Текст книги "До последнего (ЛП)"

Автор книги: Майк Шэкл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 44 страниц)

Аасгод шагнул вперед, встав между двумя женщинами:

– Тиннстра, все было не так.

– Заткнись, или я отрежу тебе язык, – огрызнулась Тиннстра. Она набросилась на Зорику. – После всего, что я сделала для тебя – отказалась от всего ради тебя, – и так ты мне отплатила? Ты сказала ему, что боишься меня? Милостивые Боги, я практически твоя мать.

– Ты действительно моя мать, – сказала Зорика. – Ты неправильно поняла, что я пыталась сказать.

– Конечно, – сказала Тиннстра. Ее улыбка была жестокой, режущей. – Я должна была понять, что ошиблась. Пожалуйста, прости меня.

– Тиннстра, ты слишком остро реагируешь, – сказал Аасгод.

Внезапно на лицо Аасгода уставился нож:

– Что я тебе говорила о разговорах?

– Ширудан. – Щит, вставший между Тиннстрой и Аасгодом, не позволил ей напасть на мага, но не помешал Тиннстре бросить сердитый взгляд в сторону Зорики, который ударил девушку в сердце.

Ее мать убрала нож обратно в ножны. «Если позволите, я вернусь к попыткам защитить вашу жизнь». Ее поклон был коротким, официальным, холодным, затем она повернулась и вышла из палатки.

Единственным звуком был треск щита, когда Зорика и Аасгод смотрели ей вслед.

– Простите, – сказала Зорика, рассеивая щит. – Я подумала, что она собиралась… Простите.

Аасгод глубоко вздохнул:

– Я тоже так подумал.

– Я должна пойти за ней... объяснить.

Аасгод протянул руку.

– Не сейчас. Я думаю, она только что выпила немного воды Чикара. Что бы вы ни сказали, она этого не услышит, и ситуация может обостриться.

– Она не причинит мне вреда, – сказала Зорика. – Она не сможет.

– Она могла бы попытаться.

– Это из-за воды с ней такое происходит, так? Вода делает ее злой? Опасной?

– Вода. Война. Наверно, все. – Аасгод почесал в затылке. – Тиннстра провела последние пятнадцать лет, пытаясь стать тем, кем она не является, погребая себя под гневом и магией. Но настоящая она – женщина, которая вырастила вас и любит, – она все еще там. В этом я уверен.

Зорика посмотрела в окно палатки, чувствую, что ее сердце разбито.

– Надеюсь, вы правы.

На этот раз Аасгод улыбнулся легко:

– Вы знаете, как вас называют солдаты?

– А я хочу это знать? – Зорика сомневалась, что это было что-то хорошее.

– Надежда. Они называют вас Надеждой.

– Это уже кое-что, я полагаю.

– Это все.

48

Раласис

Северная дорога

Еще одно утро.

Раласис застонал. Он начинал их ненавидеть. Больше, чем когда-либо.

Раласис никогда не был одним из тех раздражающих «жаворонков», которые вскакивают с постели едва рассветет. Чаще всего в этот момент он брел домой, пошатываясь, настолько пьяный, насколько это вообще возможно. Затем он падал в постель, обычно в чьей-то компании, и спал остаток дня, пока не приходило время проделать все это снова, смывая головную боль той же порцией яда, из-за которого он изначально чувствовал себя таким жалким.

Теперь он смотрел на те моменты похмелья в Лейсо с новой точки зрения. Если бы у него была хоть малейшая возможность пережить их еще раз, он бы не стал жаловаться. Не стал бы думать, что наступил конец света потому, что он выпил три или четыре бутылки плохого вина или фляжку, а то и девять стаканов домашнего напитка Ирнуса. Нет, он бы решил, что он самый счастливый человек на свете.

В конце концов, ванна была бы под рукой, чтобы успокоить его боли. Его ждала бы чистая одежда. Хороший завтрак. Свежая вода. Чашка чая. Возможно, улыбка красивой женщины.

Даже в море у него были еда и вино, корабль под ногами, команда, которую он обожал, и новые горизонты, к которым он стремился.

Но теперь? У него было только одно – страдание. Почему он согласился на это? Почему? Почему? Почему?

Конечно, он знал причину. Слишком хорошо знал, почему согласился. Знал, на кого хотел произвести впечатление. С кем хотел быть. Боги, он был дураком, как и говорил его отец.

И неудивительно, что она им не интересовалась. Грязь въелась в его кожу так глубоко, что он сомневался, что когда–нибудь снова станет чистым, а его одежда – то, что от нее осталось, – воняла до небес. Даже кожа под волосами чесалась так, что он думал, будто там поселились вши.

Но хуже всего были ноги. В синяках и волдырях, кровоточащие. Каждый вечер, если была возможность, он мыл их в любой реке или ручье, который мог найти, чтобы холодная вода успокоила их и уберегла от инфекции. Но, во имя Богов, это приносило мало облегчения. Чудо, что он вообще смыкал глаза, учитывая волны жгучей боли, которые всю ночь накатывались на него снизу.

Он даже спросил Зорику, может ли она совершить над ними какую-либо магию, но, видимо, были пределы и ее силе.

Пословица говорила, что армия сражается стоя, и это было просто напоминанием о том, почему он стал моряком. На борту корабля не надо много ходить, и это хорошо.

Он поморщился, откинул одеяло и уставился на испорченные куски мяса на концах своих ног. Во имя сисек Насри, у него возникло искушение ударить по ним мечом и положить конец своим мучениям. Конечно, ампутация собственных ног была бы не очень привлекательна для нее, не говоря уже о женщинах, которых он мог бы встретить в будущем, если бы пережил эту войну. Поэтому вместо этого он сел, поморщился, когда его ноги коснулись острой как бритва травы, и задумался, как он переживет еще один день марша по этой про́клятой Богами стране.

Эх, вернуться бы в Мейгор.

Он нашел пару почти сухих носков и натянул их, превозмогая боль. Затем надел ботинки, и это могло бы заставить его поднять крик на весь лагерь. Чудо, на самом деле, что он этого не сделал.

Он отряхнул грязь со своих брюк, хотя это не имело особого значения. В конце концов, они были испачканы гораздо худшим, чем грязь. Он бы постирал их, если бы у него была такая возможность, но для этого ему пришлось бы их снять, а рисковать этим он не собирался ни в коем случае. Не сейчас, когда он в любой момент ожидал атаки Черепов. Последнее, что ему было нужно, – пытаться драться с этими ублюдками в нижнем белье.

Он натянул пиджак поверх рубашки и застегнул его на все пуговицы, убеждая себя, что выглядит почти шикарно, затем почесал бороду и понял, что это не так. Горячее бритье было еще одной роскошью, которой ему не хватало.

В конце он пристегнул свой меч и понял, что больше не может откладывать встречу с миром. И все же он колебался, прежде чем покинуть свою палатку, зная, с чем ему придется столкнуться, и какую вину он будет испытывать.

Милостивые боги, неудивительно, что отец считал меня дураком.

Когда он вышел наружу, то увидел Гила, Сирену, Джейми, Айриса и еще нескольких человек из его старой команды, сидевших вокруг жалкого костра с лицами, которые выглядели в сто раз более жалкими.

– Утро, – сказал Раласис с сияющей улыбкой, полной наигранного веселья. – Вы с нетерпением ждете еще одного восхитительного дня?

– Утро, командор, – поздоровался Гил. – Сомневаюсь, что оно будет восхитительным. Отнюдь нет. – Его первый помощник взглянул на остальных и получил кивки в ответ. Нехороший знак. Раласис всю свою жизнь провел на борту кораблей и знал, как выглядят мятежники, еще до того, как мысль о предательстве приходила им в голову.

– Ну же, Гил, мы все живы и не потеряли ни одной конечности. Ночью на нас никто не нападал – если только я ничего не проспал, – улыбнулся Раласис. – Я знаю, что сплю крепко, но даже я бы проснулся, если бы здесь бушевало сражение.

– Я ничего не знаю об этом, командор, – сказал Сирена. Он получил это прозвище из-за того, что умел обращаться с женщинами в любом порту. – Вы храпели во время многих штормов. – Он рассмеялся собственной шутке, но Гил заставил его замолчать.

Значит, все очень серьезно.

– У тебя что-то на уме, Гил? – спросил Раласис. Лучше выпустить яд наружу, чем позволить телу загноиться.

Первый помощник пошевелил шеей и попытался улыбнуться. Жалкое зрелище.

– Я надеялся, что, возможно, вы передумаете. Возьмете курс на юго-запад.

– Что? Обратно в Мейгор?

Гил невинно пожал плечами:

– Это неплохая идея, командор. Люди были бы счастливы последовать за вами.

– Счастливы?

– Да, командор.

– И это мнение... всех наших храбрых солдат, находящихся здесь?

Гил смутился, словно не хотел, чтобы Раласис узнал, что он сговорился за спиной своего капитана.

– Ну же, Гил. Не стесняйся меня, – сказал Раласис. – Ты сам начал этот разговор.

– Да. Большинство из них.

– Ты серьезно поработал. – Раласис сделал вид, что задумался, глядя в небо и подперев подбородок пальцем. – Остаться или уйти. Остаться или уйти. Остаться или уйти. Трудный выбор, мой друг. Что лучше?

Они наблюдали за ним, все выглядели взволнованными и неуверенными. Раласис тянул время, как будто действительно думал об этом.

– Гром и молния! – крикнул он, заставив их всех подпрыгнуть. – Ты убедил меня. Подай сигнал, Гил, друг мой. Собирай людей. Пошли.

– Обратно в Мейгор? – Глаза Гила заблестели.

– Конечно. Есть ли лучший способ почтить память наших храбрых павших, чья кровь обагрила каждый дюйм земли отсюда до Киесуна, чем вернуться домой и бросить наших союзников, когда они больше всего в нас нуждаются? Есть ли лучший способ добиться, чтобы наши имена жили вечно? О нас будут петь песни, когда мы вернемся. Возможно, это будут не самые приятные песни. Но наши имена будут известны. Каждый раз, когда мы куда-то идем, они будут говорить: «Вот они, те умные, которые сбежали». Нас будут называть трусами, перебежчиками и тому подобным, но какое это имеет значение? Мы останемся живы! – Он обнял Гила за шею и крепко прижал к себе, так что тот едва не потерял равновесие. – Спасибо, что это предложил. Что бы я без тебя делал?

– Звучит не очень хорошо, когда вы так говорите, командор. – Гил попытался высвободиться, но Раласис крепко его держал.

– Нет? Ты так не думаешь? Наверняка вы все говорили об этом, когда сговаривались за моей спиной? – Он переводил взгляд с одного лица на другое, но никто не смотрел ему в глаза. – Возможно, вы всерьез подумывали о том, чтобы воткнуть мне нож в спину, если я не соглашусь? Оставить меня здесь, в грязи, с остальными нашими друзьями и соотечественниками.

– Мы бы никогда так не поступили, командор, – сказал Джейми. – Мы делаем то, что вы нам говорите.

– Тогда, может, нам стоит придерживаться первоначального плана? Вы его знаете – мы продолжаем помогать спасать людей, которые спасли нас. Где мы будем вести себя как люди чести, а не как трусы? – Раласис наклонился к Гилу так близко, что их носы едва не соприкасались. – Или ты хочешь обсудить это с остальными, как рыбачки из Скорна?

Гил попытался отдернуть голову, но Раласис все еще крепко держал его.

– Нет, командор, – наконец сказал он.

Какое-то мгновение они смотрели друг другу в глаза, чтобы Гил осознал, в какое дерьмо он вляпался, затем Раласис отпустил его и отступил на шаг.

– Что ж, я рад, что все уладилось. А теперь давайте готовиться к выходу, а?

Мужчины поднялись на ноги, но ни один из них не выглядел особо довольным такой перспективой. Раласис не мог их винить.

– Послушайте, не думайте, что я не знаю, какая у нас дерьмовая работа. Мы все голодны, устали. Я весь грязный. Сирена уродлив. – Это вызвало смешки. – Черепа хотят нас убить, и, между нами, девочками, я пока не горю желанием умирать. К сожалению, это наша работа, и очень многие люди от нас зависят.

Джейми пнул немного грязи в огонь:

– Но мы их не знаем, командор.

– Но я знаю тебя, Джейми. И я знаю Сирену, хотя и хотел бы не знать. И, да помогут мне Боги, я знаю Гила, маленького вероломного ублюдка. И я обещаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы ты был жив и невредим и вернулся в Мейгор, чтобы, наконец-то, ты бы смог потерять свою невинность с какой-нибудь бедной девушкой.

Они все посмеялись над этим, потому что шансы на то, что Джейми действительно найдет кого-то достаточно отчаянную, чтобы переспать с ним, были довольно малы, и Раласис это знал.

– Но дело в том, что я завишу от тебя – ты должен сохранить мне жизнь, чтобы я мог пойти домой и напиться до смерти. Так что не делай этого ради людей, которых ты не знаешь. Сделай это ради меня, Гила, Сирены и каждого жителя Мейгора. Вместе мы сильнее. Вместе мы сможем через это пройти. Вместе мы сможем победить.

Раласис увидел, как выпрямились их спины.

– Вы можете на нас положиться, – сказал Сирена.

– Я всегда это знал. Вам просто нужно это помнить.

– Будем, командор, – сказал Гил.

– А теперь собирайтесь, – сказал Раласис.

– Командор, – сказал Джейми. – Вы не солгали, когда сказали, что я найду девушку, когда все это закончится?

Раласис поморщился:

– Возможно, насчет этого я солгал. Но мы можем надеяться, а?

Его люди взревели, а Сирена хлопнул Джейми по спине. Остальные начали расходиться, но Раласис поймал Гила за локоть, прежде чем тот успел уйти.

– Да, командор?

Он снова наклонился, приблизив губы к уху своего первого помощника:

– Если я когда-нибудь хотя бы заподозрю, что ты снова занимаешься этим дерьмом, я прикажу тебя повесить. Понятно?

– Да, командор.

– Хорошо. Потому что я ненавижу произносить речи перед завтраком. Проследи, чтобы этого больше не повторилось.

– Да, командор.

Раласис отпустил его локоть:

– А теперь отвали.

Гил не двинулся с места:

– Хотите, чтобы я нашел вам немного еды, командор?

Это вернуло улыбку на лицо Раласиса:

– Конечно, хочу.

– Я немедленно этим займусь, командор.

Раласис смотрел, как Гил удирает. И это только начало дня! Он не сомневался, что дальше будет еще хуже.

Гил вернулся довольно быстро с небольшой миской помоев, которые они выдавали за еду. Раласис принял это с благодарностью, потому что знал, что лучшего он не получит. Затем, поев на ходу, он направился к палатке королевы.

Не прошел он и десяти футов, как увидел Тиннстру, стремительно несущуюся к нему. На лице у нее было убийственное выражение:

– Ты ведь не меня искала, верно?

Она осмотрелась, переключившись на настоящее:

– Да. Не искала. Мне нужно побыть одной.

– О, я ценю это чувство. Трудно найти уединение, когда у тебя есть целая армия в качестве компании.

– Полностью согдасна.

Раласис склонил голову набок и одарил Тиннстру своей улыбкой, которая покорила все сердца, кроме ее:

– Может быть, тебе нужна компания, пока ты будешь одна?

– Это бессмысленно, – ответила Тиннстра. – Нет, не нужна. – Но она не ушла.

– Я хороший слушатель.

– Я плохая рассказчица.

– Мы, кажется, идеально подходим друг другу. – Он снова улыбнулся ей и ничего не получил в ответ. Он уже начал думать, что снова переспит с ней. Но, опять же, она не ушла, так что, возможно, все наладилось.

– Я просто злая. Зорика и Аасгод... – Тиннстра махнула рукой в сторону центра лагеря, затем покачала головой. – Но, наверное, виновата я.

– Почему ты так говоришь?

– Я напугала их прошлой ночью. Я... я ушла одна. Черепа собирались снова напасть. Я убила Тонин и двух Избранных.

– Это было храбро с твоей стороны.

– Они думают, что это было глупо с моей стороны.

– Что ж, лично я тебе благодарен. Благодаря тебе я смог выспаться и дать отдых своим ногам.

Тиннстра взглянула на его ботинки:

– Прошлой ночью твои ноги действительно выглядели плохо.

Раласис рассмеялся:

– Я думаю, у Черепов правильная идея – возьми Тонин, открой врата и шагни туда, где ты хочешь быть. Не надо всей этой ерунды с маршем.

– Мы скоро доберемся до Айсаира. Тогда твои ноги смогут отдохнуть.

– О! Но тогда придется сражаться день за днем. Тебе придется выслушивать мои жалобы на боль в плече, или, возможно, в итоге у меня останется какой-нибудь ужасный шрам, который испортит мое прекрасное... – Он не договорил, но и так сказал слишком много.

– Как у меня? – Резкость в голосе Тиннстры была острее любого лезвия.

– Прости. Я говорю глупости, не задумываясь. Я делаю это постоянно.

– Не извиняйся. Ты говоришь правду.

– Ты по-прежнему прекрасна...

– Милостивые Боги, чувак. Беги, пока можешь. – С этими словами она умчалась прочь.

– Тиннстра, – крикнул он ей вслед. – Я не хотел... – Но она уже была вне пределов слышимости. – И вообще, предполагалась, что у меня есть подход к дамам.

Проблема была в том, что Раласис сказал правду. Да, Тиннстра была устрашающей, по-настоящему опасной, и у нее был поврежден глаз, но в ней было гораздо больше того, что он находил неотразимым и, да, красивым. Он заметил это в тот момент, когда они встретились на «Окинас Киба»: она могла бросить вызов всему миру. Даже когда она вернулась из своего таинственного путешествия, годы были одновременно суровыми и добрыми. Он видел, как она справляется со своей ответственностью, и все же та же непокорность, которая нравилась ему, когда она была моложе, только росла вместе с ней, укрепляя ее. Она походила на воина из мифов, с глазами, которые могли заглянуть мужчине в душу. Она не была девицей, которую нужно было спасать; она собиралась спасти мир в одиночку.

Тиннстра была причиной, по которой он вызвался возглавить мейгорские войска в Джии. Она была причиной того, что он, вероятно, погибнет на каком-нибудь чужом поле боя, вдали от моря, и ему только что удалось заставить ее его возненавидеть. Блестяще.

Без сомнения, позже какой-нибудь эгрил отрубит ему голову и сделает этот день идеальным.

49

Эндж

Ланака

Эндж смотрела на мертвых, и слезы текли по ее щекам. Она не пыталась их остановить. По правде говоря, она не знала, как это сделать.

Хотя она знала, чего ожидать, когда они подходили к городу, она надеялась, что ошиблась. Даже когда она увидела птиц, кружащих над головой, совсем как в Анджоне, она все еще цеплялась за эту надежду.

Какой же дурой она была. Невозможно было притвориться, что вонь в воздухе была чем-то нормальным. Невозможно было объяснить непрерывное карканье проклятых птиц чем-то хорошим.

Однако на городских воротах не было написано кровью приветствие. Вместо этого их просто оставили открытыми, как будто это не имело значения. В конце концов, горожане внутри никуда не собирались уходить.

Нет, они ждали внутри.

Насаженные на колья, как и в Анджоне.

Неужели она действительно прошла полстраны только для того, чтобы увидеть еще больше зверств? Она прикрыла рот рукой, чтобы остановить подступающую желчь, и закрыла глаза. Она могла с этим справиться. Это было плохо, но она была сильной. Она...

– Пошли, – сказал Гаро. – Я не хочу здесь околачиваться.

Во имя Богов, Эндж была с ним согласна. Ей хотелось сказать да, но она знала, что это неправильно. Она открыла глаза.

– Нам нужно поискать выживших, – прошептала она.

– Нет, не нужно, – ответил Гаро, почти крича.

Эндж смахнула слезы:

– Королева Зорика приказала нам сделать это в Анджоне, поэтому мы сделаем это здесь.

– Мы не нашли ни одного выжившего в Анджоне!

– Мы все еще ищем, – отрезала она.

Это был всего лишь маленький городок, достаточно большой, чтобы обнести его стеной, но достаточно маленький, чтобы Эндж не знала его названия – не то чтобы она была в этом специалистом. Она, как и все, знала основные города – Инака, Гэмбрил, Миёсия, Селто, Чи́та, Айсаир, – но никогда не слышала о Ланаке. Она сомневалась, что кто-то слышал, если только не жил в нем или поблизости.

По пути на восток они миновали множество других, более мелких городов и деревень, распространяя информацию о Зорике, как просил Хасан, разыскивая бойцов и находя фермеров. Люди были добры к ним обоим, давали ли им горячую еду или крышу над головой, но никто, казалось, не горел желанием высовываться и присоединяться к ханранам.

Добрый старик пару дней вез их на на телеге с сеном, а муж и жена разрешили спуститься по реке на своей барже, что позволило им преодолеть вдвое большее расстояние за вдвое меньшее время. Они прятались от Черепов, когда это было необходимо, а затем добывали дичь себе на ужин. Иногда война казалась им очень далекой. Конечно, если бы кто-нибудь сказал ей, что она может провести десять или двенадцать дней в обществе Гаро и в конце концов его не убить, она бы в это не поверила. На самом деле, если быть честной с самой собой, Эндж действительно наслаждалась обществом Гаро, болтая с ним о всякой ерунде на солнышке. На какое-то время это было похоже на отдых от реального мира.

Но теперь реальный мир вернулся, со всеми его ужасами, и Эндж почувствовала себя чертовски виноватой за то, что всего несколько часов назад была так счастлива. Как она могла смеяться и шутить, когда этих бедняг убивали?

Глядя на лица мертвых, искаженные болью, она не сомневалась, что маленький городок был целым миром для людей, живших в нем, как Киесун для нее и Дрена. И она знала, что они не сделали ничего, чтобы заслужить свою участь, что бы там ни писали в чертовых листовках. Но листовок было достаточно много. Они были повсюду.

– Что на них написано? – спросил Гаро, поднимая одну из них.

– У тебя ведь есть глаза, ага? – огрызнулась она, скорее по привычке, чем по какой-либо другой причине.

– Я не умею читать.

Эндж покачала головой и расправила листок. Она прищурилась, поскольку сама не слишком хорошо разбиралась в грамоте:

– По приказу короля Лариуса, любой гражданин, который оказ... ощь захватчикам Джии, будет объявлен предателем и подлежит смертной казни.

– Что значит «оказ ощь»?

– Помогает – мне кажется.

– Почему бы тогда просто так не сказать?

– Может быть, так говорят короли, – сказала Эндж.

– Я все же не понимаю. Как кто-то здесь мог нам помогать? – спросил Гаро.

– Они не помогали. Это, – она скомкала листок и выбросила его в канаву, – просто куча дерьма.

– Так зачем они это сделали, Эндж?

– Потому что они злобные ублюдки. Они хотят запугать нас всех. Чтобы мы перестали сопротивляться.

– Теперь мне хочется драться еще больше, – пробормотал Гаро. – Мне хочется перебить всех Черепов, которые здесь есть.

– Ага. Я понимаю, что ты имеешь в виду.

И все же, проходя мимо мертвых, она не только приходила в ярость – это зрелище также напоминало ей, какой маленькой и незначительной она была. Что она или Гаро могли сделать, чтобы остановить Черепа? Ублюдки убили сотни, если не тысячи, людей в Ланаке просто потому, что могли. Точно так же, как они сделали это в Анджоне и в других городах. В этом она не сомневалась.

Что еще хуже, каждый дом, в который они заходили, рассказывал свою печальную историю: сломанная дверь, недоеденный обед, выброшенная игрушка, оброненный нож. В этих комнатах были прожиты жизни, а затем эти жизни были отняты.

Каждый пустой дом ранил Эндж в сердце. Ей хотелось плакать еще сильнее. Ей хотелось кричать. Если бы Гаро не был с ней, она бы заплакала. Но вместо этого она подавила боль, спрятала ее как можно глубже. Ей нужно как-то это пережить.

– Это бессмысленно, – в тысячный раз повторил Гаро, когда они вошли в очередной дом.

– У нас есть работа, которую нужно делать, – в тысячный раз ответила Эндж. Она протиснулась мимо него, открыла дверцу шкафа и тут же захлопнула ее, даже не потрудившись заглянуть внутрь. Ее бесило то, что он был прав. Бесило то, что Черепа убили всех. Если бы Дрен был с ней, он бы захотел разорвать мир на части, чтобы отомстить. Она хотела быть похожей на Дрена. Проблема была в том, что она боялась, что больше похожа на Гаро. И это бесило ее еще больше. Дрену бы не понравилось, что она чувствует себя беспомощной. Он бы посоветовал ей разобраться в себе, быть волком, а не овцой.

Она бросилась к лестнице и начала подниматься.

Гаро, конечно, последовал за ней:

– Почему бы нам не вернуться в армию? Везде, куда бы мы ни пошли, будет так же.

Она повернулась к нему.

– А как же все, кто ждет нас в чертовом Айсаире, а? Ты собираешься предать их, да? Что, если они все умрут из-за того, что мы послушались тебя?

– Никто меня не слушает, – простонал Гаро.

Эндж ткнула в него пальцем, жалея, что это не нож. «По. Очень. Хорошей. Долбаной. Причине». Она продолжила подниматься по лестнице, на каждом шагу резко опуская ногу, стуча по доскам; ей нужно было на чем-то выплеснуть свой гнев.

– Ты думаешь, стоит так шуметь? – прошептал Гаро.

– Ты боишься, что мы разбудим мертвых? – крикнула она в ответ. – Жирный... Блядь. – Она остановилась как вкопанная, широко раскрыв глаза и рот.

Из последней комнаты в коридор вышел мальчик, прижимая к груди грязное одеяло, словно это был какой-то щит. Его мокрые глаза блестели из-под растрепанных волос. Ему могло быть всего девять или десять лет.

– Что там? Что ты нашла? – крикнул Гаро у нее за спиной, поднимаясь по лестнице, как чертов слон.

– Шшш. – Она махнула ему рукой, не сводя глаз с мальчика и нацепив на лицо свою лучшую улыбку – тяжелая работа после всего, что она увидела за день, но было нужно и все такое.

Мальчик просто продолжал смотреть на нее. По крайней мере, он не убежал.

– Привет, – сказала Эндж.

Мальчик не пошевелился, не произнес ни слова.

– Эндж, что, черт возьми, происходит? – снова закричал Гаро . И снова она жестом велела ему замолчать.

То, что она продолжала улыбаться, было чудом.

– Ты здесь живешь? – спросила она мальчика. – Это твой дом? – Она сделала шаг вперед, но это напугало мальчика. Он напрягся, как будто собирался сбежать. Эндж этого не хотела. Она остановилась и подняла руки. – Все в порядке. Мы друзья. Смотри, никаких масок. – Она попыталась улыбнуться шире, показав еще несколько зубов.

Ребенок убежал. Вернулся в дверь, из которой вышел. Быстро. Все из-за ее улыбки.

– Черт. – Эндж последовала за ним. Она прогрохотала по коридору в своих доспехах, ударяя мечом о стену. Она добралась до дальней комнаты и ввалилась в нее. Это была спальня. В углу стояла раскладушка. Соломенный матрас. Ничего больше. Определенно нет ребенка. Дерьмо.

Эндж подошла к окну и высунула голову наружу. Внизу с кольев свисали мертвые, но мальчика нигде не было видно. Он все равно не смог бы спрыгнуть. Слишком большое расстояние для любого, кто захотел бы уйти.

– Что происходит? – спросил Гаро, наконец догнав ее.

– Ребенок. Мальчик, – сказала Эндж. – Он вбежал сюда, но...

– Где же он сейчас?

– Я видела, как он вбежал... – Эндж ухватилась за угол кроватки и отодвинула ее от стены, открыв дыру, в которую мог бы пролезть десятилетний мальчик. – Быстро, беги в соседнюю комнату. Попробуй отрезать ему путь.

– Что?

– Просто. Это. Сделай. – Слава Богам, этот дурак послушался ее, потому что Эндж была очень близка к тому, чтобы воткнуть свой меч Гаро в задницу. Когда его шаги затихли в коридоре, Эндж стянула через голову нагрудник, бросила его на пол и расстегнула пояс с мечом.

Она присела на корточки и просунула голову в отверстие. Там было темно, пахло плесенью, и Эндж потребовалась секунда или две, чтобы понять, что она смотрит на основание другой детской кроватки. Она просунула руку и отодвинула кровать в сторону, открывая другую комнату, почти идентичную той, в которой она находилась.

Детское одеяльце валялось на полу, но мальчика нигде не было видно.

– Блядь.

Ей потребовалось приложить чертовски много усилий, чтобы протиснуть оставшуюся часть тела в дыру, но, ободранная и исцарапанная, она справилась и вывалилась наружу. К счастью для нее, он оставил хорошо протоптанный след на пыльном полу.

– Эй, малыш, мы пытаемся тебе помочь, – позвала она. – Мы Ханран. – Она пошла по коридору, следуя за мальчиком по пятам, проверяя комнаты, несмотря на то, что тропинка вела прямо вперед, потому что Дрен учил ее не быть беспечной и ничего не принимать на веру. Насколько она знала, парень мог пытаться заманить ее в ловушку. В конце концов, именно такой трюк мог бы провернуть Дрен. Внезапно ей стало неприятно, что у нее нет меча и доспехов. Возможно, сбросить их было действительно глупо.

Гаро взбежал по лестнице и появился – как всегда, слишком поздно – в другом конце коридора:

– Где он?

– Не здесь, – ответила она, не потрудившись скрыть свой гнев. След вел прямо к лестнице. Гаро должен был найти мальчика, если только… Эндж остановилась, заглянула в комнату справа от нее. В этой была кровать побольше, несколько меховых ковриков, камин. Ребенка не было, но она все равно вошла.

Она заглянула под кровать. Ничего. Гаро уставился на нее с порога, но, по крайней мере, в кои-то веки придержал свой чертов рот на замке. Она снова оглядела комнату. Спрятаться было негде, кроме как… Она подошла к камину. Со своим дымоходом.

– Ты здесь, малыш? – Она старалась говорить как можно мягче, стараясь подражать тому, как давным-давно говорила с ней мать, когда добрые слова исцеляли все.

Что-то шевельнулось за камнем. Еле слышный скрежет. Ничего больше.

– Мы здесь, чтобы помочь, – сказала Эндж. – Ты, должно быть, проголодался? Хочешь пить? У нас есть еда и вода.

Еще один скрежет, и нога на секунду повисла в трубе, прежде чем ее снова вытащили.

– Это здесь ты прятался от Черепов? – спросила Эндж. – Очень умно с твоей стороны. Храбро. Мне жаль, что мы пришли сюда слишком поздно, чтобы помешать им... сделать то, что они сделали. Но теперь мы здесь. Тебе больше не нужно быть одному.

Молчание.

– Спускайся, – сказала она. – Там, наверху, должно быть, не очень хорошо.

Снова появилась нога, затем другая, затем послышалось ворчание и появилось тело.

– Привет, – сказала Эндж, когда из трубы показалось лицо мальчика. Она снова попыталась улыбнуться, и, возможно, у нее это получилось лучше, потому что на этот раз он, слава Четырем Богам, не убежал.

– Привет, – сказал он в ответ дрожащим голосом, словно давно им не пользовался.

– Я Эндж. Вон тот большой болван позади меня – Гаро. Как тебя зовут?

– Линкс. – Это было больше похоже на рыдание, чем на что-либо другое, и Эндж почувствовала, что ее сердце разрывается на части.

– Ты голоден? – спросила она и вытащила кусочек хлеба, который приберегла для себя.

Он выхватил его у нее из рук и начал откусывать от него с удвоенной скоростью.

– Ешь помедленнее, – сказала Эндж. – Теперь ты в безопасности. Никто не причинит тебе вреда.

Он перестал жевать:

– Черепа.

– Черепа ушли, – сказала Эндж. – Сейчас здесь только мы.

Мальчик выглядел не слишком убежденным. Он снова принялся за еду. На этот раз еще быстрее, как будто знал что-то, чего не знала Эндж: они в опасности, что бы она ни говорила.

– Почему бы нам не отвести тебя к нашему генералу? Он тебя приветствует, и тебя станет легче.

Линкс посмотрел в окно:

– Я не собираюсь выходить на улицу.

Эндж поняла. Там были все его друзья и соседи. Возможно, его мать и отец. Она снова попыталась улыбнуться.

– Как долго ты был один, Линкс?

– Два дня.

Эндж взглянула на Гаро. Два дня – это ничто. Черепа, возможно, не так уж далеко. Она пожалела, что на ней нет доспехов и меча под рукой. Она пожалела, что с ней нет всей этой чертовой армии.

– С твоей стороны было умно спрятаться в дымоходе, – сказал Гаро.

– Моя мама велела мне это сделать, – сказал Линкс.

– Твоя мама была умной женщиной, – сказала Эндж.