Текст книги "Не буди Лихо (СИ)"

Автор книги: Марина Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 43 страниц)

– Не твоё дело.

– Моё, – не согласился Нитхи. – Моё. Уж тебе-то должно быть знакомо моё волнение. У тебя шесть сестёр.

– Поплюй! – Диметриуш постучал по деревянной поверхности барной стойки, у которой стоял. – Только пять. В любом случае, каждая из них…

– А у меня только одна, – Нитхи рубанул рукой по воздуху. – И сейчас, когда отец – стараниями вашего рода, между прочим – отсутствует, я вынужден взять на себя его обязанности.

– По-моему, ты совершаешь очень большую ошибку.

– По-твоему.

– Зачем тебе это? – устало спросил Димон, но боевик только наклонил голову.

– Упрямство у вас, видимо, наследственная черта, – вздохнул Бьёри и неожиданно понял, что это выход.

– А впрочем, ладно. Беру обязательства.

Шагнул вперёд и протянул руку. Стэфан, крепко сжав его запястье, цепким взглядом всматриваясь в лицо Бьёри, потребовал:

– Поклянись!

– Слово даю.

Слово сорвалось с губ Диметриуша лёгким голубоватым облачком, зависло посреди комнаты на секунду, а затем стремительно метнулось куда-то вверх и влево, оставив за собой едва заметный глазу искрящийся след.

– Моё слово, – повторил Димон и хмуро глянул на Стэфана. – Но предупреждаю: если мне будут угрожать слабительным, чихательным и малиново-полынными пытками, я не стану отпираться, и Маша узнает, кто был инициатором всего.

– Она поймёт, – уверенно произнёс Нитхи, а Диметриуш покачал головой. Насколько он успел узнать Машу – она даже слушать не станет. Что уж тут говорить о понимании! Однако, как говорится, это его уже не касается. Это уже не его проблемы. Его проблемы прямо сейчас где-то обиженно сопели и, по всей вероятности, строили планы мести.

Димон дал себе слово в ближайшие пару дней ничего не пить и не есть в Машином присутствии, пожал на прощание руку Сержанту, а после ушёл к себе. Всё равно до утра ничего уже нельзя было предпринять.

Утром же…

Утром позвонил Нитхи и громким шёпотом сообщил:

– Я ухожу через пять минут.

– Хорошо. А почему шёпотом?

– Потому что за завтраком Маша читала Большую медицинскую энциклопедию и спрашивала, чем демоническое пищеварение отличается от не демонического.

– А ты что?

– А я сказал, что не знаю насчёт демонического, но у тебя точно совершенно обычное.

– А она?

– А она отправилась в кладовую, проверить мои запасы…

Диметриуш хмыкнул. Ну-ну. Наивная – будто он второй раз попадётся на ту же удочку!

– Запасы, говоришь? – снял висевший на зеркале в коридоре защитный амулет, который надевал только на время визитов мамы, чтобы та не волновалась, и решительно прицепил его на цепочку с Ключом и родительским оком.

– Ага, – в голосе Сержанта послышалось злорадство. – И знаешь, что? У неё вчера вечером глаза были красные. Я ничего не говорю. Может, она и не из-за тебя плакала, может, опять за Василису волновалась. Но руки тебе пока не переломал только потому, что Маськина месть в любом случае будет страшнее.

«Руки он мне не переломал, – закатил глаза Димон. – Как же! Ещё неизвестно, кто кому их переломает…»

– Ладно, катись на работу. А у нас с Марией Ивановной на сегодня воскресный пикник запланирован.

«Хочется верить, что запланирован».

Две минуты спустя они столкнулись у дверей квартиры Нитхи. Боевик хмурился.

– Заперлась у себя, – поделился он. – Сказала, что если выбирать между кошмарами до конца жизни и общением с тобой, она выбирает кошмары.

– Прорвёмся, – буркнул Диметриуш и направился к лестнице на второй этаж.

Коротко стукнул по двери и, услышав доброжелательное:

– Убирайся! – вошёл.

Маша с ногами сидела на подоконнике, в одной руке у неё была кружка с чаем, во второй самоучитель по окай. Бьёри мысленно отметил, что в будущем девушку можно будет подкупить речевой практикой, а затем прислонился к дверному косяку и мрачновато спросил:

– Совесть у тебя есть?

– Что? – растерялась Маша.

«Правильно, звезда моя! Не только ты умеешь нападать».

– Я говорю, где твоя совесть? Всю ночь мне спать не давала, а теперь сидит тут с невинным видом, чаёк пьёт.

– Кто не давала? Я? Ты спятил, демон.

– Ты, – Диметриуш хищно улыбнулся. – Всю ночь мне снилась. Сначала доводила эротическими нарядами, а затем ножи в меня метала. Три раза попала, между прочим.

Она поджала губы и отвернулась к книжке, проворчав:

– Приснилась я ему, видите ли… Я-то тут каким боком?

– А я? – негромко спросил демон и, отлипнув от косяка, пересёк комнату. – Я каким?

Подошёл вплотную, дождался, пока Маша не посмотрит на него полным недовольства взглядом и пояснил:

– Маш, я не монстр, правда. Я виноват в том, что воспользовался тобой тогда. Виноват, что не был достаточно профессионален и допустил разрыв аркана, но я не монстр.

Она поёжилась и опустила глаза к книге, а затем раздражённо захлопнула учебник и проворчала:

– Да знаю я! Только всё равно тяжело. Иногда.

– Мир? – Димон протянул открытую ладонь, и девушка – не без колебания – вложила в неё свою руку, пробормотав:

– Перемирие.

Пусть так. Выдохнул, вдруг осознав, что, ожидая её ответа, неосознанно задержал дыхание. «Как сапёр, честное слово! Надо срочно закреплять результат, пока снова не поругались».

– Вот и отлично. Предлагаю по такому поводу прокатиться до Монастыря и обратно.

Димону даже на секунду показалось, что она бросится его целовать. Мечты, мечты… Не бросилась. Спросила:

– Ты серьёзно?

– Конечно.

– А как же Стёпка? Он же нас прибьёт, если узнает.

Неожиданно обрадовало это «нас», произнесённое заговорщицким тоном и сопровождаемое ослепительным сиянием зелёных глаз. Ведьмочку стоило взять с собой хотя бы ради того, чтобы увидеть это выражение откровенного счастья на симпатичном личике.

– Не прибьёт. Я договорился.

Маша подозрительно сощурилась, и у Димона нехорошо кольнуло под сердцем.

– Договорился? Со Стёпкой? – переспросила она. – Боюсь себе представить размер взятки, которую ты ему дал. Видишь ли, мой братец не знает значения слова «компромисс», в придачу ко всему, у него, кажется, полностью свернуло крышу на почве моей безопасности…

На мгновение появилось острое желание рассказать девушке о том, каким образом он «договаривался», предупредить, что это её ни к чему не обязывает, не в средневековье, чай. Заверить, что это исключительно для того, чтобы, как говорит Сержант, «соблюсти приличия». Но она так обрадовалась предстоящей поездке, что у Димона просто рука не поднялась, в мысле, язык не повернулся, испортить Маше настроение. А оно обязательно испортится, когда ведьмочка узнает о том, что старший брат едва ли не шантажом и угрозами навязал ей жениха. И вряд ли они сегодня куда-нибудь поедут. Если только на поиски Нитхи. Или в аптеку. За ядом.

И не помогут тут ни заверения, ни убеждения, ни клятвы. «Не будь дураком, – шептал внутренний голос. – Вспомни своих сеструх! Ты лучше всех знаешь, что женщины, сколько бы лет им ни было, трагедию могут сделать из ничего. А тут такая благодатная почва!»

– Не переживай! – Диметриуш улыбнулся. – Ты в любом случае в безопасности, а я как-нибудь справлюсь с волной братского праведного гнева, если он решит направить его на меня.

– Ага, – Маша хмыкнула и развернулась к двери. – А если не справишься, я всё равно буду в выигрыше, избавившись от тебя.

– Жестокая, – пробормотал он, рассматривая попку в тёмно-голубых узеньких джинсах. Хорошо ещё, что в обычных, а не в тех, с молнией!

– И коварная, – радостно согласилась Маша, спускаясь по лестнице. – На мотоцикле поедем или на Лифте? Если что, то я за мотоцикл.

– Кто бы сомневался, – улыбнулся Бьёри. – Я только напомню, что это чуть больше ста километров…

– Не стоит! – оглянулась на секунду, смерив Димона высокомерным взглядом. – Между прочим, это только благодаря мне ты про Монастырь вообще догадался.

– И ещё вчера я тебе сказал, что ты умничка. Разве не так? – улыбнулся он.

Первым делом накануне они отобрали в отдельную стопку дела тех людей, которые могли бы заинтересовать Охотников и Светлую Мать, сократив список из почти пяти сотен до сорока восьми человек (Диметриуш надеялся, что их будет меньше). И уже работая с этой неполной полусотней, они заметили одну странность. Маша заметила.

– Да сговорились они, что ли! – воскликнула она, рассматривая очередное дело.

– Что случилось? – встрепенулся Димон.

– Смотри, – Маша положила на стол папку, которую до этого читала. – Вот это дело Дарьи Семёновой, которая исчезла по пути из магазина домой. А вот это, – вторая папка легла поверх первой, – история Максима Воднева, тридцатилетнего уголовника, который не пришёл отметиться по УДО.

– М? – Диметриуш удивлённо изогнул бровь. – И по какому принципу ты объединила двух этих людей в пару?

– Не перебивай, – укоризненно глянула на Димона и строго погрозила пальчиком. – Вот женщина: все видели, как она садилась в самолёт, никто не видел, как она из него вышла. Студент, который так спрятался от армии, что его третий месяц никто найти не может. И даже пенсионер Иннокентий Гаврилович Пруст, семидесяти пяти лет от роду… кстати, по показаниям соседки, он был вампиром. Дим, тебе по долгу службы знать положено. Вампиры существуют?

– А как же! – усмехнулся Бьёри. – Я тебя даже познакомлю с одним, если будешь себя плохо вести. Так что там с Прустом?

– Невеста у него осталась безутешная, – проворчала Маша. – У него, у уголовника и у студента. А у тётки с самолёта жених, а сожитель Семёновой говорит, что на свадьбу копили. И у того водника… Ну, помнишь? Ты вчера рассказывал? Тоже, кажется, невеста была…

– Была, – удивлённо выдохнул Димон и положил перед Машей дело, которое читал.

– Кто это?

– Пенсионерка Иванченко, которая вышла из квартиры, чтобы открыть подъездную дверь вернувшемуся из школы внуку, и пропала.

– О пропаже жених сообщил? – шёпотом спросила Маша, азартно блеснув зелёным глазом.

– Внук, – разочаровал её Димон. – Эта дама не обладала везучестью твоего Пруста. Зато у неё за неделю до пропажи дочь родила.

– И как это связано?

– А так, – Бьёри подтащил к себе уже просмотренные дела и крякнул от досады. – Что все они эмигранты, кроме Иванченко. Та местная была. Ведьма. А вот зять у неё был из пришлых. Улавливаешь?

– Нет.

– Маш, да на виду же всё, как никто раньше не заметил-то! Эти свадьбу планировали, те похороны, у Иванченко внук родился, полукровка, попрошу заметить. И что их всех объединяет?

– Что?

– На сто процентов уверен, что традиционализм.

– В смысле? – девушка растерянно заморгала.

– В смысле, что все они были приверженцами традиций. Я так думаю. Это мы ещё обязательно проверим. И очень небогатыми приверженцами, попрошу заметить, а значит, на автобусный билет наскрести не могли.

– А пожениться по традициям родины хочется… – подхватила Маша, и Диметриуш довольно кивнул.

– С отцом проститься, новую жизнь поприветствовать… зуб даю, звезда моя, все они накануне исчезновения в Монастыре побывали.

– Где?

– Да в Монастыре же! В Заречинске лет пять назад МПЦ открыли, – и расшифровал, заметив, как элегантным вопросительным знаком изогнулась тонкая бровка:

– Международный политеистический центр. Каждый желающий может стать в очередь на службу. И никуда ехать не надо, родной священник, жрец, гуру, вуду или хрен знает кто ещё приедет и совершит необходимый обряд строго по традициям предков.

– Офигеть! Прямо все в одном здании? Я про такое даже не слышала. А ты что, тоже из этих? Из традиционалистов?

– А как же! Машунь, у меня же дедушка Император. Думаешь, мне кто-нибудь позволит наплевать на традиции предков? – усмехнулся её смущению. – Но про Монастырь я знаю не потому, что раз в неделю хожу к исповеди.

– А ты ходишь? – прыснула она.

– Нет. Но по работе там бываю. Раза два-три в месяц. Я по делам Управления вообще с эмигрантами больше, чем с местными общаюсь, как ты понимаешь. Поэтому и понять не могу, как ни я, ни мои сотрудники до сих пор этой очевидной связи не заметили.

– Ну, просто дела же непохожи совсем, – попыталась утешить его девушка. – Разные люди, из разных стран даже, пропали при разных обстоятельствах. Мы же с тобой их насильно в одну группу определили. По принципу, схожи дела с Бусиной пропажей или нет, – Маша вдруг нахмурилась и устало опустила плечи. – Только напрасно всё это. Бабушка к Монастырю вашему точно не приближалась.

– Не торопись с выводами, – попросил Диметриуш, которому опыт, чутьё и интуиция подсказывали, что они на верном пути. – Завтра отправим туда человечка, может, что интересное узнаем… Маш, ты только не плачь, пожалуйста. Думай о том, что раз Василиса жива, мы её обязательно найдём.

Ещё с час они просматривали дела с позиции их связи с Монастырём, а потом Мария попыталась уговорить Димона самим съездить в МПЦ. И конечно же, Бьёри отказал, сказав, что, во-первых, Стэфан никогда не позволит: там и в самом деле могут оказаться Охотники. И если они догадаются, что под них копают… Это же не шутки. Это может быть опасно.

Ну, и во-вторых, Диметриуш по этому вопросу безоговорочно согласился с Сержантом.

– Не передумаешь? – Маша обиженно надулась.

– Да ни за что! – отрезал Димон.

Ни за что. Ну, только если поездку оформить в виде подкупа одной вспыльчивой ведьмочки. Да и не случится с ней ничего, пока он рядом!

Глава 16, о том, что излишняя самоуверенность никого не доводит до добра

– Хочу тебя в своей спальне, – с трудом восстановив дыхание, огорошил Диметриуш, и я почувствовала… Нет, не бабочек в животе. Кто вообще придумал это выражение? Убила бы, если бы узнала, честное слово! Какие бабочки? У них на крыльях гадкая пыльца, и волосатые лапки, и усики мерзкие, а уж брюшки-то… Да от них вообще любого человека со здоровой психикой должно бросать в дрожь! Так что нет, никаких насекомых! Ни чешуйчатокрылых, ни членистоногих!

– Хочу тебя в своей спальне, – сказал Диметриуш Бьёри, а я почувствовала, как тяжело и жарко полыхнуло где-то в районе пупка. И все кости моментально превратились в холодец, а мозг вообще вскипел. Не бурно. Как кисель.

«Ой!» – подумала я и неуверенно шевельнулась, отчётливо ощущая под собой что-то твёрдое. И это твёрдое точно не было пистолетом.

«Ой!» – мысленно повторила я и, можете мне верить, назвать неоправданным этот повтор было нельзя.

– Пойдём ко мне, а? – шепнул Диметриуш проникновенно. И взгляд при этом такой тяжёлый и многообещающий…

– Боже! Какая же я дура! – простонала я и поглубже засунула голову под подушку. – Сколько же можно об этом вспоминать?!

И ведь сделала же всё возможное, чтобы не думать. И душ, и генеральную уборку в спальне, и двести упражнений на самый плоский и твёрдый в мире пресс, и ужин со Стёпкой, и новую косу ему… А мысли в голову всё лезли и лезли, устрашая и без того пугливый сон.

Я вертелась в кровати и раз за разом прокручивала в голове события минувшего вечера.

– Надо было либо соглашаться, либо сразу по мордасам бить, – запоздало грызла себя. – Ещё когда целоваться полез. Нет, тебя же любопытство замучило. Хотелось узнать, каково это, когда не во сне. Узнала? Счастлива? Дура безмозглая!

Чёрный одёжный шкаф засвидетельствует, как я рыдала – то ли от бессилия, то ли от досады и злости на себя, то ли от обиды, то ли от всего этого сразу и чего-то ещё впридачу. Зеркало на стене, прикроватная тумбочка и плотные ночные шторы испуганно следили за тем, как я курила, приоткрыв окно и посекундно оглядываясь на дверь, понимая, что Стёпка за эту сигарету легко может и выпороть. Кстати о Стёпке: именно потёртый рукав его старого свитера стал моим соучастником в тот поздний вечер – я им сопли из давшего течь носа вытирала.

Грёбаный стыд.

Нет ничего противнее бессильных досадливых слёз.

Потому что прав был, тысячу раз прав Диметриуш Бьёри. Я сама хотела, чтобы он меня поцеловал. Кажется, хотела. На миг – так точно. А может, и нет. Может, это всего лишь любопытство. Определённо, оно.

Но Господи! Как же я злилась на себя! За то, что забылась и позволила себе расслабиться. За то, что попалась в так ловко расставленную ловушку. За то, что на несколько секунд в моей голове не было ни страха за Бусю, ни переживаний по поводу внезапно появившегося магического резерва – ничего, лишь Диметриуш Бьёри, его бесстыжий, умелый рот, да руки настойчивые и горячие. Не знаю, как далеко мы бы зашли («Знаешь, знаешь, – ехидно подшепётывал внутренний голосок. – Себе-то не ври!»), не приоткрой я глаза и не наткнись взглядом на чёрную пиратскую повязку. Именно благодаря ей ко мне вернулась способность здраво мылить. Сначала я вспомнила, кто меня целует, а потом разозлилась. А ведь всё должно было быть наоборот. Я вообще не должна была допускать этот непозволительный поцелуй!

– Тупица, – злым шёпотом отчитывала я себя, – из-за поцелуя переживаешь! Радуйся, что это только поцелуй! Это же надо было додуматься! Села играть в карты с демоном!..

И как я удержалась от того, чтобы нажаловаться Стёпке (почему удержалась)?! И как я не додумалась удрать? Сбежать, пешком уйти в Америку, как Чечевицын, бесстрашный Монтигомо Ястребиный Коготь, герой рассказа Чехова, в которого я была влюблена в детстве. Его, правда, поймали, когда он с другом Володей пытался купить порох. Меня… Я не сбежала. Возраст не тот, чтобы бегать от одного поцелуя, даже если от него потемнело в голове и вспомнились все прочитанные любовные романы разом. («Лучше бы тебе кошмары твои вспомнились, идиотка!») Вместе с мурашками, бабочками в животе и прочей чепухой, которая даже ничего общего не имела с тем, что я чувствовала на самом деле, когда Диметриуш Бьёри…

– О Господи!! – ни в чём не повинная подушка была зверски избита кулаками и отфутболена к стене.

– Утром же расскажу Стёпке! Пусть он этому аферисту голову оторвёт, – окончательно решила я, не желая даже думать о том, что завтра придётся остаться один на один с одноглазым демоном.

Но несмотря на принятое решение, я ещё долго вертелась в кровати, не находя себе места, прислушивалась к стонам ветра за окном и боялась закрыть глаза, как в старые времена. Только в этот раз меня пугали не кошмары, а собственное воображение, будь оно неладно. Воображение и стыд.

К счастью или нет, но той ночью Димон мне не приснился. Что не помешало мне проснуться ещё более несчастной и злой, чем ложилась. Спустилась на кухню, где Стёпка уже шумел электрическим чайником и чашками, и вдруг поняла, что не стану ему ни о чём рассказывать.

«Что я, маленькая, чтобы старшему братику жаловаться на обидчика? Детский сад! Сама справлюсь! Вот наберусь смелости, чтобы посмотреть ему в лицо, и сразу справляться начну!» – примерно так я утешала себя, сидя в спальне и бессмысленно листая учебник по окай, когда появился Диметриуш.

Пока Стёпка был дома, я бодрилась и строила планы мести. Даже прошерстила братнины запасы в кладовой и аптечке. Не то чтобы я верила в то, что демон в ближайшие пять-десять лет рискнёт взять еду из моих рук – точно не после вчерашнего – но, как говорится, готовь сани летом, и раз в год и палка стреляет.

В плане стратегических запасов у Стёпки был полный бардак. В том смысле, что не было у него этих запасов. Да и откуда? Моё упущение, моё… Впрочем, рассматривая полочку с шампунями и разными пенками для ванны, я наткнулась на одну замечательную идею, о которой я немедленно позабыла, стоило на пороге моей горницы появиться Джону Сильверу местного розлива.

– Убирайся! – велела я и уткнулась в учебник, но, конечно же, никто на мои слова никакого внимания не обратил. Какое там! Ему ещё и наглости хватило сообщить, что я ему всю ночь спать не давала, измучила бедняжечку эротическими снами и, якобы, ещё и убить пыталась. В последнее я, кстати, поверила сразу.

– Я же не монстр, Маш, – произнёс он, внезапно оказавшись возле меня. – Я во многом виноват перед тобой, но я не монстр.

На мгновение мне стало стыдно. Господи, ведь правда! На самом-то деле всё плохое, что мне сделал настоящий Диметриуш Бьёри, случилось семнадцать лет назад. И, если ему верить, сделал он это не специально. Разве я этого не понимала? Понимала. Только от этого мне было не легче, о чём я демону и поспешила сообщить. А он ослепил меня открытой белозубой улыбкой и протянул широкую руку:

– Мир?

С демоном? Да ни за что в жизни!

– Перемирие, – проворчала я, а он снова выбил почву у меня из-под ног внезапной взяткой.

И разве могла я отказаться? Даже после того, как вчера не выиграла это желание (а одноглазая зараза, и к гадалке не ходи, знала, что именно я хотела загадать). Даже понимая, что это наглый подкуп. Впрочем, Диметриуш в качестве взятки мог предложить что угодно. В том своём состоянии я согласилась бы даже на экскурсию в похоронное бюро, лишь бы он не поднял тему вчерашнего поцелуя.

Вторая поездка на мотоцикле была лучше первой уже потому, что большую часть пути мы ехали не по городским улицам, а по скоростной трассе, и я сполна смогла оценить все преимущества такой езды. Было страшно до чёртиков и одновременно классно. Так страшно и так классно, что я не могла понять, от чего же на самом деле мне хочется визжать. Когда же на одном из поворотов Диметриуш круто завернул, едва не положив машину на бок, я заорала, изо всех сил прижавшись к мужской спине, и сразу же почувствовала лёгкое дрожание, которое не имело ничего общего с вибрацией мотора. Этот ненормальный хохотал!

Только пару минут спустя я поняла, что сама улыбаюсь.

Примерно на середине пути мы остановились на заправке, чтобы подкрепиться.

– Ты не завтракал? – скорее из вредности проворчала я.

– Завтракал, – Димон пожал плечами. – Но когда ты попробуешь здешние смаженки…

– Кого?

– Смаженки, – он зажмурился от удовольствия и совершенно по-кошачьи облизнулся.

– Это что такое? – я подозрительно сощурилась. – Исходя из названия, что-то жареное… Дим, я фастфуд как-то не очень…

– Деревня! – он обиженно фыркнул. – Смаженка, звезда моя, это такая закрытая пицца, только вкуснее в тысячу раз.

Диметриуш забросил в сундук багажника оба наши шлема и по-хозяйски обнял меня за талию. Я так восхитилась его наглой самоуверенностью, что даже забыла возмутиться, а он, увлекая меня в сторону выкрашенной в ядовито-зелёный цвет заправки, продолжил вещать:

– Честное слово, я тебе даже завидую чуть-чуть. Всего через пять минут ты впервые в жизни прикоснёшься к прекрасному, вкусишь амброзию…

– Амброзия – это напиток, вроде как, – перебила я.

– Напитки тут тоже хороши, – Димон снова зажмурился. – И даже безалкогольные. Клянусь, на этой заправке лучший на Тринадцатом хлебный квас продают!

– Уж прямо и смаженки лучшие, и квас, – скептически протянула я.

– Прикинь, да? Вот посмотришь, ещё будешь меня благодарить за то, что я тебя сюда привёз.

И лицо у демона при этом было такое по-детски счастливое, что я не выдержала и рассмеялась.

– Как хоть называется это славное местечко?

– Не поверишь! – Димон хмыкнул и махнул рукой в сторону белого прямоугольника указателя с надписью «Хомяки».

Невозможный человек! То он злит меня, то на мотоцикле катает, то танцует стриптиз на моей кухне, то доводит до белого каления, то смешит так, что животики надорвать можно.

В общем, чёрт знает что, а не жизнь.

– Машка, не думай! Тебе вредно, – наглым образом ворвался в мои невесёлые мысли демон и подмигнул развязно. – Пойдём-ка лучше заточим по смаженке с квасом. Я тебя с местными хомячками познакомлю. Ты будешь смеяться, но они тоже совершенно офигительные!

Что я могла сделать после этого? Я даже на то, что мне думать вредно, не обиделась. Тем более что «хомячки» и в самом деле оказались совершенно потрясающими. Это была парочка низеньких кругленьких старичков, которые выкатились к нам на встречу, без труда обгоняя крепких парней в заезженных американским кинематографом синих джинсовых комбинезонах.

– Димочка! – старушка радостно прижала маленькие ручки к огромной груди.

– Диметриуш Себастьянович! – вторил басом старичок, с ловкостью бывалого мотогонщика управляя инвалидной коляской.

Я влюбилась в них сразу. Честное слово, это были самые лучшие на Тринадцатом «хомячки»!

– Вы бы хоть предупредили, что приедете! – старушка подбежала к Димону и движением пухлого пальчика приказала ему наклониться для громкого поцелуя. – Ещё и с девушкой!

– Да мы до последнего не знали, поедем ли, – рассмеялся Бьёри.

– Как же так! Я бы пирогов напекла!

– Афродита, не суетись ты со своими пирогами! – пробасил бывший мотогонщик и поздоровался с Димоном за руку. – Вы к нам надолго?

– Увы, – искренне вздохнул демон и в обоих стариках словно лампочка потухла.

– Опять по работе? – догадался старик.

– К сожалению. Я постараюсь в середине месяца к вам на все выходные выбраться. Честное слово!

– Ай, – старушка грустно махнула рукой. – Вы только обещаете. Хоть перекусите перед тем, как уехать?

Что в представлении пухленькой Афродиты является перекусом я узнала через десять минут, когда нас проводили в уютное домашнее кафе при заправке. Я с ужасом следила за тем, как радушная хозяйка мечет на стол блюда с разнообразной выпечкой, и не могла понять, что может связывать Бьёри с этими милыми людьми, которые, совершенно очевидно, в нём души не чаяли. Да и демон не скрывал своего тёплого к ним отношения, терпеливо отвечал на многочисленные вопросы и только что на крови не клялся, рассказывая о том, что не забывает надевать шапку. Даже под шлем. Врун несчастный.

Где-то в середине обеда тренькнул принятым сообщением мобильник, но Димон на него даже не глянул, лишь выключил в телефоне звук, чтобы не отвлекал рассказчицу. Афродита Ефимовна как раз собиралась нам поведать, как Георгий Яковлевич, рискуя здоровьем и жизнью, спасал застрявшего в водопроводной трубе котёнка.

К концу этой неимоверно увлекательной истории я едва не начала клевать носом, но меня взбодрил вой скорой помощи, что на дикой скорости промелькнула за окном.

– А в округе? Что интересное было? – спросил Димон после того, как нам продемонстрировали спасённое животное.

– А как же! – важно кивнул Георгий Яковлевич и достал из нагрудного кармана толстенький блокнотик. – У Любки-парикмахерши новый любовник.

– Серьёзно? – удивился Димон таким голосом, словно это была новость вселенского масштаба.

– Ага. Из монастырских.

– Информация проверенная? Кто таков?

– Диметриуш Себастьянович, – старик укоризненно посмотрел на демона поверх очков. – Вы же знаете, я вашего брата после аварии за километр чую, что тот пиган. Только что подвиды определять не умею. А кто таков не могу сказать, ибо не видел ни разу. Он поздно приезжает, когда стемнеет – не рассмотреть. Да и в шлеме он всегда. Всё равно лица не видно.

Мимо заправки проехала ещё одна скорая, а вслед за ней сразу три полицейских машины и одна пожарная. И всё с оглушительными сиренами, между прочим. А я тут вынуждена про парикмахершу Любку слушать.

– Проверили б вы её, Димочка, – проворковала Афродита Ефимовна и любовно огладила Димонов рукав. – Вчера у них на участке опять свет горел. Я утром пошла посмотреть, а в яблоневом саду вся земля перекопана.

– Фрося! – возмутился Георгий Яковлевич. – Я же не велел тебе туда соваться.

– А я и не совалась! Там в заборе дырочка маленькая, я через неё и подсмотрела.

– Теперь уж, видимо, придётся, – кивнул Диметриуш и нехотя поднялся.

Чудны дела твои, Господи! Кажется, наследник Империи демонов всерьёз собирался заняться делом таинственной парикмахерши. И как я только не рассмеялась, не представляю! Но тут на дороге снова нарисовалась пожарная машина и на этот раз – аллилуйя! – на неё обратили внимание все, а не только выскочившая на улицу я.

– А что происходит? – Димон, изогнув бровь, потянулся за телефоном, и в тот же миг из моего кармана раздалось: «Ну, я же просил четыреста капель! А тут четыреста две!»

– Ой, Стёпка звонит! – прохрипела я и, бросив на Димона перепуганный взгляд, поторопилась взять трубку.

– Вы где? – брат рявкнул так, что я едва не оглохла на оба уха сразу, хотя мобильник держала только возле левого. – Что у тебя с телефоном?

– В гостях, – ответила я. – Мы за городом. Тут, наверное, сигнал плохой.

– За городом… – пробурчал Стёпка. – Гондон этот рядом?

– Конечно рядом, – мило улыбнулась я, искренне радуясь тому, что в моём телефоне такой хороший динамик и означенному выше гондону всё замечательно слышно. – Куда ж он денется?

– Так чего он трубку не берёт, козлина? Я ему уже пять минут дозвониться пытаюсь!

Я не нашлась, что ответить, и протянула Димону свой мобильник, благоразумно решив, что быть посредником в этом разговоре мне совсем не хочется.

Бьёри был лаконичен:

– У аппарата, – сказал он, взяв у меня трубку.

– Да, – проговорил в ответ на сердитое рычание Стёпки.

– Да, – повторил и перешёл на окай.

Нет, ну не свиньи они, а? Я же просила! Неужели сами не понимают, как это неприятно, когда раз за разом тебе напоминают, что с твоим мнением тут никто не собирается считаться. Обидно!

Я недовольно засопела и вознамерилась вернуться в кафе. Достали со своими тайнами! Назло всем выучу грёбаный окай и никому не скажу ни слова, буду сидеть тихонечко в сторонке и греть уши об их тайны! Но стоило мне сделать шаг в сторону, как Диметриуш ловко перехватил меня за руку, извиняющимся жестом пожал мои пальчики и выдохнул:

– Таус-та! – тряхнул головой и повторил. – Прости. Я не нарочно.

Затем беззвучно шепнул:

– Секунду.

И уже Стёпке:

– Это я не тебе. Нет. Не доехали. Ничего бы не случилось, даже если бы в момент взрыва мы были…

И снова отрывистое рычание, в котором я совершенно точно услышала мат. Диметриуш скрипнул зубами и холодно перебил речевой поток моего брата:

– Постой, – проговорил он, – напомни-ка, когда мы договаривались, что я буду отчитываться тебе о каждом своём шаге.

– Хыр-пыр, – проворчал братец, и я неосознанно подалась ближе к Бьёри, чтобы лучше слышать. – …обязательства!

– Именно, что обязательства, – Димон бросил мне мимолётную улыбку, мол, уже заканчиваю. – И к каждому своему слову, повторюсь, к каждому, я отношусь более, чем серьёзно. Или ты считаешь меня недостойным и хочешь расторгнуть договорённость?

– Нет, – недовольно буркнули в трубке.

– Уверен?

– Уверен.

– Я рад, что мы поняли друг друга, – демон встревоженно глянул в мою сторону, и мне немедленно захотелось произнести:

– Можешь не бояться, я всё равно ничего не понимаю на каком бы языке вы ни говорили! Интриганы чёртовы!

Я нахмурилась и отвела взгляд, а Бьёри продолжил:

– Со своей стороны обязуюсь впредь не давать тебе поводов для переживаний, мамочка.

– Не надо мне новых обязательств, – донеслось до меня Стёпкино рычание. – Хватит того, что уже есть.

– Я рад. Маше что-то передать?..

– Пусть не злится. Я просто беспокоюсь.

– Угу, – Димон хмыкнул. – И ещё одна вещь, Сержант.

– Ну?

– За козла ты мне ответишь.

– В любое время к твоим услугам.

Господи! Как дети! Я недовольно отобрала у Димона свой мобильник и потребовала отчёта: