Текст книги "Не буди Лихо (СИ)"
Автор книги: Марина Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 43 страниц)
– Не стану, – ответила я и всё-таки вручила Диметриушу дело последнего пропавшего Монастырского работника.
– Кто это? – глянул на обложку личного дела. – Терехов В.В. Слушай, он мне кого-то напоминает…
– Яна Фоллетского он тебе напоминает, – хмыкнула я. – Я же говорила, что они похожи страшно, а ты только и делал, что твердил: «Нет у него брата. Нет у него брата…» Видишь теперь?
Диметриуш растерянно рассматривал фотографию Вовочки, а потом перевёл на меня задумчивый взгляд и произнёс:
– Действительно, очень сильно похожи.
– Ну я же говорила! – я хмыкнула, довольная тем, что удалось утереть Димону нос. – А ты…
– А я сказал, что у Яна Фоллетского нет младшего брата. Машенька, я и сейчас готов это повторить. Его нет. И не может быть.
Я даже обрадовалась, что он со мной вот этим вот высокомерным тоном, который я так терпеть не могу, заговорил. Правда, обрадовалась. Ибо в свете последних событий уже начала было волноваться, что теряю в отношении Диметриуша Бьёри объективность. А теперь вижу. Нет, всё нормально. Не теряю.
– Димочка, – сладким голосом заговорила я, – а ты не можешь на одну маленькую секундочку допустить, что ошибаешься?
– Не могу, солнышко! – совершенно серьёзным и где-то даже расстроенным голосом проговорил Диметриуш. – Потому что точно знаю, что оба человека, способные подарить Фоллетскому брата или сестру, давно мертвы.
– Не может быть! – отказывалась сдаваться я. – Мы просто чего-то не знаем. Зачем бы Фоллетскому врать?
– И в самом деле, – пробормотал Димон, открывая кабину Лифта и делая приглашающий жест, – зачем?
В его голосе мне послышалась ирония, и я нахмурилась.
– Машка, не обижайся! – всё-таки Диметриуш не всегда был бесчувственным бревном. – Я пока сам не всё понимаю. Разобраться надо. Поехали в техникум, а? Может Базиль что-нибудь знает…
Глава 23, в которой появляется новое действующее лицо
Если бы Диметриуша Бьёри спросили, зачем он потащил Машку в Управление, он бы не нашёлся, что ответить, и либо проигнорировал бы вопрос, либо попросту послал бы того, кто решил его задать. Потому что чёткого ответа на него у Димона не было. А что было? Была непонятная необходимость видеть девушку рядом с собой. Физическая прямо потребность, и абсолютная неспособность долго находиться вдали от неё.
«А ещё просто хочется, да и спокойнее мне так, – уговаривал себя Диметриуш. – Не нужно гадать, где она и что делает. И беспокоиться о её безопасности тоже не нужно».
Откровенно говоря, о безопасности неплохо позаботилось бы Родительское око – сильнейший артефакт, который вот уже много поколений передавался в семье Бьёри от отца к старшему сыну. Нет, и у младшего, и у каждой из сестёр подобная защита тоже была (всё-таки члены императорской семьи, как без неё!?), но их артефакты не обладали силой, защищающей наследника. Так что недовольство мамы по тому поводу, что Диметриуш надел семейную реликвию на шею совершенно посторонней девушке, понять можно. Только это для Натальи Бьёри девушка была посторонней, а для Димона…
Это был второй вопрос, на который Диметриуш не мог дать внятного и вразумительного ответа. Кем для него стала Маша? Бесплатным проездным для путешествий по мирам? Навязанной давним знакомым невестой? Любовницей? Всё это настолько мелко, настолько и близко не похоже на то, что Бьёри испытывал…
Димон покосился на лежавшую на сгибе его локтя тонкую кисть и не стал противиться желанию поцеловать прохладные пальчики.
– Замёрзла?
– Нет.
– А чего лапы тогда холодные?
Новый маршрут Диметриуш решил не прокладывать – воспользовался уже использованной шахтой в Машкину квартиру. С последнего их визита здесь ничего не изменилось, разве что появилось эхо – первый признак нежилого помещения.
– Это от нервов, – нехотя пояснила Маша. – У меня, когда я нервничаю, всегда руки леденеют… Дим, давай уйдём отсюда скорее, а? У меня с этой квартирой теперь всегда неприятные ассоциации будут связаны. Не представляю себе, как я здесь вообще жить стану…
Диметриуш бросил на девушку недовольный взгляд, откровенно разозлившись из-за её последних слов. Ему почему-то казалось, что сегодняшнее утро расставило в их отношениях все акценты. Неужели до неё ещё не дошло, что будущее у них теперь совершенно очевидно может быть только совместным? По всей вероятности, не дошло, раз она до сих пор рассчитывает вернуться к своей прошлой жизни. К той самой, в которой Димону уготована роль незваного гостя, оккупировавшего подаренную подругой раскладушку.
«Что ж, над этим придётся ещё поработать», – мысленно улыбнулся Димон, заранее предвкушая удовольствие от безоговорочной Машкиной капитуляции.
– Давай уйдём, – согласился он и приобнял девушку за плечи. – Слушай, а в вашем Парыже такси есть? А то я вдруг подумал: как мы до Техникума добираться станем?
– Такси ему ещё подавай, – Машка смешно фыркнула и толкнула подъездную дверь. – Пешком пройдёмся. Смотри, какая погода!
Запрокинула голову, подставляя лицо ярким солнечным лучам и зажмурилась от удовольствия.
– Господи! Хорошо-то как! Лето… Купаться хочу! На озеро. У нас в Луках знаешь, какое озеро классное? С песчаным пляжем и…
Осеклась на полуслове, с лица сползла счастливая улыбка, а глаза наполнились грустью. «О бабушке снова думает», – догадался Диметриуш и утешающе погладил девушку по плечу.
– Вот отыщем Василису, – пообещал он, – и обязательно съездим на твоё озеро. Ты наденешь красивый купальник, а я буду сидеть на берегу, смотреть, как ты купаешься, и мечтать о том, как стану его с тебя снимать…
Маша рассмеялась.
– Ты о чём-нибудь другом думать можешь вообще?
– А надо?
Может. Но если начать рассказывать об этих вещах вслух, ведьмочка снова начнёт нервничать и переживать. Тем более что говорить об этом всё равно придётся, когда они доберутся до Техникума, но по дороге-то можно подурачиться, наслаждаясь до уютного тихим смехом, ненавязчиво пообжиматься, поцеловаться, стоя на краю щербатого тротуара… И просто порадоваться этому новому тёплому чувству, поселившемуся в груди.
В кои-то веки захотелось махнуть рукой на бесконечные отчёты, на проверки с надзорами, на расследование это, и даже на Фоллетского-И. Чёрт его знает, может, дед всё-таки прав, и нет никакого заговора, а есть только его, Димонова, личная, по мнению большинства, необоснованная неприязнь к старшему родственничку… И нет никакого заговора, просто Диметриуш Бьёри в детстве не наигрался в Шерлока Холмса…
– Ой! – Маша вдруг споткнулась и схватила его за рукав. – Смотри, сколько людей. Случилось что-то?
Народу на крыльце Техникума действительно было немало. Многошумная и многоцветная горластая толпа насчитывала в себе, навскидку, человек тридцать, и все они что-то громогласно и бурно обсуждали, нещадно дымя дешёвыми, судя по отвратительному горьковатому запаху, папиросами.
– Сессия, – пожал плечами Диметриуш.
– Дим, ну какая сессия? – тревожно возмутилась Маша. – Основные экзамены давно сданы. Июль на носу… Хотя… может они все на пересдачу… хвосты там позакрывать…
– Марьиванна! – от группы студентов, отвлекая Машку от рассуждений, отделился невысокий парнишка, суетливо пряча за спиной дымящийся окурок. – Здравствуйте!
– Здравствуй, Гриша.
Диметриуш ревниво заметил, как она обрадовалась внезапно появившемуся знакомцу.
– Ты какими судьбами тут? Ни за что не поверю, что на пересдачу… Да и вообще, что у нас тут за массовый исход?
– А вы не знаете? – мальчишка разочарованно опустил плечи. – Я думал, наоборот…
– Что наоборот-то?
– Ну, расскажете что-то… – неуклюже переступил с ноги на ногу и, боязливо косясь в сторону Димона:
– Слухи там… Только не обижайтесь! Сплетни… К нам же нового директора прислали.
– Директора? – Маша взволнованно глянула на Диметриуша, и тот неосознанно подался вперёд, словно хотел защитить девушку от неприятных новостей. Потому что она внезапно очень сильно побледнела, нервным движением подвинула вверх по тонкой переносице оправу очков и широко-широко распахнула глаза в напрасной попытке не дать пролиться испуганным слезам. – А Василий Иванович… Он… заболел?
Она определённо хотела произнести другое слово, но, видимо, язык не повернулся. Чёрт! Почему она вообще из-за Базиля так переживает? Что их связывает?.. Неужели только давняя дружба между ним и Василисой?
– Может, и заболел, – не замечая состояния своей преподавательницы, Гриша равнодушно пожал плечами и метким щелчком забросил в урну потухший окурок. – Только я думаю, что он просто на море укатил. Знаете, так бывает. Живёт себе человек, живёт. А потом – бац! – в мгновение ока собирает чемодан, покупает билет на ближайший рейс – и уже следующее утро встречает на берегу, покрытом мелкой галькой, лениво потягивая из гранёного стакана густой домашний портвейн и вслушиваясь в надсадные крики буревестников…
Диметриуш сглотнул, почувствовав на кончике языка вкус того самого портвейна, о котором так вкусно рассказывал мелкий любитель скоропалительных отъездов на море. А Маша нахмурилась и недовольно оборвала рассказчика:
– Да ты мастер художественного слова, Лисицкий. Что ж ты целый год маскировался-то? Знай я о твоих талантах, ты бы у меня одним рефератом не отделался…
– Марьиванна!
– Это во-первых, – Машка жестом велела мальчишке заткнуться, и тот виновато опустил глаза. – А во-вторых, так не бывает, чтобы бац – и всё бросить ни с того ни с сего. Что-то к подобным решениям людей обычно подталкивает.
Диметриуш мысленно ухмыльнулся. «В ближайший же выходной вывезу Машку на воды! – решил он. – Куда-нибудь на необитаемый остров. Чтоб никого, кроме нас…»
– Да и с чего ты взял вообще? – даже не подозревая о его мыслях, продолжила распекать студента ведьмочка. – Придумает тоже… «Василий Иванович» и «внезапность» – это не те три слова, которые без труда уживутся рядом друг с другом в одном предложении.
– Так слухи ходят, – потупился парень. – Разные… Кстати!
Блеснул любопытным глазом и, заговорщицки подмигнув, спросил:
– Марьиванна, а правда, что вы замуж вышли и из Техникума уволились? – и на Димона посмотрел оценивающим таким, взвешивающим, взглядом. Будто пытался понять, не прогадала ли Машка, взяв его, Димона, себе в мужья.
«Не прогадала», – самодовольно усмехнулся Бьёри, тогда как его невеста задохнулась от возмущения и сдавленно выдохнула:
– Что-о??
– А что? – заюлил Лисицкий. – Я ничего! Люди говорят…
И добавил с затаённой надеждой в голосе:
– А может врут, а? Насчет медового месяца-то?
Счастливая новобрачная покрылась нездоровым румянцем, а Диметриуш закашлялся. Вот про медовый месяц студентик зря заговорил. Не стоит Машке сейчас вспоминать о том, как они из Подвала вернулись.
– Не твоё дело, – осадил мальчишку Димон и, оттесняя того с дороги, решительно шагнул к крыльцу. – Столпотворение, полагаю, напрямую связано с появлением нового руководства?
– Ага, – кивнул Лисицкий и бросил на Машку умоляющий взгляд. – Марьиванна, не бросайте нас, а? Зачем вам этот муж? Ну, подумайте! Мы же лучше…
– Вон пошёл! – рявкнул Диметриуш, и потенциальный смертник, вдруг вспомнив, что в жизни все мы живём только раз, а таблетку от внезапной смерти так никто ещё и не придумал, растворился в толпе на крыльце. А Димон бросил на Машу возмущённый взгляд.
– Нет, ты это видела? Наглец какой! С преподавателем в таком тоне! У нас в Корпусе за такое бы на месяц «на губу» посадили. Ещё и розг бы всыпали так, чтоб неделю сидеть не смог…
– Физическое наказание – это не наш метод воспитания, – пробормотала Мария, поднимаясь по ступенькам и рассеянно кивая приветствующим её студентам. – Дим, как думаешь, с Василием Ивановичем всё в порядке?
– Сейчас узнаем, – ответил Димон, решив не строить бессмысленных предположений и не сотрясать воздух зря. И раз уж они всё равно добрались до Техникума, то выжать из этого визита надо по максимуму. Даже если Базиль и в самом деле укатил на море и где-то попивает портвешок в тени раскидистых пальм.
Внутри Техникума, на удивление, было тихо. Видимо, весь народ, из тех, кто в эти летние денечки вместо того, чтобы жариться на солнышке, грызёт гранит науки, высыпал на крыльцо. Ну, чтобы перекурить назначение нового начальства и перемыть ему, начальству, косточки.
И в приёмной тоже было пустынно.
– Интересно, – пробормотал Диметриуш, рассматривая пустующее место секретаря, – про Зоечку местные тоже говорят, что она в медовый месяц укатила?.. А что? Вместе с Базилем…
– Не говори ерунды, – строгим голосом велела Маша. – Дядя Вася в Бусю давно и совершенно не тайно влюблён… А Зоечка тут. Не видишь, кружка её возле монитора стоит. Наверное, на ковре у руководства…
Кружку Димон, конечно, заметил, но он не настолько близко был знаком с работниками Техникума и их привычками, чтобы придавать значение таким мелочам. А Машка молодец! Держит нос по ветру.
И в следующий момент, словно в подтверждение того факта, какая ведьмочка молодец и как верно анализирует ситуацию, директорская дверь приоткрылась, впуская в приёмную бледненькую и заплаканную Зоечку. И конечно же Машку сразу аж зашатало от тревоги.
– Зоенька! – вскрикнула она, подбегая к женщине. – Что случилось?
Зоенька враждебно посмотрела на Машку, а затем перевела свой взгляд на Диметриуша и криво усмехнулась.
– Ну, конечно же… – отвратительным тоном пропела она и, плечом оттеснив ведьмочку, прошла за свой стол. – Наследник Империи демонов намного лучше простого профессора.
– Зоя?
– Для тебя – Зоя Павловна, – она таким тоном выделила это «тебя», что Машка дёрнулась, как от удара и автоматически шагнула назад. – Я-то думала, у тебя к Василию Ивановичу чувства, а ты с ним ради места рабочего, что ли? Шлю…
Договорить она не успела, потому что Диметриуш, не дожидаясь Машкиной реакции, шагнул к столу и, резко выбросив вперёд руку, схватил Зоеньку за горло.
– Не сметь! – прорычал демон, чувствуя, как вместо крови по венам побежал огонь, и как загудело, застучало в висках от боли, вызванной бешеным рёвом пламени.
Секретарша захрипела в беспомощной попытке оторвать от своей шеи пальцы демона, вцепилась в его руки, и тут же с другой стороны к Димону подскочила Мария.
– Дима! Не надо, пожалуйста! Что ты делаешь? Прекрати.
Сухим от внутреннего жара взглядом посмотрел на побелевшую от волнения девушку и проскрипел:
– Отойди. Не хочу тебя поранить.
Пламя подступило к самой коже и готово было вырваться наружу в любую секунду.
– Нет, – Маша прижалась к его боку, зажмурилась и решительно повторила:
– Нет.
И в следующий момент Димона отпустило. Он отпрянул от посиневшей из-за недостатка кислорода Зоеньки и безумным взглядом посмотрел на свои руки.
– Проклятье! – опустил голову, пытаясь успокоиться и успокоить разбушевавшееся пламя. Когда в последний раз он настолько терял контроль над огнём? Диметриуш попытался вспомнить и покачал головой. Кажется даже в детстве и юношестве такого с ним не случалось. Чертовщина какая-то!
– Прошу меня извинить, – не глядя на Зоеньку, произнёс он. – Виноват. Не сдержался. Но вам и в самом деле не стоило говорить о моей женщине в таком тоне.
Вздохнул, полностью приходя в себя, и недовольно взлохматил волосы, а Зоенька вдруг рухнула на свой стул и, закрыв лицо руками, тихонечко заскулила.
– Надоело. Уволюсь к чёрту! Нет сил моих больше… Не могу-у-у-у…
Маша жестом велела Димону отойти в сторону и подошла к секретарше, чтобы ласково погладить ту по голове и зашептать какую-то успокаивающую белиберду. Диметриуш раздражённо нахмурился, искренне не понимая, как можно утешать женщину, которая только что пыталась смешать тебя с грязью, но к окну всё-таки отвернулся, злясь не столько на всю ситуацию, сколько на себя самого, прекрасно понимая, что только что Мария спасла их от международного скандала. Страшно представить, что бы началось в Империи, если бы наследника Императора арестовали за убийство.
– Ну что ты? – тем временем бормотала за его спиной Машка. – Хочешь чаю? Или влажную салфетку? Зоя, ну, правда, хватит! Что вообще происходит?
Зоенька в очередной раз тихонько всхлипнула и гнусавым голосом спросила:
– У тебя с Василием Ивановичем точно ничего не было?
Всё-таки у женщин как-то неправильно мозг заточен. Вот сейчас что, это самая главная проблема? Обсудить больше нечего, что ли?
– Как тебе не стыдно! – возмутилась Мария. – Да он мне в дедушки годится!
– Что бы ты понимала… – Зоя звучно высморкалась. – И что сразу «стыдно»? Да в Техникуме все думали, что ты с ним спишь!
Диметриуш медленно опустил веки, пытаясь абстрагироваться от звучащих за его спиной слов, не позволяя возмущённому пламени вырваться наружу.
– Ну что ты глазами сверкаешь? Василий Иванович мужик видный… Да тебя и не осуждал никто. Завидовали, конечно. Я и сама…
– Зоя! Прекрати немедленно! Это омерзительно!
– Ой, да ладно тебе!.. Корчишь из себя столичную фифу… Это нормально…
И уже совершенно другим голосом, в котором любопытство тесно сплелось с завистливой злобой, прошипела:
– Ещё скажи, что с этим у тебя тоже ничего нет.
Димон догадался, что под «этим» подразумевают его самого и оглянулся, чтобы посмотреть, как Машка прокомментирует последнюю фразу, а секретарша немедленно вжала голову в плечи. Правильно. Пусть боится. Боится и помнит, кто не позволил ему сломать её тощую шейку.
– С Диметриушем Бьёри мы помолвлены, – чинно ответила невеста демона и почему-то обиженно посмотрела на того, кого только что признала женихом. Ну вот сейчас-то он что не так сделал? Стоит, терпеливо никого не трогает.
– Странно, – пробормотала Зоя, очевидно вспомнив разлетевшееся по жёлтым страницам изображение счастливой невесты внука Императора демонов. – Хотя у меня в паспорте тоже такая фотография, что ею только детей пугать… – и после короткой паузы. – Мне, наверное, стоит извиниться…
Определённо стоит! Хотя Диметриуш на Машкином месте одними извинениями бы не удовлетворился. Нет, это же додуматься надо было: подумать, что его Машка… От греха подальше снова отвернулся к окну, напрочь забыв о том, что совсем недавно сам предположил, что Машу с Базилем связывают далеко не платонические отношения.
– Забудь, я не обиделась. Расскажи лучше, что здесь происходит. Говорят, директора нового назначили…
– Назначили, – неохотно ответила Зоенька. – Как раз сегодня их королевское величество первый раз на работу выйти соизволило. И сразу с выговора начало. Будто это я виновата, что отдел кадров с предоставлением необходимых документов не торопится. Теперь ещё и премии лишат, наверное. А у меня ипотека. И машина в кредит куплена…
Мария вздохнула, даже не пытаясь изобразить искреннее сочувствие, и спросила:
– А Василий Иванович как же? Где он? С ним всё в порядке?
– А он уволился, – Зоя обиженно шмыгнула носом. – Во вторник в отдел кадров отнёс заявление, кружку свою из кабинета забрал и… всё…
Женщина всхлипнула, и Димон раздражённо закатил глаза. В школе их, что ли, учат так утомительно реветь?..
– Обещал, что ещё зайдёт попрощаться. Говорил, что обязательно замолвит за меня словечко перед новым руководством, а сам…
Когда редкие всхлипы вновь слились в поток бессвязных рыданий, Диметриуш поморщился от досады и отошёл от окна. Посчитав, что выяснять сейчас почему Базиль так импульсивно уволился, по меньшей мере нецелесообразно, он склонился над столом, за которым рыдала Зоенька и холодно произнёс:
– Я очень сочувствую вашему горю, искренне не уважаемая мною Зоя Павловна, но прямо сейчас мне до зарезу нужно личное дело одного из ваших студентов.
– Из бывших студентов, – уточнила Маша и снова посмотрела на него недовольно. Видимо, на «не уважаемую» разозлилась.
– Вообще-то не положено, – вредным голосом произнесла Зоенька, и Димон многозначительно посмотрел на её шею. – Если только из уважения к вам…
Не скрывая своего недовольства, Зоя подошла к несгораемому картотечному шкафу со множеством ячеек, где, по всей вероятности, и хранились означенные выше дела, и бросила на Машу боязливый взгляд.
– Чьё именно дело вас интересует? – спросила женщина, а получив ответ, замерла на месте, раздражённо дёрнула тонко выщипанной бровью и прогнусавила:
– Попрошу без кличек. Полностью имя и фамилию интересующего вас студента.
Маша растерянно посмотрела на Диметриуша и повторила:
– Вовочка И. Это и есть полное имя и фамилия. Зоенька, ты забыла, как мы всем Техникумом ставки делали на то, кто первый узнает, что скрывается за загадочной аббревиатурой?
Зоя молча вернулась за стол и сходу принялась стучать по клавишам, набирая какой-то текст, полностью игнорируя злого Димона и Машу, которая, совершенно не понимая, что происходит, позвала женщину по имени.
– Ну чего тебе? – вспыхнула та. – Нет у меня времени на ваши розыгрыши. Никакой Вовочка И в нашем Техникуме никогда не учился. Уж я бы человека с такой глупой фамилией точно запомнила.
– Он говорил, что это его имя, – пробормотала Маша, а Димон, наплевав на возмущенный писк секретарши, подошёл к шкафу с личными делами и выдрал из его недр два ящика. Один на букву «В», второй на букву «И».
Ни там, ни там личного дела того, кто выдавал себя за брата Яна Фоллетского, не обнаружилось.
– Занятно, – протянул Диметриуш и задумчиво почесал подбородок, а затем перевёл взгляд на Зоеньку, а та, болезненно вскрикнув, схватилась за виски. Не было никакой необходимости причинять ей лишнюю боль, но во-первых, Димон всё ещё не простил ей инсинуаций на Машкин счёт, а во-вторых, он до сих пор помнил о дожде из зелёного чая, которым его здесь окатили во время прошлого визита. Ну и, само собой, надо было просто проверить, не врёт ли женщина.
Минуту спустя Бьёри с удивлением понял, что не врёт. Среди её воспоминаний и в самом деле не было даже намёка на Вовочку И.
– Занятно, – повторил Димон и посмотрел на дверь в кабинет директора. – Маша, раз мы уже всё равно здесь, пойдём-ка с новым руководством познакомимся.
– Я не…
– Пойдём, – настойчиво попросил Диметриуш. – В конце концов, нам ведь надо определиться с твоим местом работы. Правда же? Кстати, ты насчёт перевода подумала?
– Не подумала, – проворчала девушка. – да и вообще! Не факт, что меня теперь отпустят. Без Василия-то Ивановича.
– Куда они денутся, звезда моя? – хмыкнул Диметриуш и протянул рыдающей Зоеньке бумажную салфетку. Та испуганно всхлипнула, но от предложенной помощи не отказалась, а Диметриуш запоздало подумал, что, может, всё-таки зря он с ней так грубо… Вон и Мария бровки хмурит, негодует из-за его жестокосердности. Но он же начальник Службы безопасности, а не кисейная барышня! – Ты, главное, для себя реши, чего ты хочешь. А бумажую волокиту оставь мне. Договорились?
– Легко тебе говорить: «реши», – уже не так упираясь, пробормотала Мария. – С одной стороны, это же Императорский институт, почти легенда! А с другой, мне и тут Василий Иванович зарплату повысить обещал… Хотя после того, что ты тут устроил…
За спиной шумно всхлипнула Зоенька, и Диметриуш поторопился втолкнуть свою ведьмочку в кабинет нового директора, решив, что для начала можно ограничиться и командировкой по обмену опытом, а уж потом, когда Машка осознает своё счастье, можно будет и закрепительный лист выбить. В крайнем случае, ректор Института поможет. Вряд ли он станет отказывать собственной невестке.
Диметриуш самодовольно усмехнулся и шагнул вслед за Марией в кабинет.
– Элозия? – поперхнулся воздухом и поморщился от досады, сразу узнав женщину, сидевшую за массивным директорским столом. Сколько же лет они не виделись? Семь? Девять?
– Димулечка! – заулыбалась женщина и поднялась, радушно протягивая руки в их сторону. – Какими судьбами? Ни за что не поверю, что поздравить с назначением приехал!
– И правильно сделаешь, что не поверишь, – проворчал «Димулечка» и незаметно попытался скосить глаза в сторону Марии, ну, чтобы отследить, как она на «Димулечку» эту отреагировала.
Мария не реагировала, она смотрела на новую директрису Международного Техникума культуры, туризма, сервиса и спорта не моргая и, кажется, даже не дыша. Конечно, понять её было можно. Элозия, как и все прямые наследницы крови инкубов, отличалась изумительной красотой. Роскошная грудь, осиная талия, радующий глаз изгиб бедра, просто бесконечные ноги. Ну, и глаза, конечно, тоже очень красивые. Фиалкового, кажется, цвета…
Ох, надо было не на поводу у своих желаний идти, а отправить Машку во дворец. Или в Управлении за разбором каких-нибудь бумажек оставить! Потому что Элозия, которой всегда льстило любое внимание, поправила блузку, привлекая внимание Димона к линии декольте, и театрально рассмеялась:
– Ой, ну что ты такое говоришь?!
– То и говорю, – нахмурившись, пробурчал Димон, размышляя, какому болвану пришла в голову идея назначить Элозию директором Техникума.
«Ох, чувствую, Парыж ждут большие потрясения!»
– Столько лет прошло, а ты всё ещё злишься за ту мою выходку? Бука! Ну, прекращай! Иди сюда, я тебя поцелую.
Злится. Ха! Да после того, как она его на весь дворец опозорила, Димон по своей воле ближе, чем на десять метров к этой заразе не подойдёт! И уж что-что, а целоваться с ней точно не станет.
Но тут женщина, словно прочтя мысли Бьёри, подпорхнула к нему трепетной ланью – и как умудряется так двигаться, с её-то ростом? – и обвила напряжённую мужскую шею холёными ручками, хорошо хоть от алого рта удалось увернуться, в последний момент подставив под мягкое касание тёплой помады небритую щёку.
– Элозия! – раздосадованно просипел Димон, рванувшись из объятий, довольно крепких, надо сказать, и просто физически ощущая волну холода, исходящую от по-партизански молчащей Машки. Хоть бы вступилась, что ли! За жениха-то! – Годы идут, а ты всё не меняешься!
– Очень некрасиво с твоей стороны, Димулечка, напоминать мне о моём возрасте. Что, даже не поцелуешь по старой дружбе?
«Что я, дурак – с тобой целоваться?» – хмуро подумал Димон, а вслух сказал:
– Красота ты моя неземная, да разве ж я могу? Я теперь человек почти женатый… – и руки к груди прижал, со всей искренностью надеясь, что ледяную стужу, которая остро ощущалась всем правым боком, удастся развеять простым объяснением и без вреда для здоровья. Что там Машка говорила про смесь слабительного с чихательным?
– Слышала-слышала про твою невесту, – серебристым колокольчиком рассмеялась Элозия и присела на краешек стола. – Но мы же ей ничего не скажем. Правда, девушка?
И на Машу посмотрела таким ласковым-ласковым взглядом. Вот стерва, а?!
– Не скажем, – ровным голосом согласилась та самая невеста. – Говорить вообще сложно, когда у тебя проблемы с языком.
Элозия недоуменно моргнула. А Диметриуш вдруг почувствовал неуместное возбуждение и бросил на нового директора Техникума подозрительный взгляд.
– Проблемы? Какие проблемы?
– Я точно не знаю. Я же не стоматолог, но думаю, что афтозный глоссит, – секундная пауза. – Или нет, абсцесс. Точно с каким-нибудь мерзким обострением и отвратительным запахом изо рта.
– Она у тебя не припадочная, Димуль? – криво ухмыльнувшись, спросила Элозия, а Диметриуш задумчиво проследил за вспорхнувшим на плечо женщины проклятием. Подумал и не стал его останавливать и отзывать. Уж если Элозия настолько беспечна, чтобы разозлить потомственную ведьму – весьма добрую и всепрощающую, надо сказать, если вспомнить эпизод с Зоенькой, то пусть сама со своими болячками и разбирается. Кроме того, он пока не определился, причастна ли женщина к постепенно усиливающемуся возбуждению. Чёрт их знает, этих наследниц крови инкуба…
– Если я захочу послушать оскорбления, я схожу в гости к своей будущей свекрови, – холодно проговорила Машка, и Димон мысленно чертыхнулся. С одной стороны, безумно обрадовала «будущая свекровь», пусть Машка и не верила в то, о чём говорила. С другой, огорчило, потому что выступление матери в момент их возвращения из Подвала, скажем прямо, выставляло её не в лучшем свете. – К вам же мы пришли по делу. Но, если вас в этот кабинет посадили лишь для красоты, то можем и уйти.
– Не припадочная, но зубастая, – понятливо кивнула Элозия, а Диметриуш нахмурился.
– Кого ты сейчас стремишься оскорбить? – спросил он. – Мою женщину, меня или всю нашу семью?
Элозия досадливо поджала губы, и, закатив глаза, проворчала:
– Вы временами с Императором просто чудовищно похожи. Тебе говорили?
А затем, повинуясь широкому жесту Диметриуша и не дожидаясь ответа, заняла своё место за столом.
– Так что именно вам от меня нужно?
– Приказ о командировке по обмену опытом, – ответил Диметриуш и наклонил голову так, чтобы кончиком носа прикоснуться к Машиной макушке. Боги! Как же от неё пахнет!
– И на чьё имя?
– На имя невесты Диметриуша Бьёри, – довольным голосом произнесла ведьмочка. – Марии Ивановны Лиходеевой.
В глазах Элозии на миг вспыхнуло жадное любопытство, которое заставило Димона напрячься и неосознанно прижать к себе Машу.
– А что если я, – директриса опустила ресницы и задумчиво передвинула карандашницу из левого угла стола в правый, – не готова отпускать такого ценного сотрудника?
– Мы дадим тебе время подготовиться, – оскалился Диметриуш, окончательно решив для себя, что работать в Техникуме Машка больше не будет. Уж очень нехорошо на неё посмотрела Элозия.
Вот и сейчас: крутит в руках чернильную ручку, улыбается рассеянно, но смотрит внимательно. Оценивающе.
– Что ж, – приняв решение, Элозия сняла колпачок, обнажив острое перо, и очень быстро начала что-то писать на бумаге, – обмен опытом ещё никому не повредил. Я подумаю, кого попросить на замену и дам знать ректору института. Что-то ещё?
Протянула Марии приказ, но Димон опередил, выхватив лист из рук женщины.
– Нет.
И не поблагодарив, не попрощавшись, вылетел из кабинета, увлекая за собой Машу с такой скоростью, словно за ним черти гнались. В некотором роде, оно так и было. И пусть Элозию Фоллетскую нельзя было назвать чёртом, но её красота, её природная магия, а главное, древняя кровь её рода свела с ума не одного демона. И прямо сейчас она подействовала на внука Императора самым неожиданным образом: вызвала нешуточное, нестерпимое, болезненное желание, но только не к ней, не к Элозии Фоллетской-И, а другой женщине. К той, которая сопела недовольно, когда ей не дали попрощаться с Зоенькой, и возмущалась, когда её заталкивали в пустую аудиторию, а после того, как Диметриуш вызвал в Лифт и, подхватив на руки, вообще ворчливо поинтересовалась:
– А почему мы не возвращаемся в мою квартиру?
– Потому что, – низким голосом произнёс Диметриуш и прижал ведьмочку к стене Лифта, с удовольствием отмечая, как расширились Машины зрачки, стоило ей почувствовать его возбуждение.
– Не сходи с ума! Ты…
– Ты, – перебил Димон. – То, как ты ревнуешь, возбуждает нереально просто.
