Текст книги "До последнего (ЛП)"

Автор книги: Майк Шэкл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 44 страниц)

– Раз уж вы встали, можно вас на пару слов, если у вас найдется несколько минут? – спросил его первый помощник.

– Ты же не собираешься предложить устроить еще один мятеж, а? Потому что сейчас у меня плохое настроение.

Гил поднял обе руки:

– Ничего подобного.

– Слава Богам. Мне бы не хотелось тебя вешать.

– Да, отчасти поэтому я и хотел с вами поболтать, – сказал Гил. – Я не хочу, чтобы между нами все осталось на кислой ноте. Я не хочу, чтобы вы думали о нас плохо.

– Я никогда так не подумаю, – сказал Раласис. – Но, да, дела обстоят мрачно. Я понимаю.

– Что ж, было бы намного хуже, если бы вас здесь не было, и это правда. Итак, я просто хотел сказать спасибо, правда. От себя и от ребят. Мы рады, что вы с нами.

– Спасибо? – Раласис прищурился, глядя на мужчину. – Ты смеешься?

– Я говорю серьезно. В прошлом у нас были дерьмовые командиры – вы знаете это так же хорошо, как и я, – и, в общем, вы не дерьмо, и мы с ребятами хотели, чтобы вы это знали.

– О, Гил, ты так ловко подбираешь слова. Я думаю, «вы не дерьмо» – это, должно быть, самый большой комплимент, который мне когда-либо делали, – сказал Раласис. Улыбка не заставила себя долго ждать. Как и смех. – Конечно, я думаю, что даже ты можешь быть «не дерьмом» по сравнению с Тианом Бетосом – помнишь такого?

– Как я могу забыть? Он был единственным командором флота, у которого когда-либо начиналась морская болезнь в миле от порта, – усмехнулся Гил. – Я думаю, это был первый раз, когда он был на лодке.

– Мне показалось, он собирается потопить лодку всеми этими медалями, которые он повесил на грудь. Их было не меньше тридцати.

– А что насчет Тиана Саландера?

Раласис поднял палец:

– Он был дальним родственником короля, да благословят боги его душу. Я не хочу слышать о нем ни одного плохого слова – он не виноват, что родился с серебряной ложкой во...

В ворота входила Тиннстра со своей командой.

Гил проследил за его взглядом:

– О, вы же не за ней охотитесь, так? Она съест ваши яйца на завтрак.

– Хватит, – рявкнул Раласис. – Ты заходишь слишком далеко.

Мужчина опустил голову:

– Извините, командор.

– Ты свободен, – сказал Раласис, но сам уже шел прочь – к ней.

Тиннстра разговаривала со своим разведчиком Тависом, когда заметила его приближение. Она что-то сказала Тавису, который тоже посмотрел в его сторону, прежде чем развернуться и оставить ее одну. Раласис воспринял это как хороший знак, если только она просто не хотела, чтобы кто-нибудь увидел, как она разрывает Раласиса на части.

– Командор, – сказала она, кивнув в знак приветствия.

– Генерал, – ответил Раласис.

– Поздняя ночь или раннее утро? – На ее губах промелькнула тень улыбки, и он вспомнил, как говорил ей что-то подобное тогда, в Мейгоре, в посольстве.

– Я еще не ложился спать, если ты об этом спрашиваешь, – ответил Раласис, подыгрывая.

Тиннстра посмотрел на него так, словно увидел впервые, а может, увидел его таким, каким он был тогда, до всего этого дерьма войны:

– Что, если я приглашу тебя в постель?

– Прости? – Раласис, должно быть, ослышался. – Ты сказала...

– У меня есть комната в Котеге.

– У тебя есть?

– Пошли. – Тиннстра взяла его за руку и быстро повела к полуразрушенному зданию.

Раласис не мог в это поверить. Это было не то, чего он ожидал. Даже не то, на что он надеялся. Он хотел поговорить, выяснить, что ее беспокоит. А теперь она не давала ему шанса что-либо сказать. Боги, она даже не взглянула на него, когда тащила его за собой. Несколько человек видели, как они проходили мимо, но она не обращала на них внимания. А Раласис? Ну, он тоже не знал, что им сказать. Кто-то даже приветствовал их.

Через разбитые двери, вверх по лестнице на первый этаж, по коридору в комнату.

Она была маленькой: кровать, стол, стул и набор инструментов Тиннстры. Она втащила его внутрь и сразу же начала целовать, а затем захлопнула за ним дверь ударом ботинка.

– Тинн...

Ее язык заставил его замолчать, когда ее руки потянулись к его куртке, возясь с ремнем. Ее оружие со звоном упало на пол, секундой позже – меч и пояс. Раласису пришлось помочь ей его раздеть, он испугался, что она порвет его последнюю форму и заставит его ходить без кителя до конца войны.

– К чему такая спешка?

– Идет война.

Раласис не мог с этим поспорить. Одежда, ботинки и оружие – все это оказалось свалено в кучу на полу. Все, кроме слов, которые он хотел сказать.

Кровать еле вмещала их двоих, но Тиннстра потянула его вниз с яростью, которая не нуждалась ни в ласковых словах, ни в нежных прикосновениях. Она осыпала его поцелуями, как ударами кулака, ее взгляд был устремлен куда угодно, только не на него. Часть Раласиса даже задавалась вопросом, волнует ли ее, с кем она находится в постели. Ее, конечно, не волновало, что она причиняет ему боль.

– Прекрати. Просто прекрати. – Он оттолкнул ее от себя.

Она остановилась на мгновение и посмотрела на него в замешательстве:

– Что?

– Я не хочу этого делать. Только не так.

Она села, ее шрамы ярко белели на фоне смуглой кожи:

– Что ты имеешь в виду?

– Это неправильно, – сказал Раласис.

– Я думала, ты хотел меня трахнуть. Итак, мы трахаемся. – Она снова потянулась к нему, чтобы поцеловать, но Раласис положил руку между ними и оттолкнул ее.

– Не так, – повторил он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно.

– Что с тобой такое? Я думала, ты этого хотел с тех пор, как впервые меня увидел. Ты, конечно, не возражал тогда, в Мейгоре, так? Ты был более чем счастлив трахнуть меня тогда. Несколько раз.

– Тиннстра, пожалуйста. Зачем ты это делаешь?

– Я думала, это чертовски очевидно. Я хочу секса. Я хочу что-то почувствовать. – Она стиснула зубы. – Что-то большее, чем эта гребаная война. Я думала, ты тоже этого хочешь – ты всегда смотришь на меня своими щенячьими глазами.

– Что не так? Что случилось?

– Ничего, черт возьми, плохого.

– Тиннстра, пожалуйста. Скажи мне.

– Блядь. – Она соскользнула с него и, натянув на себя одеяло, прислонилась спиной к стене. – Блядь.

Комната внезапно показалась очень холодной и очень маленькой. Раласис схватил свой китель и прикрыл пах.

– Что случилось?

Тиннстра потерла лицо, а затем обхватила голову руками:

– Ничего.

Раласис подвинулся так, что оказался рядом с Тиннстрой, их плечи соприкасались:

– Ты можешь мне рассказать.

– Почему? Почему я должна?

– Потому что... ты мне не безразлична. – Он мог бы сказать что-то еще, чтобы оправдать свои действия, но даже он понимал, что некоторые истины лучше оставить невысказанными.

– Почему ты до сих пор не отказался от меня? – спросила она. – Почему ты не послал меня на хуй, как я того заслуживаю?

– Потому что я идиот?

– А серьезно?

– У меня это никогда не получалось, – сказал Раласис. – Мне легче спрятаться за шуткой, чем посмотреть правде в глаза. Точно так же, как ты используешь свой гнев, чтобы скрыть, кто ты такая.

Тиннстра откинулась назад:

– Прости. Я была несправедлива к тебе. Я обращалась с тобой как с дерьмом.

Раласис выгнул бровь:

– Правда? Я не заметил.

Тиннстра бросила на него суровый взгляд одним глазом, но тут же смягчилась:

– Я действительно так обращалась.

– Мир несправедлив ни к кому из нас.

– Я знаю. Просто... все, что я планировала, на что надеялась, пошло наперекосяк. И чем больше я пыталась вернуть все на круги своя, тем хуже становилось. – Она на мгновение замолчала и перевела дыхание. – А ты… ты напомнил мне о тех временах, когда все было так хорошо, и от этого стало только хуже.

Раласис переместил руку и обнял Тинстру за плечи. Она не сопротивлялась, когда он притянул ее ближе:

– Все получится. Мы победим.

– Нет, если мы продолжим делать то, что делаем, – сказала Тиннстра. – Мы просто позволяем Эгрилу втоптать нас в землю. У нас осталась только треть нашей армии, и большинство наших новобранцев даже никогда толком не держали в руках меч. Было неправильно пытаться сражаться с ними таким образом. Я была неправа.

Раласис поцеловал ее в макушку:

– Мы все сделали этот выбор, Тиннстра. Это была не только ты.

– Перестань пытаться быть со мной таким милым.

Раласис усмехнулся:

– Я не могу быть таким жестким, как ты. Я ношу сердце на рукаве¹.

– Может, тебе пора перестать.

– Но тогда как ты узнаешь, куда наносить удар?

Тиннстра рассмеялась:

– Думаю, я смогла бы с этим разобраться.

– Ладно, не делай этого сегодня. Давай представим, что мы с тобой единственные люди на свете, и для разнообразия мы действительно нравимся друг другу.

Тиннстра повернулась к нему лицом, ее губы были всего в дюйме от его губ:

– Я всегда тебя любила, вот в чем проблема.

– Я тоже всегда тебя любил. – Раласис придвинулся ближе, и его губы прильнули к ее губам. Они снова поцеловались, но не так, как раньше, когда поцелуй был полон гнева и страха. На этот раз поцелуй был мягким и нежным, полным любви и заботы.

Только вой и вопли испортили это мгновение.

64

Зорика

Котеге

Зорика простояла на страже большую часть ночи – какое-то шестое чувство предупредило ее, что Эгрил снова нападет. Но с приближением рассвета она решила, что с нее хватит. Ей отвели комнату на первом этаже Котеге. Когда-то это была студенческая комната, возможно, похожая на ту, в которой жила Тиннстра, небольшая по размеру, с раскладушкой, письменным столом и окном, выходящим на плац. Но там также была дверь, четыре стены и потолок – роскошь, которой она давно не испытывала. Было так приятно просто закрыть эту дверь и побыть одной. По-настоящему одной.

Она была измотана сильнее, чем думала. Даже снять доспехи оказалось для нее непосильным трудом. Вместо этого она легла на койку и закрыла глаза.

Поспать было бы неплохо. Хотя бы пять минут или, если на то будет воля Богов, десять.

Но, несмотря на усталость в теле, разум отказывался отдыхать.

Этой ночью нападения не было, но оно должно было произойти в ближайшее время. Она это знала. Черепа не позволят ей беспрепятственно провести свою армию к воротам Айсаира. Тогда бы начались настоящие сражения. Смертей было бы больше.

Ее мысли перенеслись в далекое прошлое, к мальчику, которого она любила. В другое время. В другую жизнь. Теперь все это казалось нереальным, скорее сном, чем воспоминанием. В те времена, когда светило солнце и желудки были полны, когда поцелуй у реки был всем, что имело значение. Простые вещи. Прекрасные вещи.

Давно утраченные.

Дорогой Векс. Она должна была сказать да, остаться, жить нормальной жизнью, а не этой.

Она была бы счастлива. Довольна.

Если бы только она никогда не прошла через эти врата. Она могла бы их разрушить. Навсегда закрыть от этого мира. Со временем она бы забыла, от чего бежала.

Но что бы сказала на это Майза? Или Анама? Или, да помогут ей Боги, Тиннстра? Конечно, какое значение имели несколько резких слов? Они все были бы живы и здоровы, если бы она взорвала эти чертовы ворота. Жили бы в Айсаире в своем прекрасном доме. Счастливые.

Или так счастливые, как только могли быть счастливыми Тиннстра и Анама под одной крышей.

Боги, чего бы только Зорика не отдала, чтобы еще раз увидеть, как ссорятся ее матери, услышать их громкие голоса, резкие перепалки. Тогда она ненавидела их ссоры. Теперь она поняла, что в их словах звучала любовь к ней.

Она сказала себе, что это глупые мысли. Ей следует поспать. Она должна поспать. Не забивать себе голову глупыми мечтами о том, чего никогда не будет. Она больше не ребенок.

Ей нужно поспать.

Зорика усилием воли заставила свой разум успокоиться и сосредоточилась на дыхании, считая до пяти с каждым вдохом и выдохом. Она считала вдохи и выдохи, чувствуя, как усталость проникает в ее мозг. Она вдохнула и выдохнула. Вдох и выдох.

Откуда-то издалека донесся вой. Зорика хорошо знала этот звук. Она слышала его, когда в последний раз была в Котеге, когда была во дворце в Лейсо.

Она знала монстров, которые его издавали. Она бежала от Киориу. Она сражалась с Киориу.

Вой становился все ближе. Все громче. Затем раздались крики.

Зорика резко открыла глаза. Это был не сон.

Она почти упала с кровати, схватив меч и копье. Она не стала тратить время на бег по коридорам и лестницам. Зорика вылетела из окна комнаты, разбрасывая по пути осколки стекла и щебень.

Небо было кроваво-красным, но Зорика горела ярче, прогоняя последние ночные тени. Теперь, когда она была на открытом месте, вой стал еще более чудовищным, а крики – еще более пронзительными. Они доносились от главных ворот. Зорика летела туда так быстро, как только могла, оставляя за собой огненный след.

Зверей было трое, каждый почти в два раза больше человека, их клыки блестели в ее свете, их когти разрывали все на части. Киориу подняли головы, когда она приблизилась. Один из них встал на задние лапы, издавая вызывающий рев.

Ее охватил страх. Что, если ее магия будет так же неэффективна против них, как и против Коджинов?

– Касри. – Слово было произнесено шепотом, без всякой уверенности, но оно поразило своей силой.

Демон исчез в языках пламени и сгорел, вместе с ним сгорел и страх Зорики. Она подхватила другого своим щитом, подбросила его на сотню футов в воздух, а затем в мгновение ока швырнула обратно. От него осталось лишь пятно на земле.

Последний оказался проворнее, он оставил выпотрошенного мейгорского солдата и побежал прямо к ней. Зорика могла бы сжечь или раздавить его, как и остальных, но она была зла. Зла из-за того, что эти существа пришли убивать ее солдат. Разгневанная тем, что враги думали, что могут причинить ей вред. Разгневанная тем, что они посчитали ее слабой.

Она приземлилась на пути у Киориу и ждала, пока тот бросится на нее. Когда он был в пятнадцати футах от нее, она изо всех сил метнула свое копье прямо в открытый рот Киориу. Слишком хорошая мишень, чтобы ее упустить.

Копье полетело точно в цель, попав существу в заднюю стенку горла, и выйдя с другой стороны, сбив его с ног.

Демон упал на землю и дергался, пока его жизнь угасала; солдаты ликовали. Победа была наименьшим, чего они заслуживали, но, оглядев бойню, устроенную Киориу, она поняла, что была слишком медлительна. Сколько жизней она могла бы спасти, если бы не пошла спать?

– Отнесите раненых к медикам, – приказала она. – Быстрее.

– Ваше Величество, – сказал солдат, указывая на Котеге. Зорика обернулась и увидела, что к ним с криком бежит Тиннстра. Далеко позади нее бежал Аасгод, а также Хасан, Раласис, Мойри и Джакс. Несколько солдаты бежали вместе с ними, в то время как остальные собирали оружие. Что их так встревожило? Она убила Киориу…

– Ширудан. – Щит сформировался вокруг нее и ее солдат за мгновение до того, как на нее обрушились энергетические разряды. Они с грохотом ударились о барьер. Свет и огонь потрескивали на его поверхности, ударяя по нему, ударяя по ней. Это была настоящая смертельная боль.

Зорика закричала, когда тысячи крошечных иголочек пронзили ее нервы, проникли в самую душу. Это было хуже, чем раньше. Намного хуже. Сколько Избранных на нее напало? Сколько из них пришли, чтобы ее убить?

Зорика опустилась на одно колено, и щит сжался вместе с ней, треская и прогибаясь под натиском. Она хотела упасть. Боль была невыносимой. Слишком сильной для нее.

Боги, она не могла даже дышать. Не могла думать. Она могла только поддерживать щит, и этого было недостаточно.

Ее силы было недостаточно.

Избранные появились из леса, энергия вырывалась из их рук. Их было так много. Может быть, десять, нет, двадцать извергов. Киориу были не более чем приманкой, чтобы ее выманить, позволить ей думать, что она победила, в то время как они были настоящей опасностью.

Когда они приблизились, удары их дубинок усилились. По лицу Зорики потекли слезы, а щит снова сжался. Ее заставили встать на четвереньки, и солдаты, оказавшиеся в ловушке вместе с ней, прижались друг к другу. Они поняли, что их смерть неизбежна, поскольку в барьере появилось больше трещин.

– Простите меня, – прошептала Зорика, казалось, на последнем издыхании.

Что-то – кто-то – пронесся мимо, и сила давления на Зорику внезапно ослабла. Ненамного, но все же достаточно. Она подняла глаза и увидела среди врагов Тиннстру, которая сама приносила смерть. Без колебаний. Без пощады.

Затем над головой сверкнула молния, и она поняла, что Аасгод тоже присоединился к битве. И снова сила атаки на нее ослабла – Избранные обратили свои дубинки на других врагов.

Зорика еще раз втянула в себя воздух и обрела надежду. Еще больше ее солдат спешили на помощь. Во имя Богов, они были храбрыми. К ней вернулись силы, когда джиане отдали свои жизни, чтобы ее спасти.

Она встала, раскрыв свой щит, и закричала от боли.

– Прочь с дороги, – прошипела она солдатам, стоявшим рядом с ней. – Уходите. – Зорика приоткрыла свой щит настолько, чтобы они могли свободно бежать обратно в Котеге. Оставшись одна, она сделала еще один вдох, чтобы произнести еще одно слово.

– Тобо! – Зорика взмыла в воздух с такой скоростью, с какой никогда раньше не летала. Земля под ней взорвалась от ударов Избранных, но опасность осталась далеко позади.

На мгновение она оказалась в тишине, когда солнце поднялось над горизонтом. Зорика закрыла глаза и позволила свету падать на ее кожу, наслаждаясь ветерком, который успокаивал ее расшатанные нервы.

Она посмотрела вниз. Битва бушевала, сверкали молнии Аасгода, Избранные отвечали энергетическими ударами и собственной магией.

Она боялась отступить. Боялась вступить в борьбу. Теперь Избранные оценили ее по достоинству. Лучше оставаться в облаках и притворяться, что она – единственный человек в мире. Одна. В безопасности.

– Дорогие боги, если вы существуете, дайте мне сил, – прошептала она ветру.

Небо не ответило ей, и она почувствовала себя глупо, спрашивая об этом. Богов не было. Только люди и вода Чикара. Худшее сочетание. Магия приносит только смерть.

Зорика выхватила меч и создала на руке новый щит. Он сверкнул в лучах раннего утра.

И она полетела вниз, обратно в вихрь битвы.

Они, конечно, заметили ее приближение. Как они могли не заметить? Она была падающей звездой. Ярко горящей.

Дубинки повернулись в ее сторону, и она их приветствовала. Лучше, если они будут стрелять стрелять в нее, чем в ее людей. Взметнулась красная огненная дуга, но она была готова к этому, извиваясь и разворачиваясь вокруг взрывов, пока мчалась к земле.

Она увидела, как Тиннстра воспользовалась тем, что Избранный отвлекся, и вонзила свой топор ему в висок, в то время как молния Аасгода выбила дубинку из рук у другого.

У остальных дела обстояли не так хорошо. Избранный-гигант сбил с ног дюжину шулка, оставив их изломанными и неподвижными. Другой метал огненные шары как в мейгорцев, так и в ханранов. Третий метал кинжалы из чего-то вроде льда. Четвертая металась туда-сюда, не более чем тень, оставляя за собой смерть. И все время слышались выстрелы из дубинок – разряды летели в нее и ее солдат.

Зорика насчитала пятнадцать Избранных, которые все еще оставались на ногах. Более чем достаточно, чтобы уничтожить ее армию, если у них будет хоть малейший шанс.

– Касри. — Зорика взмахнула рукой, и гигант вспыхнул пламенем. Она пролетела мимо его горящего трупа и приземлилась перед дураком с огненными шарами. Зорика направила свой меч на мужчину, и его магия обернулась против него, обрушившись на его скрытое маской лицо и охватив его пламенем.

Краем глаза она уловила движение и, развернувшись, рубанула мечом, задев дым. Она все равно почувствовала удар, зная, что ее клинок хорошо выполнил свою работу. Кровь брызнула из воздуха и растеклась по земле, а за ней последовали две половины тела Избранной.

Энергетические разряды обрушились на Зорику, ударяя по ее щиту, отбрасывая ее назад, причиняя ей боль – но она была к этому готова.

– Осо. – Она изо всех сил взмахнула своим щитом и отправила его по спирали в одного Избранного за другим.

Затем настала очередь Зорики отлететь в сторону, когда что-то ударило ее в спину. Она перекатилась от удара и вскочила на ноги, когда в ее сторону полетела стена льда.

– Ширудан. — Лед не мог противостоять ее щиту. Когда лед раскололся и зашипел, Зорика шагнула вперед, прикрываясь щитом. Избранная осознала свою глупость и попыталась выхватить дубинку, но меч Зорики сверкнул, на лезвии заплясал огонь, и еще одна голова упала на землю.

Зорика оглянулась и увидела, что Тиннстра делает свое кровавое дело, увидела, как Аасгод наносит удар. Хасан и Джакс возглавили атаку Шулка на Избранного, их копья несли смерть.

– Мерзость! – закричала еще одна Избранная, и ее голос был громче шума битвы. – Встань лицом ко мне! – В правой руке она держала скимитар, в левой – дубинку.

Зорика покрутила шеей и поудобнее сжала меч:

– Я тут.

Избранная бросилась в атаку. С каждым шагом, который она делала, появлялась ее точная копия, увеличивающаяся снова и снова по обе стороны от нее.

Зорика улыбнулась. Ей уже доводилось сражаться с иллюзионистами. Языки пламени снова заиграли на лезвии ее меча, и она закрыла глаза, вспоминая все, чему ее учили Анама и Майза. Она нанесла удар, не открывая глаз, вложив в оружие всю свою ярость. Она проигнорировала копии и их поднятое оружие и сосредоточилась на оригинальной Избранной. Их клинки встретились, оружие Зорики разбило оружие Избранной, а затем она ударила женщину свободной рукой, пробив ей череп.

Во имя Богов, это было приятно. Она плюнула на труп:

– Вот почему мы тренируемся, сука.

Зорика двинулась дальше, охотясь на Избранных, убивая их одного за другим. Их удары отскакивали от ее щита, а их сила все уменьшалась и уменьшалась по мере того, как их становилось все меньше.

Тиннстра была похожа на саму Синь. В том, как она сражалась, не было ни изящества, ни сдержанности, ни страха за собственное благополучие. Тиннстра бросалась на любого, с кем бы она ни сражалась, ураганом войны, отрубая руки и перерубая шеи.

Так непохоже на Аасгода. Маг сражался с хирургической тщательностью и точностью, нанося удары издалека, без эмоций. Эффективно.

Солдаты Зорики отступили под командованием Хасана и Джакса, понимая, что их работа выполнена и нет необходимости рисковать чьими-либо жизнями в последние мгновения битвы.

В конце концов, остался только один Избранный. Мужчина повернулся к ним троим, потрясая дубинкой, на кончике которой мерцала энергия.

– Кровь, которую я дам тебе, О Великий, – сказал он. – Души, которые я пошлю...

Метательная звездочка ударила его между глаз.

– Заткнись, – сказала Тиннстра.

Избранный постоял мгновение, глядя на них, словно пытаясь понять, мертв он или нет. Затем его ноги подогнулись, и он присоединился к своим собратьям, лежащим в грязи.

– Ты хорошо сражалась, – сказала Тиннстра, подходя к ней. – Ты ранена?

Зорика покачала головой:

– Нет. Повезло.

– Ты вовремя подняла щит.

– Только потому, что ты побежала меня предупредить. Я думала, что Киориу – единственная угроза.

– Всегда ищи ловушку.

– Буду.

– Тебе следует искать лучше – однажды меня не будет рядом, чтобы тебя предупредить.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Зорика. Что-то в Тиннстре ее беспокоило. На этот раз это была не ярость. Это было что-то другое. Грусть. – Ты в порядке?

– Да. И я сожалею о том, какой я была. Это было... неуместно.

Зорика улыбнулась:

– Я тоже сожалею.

– Тебе не о чем сожалеть. – Тиннстра наклонилась и поцеловала Зорику в щеку. – Я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю, – ответила Зорика, обеспокоенная больше, чем когда-либо. Она собиралась что-то сказать, но к ним подошел Аасгод.

– А теперь иди и отдохни, – сказал Тиннстра, тоже его заметив. – Я прослежу, чтобы убрали эти тела.

– Тиннстра, я...

Раздался сигнал тревоги.

– Эгрилы у восточной стены, – крикнул кто-то.

– Иди, – сказала Тиннстра. – Ты нужна своему народу. Мы можем поговорить позже.

Зорика кивнула и поднялась в воздух, радуясь, что ее мать все еще присматривает за ней. Они смогут исправить то, что произошло между ними позже. Как только война будет выиграна.

65

Тиннстра

Котеге

Тиннстра держала нож в дрожащей руке. Это был маленький клинок, изготовленный из лучшей ризонской стали и острый, как бритва. Идеально подходит для того, что ей нужно сделать. Идеально подходит для ее безумного плана.

Она сидела в своей комнате в Котеге, пока снаружи бушевала битва. Она чувствовала себя виноватой за то, что не была там, за то, что не вносила свою лепту, но чем дольше продолжалась битва, тем больше она убеждалась, что поступает правильно.

Она должна остановить эту войну.

Она не видела свою мать весь день. Мойри сражалась бок о бок с Зорикой, Хасаном и Джаксом, и Тиннстра была благодарна ей за это. Она не хотела больше лгать или, что еще хуже, терять мужество, чтобы сделать то, что должна была сделать.

Она даже не разговаривала с Раласисом после их короткого мгновения любви. Это было проявлением слабости с ее стороны – и она не могла себе позволить еще такие моменты. Почему она снова попыталась переспать с ним?

Потому что, возможно, это был последний раз, когда у меня был шанс почувствовать что-то, кроме ненависти, шанс почувствовать себя любимой.

Потому что пути назад не было. Другого пути не было. Только этот.

Наша единственная надежда.

Она посмотрела на свою форму. Украденная форма Избранной, императорской элиты, врага. Какими чудовищами они когда-то казались, какой страх они ей внушали. Теперь она была более чем равной им. Если они были страхом, то она была смертью.

Скольких я убила?

Слишком много, чтобы сосчитать.

Недостаточно, чтобы что-то изменить. Пока.

Она взяла эту форму у женщины с вогнутым внутрь лицом – работа Зорики. Форма сидела идеально, как будто была сшита специально для нее. Подарок.

На воротнике было немного крови, но не столько, чтобы это имело значение. На фоне черной шерсти эту кровь никто не заметит. Ее рука потянулась к черепам на шее. Такие маленькие – и обладают такой силой.

Маска лежала на кровати рядом с оружием Тиннстры. Она ненавидела ощущение, когда ее надевала. Простой кусок материала, но маска вызвала у нее приступ клаустрофобии.

Потерянности.

Было неестественно закрывать лицо подобным образом. Мало того, что она не могла видеть левым глазом, так еще и маска наполовину закрывала ее оставшийся здоровый глаз. И перекрывала периферийное зрение – одного этого было достаточно, чтобы раздражать. Хуже всего было то, что из-за маски она почувствовала себя одной из них. Она сразу же ее сняла.

Тем не менее, маска сделает свое дело, когда придет время.

Надежда дурака, но это все, что у меня есть. Все, что у меня когда-либо будет.

Нет. У нее было нечто большее, чем украденная форма и маска.

У Тиннстры были ее сила, скорость и умение, и у нее было оружие.

Оно лежало на кровати. Она не могла взять собой все – Избранные, как правило, не носили оружия, – но могла взять достаточно.

Тиннстра сменила свой меч на скимитар, снятый с одного из Избранных, напавших прошлой ночью. В отличие от обычных мечей Черепов, это было прекрасно сделанное оружие, достаточно острое, чтобы порезать самого Кейджа.

Ей придется оставить свой топор, но не ножи. Один из них она привязала к внутренней стороне левой руки, другой сунула в ботинок, а нож, который держала в руках, убрала в ножны, прикрепленные к поясу на пояснице. Ее мешочек с метательными звездочками висел на правом боку, такой маленький, что его было едва заметно.

Чего нельзя было сказать о ее сумке. Как бы она ни смотрела на нее, она явно была не на своем месте. Проблема была в том, что она нуждалась в ней больше всего на свете. Всегда можно было найти еще несколько мечей или ножей, но вещи в сумке были незаменимы: карта и запас воды Чикара.

У нее осталось всего два флакона с зеленой жидкостью. После утренней атаки у нее не было возможности пополнить запасы. Она уже чувствовала нервозность из-за того, что слишком долго оставалась без воды. Еще несколько часов, и она вспотеет, у нее начнутся спазмы в животе. Затем придет дрожь. И головные боли – худшие, чем может вызвать любая магия. Предполагалось, что вода сделает ее сильнее. Теперь она нужна была ей просто для того, чтобы дышать.

Милостивые Боги, что я с собой сделала?

Тиннстра встала. В конце концов, она знала, где найти еще воды. В царящей снаружи суматохе никто не заметит, как она проберется в палатку Аасгода.

Тиннстра пристегнула пояс с оружием и начала собирать сумку. В нее вошли два последних флакона с водой Чикара. Она уже собиралась положить туда тубус с картой, но остановилась. Карта была слишком большой, чтобы ею можно было воспользоваться в спешке. Боги, им раньше нужен был стол и пресс-папье, чтобы на нее взглянуть.

Она открыла тубус, достала карту и развернула ее на кровати. От бумаги исходил запах веков, но сейчас было не время беспокоиться об истории. «Прости, Раласис», – прошептала она, вырезая фрагмент, на котором была изображена империя Эгрил. Легко было представить ужас мейгорца из-за того, что она испортила такой бесценный артефакт. Конечно, у него было много других причин злиться на нее. Испорченную карту, возможно, легче всего простить.

Вырезанная часть легко складывалась, пока стала не больше ладони. Если ей придется в какой-то момент выбросить свою сумку, она сможет без проблем спрятать карту при себе. Но пока ее место в сумке.

Маска Избранного была последней вещью, которую она сунула в сумку.

Она схватила свой плащ, накинула его на плечи, опустила капюшон и убедилась, что он плотно прилегает к шее и скрывает черепа. Она оставила остальную свою старую одежду сложенной на кровати рядом с испорченной картой. На мгновение Тиннстра подумала оставить записку, как-нибудь объяснить, что она сделала, но какое это имело значение? Она не нуждалась ни в чьем прощении или оправдании своих действий. Она либо выиграет Секановари, либо все будет кончено для всех.

С сумкой на плече Тиннстра открыла дверь, затем остановилась. Она оглянулась на комнату, точно такую же, как та, в которой она жила, когда была студенткой. Она застыла от ужаса, когда отец высадил ее перед главным зданием Котеге – она стояла в дверях и глядела на ее новый дом. Она в первый раз оторвалась от семьи – если не считать Бериса, конечно. До принятия им обета оставалось несколько месяцев, но он все еще был в Котеге. Его тень была повсюду в школе. Все были влюблены в могучего Бериса.

Тогда это место казалось таким пугающим: люди, тренировки и обучение. Каждую ночь она убегала в свою комнату и пряталась за запертой дверью, чтобы в слезах уснуть.

Там, куда я направляюсь, не будет дверей, за которыми можно спрятаться. Ни одного дружелюбного лица, которое могло бы мне помочь. Но так было всю мою жизнь. Все это было подготовкой к тому, что я должна сделать сейчас.

И она вышла из комнаты, не потрудившись закрыть дверь. Теперь ей просто нужно найти Аасгода – или, скорее, его вещи. Она не хотела видеть мага, просто хотела у него украсть.