Текст книги "Трудные дети (СИ)"
Автор книги: Людмила Молчанова
Соавторы: Татьяна Кара
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 47 страниц)
– Ты мне сейчас локоть оторвешь, – склонившись ко мне, прошептал Лешка. – Не делай меня раньше времени инвалидом. Я еще молод.
Я поспешно ослабила хватку.
– Кто все эти люди, Трофим?
– Все эти? – он медленным ленивым взглядом обвел разношерстную, но тем не менее богато одетую и холеную публику. – Понятия не имею. Из наших я только Дирижера видел и еще пару ребят.
Из кого из наших уточнять не стала. Но вежливо улыбнулась всем и никому конкретно, постаравшись расслабиться.
– Злишься?
От неожиданного вопроса Лехи я вздрогнула, что от его внимания не укрылось.
– С чего вдруг?
– Ну как же. Ты с ним спишь, а он на твоих глазах женится на другой. Вон, они кольца уже одевают, – мужчина шею вытянул, чтобы получше рассмотреть происходящее. – А ты такая вся невозмутимая. Тебе совсем все равно?
– Не совсем.
– И что ты будешь делать?
– С кем? С Ксюшей? Предлагаешь ее убить? – не удержалась от сарказма.
– Нет, ты что. Мне Оксана нравится. Я другого не могу понять, – Лешка снова мои пальчики расцепил, когда оказалось, что я опять его руку как клещами схватила. – Что ты делать будешь, если он стал ее муж?
– А то же самое, что и раньше. Трофим, странный ты, – усмехнулась и головой качнула, отчего парень слегка обиделся. – Вроде неглупый мужик, а простых вещей не понимаешь. Марат ей только кольцо на палец одел. Если я попрошу, у меня таких тысяча будет.
– Только жена все равно она.
– Она. Но после этой свадьбы он все равно приедет ко мне, в мой дом, в мою постель. А Ксюша, – я поглядела на пышное платьице, в котором миниатюрная загорелая фигурка теперь уже жены Марата казалась еще более хрупкой и тонкой. – Когда она ему станет не нужна, Марат просто ее откинет в сторону.
– А тебя не откинет?
– Меня – нет.
Лешка странно поморщился, видно, разговор не в ту сторону свернул, в какую ему нужно было, и эту тему закрыл. Повел меня к выходу, усадил в машину и до конца пути хранил молчание.
В целом, свадьба прошла весело и задорно. Только долго. Время тянулось и тянулось, и я начала с нетерпением посматривать на часы. Зато поела вдоволь, так что казалось, еще минута и платье треснет по швам. Еды было очень много, даже чересчур. И больше половины осталось, что меня совсем расстроило. Потому что родители Ксюши были очень богатыми и самодостаточными людьми и могли себе позволить еду просто выкинуть. А о том, чтобы ее забрать, и речи не шло. Несолидно как-то.
Ближе к вечеру молодые потянулись танцевать и петь, более взрослых и пожилых потянуло на философские беседы. В конце стола пару старцев мирно храпели в салат. Лешка бодрым козликом ускакал в сопровождении двух милых подружек, я же, подхватив бокал вина, так и не выпитый, отошла к массивной колонне и на нее облокотилась.
– А я тебя узнал, – раздавшийся сбоку довольный голос заставил меня повернуться. Рядом со мной стоял тот мужчина, которого я встретила сегодня в магазине. – По платью, – он медленно заскользил взглядом по моему телу. – И по фигуре.
– Я за вас очень рада.
– Я Вячеслав.
– Саша.
– Москва слезам не верит? – заулыбался он
– Возможно, – спорить не стала.
Откуда же я знаю, чем руководствовались тетки, когда меня называли.
– Ты немногословная.
– Считай, что я пьяна и это – такая реакция организма.
Я его заинтересовала и заинтриговала, причем цели такой перед собой не ставила. Кто же виноват, что так сложилось? А Вячеслав, судя по горячим взглядам, случай в примерочной забыть не мог. И мне не давал.
Он оказался интересным мужчиной, даже забавным и очень шумным. К шуму я привыкла – нас с Маратом никак тихими нельзя было назвать, но Слава и нас переорал. Он много говорил, и говорил интересно, так что я сама не заметила, как начала его слушать, едва не открыв рот. Под такой аккомпанемент выпила вино, захмелела слегка, а Слава возьми и потащи меня танцевать.
– Я не умею, – робко возразила, пока он тащил меня на площадку.
– Я умею.
И он действительно умел, несмотря на свою внешнюю грузность. И попытался научить меня танцевать твист.
Постепенно вокруг нас скучковался народ, расступился и принялся весело наблюдать за нашими танцами. Слава двигался плавно, всем телом, а я никогда не танцевала, не знала, что надо делать, как двигать и чем. Но бокал вина оказался весьма кстати, меня раскрепостив и расслабив. Оттанцевали мы отлично.
Через полчаса я, покрасневшая, запыхавшаяся и слегка растрепанная, запросила пощады и наконец-то выбралась из круга. Марата нашла почти сразу – он сидел во главе стола, обнимал Оксану и, наклонившись к ней, внимательно слушал, что она говорит. Только вот смотрел он на меня, так пристально и зло, что будь я ближе, наверняка бы растерялась. А так просто улыбнулась и отвернулась, сразу же уткнувшись в Трофима.
– Ты чего творишь, Саш? – накинулся он на меня, за локоть утягивая в сторону, где было не так шумно. – Ты из ума выжила совсем?
– Ну что опять не так? Мне весь вечер за столом сидеть?
– Ты хоть знаешь, с кем так бойко отплясывала?
– Со Славочкой.
– Со Славочкой, – некрасиво скривившись, передразнил Трофим. – Марат с меня шкуру спустит. Это Вячеслав Королев.
– И что? – по-прежнему не понимала я.
– И то. Вечно ты знакомства на свою задницу находишь…не те.
– Знаешь что, руки убери, – локоть высвободила и тряхнула волосами. – Не тебе мне указывать, что и с кем делать.
– Я должен за тебя отвечать, пока…
– Пока что? Пока Марат не женится и брачную ночь не отыграет?
– Ооо, неужели Саша реагировать начала?
– Саша не реагирует, Саша злится. А если ты руки сейчас не уберешь, то Саша еще и заорет. О, Вячеслав!
Я окончательно отступила от Трофима, позволила этому Королеву меня за талию обнять и вежливо попросила отвезти меня домой.
– С радостью, – засиял Слава.
– Вы подождите, я только с нашими молодоженами попрощаюсь.
Мужчина понятливо закивал и быстрым шагом полетел к сидящим голубкам. Оба на нас уставились, одна – с любопытством, второй – с такой злобой, что я неожиданно приникла к Вячеславу, стараясь спрятаться.
– Вечер добрый, – сверкнула улыбкой я, обращаясь, скорее, к Оксане. – Я вас так и не поздравила толком. Столько народа!
Ксюша от удовольствия покраснела и трогательно устроила голову на плече у мужа.
– Сашуль, спасибо! Так приятно! А кто твой спутник?..
Я на мужчину оглянулась.
– О, это Славочка!
– Вячеслав Королев, – поправил Слава, и они с Маратом обменялись рукопожатиями. – У вас потрясающая жена. Просто красавица.
Каждый отреагировал так, как и было положено.
– Ну ладно, мы, пожалуй, поедем. Правда, Слава? Ксюш, не обижайся, поздно уже, душно, и мы так устали.
– Ничего-ничего, – торопливо заверила Оксана, вопросительно поглядывая на чечена. – Я понимаю. Спасибо, что пришли.
– Найди Лешку, пусть он тебя отвезет, – жилка на виске у Марата нервно дернулась.
– Не стоит волноваться, братик, Слава вызвался помочь. К тому же Леша пьян… – я выхватила из толпы напивающегося Лешку в обнимку с какой-то девушкой и бодро закончила: – и занят. Мы и сами прекрасно справимся. Ну а вас, дорогие молодожены, поздравляю с таким знаменательным и важным событием. Уверена, теперь в вашей жизни многое изменится.
Я обняла и поцеловала Ксюшу, перегнувшись при этом через Марата, а затем поспешила к выходу. В голове в ритме пульса билась только одна мысль. Я труп.
Слава поймал такси и повез меня домой, и каждые пару минут мне приходилось убирать с коленки его жадные и слегка вспотевшие ладони. Как только машина притормозила у подъезда, я пулей вылетела на улицу, с силой хлопнув дверью, и почти побежала домой. Слава за мной не пошел, что уже радовало. Но почему-то я не сомневалась, что он не отстанет.
Это была долгая ночь. Не потому, что не хотелось спать, может, и хотелось. Но я как чувствовала, что так просто мне ничего не спустят. Поэтому несколько часов провела в напряженной и неподвижной позе, прислушиваясь к каждому звуку. И початая бутылка вина, которую я под шумок стащила, мне активно в этом помогала.
Полпятого зашуршал ключ в замке. Странно. У него же как бы брачная ночь. Но ключ шуршал, и я не сомневалась, что через секунду Марат будет здесь, в этой комнате, и ничего хорошего мне не светит. Так и оказалось.
Он был одет в неряшливо застегнутую рубашку и брюки. Ни галстука, ни пиджака, ни запонок. Увидев меня, прислонившуюся к двери спальни, выхватил взглядом валявшееся на полу бесформенной кучей платье и почти допитую бутылку вина на столе, и окончательно рассвирепел.
– Марат, не надо, – успокаивающе вытянула ладони и попятилась в сторону. Он был изрядно пьян, и алкоголь ему, в отличие от некоторых, не добавлял доброты и душевности. Чечен не так напивался. – Ты…ты выпил. Успокойся.
В абсолютной тишине он расстегнул манжеты белой рубашки, закатал рукава и сделал мягкий шаг в мою сторону. Лучше бы он орал, честное слово.
– Не злись, я прошу тебя. Езжай домой. Ты должен быть с Оксаной. Марат…
В стену с размаху полетела бутылка, так что оставшееся на дне вино разбрызгалось по всей комнате. Следом, в ту же стену, с которой пыталась слиться я, врезалось блюдо для фруктов, и один осколок царапнул меня по руке. Марат неумолимо приближался. Я в панике задрожала и попыталась сжаться. Теперь мужчина стоял в полуметре от меня. Дышал как загнанная лошадь, ноздри опасно раздувались, а руки сжимались в кулаки. Сжимались, разжимались… Словно он боролся с желанием размазать меня по стене. Говорить что-то было опасно. Воздух как будто звенел, застыл на пике, как лавина в горах, и малейший звук принес бы неотвратимые последствия.
– Я…
И вот тут я совершила ошибку. Он навалился на меня, почти ударив об стену, выбил из меня весь воздух и за горло потащил в спальню, на ходу расстегивая пуговицу и молнию брюк.
– Стой! Стой! Да стой же ты, наконец! Не было ничего! Успокойся!
Марат не слушал. Он повалил меня на кровать, и когда я попыталась отползти, рывком притянул назад. До боли напоминало другую сцену, только тогда Марат был трезвым и себя контролировал.
– Хватит! Прекрати! – каким-то непостижимым образом я умудрилась встать на колени, слегка пошатываясь, и сильно ударила его по щеке. Всхлипнула от ужаса, когда осознала, что сделала, на кого замахнулась, и в мгновение ока, пока Марат еще не успел осознать произошедшее, подалась к нему навстречу, крепко обняла и сильно-сильно к нему прижалась, чувствуя, как под смуглой кожей с силой перекатываются мышцы. – Прости меня, прости, мой хороший. Погорячилась. Я не буду больше, не буду. Прости. Хватит, я прошу тебя. Успокойся. Все, все, перестань. Не надо, не пугай меня.
Самое страшное – что он мог меня оттолкнуть и ответить ударом на удар. Вот этого я больше всего боялась. Но постепенно он начал расслабляться, пока я его лихорадочно гладила по голове, по спине, шептала что-то успокаивающее, гипнотизируя собственным голосом. Казалось бы, прошла целая вечность, когда Марат наконец-то выдохнул и обнял меня в ответ, зарывшись пальцами в длинные пряди. Сказал что-то непонятное, но не по-русски. Я первый раз слышала, как он говорит на другом языке, и совсем ничего не понимала. Зато успокоила его, силой уложила поверх одеяла и заставила уснуть.
Через час, когда Марат крепко спал, позвонил Трофим.
– Саш, Марат…
– У меня, – перебила его. – Спит. Приезжай и забери его, ладно?
– Пьяный?
– Пьяный. Отвезешь его к Ксюше?
– А я тебя предупреждал, – не мог не вставить шпильку Лешка.
– Леш, давай не сегодня. И постарайся быстрее приехать, пока Ксюша не проснулась.
– Она спит?
– Наверняка. Иначе Марата здесь бы не было.
Лешка приехал через двадцать минут, растолкал чечена, так чтобы тот мог самостоятельно спуститься по лестнице, и повез его домой. Обошлось без происшествий – Ксюша проснулась тогда, когда очередной приступ бешенства оказался позади.
Глава 25.
После свадьбы ничего не изменилось. В принципе, я так и думала, даже уверена была, что все останется по-прежнему. Марат не поменяется, я не поменяюсь. Для него это было обычной формальностью, открытой дверью, в которую Марат бесцельно долбил несколько лет. А теперь непробиваемая, казалось бы, дверь с сухим щелчком нараспашку раскрылась, приглашая мужчину внутрь.
Марата охватила эйфория. Он даже в свадебное путешествие поехал с большой неохотой и томлением. Ему уже не терпелось работать, пахать непаханое поле, раскрытое для него. Все ему, с чистого листа, и у чечена руки чесались до всего. Дверь открылась, но пришлось отойти на минуточку. Конечно, его это раздражало.
На те три недели, что молодожены отсутствовали в России, меня передали в не очень бережные и не слишком нежные руки Трофима, который едва ли не на крови поклялся заботиться, следить и учить уму-разуму. Меня его внимание и бесконечное мельтешение рядом слегка раздражали, но не настолько, чтобы становилось невозможным его терпеть. В конечном счете, я с легкостью абстрагировалась и стала относиться к Лешке чуть уважительнее, чем к горшку с пальмой, стоявшему на кухне в доме Оксаны.
Трофим же…испытывал меня. Тогда я совсем не понимала, зачем ему это, почему он не отстанет. А он вился вокруг, еще сильнее, чем раньше, и все пытался на чем-то меня подловить, за руку поймать, что ли.
Он за мной следил. Забирал из университета, так что поползи слухи о моем новом кавалере, более выгодном, чем предыдущий. Ходил со мной за продуктами. Он почти жил со мной, приезжая рано утром и уезжая поздно вечером.
– Ты не перегибаешь палку? – вроде как между делом обронила я. Лешка, как всегда, разлегся на моем диване, ноги на подлокотник закинул и читал книгу, которую я для себя полчаса назад вытащила. – Спать со мной тебе в голову еще не приходило?
– Отличная мысль, – мурлыкнул Леша. – Это приглашение?
– Это ненавязчивая угроза.
Он присвистнул.
– Даже так?
– Еще и не так. Я не думаю, что Марат просил тебя именно об этом. Я уже не могу по нормальному в ванную сходить, чтобы ты не пыхтел у меня под дверью. Я, конечно, знаю, что ты слегка с приветом, – демонстративно покрутила пальцем у виска, – но это даже для тебя слишком.
– Тебе не надо думать, красавица. Тебе надо ходить и улыбаться. А подумаю за всех я сам.
Лешка так до конца и не мог поверить, что я не просто девочка с улицы, которая взяла Марата исключительно сексом. Он допускал, что возможно, я правильно надавила на какие-то болевые точки, сыграла на слабостях, но это единственное, на что способна моя глупая и почти ни на что не пригодная персона. Наверное, ему просто было безопаснее думать, что я никакая, а признать меня достойной Марата, а значит, и их всех…Пфф, нонсенс. Такого не может быть. Точка.
Я долго терпела. Две недели. Действительно долго. И не ради Лешки, а скорее, ради Марата. Я чувствовала за собой косяк, ведь сознательно Марата злила, и теперь рассчитывала, что чечен за три недели успокоится и забудет. Все-таки, несмотря на крутой нрав, он отходчивый. Более или менее. Поэтому злить Лешку в мои планы не входило, поскольку тот наверняка, если что-то пойдет не так, настучит Марату, и будет после этого собой горд. А мне нельзя такого допустить, ни в коем случае.
Трофим устроил мне эдакое негласное испытание. Почти перед самым приездом чечена Лешка стал меня банально…лапать. Сначала я даже, признаюсь честно, внимания не обратила, ну, тронул раз за коленку, рукой своей тяжелой меня за плечи обнял. Я лишь невозмутимо его конечности убирала и дальше занималась своими делами. Пока однажды он не перешел все границы.
Я стояла на кухне и сосредоточенно мельчила салат, как неожиданно на меня сзади навалились, так что я охнула, и внаглую запустили загребущие руки под халат.
– Ты что творишь, идиот? Совсем крыша поехала?
Я не стала вырываться и кричать, можно сказать, что вполне спокойно все восприняла. Но внутри разливалась холодная, расчетливая ярость, которую я успела уже позабыть за три с лишним, почти четыре года.
– Разве ты против? – жарко зашептал в шею Трофим. – Я что-то не заметил.
Выгнулась к нему навстречу, сделала вид, что все прекрасно, почувствовала, как Лешка давление ослабил, и стремительно развернулась, приставив к его горлу большой острый нож, на который налипли кусочки огурца.
– Так понятнее? Я против. Или надо сделать что-то еще, чтобы ты окончательно это уяснил? Если не уяснил, я повторю, мне несложно, – его кадык под лезвием сильно дернулся, но сам парень не выглядел напуганным. Скорее, приятно удивленным. – Мне не нравится, что ты меня при любом удобном случае лапаешь. Мне не нравится, что ты ходишь за мной по пятам. Мне не нравится постоянно натыкаться на тебя в собственном доме. Так что настоятельно рекомендую убрать руки с моей задницы и отойти шага на три. А лучше, вообще выйти из квартиры.
– Ты хорошо нож держишь, – отстраненно заметил Трофим, глазом не моргнув на мою отповедь. – Уверенно. Марат очень любит холодное оружие. Кровь, наверное, сказывается. А вот я не очень люблю. Это он тебя учил?
– Я сама много чего умею, – не собиралась обращать на его бред внимание, хотя и запомнила. – Не только нож держать. Отойди.
Он довольно усмехнулся, руки убрал и даже демонстративно помахал ими у меня перед лицом, а потом спокойно повернулся ко мне спиной и вышел из дома. Я же повернулась и дорезала огурец, включив перед этим радио погромче. С этого вечера Лешка никогда не позволял себе меня обидеть, оскорбить или задеть. С этого вечера он начал обращаться со мной вежливо и честно. Лучше даже, чем с Оксаной. За это я могла простить ему многое.
Марату ничего рассказывать не стала – мне не нужна его ссора с лучшим другом. Мы с Трофимом все сами выяснили, утрясли, а я не злопамятная. Да и ссорить чечена, вставая между ним и его друзьями, совсем неумно. Глупой я себя не считала. А вот Лешка рассказал, значительно позже, за что от Марата еще раз получил по морде. Меня же наоборот, заласкали за это до безумия.
– Все правильно сделала, – с непередаваемой гордостью отметил мужчина.
Марат из путешествия приехал раньше срока на два дня. Загорелый, с блестевшими от сдерживаемых эмоций глазами, и весь такой…Взбудораженный, взъерошенный. Казалось, еще минута, и он кричать начнет, прыгать…ну, я не знаю. Весь на эмоциях.
Увидеть Марата в тот день на пороге дома я не ожидала. Сидела, читала книгу, грызла яблоко, а когда его заметила, всё прямо на ковер уронила и с радостным визгом ему на шею бросилась, обвив талию ногами. Он моей реакции только засмеялся, но рад был, и свое удовольствие скрывать даже не собирался.
– Ты чего так рано приехал? – и не дожидаясь ответа, отрывисто его поцеловала, почти укусила. Отстранилась, и снова, словно оторваться не могла, начала целовать, только уже мягче, нежнее, сплетая языки и чувствуя, как нарастает знакомое томление, заставив сжать мужскую талию крепче.
– А ты не рада, что ли? – поддразнил Марат, кое-как неразборчиво пробормотав между поцелуями.
– Рада. Ну что ты? Конечно, рада.
Я застонала, когда наши губы снова встретились, и томно выдохнула, потеревшись об его пресс бедрами. Я поддразнивала Марата, наступала и ускользала, заставляя его окончательно терять голову. То гладила его слегка отросшие волосы, то путалась в них, сжимая в горсти. И первой не выдержала, с умоляющим всхлипом дернула его черную футболку вверх, чтобы она не мешалась.
Он весь был такой горячий, такой сильный, что я с ума сходила под его руками. Марат без труда донес меня до кровати, не удосужившись даже обхватить за бедра для поддержки, вместо этого скользнул под мою свободную футболку, вызвав дрожь своими прикосновениями.
Это было очень долго, очень жарко и почти грязно. Мы полностью забывались, отбрасывая сдержанность и хлипкие, ненастоящие, выдуманные только для других моральные ценности. Я пошевелиться не могла. Хотелось лечь, уснуть и чтобы ни одна живая душа меня не трогала.
– Тебе ехать надо? – даже язык заплетался, с трудом позволяя облечь мысли в слова.
– Да. Поздно уже.
Судя по Марату, ему тоже лень двигаться и думать. Тем более, куда-то ехать.
– Придумай что-нибудь.
– Нет, она ждет.
– Ладно, черт с тобой, – на дрожащих руках слегка привстала, сглотнула тяжело, чувствуя неприятную сухость во рту, и попыталась через Марата перелезть. Тому пришлось меня за талию поддерживать, чтобы не завалилась никуда. Стояла я очень неуверенно, мне казалось, еще минута и я просто рухну. – Вставай, чего лежишь? Пойду тебя в подобающий вид приведу и провожу. А то выглядишь ты… – я взглядом окинула взъерошенные волосы, расцарапанные плечи, покрасневшую кожу на груди и животе. – Мда. Куда ты ехал, кстати?
– Куда надо.
– В любом случае, ты не выглядишь как человек, приехавший из “куда надо”.
– Утихни, – Марат значительно бодрее с кровати встал, по покрасневшим ягодицам меня слегка хлопнул и умотал в душ.
Я же как-то подозрительно нахмурилась, в сторону влажное одеяло откинула и рукой надавила на матрас.
– Молодец, – язвительно улыбнулась посвежевшему мужчине, когда через полчаса он вышел из душа. – Ты кровать мне сломал.
– Я сломал?
– А кто, я, что ли?
– Да, – с наглым, непроницаемым лицом кивнул Марат. – Это ты на мне скакала.
– Напомнить, что делал ты? – выразительно бровь изогнула, игнорируя теплую волну мурашек, пробежавших по пояснице. – Мне спать теперь негде.
Чечен повздыхал, но пошел в спальню смотреть на причиненный ущерб. В общем, как он мне сказал, мы ее немного проломили. Настолько немного, что я теперь на ней спать боялась.
– Ты все равно хотела ремонт.
– И где он?
– Сказал – сделаю. Я уже давно договорился, между прочим, – он барином на стуле развалился и лениво потягивал кофе. – Завтра к тебе приедет человек, и ты ему все расскажешь.
А вот здесь я впала в ступор.
– Что расскажу?
– Расскажешь, что хочешь здесь сделать. Он все твои пожелания учтет.
Только я не знала, что хотела. Знала только, что не как у Ксюши, но это не то, что захочет услышать дизайнер.
Марат без слов мои опасения понял, залпом кофе допил и лениво поднялся.
– Не паникуй. Завтра после пар к нам на квартиру заедешь, возьмешь журналы. Они у Ксюхи где-то лежат вроде.
– И что с ними делать?
– Возьмешь и привезешь сюда. А вечером я приеду, и мы все выберем. Идет?
– Идет, – с неимоверным облегчением кивнула. – Но только я хочу…
– Я помню, что ты хочешь, – он двумя руками обхватил мои щеки, улыбнулся и напоследок уверенно, властно поцеловал. – У тебя все будет.
Я действительно взяла специальные журналы у Ксюши – даже врать не пришлось – и Марат действительно приехал вечером, помогая мне выбрать. По большей части, выбирал именно он. Я не умела, не знала, что красиво, а что нет. Ну, знала, но в общих чертах. Ремонт в моем понимании – это обои переклеить, потолки красивые сделать. А Марат к вопросу с размахом подошел, так сказать, творчески.
Чечен волей-неволей сделал дом для себя, под себя, пусть большую роль и сыграло мое невежество. Но эта квартира на целый год стала его прибежищем, его пристанищем, местом, где Марат расслаблялся, отдыхал и решал важные вопросы. Я осталась только в плюсе.
После Нового Года, когда строительная бригада начала основательно делать мой дом, Марат с Оксаной настоятельно рекомендовали и даже настаивали на том, чтобы это время я пожила с ними. Особенно Ксюша настаивала, так что я еле удерживала маску ледяного спокойствия. Так и прорывалась циничная усмешка, которую я старательно гасила под предупреждающим взглядом темно-серых глаз.
– Нет, Саш, как ты там будешь жить? Грязь, пыль, мусор этот…А у тебя сессия, готовиться нужно. Не глупи. У нас большая квартира, – убеждала Оксана так, словно боялась, что я откажусь. Марат молчаливой могучей скалой с невозмутимым бесстрастным лицом стоял позади нее. – Ты нам нисколько не помешаешь.
Это я знаю.
В общем, через полчаса подобных разговоров я милостиво позволила себя убедить, и Марат повез меня домой за вещами.
Но по сути, те несколько месяцев, что я жила у них, не принесли ничего нового. Лично мы с чеченом были очень заняты и приходили домой поздно вечером. Он активно исследовал и развивал открывшиеся возможности, отрываясь на полную катушку, я с усердием училась, чувствуя, как безбожно отстаю от остальных. Ксюша же помогала Маше со свадьбой, гуляла, развлекалась и есть готовила. В общем и целом Марат это называл “ведением домашнего хозяйства”. Я же выражалась значительно грубее, обзывая ее лентяйкой и царевной.
У меня после первой сессии начались проблемы. Не потому что я не училась – училась. Но первый курс – это остаточные знания, полученные в школе. Так Марат говорил. А какая у меня школа, особенно по сравнению с остальными? Особенно с языками было сложно, точнее, совсем никак. Я их просто не знала. Куда мне, если я только пару-тройку лет назад научилась нормально по-русски говорить?
У меня было отвратительное произношение, отсутствие память и абсолютная тупость. Так преподша говорила, не стесняясь кричать об этом на всю аудиторию. Сухая такая бабенка со слишком тонкими губами и выдающимся подбородком. Каждое занятие на меня сыпались разные эпитеты, и я с трудом сдерживалась, чтобы не ответить в обратную. Скрипела зубами, сжимала руки в кулаки до онемения, но сдерживалась. А благодаря маске снежной королевы и тяжелому взгляду исподлобья, который я у Марата переняла, ни одна сволочь не смеялась. В лицо.
Для меня это было болезненным и отвратительным унижением. Я штудировала чертовы учебники, сама учила алфавит, какие-то правила, слова, но ничего не выходило. Марат же дневал и ночевал на работе, что-то постоянно вычисляя, считая, прикидывая и изредка перекидываясь гневными фразами на повышенных тонах с Трофимом и Колькой. Правда, только когда Ксюши рядом не было. А я бессильно кипела от ярости, приближаясь к точке невозврата.
Сорвалась я аж в конце марта. Пришла домой после очередной головомойки, со всего размаху кинула рюкзак в стену и, громко топая, прошла на кухню. Марат снова с кем-то говорил, предупреждающе руку поднял, попросив меня не шуметь, а я назло стала посудой греметь, холодильником хлопать и вообще, бесилась, не находя выхода клокотавшей обиде.
– Я же тебя попросил, – с досадой поморщился Марат, отключив телефон. – Специально, что ли?
Всплеснула руками, чуть тарелку на пол не опрокинув.
– Да конечно специально! Как же! Царя и бога побеспокоили. Извините уж, не сдержалась. Может, мне вообще уйти, чтобы не мешать тебе?
Он холодно на меня взглянул и с легким презрением спросил:
– Ты чего разошлась?
– Ничего. Разговаривай вон, – махнула рукой в сторону мобильника, – с кем ты там разговаривал! А меня не трожь.
– Ты ведешь себя как психованная идиотка.
Многострадальная тарелка наконец-то полетела на пол. За ней отправилась ваза с фруктами, и спелые красные яблоки раскатились по всей кухне. А у меня зуб на зуб от ярости не попадал, я всем телом дрожала, и не могла успокоиться. Хотелось рушить, все рушить, что только попадет под руку, и я уже начала по сторонам рвано осматриваться, чтобы найти еще одну несчастную жертву.
– Да, идиотка! Дура! Кто еще?! Психичка?! О, прекрасно! Набор эпитетов пополняется!!!
Марат же, как специально, был спокоен как удав. Скользнул ко мне, за руку схватил, а когда я вывернулась и по плечу его ударила, отвесил мне такую пощечину, что зазвенело в ушах. И пользуясь моей растерянностью, он подтащил меня к раковине и устроил ледяной душ, заставив беззвучно открывать и закрывать рот в попытке глотнуть воздуха.
– Успокоилась? – так же невозмутимо поинтересовался Марат, крепко держа меня за шею и вытирая холодные капли с лица и волос. – Истерика кончилась?
– Д-д-да.
Он сел на барный стул, посадил меня на колени лицом к себе, и проникновенно поинтересовался:
– Ну? Кто это сделал?
И я все ему высказала. Все, что наболело. А та тетка меня реально достала, до чертиков. И я уже не была уверена, что сдержусь, когда она в очередной раз с елейной, ехидной ухмылочкой начинала просвещать аудиторию в том, что для учебы на факультете нужно иметь не только богатых покровителей, кучу денег и некоторые таланты, не связанные с мозговой деятельностью, а еще и серое вещество, которое у меня, похоже, напрочь отсутствует.
– Понимаешь? – от обуревавших эмоций я у него на коленях подпрыгнула. – Она так и говорит, что я имбецилка, идиотка и дура, которая всем кому ни попадя минеты делает, и только поэтому здесь учится. И знаешь, что еще говорит? – когда Марат покачал головой, я продолжила: – Что для таких как я, есть специальные заведения, а у них – приличный вуз. Я не дура, Марат, понимаешь? Эти все уроды, с которыми я учусь, или ботаны, или мажоры, типа тех, что у Ксюши на свадьбе были. Ботанов – двое, а эти папенькины ублюдки ни хрена не делают. Они ничего не делают, им на все плевать. Они кокс на паре нюхают. Прикинь, да? Но я…я же стараюсь, черт! Я же все делаю, пока они задницы свои просиживают.
– Я знаю.
– А вот она не знает! Она каждую пару, два раза в неделю поднимает меня и начинает выставлять шлюхой и бл*дью. Просто так. Это нормально? На меня уже оборачиваются в универе. Только пальцем не показывают – боятся. Мало ли что, вдруг я всех, кому минет делала, приведу. Охренеть, да?
Марат спокойно, мерно дышал, меня остужая и убаюкивая своей невозмутимостью. Хоть я и клокотала от гнева, но уже не так, как полчаса назад.
– И давно?
– Что?
– Давно она так делает?
– Да после сессии сразу. Точнее, во время нее процесс пошел.
– Понял. Успокойся и приведи себя в порядок, пока Оксана не пришла. Завтра я тебе репетитора найду хорошего, будешь заниматься.
– А эта баба?
– Я все решу, – успокоил Марат и бережно поцеловал меня в лоб. – А ты отдохни.
Через несколько дней по универу пошел слух, что преподшу иностранного языка, которая вела занятия в нашей группе, жестоко избили, то ли на смерть, то ли до инвалидности. Об этом говорили шепотом, украдкой, боясь спрашивать даже у других преподавателей, но каждый знал об этой истории, и о том, что в ней замешана я. И когда теперь я неторопливо заходила в аудиторию ли, или в буфет, в помещении на несколько долгих, томительных моментов застывала неприятная – кому-то, но не мне – тишина.
Мы с Маратом это не обсуждали. Просто однажды после учебы я пришла домой, зашла в его кабинет, закрыв дверь на замок, и благодарно поцеловала.
– В универе все нормально? – как бы между прочим спросил Марат.
Я его по голове погладила и улыбнулась.
– Конечно, мой хороший. Все отлично.
Он всегда делал для меня все. Что бы я ни попросила. Мог даже луну с неба достать. Только вот луна мне была совсем не нужна, предпочитала я более осязаемые вещи. И Марат это отлично знал.
Глава 26.
В апреле я стала хозяйкой новой, красивой квартиры и наконец-то съехала из теплого, чересчур приторного дома Оксаны. По правде сказать, я устала жить с ними, за короткое время “без них” отвыкнув от постоянного контроля. Да, было уютно, хорошо, и раньше я бы не воротила нос. Многие заявили бы, что сейчас я просто зажралась. Неправда. У меня лишь появилась альтернатива, свобода выбора, и я не стала ею пренебрегать.
