Текст книги "Не буди Лихо (СИ)"
Автор книги: Марина Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 43 страниц)
Но домой он в тот день уже не вернулся, потому что на Графитской рядом с бледно-зелёным от волнения Савелием его ждал представитель Следственного Комитета. Не представившись, он стал задавать вопросы. О том, что делали люди Бьёри на квартире убиенной ведьмы Вирсавии. И почему Димон одним из первых оказался на месте трагедии в Монастыре. И что ему известно об исчезнувших людях. И где, в конце концов, начальник СБ Транспортного управления пропадал целый месяц, наглым образом отлынивая от своих прямых обязанностей.
В общем, как Диметриуш ни старался, но отвертеться от поездки в контору не удалось.
– Это надолго? – спросил он, глядя в темнеющее небо и раздражённо потирая скулу.
– А вы куда-то торопитесь?
– Невесту хочу предупредить, чтобы не волновалась зря.
Позвонить Машке ему не позволили, да и вообще, следак вёл себя так, словно разговаривал не с представителем родственного ведомства, а допрашивал злостного нарушителя закона.
То, что именно за преступника его и принимают, Бьёри окончательно осознал ближе к утру, когда его, уставшего и голодного, разместили в комфортной, но всё-таки камере. Он не стал требовать адвоката и возмущаться, понадеявшись, что у Савелия хватило ума рассказать обо всём Машке, и что родители о ней позаботятся. Поэтому он упал на узкую койку, отвернулся к стене лицом и забылся тяжёлым сном. Сил на то, чтобы думать, как он будет выбираться из этой ситуации, а главное, при помощи кого он вообще в ней оказался, не осталось.
Глава 26, в которой Пудя показывает себя с неожиданной стороны
После того, как Диметриуш умчался по делам, оставив меня «на хозяйстве» и наказав быть хорошей девочкой и не разводить сырость, я какое-то время бесцельно бродила по огромной пустой квартире, переходя от одного окна к другому и рассматривая унылый пейзаж за окном. Почему унылый? Да потому что микрорайон был новый и не успел ещё обрасти солидной зеленью, детскими площадками и прочими радующими глаз дворовыми элементами декора. Кроме до блеска вычищенной плитки да пары-тройки автомобилей, вокруг которых с хмурым видом бродил местный дворник, смотреть было не на что, и я, в очередной раз попытавшись задушить в себе червячок нехорошего предчувствия, решила, что все волнения от голода и безделья, а потому перебралась на кухню, чтобы перекусить. Заморить, так сказать, того самого червячка.
Мой взгляд остановился на пачке крекеров со вкусом бараньих потрохов и молотого перца. В любое другое время меня бы от одной мысли о подобном печенье перекосило, но сегодня, видимо, мой организм от усталости и нервов слегка тронулся, потому что от одного взгляда на коричневую пачку с изображением сырой бараньей ноги мой рот наполнился слюной. Я заварила термос сладкого сливового чаю, прихватила с собой сразу четыре упаковки крекеров и отправилась в библиотеку.
Не то чтобы я часто оставалась в этой квартире одна, но всё-таки, когда такое случалось, предпочитала проводить время именно здесь. В отличие от кабинета в Управлении, тут демон устроил всё в совершенно другом стиле. «Словно под тебя», – довольно мурчало подсознание, и я с ним не спорила. Потому что в действительности всё так и было. Например, Диметриуш никогда не читал лёжа, и вместе с тем в комнате стоял небольшой диванчик, на котором я любила поваляться с книжкой в руках. Тут был и мягкий плед, и удобная подушка, и низкий журнальный столик под рукой, чтобы удобно было ставить кружку чаю или кофейник. Или тарелку со странными чипсами и термос.
По совету Диметриуша, я взяла с полки учебник по артефакторике, причём, чтобы не облегчать себе задачу и по максимуму загрузить мозг, несмотря на наличие перевода, выбрала оригинальный вариант.
– Одним ударом двух зайцев убью, – пробормотала я, с аппетитом хрустя пластинками крекеров.
Увлёкшись поиском информации и трудностями перевода, я и не заметила, как пролетело время. Казалось бы, вот же я только-только присела на диванчик, поджав под себя ноги и накрыв их клетчатым пледом, а уже стемнело настолько, что строчки сливаются перед глазами, и болезненно ноет затёкшая шея.
«Что-то Димка долго не возвращается, – тревожно подумала я. – Не случилось бы чего серьёзного…» И не успела я додумать эту мысль до конца, как в дверь позвонили.
– Нашлась пропажа, – я тихонько рассмеялась и побежала открывать, с удовольствием прислушиваясь к внутренней радости. Несколько часов прошло, а я уже успела соскучиться по своему демону.
Дверь распахнула, не глядя в глазок, и растерянно вскрикнула, обнаружив на пороге демона, да не своего. В смысле, не Диметриуша, а его подчинённого, Савелия.
– А что случилось? – испуганно пробормотала я.
– В смысле, говори, зачем припёрся, и убирайся? – проворчал мужчина, а я, покраснев, отступила в коридор.
– Извини…те, – во время нашего общения мы несколько раз соскакивали с вы на ты и обратно, вот и сейчас я не знала, как к нему обращаться. – Проходите, конечно. Я просто ждала Диму и растерялась немного.
Савелий хмыкнул, входя следом. Терпения у меня хватило ровно на один ботинок. В смысле, когда демон наклонился, чтобы снять второй, я невежливо поторопила:
– Ну? Так что случилось? И где Дима?
Вместо ответа Савелий недовольно цокнул языком и спросил:
– Маша, вы не знаете, почему мой Борщ сегодня так странно на вас реагирует? В том смысле, – заметив моё удивление, исправился демон, – что ещё более странно, чем обычно.
Только после этого я догадалась посмотреть на пигана и наконец заметила, что беднягу реально трясёт, причём, судя по всему, от страха.
– Понятия не имею, – пробормотала я. – Борщик, ты что же, не любишь меня больше?
Несчастный поросёнок трагично хрюкнул, упал на брюшко и пополз в мою сторону, словно хотел доказать, что даже если ему придётся умереть от ужаса, он не откажется от своей любви ко мне. Только смотрел он при этом не в глаза мне, а куда-то за голову. Несколько секунд понадобилось для того, чтобы осознать, что Борщ не сводит перепуганного взгляда с Пуди.
«Очень интересно», – подумала я, а затем предложила Савелию проходить в гостиную, сама же, извинившись, заскочила в ванную комнату, чтобы заменить пушистого дракончика на обычную резинку для волос. Давно надо было если не рассказать о Пуде Диметриушу, то хотя бы самостоятельно выяснить, к какому виду мой домашний питомец относится. Теперь-то, когда в моём распоряжении была целая библиотека Императорского института, это не должно было стать большой проблемой.
– Подождёшь меня здесь, – шепнула я, поймав обиженный взгляд дракончика: расставаться со мной он не любил категорически. – Борщик тебя боится, а желания гостей надо уважать. Так что не дуйся, я быстро вернусь и устрою тебе допрос с пристрастием.
Как именно я буду допрашивать зверёныша, я пока не знала, но сейчас меня, если честно, больше волновала причина прихода Савелия, поэтому я, небрежно прихватив волосы заколкой, поторопилась в гостиную.
– Маша, у меня для вас не очень приятная новость, – сообщил демон в лоб, стоило мне лишь показаться на пороге комнаты.
– Я догадалась… – вздохнула я. – День у меня сегодня такой, что приятностями особо не балует.
– Простите.
Мужчина слегка нахмурился, когда Борщ, радостно взвизгнув, бросился мне под ноги, но, к счастью, никак не прокомментировал поведение своего пигана. Не знаю, что бы я стала отвечать, если бы демон потребовал объяснений.
– Боюсь, Диметриуш сегодня не появится дома, – произнёс Савелий после минутного молчания. – Откровенно говоря, думаю, в ближайшие несколько дней вы его вообще не увидите.
В груди что-то болезненно заныло, и я спросила внезапно осипшим голосом:
– С ним что-то случилось?
– Да, – ответил демон. Видимо, я побледнела, или позеленела, или, может быть, меня зашатало из стороны в сторону, словно пьяную – не знаю. Чувствовала себя я именно так, словно мне вдруг перекрыли кислород, ударили в живот, и одновременно началось землетрясение.
– То есть не в том смысле! – заметив моё состояние, выкрикнул Савелий. – Он жив-здоров и всё такое. Только в некотором роде арестован.
После его слов о том, что Диметриуш «жив-здоров», мне полегчало настолько, что я смогла нормально дышать, но говорила всё ещё с трудом.
– Что значит, «в некотором роде», – вместо сипа из горла вырвался хрип. Я закашлялась, подошла к раковине, крутанула кран с холодной водой и, не заморачиваясь с посудой, приложилась прямо к струе.
– Ну, как бы сложно всерьёз арестовать пилота, а уж если у него есть Ключ от всех дверей – вообще невозможно.
– Ты про Лифт? – уточнила я, снова сбиваясь на ты.
Савелий кивнул, а я достала из шкафчика початую бутылку красного вина и два бокала, поставила их на стол и велела:
– Рассказывай!
Демон тяжко вздохнул и, приняв из моих рук напиток, пустился в объяснения. Сначала он долго и нудно вещал о том, как много-много лет назад Мироздание едва не разрушилось из-за бесконечных войн в борьбе за сферы влияния. Понятное дело, что всем хотелось единолично владеть Лифтом. Особенно если учесть тот факт, что тогда демоны ещё не расселились по всем этажам и не успели наследить в генетике других народов, а потому полностью монополизировали Общественный транспорт.
Когда Савелий начал рассказывать о причинах первого созыва Совета миров, я злобно на него посмотрела и процедила:
– Слушай, Склифосовский, либо ты сейчас переходишь к делу, либо я тебе в глаз дам. А рука у меня, как показывает практика, тяжёлая.
– Я просто не знал, как много ты знаешь об устройстве Мироздания и Империи демонов в частности, – попробовал оправдаться Савелий, но я перебила его очередным фырканьем:
– Слушай, не надо мне тут устраивать ретроспективу советского кинематографа!
– В смысле?
– В смысле, я очень люблю старое кино, а вот «Корону Российской Империи» – не очень. И вот это твоё «Авраам родил Исаака, Исаак родил Иоанна» и далее по тексту как-то раздражает… Алё, гараж! – я согнутым пальцем постучала себя по лбу. – Я выросла на Тринадцатом! Думаешь, мимо меня могли каким-то чудесным образом просочиться сведения о Совете миров? – я намекала на кровавые годы, которые пережил наш Этаж вскоре после того, как его открыл отец Диметриуша. Никто из тогдашних правителей не хотел уступать и отдавать свой голос в пользу другого, а между тем правило, раз и навсегда установленное ещё на первом съезде Совета миров, гласило: «Один Этаж – один владелец Ключа». Когда над Тринадцатым нависла угроза ядерной войны, Совет миров, состоящий из правителей других этажей, выдвинул ультиматум, пригрозив вовсе лишить наш мир права на Лифт, если мы не прекратим затянувшийся конфликт. Им, конечно, не хотелось терять наши просторы (всё-таки, другие Этажи не обладали такой огромной территорией), но они были к этому готовы.
Так что главам государств Тринадцатого ничего не оставалось, как принять условия Совета. Ключ достался нашему северному соседу как стране с самым высоким уровнем жизни населения. Конечно, немедленно началось соревнование и меряние, у кого длиннее и толще. Даже в нашей стране стали строить больницы и повышать зарплаты. Но, как говорится, главное не самому жить хорошо, главное – чтобы сосед жил хуже. А хуже, увы или к счастью, наши соседи не жили. И именно это не давало наслаждаться жизнью нашему завистливому до чужого добра, в большинстве своём, населению.
– Это само собой, – хохотнул Савелий. – Тогда ты и о Межмировом суде должна была слышать. И о Следственном комитете.
Я кивнула. О Межмировом суде мы вспоминали совсем недавно, когда говорили о том, что даже если мы найдём доказательства вины Яна Фоллетского, никто нам не позволит с ними выступить. Что же касается Следственного комитета, то если Совет был властью законодательной, логично предположить и наличие власти исполнительной. «Закон и Порядок» местного розлива, так сказать.
– Скажи прямо, – устав от этого хождения вокруг да около, потребовала я. – Димка наплевал на запрет деда и обратился в суд через его голову? Да? Поэтому теперь под арестом?.. Как это? В опале? Да?
Савелий бросил на меня изумлённый взгляд и рассмеялся.
– В какой опале? Что значит, наплевал на запрет? Маша, никто не может плюнуть на Императора! – Я решила не оспаривать это сомнительное утверждение и подождать, что Савелий скажет дальше. – Шеф по распоряжению Следственного комитета задержан. Ордера мне, само собой, никто не показал, но, полагаю, тут дело не только в смерти его бывшей любовницы. Не удивлюсь, если под эту шарманку его попытаются обвинить и во всём остальном.
«В чём, в остальном-то?» – хотела спросить я, но внезапно почувствовала, как рот наполнился горечью, и что-то неприятно и резко кольнуло прямо в сердце. Подозреваю, это была ревность. Точно, ревность, потому что я поджала губы и помимо воли спросила совсем о другом:
– Какой любовницы?
– Какой-какой… – Савелий отвёл глаза. – Я же сказал – бывшей. И вообще, тебя сейчас что волнует?
Я немного подумала и предельно честно ответила:
– Всё. И бывшие любовницы, и нынешние проблемы. Но проблемы больше. Поэтому объясни, чем нам грозит то, что Диметриуша задержали. Прости, но в торжество демократии я не верю. А справедливый суд над императорами, царями и прочими фараонами считаю сказкой для романтично настроенных подростков.
Демон в свою очередь громко фыркнул и слишком беззаботным тоном – учитывая общий смысл сообщения – произнёс:
– В принципе, ты всё верно говоришь. Я в суд над императорами тоже не очень верю. И не потому, что я уже давно не романтично настроенный подросток. А потому, что я знаю, как это происходит на практике. Думаешь, они там, в комитете, что-то расследуют? Шиш! Задержат того, на кого пальцем покажут, в камеру посадят – в очень удобную, кстати, камеру: нас, когда я в школе учился, на экскурсию водили. Так вот, посадят и ждут.
– Чего ждут-то? – от такого поворота я реально растерялась.
– Понятно чего. Проверяют, сбежит ли.
– А если сбежит… – манера демона вести рассказ меня уже откровенно утомила. Что я из него каждое слово щипцами вытаскиваю!
– К расстрелу не приговорят, не бойся. А вот скандал разразится нехилый. И если Совету и остальным Этажам на всё это будет наплевать, то в Империи чёрт знает что начнётся. Всё-таки шеф – внук императора. С наших станется объявить семье недоверие и потребовать смены династии. Но ты не переживай. Не тот шеф человек, чтобы от проблем бегать.
Я сидела, как в воду опущенная, понимая и то, что прав Савелий, никуда Диметриуш не побежит, и то, что даже если мы докажем, что за всеми событиями стоит Фоллетский, никакого суда не будет. Красный император этого просто не допустит, опасаясь скандала и последствий для семьи.
Чёрт! Но как же всё это сложно-то!
– Так что, Машенька, как видите, неизвестно кто из нас тут ещё романтик, – криво улыбаясь, протянул Савелий, а я разозлилась. Если он ждёт, что я спущу ему с рук этот снисходительный тон, то его ждёт сюрприз. И пусть потом не обзывается ведьмой и не говорит, что я вздорная и скандальная баба. Потому что я уверена: можно было всё это объяснить нормально, сам же сказал, что помнит, как мало я знаю об их мире. Но нет! Ему надо было обязательно меня унизить, ткнув носом в мою глупость и недальновидность!
Одно слово – демоны.
– Вы все высокомерные, заносчивые засранцы, – проворчала я и, не удержавшись, добавила:
– Не зря я демонов так не люблю.
Другой бы на месте Савелия, если не оскорбился бы, то хотя бы сделал вид, что ему неприятно. Это же пижон демонский заржал по-лошадиному, громко хлопая себя при этом по острым коленкам:
– Так вот, значит, что ты делаешь! Меня бы кто так не любил, чтобы я потом в жару свитера с высоким горлом носил и втихаря у секретаря тональный крем воровал, чтоб след от засоса замазать.
Я задохнулась от смущения, до корней волос покраснела, до жарких злых слёз, потому что даже себе, даже в самых-самых тайных мыслях я не позволяла произносить запретного слова на букву «л», а эта зараза только рассмеялась ещё громче.
– Знаешь, что? – прошипела я, вскакивая на ноги и не зная толком, что делать. То ли посмеяться вместе с ним, то ли расплакаться, то ли потребовать, чтобы он, наконец, закончил свой рассказ и убирался. Если честно, хотелось сделать всё одновременно. И при этом провалиться от стыда. От стыда и от страха, что демон догадался о том, в чём я и сама ещё не была до конца уверена.
– Ну, что? – Савелий нагло ухмыльнулся, весело наблюдая за моим смущением, и отпил из своего бокала.
– Ничего! – сопя от недовольства, я села на место и, старательно не глядя на лыбящегося демона, спросила. – То, что Дима не сбежит, мы выяснили. И что теперь?
Савелий довольно хрюкнул – в точности, как Борщ, свинья такая, – а затем уже совершенно серьёзным голосом произнёс:
– А вот это уже правильный вопрос, дорогая моя Мария Ивановна. Логично предположить, что теперь будет тот самый суд, в который вы так опрометчиво не верите.
– Почему опрометчиво?
Савелий посмотрел на меня взглядом, каким мама смотрит на малыша, когда тот спрашивает, что будет, если он голой рукой дотронется до раскалённого утюга. И я уже совсем было решила, что демон посчитал мой вопрос риторическим, но он всё-таки заговорил:
– Как я уже сказал, никто Диметриуша Бьёри не расстреляет, но нам лучше найти для суда другого обвиняемого, потому что если мы этого не сделаем, этого не сделает никто. И начать, я думаю, надо с поисков того, кто Вирсавию из Империи назад на Тринадцатый переправил, а там посмотрим.
После слов демона я загрустила. Не потому, что мне план не понравился. Я вообще сомневалась, можно ли планом назвать слова «а там посмотрим». Грустила я потому, что не верила в собственные силы. Какие поиски? Какой обвиняемый? Я вас умоляю! Я скромная учительница литературы. Подпольная ведьма и недоделанная невеста демона. Я…
Я потрогала пальцем цепочку, на которой висело Родительское око и предложила:
– Слушай, а давай попросим помощи у Императора! В конце концов, он Димке не чужой человек и…
– Красный император председательствует в Межмировом суде последние девятнадцать лет. Если он шевельнёт хотя бы пальцем, чтобы защитить внука, боюсь, дело выльется не в скандал, а в широкоформатную войну.
Я обречённо вздохнула и молча подлила себе в бокал вина.
– И мне подлей, – попросил Савелий, а затем вдруг поднялся со стула и извиняющимся тоном попросил:
– Слушай, а где у вас можно покурить? Курить охота – просто жуть.
Я подумала, что курить вредно, но кто я такая, чтобы читать взрослому демону морали? Поэтому лишь неодобрительно покачала головой да махнула в сторону приоткрытой по случаю хорошей погоды балконной двери. Савелий благодарно кивнул, извинился и вышел. И вот стоило ему раствориться в темноте ночного города, как у меня за спиной раздался уже знакомый мелодичный звон, и гостиная Диметриуша пополнилась ещё двумя гостями в лице старшего поколения Бьёри. Или правильно сказать, среднего?
Я опасливо покосилась на Себастьяна Бьёри, пытаясь угадать, успел ли он напеть супруге о своих подозрениях насчёт моего интересного положения. Судя по тому, что мама была всё с тем же нерадостным выражением лица, что и обычно, – не успел. Я неслышно выдохнула и пробормотала:
– Добрый вечер.
– Извини, что так поздно, – заговорил Себастьян. – Мы только что узнали. Ты уже слышала?
Я кивнула. Меньше всего на свете мне хотелось сейчас общаться с Димкиной роднёй, но выхода мне, вроде как, не оставили.
– Расстроилась? – спросил отец голосом, полным сочувствия, и я едва не расплакалась.
– Конечно…
– Тогда предлагаю не ждать утра. В конце концов, эту ночь ты можешь переночевать в одной из комнат девочек, а завтра сама уже строителям объяснишь как хозяйка, что и как ты хочешь переделать.
– Где переделать?
– В ваших с Митькой покоях, конечно. Маша, правда, переезжай к нам. Сама посуди: сейчас, когда Мити нет, тебе неправильно и небезопасно здесь оставаться одной, – говорил Димкин папа, а Димкина мама рассматривала два бокала красного вина, стоявшие на барной стойке передо мной. Я задумалась, что будет, если сейчас в комнату вернётся Савелий, и порадовалась, заметив, что Борщ спит на полу под подоконником, а не привлекает к себе внимание радостным хрюканьем и обнюхиванием моих незваных гостей. – Я уже не говорю о журналистах, но ведь сюда могут приехать люди из Комитета… Или кто-нибудь из Димкиных врагов воспользуется его отсутствием.
– Или из друзей, – вякнула моя будущая свекровь, намекая на моего невидимого собутыльника. Себастьян бросил на неё удивлённый взгляд, а я, проигнорировав завуалированное оскорбление, ответила:
– Не думаю, что это удобно.
– Почему это неудобно? – возразил Бьёри-старший и приподнял рыжую бровь. – Очень удобно. Вам давно надо было переехать во дворец. Пора уже начинать обживать свои комнаты в семейном крыле. Или ты думала, что и после свадьбы будешь жить здесь?
Мужчина развёл руками и заговорщицки мне подмигнул, а я внезапно почувствовала себя жертвой паралича лицевого нерва. Ничего такого я не думала. Скажу честно, я не думала даже о свадьбе, что уж говорить о том, что будет после неё!..
– Я без Димки туда не поеду, – пропищала я, и к параличу лица добавился паралич лёгких, потому что моя будущая свекровь поджала накрашенные алой помадой губы и неодобрительно покачала головой, а я поняла, что погибну, если они каким-то образом заставят меня переехать во дворец. Задохнусь там. Умру от одиночества и тоски. Там же все чужие и всё чужое!
– Не поеду! – уже решительнее повторила я и попятилась к балконной двери, прикидывая, чью сторону в случае схватки примет Савелий. С одной стороны, я невеста его шефа. С другой, Себастьян Бьёри – сын Императора. Н-да. Ситуация…
А может, всё-таки, несмотря на запрет, рассказать им, что никакого предложения мне Диметриуш не делал, никакого согласия не получал, что изначально слово, которое мой брат вытащил из младшего Бьёри, было лишь временной мерой? Я даже рот открыла, чтобы покаяться, не забыв упомянуть, как мне стыдно, конечно, но вдруг поняла, что на мои слова скажет Димкина мама. А в том, что она скажет, я не сомневалась. Я прямо увидела, как она строго поджимает покрытые алым блеском для губ уста и голосом, которым можно в гроб заколачивать гвозди, произносит:
– Правильно, теперь, когда у Митеньки начались проблемы, он сразу оказался неподходящим и ненужным. Ничего другого от человека, кто так плохо выходит на фотографиях и осмеливается явиться на аудиенцию к Красному императору в джинсах, я и не ожидала.
Поэтому я не стала ничего рассказывать, а прикусила язык и постаралась встать так, чтобы заслонить собой хотя бы один из двух бокалов вина.
– Это уже решённый вопрос, – тем самым голосом для забивания гвоздей в крышку гроба произнесла прекрасная Наталия и скрестила на груди руки, а я подумала: «Ну, не потащат же они меня силой, в самом деле».
– Наташ, не дави, – Себастьян послал мне взглядом какой-то сигнал, который я, к сожалению, не смогла разгадать. – Маше просто надо дать время подумать, взвесить все плюсы, вещи собрать, в конце концов. Правда, Машенька?
«А ведь мне даже некуда бежать! В Луках найдут, к Медведской не вариант: услышав про дворец, она меня сама будущим родственничкам на блюдечке с голубой каёмочкой преподнесёт…» – тоскливо рассуждала я, изображая из себя Зою Космодемьянскую. Молчала, гордо отвернувшись в сторону и пытаясь преодолеть хотя бы один из настигших меня параличей.
– До утра, – приняв моё молчание за знак согласия, продолжил Себастьян. – Как мы изначально и планировали… Точно не боишься одна здесь ночевать?
«Господи, за что мне всё это?»
– Ну, смотри сама. А то я могу прислать человека для охраны.
Я представила, что под дверями моей спальни стоит человек в железных доспехах и с огромной секирой на плече и торопливо взвыла:
– Не надо! Не надо никакого человека. Дима говорил, что его квартира очень надёжно защищена от нежелательного вторжения!
– Ну, как знаешь, – краем глаза я заметила, что Себастьян довольно потёр руки и попытался взять свою супругу под локоток, но та увернулась от мужа и вновь резанула по мне недовольным взглядом.
Да что я ей сделала-то!?
– Не стану напоминать тебе о том, что Митенька сейчас переживает не самый лёгкий период в своей жизни, – проговорила она. – Не стоит утяжелять его ещё и предательством.
Я решила не унижать себя бессмысленными оправданиями. И даже вертящееся на языке «Каждый думает в меру своей распущенности» удержала при себе. Вместо этого предельно вежливо попрощалась с Димкиным папой, даже маме кивнула, предусмотрительно сжав руки в кулаки и прикусив себе язык – уж больно хотелось наградить её если не проклятием, то хотя бы крепким словцом. Когда же за ними закрылась дверь Лифта, я решительно двинулась на балкон, где затаился в засаде Савелий.
Демон притаился в тени декоративной пальмы, поэтому я заметила его не сразу. В какой-то степени я даже его понимала. И если бы у меня был выбор, я бы лучше отправилась вручную мыть слоновник, чем общаться с Димкиной мамой. Как-то у нас с ней с самого начала не задались отношения.
Но я – это я. Одинокая маленькая ведьмочка. А это большой и ужасный Савелий. Высокомерный, наглый и бессовестный. Я ехидно заулыбалась.
– Ну, вы только посмотрите, маленький мальчик испугался злобного бабайки! – произнесла я. Точнее, попыталась произнести, потому что вместо слов из моего рта вырвалось приглушённое мычание, не хило, между прочим, меня испугавшее. Я пару раз открыла и закрыла рот, вспоминая чудовищную детскую сказку про глупого мышонка, который не хотел спать. А точнее, тот её момент, в котором говорилось: «Открывает Щука рот, а не слышно, что поёт». Ощущения, честно скажу, не из приятных.
Это были одни из самых неприятных семь секунд моей жизни, но затем я заметила, что Савелий подаёт мне знаки, о подтексте которых догадался бы даже полный идиот. Демон сначала прижал к губам указательный палец, а затем погрозил мне кулаком. В ответ я пронзила его презрительным взглядом и покрутила пальцем у виска.
Со стороны мы, наверное, походили на героев шпионского фильма, общающихся за спинами злоумышленников при помощи жестов. И, словно прочитав мои мысли, Савелий поманил меня пальцем. Я на всякий случай провела ребром ладони по собственной шее, намекая, что если это он так по-дебильному шутит, то мало ему не покажется, а в следующий момент я услышала Стёпкин голос и с перепугу едва не вскрикнула. Хорошо, что демон что-то сделал с моей способностью говорить.
– Повторюсь, предложение интересное, но не кажется ли тебе, что моя сестра уже сделала выбор?
На мгновение мне показалось, что он у меня за спиной. Я оглянулась, но, конечно же, в гостиной не было никого, кроме дрыхнущего под батареей Борща. Правильно, как бы он там очутился! Димка же говорил, что беспрепятственный доступ в его квартиру имеют только члены семьи.
Нет, Стёпка не проник в мою квартиру, просто он, как и мы с Савелием, по той или иной причине решил подышать воздухом и вместе со своим ночным гостем вышел на балкон. А учитывая соседство квартир и тишину спящего города, не стоит удивляться такой прекрасной слышимости.
– И она легко может изменить своё мнение, – ответил брату его невидимый собеседник. Этот голос мне тоже был знаком. К сожалению.
– Не думаю.
– Я и не прошу тебя думать! – Фоллетский раздражённо цокнул языком. – Что тебя останавливает?
Стёпка молчал, а я пыталась уловить нить разговора. Точнее, пыталась уговорить себя, что они говорят не о том, о чём я подумала.
– Моё предложение ничем не хуже, даже, возможно, лучше, – давил Фоллетский. – Он внук Императора. Я – брат.
– Я не стану давить на Машку. Мне совесть не позволит, – ответил Стёпка. – Она сделала выбор. В конце концов, это её жизнь.
Гнусный враль! Я прямо кипела от возмущения. Не станет он давить! Моя, видите ли, жизнь! Где он был, когда шантажом из Диметриуша обещание на мне жениться вытягивал? Совесть ему не позволит… Совестливый какой! Где была его совесть, когда он к Димкиным родителям заявился, пока нас по Подвалам носило?.. Нет, мило, конечно, что он меня защищает, но почему всё снова решают за моей спиной!?
– То есть, ты сейчас говоришь, что если она сама захочет, – Фоллетский сделал акцент на слове «сама», а мне спину обожгло холодком нехорошего предчувствия, – то сопротивляться ты не будешь?
Учитывая, что Стёпка ничего не ответил, я предположила, что брат просто пожал плечами.
– Отлично! – мне показалось, или Фоллетский замурчал от довольства? Ох, не знаю почему, но плохо это, плохо… – Уже завтра я решу этот вопрос.
– Ну-ну, – хмыкнул мой предательский старший брат.
– Ты во мне сомневаешься? Напрасно.
– Я не сомневаюсь, я просто не понимаю, что тебе нужно. Прости, но во внезапно вспыхнувшее чувство я не верю, а выгоду просчитать пока не могу. Пока.
Послышался лёгкий скрип, видимо, один из них либо встал из кресла, либо, наоборот, в него опустился, а затем голос Фоллетского раздался буквально в метре от меня:
– А может, это уязвлённое самолюбие, – произнёс он, а я дышать перестала, боясь, что меня заметят, ибо стена, разделявшая наши балконы, всё-таки была стеклянной, и меня до сих пор никто не заметил лишь потому, что я пряталась за чертой света. – Может, я просто не привык к отказам. Как бы там ни было, я первый её заметил… Кстати, надеюсь, мне не стоит напоминать, что случится, если Мария узнает о нашем разговоре?
Я отчётливо услышала неприятный скрип. «Видимо, Стёпка зубы точит», – злорадно подумала я. Нет, ну вот же дурачина! Как его угораздило вообще связаться с Фоллетским? А я-то тоже хороша! До последнего думала, что Димка преувеличивает, говоря, что в инкубе воплотилось вселенское зло!
– Завтра же во дворце я обо всём сам поговорю с Марией. Уверен, она девочка умненькая и, взвесив все за и против, сделает так, как я ей скажу, – мерзкий тип, чудовищно мерзкий.
С минуту я ждала, что они скажут что-то ещё. Напрасно. Заговорщики, по всей вероятности, ушли с балкона в квартиру.
– Ушли, – подтвердил мои мысли Савелий, выпрямляясь и сверля меня подозрительным взглядом. – Я требую объяснений.
– Жену себе заведи и требуй, – хотела ответить я, но вместо этого сказала:
– М-м-м! М-му-му!
– Извини, – демон щёлкнул пальцами, и ко мне вернулся голос.
– Ещё раз так сделаешь, я тебе гланды вырву, – пообещала я и кивнула в сторону гостиной. Разговаривать на свежем воздухе не было никакого желания. Савелий понимающе кивнул и, пропустив меня вперёд, задвинул за собою стеклянную дверь. Я оглянулась, чтобы посмотреть, как он запирает замки и задвигает шторы, и внезапно поняла, как одним ударом убить сразу двух зайцев: и спрятаться ото всех, и в расследовании принять участие.
