Текст книги "Не буди Лихо (СИ)"
Автор книги: Марина Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 43 страниц)
– Иди, Машута, – ядовито согласился Бьёри. – Правильно, зачем тебе волноваться о близких людях. Тем более что пока дальше оскорблений не зашло. А что у нас там за оскорбление членов правящей семьи положено? Запамятовал. Десять лет?
Скотина.
Сначала я заметила, как вздулись жилы на шее брата, затем увидела, как побелели костяшки сжатых в кулаки рук, и после этого шагнула к нему, намотала на палец одну из светлых прядей и несильно дёрнула.
– Стёпа, не надо.
Он выдохнул, отвернулся от Димона, бросил на меня короткий взгляд и отрывисто спросил:
– Мне начинать волноваться?
Я отрицательно покачала головой и ответила на незаданный вопрос:
– Это он.
На секунду мне показалось, что Стёпка наплюёт на мою просьбу и всё-таки вкатает наследника Империи демонов в паркет прихожей. Но потом братишка взял себя в руки и, не глядя на своего противника, произнёс:
– Ладно. Но разговаривать будете при мне.
– Не думаю, что… – попытался возразить Бьёри.
– При мне! – рявкнул Стёпка и так саданул кулаком по стене, что в каменной кладке образовалось небольшое углубление, а с потолка прямо мне на плечо свалился кусочек побелки. – Иначе я тоже могу пойти в суд. Законы, как мне помнится, едины для всех. Даже если ты внук Императора.
Диметриуш нехорошо сверкнул злым глазом, но возражать не стал, а я предложила перебраться в кухню.
Наверное, внешне я была холодна и спокойна. Неспешные движения. Уверенный наклон головы. Увы, внутренне я этой уверенности не ощущала. И вовсе мне не хотелось разговаривать с Диметриушем. Во-первых, я предчувствовала бессмысленность предстоящей беседы, ибо недолгое общение с Димоном меня научило простой истине: слушать оппонента он не умеет. Во-вторых, несмотря на время, прошедшее с утра воскресенья, мне всё еще было мучительно стыдно.
Бьёри же никакой неловкости, судя по всему, не ощущал: он уверенно устроился на одном из стульев, едва ли не до середины кухни вытянул длиннющие ноги и, подождав, пока Стёпка примет напротив него зеркальную позу, проговорил:
– Для начала я требую объяснений.
– Объяснений? – презрительно фыркнул Стёпка, а я переложила осточертевший кувшин из левой руки в правую.
– Именно. Неспроста же ты заявляешь свои права на неё.
– А я заявляю?
– Ну, ты мне нос едва не сломал, когда я лишь сказал, что хочу с ней поговорить…
Я тяжело вздохнула и шагнула к кухонному столу.
– Кроме того. Не помню, чтобы ты позволял кому-то из прежних баб прикасаться к твоим волосам.
Стёпка довольно ухмыльнулся и кивнул.
– Не позволял, – согласился легко и пожал одним плечом. – Но тебе-то до этого какое дело? То, что связывает меня и Машу…
– Хватит! – разозлилась я и, забывшись, махнула рукой, проливая на себя часть воды из кувшина. – Чёрт!
Они, наконец, перестали сверлить друг друга глазами и посмотрели на меня.
– Если вам надо померяться, у кого длиннее, – процедила я, морщась от того, как неприятно липнет к телу намокшая рубашка, – то делайте это без меня, пожалуйста. И прекращайте говорить обо мне в третьем лице!
Диметриуш смотрел на меня молча, и я не могла понять, что означает этот его странный тяжёлый взгляд, а Стёпка прорычал что-то отрывисто на языке, который я поклялась себе начать учить сегодня же вечером, а затем сухо предложил:
– Переоденься. Простудишься.
Я опустила глаза на свои босые ноги, стоявшие в луже, и вдруг поняла, что старая Стёпкина фланелевая рубашка, которую я использовала вместо домашнего халатика, отлично подходит для семейных посиделок, но никак не для приёма гостей. Не знаю, как мне удалось не покраснеть в сложившейся ситуации. Наверное, я просто была слишком зла для смущения. Поэтому я недовольно поджала губы и кивнула.
– Ладно, – буркнула недовольно и в качестве предупреждения грозно потрясла указательным пальцем. – Но Боже вас упаси устроить драку, пока меня не будет. Стёпа, ты меня знаешь. И ты… – мельком глянула на Димона, – …теперь тоже.
Лучше бы не смотрела, честное слово. Потому что наглец сначала развязно мне подмигнул, а затем, пользуясь тем, что Стёпка не сводит с меня мрачного взгляда, послал воздушный поцелуй.
Ох, напрасно я вмешалась в их разборки! Надо было подождать, пока Стёпка Димона прикончит, а уже потом появляться. Как раз помогла бы брату избавиться от тела… Говорят, совместный труд очень сближает.
А ещё, судя по всему, сближает совместное распитие коньяку, который эти свиньи успели достать, пока я меняла промокшую рубашку на старую Стёпкину майку, поседевшую от старости из тёмно-синей до бирюзовой, и его же до колен обрезанные джинсы. Причём джинсы Стёпка обрезал под себя, потому на мне они смотрелись так, как смотрятся на трёхлетней малышке мамины туфли на каблуке.
Так что не удивительно, что когда я вернулась в кухню, настроение моё было ниже плинтуса. А всё Стёпка виноват – с понедельника его прошу купить мне что-нибудь для дома (сама же я выйти не могу). Ну, он и купил: ночную сорочку, халатик и спортивный костюм. Последний я ему же и подарила, ибо с размерчиком братец не угадал. Халат был ярко-розовым… Нет, ядовито-розовым, с щекотной опушкой из такого же ядовитого меха, он едва доставал мне до колена и понижал общий коэффициент интеллекта людей, которые находились с ним в одной комнате, на сто. Как минимум. Сорочка… что ж, мне приходилось видеть такие. На средневековых гравюрах. Именно в таких инквизиция почему-то предпочитала топить и сжигать ведьм. Поэтому, да. Выбирая между розовым коротким халатиком поверх грязно-белой холщовой хламиды и костюмом Гавроша, я выбрала последний вариант. И добродушия мне это не прибавило.
Так что нечего удивляться тому, что я чертовски сильно разозлилась, когда, вернувшись в кухню, обнаружила двух демонов, которые вместо того, чтобы пытаться убить друг друга хмуро, но мирно беседовали на незнакомом мне языке. Короче, я обиделась и, предчувствуя недоброе, нажелала мысленно всякого обоим.
Наверное Бусино воспитание сделало меня такой. Или её гены. Или отцовские гены – демоны-боевики особой добротой и человеколюбием никогда не отличались. И будь я немного мягче, будь я более понимающей, будь я другой, я бы простила им то, что они мою судьбу решали – решили – без меня. Но я – это я. Поэтому я ничего не сказала, когда Диметриуш бросил на меня насмешливый взгляд, опустилась на диванчик рядом с братом и, мрачно вслушиваясь в мужской разговор (моего-то мнения никто не спрашивал), попыталась вспомнить, что лежало в Стёпкиной аптечке такого, что можно было бы использовать в качестве привлечения внимания к моей персоне. Хорошо бы, слабительное. Нет, я, конечно, и старой доброй валерьянке найду применение, но от слабительного эффект всё-таки лучше.
– Значит, решено! – радостно объявил Стёпка, не подозревая о моих планах на его желудок. – Завтра с утра все вместе выдвигаемся на Лифте к Машке за вещами, потом …
– Потом? – едва не задохнувшись, вспылила я. – Потом?
– М-м-м? – Стёпка удивлённо посмотрел на меня. – А что тебя не устраивает? Ты давно плакала насчёт шмоток. Моим… транспортом ты путешествовать не хочешь. Общественным – не можешь. А так, Димон нас подбросит. И туда, и обратно.
– Обратно, значит.
– Да в чём проблема? – самое обидное, что Стёпка возмущался совершенно искренне. – Я же не предлагаю тебе переехать к нему, – брезгливо кивнул в сторону недовольного Диметриуша, – но рациональное зерно в его словах всё-таки есть. Зачем тебе страдать от кошмаров, если он может предоставить лекарство?
– Не помню, чтобы я особо страдала в последние несколько ночей.
Не страдала, но и не отдыхала толком, потому что брат просто выключал меня, как лампочку, стоило моей голове опуститься на подушку.
– Может, именно из-за моего вмешательства у тебя фон до сих пор и не стабилизировался, – Стёпка пожал плечами.
– И кроме того, – мнения Димона никто не спрашивал, но его это, судя по всему, мало волновало. – Это такой же плохой выход из ситуации, как и блокаторы. Ты медиум, Машенька. В твоей ситуации полноценный сон, пусть даже и кошмар, – это физическая необходимость. Иначе эмоции рванут через край, и тогда ты не просто шарахнешь меня пульсаром в кабинете директора, а разнесёшь половину города или, что ещё хуже, сойдёшь с ума.
Я даже не глянула в его сторону. Пусть что угодно говорит Стэфану, а я в его благородные намерения не верю. Не бывает у демонов благородных намерений, даже если они ваши братья или отцы.
– Машута, поверь, я знаю, что говорю. Для тебя так будет лучше, – шепнул Стёпка и ласково погладил меня по руке.
А я упрямо надулась и, прекрасно понимая, как по-детски это звучит, произнесла:
– Я не хочу.
– Тема закрыта для обсуждения! – отрезал брат и стукнул ладонью по столу. – Димон, тебе домой пора.
– Я с Машей так и не поговорил, – возразил Бьёри.
– Перебьёшься. Время визитов закончилось, проваливай давай.
Один демон зло зыркнул на другого. И оба они одновременно поднялись из-за стола. Димон прорычал что-то отрывисто и зачем-то пальцем провёл по своему запястью, Стёпка же не рыкнул в ответ ни звука, а просто показал наследнику Империи демонов средний палец. Я восторженно задержала дыхание, предвкушая драку, вспомнила, что в комнате для гостей есть мерзкое покрывало, в которое, в случае чего, можно будет завернуть тело…
Но Бьёри раздражённо почесал бровь над повязкой, тряхнул отросшими волосами, которые вернули себе свой натуральный цвет, но лёгкую кучерявость оставили (и не сказать, чтобы мужчине это не шло), и удалился совершенно живым и невредимым, к моему огромному неудовольствию, бросив напоследок:
– Ну, ладно…
После его ухода Стёпка развернулся ко мне всем корпусом и долго, не менее пяти минут, молча рассматривал меня, задумчиво постукивая пальцами по столу. Я так же безмолвно глядела на него, всем своим видом источая обиду и недовольство. Заговорили мы одновременно.
– Машута…
– Стёпка…
– Ты первая! – галантно предложил братец и скрестил руки на груди, улыбнувшись так, словно заранее знал, что я собираюсь сказать. А даже если и знал!
– Знаешь, я уже жалею, что обратилась к тебе за помощью, – раздражённо призналась я и криво улыбнулась, заметив, как брат побледнел. – Ты не имеешь никакого права распоряжаться моей жизнью. Во-первых, я совершеннолетняя даже по демонским законам. Во-вторых, вы с отцом сами решили, что мне лучше жить подальше от вашего мира. Ты сам знаешь, как мне было больно. Я смирилась. Я научилась жить по-другому. Я полюбила эту новую жизнь. Поэтому ты не можешь просто прийти и начать перекраивать всё по своим лекалам. Мне это не нужно. Я этого не хочу. Меня всё устраивает.
– Жизнь в Мухосранске? – зло уточнил Стёпка.
– И это тоже, – я кивнула, восхищаясь тем, что могу говорить спокойно, не срываясь на слёзы и оскорбления. – Потому что это моя жизнь. Мои решения. Моя квартира, работа, друзья… Стёпа, пойми, я тебя люблю, но это так не работает. Сегодня ты говоришь: «Я знаю, будет лучше, если ты поживёшь у меня какое-то время». Завтра запретишь мне работать, послезавтра скажешь, с кем мне можно дружить, а с кем нельзя, а через год выдашь меня замуж, потому что точно будешь знать, что так для меня лучше.
– Не передёргивай, – Стёпка поморщился и отвернулся, поднимаясь с диванчика.
– Я не передёргиваю.
– Именно это ты и делаешь. И на каждое твоё возражение у меня есть разумный аргумент. Начнём с того, что по законам демонов ты, конечно, девица совершеннолетняя, спорить не стану. Но ты не радуйся. Всё по тем же законам это означает лишь одно: теперь ты можешь посещать ночные заведения без сопровождения опекуна. Не сверкай глазами! Я просто говорю, как есть. Ты первая заговорила о нашем мире. Малыш, обещаю, никаких ограничений. Но тебе правда придётся пожить у меня какое-то время. Хотя бы пока мы не разберёмся, как быть с твоей просыпающейся магией…
– Дядя Вася… – начала я, но Стёпка не дал мне договорить.
– …очень сильно нам поможет, я не сомневаюсь. Но он не твой опекун. Твой опекун я, пока рядом нет отца. Не выставляй меня слабаком, который не может позаботиться о собственной сестре.
– Ты сказал ему? – спросила я.
– Пришлось.
– Уверен, что ему можно доверять?
Стёпка скривился.
– Уверен… И потом, об остальном, – он выразительно шевельнул бровью, намекая на мой ведьмин дар, – я не сказал ни слова.
И без какого-либо логического перехода:
– Малыш, обещаю, это ненадолго. И никаких других требований с моей стороны не будет.
– А как же моя работа? – вяло возразила я.
– Мы с Димоном договорились. Он сказал, что без проблем будет тебя отвозить в техникум и забирать после работы.
Договорились они. Когда успели только?
– Пожалуйста! – Стёпка обнял меня за плечи. – Лихо, может, и гондон, но ты ему можешь верить.
Я несколько раз удивлённо моргнула.
– Как ты его назвал?
– Гондон, – радостно повторил братец. – Козёл, говнюк, в общем… Извини, я не подумал, что при тебе лучше не…
– Да я не об этом. Почему Лихо-то?
– Ясно же, почему, – Стёпка удивлённо приподнял брови. – Потому что одноглазый. А почему ты спрашиваешь?
Я тихонечко рассмеялась. Нет, жизнь всё-таки удивительная штука!
– У тебя с ним точно ничего не было, потому что если…
– Не было, – отмахнулась я от брата, и даже ведь почти не солгала, потому что сны – это только сны, и рассказывать о них я уж точно никому не обязана. – Пойдём, я тебе волосы заплету.
Стёпка бросил на меня подозрительный взгляд и поджал губы.
– Я же ведь всё равно узнаю, – сощурившись, предупредил он, а я устало выдохнула:
– Ещё одно слово на эту ли тему, на другую ли, и спать пойдёшь лохматый. Я слишком обижена на тебя, чтобы ещё и нотации выслушивать.
Братишка недовольно засопел, но возражать не стал, а к тому времени, когда я закончила плести косу, время было уже такое позднее, что мне даже не пришлось изображать усталость. Стэфан без споров проводил до спальни и, стоя у двери, предупредил:
– Димон сказал, что кошмаров сегодня не должно быть. Но если будут – буди меня сразу. Хорошо?
Я кивнула, закрыла дверь и, подойдя к кровати, рухнула на подушку. Господи, как получилось так, что вся моя жизнь вдруг превратилась в огромный камень, катящийся с вершины горы: чем дальше, тем выше скорость, тем ближе дно ущелья, в котором неминуемый конец.
Ворочаясь с бока на бок и с трудом удерживая в себе горестные вздохи, я промучилась до середины ночи, когда над столицей уже начал заниматься рассвет, и небо окрасилось в нежный голубовато-розовый цвет, плюнула на попытки уснуть и выбралась из кровати. Боясь разбудить Стёпку лишней активностью, я не стала включать свет, а тихонечко пробралась в уборную, совершила все жизненно необходимые утренние процедуры и, вернувшись к себе, распахнула окно. Внезапно захотелось вспомнить, чем пахнет город в половину пятого утра.
Город пах мокрым асфальтом – видимо, ночью я всё-таки задремала на какое-то время, потому что шума дождя не слышала – весенней пылью, горечью выхлопных газов и, что было уж совсем неожиданно, соблазняющим ароматом «Sauvage». Не тем, который так радостно подделывали представители древней восточной цивилизации, не тем, который разливали на своих фабриках наши западные соседи. Настоящим. Роскошным. Из того самого Парижу, к которому приютивший меня на время распределения город не имел никакого отношения.
Удивлённая, если не сказать шокированная, этим совершенно неуместным, пусть и возбуждающе приятным ароматом, я подалась немного вперёд, чтобы насладиться его тонким ароматом, а в следующий миг меня выдернуло из окна наружу. Я успела заметить игрушечные машинки далеко под своими ногами, коробку детского садика, торговый центр с большим динозавром на крыше и одинокого дворника, который стоял посреди улицы, опершись на длинную палку, увенчанную острым шипом, и, открыв рот, смотрел прямо на меня. Я немедленно последовала его примеру. В том смысле, что тоже раскрыла рот, но не успела издать ни звука, потому что где-то слева от меня кто-то облегчённо выдохнул:
– Ну, наконец-то!
И на мой рот легла тёплая невидимая повязка, заглушившая все рвущиеся наружу звуки, а к рукам прикоснулись прохладные пальцы.
– Всю ночь здесь торчу, как дурак! Что ж тебе не спится, звезда моя?
Самое противное, голос я узнала сразу и в который раз пожалела о том, что помешала Стёпке открутить голову Диметриушу Бьёри. Я попыталась вцепиться зубами в то, что было прижато к моим губам, надеясь, что это не какая-нибудь магическая штучка, а одна из конечностей моего похитителя, и в ту же секунду меня отпустили.
Совсем отпустили. Позволив пролететь этажа три или четыре вниз. Наверное, мне нужно было закричать. Например, классическое: «Мама!!!». Или просто: «А-а-а-а-а!!!» На худой конец: «Стёпа, братик, помоги! Несёт меня лиса в дремучие леса!..» Ну, и дальше по тексту. Но из моего пересохшего от злости горла не вырвалось ни звука.
Все звуки того утра вырвались из дворника, имя которому в его прошлой жизни было, наверное, Летняя Буря, или Красивый Барсук, Пробегающий Через Ночь, а может, чем чёрт не шутит, сам Великий Змей Чингачгук, ибо только великий может обладать такой силой в голосе, такой меткостью и такой крепостью рук.
Между мной и дворником оставалось пять или шесть этажей, когда моё показательное падение было остановлено. И всё равно я едва не оглохла, когда благородный сын древних охотников издал воинственный клич, после чего в воздух взвилось его импровизированное копьё.
– Вот же с-с-сука… – зло выругался Диметриуш Бьёри, и уже через пять секунд я очутилась на его террасе.
– Не злись, ладно? – прошептал похититель, прижимая меня к своей груди. – Прости. Я забыл, что дочери демонов ничего не боятся. Поэтому давай по-другому.
– Что по-другому? – хотела произнести я, но из моего горла вырвалось лишь удивлённое мычание, потому что мужчина развернул меня лицом к себе и поцеловал.
Как можно в один поцелуй вложить столько всего?! Это был поцелуй «прости меня, ради неба». Это был поцелуй «верь мне, пожалуйста». Это был поцелуй «как же ты меня бесишь», «умоляю, откройся» и одновременно «с ума сойти, какая ты». Причём последнее было произнесено хриплым, слегка удивлённым голосом, и именно он привёл меня в чувства и заставил вырваться из тёплых объятий.
– Стёпка тебе яйца оторвёт, – мстительно пообещала я, глядя в лицо Димону.
Он был без ставшей привычной повязки, растрёпанный и с порозовевшими скулами. И он улыбался.
– Оглянись, – прошептал и кивнул мне куда-то за спину, а я, завороженная неожиданной теплотой синих глаз, не сразу сообразила, чего он хочет. – Посмотри, где мы.
Будто бы я этого не знала. На террасе его квартиры, в непосредственной близости от моего брата, который спустит шкуру с наглеца, когда узнает о моём похищении.
Нехотя я отвела взгляд от горящих счастливым огнём глаз, и посмотрела вокруг.
Нет, мы определённо не были в гостях у Димона. Ну, если только над нашей столицей вдруг не взошла вторая сиреневая луна, а все каменные и цементные дома не превратились в огромные деревья, усыпанные бесчисленным количеством жёлтых мерцающих огоньков.
– Давно, – шептал Диметриуш, едва касаясь тёплыми губами края моего уха. – Так давно, что это уже кажется неправдой, в тот год, когда я открыл для себя полёты между мирами, я открыл для себя этот этаж. Здесь всегда поздний летний вечер, тёплый, едва ощутимый ветерок, лёгкий запах сирени и множество светлячков. А есть ещё мир, где живут настоящие русалки, там море +38 и такое солёное, что ты можешь просто лежать на его волнах, даже если не умеешь плавать. Или пепики!.. Самый забавный народец из всех, кого мне приходилось видеть. Шахта нашего мироздания бесконечна и прекрасна! Мы сможем сделать столько открытий, узнать столько всего, что…
– Ты сможешь, – оборвала я его восторженный шёпот и разорвала кольцо обнимающих меня рук.
– Что?
– Ты сможешь, не я. Это не моя мечта, а если бы и была моей, ты забываешь об одной малости: цена меня не устраивает
– Цена? – он недоумённо нахмурился.
– Кошмары, – пояснила я. – Я этого добра наелась на всю оставшуюся жизнь. И даже ради всех миров во вселенной я не готова вернуться к тому, что было пережито мною за все ночи этих долгих семнадцати лет. Ты обещал меня от них избавить и…
– Тебе сегодня было страшно? – торопливо перебил меня Диметриуш.
– Нет, – недовольно нахмурилась я. Страшно, действительно, не было. Почему-то я с самого начала знала, что ничего плохого со мной не случится. – Но при чём здесь это? Я же сейчас не сплю.
Он рассмеялся неожиданно громко и снова коснулся моих губ своими, изматывая бесконечно нежным поцелуем. Мысленно я понимала, что Димон мне даже не нравится. Что у нас ничего не может быть общего, что между мной и ним непреодолимая пропасть, в которой разъярённым ульем жужжит моя обида и дурные сны. Понимала, но ничего не могла поделать. И руки, словно по волшебству, поднимались, чтобы дотронуться до вьющихся волос, чтобы коснуться кончиками пальцев тёплой ямочки на затылке, а губы приоткрывались в немой просьбе: «Ещё!»
Ни на секунду я не утратила нить реальности. Всё было не так и одновременно единственно так, как всё могло происходить. Просто. Остро. Идеально.
– Просто идеальная для меня, – озвучил мои мысли Диметриуш, разорвав поцелуй три вечности спустя. – Подумай об этом, пожалуйста, когда утром мы вернёмся с твоими вещами.
В голове звенело, руки дрожали, от частого дыхания болезненно ныло в груди.
– Что? – я не знала, чего мне больше хочется: дать ему оплеуху или попросить о продолжении.
– Просто подумай, – попросил демон, а уже в следующее мгновение я поняла, что удивительный мир Двух лун исчез, что нет ни дворника, ни террасы, ни Диметриуша Бьёри. Лишь моя спальня в Стёпкиной квартире, распахнутая окно, затёкшая спина да щека, сладко прижавшаяся к нагретому ранним солнцем подоконнику.
