Текст книги "До последнего (ЛП)"

Автор книги: Майк Шэкл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 44 страниц)

Образы промелькнули в его голове. Красные и ужасные, полные монстров, боли, слез. Ничего ясного.

– С тобой все в порядке, Джакс? – Реми, одеяло накинуто на плечи, волосы взъерошены.

– У меня все хорошо, – ответил Джакс.

Реми потянулся:

– Ничего себе местечко, а?

Джакс кивнул:

– Да, красивое.

– Приятно отличается от дворца Рааку.

Само упоминание имени Императора Эгрила заставило Джакса вздрогнуть, словно он прикоснулся к незаживающей ране.

– Да, здесь-то намного лучше.

– Мы с Сарой разговаривали прошлой ночью. Мы подумали, что были бы не против остаться здесь – если местные нам позволят. Ни у кого из нас нет дома, куда можно вернуться.

– Неплохая идея, – сказал Джакс. Он посмотрел на тропинку между соснами. Он знал, где хочет быть.

– Мы все могли бы здесь хорошо жить.

– Только не я.

– Почему бы и нет? Ты прошел через многое. Мы все прошли. Мы могли бы спрятаться здесь, пока война не закончится.

– Я не могу этого сделать, – процедил Джакс сквозь стиснутые зубы. Он не мог даже помыслить об этом. – Я должен найти Зорику, помочь ей выиграть эту войну.

– Но Джакс...

– Нет, – отрезал Джакс. По правде говоря, слишком громко, но он не собирался снова прятаться. Никогда.

– Это была просто мысль, – сказал Реми, выглядя обиженным.

Джаксу пришлось сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться:

– Извини. Ты прав. Вы с Сарой должны остаться здесь, если вы этого хотите. Я... я просто не могу. Боги присматривали за мной, когда мы сбежали, и я должен верить, что есть причина, по которой мне дали второй шанс. Я должен его использовать.

– Тебе дали второй шанс жить, а не второй шанс умереть.

– Все не так просто. Ты знаешь, что именно мне доверили остановить вторжение Эгрила в Джию?

Реми отрицательно помотал головой.

– Теми руинами в Гандане командовал я, – продолжил Джакс. – Хорошие солдаты мертвы, потому что я их подвел. Подвел всю страну. – Джакс понял, что его трясет. Он сжал и разжал руку, пытаясь вернуть контроль. – Я должен заплатить долг – долг перед всей этой страной.

– Тогда мы с Сарой пойдем с тобой, – сказал Реми. – Потому что мы тоже перед тобой в долгу.

– Нет. Нет, вы ничего мне не должны.

– Ты можешь верить, что это Боги помогли тебе сбежать из Кейджестана, но я знаю, что это ты вытащил нас оттуда. Если ты веришь в долги за жизнь, то у нас есть свой.

Джакс покачал головой:

– Реми, пожалуйста. Нет никакого долга. Я даже не помню, как сбежал.

Реми отступил на шаг:

– Ты не помнишь?

– Да, не помню. Я ничего не помню о Кейджестане – ни тюрьмы, ни побега, ни тебя, ни Сару, – ничего. Поверь мне, никакого долга нет.

– Просто твой разум пытается тебя защитить. Тебе не нужно вспоминать это дерьмо. Не сейчас, когда мы здесь. В Джии. Свободные.

Джакс положил руку на плечо Реми.

– Тогда верни долг, оставшись здесь. Создай дом с Сарой. Впереди меня ждет только смерть. – Он оставил Реми и направился будить Мойри. Им было пора уходить.

Час спустя они были уже в пути. Сара тоже не хотела остаться без Джакса, поэтому с ними были и она, и Реми. Он попытался еще раз их отговорить, но они отказались, твердя об этом проклятом долге. Они были дураками, но, если быть честным, Джакс был рад, что они остались.

Ханраны также подобрали еще нескольких новобранцев, жителей деревни, которые хотели помочь, а не прятаться. Дахир и Асли, энергичные, несмотря на свои ранения, и ребенок по имени Рин. Только Боги знали, будет ли от них хоть какой-то толк в бою, но было приятно хоть раз увеличиться в числе, вместо того чтобы оставлять позади мертвых.

Несколько жителей деревни умоляли ханранов остаться, но единственный способ обеспечить безопасность всей Джии – идти и сражаться.

Они двигались медленно, избегая главных дорог, придерживаясь перелесков, прячась при первых признаках неприятностей. Черепа были повсюду – они установили контрольно-пропускные пункты на главных дорогах и обыскивали каждого, кто по ним ехал.

– Что-то их всех взбесило, – сказала Мойри, когда они огибали еще один отряд ублюдков. – Я никогда не видела столько Черепов одновременно.

– Из-за них мы движемся слишком медленно, – прорычал Джакс. – Сейчас мы должны быть за много миль отсюда.

– Ты бы предпочел, чтобы тебя снова схватили? – спросила Мойри.

– Нет… Просто… Нам нужно двигаться на юг.

– И для этого нам нужно оставаться свободными, а?

– Я знаю.

– Может, схватим одного? – спросил Фин. – Выясним, что происходит?

Мойри секунду или две обдумывала предложение:

– Пока нет. Не стоит рисковать. Давайте продолжим движение на запад. Мы направляемся к побережью, в сторону Чи́ты. Таким образом, мы обойдем Айсаир и избежим встречи с основной армией Черепов, прежде чем снова двинемся на юг.

– Мы и так уже зашли слишком далеко на запад, – сказал Джакс. – Нам следует направиться прямо к Южной дороге. Мы могли бы двигаться быстро.

– Я пока не хочу еще одной схватки с Черепами, – сказала Мойри. – Насколько нам известно, за следующим холмом их может быть целый батальон.

– Их не будет, – сказал Джакс. – Это одиночные патрули. Мы должны перебить их и двигаться дальше, на юг.

– Я сказала нет, Джакс. – Мойри пристально посмотрела на него, чтобы он понял, что больше спорить не стоит. Нехорошо спорить перед войсками. Джакс это знал. За исключением того, что он должен был...

Идти к своей королеве.

Он развернулся, услышав эти слова. Реми стоял у него за спиной.

– Что ты сказал? – спросил Джакс.

– Я? Ничего, – смущенно ответил Реми.

Джакс оглянулся через плечо, окидывая взглядом шеренгу, тех, кто был ближе всего к нему. Сара, Дэв, Джен, Джакота, Кэл. Никто из них даже не смотрел в его сторону. Никто из них не выглядел так, как будто они разговаривали.

– Что случилось? – прошептал Реми.

– Ничего, – сказал Джакс. – Просто мой разум играет со мной злые шутки.

– Теперь мы можем идти? – спросила Мойри.

– Да, – сказал Джакс, чувствуя тошноту, чувствуя страх.

Они направились вглубь леса. Все были настороже, но Джакс был на взводе, больше прислушиваясь к своему разуму, чем к окружению. Слышал ли он голос? Его голос? Милостивые боги, нет. Мне, должно быть, почудилось. Монсута исчез. Он не мог вернуться, не сейчас, когда Джакс был близок к тому, чтобы снова стать настоящим Шулка. Не сейчас, когда у него снова была миссия. Зов.

Тропинка, по которой они шли, спускалась в долину, густо заросшую серебристой березой. Свет плясал на листьях и щекотал ветви, когда они проходили мимо. В другое время это было бы прекрасное место, путешествие, которым можно наслаждаться. Но не в тот день.

Не с призраками в каждой тени.

Не с монстром в голове Джакса.

Тропинка петляла, уводя их все дальше от света, шаг за шагом. Единственным звуком был хруст их ног в подлеске.

Джакс попытался сосредоточиться на том, что их окружало, высматривая опасность, но его разум был полон воспоминаний, возвращавших его в Дом Совета, в тюрьму под ним, в ту комнату, к Монсуте.

Дарус Монсута был одним из Избранных Императора, жестоким человеком с даром исцеления. Он спас Джакса от смерти после того, как Джакс принял яд, принесенный Кейном, а затем отрастил отсутствующую руку Джакса, только для того, чтобы отрубать ее снова и снова. Для Монсуты не было ничего слишком ужасного. Не было ничего, чего бы он ни сделал с Джаксом.

Он сломал Джакса в той комнате, морально и физически, но ему этого было недостаточно. Нет. После того, как Джакс убил Монсуту, монстр пустил корни в его сознании, преследуя его, мучая его, обманом заставляя делать ужасные вещи.

Но Монсута исчез. Джакс оставил его в замке Рааку, в Кейджестане.

Джакс был свободен.

Или?

25

Эндж

Анджон

Эндж все еще чувствовала покалывание в руке, там, где она держала бомбу, – или ей казалось, что чувствовала. Почему она ее подняла? Почему она ее бросила? Это был глупый поступок. И все же, если бы она этого не сделала, то, скорее всего, была бы мертва. Разлетелась бы вдребезги. Но, возможно, это лучше, чем медленная, мучительная смерть. Она все еще помнила, как плохо было Дрену, и она этого не хотела. Ни за что.

Она впилась взглядом в спину Гаро и понадеялась, что он почувствовал, как она на него разозлилась. Это все его вина, что она умирает. Почему он не бросил эту чертову бомбу, как обещал? Потому что он был трусливым дерьмом, вот почему.

И все же, она была вместе с ним, здесь, на очередном чертовом задании. Эндж, очевидно, разозлила Богов, раз все время оказывалась вместе с ним.

Идти пешком в Анджон было последним, что она хотела сделать сразу после битвы, но Хасан попросил.

– Передай ханранам в Анджоне, что мы идем. Подготовь их к бою, чтобы мы могли ударить по Черепам со всех сторон, как только прибудут остальные, – сказал он. – Больше я никому не доверяю.

Как она могла сказать нет на это? И, конечно, он сказал Гаро пойти с ней, так что это была не совсем та похвала, о которой она подумала.

Яс тоже отправила с ними одного из своих Плачущих Людей, головореза по имени Бени. Очевидно, он знал способ попасть в город не через главные ворота. Он шел примерно в десяти ярдах впереди них, держась особняком всю чертову дорогу.

В ту первую ночь они быстро продвигались по горной дороге, высматривая Черепа, но не увидели ни одного. Очень хорошо, потому что они оставили свои доспехи с остальными, а также бо́льшую часть своего оружия. Не было ни единого шанса, что они проскользнут в любое место, все еще контролируемое Черепами, если будут одеты как солдаты.

Они поспали несколько часов перед рассветом, укрывшись в каких-то кустах. Не то чтобы это принесло им много пользы. Эндж проснулась, чувствуя себя еще хуже, чем когда-либо. Каждая клеточка ее тела болела после битвы, а глаза щипало от чего-то гнилостного. Они молча позавтракали черствым хлебом и кислой водой, потом Бени снова прогнал их вперед.

В течение дня они прошли через несколько мест, где в какой-то момент шли бои, мимо нескольких воронок на дороге и нескольких холмиков, которые могли быть только могилами, от чего у Эндж подкатил комок к горлу. Только Боги знали почему. Вероятно, в Джии не было места, где бы такого не было. Не после девяти месяцев под сапогами эгрилов.

Ну, надеюсь, это не продлится долго. Не сейчас, когда нам помогает девушка-Богиня.

– Эй, Гаро. – Она говорила тихо, но он расслышал достаточно хорошо. Даже Плачущий Человек оглянулся на нее через плечо.

Гаро застыл, положив руку на рукоять своего ножа:

– Что? Что ты увидела?

– Продолжай идти. – Эндж хлопнула его по руке, проходя мимо. – Я ничего не увидела.

Он испустил большой вздох гребаного облегчения:

– Тогда что?

– Что ты о ней думаешь?

– О. – Гаро снова начал двигаться и пристроился рядом с Эндж. Ему не нужно было спрашивать, кто такая «она». – Она чертовски страшная, это точно. Я имею в виду... ты видела, как она уничтожила Избранных, и когда она летает вокруг... – В его голосе не было скрытого благоговения. – Но потом, когда ты видишь, как она ходит, выглядит нормально и все такое... – Гаро пожал плечами. – Она всего лишь ребенок.

– Она выглядит как наша ровесница. Может быть, немного старше...

– О, – с удивлением сказал Гаро. – Ну, я не чувствую себя молодым. Не после того, через что мы прошли. Иногда я чувствую себя старше, чем был мой старик... до этого.

– Ну, но самом-то деле ты не старый. Все мы. – Эндж не хотела говорить ни о чьих родителях, особенно о своих. Ей не нужны были дополнительные воспоминания, чтобы расплакаться. Насколько она понимала, война сделала их всех сиротами. – И кто скажет, через что прошла Зорика? Она сама может чувствовать себя столетней старухой.

– Бьюсь об заклад, с такой силой, как у нее, ей не приходилось беспокоиться о том дерьме, с которым мы имели дело, – сказал Гаро.

Эндж покачала головой:

– Каждому приходится иметь дело с дерьмом. Это первое гребаное правило в жизни.

– Вы двое, – прошипел Бени. – Заткните ваши хлебала.

После этого Эндж и Гаро ничего не говорили. Наступила ночь, и они продолжали идти, внимательно глядя вокруг, высматривая опасность. Они остановились, чтобы подкрепиться хлебными крошками и попить воды, но никому из них не хотелось спать, несмотря на то, что все они были измучены.

Они топали уставшими ногами и продолжали ругаться, когда дорога пошла вверх, пока им обоим не понадобилось все дыхание, которое осталось, чтобы добраться до вершины подъема. Бени ждал их там, где дорога снова выравнивалась. Эндж, например, была чертовски рада, что он остановился. Она плюхнулась на камень и вытянула свои горящие ноги.

– Там, внизу, Анджон, – прошептал Плачущий Человек когда Эндж отпила глоток воды из своей тыквы.

Эндж посмотрела мимо Плачущего Человека, удивляясь, что сама не заметила город, особенно потому, что это место было чертовски больше, чем все, что она видела до этого момента, с большими, высокими стенами и еще бо́льшими зданиями за ними. Рядом с ними Дом Совета выглядел бы как старая развалюха.

– Как, черт возьми, они строят такие дома?

– Некоторые из них родом из старых дней – магических дней, – сказал Бени. – На создание других ушло много пота и денег. Но вы не волнуйтесь, в этом месте есть свои трущобы, как и везде. Место, где я вырос, называется Крысиное Логово. Это лабиринт улочек, плотно прилегающих друг к другу.

– Хм, – сказала Эндж. – Сколько же людей живет в городе?

Бени пожал плечами:

– Не знаю. Когда я был ребенком, мне казалось, что это целый мир. Может быть, пять, шесть тысяч.

– Гребаный ад. Не думаю, что я когда-либо видела так много людей, – прошептала Эндж. Она сделала еще глоток из своей тыквы. На вкус вода было отвратительна, даже по стандартам Киесуна, но она она пила и похуже.

– Толпа есть толпа. В этом нет ничего особенного.

Гаро подполз поближе:

– Дай мне немного воды.

– Где твоя? – спросила Эндж.

– Я допил ее сто лет назад, – ответил Гаро.

– Почему ты должен пить мою?

– О, перестань, Эндж.

Эндж шлепнула его по рукам, достаточно сильно, чтобы Гаро понял, что она недовольна.

Но Гаро не подал виду, что это его беспокоит. Он просто начал глотать, и это выглядело так, словно он проливал больше, чем глотал.

– Успокойся, Гаро, – сказала она. – Ты можешь взять немного, не все.

– Извини. – Гаро передал тыкву обратно. Быстрое постукивание по ней подсказало Эндж, что он не оставил ей ничего, кроме нескольких капель.

– Ты, чертов эгоист...

– Вам, голубки, нужно перестать ворковать, – прервал их Плачущий Человек. – У нас есть работа, которую нужно сделать. – Он ушел, не дожидаясь ответа.

Время отдыха закончилось, Эндж со вздохом встала.

– Лучше поскорее покончить с ней, – пробормотала она, больше себе, чем Гаро.

– Что, если Черепа нас ждут? – спросил Гаро, хватая ее за руку.

– Ну и что? Мы прокрадемся мимо них.

– Что, если они нас поймают?

– Клянусь Богами, Гаро. Если у тебя сдали нервы, какого хрена ты проделал весь этот путь со мной? Почему ты не сказал нет, когда Хасан тебя попросил, и не избавил себя от этой чертовски долгой прогулки?

– Я ни за что не скажу Хасану нет.

Эндж глубоко вздохнула. Избиение идиота ей не поможет:

– Послушай, нас не поймают, потому что мы хитрые. Вот почему Хасан вообще нас выбрал.

На этот раз Гаро посмотрел на нее так, будто она сошла с ума.

Эндж улыбнулась ему, чтобы он почувствовал себя лучше:

– В любом случае, не волнуйся. Я не позволю им тебя схватить.

– Да? – Его лицо просияло, как будто все его проблемы были решены.

– Я убью тебя сама, прежде чем позволю какому-нибудь Черепу получить такое удовольствие. – Во имя богов, ей было приятно наблюдать, как его плечи снова поникли. Что это за долбанутый мир, в котором такие пустые места как Гаро, живы, в то время как таких людей, как Дрен, стерли в порошок? Это было неправильно.

Она отправилась вслед за Бени, не оглядываясь, чтобы посмотреть, следует ли за ней Гаро. Ей тоже было все равно.

Небо стало кроваво-красным к тому времени, когда они подошли к городу достаточно близко, чтобы понять, что действительно что-то не так.

Птицы. Это из-за них. Сначала она подумала, что это Дайджаку. Их были сотни. Но когда Эндж подошла ближе, то увидела, что это чайки, которые заполняли небо и радостно кричали.

– Я слышал, что они так радуются только когда приплывают рыбацкие лодки, – сказал Гаро.

– Время кормежки, – сказал Бени.

– Они по всему городу, – сказала Эндж. – Не только в доках.

– Все это выглядит не очень хорошо, – сказал Гаро.

– Следуйте за мной, – сказал Бени. – Пригните головы и постарайтесь не попадаться на глаза. – Он повел их с дороги вверх по склону, петляя между скал и валунов, следуя тропой, известной только ему.

Эндж последовала за ним, стараясь не сломать лодыжку в темноте, все время высматривая Черепа и поглядывая на птиц. По какой-то причине она была бы счастливее, если бы это были Дайджаку. По крайней мере, она знала бы, в чем дело. Вместо этого в ней просто нарастало чувство страха.

– Земля внизу довольно взрыхлена, – сказала Бени, присев на корточки за валуном. – Не так давно этим путем прошло много лошадей. Направились к Северной дороге.

– Ты думаешь, это были Черепа? – спросила Эндж.

– Либо так, либо сбежало полгорода.

Гаро пожевал губами:

– У меня действительно плохое предчувствие по этому поводу.

Эндж и Бени проигнорировали его. Они продолжили путь в Анджон.

Вдоль склона горы, обращенного к городу, росла небольшая рощица деревьев, таких же высохших и корявых, как и вокруг Киесуна.

– Сюда, – сказал Бени.

Они двигались пригибаясь, стараясь не цепляться за ветки, по мере того как город к югу становился все больше. Они не потрудились соблюдать тишину – чайки производили более чем достаточно шума, чтобы заглушить приближение целой армии, – и Эндж не могла отделаться от мысли, что им следовало прийти всем, а не втроем.

В пятистах ярдах от главных ворот Эндж могла видеть чаек, рассевшихся вдоль городских стен и близлежащих крыш, в то время как другие кружили в вышине, прежде чем спикировать вниз и скрыться из виду.

– Никаких Черепов, – сказала Эндж.

– Да, – сказал Бени.

– Это хорошо, ага? – сказал Гаро.

– На стенах и у главных ворот должны быть Черепа, – сказал Бени. – Но там никого нет.

Гаро посмотрел в сторону города:

– Может быть, мы их не видим?

Эндж вздохнула:

– Если бы они там были, чайки не сидели бы на воротах и не гадили бы на стены.

– Кто-то что-то написал на воротах красной краской, – сказал Бени.

Теперь настала очередь Эндж вытянуть шею в сторону города:

– Я не могу разобрать, что там написано.

Бени потер лицо, глядя на город, и нахмурил брови:

– Я думаю, мы не будем пытаться тайно проникнуть внутрь.

– Слава Богам за это, – сказал Гаро. – Давайте вернемся к остальным.

Бени снова двинулся вниз по склону в сторону города.

– Ты идешь не в ту сторону, – крикнул ему вслед Гаро.

Эндж шлепнула его по затылку:

– Идиот.

Она последовала за Бени из рощи прямо к главным воротам. Пятнадцати футов высотой, они были когда-то выкрашены в черный цвет. Солнце, море и ветер превратили его обратно в пестро-серый, и от этого слова выделялись еще больше.

За их приближением наблюдали чайки, но стражники не появились, никто их не окликнул.

Эндж остановилась рядом с Бени примерно в пяти футах от ворот, Гаро следовал за ней по пятам:

– Что там написано?

– Не знаю. Насколько я могу судить, это не джиан, но я никогда не был силен в словах. – Плачущий Человек подошел к воротам и потрогал краску, затем понюхал свой палец. – Блядь.

– Что? – спросила Эндж, не желая знать.

Он оглянулся через плечо:

– Это кровь.

– Блядь. – Она даже предположить не могла, сколько крови понадобилось Черепам, чтобы покрыть ворота, чем бы ни было это послание. Не дружеское приветствие, это точно.

Бени толкнул ворота, и они начали двигаться. Эндж затаила дыхание, когда ворота открылись, страшась того, насколько все будет плохо.

26

Тиннстра

Киесун

Тиннстра вышла из Киесуна вместе с двадцатью тысячами солдат, плюс-минус. Все были пешими, потому что Дайджаку потопили мейгорские корабли, перевозившие всех их лошадей, и у большинства было меньше половины положенного им рациона, опять же благодаря Черепам. Это было катастрофическое начало, потеря половины их армии в первом сражении. Единственным хорошим моментом было то, что все они были вооружены до зубов.

Они ушли под покровом темноты и шли долго и упорно весь день. Приближались сумерки, и скоро им придется разбить лагерь на ночь. Им нужен был отдых, потому что завтра им всем снова придется сражаться.

Зорика и Аасгод возглавляли колонну, за ними следовали Тиннстра и Хасан, а Раласис в следующем ряду. Сначала Зорика протестовала, желая, чтобы рядом с ней была ее мать, но Тиннстра настояла. Зорика была королевой, Аасгод – королевским советником, и нужно было видеть, как они руководят. Тиннстра был всего лишь телохранительницей.

Телохранительницей с одним глазом.

Вода Чикара помогла, очистив ее обожженную кожу за несколько часов, но ее глаз? Спасать уже было нечего. Аасгод дал ей зеркало, чтобы она могла увидеть, во что превратил его Избранный. От этого зрелища у нее скрутило живот. На данный момент она закрывала повязкой уничтоженную глазницу, злясь в первую очередь на себя за то, что позволила этому случиться, и беспокоясь о том, сколько времени ей потребуется, чтобы адаптироваться. Прямо сейчас у нее не было чувства глубины. Даже ходьба была испытанием.

Она ненавидела свое состояние. Ей требовалась полная концентрация, чтобы просто переставлять ноги. Предполагалось, что она будет лучшей, но теперь? Как она собиралась осуществить свой план? Милостивые Боги, у вас нездоровое чувство юмора.

Тем не менее, она была жива, и она приспособится. Как всегда.

Через плечо у нее висела сумка с книгой о Секановари, картой и драгоценной водой Чикара. По крайней мере, они пережили высадку. Отныне она больше не позволит им ее покидать. И своему оружию. Она заменила свой меч традиционным клинком Шулка и нашла короткий топор, который был сделан даже лучше, чем тот, который она потеряла. К этому добавились три ножа, кастет и мешочек, полный отравленных метательных звездочек. Тяжеловато нести, но этого требовал мир. Если бы ей не требовалось проходить мили каждый день, она бы добавила к своему арсеналу еще кое-что.

– Тиннстра.

Голос доносился со слепой стороны, и Тиннстре пришлось повернуть голову, чтобы увидеть Хасана. В этом человеке был свет, который так сильно отличалась от тьмы, клубящейся внутри Тиннстры.

– Хасан.

Она заметила проблеск улыбки в бороде Хасана.

– Я должен сказать, что хорошо снова быть частью армии. Я скучал по этому. Я жил в пещере с тех пор, как ты ушла. – Он помолчал, обдумывая то, что хотел сказать дальше. – Прятался. – Он почти выплюнул это слово. – Прятался, пока Черепа разрушали мою страну.

– Ты делал только то, что должен был делать. В этом нет ничего постыдного, – сказала Тиннстра, глядя вперед, на Северную дорогу.

– Я делал то, что правильно, что необходимо, но это не означает, что мне это нравилось. Я съем крысу, если это поможет мне остаться в живых, но это не значит, что мне это понравится.

– Верно. – Боги знали, она сама поступала гораздо хуже.

Хасан набрал в грудь воздуха:

– Мягкая трава, на которой можно спать под теплым, сухим небом, станет роскошью к тому времени, когда все это закончится. Многие из нас останутся холодными в грязи по дороге. Но, по крайней мере, мы наконец-то что-то делаем. У нас есть шанс. Благодаря тебе.

– Я не та, кто может что-то изменить. Зорика. Она выиграет для нас эту войну.

– Если это так, то только потому, что ты сохранила ей жизнь. Ты ее вырастила. Ты ее натренировала.

Тиннстра улыбнулась.

– Если следовать этой логике, то это все ты. Ты заставил меня покинуть пещеру в заливе Раскан. Может быть, если бы не ты, я бы и сейчас сидела там, выплакивая все глаза, слишком напуганная, чтобы пошевелиться.

– Трудно поверить, что это была ты. Сейчас это кажется невозможным, – сказал Хасан.

– О, это точно была я. – Воспоминание все еще жгло.

– Сколько тебе было тогда? Девятнадцать? Двадцать? С тех пор прошло три... четыре месяца, и посмотри на себя сейчас. Ты больше, чем взрослая женщина, ты крупнее меня, вооружена до зубов, выглядишь так, будто готова в одиночку сразиться со всей армией Черепов. Это некоторая перемена.

– Необходимая, – ответила Тиннстра. – Я поняла, что лучше быть готовой.

– Могу я тебя кое о чем спросить?

– Конечно, – ответила Тиннстра, чувствуя себя далекой от тех событий.

Хасан сделал еще один глубокий вдох:

– Что на самом деле случилось с тобой? С Зорикой? Как вы умудрились так повзрослеть?

Какое-то мгновение Тиннстра не знала, что сказать. Когда Раласис спросил ее об этом в Лейсо, она отмахнулась от вопроса. Это был самый простой способ. Это было достаточно трудно понять, и она через это прошла.

– Как ты и сказал, нужно было делать то, что необходимо.

Хасан кивнул, уважая ее молчание. Солдаты всегда понимали.

Но от этого ей стало только хуже. Хасану нужно было знать больше – он заслуживал знать больше. Она действительно была в долгу перед ним за то, что он сказал ей той ночью в пещере, когда она сдалась.

– Извини. Просто тяжело об этом говорить.

– Все в порядке, – сказал Шулка.

– Нет… просто… Аасгод – другой Аасгод – построил в Мейгоре врата, которые были связаны с его домом в Айсаире. Мы использовали их, чтобы сбежать от Избранного. Но врата не просто перенесли нас из одного места в другое, они перенесли нас из одного времени в другое – на тысячу лет в прошлое.

Хасан остановился как вкопанный:

– О Боги.

Тиннстра слегка покачала головой:

– Нет. О этот надоедливый маг.

– Он настолько силен?

– Не тот, которого я привезла с собой. Но однажды он им станет – если останется жив. Как бы мне ни было больно это говорить, я надеюсь, что он быстро раскроет свой потенциал. Нам понадобится вся помощь, которую мы сможем получить. А до тех пор он с такой же вероятностью может разозлить кого-нибудь до смерти.

– Раньше я боялся этого человека, – сказал Хасан.

– Как и большинство людей. Я, конечно, боялась.

– Только не Джакс. Он ненавидел магов, а Аасгода ненавидел больше всего. Он предпочел бы иметь легион Шулка, чем зависеть от Аасгода. Он говорил ему это в лицо. Не раз.

– Эгрил показал нам, что нужно и то, и другое.

– Да.

– Жаль, что Джакс не выжил, – сказала Тиннстра через мгновение. Генерал был тем, перед кем она была в долгу.

– Возможно, это было к лучшему, – ответил Хасан. – Он никогда не был прежним после твоего побега. Что бы они с ним ни сделали, это повредило его рассудок. Он даже снова отрезал себе руку после того, как Избранный отрастил ее обратно. И убил пару наших парней, которых я оставил за ним присматривать. – Хасан вытер что-то с уголка глаза. – Я любил этого человека.

– Я надеюсь, он обрел мир с Синь.

– Ты все еще веришь во все это? В Богов, я имею в виду?

– Не знаю. Я провела большую часть своей жизни, молясь им, но это ни черта не изменило – и все же это Секановари.

– Последняя Война. Ты действительно так думаешь? Я не был уверен, не является ли это просто чем-то, что ты использовала, чтобы всех взбодрить.

– Это Секановари – и мы не можем позволить себе проиграть. Так что я продолжу молиться и надеяться, что эти ублюдки наверху и внизу в конце концов обратят на нас внимание.

– Хм. Хороший совет.

– И, конечно, всегда полезно убедиться, что у тебя под рукой есть сталь. – Тиннстра улыбнулась и похлопала по своему мечу.

– Ты говоришь как истинная Шулка.

– Спасибо. Твои слова для меня много значат. Особенно после того, что ты видел... раньше.

– В свое время я видел и похуже. В страхе нет ничего постыдного. Быть напуганным – это часть человеческого бытия. Только монстры Рааку не чувствуют страха.

Тиннстра ничего не сказала. Она знала, что не все монстры были созданы Рааку.

Когда они разбили лагерь той ночью, голова Тиннстры была полна невидимых опасностей. Невозможно было спрятать армию такого размера, расположенную вдоль дороги. Она убедилась, что было много часовых, наблюдающих за любыми признаками появления Дайджаку в небе. Время от времени Зорика поднималась в воздух, взлетая вверх по склону горы в поисках Черепов или других, гораздо более неприятных сюрпризов. Даже сквозь топот ног по сухому гравию Тиннстра наслаждалась гулом болтовни, который возникал каждый раз, когда Зорика взмывала ввысь. Она оглянулась и увидела, как отвисали рты и выпучивались глаза. Благоговейный трепет был заразителен, распространяясь по рядам.

Пусть думают, что она Богиня. Это лучше, чем королева. Пусть она будет их светом против тьмы Рааку.

– Анджон за следующим подъемом, – сказал Хасан, когда солнце начало садиться на второй день марша.

– Я надеюсь, что там есть местные ханраны, готовые нас принять, – сказала Тиннстра. – Нам нужно больше войск. Нам нужна еда. Нам нужно снаряжение. После катастрофы на пляже нам нужно переломить ситуацию в нашу пользу – иначе мы проиграем, даже не начав. – Она усмехнулась. – И я хочу убить чертову уйму Черепов в процессе.

– Эндж и Гаро, может, и молоды, но эти двое из моих лучших, – сказал Хасан. – Они всего лишь беспризорники, но я ценю их не меньше, чем любого Шулка.

– Мой отец был бы возмущен, если бы услышал это от тебя. Он верил в чистоту семей. В хорошее происхождение.

– Не в обиду твоему отцу – он был великим человеком, – но мы во многом ошибались. Семьи Шулка, возможно, были лучше, но это было только потому, что мы могли позволить себе кормить и обучать наших детей и учить их быть лучше. У рыбака нет такой роскоши. Как только их дети становятся достаточно большими и сильными, родители отправляют их на работу. От знания поэзии тысячелетней давности мало проку, когда беспокоишься о том, откуда возьмется следующая еда. – Хасан отхлебнул воды из бурдюка на поясе. – Это... дерьмо, через которое мы прошли, заставило меня подумать, что мы на самом деле поступали неправильно по отношению к тем, кого должны были защищать. Скольких людей мы казнили, потому что они не проявили к нам должного уважения? Сколько людей голодало, потому что мы облагали налогом каждый заработанный ими пенни? Сколько людей погибло из-за того, что мы были не так хороши, как думали?

– Судя по твоим словам, мы были ничем не лучше Черепов, – сказала Тиннстра.

– Может быть, мы были такими же, по-своему. Конечно, когда пришло время, мы не выполнили свой долг по обеспечению общей безопасности.

– Тиннстра, – сказала Зорика, прерывая их разговор. – Смотри.

Кто-то бежал к ним. Вдалеке виднелась крошечная фигурка, двигавшаяся быстро.

Так быстро двигается только беда.

– Останови колонну, – сказала Тиннстра. – Останови ее прямо сейчас. – Пока Хасан отдавал приказы, Тиннстра осматривала небо. К ним не приближалось никаких монстров – пока. Она взглянула на Шулка. – Убедись, что все готовы к бою.