Текст книги "Трудные дети (СИ)"
Автор книги: Людмила Молчанова
Соавторы: Татьяна Кара
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 47 страниц)
За ремонт отвечал Марат, я этим не занималась. Только некоторые требования вносила, вроде душевой кабины и большой кровати. Марат над ними смеялся, но к делу подошел ответственно, и спальню выбирать мы поехали вместе в один из лучших мебельных салонов столицы. Меньше чем за год чечен так сильно рванул вперед, что мог теперь позволить себе что угодно и как угодно. Он сорил деньгами, выкидывая их буквально на ветер, из-за чего я постоянно хмурилась. Он ни в чем себе не отказывал, предпочитая выбирать самое лучше, особенно теперь, когда у него появилась возможность.
И в салон мы приехали как короли, с гордо поднятой головой, высокомерным холодным взглядом и уверенной походкой. Марат тут все мог купить, хоть целый магазин, о чем не преминул сообщить, поэтому вели мы себя соответственно. Ходили по рядам, громко обсуждали ту или иную кровать, и хотя нельзя было на них садиться и ложиться, мы делали и то, и другое. Я даже попрыгала на каком-то произведении искусства с позолоченными ножками и столбиками.
– Эту хочу, – жестом указала на большую кровать из темного лакированного дерева с каким-то красным оттенком.
И молоденькая девочка-продавец пулей убежала что-то оформлять, стоило Марату согласно качнуть головой.
С переездом в свой новый дом, я не стала видеться с Маратом чаще. Он много работал, а когда не работал, ходил с Оксаной на светские приемы, где вел светские беседы под ручкой со скромницей, красавицей-женой. Меня, понятное дело, на такие мероприятия не приглашали, а с сокурсниками…Те предпочитали развлекаться весело, с шумом, гордо именовали себя золотой молодежью и всячески это подчеркивали. Машинами крутыми, телками: передавая красивых, каких-то чересчур идеальных девушек из рук в руки. Самые классные вечеринки тоже устраивали они, но это проходило мимо меня. Во-первых, на такие вечеринки меня никто бы не пустил, сразу же открутив голову мне и приглашающему, во-вторых, я слишком часто и бескомпромиссно отказывалась, так что к концу учебного года меня почти перестали приглашать. Ну а в-третьих…я искренне считала это пустой тратой времени.
Марат же, хоть и стал редко уделять мне внимание, всегда старался как-то порадовать, удивить и исполнить все желания. Джинн, ей-богу.
Правда, когда я пришла к нему и сказала, что хочу научиться водить машину – а еще и саму машину хочу – встретила нехилое сопротивление и бескомпромиссное “нет”.
– Ну почему? – недовольно взвыла я раненым зверем и решительно зашагала за Маратом, отвернувшимся от меня. – Куда ты? Блин, тебе жалко, что ли? Ты себе уже третью машину покупаешь, а мне жалко одной, да?
– Мне не жалко, – веско возражал Марат, скрипя зубами. – Но ты ее водить не будешь. Ты не умеешь.
– Я научусь.
– Саш, все. Я сказал нет, значит нет. Если хочешь, давай я выделю тебе машину вместе с шофером. Как у Оксаны. Сама выберешь и машину, и водителя.
– Я не хочу, как у Ксюши! – вести растительный образ жизни как она, я ни за что не собиралась. Марат ее обласкал, буквально купая в неге и радости, так что девушке оставалось лишь млеть. Даже ее родители с удивлением и гордостью замечали тот факт, что чечен чуть ли не на руках жену носит. Работает много, конечно, но ведь все же для нее родной и единственной. В итоге с каждым месяцем она все больше напоминала какой-то аксессуар, необходимый, но аксессуар. Мне все равно, что с ней будет, мне так даже лучше, но становиться подобной Оксане я не желала. – Я не хочу, чтобы со мной постоянно ездил какой-то мордоворот! Я хочу сама, понимаешь? Иметь свою машину и водить ее. Это так сложно?
– А если ты разобьешься? – следом взорвался Марат.
– Я не растение, Марат, и у меня есть мозги. Меня не надо так оберегать, как оберегаешь ты свою царевну.
Он раздраженно выдохнул почти со стоном и закатил глаза.
– Вот к чему ты ее сейчас приплела сюда? Оксана здесь причем?
– Да не причем! – заверила я, встав к Марату почти впритык. Мы оба распалились, разошлись не на шутку, и это была не первая ссора за сегодня, а на неделе так вообще, тридцать первая. И не то что ссоры, скорее, стычки, напоминающие болезненные и раздражающие уколы, тычки по ребрам. Вроде и не умер, а все равно неприятно. – Не причем твоя Оксана. Но я так не желаю.
– У тебя все есть. Чего еще не хватает?
– На данный момент – своей машины, которую буду водить я, а не какой-то тупой придурок, которого ты мне выделишь. Заруби себе это на носу.
– Истеричка, – буркнул Марат себе под нос.
Я как раз уже в дверях была, собиралась выйти из комнаты, но на пороге остановилась и оглянулась через плечо.
– А ты сволочь позорная. Но я же молчу.
Через три дня Марат увез меня в Подмосковье. Вину заглаживать, так сказать. Вывез в поле на своем новом черном джипе, в котором, наверное, жить можно было, ключи дал и приглашающе кивнул головой на водительское сиденье.
– Садись.
У меня вспотели ладони.
– Я?
– Ну не я же. Ты хотела водить машину? Хотела. Будем учиться. Садись.
Я села и сразу почувствовала себя маленькой-маленькой. Спину выпрямила, руки вытянула и в руль вцепилась изо всех сил.
– Так, Марат?
Он пытался приглушить прорывающийся наружу смех.
– Так, только…ты руль зачем душишь? Ему не больно. Ему, спешу огорчить, даже все равно. Что ты в него вцепилась?
– Хватит ржать. Что делать-то?
Чечен быстро обошел машину, сел на пассажирское сиденье рядом со мной и начал УЧИТЬ. Именно с большой буквы. Через десять минут непрерывного бубнежа он, наконец, завел мотор и с неуверенностью на меня посмотрел.
– Саш, только машину не разбей, – а он мелочиться не стал – посадил меня за руль самой новой и самой лучшей. – И нас заодно не угробь.
Через три минуты я, с упорством исследователя-археолога, нашла дерево. Единственное в огромном бескрайнем поле. Дерево спокойно притулилось у обочины, но я его нашла. Нашла и со всей силы въехала, так что Марат просто не успел повернуть руль и затормозить.
– Твою мать, Саш! Ну твою мать! – бушевал мужчина, со злостью рассматривая покореженный бампер. – Как ты умудрилась?..– он кинул взгляд на застывшую, замершую неподалеку меня и выругался сквозь зубы. – Я же предупреждал.
– Я его не заметила.
Марат дико оглянулся по сторонам.
– Саш, целое поле!
– Я же не специально!
– Так все, – он решительно сел в машину, и я поспешила юркнуть на заднее сиденье. Все дальше от него. – Домой. И ни о каких автомобилях ты даже не заикаешься.
Дома и Трофим не заставил себя ждать. Он с радостью подлил масла в огонь, попеременно глядя то на разбитый бампер, то на надувшихся и молчаливых нас с Маратом.
– Тоже додумался, Залмаев, – Лешка рукой прошелся по солидной вмятине. – Ее за руль посадить. Ты машину три дня назад купил. Взял бы старую.
Марат хмуро отмалчивался.
Я же шею потерла, вроде как улыбнулась и поднялась к себе домой. Ночевала в ту ночь одна.
Вот то лето, после года наших отношений, стало своеобразным испытанием на прочность. Нас по отдельности и нас как пары. И это нельзя было сравнить с Лешкиной проверкой – та во сто крат оказалась легче. Это было жестокое и жесткое испытание, как мы сами.
Марат сильный. Всегда им был. Он никогда не привязывался, да и я не питала иллюзий. Чечен меня сделал для своего комфорта и удобства. Вылепил специально. Даже с улицы подобрал специально, чтобы потешить собственное самолюбие. И совсем этого не скрывал, не начинал бить себя кулаком в грудь со словами о том, что, мол, пожалел, облагодетельствовал и далее по списку. Он сделал это для себя, и я не расстраивалась. Для меня все хорошо вышло. У меня есть все, что только могу пожелать. Но вот становиться ручной собачонкой, растением, приятным досугом “на досуге” я не желала.
Марат любил добиваться целей и не мог стоять на месте. Добился – насладился победой. Отлично. Следующая по списку. Что там было – соблазнить принцессу, заработать бабла, потрахаться вдоволь. А после того как вершину покорил, можно и дальше идти. Покорил, подмял под себя, сделал удобненько и пошел. А я…Чем я от остальных вершин отличалась? Да ничем. Игрушка любимая? Любимая. Но и игрушка надоедает, а за год уж…Выгодная я? Да нет, от меня только неприятности, а еще ответственность за меня. Отказаться и отбросить в сторону? Тоже не получится. Столько сил вложил, нервов, времени, что и отпустить жалко, а отдать кому-то тем более.
Он пресытился. Не устал, просто привык. Что я в его жизни всегда есть, стоит только руку протянуть. Никуда не денусь, в принципе, веду себя послушно, а спорю только по пустякам. Я вношу разнообразие в его праведную и правильную жизнь. Скажем так, я была для него чистым альпийским воздухом, когда все остальное оставалось загрязненным городским туманом. Но даже и альпийский воздух приелся, не вызывал прошлого восторга. А главное, к нему всегда доступ есть. Хочешь – руку протяни, шаг сделай и все. Он твой.
Покорил, отдохнул, заскучал, а теперь можно и дальше. Только от своего, покорившегося, Марат не откажется. Он привык доминировать, и не просто голословно, а во всем. А это, на самом деле, страшная вещь. Такой человек рядом подавляет, лишает воли, подминает под себя. А чечен так делал всегда. И с Ксюшей, и вот теперь со мной. Ее он спокойно в золотую клетку посадил, прикрыл розовой шторкой, а та и рада чирикать. Сидит себе и по сторонам даже не смотрит.
Теперь вот и до меня очередь дошла. Тоже надо в клетку посадить, запереть, шторкой, правда, накрывать не нужно, и так сойдет. Только вот не по размеру она мне. И желания добровольно туда садиться, пусть тюрьма и золотой будет, я не испытывала. А Марат продолжал по привычке ломать, сгибать меня, как раньше со всеми делал. Меня это не устраивало.
Он перестал приезжать ко мне. Хотя заботился – спрашивал, как у меня дела, что нового, нет ли проблем. Рассказывал о своих планах – не все, лишь то, что могла бы понять. Но это уже не то было. Он не спешил ко мне как раньше, а к моему поведению относился как к должному. Я веду себя так, как и должна, и никакой благодарности за это, никакого внимания. Отстраненно улыбался, кивал нежно, правда, его нежность мне в последнюю очередь была нужна. Мне не хватало того, что было у нас с самого начала. Той изюминки, какой-то сплоченности. И не потому что она исчезла, а потому что Марат переключил внимание на другое. На более интересное и интересных. Я же устраивала его сидящей в доме и ждущей, когда он соизволит выделить время на меня.
Долго так продолжаться не могло.
А началось все вполне невинно. Марат позвонил мне по мобильному, когда я в универе была, сказал, что приедет ко мне. Я, конечно, не стала изображать бурной радости, но удовлетворения не скрывала.
– Сашок, слышь, поедешь с нами сегодня на тусу? – слегка развязно, но с долей уважения спросил мой однокурсник Михей.
– Нет, не могу, ребят. У меня дела. Ладно, я пойду. Увидимся в понедельник.
Мой отказ уже никого не задел, все давно привыкли и воспринимали это как должное. Я же упорхнула домой, суетиться начала, заниматься всем и ничем сразу. Ждала Марата, в общем. Семь, восемь, девять, десятый час пошел…Это уже не смешно было. Я нервно нарезала круги по комнате, иногда останавливаясь и начиная выбивать ногой какой-то ритм. А потом снова по кругу.
Позвонила Марату. Два вызова просто не приняли, на третий все-таки дозвонилась.
– Да, – прокричал Марат, и его голос на фоне других голосов и легкой спокойной музыки звучал не очень отчетливо. – Я слушаю.
– Привет.
Интонация немного изменилась.
– Привет.
Он не разозлился, просто я была сейчас…не к месту.
– Ты занят, да?
– Да, Саш. Важные дела. Сама знаешь, работа.
Даже фразу другую не мог придумать. То же самое говорит, что и Ксюше. Совсем меня за дуру, что ли, держит?
– Ну ладно тогда. Приятного вечера.
Он с облегчением выдохнул.
– Спасибо. Спокойной ночи.
И сразу трубку бросил.
Я не стала устраивать истерики, выяснять отношения по телефону, хотя на уровне интуиции чувствовала, что он брешет, и никакая это не работа. И Ксюши рядом с ним нет. Отдыхать, собака блудливая, поехал. Расслабляться и новые ощущения искать.
Чтобы проверить свою теорию, набрала домашний Марата. Через непродолжительную паузу раздался звонкий и мелодичный голос Оксаны. Я сразу с ней засюсюкала, насколько умела, пять минут послушала совершенно пустой треп о ее делах и между прочим так спросила:
– А Марат дома?
– Нет, – чуть грустнее ответила Ксюша. – Его нет. Уехал на важную встречу.
– Ммм…а ты почему не с ним?
– Я приболела. Так, ерунда. Просто голос сел и температура маленькая. Мороженого переела.
Я ей должным образом посочувствовала, пожелала скорейшего выздоровления и вскользь поинтересовалась о встрече. Ксюша знала только, что Марат сейчас в ресторане “Прага” с деловыми партнерами. Чутье, как всегда, меня не подвело.
Через сорок минут я стояла у шикарнейшего ресторана, краем глаза разглядывала дорогие машины, припарковавшиеся у входа, и подняла глаза к вывеске. Ну что сказать…Растет Марат, растут его запросы.
Меня не пустили. Пусть я и была дорого одета, выглядела дорого, но “в залах проходит важный банкет”.
– Разрешите пройти, – как можно вежливее сказала я, пытаясь пройти внутрь.
– Сожалеем, – невозмутимо отвечал швейцар. – Но вашего имени в списке нет.
– Меня молодой человек ждет. Марат Залмаев.
Мужчина сверился со списком.
– Сожалеем, но этот гость уже приехал в сопровождении дамы, которая внесена в список гостей.
Ах вот как. С дамой, значит. Во мне всколыхнулась такая ярость и обида, что потемнело в глазах. Пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, переступить с ноги на ногу, чтобы хотя бы прилично отойти. Спасло только чувство собственного достоинства – я не могла позволить кому-то увидеть себя в неподобающем виде и в неподобающем поведении. А руки от злости все равно дрожали.
И за углом ресторана я наткнулась на какого-то мужчину, выходившего из машины. Покачнулась, но тот меня заботливо поддержал за плечи.
– Вы хоть смотрите куда идете, девушка, – и тут же с удивлением меня приподняли. – Александра?
Пришлось оторвать взгляд от собственных босоножек и поглядеть на удивленного и с каждой минутой все более довольного Вячеслава. С нашей последней встречи он еще немного поправился, погрузнел, а шею обвивала цепочка, раза в два толще предыдущей. Тоже растет, как и Залмаев.
– Ты меня помнишь? Москва слезам не верит.
– Конечно, Вячеслав. Вы любите поговорить и чертовски хорошо танцуете.
Он раскатисто рассмеялся, чуть отстранив меня, но по-прежнему бережно поддерживая за локоток.
– Такой характеристики мне никогда не давали.
– Буду считать себя исключением.
– А ты похорошела с нашей последней встречи, – оценивающе изогнул бровь Слава, разглядывая меня как произведение искусства. Как будто раздумывал, покупать или не покупать. – Я бы сказал, расцвела.
– Ну, знаете ли, в моем возрасте это нормальное явление. Я расстроилась, если бы было наоборот.
– Ты снова пьяна и немногословна?
Отвернувшись в сторону, я невесело усмехнулась.
– Скорее, немногословна и трезва. Что куда хуже. Скажи, Слава…Можно к тебе так обращаться?
Мужчина сделал знак двум охранникам, и те встали у нас за спиной. Мы же неторопливо направились в сторону ресторана.
– Нужно. Я еще не старый.
– Слава, а ты приехал сюда по делу? В том смысле, что…Мне надо попасть в ресторан, а там все собираются по приглашениям, и меня не пускают.
– Очень надо?
– Очень.
– Ну пошли.
Мы уверенно прошли мимо застывших как статуи швейцаров, которые совсем не попытались преградить мне дорогу, и попали в роскошный, дорогой и богато украшенный зал, в данный момент наполненный не таким уж большим количеством людей, но каждый держался с таким апломбом и вызовом, что наполненность помещения ощущалась острее, чем было на самом деле.
– Ты сюда к кому-то приехала? – с понимающей улыбкой произнес Слава. Когда я замялась и отвернулась, он похлопал меня по спине. – Да ладно, не теряйся. Я с самого начала знал, что не просто так ты просила тебя провести. Иди, решай свои проблемы, – он подтолкнул меня к скоплению гостей и пробормотал себе под нос, правда так, чтобы я все услышала. – Хотя какой дурак будет создавать такой девушке проблемы…
Я не стала ломаться и заверять его в том, что он все не правильно понял. Правильно Слава все понял, не дурак же. И времени у меня не было, чтобы перед кем-то распинаться, хотя я и сказала заученные слова благодарности.
Марат нашелся через пять минут у самой дальней стены, за колонной. Он стоял не один, рядом с ним двое мужчин и две женщины, одна из которых сладко чечену улыбалась, переливающимся на свету бокалом поигрывала и все время слегка отставляла вперед стройную ногу, чтобы продемонстрировать ее длину в умопомрачительном разрезе платья. А потом еще за предплечье его обняла, на себя потянула и прошептала что-то такое на ушко. Марат, сверкнув глазами, рассмеялся.
Какая же гнида он! Но я держала себя в руках, я не собиралась позорить его и себя истерикой в стиле ревнивой жены.
Подхватила у сновавшего неподалеку официанта бокал шампанского, выпила залпом. Взяла еще один. Медленно прошла вперед, села почти напротив веселой компании, где рыжая дура буквально грудью уже Марату на руку легла. А ведь красивая. В этом можно было не сомневаться. Такая фигуристая, что даже Оксана курит в сторонке.
Чечен затылком что-то почувствовал, стремительно повернул голову, и когда меня увидел, моментально лишился дара речи. А я для усиления эффекта даже бокалом, полупустым, правда, ему отсалютовала, хотя хотелось не салютовать, а в голову ему его запустить.
Марат торопливо извинился перед собеседниками, разжал пальчики рыжей и широкими шагами направился ко мне. Выражение его лица не обещало ничего хорошего. Мое тоже.
– Вечер добрый. Как работа? Кипит, я смотрю?
– Ты что здесь делаешь? – яростным, полным обещания в ближайшее время придушить, голосом процедил Марат. – Как ты сюда попала?
Многозначительно закатила глаза и лениво ногу на ногу закинула, так что и без того короткое платье потихоньку поползло вверх.
– Знал бы ты, Марат, какие у меня связи…
– Какие связи?
Голос повышать было нельзя, дергать меня за руку – тоже. Не на глазах десятков людей, каждый из которых с Маратом знаком лично или хотя бы наслышан.
– Поднимайся и пойдем, – чечен обхватил меня за запястье так, что со стороны казалось, будто он нежно меня уговаривает. На самом деле – у меня кости хрустели от его хватки. – Поднимайся, сказал, и пойдем. Надо серьезно поговорить.
Лениво бокал отставила, ногу опустила и, грациозно изогнувшись в спине, медленно поднялась, игнорируя нарастающее давление его руки. Не хрустальная, не сломаюсь. Кинула взгляд за плечо Марата – рыжая, сдвинув тонкие брови на переносице, с недоумением и недовольством смотрела на то, как чечен меня уводит. Но подходить не рискнула. Правильно. Себя надо беречь.
– У вас есть свободный кабинет, где никто не помешает? – вежливо обратился Марат к метрдотелю.
Тот степенно кивнул и отработанный жестом указал на темневший проход.
– Да, конечно, вторая дверь слева.
Как только мы скрылись в мягком полумраке, напускная вежливость с Марата как змеиная кожа слезла. Он больно меня дернул, из-за чего в темноте я споткнулась об собственные же ноги, и возмущенно попросила:
– А поаккуратнее нельзя? Я все-таки живой человек!
Чечен без лишних разговоров втолкнул меня в такой же темный кабинет, со злостью вдарил по выключателю и, не сдерживаясь, заорал:
– Что ты творишь, дура? Кто тебя сюда принес?!
– Прекрати на меня орать. Это во-первых. А во-вторых, я отдохнуть пришла сюда. Как ты и твоя спутница.
Я себя совсем контролировать перестала, и перед глазами, как назло, проносились картины, как он с пышногрудой рыжей сучкой обнимается. Не просто обнимается, а на виду у всех. И вечер сегодняшний он явно не собирался простыми лобзаниями и щупаньями закончить. Эта мысль меня окончательно добила.
– Ну что, Марат, теперь уже элитные проститутки пошли? – язвительно заулыбалась я, и от этой улыбки сводило скулы. – Помнится, раньше были потасканные плешивые блондинки. А сегодняшняя хороша, – отрывисто поцеловала кончики пальцев. – Вот такая! Правда?! Сколько ты за нее отвалил? Косарь? Два? Три?
– Ты что несешь? – зарычал Марат, хищно скалясь и раздувая ноздри. Злится, что я его планы рушу. Систему, в которую все всегда укладывалось. – Я многое тебе позволял и позволяю, но сейчас ты перегибаешь палку.
– Ну-ка, ну-ка…Что ты мне позволял? Сидеть дома, пока ты ходишь неизвестно где? Книги читать? О да, это ты позволял. Так вот, Залмаев, я не Ксюша…
Упоминание жены только усилило напряженность. Хоть Марат дверным замком щелкнул, наверняка его крики по всему ресторану разносились. А вот интересно, если эта рыжая его в таком состоянии увидит, по-прежнему так же прижиматься будет?
– Что ты к ней привязалась?! Что с тобой в последнее время вообще случилось?! Как с цепи сорвалась!
– Я сорвалась?! Ах ты тва-а-рь, – и пока решимость находилась на самом пике, я окончательно свела на нет разделявшее нас пространство и отвесила ему такую затрещину, что онемела вся рука до локтя. – Увижу с кем-то – убью. Твои слова, насколько я помню, да? Что надо сказать мне в таком случае?
Он прошелся ладонью по голове, пострадавшей щеке, щелкнул челюстью, улыбнулся и, лениво размахнувшись, дал мне такую пощечину, что я забыла о болевшей руке. Удар последовал неожиданно, слишком быстро и молниеносно, так что я не удержалась на ногах и отлетела в сторону, запнувшись об подлокотник кресла. По щеке сразу разлилась обжигающая болезненная волна, пульсируя в такт бешено бьющемуся сердцу.
– Ударил? Злость сорвал? – я выдохнула и усмехнулась краешком губы, стараясь не беспокоить щеку. – Успокоился? Или еще ударишь? Давай, не стесняйся. Меня же можно бить, трахать как хочешь. Хочешь – дома запирать. Что ты встал? Давай же, вперед.
– Не веди себя как истеричка, – мощные кулаки с хрустом сжались, и даже под тонкой рубашкой проглядывались бугрившиеся на руках вены. – И не выводи меня. Я просил тебя остаться дома. А завтра я бы приехал.
– Мне не нужно твое завтра! Мне вообще ты не нужен! Думаешь что, я буду это терпеть? Нет, Залмаев, – отчаянно улыбалась, лихорадочно затрясла головой. – Не выйдет. Я не позволю меня так использовать. Хочешь трахать эту курицу – не вопрос. Иди и там, на глазах у этой публики ее отымей. Только вот превращать меня в Оксану не смей. Я не хочу, чтобы кто-то делал из меня дуру, и дурой я не буду. Я не позволю вытирать об себя ноги.
Он с пренебрежением рассмеялся.
– Что ты сделаешь? Ты от меня зависишь. Полностью.
– А ты думаешь, я не найду себе лучше? – картинно подивилась его самоуверенности. – Я выйду в этот зал и с десяток себе найду. Не хуже, а может быть, даже лучше. Любого, – щелкнула пальцами перед потемневшим лицом. – Стоит только поманить. И он будет меня ценить и уважать. И не станет меня стесняться. Он все мне даст, даже больше, чем ты…
– Что ты еще хочешь? Что?! – заорал прямо мне в лицо Марат. – Машину, квартиру, луну?!! ЧТО?!
– Я хочу, чтобы со мной считались! Ты стесняешься меня! – изнутри прикусив губу, я с силой оттолкнула от себя чечена. – Тебе стыдно со мной. Я недостаточно хороша. Умна. Красива. Чем я хуже этой мымры? А хочешь отвечу? Ничем. Я лучше. И ты это сам знаешь. Только все равно меня прячешь ото всех. Ты думал, что я смирилась? Что я тебе покорилась? Никогда, Марат. Я не для того стараюсь и пашу, как лошадь, чтобы кто-то мог отмахиваться от меня, как от назойливой мухи.
– Ты все сказала? – холодно выдавил Марат.
– Все. Только ты ничего не понял. Я не буду говорить тебе, что убью или еще что-то. Это ты любишь угрожать. Я скажу проще – или я, или они все. Я многого добилась. Я не хочу становиться мебелью, и ею не буду никогда. Я не бесхребетная дурочка, на которой ты женился. Ты меня с ней спутал. Ты зажрался, Марат. Ты не бог. Не хуже других, но и не лучше. И если думаешь, что лучшего я не достойна – то глубоко ошибаешься.
– Ты хоть представляешь, что я могу с тобой сделать?
– Вполне. Но я не собираюсь это терпеть. Никогда.
Я сделала несколько шагов по направлению к двери, но Марат и тут меня опередил. Решительно заступил мне дорогу, обхватил за талию и почти кинул в кресло. Я закричала, но сразу же мой крик потонул в шершавой, крепко прижатой к моему рту ладони.
– Мне кажется, ты что-то попутала. Вернее, меня с кем-то. Я не собираюсь ни перед кем отчитываться, особенно перед тобой. Ты жадная, расчетливая дрянь, у которой на уме одни деньги, – он скользнул губами по ноющей щеке. Я заворчала, пытаясь убрать его руку с лица. Медленно он передвинул ее мне на горло.
– Если я тебе надоела – отпусти. Делай что хочешь, как хочешь, с кем хочешь, но не пытайся посадить меня в свою клетку.
– Нет.
– Знаешь, сколько мужиков с легкостью тебя заменят? Море. Они будут любить меня, уважать, гордиться мной, тогда как ты всего лишь со мной спишь, и то, когда у тебя есть настроение и желание.
Марат почти лег на меня сверху, под неудобным углом распластав на узком кресле.
– Ты лежишь сейчас и нарываешься.
– Ты тоже нарывался, когда эта корова тебя облизывала, а ты сверкал своими улыбками.
– Эта корова – совладелица ювелирного завода.
– Милой Оксаны, которая болеет дома в одиночестве, тебе уже мало?
– Мы партнеры.
– Это уж точно. В лучшем значении слова.
– Не выдумывай.
– А я и не выдумываю. Только знаешь, что я еще скажу?
– Саш, прекрати.
– Нет, ты дослушай. Вот ты ко мне привык, привык, что я всегда рядом. Что выношу все твои психи, срывы. Что именно я тебя поддерживаю и помогаю. А теперь представь, что меня рядом нет. Я ушла, – он надавил на меня еще сильнее, словно стараясь срастись со мной. – Знаешь, что будет? Ты не сможешь без меня. Ты уже не можешь без меня, просто зажрался. Тебе легче сделать вид, что я недостойна этого общества, недостойна рядом с тобой находиться. Но только шаг влево, шаг вправо – и ты психуешь. А меня это достало. Осточертело. И в конце концов, если ты не дашь мне, что я хочу, то больше меня не увидишь.
– Что тебе еще нужно? Сколько еще денег тебе требуется?!
– Сам говорил, чтобы я не ставила деньги самоцелью, – припомнила его фразу из наших разговоров. – Вот я и не ставлю. Но я никому – слышишь? – не позволю себя топтать. Больше нет. И тебя это касается в первую очередь. А теперь слезь, я хочу домой.
Он не хотел меня отпускать, но я перегорела. Я все, что наболело, высказала, выплеснула на него, только вот отклика не почувствовала. И теперь устало лежала и ждала, когда он с меня слезет.
– Подожди меня на улице, я сейчас попрощаюсь и приду.
В тот момент Марат так ничего и не понял. Или не захотел показывать, что понял. Он накинул свой пиджак мне на плечи, скрывая истерзанное и помятое платье, и, прикрывая от любопытных взглядов, вывел на улицу. Горевшую щеку сразу закололо.
Только вот опять – к счастью или нет – вмешалось провидение. Из тени выплыл Вячеслав, критически и с сочувствием посмотрел на мое лицо, и щелкнул языком.
– Могу тебя заверить, у него рожа не лучше, – это все, на что меня хватило.
– Я верю, – кивнул Слава. – Саша…поехали со мной?
– Зачем?
– А ни зачем. Просто так. Я не злой. Девушек не насилую, не бью. Просто прокатимся.
Я нерешительно оглянулась на роскошные двери, на двух невозмутимых швейцаров и кивнула.
– А поехали.
Все-таки с Маратом мы оба предпочитали практические примеры.
Я быстро пиджак на землю сбросила, переступила через него и нырнула в вовремя подъехавшую машину Вячеслава. У Марат – баба с ювелирного, а у меня – Слава. Все по-честному. Как я и обещала.
– Ты напряжена, – через час почти легкой беседы вскользь отметил мужчина. Я нервничала, облизывала губы и не могла усидеть на месте. Мне все казалось, что Марат выпрыгнет из ниоткуда и меня убьет. – Боишься меня?
– Нет.
Не врала. Вячеслав оказался очень добрым и в чем-то простым. Слегка по-деревенски простодушным, чем поневоле подкупал, особенно после сегодняшнего скандала. У него была широкая душа, и вроде бы человек богатый, добился многого, только нелогичный. Только вот он слишком…безбашенный.
– Боишься, что тебя найдут?
– Да брось, – натянуто отмахнулась я. – Кому я нужна?
– Зря ты так. Ты же сестренка Залмаева?
– Есть немного.
– Он тебя правильно воспитал, – весомо кивнул Слава. Я чуть не поперхнулась. – Хорошо. Ты хорошей женой станешь.
– Смотря кому.
– Тоже верно. Не разменивайся, Саша, – он со значением оглядел красный след от ладони. – И брату скажи, чтобы кому надо руки поотрывал. А я, если что, помогу.
Если я скажу это Марату, тогда оторвут руки мне.
– Обязательно передам.
– Знаешь что, – просиял Вячеслав. – А давай на лыжах кататься?
Вот теперь я подавилась.
– На каких лыжах? Лето на дворе.
– У нас лето, – загадочно заулыбался мужчина. – А есть места, где много снега.
У него оказался самолет. Частный. Маленький, но свой. И мы полетели в горы. Просто так. Взяли, решили и полетели. Я жутко боялась, потому что никогда не летала и никогда не была заграницей. И весь недолгий полет просидела как на иголках, дрожа всем телом. А Вячеслав, сидя напротив, громко ржал, разглядывая мое бледное почти до посинения лицо.
Полет, лыжи и возвращение домой заняло шестнадцать часов. Туда и обратно. Я как будто заново родилась, все тревоги оставила где-то там, высоко в горах, и вернулась чистой и какой-то свободной даже. Славка в шутку заметил, что на меня так опьяняюще воздух подействовал. Я не спорила. По пути домой меня волновало другое.
В прошлый раз ему потребовалось час-полтора, чтобы меня найти. Сейчас прошло меньше суток. Раньше Марат давал мне практические уроки, а теперь я преподнесла ему урок от себя. Мы оба плохо воспринимаем слова, тем более голословные угрозы, нам нужна демонстрация. Только вот вопрос – выживу ли я после этой демонстрации или нет?
– Можно телефон?
Мужчина с готовностью протянул мне трубку.
– Конечно.
Я, вытянув губы трубочкой, выдохнула, досчитала до пяти и набрала свой домашний номер. Почему-то я не сомневалась, что Марат именно у меня дома и ждет моего звонка. После первого гудка в трубку громко рыкнули:
– Да!
– Привет, – очень тихо поздоровалась с ним, внутренне застыв от ощущения неминуемой угрозы. – Это я.
От моей наглости он, казалось, опешил. И разозлился еще больше.
– Тебя не было два дня, – медленно, скупо выверяя произносимые звуки, процедил чечен. – Два чертовых дня. И ты мне говоришь “ПРИВЕТ”, твою мать?!
– Не кричи, пожалуйста. А то я повешу трубку, – сейчас преимущество было на моей стороне, и я не собиралась упускать такую редкую и бесценную возможность покомандовать. – Я в порядке, Марат. Синяк уже зажил. Я отдохнула и развеялась. Скоро приеду домой.
