Текст книги "Не буди Лихо (СИ)"
Автор книги: Марина Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 43 страниц)
Глава 19, в которой героине предоставляется возможность узнать о новых способах передвижения в пространстве
Увидев золото на голубом потолке, Диметриуш впервые в жизни по-настоящему испугался – до остановки дыхания. Это была его спальня во дворце, его кровать и даже запах лаванды и ландышей, который исходил от постельного белья – его любимый.
Первой мыслью было, что он просто как-то не запомнил переход, воспользовался Машей и проложил себе путь домой, оставив свою ведьмочку на съедение семерым козлам. Ярость просто оглушила, забила ватой уши, как при переходе через перевал. А затем Димон почувствовал осторожное движение рядом и повернул голову.
Она была тут, слегка растрёпанная, розовая ото сна, совсем домашняя и такая своя, что захотелось стиснуть её в объятиях так, чтобы косточки захрустели. Маша осторожно погладила его по лицу, и Бьёри отчётливо понял, что это сон. И дело было даже не в том, что ведьмочка, спрятав колючки, чего от неё было не добиться в реальности, превратилась в мягкую утреннюю девушку, которую хочется тискать и целовать, до стонов, до сбившегося дыхания, до головокружения, своего и её. Хотя и в этом, конечно, тоже. Но основным шоком стало осознание того, что это не он вломился в её сон, и не она в его реальность.
Пугливо, словно шла по тонкому льду, Маша шагнула в его сон и посмотрела настороженно: «Только попробуй обидеть!». В ярко-зелёных, как первая весенняя листва, глазах любопытство и предвкушение, ожидание, надежда.
– Маша…
Кого винить в том, что он сорвался? Кроме себя – некого. Не Марию же, в конце концов! Не за то, что губы такие манящие, не за нежный бархат кожи, не за звуки вырывающиеся из тонкого горла.
– Маша.
Дурея просто от того, что она здесь, в его фантазиях, по собственному желанию, потому что почувствовала, потому что открылась. С ума сходя от её мягкости и покорности, не отрываясь от её сладкого рта, рванул одеяло, а тонкую майку одним движением закатал под горло, открывая себе доступ к груди.
А в голове дурным набатом: «Хочу! Хочу! Хочу!»
И невозможно сдержать радость:
– Ты сама пришла.
– Куда? – выгнулась, оторвав лопатки от простыни, чтобы плотнее прижаться к его руке.
– А то ты не знаешь…
Неуверенно качнула головой и приоткрыла припухшие губы, словно вымаливала ещё один поцелуй. Ещё сто один! И миллион в придачу! Лишь попроси!
Когда Маша вдруг выскользнула из его рук, растворившись в воздухе, словно призрак, Димон не поверил. Тряхнул головой, оглядываясь по сторонам, даже позвал её, непонятно на что надеясь. Когда вынырнул вслед за девушкой из сна, всё ещё не верил и думал о хорошем. О том, как станет объяснять упрямой ведьмочке, что значит этот неосторожный визит в чужой сон для их совместного – теперь-то уж не может быть никаких сомнений! – будущего. Представил, как она смутится. И как он будет сцеловывать её смущение с симпатичного личика и…
«Кретин! Тупогловый идиот!» – Диметриуш покосился на молчаливо шагающую рядом девушку, нереально злясь на собственные мысли. «Мазохист хренов! Сколько можно об этом вспоминать?»
Ух, как он разозлился, когда понял, что она не собирается признаваться и признавать случившееся важным. Кровь воспламенилась так, что он едва не взорвался, скорее от обиды, чем от ярости. Как может она отмести одним пренебрежительным движением брови такую исключительно важную, такую изумительно редкую вещь, как общий сон? Часто она оказывалась в мужской мечте? Часто выскальзывала оттуда со сбившимся дыханием и опухшими от несдержанных поцелуев губами?..
Заколотило от мысли о других, да ещё и пламя заскулило в мозгу, яростно и голодно, требуя утверждения своих прав.
А потом, всматриваясь в наивные зелёные глаза, такие беспомощные без привычной защиты очков, он понял: она не знает. Вообще не понимает, что именно произошло, и не чувствует ничего, кроме смущения.
Как уходили со стоянки помнил смутно. Его гнала злость. И злился он, в первую очередь, на себя, потому что вместо того, чтобы радоваться внезапной лазейке, он гнал Марию через пустыню, надеясь на чудо и вымаливая у богов немного времени. На что? На то, чтобы Стэфана Нитхи вкатать в асфальт. Вот на что! Защитничек, мля, нашёлся! Заботливый старший брат! Где ж он раньше был со всей этой заботой? Как позволил вырастить сестру вдали от всего, что связано с демонами?! И к Иво Нитхи у Димона тоже есть отдельный разговор. Чем он думал вообще, оставляя свою кровь в чужом мире? А уж как хотелось Диметриушу пообщаться с Василисой!
Впрочем, на Василису он злился меньше всего. Несомненно, с её стороны было эгоистично и жестоко не дать внучке полноценных знаний о второй родине. Но понять женщину было можно. Единственная внучка, наследница, та, кому перейдёт накопленная многими поколениями ведьм сила. А что если она решит уйти туда, в Империю? Там у неё уж точно будет больше, чем маленький домик и сомнительное счастье в виде карьеры деревенской ведьмы. А что если о ней узнает Ковен? На что готова пойти Верховная, чтобы заполучить девочку с такой кровью? Нет, правильно Василиса ничего Маше не рассказывала, берегла своё, как умела…
Да и нельзя сказать, что совсем уж ничего! Что-то Маша о мире демонов всё-таки знает. И даже больше простого обывателя. Откровенно говоря, Димона, с позиции занимаемой им должности, мог бы даже взволновать подозрительно высокий уровень её знаний, уж больно на Тринадцатом распространены были культы и секты, стремящиеся уничтожить демонов. А к демонам местные относили всех без разбора, кому не повезло иметь родню на других этажах. Так что не надо наговаривать! О демонах Маша знает довольно много. Жаль только, что не из той оперы, из которой хотелось бы.
Поэтому Димон обязательно вкатает Сержанта в асфальт, дайте только выбраться из Подвала! Опекун херов! Не понравился ему, видите ли, кокон, которым он Машу укрыл… Как он там сказал? «Это слишком откровенное проявление расположения?.. Вот же гондон. Не зря мы его в детстве так ненавидели!» – Диметриуш скрипнул зубами и непроизвольно ускорился.
– Дима! – немедленно взмолилась Маша. – Я не успеваю за тобой!
– Прости, я задумался. Если хочешь, могу тебя понести.
– Ещё чего, – буркнула она и нахмурилась так, словно он ей неприличное предложение сделал. Хотя он сделал бы! Обязательно! Если бы не два ослепительных солнца и не раскалённый песок, которые однозначно навредят нежной, как персик, Машиной коже.
«Ну вот, опять! Заканчивай об этом думать, придурок! Она заметит, в конце концов – доказывай потом, что у тебя не на песчаные дюны и не на кусачих ящериц встало!.. Сержант, сука!»
Чем дольше они шли по пустыне, тем яростнее Диметриуш ненавидел своего давнего врага, теперь уже, кажется, бывшего друга и, определённо, будущего родственника.
«Я просто забочусь о своей сестре. Не хочу, чтобы ты подмочил ей репутацию. Мне, знаешь ли, потом ещё отцу в глаза смотреть»… – сказала эта расчётливая сволочь, заставляя Диметриуша взять обязательства. Как же! Заботится он! Хотел перед папашей бонусов набрать, мол, вон он я какой молодец, как нашу малышку пристроил хорошо! В Императорский род, не куда-нибудь. Может, в отличие от Димона, даже догадывался, что слово обязательно ляжет на обрывок петли и повлияет на… общий процесс.
«А чего я, собственно, злюсь-то так? – вдруг задумался Бьёри. – Разве это не то, чего я хотел? Может, не в той форме, но на выходе всё получилось даже лучше! Мне Нитхи благодарить надо, а не способы убийства измышлять! Да, он мог бы лучше исполнять свои братские обязанности, но это его беда. Уж я-то свои исполню как надо. Дайте только время!»
Он улыбнулся и посмотрел на небо. Впрочем, и без лишнего часа в запасе он справится. Конечно, хотелось бы, чтобы Маша смотрела на него как на благородного героя, но он согласен и на беспринципную сволочь, если девушка при этом будет в безопасности.
Безопасность. Осторожный взгляд в сторону шатающейся от усталости фигурки. «Где же мне тебя спрятать, звезда моя?»
На Тринадцатом – и это уже даже не обсуждается – оставаться ей небезопасно. Фоллетский ударил через неё один раз – а в том, что таинственным заказчиком Машиного похищения был именно он, Димон не сомневался, – ударит и второй. И не факт, что в следующий раз Диметриуш успеет вовремя. В Империи? Но там Фоллетский будет ещё ближе. Кроме того, страшно представить, что начнется, если станет известно о том, что девушка, в чьих жилах течёт древняя демонская кровь, унаследовала дар ведьмы. Всё-таки не зря её Иво Нитхи спрятал! Жаль только, об образовании не позаботился.
Да и без того она лакомый кусочек. Как скоро бы нашёлся кто-то ещё, кто догадался бы обратиться к старым легендам? А может, уже нашёлся? Может, Димон не был единственным, кто пришёл за консультацией к старому профессору? Может, Фоллетский неспроста вокруг неё увивается?
«Моя! Не отдам! – подумал с какой-то прямо-таки оглушающей яростью. – Запру во Дворце. В конце концов, невеста она мне или где? Мама её такой охраной окружит – мышь не проскользнёт, не то что Ян с его вечными заговорами и интригами! Баран я. Надо было сразу так и поступить, а не играть в героя. Тащу её неизвестно куда по этой жаре. Повезло ещё, что мы на местных зверюшек до сих пор не наткнулись! Сматываться надо. От таких подарков судьбы не отказываются, а объяснения… объясниться можно будет и в более интимной, а главное, безопасной обстановке! Что я там говорил? «Запасной вариант»? Скорее, единственно верный!»
Но внутренний голос, всё портя, шептал о том, что с Машей так нельзя, что техника «взять нахрапом» в данном случае не сработает, что она и так к нему относится очень настороженно, а один неверный шаг может разрушить и без того хрупкое доверие, которое он с таким трудом выстроил между ними.
«Проклятье!» – в который раз отмёл столь желанный и привлекательной способ выйти из сложившейся ситуации, а в следующий момент произошли сразу две вещи: Маша увидела оазис, и на горизонте показалась погоня.
«Не моя вина», – подумал Бьёри, а на душе вдруг стало так спокойно-спокойно, как в детстве, когда все самые неприятные решения за тебя принимала мама.
Он оглянулся на ту, что с недавних пор занимала все его мысли, и нахмурился. Маша едва переставляла ноги от усталости, но послушно шла в указанном направлении. Не ворчала, не ныла. Только голову склонила тоскливо, думая о чём-то невероятно грустном.
У Димона сердце защемило от её вида, а в голову пришла запоздалая мысль о том, что женщинам иногда стоит не предлагать помощь, а просто помогать, не ожидая разрешения. Он шагнул к девушке и легко подхватил её на руки.
– Я же говорил, давай понесу, – укоризненно произнёс он, а Маша лишь благодарно вздохнула и обняла его за шею.
Димон же удивлённо прислушался к чувству абсолютного довольства, заполнившего грудь после этой простой демонстрации доверия. У него даже второе дыхание открылось, хотя и самого уже начинало шатать от усталости.
Добравшись до оазиса, Диметриуш поставил Машу на изумрудную траву и попросил:
– Побудь тут, пока я всё не устрою.
– Ага, – она рухнула на землю, как подкошенная, и прикрыла глаза, а Бьёри огляделся по сторонам.
Погоня неумолимо приближалась. У них, видимо, тоже открылось второе дыхание, когда они увидели беглецов, но Диметриуша это мало волновало. Сейчас его тревожило лишь одно: как можно быстрее поднять защиту и, хорошо бы, установить её так, чтобы у преследователей не было доступа к воде.
Демон подобрал кусок древесной коры, бросил короткий взгляд на отдыхающую девушку и повторил:
– Маша, чтобы ни с места!
– Да поняла я, – проворчала она и перевернулась на живот. – У меня всё равно сил ни на что большее, чем лежать, нету. Делай, что надо.
К счастью, зелёный островок был не очень большим, а водоём, который издалека они приняли за небольшой озеро, при ближайшем рассмотрении оказался даже не прудиком, а, скорее, огромной лужей. Правда вода в ней была чистой и удивительно прозрачной. На мгновение Димон даже залюбовался скользящими под зеркальной гладью рыбками, а затем тряхнул головой и принялся за работу.
Управился он минут за пятнадцать-двадцать. По большому счёту, выстроенный демоном круг кругом назвать было нельзя.
– В конце концов, – проворчал Бьёри, привычно отмечая, что снова говорит вслух, – контур не требует геометрической точности.
– Ты что-то сказал? – не открывая глаз, сонно пробормотала Маша, и Димон едва удержался от того, чтобы растянуться рядом с девушкой.
– Иди сюда, – он поднял её на руки и понёс вглубь оазиса.
– Зачем? – пробормотала она.
Не хотелось признаваться, что сил на то, чтобы сделать контур непрозрачным у него уже не осталось, а желания, чтобы толпа мужиков пялилась на ЕГО ЖЕНЩИНУ, не было изначально. Поэтому Димон только буркнул:
– Затем, – и спустя десяток шагов остановился, чтобы опустить Машу на берег. – Отдохни. А я пока нам что-нибудь пожрать раздобуду.
– Ты такой романтик, – усмехнулась она и так сладко потянулась, что у Димона снова заныло в паху. Несмотря на усталость. Вот же чёрт!
Когда минут десять спустя Бьёри вернулся с гроздью бананов и одним кокосом, на том месте, где он оставил Машу, аккуратно стояла пара кроссовок, а рядом с ними лежала стопочкой одежда: джинсы, майка, а сверху издевательскими лоскутками голубые трусики и лифчик.
«Это намёк, или она меня совсем за мужика не держит?» – хмуро подумал Димон и в тот же миг с середины лужи донёсся придушенный писк:
– Ты что здесь делаешь? Убирайся немедленно! Не видишь, я…
– Вижу, – проскрежетал Диметриуш, швырнул на землю свою добычу и скрылся в прибрежных кустах, бросив через плечо:
– Ты, как я посмотрю, змей не боишься?
Не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что Маша застыла, внимательно всматриваясь в прозрачную воду, осторожно прижимая руки к мокрой груди…
– Ядовитые змеи в пресной воде не водятся.
– На Тринадцатом – да, – злорадно прокомментировал Димон, не упомянув, что если внутри защитного круга и была какая-нибудь опасность для жизни, родовая магия её давно уже уничтожила.
Ещё немного тишины, наполненной лишь тихим плеском воды, а затем насмешливое фырканье и:
– Ты просто меня пугаешь.
– И как только догадалась? – хмыкнул довольно и, удобно устроившись на траве, приготовился получить удовольствие. Пока лишь эстетическое, но зато с лёгким эротическим уклоном.
Нет, положительно, гораздо выгоднее быть беспринципной сволочью, чем благородным рыцарем.
Маша подплыла ближе к берегу (жаль, не к тому, возле которого укрылся Димон) и несмело выглянула из воды. Того, что она его застукает, Диметриуш не боялся: очки поблёскивали линзами из левого кроссовка, а без них близорукая ведьмочка беспомощна, как ребёнок.
– Дима? – над искрящейся от солнца водой показались обнажённые плечи, и Диметриуш закусил костяшку большого пальца.
«Ну, давай же!»
Девушка подождала ещё немного, прислушиваясь к звукам оазиса, а затем медленно поднялась на ноги, и Димон, забыв об осторожности, шумно выдохнул, не в силах отвести взгляда от точёной фигурки.
Идя купаться, Маша собрала волосы в узел на макушке, прихватив его пушистой розовой резиночкой, и сейчас ничто не мешало Димону смотреть, как стекают по бархатной коже бриллиантовые капельки воды, и как съёжились от лёгкого сквозняка небольшие розоватые соски. Девушка подняла руки, чтобы поправить волосы, и Димон завороженно проследил за тем, как колыхнулась от её движения грудь.
Бьёри всегда считал себя знатоком и ценителем этой части женского тела, и смело мог утверждать, что за свой век он собрал хорошую коллекцию образов. Большая, мягкая, с выпуклыми сосками, с квадратными, с плоскими, с легко возбудимыми, маленькая, крепкая, как груши сорта «Осенний бергамот». И никогда в жизни, если не вспоминать период до пятнадцати лет, у Диметриуша не останавливалось дыхание от одного взгляда на женскую грудь, а рот не наполнялся вязкой слюной желания при мысли о маленьких розовых сосках.
И тут же, словно издеваясь над его выдержкой, Маша медленно провела обеими руками по бокам, подхватила мягкие полушария пальцами и задумчиво потёрла их, не вкладывая в свой жест никакого умышленного эротизма. Она-то не вкладывала, а Диметриуш опустил взгляд к ширинке и грустно усмехнулся, пробормотав неслышно:
– Я жду, но до сих пор Вас нет,
Я на диване время коротаю…
Одной рукой держу я Ваш портрет…
Другой рукой – о Вас одной мечтаю…
Закрыл глаза и процедил сквозь зубы:
– Мля, до чего я докатился…
Завёл руку за спину и, ухватившись за ворот, содрал с разгорячённого тела майку, одновременно сбрасывая кроссовки, две секунды потратил на то, чтобы избавиться от джинсов и, прежде чем окунуться в озеро, глянул на то солнце, которое уже привык считать Урсой и прошептал:
– Пожалуйста, пусть в этом озере будет холодная вода. А лучше – Лабрадорское течение.
И после этого шумно плюхнулся в воду, краем сознания отмечая, что Маша с писком выскочила на берег.
«Беги пока», – усмехнулся он, жадным взглядом проводив круглую попку, и нырнул в тёплую, как парное молоко, воду.
Конечно, тёплую. Какую же ещё?
Дно у озера оказалось неровным и совершенно непредсказуемым: то уходило вниз, то горкой поднималось, едва не задевая колени. Несколько уверенных гребков, и Диметриуш замер на середине водоёма. Как раз там, где Маша выискивала встревоженным взглядом несуществующих водяных змей.
Раздражающей тенью мелькнула мысль о том, что с этим подглядыванием либо не нужно было начинать, либо нужно было закончить чем-то более весомым, нежели несколько коротких взглядов на обнажённую грудь. На влажную, нежную и такую желанную грудь.
Мля.
Задержал дыхание и погрузился под воду, надолго, пока в глазах не потемнело, пока лёгкие не начали гореть, требуя кислорода. Прямо сейчас! Со всхлипом вынырнул, жадным ртом хватая горячий воздух оазиса и констатируя тот факт, что этот метод снятия возбуждения работает не хуже холодной воды.
Ногами коснулся дна и выпрямился, вытирая лицо двумя руками и фыркая, а затем вдруг повернул голову в ту сторону, куда убежала Мария и забыл вдохнуть.
Она смотрела. Стояла на берегу в одной майке, держала в руках забытые джинсы и смотрела. Так смотрела на него, что благие намерения, вспыхнув ярко-синим пламенем, приказали долго жить, толкая Димона вперёд, туда, где в зелёных глазах за тонкими линзами плещется восхищение и ожидание.
Опомнилась Маша первой. Покраснела густо, до злых слёз, осознав, что он заметил её неприкрытый интерес, и отвернулась, разорвав контакт.
Жаль.
Диметриуш опустил веки и понимающе улыбнулся, а затем снова нырнул, даже не пытаясь избавиться от возбуждения, откровенно наслаждаясь этой тянущей болью в паху и воспоминанием о том, КАК она смотрела.
Когда минут десять спустя Бьёри, одетый в одни лишь джинсы, снова появился на берегу, Маша бросила на него короткий гневный взгляд, явно собираясь упрекнуть в том, что он подглядывал, даже рот приоткрыла, а затем нахмурилась и отвернулась.
– В озере много рыбы, – произнёс Димон, борясь с желанием рассмеяться, – если хочешь, могу попробовать изловить парочку.
Нервно дёрнула плечом и отвернулась. Это что? Бойкот?
– Или, если хочешь, можем поискать птичьи гнёзда. Может, повезёт с яйцами.
Тишина. Ни раздражённого сопения, ни гневных взглядов.
– Я бы мог их запечь на углях. Вкусно.
Дёрганным движением заправила волосы за ухо, но на Диметриуша так и не посмотрела.
– Из-за чего ты больше злишься? Из-за того, что позволила мне смотреть, или из-за того, что смотрела сама?
И снова густой румянец заливает нежные щёки. Всё-таки она удивительно вкусно смущается!
– Я не специально! – наконец, произнесла Маша. Возмущённо и немного обиженно.
– А я – да, – Димон с трудом подавил усмешку, когда она недовольно засопела. – Просто невозможно было удержаться, ты же понимаешь…
– Кажется, понимаю, – искривила губы в насмешливой улыбке и выдавила уничижительно:
– О таких вещах, как такт и достоинство, ты, видимо не слышал.
– Полагаешь? – и злится тоже страшно вкусно. Просто хочется ощутить эту злость на языке. Острую и горячую.
– Полагаю, – а в глазах вызов и губы поджимает обиженно. – Потому что настоящий мужчина никогда…
– Настоящий мужчина никогда, – перебил и подошёл вплотную, решительно обняв за талию, – не упустит возможности посмотреть, как купается красивая обнажённая девушка. Это факт. И если тебе кто-то станет твердить обратное – смело плюнь в глаза этому лицемеру.
– Пусти.
Прижался губами к открытой шее, лизнул, не удержавшись, и пробормотал:
– И ещё настоящий мужчина не упускает хороших возможностей, – подул на влажный след, оставленный языком. – Я же, может, пусть и не совсем тактично, зато с предельным достоинством сдержался. Тебе так не кажется?
Не желая сдаваться и признавать чужую правоту, опустила ресницы, и Диметриуш с сожалением посмотрел на дрожащие губы. До звона в ушах хотелось поцеловать, чтобы убедиться, что и в этот раз Маша ответит. Обязательно ответит! Он же видит, как она вспыхивает от любой ласки, от каждого случайного прикосновения. Только упирается зачем-то. Зачем? Мучает только их обоих.
– Наверное, ты прав, – вдруг проговорила девушка, тремя словами выбив из Диметриуша дыхание.
– Маш…
Что он собирался сказать? Удивиться её согласию? Порадоваться сговорчивости? Может, извиниться? Диметриуш толком не знал, но он внезапно почувствовал острое желание, просто необходимость, произнести имя девушки вслух.
– Мария, – повторил он и отпустил, шагнув назад. – Нам нужно кое-что обсудить.
– Это точно, – согласилась она, но за нахмуренными бровями Диметриуш успел заметить мелькнувшее на миг сожаление. С чем это было связано? С тем, что он вернулся к деловому тону? С тем, что разорвал объятия? Или уже жалеет о своих словах?
– Скажи, Дим, зачем ты запер нас в этом круге? У тебя есть план или ты просто пытаешься оттянуть неизбежное?
– Неизбежность – это сказочка, придуманная слабаками себе в оправдание, – заметил он с улыбкой, вспомнив, как много лет назад впервые услышал эту фразу от Сержанта. – Я же действую по ситуации, а ситуация у нас такова, что нам придётся воспользоваться твоим даром медиума, чтобы вернуться домой.
Она кивнула и прикрыла глаза.
– Я думала об этом.
– Вот как? – он немного озадаченно посмотрел на девушку. Всё-таки думала. А если так, то к чему было это утреннее недоумение? Неужели показалось?
– Да. И я понимаю, что это самый простой вариант вытянуть нас обоих.
Сердце пропустило удар. С ума сойти! А он-то, дурак, не знал, как подступиться к Маше с разговором!
Однако уже следующая её фраза заставила почувствовать неладное:
– Не скажу, что прямо прыгаю от восторга при мысли, что нам нужно это сделать…
– М-да? – даже не пытался скрыть досаду.
– Конечно. Ты же понимаешь. Только один вопрос. Хочу уточнить, как работает эта твоя божественная защита. Она не выключится после того, как ты исчезнешь?
«Исчезну?» Бьёри не сразу понял, о чём она говорит, а когда до него дошло, едва не рассмеялся. Нет, всё же он не ошибся утром. Маша и в самом деле не поняла, что произошло, и сейчас на полном серьёзе думает, что Димон воспользуется её даром, чтобы выбраться из Подвала.
– И сколько времени тебе понадобится, чтобы вернуться? Ты же вернёшься?
– Не думай об этом. Всё будет хорошо.
Диметриуш внезапно понял, что так даже лучше. Не нужно объяснять и бороться с её смущением. Или вообще с отказом, ещё чего не хватало! Пусть лучше думает, что это стандартная процедура, всего лишь путешествие сквозь сон, а объяснится он уже на Тринадцатом. Придёт с повинной головой, покается, попросит прощения. Конечно, Маша разозлится, обидится, наверное. Но всё это такие мелочи, когда на чаше весов лежит её жизнь и безопасность!
– Только пусть это будет в последний раз, – прервав мысли Диметриуша, попросила она и добавила, немного побледнев:
– Пожалуйста.
Смешная! Она и в самом деле думает, что он уйдёт, оставив её здесь одну. Да он бы не сделал этого даже в том случае, если бы они были не в Подвале с его нестабильной временной шкалой! Нет уж, он теперь девушку от себя ни на шаг не отпустит. Не сейчас, когда понял, как ему повезло. И вообще никогда.
– Ты про кошмары? – дождался кивка и улыбнулся. – Звезда моя, ты забываешь о правиле «Трёх С». Там кроме страха и стыда, если мне не изменяет память, был ещё один безотказный способ утратить грань между сном и реальностью.
Изо всех сил стараясь скрыть смущение, Маша подобрала с бережка плоский камушек и запустила его блинчиком в озеро, а затем бросила на Димона задумчивый взгляд и спросила:
– Когда ты хочешь сделать это?
На последнем слове голос её сорвался, выдавая истинное душевное состояние, а в глазах промелькнуло что-то такое, от чего Диметриушу стало нечем дышать и снова захотелось в холодный душ…
– Как только стемнеет.
– Хорошо, – она рвано выдохнула и скрестила руки на груди.
Следующие полчаса Диметриуш потратил на то, что пытался втянуть Машу в лёгкую беседу, но она либо отвечала невпопад, либо молчала, угрюмо рассматривая суматошных мальков, мельтешивших у берега и пугавшихся собственной тени, а затем вдруг хлопнула себя по коленкам и, не говоря ни слова, пошла прочь с пляжа.
– Маш, ты куда?
Она остановилась, как-то виновато посмотрела на Диметриуша и неуверенно пожала плечами.
– Пойду, наверное, посмотрю, что там наши преследователи делают.
– Зачем? – неподдельно удивился Бьёри. – Они всё равно не смогут сломать защиту. И мне казалось, ты не захочешь видеть Виса.
Девушка сосредоточила всё своё внимание на босых ногах Димона, а затем неохотно призналась:
– Надо чем-то себя занять, а то чувствую себя так, словно собралась на приём к гинекологу, а в последний момент узнала, что вместо привычной Серафимы Григорьевны в кабинете меня будет ждать Виталька Гайкин, в которого я в седьмом классе была до икоты влюблена.
Сначала Диметриушу захотелось по душам поговорить с этим самым Виталькой, а в следующий момент до него дошло, что именно Маша сказала, и он с вытянутым лицом уставился на девушку. А она, заметив его ошеломление, заливисто и легко рассмеялась. Вот же… ведьма!
– Извини. Просто чувствую себя неловко.
– Угу.
– Понимаю, что всё не на самом деле, и всё равно.
Димон закусил губу и тоскливо посмотрел на Подвальные светила.
– Вот посмотришь, – продолжила издеваться над ним Мария, – я или заснуть не смогу, или ещё как-нибудь всё испорчу.
– Не испортишь, – проворчал Диметриуш, удивляясь Машиной прозорливости насчёт того, что со сном сегодня определённо возникнут проблемы.
Они прошлись по периметру защитного круга, и с каждым шагом демон всё больше и больше хмурился. Не из-за того даже, каким плотным кольцом их окружили, не из-за взглядов, которые посторонние мужчины бросали на его Машу, и на произносимые ими скабрезности и ему, и ведьмочке было откровенно начхать. Нет, Бьёри не понравилось другое: никто из пришедших не пытался проникнуть за охранительный контур, будто с подобным им уже приходилось сталкиваться раньше и, что было удивительнее всего, будто они видели, где именно проходит его граница. Да и вообще, преследователи вели себя расслабленно, пересмеивались, раскладывали костры, неторопливо устраивали лагерь. Словно ждали чего-то. Или кого-то.
«А если у них найдётся парочка сильных магов? – мелькнула паническая мысль. – В Подвал ведь не только демонов ссылают, и далеко не за бытовые преступления». Диметриуш сердито посмотрел на небо и чертыхнулся. Вчера в это время солнца уже погасли. Зачем он вообще решил ждать темноты?
– Ненавижу Подвал, – проворчал он.
– Ага, – согласилась с ним Маша, а затем удивила неожиданным вопросом:
– Дим, а ты хорошим пилотом был?
– Откровенно говоря, пилотом я так и не стал. До встречи с тобой права получить не успел, а потом это уже смысл не имело.
– Прости…
– С ума сошла. Это ты прости. За всё. Честно, Машунь, когда-нибудь ты сможешь забыть обо всём?
Она потупилась и промычала:
– Не знаю. Дим, я… стараюсь.
Бьёри кивнул и натянуто улыбнулся.
– Я подожду. А почему ты об этом вспомнила вообще?
Маша смущённо кашлянула и нервно облизнула губы. Расстроенно взглянула на небо и отвела глаза.
Да быть этого не может!
– Ну, пилоты же обычно без труда человека в транс вводят.
– И?
– И я подумала, что, может…
– Раньше сядем – раньше выйдем? – развеселился Димон.
– Я хотела сказать, перед смертью не надышишься, но это тоже подойдёт, – серьёзно ответила Маша и тоскливо спросила:
– Мне, наверное, лучше лечь?
– Не уверен, – Диметриуш прикусил щёку изнутри, чтобы не рассмеяться, а когда Мария окинула хмурым взглядом песчаный бережок, выискивая местечко, где ей будет удобнее… хм… входить в транс, не выдержал и притянул девушку, прижав её спиной к своей груди.
– Ты что?!
– Тш-ш… – спрятал улыбку у неё в волосах. – Закрой глаза.
– Зачем?
– Надо… Нет, подожди. Очки сними сначала. И волосы распусти.
– Да волосы-то зачем? – подозрительно сощурилась девушка.
– Машунь, кто из нас двоих больше похож на пилота?
– Ты, – мрачно ответила она, стянула с волос лохматую резиночку и вместе с очками положила её на служившую рюкзаком наволочку, а затем выдохнула, словно собиралась прыгать с высокой скалы в ледяную воду и, зажмурившись, пискнула:
– Я готова.
– Не думаю, – не согласился Диметриуш и двумя пальцами провёл по напряжённой шее.
– Ты что делаешь? – всполошилась Маша и, распахнув глаза, попыталась отстраниться. Будто Димон собирался ей это позволить. Наоборот, притянул ещё ближе, левой рукой обвив талию, а правой ладонью скользнул под подбородок.
– Молчи и не подсматривай. Или завязать тебе глаза?
– Н-не надо, – неуверенно ответила девушка и, испустив нервный вздох, снова закрыла глаза, не заметив, как губы демона растянулись в торжествующей улыбке.
– Ну, смотри. Моё дело предложить, – прошептал он и принялся пальцами, словно слепой, изучать лицо девушки. Гладил брови, глаза, слегка вздёрнутый носик, обводил скулы, нырял в волосы на затылке, невесомо касался дрожащих губ. Неспешно, словно у них в запасе была целая вечность. Большим пальцем провёл под пухлой нижней губой, несильно, но настойчиво нажимая. И замер, когда в опасной близости от пальца мелькнул кончик розового языка.
– Ну, что? – нетерпеливо спросила Маша. – Ничего не получается?
– Всё очень получается, – заверил её Димон, заметивший и порозовевшие щёки, и потяжелевшее дыхание, и дрожащий голос. – Разве ты не чувствуешь?
– Не знаю. Не уверена.
– Какой запущенный случай, – поцокал языком и бросил небрежно, удивляясь собственной сдержанности:
– Давай тогда, что ли, сидя попробуем… Глаза не открывай!
– Да не открываю я…
Придерживая за руку, Димон сначала усадил Машу на песок, а затем перетащил к себе на колени, устроив её ноги с двух сторон от своих бёдер.
