела будут из рук вон плохи, здесь раздался телефонный звонок. Простой звонок. «Товарищ Пэскэлою просит товарища Китлару». Простой звонок… Ты знаешь, дружище, как через века будут писать о предыстории и истории нашей планеты? Был каменный век, бронзовый век, век железа и век телефонов…

Б э ж е н а р у (входя, замогильным голосом). Китлару, тебя ждет шеф…

П а с к а л и д е. Если меня будут спрашивать, я в отделе проверки. (Выходит.)

К и т л а р у (зрителям). Меня ждет шеф! Пробил мой час… Последний час… Любой час ранит, последний убивает. Кто это сказал? Не помню. Забыл. (Уходит.)

Медленно поднимается внутренний занавес. В своем кабинете  К р и с т и н о ю  снимает телефонную трубку, одновременно читает, вернее, просматривает машинописный текст.

К р и с т и н о ю. Да… Да… Да…

Прежде чем он произносит последнее слово, звонит второй телефон.

(Вешает трубку, отвечает по второму телефону.) Разумеется. (Продолжает читать рукопись.)

Звонит третий телефон.

(Снимает трубку.) Исключено! (Кладет трубку.)

Входит  К и т л а р у.

(Застыл в задумчивости. Наконец он «заметил» Китлару, что-то пробормотал.) Пожалуйста, Китлару. Садитесь.

Китлару подходит к столу.

Я вас вызвал вот по какому поводу…

Входит  с е к р е т а р ш а.

Попросите ко мне Бэженару!

С е к р е т а р ш а  уходит.

Садитесь, прошу вас… (Нарочитая вежливость.) Нам надо кое о чем поговорить. Будьте уверены, мне это в достаточной степени тяжело. Очень тяжело… Я бы предпочел вызвать вас и сказать…

Входит  с е к р е т а р ш а.

Что случилось?

С е к р е т а р ш а. У телефона товарищ министр Пэскэлою. По прямому. (Уходит.)

К р и с т и н о ю (от страха готов сбежать, но овладевает собой, поднимает трубку). Да… Да… Конечно. Он рядом со мной. (Закрывает рукой трубку, потрясенный событием, шепчет Китлару.) Товарищ Пэскэлою.

К и т л а р у (берет трубку). Да, я… Не могу, старик, клянусь, не могу. Никак… Когда?.. Хорошо, старик, хорошо… Да разве от тебя можно отделаться? В восемь – точно. В «Атэне-Паласе». Обнимаю. (Кладет трубку.)

К р и с т и н о ю (после небольшой паузы). Значит, на чем мы остановились? Ах да… Что и мне очень тяжело. А почему вы не садитесь? Садитесь, пожалуйста. Чашечку кофе? Коньяк? (Звонит.)

Входит  с е к р е т а р ш а.

Кофе и коньяк.

К и т л а р у. И стакан воды.

К р и с т и н о ю. Минеральной!

С е к р е т а р ш а  выходит.

Так о чем я говорил? Ах да… О здоровье. Как вы себя чувствуете?

К и т л а р у. Хорошо.

К р и с т и н о ю. У вас, кажется, было что-то с печенью. Смотрите, не играйте с огнем. Здоровье – прежде всего. Выглядите вы прекрасно. Лучше, чем в прошлом году. В прошлом году меня даже беспокоило ваше состояние. И я сказал Бэженару: «Знаешь, меня очень волнует Китлару. Человека, подобного ему, не так-то легко найти».

Входит  с е к р е т а р ш а  с кофе, двумя рюмочками коньяку, стаканом минеральной воды.

Пожалуй, вам лучше коньяк не пить. (Пьет сам.) Итак, на чем мы остановились? Ах да. Что и мне очень тяжело. Не хватает людей, нет заместителя, не на кого опереться. Кроме вас, никто меня не поддерживает. Туркулец, по-моему, совсем в маразме…

К и т л а р у. Туркулец – очень способный человек.

К р и с т и н о ю. Способный-то он способный, но устарел непоправимо. Могу привести лишь один пример. Вы, конечно, в курсе дела кампании за экономию. Как понимаете, проблема чрезвычайной важности.

К и т л а р у. Государственной…

К р и с т и н о ю. Совершенно верно. Вот уже месяц, как прошу Туркульца и Бэженару разработать мне этот вопрос – и ничего не удается добиться.

Входит  Б э ж е н а р у.

А мы тут беседуем о сокращении бюджета.

Б э ж е н а р у (с вопиющей бестактностью). Все готово. Я принес…

К р и с т и н о ю (метнув на него угрожающий взгляд). Разве я тебя просил? (Китлару.) Это очень щекотливый вопрос, согласен, но его надо решать… (Звонит.)

Входит  с е к р е т а р ш а.

Почему не пришел Туркулец? (Китлару.) Вот видите? Его надо три раза вызывать, прежде чем он явится. Итак, на чем мы остановились? Да… Так вот, не хватает людей…

Входит  Т у р к у л е ц.

(Нервно.) Входите, входите. Вы что, хотите, чтобы вас встречали с духовым оркестром? Садитесь. (Китлару.) Я вчера был у начальства. И снова говорил о нехватке людей, о заместителе. Выдвини кого-нибудь из редакции, сказали мне. Прекрасно, говорю, если даете мне это право – выдвину. И я вот что подумал и считаю, что решил правильно. Китлару, идите ко мне заместителем.

К и т л а р у. Я?

К р и с т и н о ю. Вы. Человек вы образованный, квалифицированный, мы столько лет работаем вместе. Я вас знаю, вы меня знаете.

К и т л а р у. А если я не соответствую?

К р и с т и н о ю. Вырастете. Изучите вопрос о сокращении бюджета – точно, конкретно, без спешки, без суеты, внимательно, компетентно и ответственно. Это очень деликатная проблема, чрезвычайно. В ваших руках – судьба человека. Но я не беспокоюсь – вы справитесь… Если будут трудности (молчаливый и сообщнический жест в сторону телефона), посоветуетесь с товарищами… А вы (адресуется к Туркульцу и Бэженару, застывшим в изумлении) помогите товарищу Китлару. И пожалейте меня. Поставьте себя на мое место. Вы, товарищ Китлару, человек тонкий, и вы меня поймете: не могу же я тянуть на собственном горбу непригодных к работе людей, стать предводителем неудачников.

Б э ж е н а р у. Не можете, товарищ главный редактор. Этого никто не имеет право от вас требовать, никто.

К р и с т и н о ю. Я пожертвовал университетской карьерой, чтобы поднять на должную высоту газету. Прошу вас, не вынуждайте меня прибегать к решительным мерам. Иначе, даю вам слово, я пойду к начальству и попрошу освободить меня от занимаемой должности.

Б э ж е н а р у. Это невозможно! Вы уйдете из газеты? Уж лучше уйдем мы.

К р и с т и н о ю. Что скажете, Туркулец? Теперь вы довольны?

Т у р к у л е ц. Очень.

К р и с т и н о ю. Сколько дней вам нужно?

Б э ж е н а р у. Три.

К р и с т и н о ю. Даю вам четыре. Хорошо, неделю. Главное – серьезно отнестись к заданию. Подумайте сами: речь идет о государственных деньгах. Это вопрос сознательного отношения к делу. Государство прилагает огромные усилия. Результаты грандиозны. Страна вышла на международную арену во всех областях. Мы обязаны сделать все, чтобы не ударить в грязь лицом. В воскресенье я был на строительстве гидростанции Арджеш.

Б э ж е н а р у. А Железные ворота{41}? Это грандиозно.

К р и с т и н о ю. О Железных воротах и говорить нечего!

Б э ж е н а р у. А нефтеперегонный комбинат в Брази{42}?!

К р и с т и н о ю. Что – нефтеперегонный комбинат?

Б э ж е н а р у. Просто так, к слову…

К р и с т и н о ю (компетентно). Это совсем другое дело. Другой профиль, другой технологический процесс… Что там у нас еще? Да… Китлару, дорогой, вы должны нам пойти навстречу… Помочь. Послезавтра у нас перевыборное собрание. На ком мы остановились?

Б э ж е н а р у. На Вэздэуцану.

К р и с т и н о ю. Ну ответьте мне, пожалуйста, что может Вэздэуцану? Пустое место.

Б э ж е н а р у. Абсолютный нуль.

К р и с т и н о ю. Вот мы и подумали: возьмите на себя эту нагрузку.

К и т л а р у. Как же совмещать все это?

К р и с т и н о ю. Соглашайтесь.

К и т л а р у. Сумею ли я?

К р и с т и н о ю. Сумеете. Главное – организовать работу, создать актив. Как говорится, взялся за гуж, не говори, что не дюж. И еще надо рекомендовать кого-нибудь в состав делегации журналистов для поездки в Швецию.

Б э ж е н а р у (снова допуская ошибку). Да уже все готово, все оформлено.

К р и с т и н о ю (кидает возмущенный взгляд). Кто тебя просил?! Разве я не сказал, что не поеду? (Китлару.) Должен был ехать я. Теперь – ни в коем случае. Поезжайте вы.

К и т л а р у. Именно теперь? Как же так, брошу газету, местком и поеду в Швецию?..

К р и с т и н о ю. В командировку. Меня это не беспокоит – вы справитесь. Надо составить список представляемых к награждению в связи с двадцатилетием нашей газеты. У вас есть награды, Китлару?

К и т л а р у. Значок «Отличнику противопожарной охраны».

К р и с т и н о ю («удивлен и возмущен»). Значок…

К и т л а р у. Помните, когда загорелась печка…

К р и с т и н о ю. Это несправедливо. Бэженару! Орден Труда второй степени – товарищу Китлару. Договорились?

Б э ж е н а р у. Не беспокойтесь. Списки готовят.

К р и с т и н о ю (снова нахмурился). Опять готовят! Готовят! Меня бесит это слово. Я весь киплю от возмущения. Не готовят, а готово. Когда вы научитесь экономить время? Время не ждет… Подумайте над этим. И не вынуждайте меня прибегать к решительным мерам.

Звонит телефон.

(Берет трубку.) Да. Разумеется. Разумеется… Исключено!

Занавес из газет падает на стол его величества главного редактора.

К и т л а р у (у рампы). Стоит пьесе добраться до этого места, как критики, асы своего дела, немедленно начнут придираться, обнаружив уязвимое место. Потому что одно из двух: если я герой положительный, то я должен откровенно и честно заявить шефу, что звонил не министр по делам печати Пэскэлою, а мой добрый приятель Паскалиде. А если я стану молчать и попытаюсь извлечь выгоду из этой ситуации, то, значит, я персонаж отрицательный. Что делать? (После недолгих размышлений.) Решил! Пусть я буду отрицательный, зато перейду к положительным действиям. (Берет телефонную трубку.) Анжела, всех сотрудников редакции – ко мне.

Приоткрыв дверь, всовывает голову  Б э ж е н а р у.

Что у тебя, Бэженару?

Б э ж е н а р у. Что у меня может быть? Тружусь.

К и т л а р у. Над кем? (Поправляется.) Над чем?

Б э ж е н а р у. Над вопросами экономии.

К и т л а р у. Давай, действуй…

Б э ж е н а р у. Конечно, только всякие неприятности отвлекают.

К и т л а р у (с деланной заинтересованностью). Какие еще неприятности, старик?

Б э ж е н а р у. С машиной.

К и т л а р у. Какой машиной?

Б э ж е н а р у. Я ведь, если помните, купил «Таунус»{43}. По случаю, не новый, конечно. У одного актера – Белчугэряну. Знаете такого?

К и т л а р у. Понятия не имею.

Б э ж е н а р у. Так вот, Белчугэряну не сказал мне, что вывез машину из-за границы, не уплатив за нее пошлину. Понимаете?

К и т л а р у. Нет.

Б э ж е н а р у. Я с ним полностью расплатился, а теперь получил повестку с требованием уплатить пошлину.

К и т л а р у (с деланной тревогой). Да что ты? Много?

Б э ж е н а р у. Тридцать тысяч лей. Теперь она мне встанет дороже новой. И я подумал…

К и т л а р у. Подумал?! Это уже прогресс. О чем же ты подумал, Бэженару?

Б э ж е н а р у. Стоит только вам захотеть… Я ведь, когда вам было туго…

К и т л а р у. Ну, ну…

Б э ж е н а р у. Я не был среди тех, кто кидал в вас камни. Я защищал вас, как брата родного.

К и т л а р у. Ну как же, старик, как же…

Б э ж е н а р у. Так что стоит вам захотеть…

К и т л а р у. Что я должен захотеть?

Б э ж е н а р у. Замолвить за меня словечко сегодня вечером…

К и т л а р у. Перед кем?

Б э ж е н а р у. Перед товарищем… Вам-то он не откажет.

К и т л а р у. И что я должен его попросить?

Б э ж е н а р у. Освободить меня от пошлины.

К и т л а р у. Пиши заявление.

Б э ж е н а р у. У меня нет бумаги.

К и т л а р у. Вот бумага.

Б э ж е н а р у. Нечем.

К и т л а р у. Держи ручку.

Б э ж е н а р у. С чего начать?

К и т л а р у. Сначала… «Министру по делам печати…» (Садится за стол Паскалиде.)

Входят  Б р а х а р у – отдел «Международная жизнь», И о н и ц э – «Сельское хозяйство», М а н о л е с к у – «Наука и культура», О т и л и я – «Жизнь семьи», Д у м и т р а ш – из отдела «Массовая культура», и, кроме того, он занимается страничкой юмора – и  Т у р к у л е ц.

Входите, друзья, входите. А где Паскалиде?

Т у р к у л е ц. В отделе проверки. Сейчас придет.

К и т л а р у. Где Иосиф?

Т у р к у л е ц. В командировке.

Б э ж е н а р у (подходит с заявлением в руках). Готово.

К и т л а р у. Все изложил?

Б э ж е н а р у. Все.

К и т л а р у. Отлично. (Рвет заявление и бросает в корзину.) Отказать. Мошенничество мы не поощряем. Вы свободны.

Бэженару выскакивает как ошпаренный.

(Собравшимся сотрудникам.) Я созвал вас, товарищи, чтобы ввести в курс дела: меня назначили заместителем главного редактора. В этом качестве я должен сделать – и мы это сделаем вместе – из нашего «Факела» современную газету. Современную – не в смысле модную. Под современностью я понимаю подлинную тягу к новому. Для этого нам придется расстаться с самыми стойкими врагами газеты.

М а н о л е с к у («бдительно»). Неужели среди нас есть враг?

К и т л а р у. Хуже, Манолеску, он – в нас самих. Это шаблон. Шаблон мышления, шаблон выражения мыслей. (Брахару.) Ты не знаешь, что значит шаблон мышления? Это леность воображения, паралич фантазии, боязнь самостоятельности. В то время как первая обязанность человека и коммуниста – прежде всего быть самим собой, личностью единственной и неповторимой. Не стоит упрекать меня в высокомерии, и не становитесь в позицию ложной скромности – она хуже любой надменности. Мы должны вычеркнуть из нашего словаря семьдесят пять слов, с помощью которых излагаем свои мысли, – они стерты, их никто не слышит, – и сорок восемь фраз, переделывая которые мы маневрируем согласно необходимости. Они не убеждают, Туркулец, и это самая печальная ошибка, в которой мы продолжаем упорствовать. Мы должны пересмотреть всю систему нашей работы над печатным словом. Не постулаты – аргументы. Вместо патетических деклараций – веские доказательства, скупые, как цифры. Но чтобы научиться писать таким образом, надо повернуться лицом к действительности. Особое внимание следует уделить вопросам экономики. Проблема должна быть рассмотрена – чувствуете, как я сам увяз в шаблонах – с компетентностью опытного специалиста. Журналист, который, придя на завод, знает меньше, чем главный инженер, выглядит профаном, болтающим о вещах, в которых он ровно ничего не смыслит, или глупцом, которого легко провести, ибо он не в силах ничего проверить. Пора кончать с дилетантством, нам нужны газетчики с серьезной профессиональной подготовкой. Такой журналист не может сиднем сидеть в редакции. Сколько человек работает у нас в промышленном отделе, Туркулец?

Т у р к у л е ц. Девять.

К и т л а р у. Все должны отправиться на фабрики, на заводы и стройки. Мы должны знать, о чем думают люди, что их беспокоит. Ионицэ, сколько лет ты работаешь в сельскохозяйственном отделе?

И о н и ц э. Пять.

К и т л а р у (с глубокой скорбью). Я читал твои материалы. Они ниже всякой критики. Написаны непрофессионально.

И о н и ц э («оправданное» возмущение). А другие говорят, что они вполне проходимы.

К и т л а р у. Статья, которая «проходима», более опасна, чем плохая статья. Потому что плохая пойдет в корзину, а та, которая «проходима», – в газету. Кто тебя привел в редакцию?

И о н и ц э. Шеф.

К и т л а р у. Где он тебя нашел?

И о н и ц э. В сельскохозяйственном институте.

К и т л а р у. Он ошибся, Ионицэ. И в отношении тебя и в отношении газеты. Тебе нечего делать в журналистике. Если ты останешься в газете – погибнешь. Став неудачником, ты начнешь подкапываться под людей, лгать, клеветать. Будь честным, Ионицэ, и возвращайся к своей профессии. Лучше хороший агроном, чем неудавшийся журналист. Остальных людей из отдела – в село. И это не просто короткая кампания. Это надолго, пока вы работаете в газете.

И о н и ц э. Между прочим, и до сегодняшнего дня мы там бывали.

Б р а х а р у. И я могу подтвердить: бывали.

К и т л а р у. На прогулке! С каких пор вы не были в родильных домах, Отилия?

О т и л и я. С рождения.

К и т л а р у. Мой вам совет: встаньте завтра пораньше и отправляйтесь в больницы. Вы должны знать, отчего страдают люди. Не от каких болезней – это дело врачей, – а от каких неполадок. Пойдите в родильные дома, в загсы, выясните, сколько людей вступают в брак и почему разводятся. Побывайте в суде: каждый человек – это неповторимая драма, неореалистический фильм. Думитраш, ты чем занимаешься?

Д у м и т р а ш. Страничкой юмора.

К и т л а р у. Тогда отправляйся в морг.

Д у м и т р а ш. Куда?

К и т л а р у. Ты не ослышался: в морг. Выясни, почему люди кончают жизнь самоубийством – ведь еще случаются подобные вещи, – отчего произошел несчастный случай. Я не хочу сенсационного репортажа, но хочу подробностей – живых, точных и ясных.

Д у м и т р а ш. Где находится морг?

К и т л а р у. Попробуй броситься под троллейбус – узнаешь. Несколько дней назад я смотрел румынский фильм «Небо в осенние сумерки». Ты его видел, Манолеску?

М а н о л е с к у. Нет, но слышал о нем. В Мар дель Плато{44} он получил премию.

К и т л а р у. За лучшие титры.

М а н о л е с к у. Вы хотите рецензию о фильме?

К и т л а р у. Нет, ты же занимаешься экономическими вопросами. Вот и отправляйся на студию «Бухарест» и выясни, во что этот фильм обошелся государству. Проверь все по документам.

М а н о л е с к у. А если мне их не дадут?

К и т л а р у. Добейся. Мы должны оживить газету, в репортаж ввести загадочность, последним известиям вернуть живость, интервью – интеллигентность, «круглому столу» – дух полемики. И еще, Туркулец, отмени внизу вахтера.

Б р а х а р у. Прекрасно.

К и т л а р у. Пусть к нам приходит кто хочет. Ну вот, кажется, все. А теперь за работу.

Р е д а к т о р ы  выходят. Т у р к у л е ц  поспешно возвращается.

Что случилось, Туркулец?

Т у р к у л е ц. Забыл макет полосы. А Манолеску хочет зайти к тебе.

К и т л а р у. Зачем?

Т у р к у л е ц. Понятия не имею.

К и т л а р у. Тогда я тебе скажу: сначала он признается, будто счастлив, что именно я, а не кто другой стал заместителем главного редактора, а потом пойдут сплетни. Что А «болтает», что Б «бездельничает», что В «за вами следит», что Г «вхож к начальству», что Д «развел здесь семейственность», что Е «обладает кое-какими достоинствами, но ленив», а Ж – «язва», что З «пьет», что И «ничем, кроме денег, не интересуется», что К «молчит, но это самое опасное», что на Л, М, Н, О, П, Р, С, Т «нельзя положиться», что У «подозрителен», а о Ф и говорить нечего, все знают.

Т у р к у л е ц. Ты преувеличиваешь.

К и т л а р у. Наоборот. Упрощаю. Хочешь, докажу? (В телефон.) Манолеску, зайдите ко мне. Ничего не поделаешь, Туркулец! Действительность порой оказывается схематичнее, чем скверная пьеса.

Входит  М а н о л е с к у.

Пожалуйста, Манолеску, садитесь. Что нового?

М а н о л е с к у. Ничего, товарищ Китлару… Просто хотел вам сказать, что я рад… Поздравляю вас от всего сердца.