Текст книги "Не буди Лихо (СИ)"

Автор книги: Марина Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 43 страниц)

Ожидаемо покраснела и отвела глаза.

– И не думала ревновать.

– Ну-ну, – Диметриуш насмешливо изогнул губы. – А прокляла ты её из природной вредности, да?

Она вздёрнула носик и высокомерно обронила:

– Пусть радуется, что я на неё острый пульпит не наслала.

Это просто невообразимый кайф, когда ты целуешь ту, кого хочешь больше всего на свете, а она отвечает, не уступая тебе в страстности.

– Помнишь, я говорил, что у Яна Фоллетского нет брата?

– Говорил, – Маша поднял на него осоловелый взгляд и медленно слизала с губ вкус их поцелуя. Чудовищно эротично!

– Машка, не провоцируй, я на честном слове держусь! Погоди минутку.

Достал телефон и быстро набрал СМС-ку Савелию, с просьбой проверить последние связи Элозии, а после этого отвернулся, чтобы выстроить маршрут.

– Так вот, брата у него нет. У Яна Фоллетского-И есть сестра. Старшая, между прочим.

Лифт дёрнулся, увозя их к точке назначения.

– Я, честно говоря, не удивился бы, если бы их было больше, – продолжил Диметриуш. – Папаша их был тот ещё ходок… Но нет, жизнь сложилась так, что кровные узы связывают Фоллетского с нашей семьёй и с ещё одной женщиной. С той, кого ты только что приговорила к незапланированному визиту к стоматологу. Остаётся только выяснить, с чьей лёгкой руки её на это место назначили, но это уже технический вопрос… Не хочешь спросить, куда мы едем, ревнивая ты моя?

– Я не… – насмешливо хмыкнул и Маша, сдавшись, отвела глаза. – Куда?

– Даю подсказку. Много солнца, много неба, тёплая вода, целый час свободного времени и никаких купальников, – шепнул в порозовевшее ушко Диметриуш. – Тебе понравится…

Глава 24, в которой героиня плывёт по течению

Сказать, что визит в родной техникум меня расстроил – ничего не сказать. Начать с того, что я вдруг осознала очевидную вещь: то, что со мной сейчас происходит – не просто не мой выбор, это именно то, чего я больше всего не хотела. Не хотела перебираться в столицу, не хотела бросать работу, не хотела связываться с демонами и уж тем более, пускать их в свою жизнь. Именно так.

Но, к огромному моему сожалению, наши желания и наши возможности зачастую находятся в разных плоскостях. И получаем мы вовсе не то, о чём просим. Как результат, я уехала из Парыжа, почти не общаюсь с единственной подругой, скорее всего имею прямое отношение к исчезновению собственной бабушки, вконец разругалась с братом, ввязалась в безумные отношения с демоном и, что хуже всего, вынуждена врать на каждом шагу.

– Да, Диметриуш Бьёри – мой жених, – сказала я Зоеньке, а означенный выше Бьёри лишь довольно кивнул, услышав, как легко эта ложь сорвалась с моего языка.

Я обозвала его мать своей будущей свекровью, я представилась незнакомой женщине невестой внука Императора демонов. Я так завралась, что у меня из-за этого голова разболелась. Именно так. Из-за постоянной лжи, а никак не из-за того, что я наслала проклятие на Элозию Фоллетскую.

Господи, как же стыдно! В первую очередь потому, что Диметриуш всё понял правильно. Это была именно ревность. Мерзкая, гадкая, оставляющая на губах отвратительный желчный привкус.

Определённо, ситуация была не самая красивая.

Но был тут и один неоспоримый плюс, который перекрывал любые минусы: когда Диметриуш меня целовал, я забывала обо всём и готова была сама поверить в свою собственную ложь.

Из Парыжа мой персональный демон перенёс нас на солнечный берег неизвестного мне мира, где единственными звуками, кроме шума нашего дыхания и моих несдержанных стонов, был плеск даже не бирюзовых – изумрудных – волн, да шелест малахитовой тропической листвы.

Диметриуш обещал, что мы проведём в этом изумительном раю час. По моим внутренним ощущениям, мы пробыли там гораздо больше. И если бы кто-нибудь спросил у меня, вспомнила ли я за проведённое там время о любой из моих проблем хотя бы раз, я вынуждена была бы сгореть от стыда, но признаться – нет, не вспомнила.

Впрочем, от стыда я в тот день сгорела не раз. Но стыд этот был иного рода: сладкий, тягучий, от которого подкашиваются ноги и благодаря которому с губ срываются беспомощные просьбы:

– Ещё!

Поэтому, когда мы, наконец, вернулись на Тринадцатый, я была вынуждена вытолкать Диметриуша из спальни, ибо он вознамерился помочь мне смыть с тела морскую соль, а мне нужна была хотя бы минимальная пауза, чтобы собрать остатки мыслей в кучку и сжечь их на костре собственной совести.

Демон посопротивлялся для виду, но всё-таки оставил меня одну.

– Ополоснусь в комнате для гостей и поработаю в гостиной, – сообщил он, и я пообещала спуститься к нему позже.

Стоило ему уйти, как я бросилась искать Пудю, которого сегодня утром оставила в «своей» комнате. Но ни там, ни в спальне Димона, ни в гардеробной, ни даже в ванной я своего дракончика не нашла. Немного испугавшись, я посмотрела на приоткрытое окно. А вдруг он упал и разбился? Или его сорока утащила? Или просто – вышел погулять и потерялся? Он же такой маленький, такой беспомощный…

Пудя нашёлся через полчаса, когда я уже успела взвинтить себя до такой степени, что почти решилась спуститься вниз и рассказать о своём маленьком питомце Диметриушу. С деловым видом он выбрался на подоконник – всё-таки на улице был! – и довольно, совершенно по-кошачьи, вылизывал пушистую шёрстку.

– Ты где был, поросёнок? – я почесала дракончика по спинке, и он радостно перевернулся, подставляя кругленькое брюшко. – Я волновалась. Не пугай меня так больше.

Конечно же, он ничего не ответил, поэтому я плотно закрыла окно и ушла в душ.

А когда, с тюрбаном из полотенца на голове и в длинном демонском халате – у меня был свой, но мне просто захотелось надеть на себя что-то, что касалось загорелой кожи Диметриуша – я вернулась, Пудя сладко дрых, обернувшись колечком вокруг ручки моей расчёски.

– Надо всё-таки спросить у Димы, не возражает ли он против домашних животных, – пробормотала я, а потом сделала то, что должна была сделать ещё вчера, когда мы только вернулись из Подвала: набрала Ленкин номер.

– Ты – покойница! – прошипела она в трубку, оборвав на взлёте второй гудок.

– А?

– Бэ! – по-моему, Медвежонок превратился в Медведя-шатуна. – Почему я – Я!! – о твоей помолвке узнаю из газет? И из каких? Из гнусных жёлтеньких газетёнок!

– Лен…

– А ведь это я вас познакомила! И что я получила взамен? Эксклюзивное интервью? Фотосессию? Может, звонок от лучшей подруги? Хотя бы СМС? Коротенький СМС, мол, дорогая, можешь меня поздравить, я выхожу замуж?

– Ленка, – перебить Медведскую всегда было довольно сложно, особенно когда она впадала в ярость, но я предприняла вторую попытку, – да всё не так…

– Нет, ты ничего из этого не сделала. Ты эгоистично бросила меня умирать от любопытства и укатила с любовником в жаркие края! Поэтому я требую сатисфакции. Сейчас я приеду к тебе… Нет, сейчас не могу, сейчас меня Женька ждёт… А вообще, какого чёрта! Да, именно сейчас я приеду к тебе, сначала прибью, потом придушу, а потом ты мне расскажешь обо всём! – шумный вдох и уже совершенно другим голосом:

– Машенция, у тебя всё в порядке? Ты хотя бы жива-здорова?

– Жива-здорова, – ответила я, почувствовав, как внезапно на глаза навернулись слёзы.

– Только не смей реветь! А то я тебя знаю… Ты где? У него?

Я вздохнула.

– Это хорошо. Женька уж точно знает адрес. Ждите. Скоро будем.

Я повесила трубку и смущённо покрутила носом. Надо было подумать о том, с чего начать рассказ, а заодно приготовиться к Ленкиной ярости, когда та узнает о липовой помолвке.

Диметриуша я снова нашла в кухонной зоне. Он сидел на высоком стуле и ожесточённо стучал по клавишам ноутбука.

– Омлет в духовом шкафу, – бросил он не глядя, а затем чертыхнулся.

– Что-то случилось?

– Ерунда. Рабочие моменты.

Я заглянула ему через плечо и, увидев уже знакомые по самоучителю слова на окай, пробормотала:

– Не знала, что у демонов есть своя социальная сеть.

– Что тебя удивляет? – Диметриуш нервно дёрнул шеей и в конце очередного предложения поставил сразу три восклицательных знака. – Не в Империи, само собой, но на Тринадцатом-то проблем с Интернетом и электричеством нет.

– А почему не в Империи?

– Теперь понимаешь, почему так важно, чтобы ты как можно скорее начала учиться? – поджав губы, проговорил он таким тоном, словно разговаривал с трёхлетним несмышлёнышем. – Ты же в некоторых вопросах хуже ребёнка!

Бревно! Натуральное бревно!

Я вспыхнула от обиды.

– Ну, знаешь!

Будто я сопротивлялась обучению хотя бы миг. Да я сама у Стёпки в библиотеке самоучитель нашла. А ещё другие демонские книги читала во время вынужденного отпуска! Да я вообще никогда не отказывалась от халявных знаний! Уж если на то пошло, он сам меня сначала в Техникум поволок, а не в Институт, как было запланировано, а затем на тот остров (не то чтобы я сильно возражала по обоим пунктам)… И после этого он поворачивает всё таким образом, словно это я маг-недоучка и ленивая отроковица!

– Я не об этом, – Димон абстрактно покрутил пальцами у виска, то ли намекая тем самым на то, о чём я только что думала (имеется в виду смущающий второй пункт общей претензии), то ли на что-то другое. – А возвращаясь к твоему вопросу, отвечу. Потому что из-за тяжёлого магического фона на территории Империи не проходит радиосигнал… И мобильной связи там нет, и телевидения, и повсеместной электрификации, и даже двигателя внутреннего сгорания, но последний отсутствует уже по другим причинам… Кстати, вот это вот, – он кивнул на монитор, – не социальная сеть, а корпоративная, для более быстрой связи с работниками Транспортного управления.

Терпеть не могу, когда со мной разговаривают таким вот тоном всезнайки, слегка высокомерным, слегка пренебрежительным. Такой тон я позволяю лишь себе, да ещё лектору в аудитории, и уж точно не собираюсь спускать его с рук любовнику.

– Понятно.

– Обиделась?

– С чего бы это? – я заглянула в духовку, которую Димон красиво именовал «шкафом», благоразумно решив, что голодание в знак протеста – это не наш метод.

Приготовленный омлет больше походил на произведение искусства, чем на еду. Воздушный, с золотистой сырной корочкой, кусочками помидоров и до прозрачности тонкими кружками колбасы. От одного его вида рот мой наполнился слюной, а мысли завертелись вокруг того, что в ещё одной области, кроме поцелуев, Диметриуш Бьёри неоспоримо идеален – в готовке.

– Я быстро закончу, а потом, если захочешь, буду целый вечер отвечать на любые твои вопросы о моём мире, – миролюбиво предложил демон, пока я перекладывала омлет с противня на тарелку.

– Работай-работай, – едва ворочая языком от предвосхищения изумительного вкуса, ответила я, налила из кофе-машины ароматного напитка и устроилась напротив мужчины. Он выглядел слегка задумчивым и уже больше не стучал по клавиатуре, а оценивающим взглядом изучал моё лицо.

– Машунь, я не хотел тебя обидеть, – с нажимом произнёс он, пока я резала омлет на небольшие порции.

– Прекрати, – я демонстративно равнодушно фыркнула. – И не думала даже. Всё нормально. Омлет вот, – отправила в рот первый кусочек и застонала от удовольствия, – просто волшебный.

– Почему, глядя на тебя, я вспоминаю анекдот?

Я хмыкнула.

– Тот, который «идите, не стоит извинений. Я вам в спину уже плюнула?»

– Нет, – Диметриуш лениво усмехнулся. – Который «не надо соревноваться со мной во вредности! Я старше и опытнее».

– Иди работай, старикашка! – хмыкнула я, с удовольствием жуя омлет. – А то к нам скоро гости приедут. А учитывая тот факт, что Ленка в состоянии неконтролируемой ярости склонна к опрометчивым поступкам, поработать тебе спокойно уже никто не даст.

Несмотря на моё честное предупреждение, Диметриуш и не подумал вернуться к работе, наоборот, с интересом наблюдая за тем, как я ем, поинтересовался:

– И что же привело нашу очаровательную Петю в это вредное для здоровья состояние?

Я порадовалась, что Диметриуш и не подумал возмущаться из-за того, что я назвала в его квартиру гостей, выковыряла из омлетного ломтя кружочек колбасы и честно ответила:

– Мои слова о том, что наша помолвка, о которой жужжат все газеты Империи, а также некоторые издания на Тринадцатом – кстати, по Ленкиным словам, исключительно жёлтого характера, – липовая, конечно.

– Ясно.

Демон наградил меня мрачным взглядом и вернулся к работе.

Доедала я в абсолютной тишине, настолько абсолютной, что мне было стыдно за то, как громко я двигаю челюстями, пережёвывая внезапно утратившую вкус пищу.

Закончив есть, я поднялась, чтобы помыть тарелку, но Диметриуш, перегнувшись через стол, успел схватить меня за руку.

– Сядь! – велел он и тут же добавил:

– Пожалуйста.

– Ладно.

Я искренне недоумевала, с чего вдруг он так разволновался. Не хочет, чтобы я мыла посуду? Это какой-нибудь очередной демонский закон, о котором я ни сном, ни духом?

– И когда ты ей об этом успела сообщить?

– Ленке? – короткий раздражённый взгляд в мою сторону. – О помолвке?

– Маша!

– Пока она пребывает в счастливом неведении, – наконец, призналась я и тут же пояснила, чтобы Димон ничего такого не подумал:

– Просто перебить её довольно сложно. Особенно во время телефонного разговора.

– Понятно.

Диметриуш захлопнул крышку ноутбука и, отодвинув компьютер в сторону, сердито посмотрел на меня. Я бы даже сказала, негодующе. Мне даже неловко стало от этого взгляда. И ещё почему-то страшно.

– Не говори, что ты хочешь, чтобы я наврала своей единственной подруге, – дрожащим голосом попросила я, не понимая толком, из-за чего так нестерпимо хочется плакать. Не зная, куда себя деть, глотнула успевшего остыть кофе. И удивительное дело! Именно он придал мне сил и уверенности. Я набрала полную грудь воздуха, чтобы излить на Диметриуша Бьёри всё своё негодование, но тут он снова выбил почву у меня из-под ног, произнеся одно-единственное предложение:

– С чего ты взяла, что наша помолвка была липовой?

Даже не так. Не выбил почву из-под ног, а швырнул в пучину самых разнообразных эмоций, где я едва не захлебнулась от восторженного испуга, откровенного недоумения, лёгкой обиды и раздражающего недоверия. Не знаю, сколько времени прошло с того момента, как демон задал свой вопрос, до того, как я смогла заговорить. Это с одинаковой лёгкостью могло быть и несколькими минутами, и одной секундой.

– Что ты сказал? – прокашлявшись, переспросила я.

– То и сказал, – проворчал Диметриуш, огибая стол, чтобы встать рядом со мной.

– Подожди, я не поняла, – я не думала, что мы заговорим об этом сейчас, когда я совсем не готова. И уж точно я не предполагала, что разговор пойдёт в этом ключе, поэтому с такой тщательностью взвешивала каждый звук в каждом произносимом слове, боясь даже тембром дыхания выдать себя.

– Что именно? – Диметриуш улыбнулся.

– Ты говорил, что силой к алтарю меня не потащишь, что…

– Именно так я и говорил. Не потащу, – он насмешливо скривил губы, но взгляд при этом был не смешливый, наоборот, очень внимательный, пронзительный такой взгляд, словно мужчина пытался что-то высмотреть в самых сокровенных глубинах моей души. И этого я не могла ему позволить, потому что там после его слов взметнулся столп обжигающих, болезненных искр. Потому что там сердце на миг сжалось, как от удара. Потому что там была разъедающая горечь и слёзы.

Я говорила, что сама не знаю, чего хочу? Теперь, когда Диметриуш подтвердил самые печальные мои подозрения, я поняла, что это совсем не так. Знаю. И это знание разрывает меня на части.

– Но мы ведь с тобой сейчас не о свадьбе говорим, правда? – он словно подслушал мои не до конца сформировавшиеся мысли, и я торопливо закивала, не в силах произнести ни слова, боясь, что стоит мне лишь открыть рот, как демон сразу обо всём догадается. Закивала, хотя, откровенно говоря, на секунду задумалась над значением слова «помолвка». Разве это не объявление о намерениях и анонс предстоящего бракосочетания?

– Мы говорим о том, что я дал слово твоему брату. Ведь дал?

Ещё один кивок. И я по-прежнему молчу, хотя на языке и вертится язвительная фразочка о том, что я при этом не присутствовала.

– Я взял на себя определённые обязательства, – продолжил Диметриуш, и я вынуждена была снова качнуть головой. Но этого ему показалось недостаточно, и он обнял меня ладонями за щёки, поворачивая к себе лицом и устанавливая зрительный контакт.

– Я помню, у нас был разговор на эту тему, – хрипловато согласилась я, и Димон подарил мне короткую улыбку.

– Соглашусь, что объявление о помолвке случилось без нашего участия, но оно было самым настоящим. Ибо мои намерения одобрил и подтвердил Красный Император.

Да-да. Тот самый, на визит к которому мы сегодня попросту забили.

– Так что никакой липы, звезда моя. Всё самая чистая правда, – Диметриуш дотронулся до моих губ нежным поцелуем, но в этой ласке мне почудилась толика горечи.

– Но ты ведь сам сказал, что мой статус… ну, то, что я твоя невеста – это явление временное и…

– Конечно, временное! – радостно согласился этот демон, полностью опровергая все только что произнесённые слова. – Так что прекращай кукситься и не спеши расстраивать подругу. Судя по тому, что она каким-то непостижимым образом похожа на маленького, но очень цепкого бульдога, в ней нет твоей склонности к всепрощению.

Его спорный комплимент в адрес моей единственной подруги заставил меня улыбнуться, и Диметриуш, решив, что тема закрыта, принялся суетливо готовиться к приходу гостей. А я смалодушничала и не потребовала немедленного расставления акцентов. В конце концов, как гласит народная мудрость? Правильно. Нет ничего более постоянного, чем временное.

К моменту прихода гостей мне удалось добиться внутреннего равновесия, которое, правда, если бы нам с Ленкой пришлось остаться наедине, вряд ли смогло убедить мою подругу, что я пребываю в состоянии безоблачного счастья.

Но, к огромному моему облегчению, Диметриуш, который, видимо, всё-таки не до конца доверял моей Ленке и боялся, что я не удержусь и разболтаю ей всю подоплёку нашего временного соглашения, которое он настойчиво именовал помолвкой, во время всего вечера не отпускал меня от себя ни на секунду. И, как я уже сказала, я была ему за это страшно благодарна. Как ни крути, но в Ленке действительно было что-то от бульдога, поэтому, заподозри она хоть намёк на фальшь, вцепится в горло и не отпустит, пока ей не выложишь всё как на духу.

А может я и ошибалась, может, Медведская ничего бы и не заметила, увлечённая рассказом Диметриуша о том, где мы пропадали. Всех подробностей он не рассказал – и слава Богу, а то бы я со стыда сгорела, объясняя, как мы выбирались из Подвала. Ленка слушала, раскрыв рот. Его она раскрыла в тот момент, когда я разъясняла тамошнее значение слова «семья», и не закрывала его уже до конца истории. Да и вообще, она была на удивление молчаливой. Единственное, о чём она спросила, так это о том, может ли она рассчитывать, что мы обратимся к ней, когда решим сделать официальное заявление или опубликовать парочку совместных фотографий. Я буркнула что-то абстрактно-перепуганное в ответ, а Диметриуш поклялся, что с сегодняшнего дня и до скончания веков Ленка будет именоваться нашим семейным летописцем.

Женька встретил это заявление громким смехом и радостно похлопал приятеля по плечу. Он вообще в тот вечер, в противовес своей спутнице, принимал в беседе весьма активное участие.

Вначале, когда я рассказывала о том, как меня похитили, он спросил:

– А голос точно был знакомым?

– Я не знаю, – я бросила на Диметриуша полный сожаления взгляд. – Мне так показалось… И, забегая вперёд, скажу сразу: я не обладаю музыкальным слухом и вряд ли смогу его узнать, когда услышу ещё раз.

– Да это, скорее всего, и не понадобится, – пробормотал Ракета. – Где ты его узнавать собираешься? А главное, для чего? Для поддержки обвинения в межмировом суде? И ежу понятно, что никакого суда не будет, даже если окажется, что Фоллетский и в самом деле во всём этом замешан.

– Почему? – не поняла я. Воспитанная на благородных принципах французской революции я всё ещё не успела до конца разочароваться в людях и верила в свободу, равенство и братство. По крайней мере, хотела в это верить.

– Можешь задать этот вопрос моему деду, – скривился Диметриуш, – если он, конечно, позволит тебе его задать… А вообще, знаете, что? До меня только сейчас дошло, когда вы про суд заговорили: а ведь даам-ши не умеют накладывать даже самую простенькую иллюзию.

– Конечно, не умеют, – фыркнул Ракета. – Ясно же, что им с этим помог заказчик.

– Я тоже так подумал, – кивнул Диметриуш и многозначительно приподнял бровь. – Сечёшь, на что я намекаю?

Женька задумчиво наклонил голову:

– Не уверен…

Целую минуту они с Димоном играли в гляделки, и я даже заподозрила их в телепатическом общении, но первой не выдержала Ленка и, наконец, заговорила:

– Так, Дмитрий. Хватит придуриваться и корчить из себя всезнайку, – за что я её люблю, так это за то, что она никогда не лезет за словом в карман, – никто из нас не умеет читать мысли, поэтому тебе придётся свою догадку озвучить.

– У Яна Фоллетского много разных талантов, но среди них не значится умение накладывать качественную многогранную иллюзию. На себя ещё ладно, но на полуразумного даам-ши… Вообще не представляю, кто на такое способен.

– А ведь правда! – Женька удивлённо приподнял брови и почесал переносицу.

– А также неясным остаётся тот факт, что означенный даам-ши не просто смог меня обмануть, пусть и на очень короткий срок, он ещё и каким-то образом переместил меня в пространстве. Опять-таки, не на значительное расстояние, но от этого мне не легче.

В затянувшейся паузе, по-моему, было слышно, как в наших головах хаотично мечутся мысли, а затем меня осенило, и я хлопнула себя по лбу.

– Слушайте! Так нам нужен Атлас! Или как этот талмуд называется, я у Стёпки в библиотеке видела. Большая родословная книга демонических ветвей. Или как её там?

– Ты моя умница! – восхитился Диметриуш и поторопился наградить меня жарким смущающим поцелуем. Я, честно говоря, ничего сверхумного в своей идее не видела, просто вспомнилось, что Стёпка говорил о том, что мы замучаемся с цензорами, когда придёт время вносить моё имя в наше генеалогическое дерево, так как в этой книге указывались не только имена и фамилии того или иного представителя знатного демонического рода – не знатных там не могло быть, ибо у демонов иерархия простая, но жёсткая: чем больше в тебе магии, тем выше твоё положение в обществе, – там ещё и рассказывалось о том, чем каждый из родов знаменит и какими талантами обладают его представители. И вот что-то мне подсказывало: если о Стёпкином умении учуять человека по запаху магии там могли и не написать – опальный братец заверял меня, что это совершенно обыденная для боевиков вещь, – то о демоне, способном наложить иллюзию на даам-ши там точно расскажут.

Небольшая заминка возникла, когда мы выяснили, что Димон владеет оригинальным изданием Атласа. И если они с Женькой могли без труда искать нужную информацию, то мы с Ленкой оказались не у дел.

Прямо наказание какое-то! Всю жизнь жила я себе жила спокойно и горя не знала, а тут, что ни день, так я ломаю зубы о то, что не умею говорить на окай.

– Завтра же, с самого утра отправляемся в ваш Институт! – ворчливо пригрозила я.

– Хорошо, – легко согласился Диметриуш и, ничего не объясняя, вышел из комнаты.

– Димон, ты куда? – окликнул приятеля Ракета.

– Сейчас вернусь. Надо же чем-то занять прекрасную половину.

– Галантный прямо такой, – зашипела мне на ухо Ленка и замигала сразу двумя глазами.

– У тебя конъюнктивит, Медведская?

– Сама ты конъюнктивит! – скривилась она и прилипла губами к моему уху. – Машка, в кои-то веки ты себе нормального мужика нашла. Теперь, главное, до алтаря его допри.

Я смутилась и промямлила в ответ что-то невразумительное и не насыщенное смыслом.

– Упустишь, – наплевав на конспирацию, Ленка заговорила вслух, чем сразу же привлекла внимание своего кавалера, – сама займусь твоим воспитанием. А ты меня знаешь…

Женька понимающе ухмыльнулся, а я почувствовала, что у меня от раздражения и смущения задёргался левый глаз.

К счастью, в этот момент в библиотеку вернулся Диметриуш с тем самым, Стёпкиным, Атласом, пояснив:

– У соседа взял.

И уже тихонько, так, чтобы слышала только я:

– Спрашивал о тебе. Не хочешь…

– Нет, – я поймала заинтересованный Ленкин взгляд и, нахмурившись, потянулась за книгой. Вот мне только допроса с пристрастием сейчас не хватало! – Давайте работать.

– Давайте, – кивнул Диметриуш. – Предлагаю начать с низших слоёв. О приближённых к трону я, пожалуй, всё знаю и без разноцветных страниц.

Демон достал из старинного секретера рулон плотной бумаги и бросил его на стол вместе с коробкой цветных карандашей.

– Хочешь сделать спектральный анализ? – скривился Ракитский.

– Думаю, без него не обойтись.

Следующие пару часов мы занимались тем, что рисовали сложное дерево. Посторонний человек решил бы, что это записки сумасшедшего, но для нас этот рисунок был не просто венцом наших рассуждений, он помог нам выйти на несколько десятков демонов, которые могли бы обладать даром иллюзиониста. Плюс на отдельный лист Диметриуш выписал данные тех, кто об этом умении говорил прямо. Этих было чуть более десяти, и ими Бьёри пообещал заняться в первую очередь.

– Чтобы побыстрее развязаться, – пояснил он. Все мы прекрасно понимали, насколько мизерна вероятность того, что человек или демон, обладающий редким даром и заявивший об этом даре на все миры, будет настолько глуп, чтобы использовать его против члена Императорской фамилии.

Уже два дня спустя Диметриуш выяснил, что у всех «официальных» иллюзионистов был не тот уровень, чтобы наложить иллюзию на даам-ши. И кроме того, у каждого из них было алиби. А потому Диметриуш занялся исследованием второго списка, я же полностью окунулась в Институтскую жизнь.

Впрочем, нет. Непосредственно в Институт я попала только после того, как Димон свозил меня на ковёр к деду, которому не терпелось на меня посмотреть, и перезнакомил со всеми своими сёстрами.

Красный император произвёл на меня неизгладимое впечатление. Во-первых, он был рыжий, как морковка, и Диметриуш на него был совсем-совсем не похож. Разве что в прищуре глаз да в мимике прослеживалось что-то общее. Димон называл его дедом и было видно, что он не просто внук, а внук любимый и пользующийся абсолютным доверием. Император по-доброму мне улыбался, расспрашивал об отце и брате, будто мне было что ему о них рассказать, о чём я прямо и заявила, вызвав у монаршей особы приступ немотивированного веселья.

А ещё, несмотря на то, что дед был крайне любезен и дружелюбен, от знакомства с ним у меня остался совершенно безосновательный и оттого тем более неприятный осадок. Который только укрепился после того, как Диметриуш познакомил меня со своими сёстрами.

Те тоже были настроены дружелюбно, улыбались совершенно Димкиными улыбками, но так рассматривали мои джинсы и топик, словно я голой явилась на Ватиканскую консисторию.

– Тебе показалось, – заверил меня Диметриуш. – Ты выглядишь просто замечательно. Я очень люблю твои джинсы. Особенно те, с молнией на попе…

Я недоверчиво хмыкнула. Тоже мне, специалист нашёлся… Тем джинсам было уже несколько лет, и я давно не рисковала выходить в них дальше собственной квартиры.

Впрочем, отношению сестёр после разговора с «будущей свекровью» я не удивилась. Очаровательная Наталия Бьёри битый час уговаривала меня проконсультироваться с её стилистом, намекая, что от фотосессии мне всё равно не отвертеться.

– Митенька идёт у вас на поводу, – недовольно хмурилась она, – и запретил мне настаивать, но вы-то, милая моя, должны понимать, что мы не рядовая семья, что все мы люди публичные и должны думать о каждом своём шаге. И раз уж нам с вами теперь придётся часто видеться…

Упаси Господи! Клянусь, за те минуты, что мы провели с Наталией наедине, ко мне вернулись все мои старые комплексы, ещё и друзей с собой привели.

Конечно, мама Димона была в чём-то права: моя одежда на императорскую не тянула, и стань я частью правящей фамилии, наверное, пришлось бы обогатить свой гардероб вечерними костюмами, деловыми брюками и платьями для коктейлей. Но во-первых, я на весь этот шик не зарабатывала, а во-вторых, всё это к моему стилю не имело никакого отношения. Кроме того, Димон уверял, что его всё устраивает. И очень убедительно уверял, надо сказать. Разнообразно, жарко и с фантазией.

В тот день меня от Наталии Бьёри спас её муж Себастьян и младший сын Илья. И если к отцу Диметриуша я отнеслась настороженно, то со смешливым мальчишкой мы сошлись моментально, особенно после того, как он, забавно краснея, предложил мне свою помощь в изучении окай.

В общем, как я и говорила, события закружились с такой скоростью, что я уже перестала чему бы то ни было удивляться и просто плыла по течению. Засыпала в объятиях Диметриуша, просыпалась под его ласковый шёпот, наслаждалась совместными завтраками, с нетерпением ждала возвращения домой, и просто прекратила задумываться над тем, что я буду чувствовать и как я буду жить, когда наша помолвка закончится.

Конечно же, не все мои мысли были заняты Диметриушем Бьёри. Как и прежде я переживала за Бусю и принимала посильное участие в расследовании, на которое почти не оставалось времени, так как я посещала в Императорском институте сразу несколько курсов, среди которых было не только углублённое изучение окай, но и общая демонология, а также история Империи. Просиживала штаны в местной библиотеке, с восторгом и не без помощи Ильи изучая демонские мифы и легенды, которые брат моего «жениха» пренебрежительно именовал «сказками для малышни». Наконец, я сама вела целый литературный кружок, посвящённый творчеству обожаемого Стивена Кинга. И надо сказать, здешних студентов не надо было уговаривать прочитать тот или иной роман. За четыре урока мы с огромным удовольствием усвоили «Безнадёгу», «Регуляторов», «Ловца снов» и, само собой, «Сияние».

В общем, жизнь закрутилась так, что не было времени остановиться и подумать, точно ли всё происходит со мной на самом деле. Точно ли именно я заслужила это спокойное счастье, такое безбрежное и искрящееся, что его не омрачала даже ссора со Стёпкой. Такое стабильное, что в душе поселилась твёрдая уверенность: всё обязательно будет хорошо.

Тем больнее было однажды проснуться и осознать, что всё рухнуло.