Текст книги "Не буди Лихо (СИ)"

Автор книги: Марина Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 43 страниц)

Димон заметил, как гость недовольно поджал губы. Заметил, с каким усилием тот выдохнул, словно мысленно уговаривал себя успокоиться, а затем вдруг сложил губы в пошлую усмешку, которую немедленно захотелось стереть с его лица, и перешёл на интимный шёпот:

– А что ты помнишь, сладкая?

Неимоверным усилием воли Диметриуш заставил себя не двигаться с места. «Между ними ничего не было», – холодно отметил мозг. «Засунь назад ему в глотку его лживые слова!» – яростно требовало неожиданно проснувшееся нечто.

– Помню, что послала тебя вместе с твоим предложением и не велела возвращаться, – произнесла Мария, и Димону немного полегчало. – Помню, говорила, что друзьями нам не стать. И точно не помню, чтобы звала тебя в гости или просила о помощи.

Диметриуш почувствовал, что воздух в комнате вдруг стал тяжёлым и влажным, ощутил неприятное щекочущее чувство где-то в районе затылка и торопливо шагнул к Маше, чтобы обнять её за плечи. «Что ж ты творишь, дурочка!? – мысленно выругался он. – Рванёшь же сейчас прямо при Фоллетском! Как же не вовремя всё!»

Надёжно прижал девушку к своему боку, возможно, чуть более крепче, чем следовало в такой ситуации, и бросив в сторону инкуба ледяной взгляд, процедил:

– Тебя проводить или сам дорогу найдёшь?

Шансы на то, что Мария взбрыкнёт, врежет локтем по рёбрам, наступит на ногу или обзовёт его распускающим руки придурком, и на то, что она поймёт, а главное, посчитает уважительной причину, по которой Диметриуш вклинился в её личное пространство, были примерно равны. И всё равно удивился, когда девушка не попыталась вырваться из его стального захвата – назвать объятиями то, с какой силой он прижимал к себе Машу, язык не поворачивался. Вместо этого она подняла на него благодарный взгляд и едва шевельнула губами:

– Спасибо.

Фоллетский бросил на них хмурый взгляд, в котором причудливым образом гнев переплёлся с презрением, а досада с разочарованием, и Бьёри не смог удержаться от того, чтобы одарить старого неприятеля самодовольной «катись-отсюда-неудачник» ухмылкой, словно мальчишка радуясь, что в этой маленькой битве Мария заняла его сторону.

Нет, он не преувеличивал значение её поступка и ни на секунду не поверил в то, что она, наконец, стала ему верить. Достаточно того, что она верила брату. Достаточно того, что Нитхи верит ему. Пока достаточно.

– В любом случае, у меня не так много времени, – инкуб неспешно встал со стула, чёрным взглядом скользнул по руке, которой Маша прикрыла лежавшую на своей талии ладонь Диметриуша, и добавил:

– Прошу лишь взглянуть на документы. Я их у Шахевича оставил. Кстати, он обещал, что не станет ставить палки в колёса, если ты захочешь перевестись.

– Ты крайне любезен, – Димон повёл бровью в сторону дверного проёма. – Мы сегодня же заглянем к Базилю.

И снова это «мы», подчёркнуто, веско, чтобы уж точно никаких сомнений не осталось.

– Машенька, – инкуб галантно поклонился, – рад был тебя увидеть. Надеюсь, следующая наша встреча пройдёт в более тёплой обстановке и без посторонних.

«Ещё неизвестно, кто здесь посторонний», – злорадно подумал Димон, откровенно млея от того, что Маша не торопится убрать его руку со своей талии.

Не торопилась она ровно до того момента, как за инкубом захлопнулась входная дверь. После чего девушка зачем-то громко принюхалась, нелогично обозвала себя доверчивой дурочкой и ужом выскользнула из всё ещё крепких объятий, моментально из понимающей и мягкой малышки превратившись в колючую, злобную фурию.

– Ты! – прошипела она и больно ткнула Димона указательным пальцем в середину груди. – Помнится, тебя я тоже послала по тому же пешему маршруту, что и господина Фоллетского. Нет?

– Маша…

– Спасибо тебе, конечно, что не позволил Яну унюхать мою магию, но впредь попрошу свои руки держать при себе.

– Он инкуб, а не боевик, – непонятно из-за чего разозлившись, исправил Диметриуш. – Как бы он смог тебя унюхать?! А вообще, звезда моя, раз уж ты теперь с магическим резервом, учись держать свои эмоции в узде. А то рано или поздно рядом не окажется Базиля, Стэфана или меня, и тогда я за последствия не отвечаю.

– Ты и так ни за что не отвечаешь! – окончательно вспылила Мария и рассерженно топнула ножкой. – Что-то я не слышала душещипательных историй о том, как ты семнадцать лет страдал от угрызений совести из-за того, что жизнь мне испортил!

– Я же уже извинился! – Диметриуш тоже перешёл на повышенный тон, искренне не понимая, куда испарилось то хрупкое перемирие, которое установилось между ними перед приходом Фоллетского. – Я думал, ты поняла…

– А я думала, что понял ты! – в эмоциональном порыве Маша привстала на цыпочки, а у Димона вдруг шаровой молнией рвануло в голове: «Сейчас поцелую!»

Именно так. Горячая волна, которая обычно поднималась снизу вверх и начисто выносила мозг, оставляя после себя пепелище и посткоитальную грусть, в этот раз обожгла сознание и обжигающей лавой сползла по позвоночнику вниз.

И тут в двери снова позвонили.

Глава 12, в которой героиню мучают фантазии, разочаровывает реальность и пугает действительность

– А что ты помнишь, сладкая? – спросил Фоллетский, и я явственно услышала шум морского прибоя и почувствовала непонятную тяжесть в груди. Щёки унизительно опалило волной смущения, я пару раз закрыла и открыла рот, словно выброшенная на берег рыба, а затем вдруг разозлилась так, что даже в ушах зазвенело. Он меня ещё в краску будет вгонять?!

– Что я помню? Например, что послала тебя с твоим предложением и не велела возвращаться.

Ян растянул губы в понимающей ухмылке.

– Помню ещё, говорила, что друзьями нам не быть.

«А любовниками?» – нагло спросил у меня его взгляд, но я не позволила ему смутить себя ещё больше. Снова. Не из-за чего мне смущаться!

– И уж точно я не просила тебя о помощи!

К общему коктейлю моих чувств неожиданно добавилась острейшая обида (ведь я бы сломя голову кинулась в Полётно-сценический, даже наплевав на то, что он находится в Империи демонов, если бы Яну или Димону просто пришло в голову по-человечески предложить мне туда перевестись), и я поняла, что сейчас либо разревусь – слёзы уже минут сорок как требовали выхода, но Димон не оставлял меня одну, а плакать при нём не хотелось – либо убью кого-нибудь.

А в следующее мгновение Диметриуш обнял меня так крепко, что я явственно услышала, как застонали мои бедные рёбра.

– Тебя проводить или сам дорогу найдёшь? – спросил он, и то ли звук его голоса, то ли отрезвляющая сила объятий помогли мне прийти в себя. Я вспомнила, как пару дней назад Стёпка сделал примерно то же самое, чтобы укрыть от внимания Ракитского мой неправильный магический фон, и, подняв глаза к лицу Димона, безмолвно прошептала:

– Спасибо.

Синий глаз на долю секунды полыхнул торжеством, а в следующий миг меня накрыло такой жаркой волной, по сравнению с которой то, что творил со мной в кабинете Вовочка-старший, было детским лепетом.

Кажется, демоны ещё о чём-то говорили. Я не слышала, я пыталась справиться с диким, каким-то зверским просто возбуждением. Хотелось завалить Диметриуша на пол, наплевав на разруху, на ненужного свидетеля и целовать жёстко, оставляя чёрные следы на шее, кусая и облизывая всё, до чего можно дотянуться. Хотелось содрать с себя ненужные тряпки и выгибаться в уверенных руках, подставляя своё бесстыдное тело, отдавая его в откуп захватническим поцелуям. Хотелось… всего того и так остро, чего не хотелось никогда и ни с кем, даже с моей первой, классически несчастной любовью. И отчего-то эти желания меня совершенно не пугали….

Демоны точно о чём-то говорили, мне кажется, я даже краем затуманенного сознания слышала фамилию Василия Ивановича, но наотрез отказалась возвращаться в реальность. Я откровенно млела. От приятного тепла близкого мужского тела, от крепости удерживающих меня рук, от того, как идеально эти руки чувствуются на моей талии. Во рту вдруг пересохло и, проклиная себя за бесхребетность и одновременно дрожа то ли от страха, то ли от нетерпения, я прижала свою ладонь к руке Диметриуша.

Его кожа была такой горячей, что мне сразу стало в сто раз хуже. У меня даже голова закружилась. Я глубоко вздохнула, и лёгкие вмиг наполнились запахом обнимающего меня демона. Его аромат впитался в кровь и я вспыхнула, как пламя, в которое плеснули кружку ядрёного деревенского самогона, который мои товарищи по детским играм зачем-то постоянно крали у своих отцов. Пить его всё равно было невозможно. Если только использовать как стеклоочиститель или жидкость для снятия лака.

Не знаю, каким образом моя изворотливая женская логика навела меня на воспоминания об этом самогоне. Полагаю, это была защитная реакция организма. Но воспоминания были так свежи, что мне даже на секунду показалось, будто я ощущаю тот самый непередаваемый аромат, который источало так любимое мужской половиной Лук пойло.

Той секунды, которую я потратила на принюхивание, хватило для того, чтобы мой мозг прорвался сквозь вязкую истому возбуждения и заверещал пожарной сиреной: «Фоллетский! Скотина! Сто процентов его фокусы!»

Я пришла в себя, огляделась по сторонам и, к своей досаде, обнаружила, что пока я сражалась со своим не к месту проснувшимся либидо, виновник моих бед исчез из поля зрения. Зато Диметриуш Бьёри был здесь. И мало того, что он по-прежнему прижимал меня к себе, пусть и не настолько крепко, как раньше, так он при это ещё и так самодовольно улыбался, что мне немедленно захотелось стереть эту улыбку с его лица.

Подсознательно я понимала, что веду себя истерично и, мягко говоря, некрасиво, но, как говорится, Остапа понесло. Знаю, мелочно. Знаю, гаденько. Но во мне накопилось всего и столько! Всего и столько требовало выхода! А рядом не было ни студентов, которым можно было закатить проверочную работу, ни тренажёрного зала с боксёрской грушей, ни Буси, которой можно было бы просто поплакаться на жизнь.

Зато, как я уже сказала, был Диметриуш Бьёри. И его даже не надо было искусственным путём делать виноватым во всех моих бедах. Он был им априори.

На повышенный тон я перешла сразу. Потому что мозг-то в мою голову вернулся, но нелогичное желание оставить на шее Димона засос никуда не исчезло. И я поторопилась обвинить демона, заговорить, отвлечь. Только бы он не догадался о том, что происходит внутри моей головы! Только бы не почувствовал! Чтобы заглушить собственную растерянность и стыд. И пусть это было лишь естественной реакцией организма на природную магию инкубов – пусть бы он сгорел, этот Фоллетский, вместе со своей магией – менее стыдно от этого не становилось.

– А я думала, что понял ты! – в какой-то момент выкрикнула я, не зная толком, что собираюсь сказать, в чём ещё его обвинить, но истово мечтая оставить за собой последнее слово.

Димон же, который до этого момента пусть и выглядел раздражённым и недовольным, но адекватности не терял, теперь вдруг громко выдохнул и вперил в меня такой мрачный взгляд, что я сразу вспомнила о том, что он большой и страшный демон, а я маленькая, слабенькая ведьмочка. Узкий зрачок в синем глазу расширился, словно отвечая на мои мысли, и мне моментально стало жарко. Жарко, но хорошо. Ибо богатое воображение немедленно подбросило в сознание такие яркие образы, что я удивляюсь, как у меня пар из ушей не повалил.

Но тут между бровей Диметриуша появилась едва заметная морщинка, словно намекая на то, что мои мечты ускакали куда-то не в ту степь, и я подумала: «О, Боже!». «Именно, что «О, Боже»! – сочась ехидством и скептицизмом, согласился внутренний голос. – Придушит он тебя просто, дура бесстыжая! А в полиции скажет, что тебя грабители прикончили. Точно тебе говорю!»

Если мгновение назад мне было жарко, то сейчас позвоночник выгнуло от ледяной волны, тем более что демон медленно – наверное, даже демону сложно преступить черту и пойти на убийство – приблизил своё лицо к моему… И тут в двери позвонили.

Клянусь, я едва не запищала от облегчения, когда Диметриуш медленно моргнул, выпрямился и, бросив на мою шею последний сожалеющий взгляд, «обрадовал»:

– Ладно. Потом продолжим с этого же места, – и вышел в коридор, а я выдохнула:

– Вот уж нетушки! Не стану я тебя больше специально злить! По крайней мере, пока Стёпка домой не вернётся.

Мысли о Стёпке заставили меня снова вспомнить о Бусе и о том, что я так до неё и не дозвонилась. Однако домашний телефон снова огорчил меня длинными гудками, а мобильный противным механическим голосом сообщил, что он делает всё возможное и невозможное, но соединить меня с недоступным абонентом не в его силах. Решив, что как только мы разберёмся с моей квартирой, попрошу Димона свозить меня в Луки – почему бы и нет? Во-первых, бесплатно же, а во-вторых, не откажет же он, раз уж всё равно мне должен – я вернулась к уборке, и едва во второй раз не уронила и без того побитые жизнью настенные часы, когда в комнату вошёл Бьёри с сопровождением.

Очередным гостем, которого я тоже не приглашала в свой дом, был высокий демон. Очень высокий, под два метра ростом, если не больше. Его русые волосы были убраны в хлипкую косичку, а в правом ухе горела зелёным пламенем маленькая капелька-серёжка, почти такая же, как у Стёпки, только у моего братца был болтик из белого золота с ярко-красной рубиновой каплей, а у пришедшего в украшение был впаян, по всей вероятности, изумруд.

– Это Савелий, – представил Диметриуш, – мой сотрудник. А это…

Я почему-то глаз не могла оторвать от серьги Савелия. Что-то говорил мне Стёпка про этот камень и тех, кто его носит. Точно говорил, вспомнить только бы что! И я бы точно додумала эту мысль до конца, и вспомнила бы, чем мне может грозить этот конкретный демон, если бы меня не отвлекло негромкое, но всё-таки хрюканье, которое вдруг раздалось из коридора.

– Мария Ивановна Лиходеева, – перебил Димона вошедший, галантно поклонился и совсем негалантно присвистнул.

К хрюканью прибавилось чавканье и то ли повизгивание, то ли постанывание.

Нет, у меня конечно бардак, спорить не стану, но не свинарник же! Для полного счастья мне в моей квартире сейчас только свиньи не хватало! Я прямо-таки вспыхнула от негодования и вознамерилась высказать всё сотруднику Савелию. Что он себе вообразил? И так устроили из квартиры проходной двор для демонов, так теперь ещё решили и в зоопарк её переквалифицировать?! И Диметриуш тоже хорош! Даже не подумал спросить, не возражаю ли я против четвероногого гостя!

Но так как Бьёри я благоразумно решила какое-то время не трогать – пусть остынет немного, а то и вправду придушит, чего доброго – объектом моего пристального внимания и будущей жертвой бурного негодования посчастливилось стать Савелию.

– Послушайте, – я развернулась к подоконнику, чтобы положить на него недоломанные часы, которые всё ещё держала в руках, а длинный демон снова присвистнул. Гаденько так, я бы сказала, даже оценивающе.

А я, надо сказать, вообще не люблю свист, особенно вот такой вот, который непонятно что выражает: то ли пренебрежение, то ли восхищение, то ли и то, и другое сразу. А уж когда в моём же доме свистит незваный гость, демон, а я в этом звуке чувствую завуалированное оскорбление… В общем, фраза с моего языка сорвалась раньше, чем я успела подумать о том, в чей адрес я её произношу и в чьём присутствии:

– Не свисти, денег не будет.

Я почувствовала горьковатый привкус проклятия и лёгкое головокружение – так всегда бывает, когда желаешь кому-то недоброго, и удар достигает цели. Мне даже стыдно стало за свой поступок, оглянулась, чтобы взять свои слова обратно, но тут в коридоре завизжало так, что у меня чуть уши не заложило. Шарахнулась в сторону, всё же уронив при этом многострадальные часы, которые, не пережив очередного падения, разлетелись на мелкие части.

– Да что за нафиг! – прокричала я, неимоверно злясь на себя из-за дурацкого желания снова спрятаться к Димону под крылышко.

– Это не нафиг, – почему-то прошептал Савелий, глядя на меня как на восьмое чудо света. – Это Борщ.

– Борщ, – кивнул Бьёри и, гулко сглотнув, оттянул ворот майки, словно ему вдруг стало тяжело дышать. Смотрел он на меня при этом ровно так же, как и его сотрудник.

А в следующее мгновение появился собственно Борщ. Назвать его свиньёй просто язык не поворачивался, хотя у него был пятачок, лопоухие ушки, четыре звонких копытца и хвостик крючком – всё как полагается. Но при этом он был крохотный, не больше средне упитанного кота, совершенно рыжий и в небрежно сдвинутой назад маленькой ковбойской шляпе.

– Хрю! – сказал Борщ и плюхнулся прямо в земляную кучу, которая когда-то была моими цветами.

Честное слово, я едва сама не завизжала и не захрюкала от умиления, когда увидела это чудо, но Бьёри как всегда испортил момент.

– Машенька, – проговорил он ласковым, как кошачьи лапки, голосом, – ты только не дерись, но мне надо задать тебе один вопрос.

– Ну? – я с трудом оторвала взгляд от хрюшки, которая смотрела на меня таким же взглядом, как Савелий и Диметриуш, и при этом яростно барабанила хвостиком по паркету.

Димон неуверенно покусал нижнюю губу, почесал затылок, а потом выдохнул, как перед прыжком в холодную воду и выпалил:

– Ты ведьма?

Я, кажется, даже икнула с перепугу и затравленно огляделась по сторонам, заранее зная, что удрать не получится.

Впервые так меня назвал Сашка, соседский мальчишка.

– Ну, ты и ведьма! – выкрикнул он обиженно, когда мы в очередной раз ссорились не пойми из-за чего, а я нагло заявила в ответ:

– Уж лучше быть ведьмой, чем таким козлом, как ты!

Буся, которая наблюдала за нами из окна, говорила, что едва не поседела, услышав, как меня приятель назвал:

– Подумала, всё. Заберут мою девочку в Ковен, в лучшем случае. А в худшем – на госслужбу, не будь она помянута к ночи!

Теперь же я смотрела на вопросительно изогнутые брови, всматривалась во внимательно следящий за мной синий глаз и понимала: в этот раз так выкрутиться не получится.

– Маша? – поторопил меня Диметриуш, когда пауза затянулась.

Я вздохнула. Стёпка всегда меня учил наступать.

– Если бежать некуда, если заранее знаешь, что проиграешь, – говорил он, – всё равно бей. Лучше сожалеть о том, что не получилось победить, чем о том, что ты даже не попробовала.

И я решила двигать вперёд, раз отступать всё равно уже некуда. В конце концов, не на пустом же месте мой брат верит Диметриушу Бьёри! Может, стоит и мне довериться ему, хотя бы в этом?

– Абсолютно не обязательно так орать, – буркнула я, хотя никто и не думал повышать голос. Никто, если не считать Борща, который радостно повизгивал, не сводя с меня влюблённых глаз. – Ну, ведьма. Что теперь?

Я воинственно задрала подбородок и сложила руки на груди. Я спокойна. Я нерушимая скала в океане. Хочется надеяться, что хотя бы внешне, потому что внутренне я этой уверенности не ощущала. «И чего испугалась, спрашивается? – спрашивала я сама у себя, пока Диметриуш прожигал меня слегка шокированным взглядом, а Савелий тихонечко подхихикивал в углу. – Ничего они мне не сделают, а если сделают, то Стёпка им открутит всё, что можно открутить, стоит мне только намекнуть».

– Так! – Димон неожиданно громко хлопнул в ладоши, заставив меня вздрогнуть от резкого звука, и перевёл взгляд на своего сотрудника.

– Шеф? – улыбка медленно сползла с лица длинного демона. – Шеф, ты чего? Я же ничего такого, просто же…

– Сейчас ты просто выйдешь вон и сделаешь так, чтобы никто, даже ты, не смог снять слепок с этого разговора. Ясно?

– Ясно, – проворчал Савелий и снова присвистнул.

Все почти появившиеся угрызения совести из-за опрометчиво слетевшего с моего языка проклятия исчезли, как прошлогодний снег. Вот же ничему некоторых людей жизнь не учит!

– Эй, Борщецкий, ты оглох, что ли? – не унимался невезучий свистун. Он похлопал правой рукой себя по колену, и снова свистнул, не сводя при этом с изумительного поросёнка встревоженного взгляда.

Борщ, по всей вероятности, всё-таки был не Борщом, а Ухой. Или Груцей. Женщиной, в общем. А порядочные женщины, как известно, на свист не оборачиваются. Вот и сейчас он полностью игнорировал своего хозяина, явно возжелав поменять владельца. Что ж, я никогда не была поклонницей домашних животных, но от такого любимца не отказалась бы.

– Хороший Борщик, иди я тебя поглажу! – проворковала я, и поросёнок, сорвавшись с места, стрелой кинулся к моим ногам. – Ну, что за прелесть!

– Да чтоб я сдох! – выдохнул Савелий. – Мне это снится!

– Я. Дал. Тебе. Задание, – отчеканил Диметриуш. Он старался выглядеть уверенным и невозмутимым, но ему не удалось скрыть от меня тревожный блеск глаза и нездоровую бледность лица. Не удалось это скрыть и от длинного демона, ибо тот благоразумно промолчал и, не став нарываться на начальственный гнев, подхватил яростно возмутившуюся свинку на руки и исчез из поля зрения. А Димон перевёл на меня задумчивый взгляд и спросил:

– Ты уже раньше видела пиганов?

– Кого? Это кто такие?

– Пиганы? Ты видела когда-нибудь собак, которые наркотики ищут?

– В кино, – ответила я, начиная понимать, к чему Диметриуш клонит. – Ты хочешь сказать, что Борщ ищейка?

– Следак, – Диметриуш кивнул. – Только собак дрессируют, а пиганы это умеют с рождения. Специально выведенная порода, они магию за версту чуют. Борщ, к примеру, сразу определил, что в квартире была ведьма. Слышала, как он в коридоре повизгивал? Только я подумал, что ведьмой был тот, кто это всё тут устроил, а выяснилось, что…

Он усмехнулся и отбросил волосы со лба.

– Ну, по крайней мере, теперь ясно, откуда у тебя такие познания о полыни.

Я немедленно вспомнила обнажённые пляски на моей кухне и густо покраснела.

– Ничего смешного!

– Как знать, – Димон присел на корточки и, как ни в чём не бывало, принялся собирать в мусорный пакет осколки цветочного горшка.

– Я говорил, что пиганы в дикой природе не встречаются? – он так неожиданно вернулся к прерванному разговору, что я растерялась. – Исключительно домашнее животное. Более того, они передаются по наследству от отца к сыну, как самый ценный семейный артефакт. Его нельзя украсть, нельзя купить или подарить. Он будет слушаться только того, в чьих жилах течёт кровь Хахш Оз-Ха. Знаешь, кто это такие?

И тут я вспомнила! Конечно, именно о них меня предупреждал Стёпка.

– Его не обманешь, – рассказывал он, когда мне было лет двенадцать или тринадцать. – Поэтому, если увидишь боевика с изумрудной серьгой в ухе – прячься сразу, вдруг не найдёт. Хотя от Хахш Оз-Ха не спрячешься, они видят магию даже сквозь временной слой, даже если у них ещё нет своего собственного следака.

Господи! Это было сто лет назад, я тогда жила в Луках и дальше Дроздка ходила только под конвоем в виде Буси, дяди Васи или Стёпки. Какие демоны? Какие Хахш Оз-Ха? Все Стёпкины рассказы я воспринимала как очень увлекательные страшилки. Классные, кто ж спорит, но не настолько, чтобы в них верить.

– Знаю, – ответила я тихо и, опустившись на колени рядом с Диметриушем, стала помогать мужчине собирать осколки.

– Знаешь, – он довольно кивнул. – Поэтому, думаю, не стоит объяснять, отчего Савелий так удивился, когда его пиган воспылал к тебе неземной любовью.

– Не стоит, – согласилась я. – Меня больше волнует, из-за чего возникло это… влечение.

– Хороший вопрос, – демон вдруг потянулся и поймал меня за руку. – Но на него я тебе отвечу чуть позже.

Он притянул меня к себе так близко, что я почувствовала приятный аромат земляники, исходивший от его дыхания, и прошептал, касаясь губами моего уха:

– Пока же, скажи-ка мне, звезда моя, как в Ковене отнеслись к тому, кем является твой отец?

– Они не знают, – так же тихо ответила я и, слегка отстранившись, заглянула в лицо мужчине.

– Об Иво Нитхи?

– Нет.

Я наклонила голову, перебрасывая волосы вперёд так, чтобы Диметриуш мог увидеть мой затылок, на котором не было даже намёка на печать Ковена, и произнесла:

– Обо мне.

Я почувствовала, как его пальцы пробежались по кромке волос, едва дотрагиваясь до моей кожи. Было приятно. Без какого-либо вожделения и страсти, взявшейся неизвестно откуда. Просто хорошо.

– Удивительно, – пробормотал Диметриуш, перетёк мне за спину и опустил руки на мои напряжённые плечи. – Устала?

– Мгм…

Ответить что-то более внятное, когда тебе мягко и расслабляюще делают массаж воротничка, просто невозможно. Поэтому я лишь удобнее опустилась на пятки, облокотившись одной рукой о пол, и решила позволить демону на минуточку переступить черту.

– Ты же знаешь о том, что ваш Ковен не является Ковеном в полном смысле этого слова? Это скорее Орден…

– Угу, – я млела, смежив веки, и, откровенно говоря, плевать я хотела на Ковен, на Орден, на всё, кроме этих умелых рук. – Бабушка мне объясняла.

– И как Василисе удалось тебя от них спрятать? – надавливая большими пальцами на углубление вдоль позвонков, Димон прошёлся вниз до лопаток и снова вернулся на шею. – Приписала тебе пару лет к возрасту?

– Ага. Как ты догадался?

Я улыбнулась, вспоминая как в мой шестой день рождения в Луки пожаловали Бусины «сёстры», и как я задувала восемь свечек на торте, а три незнакомые тётки при этом рассматривали меня с крайне брезгливым выражением на лицах.

Одна из них долго водила над моей головой руками, слово пыталась слепить из воздуха вокруг меня кокон. Другая шептала на воду и брызгала ею мне в лицо, а третья просто разговаривала со мной, но я совершенно не помню о чём, потому что с той стороны окна в кухню заглядывали попеременно Сашка с Пашкой, корчили страшные рожи и бросали страстные взгляды в сторону праздничного торта с восемью свечками.

– Всё гениальное просто, – рассмеялся за моей спиной демон. – Впрочем, удивляться нечему, зная Василису…

– Кстати, – встрепенулась я, – откуда ты её знаешь?

– Познакомился, когда тебя искал.

И расслабленность улетучилась со скоростью звука, а на её место пришли плохое настроение и головная боль, потому что я вспомнила, от кого пряталась у бабушки, потому что поняла, кто мог сказать Димону о том, где меня стоит искать, потому что вдруг осознала, что сижу посреди разрушенной квартиры и рассказываю уже не врагу, но определённо ещё не другу о своих секретах.

Бьёри, словно подслушав моё настроение, надавил руками мне на плечи, не позволяя подняться.

– Злишься, – констатировал он факт, а я оглянулась на него, немного запрокинув голову и проворчала:

– Просто думаю, что надо заканчивать с этим релаксом и возвращаться к работе… Впрочем, если ты хочешь продолжить разговор и ответить на ряд моих вопросов…

– Хочу, – и противореча своим словам, поднялся и протянул руку, помогая мне встать на ноги. – Но давай вечером. Савелий хороший специалист, но я только о своей квартире могу с уверенностью сказать, что никакой прослушки там не будет и…

– О своей? Мне казалось, мы договорились…

– И о квартире Стэфана, конечно тоже! – поднял руки, сигнализируя мне, что спорить совершенно не о чем, и открыто улыбнулся. Такой весь дружественный, тёплый, такой хороший, что хоть ты его к ране прикладывай.

И тут я вдруг вспомнила один из своих снов. Тогда мы тоже вот так вот стояли друг против друга, только у Диметриуша не было повязки на глазу, а на мне вместо джинов была коротенькая ночная рубашка и пушистые тапочки в виде рождественских оленей.

Я смотрела на него. Он на меня. Молчали. И чем дольше мы молчали, тем большей тяжестью наливалась моя грудь, тем сильнее закручивалась спираль внизу моего живота, тем сложнее было удержаться от желания зажать между ног руку и выгнуться томной кошкой, наплевав на всё.

– Хочешь меня? – спросил мой враг, улыбаясь теплой соблазнительной улыбкой, а я жалко заскулила и затрясла головой.

– Я знаю, что хочешь, – рыкнул довольно и вдруг рванул вперёд, запуская под подол ночнушки горячую наглую руку, и торжествующе рассмеялся, обнаружив подтверждение своей правоты.

– Хочешь, – мурлыкнул на ушко, спуская по обессилевшим рукам бретельки рубашки.

Спустя мгновение я стою голая, но он по-прежнему одет, снова молчит, обшаривая моё тело плотоядным взглядом, а затем требует отрывисто:

– Скажи!

– Хочу… – пораженчески шепчу я и протягиваю к нему руки. Демон лишь смеётся, ускользая. Тихий смех постепенно становится громче и, наконец, перерастает в гомерический хохот, над моей головой вдруг зажигается люстра на сотню свечей, и я понимаю, что стою на сцене какого-то театра, до краёв заполненного людьми. Здесь нет ни одного незнакомого лица: друзья, одноклассники, приятели, коллеги по работе. Перевожу перепуганный взгляд на партер и вижу хмурого Стёпку. Рядом с ним Буся зажимает себе рот двумя руками, а потом сталкивается со мной взглядом, и по её лицу разливается смертельная бледность, рыжие волосы покрываются пеплом седины… Она поднимается, шатаясь, пытается мне что-то сказать, и падает, исчезая из поля моего зрения. А я кричу, потому что вдруг ясно, как это только во сне бывает, понимаю, что она умерла. Кричу и просыпаюсь.

– Что с тобой? – улыбка нехотя сползла с лица Диметриуша. – Ты словно призрак увидела.

«Призрак и есть, но рассказывать об этом тебе я не собираюсь!»

– Всё в порядке, давай работать. Хочется разобраться со всем до ночи и… Отвезёшь меня потом к бабушке? Она трубку не берёт, вдруг что-то случилось…

– Тебе стоит только попросить, – он подхватил два мешка с мусором, ещё раз внимательно посмотрел на меня и вышел из комнаты.

А я подумала: «Интересно, когда-нибудь я смогу забыть обо всём, что делал со мной тот, другой Диметриуш Бьёри?» Не то чтобы эта проблема носила страшно актуальный характер – я никогда не относила себя к категории людей, живущих по заповедям кота Леопольда (если не считать той серии, в которой до оскомины добрый кот нажрался озверину). Если мне человек не нравился, я не искала к нему подходы и не мучила себя неприятным обществом. От этого человека я просто избавлялась.

Что же касается Диметриуша… Тут он снова был не как все. Во-первых, теперь-то уже стало совершенно ясно, что он не собирается оставлять меня в покое, а такого, если он сам не захочет, фиг выкинешь из своей жизни. Во-вторых, я не могла разобраться в своём к нему отношении. Иногда, когда я забывала о том, что он демон и мой персональный кошмар, когда он не задирал нос и не лопался от самодовольства, он мне… нет, не нравился, но определённо был симпатичен.

– Маша, у меня к вам вопрос, – в дверном проёме, отвлекая меня от противоречивых мыслей о Диметриуше Бьёри, показался Савелий.

– Какой?

– У вас в гостях подружки бывают?.. Из тех, кто относится к Ковену, я имею в виду.

Я покачала головой.

– А родственницы? Может, мама?

– Мама умерла, когда я совсем маленькой была, а бабушка из деревни старается не выезжать… А почему ты… вы спрашиваете?