Текст книги "Трудные дети (СИ)"

Автор книги: Людмила Молчанова

Соавторы: Татьяна Кара
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 47 страниц)

Отец Оксаны хмыкнул, снова крякнул и кивком головы предложил Марату выйти. Как только мужчины покинули комнату, краля кинулась к матери, и обе про меня забыли.

– Мам, почему он так? – чуть не плача, заныла Ксюша. – Мы же с Маратом столько лет вместе…Что он?..

– Он волнуется, милая.

– О чем?

– Все-таки твой Марат…Золотце, мы родители. Мы волнуемся.

– Ну что он, мам? – взвыла Ксюша. – Я его люблю, понимаешь?

Тут я кашлянула, привлекая к себе внимание, и женщины поспешно взяли себя в руки, начав вежливую, ничего не значащую беседу. Словно не мать и дочь, а незнакомые люди. Через десять минут вернулся Марат с ее отцом, и Ксюшины родители начали поспешно прощаться.

Только когда закрылась дверь, я смогла облегченно выдохнуть. И через минуту почти срывала с себя колготки и юбку. Оксана лишь со стола убрала, не став мыть посуду, и ушла в свою комнату. Вместе с Маратом. Я поползла на кухню, надеясь хотя бы теперь поесть по-человечески.

Мне не понравились ее родители. Особенно отец. Для посла он слишком…как это слово…Я забыла. Но он слишком остро реагирует на другие национальности. В голову лез только Гитлер со своим фашизмом, но это было не совсем то. И меня, если честно, пренебрежение тучного мужика задело. Я не выглядела как девочка с улицы, как оборванка. Я хорошо и правильно говорила, я могла говорить на какие-то темы, и у меня были манеры. Так почему же на меня снова смотрели с пренебрежением? Как на говно? И не только на меня, и на Марата тоже. А самое забавное, что Оксана этого никогда не видела и дальше не увидит.

Через несколько минут на кухню зашел Марат, заставив меня замереть с надкусанным бутербродом во рту, палкой колбасы в одной руке и огурцом в другой. Парень тихо засмеялся.

– Диверсию совершаешь?

Я вытащила полуобгрызанный бутер.

– Жрать хочу. Пока они зыркали, кусок в горло не лез.

– Салат остался? – темноту кухни осветил яркий свет холодильника. Марат разглядывал множество тарелок, прикрытых крышками. – Саш!

– Внизу стоят. А Ксюха где?

– Спит.

– Уже?

– Переволновалась сильно.

Марат достал хлеб, салаты и холодное пюре. Подумав, потянулся за еще одной тарелкой – для меня. Я благодарно кивнула.

– Отчего же она, бедняжка, переволновалась? Это не ее с грязью весь вечер смешивали.

– Не злись.

– А я не хотела оставаться, – попеняла, внимательно наблюдая, как Марат накладывает мне в тарелку салат. – Чего так мало? Еще положи.

– Обжора.

– У меня этот…стресс.

Парень ехидно фыркнул.

– Бедняжка.

Мы поболтали, слово за слово, ушли к другой теме, но вспоминать о неприятном ужине не хотелось. Тем не менее, я не могла не спросить:

– Ну а что вы решили?

– С кем?

– С ее отцом.

– Тебе так интересно?

– Надо же знать, зря или не зря я сегодня терпела все издевательства.

– Ах да, – пристыженным он не выглядел. – Злополучное платье.

– Не увиливай. Что он сказал?

– Сказал, что надо подождать, пока Ксюшка выучится.

– Еще год?

Он глубоко вздохнул, водя вилкой по краю тарелки.

– Еще год.

– Ты расстроился?

– Скажем так, я рассчитывал быстрее все закончить.

Все закончить. Как мило.

– Сколько вы вместе?

– Четыре года.

– Еще один быстро пролетит.

– Ты меня успокаиваешь? – теперь Марат разглядывал меня с любопытством, с которым редко глядел. По большей части, я для него была проста и понятна.

– Нет. Я успокаиваю себя.

– В смысле?

– Вы же будете…тили-тили тесто. А у меня есть паспорт. И я закончу школу.

– И что?

– Ее родители от меня не в восторге, – напомнила я на всякий случай.

– От меня тоже, – безразлично отозвался Марат. – И что?

– Мне кажется, они будут не очень рады, если я буду мешаться у вас под ногами в вашей семейной жизни.

– Ты помнишь, о чем я тебя предупреждал?

– О чем?

– О том, что я тебя везде найду, если ты сбежишь. Освежила память?

Он не шутил, а я…Я действительно опасалась. Что после их замужества моя жизнь тоже изменится, и я останусь за бортом. Мне слишком понравилась та жизнь, которую давал мне Марат, но даже я понимала, что вечно жить с ними я не буду. Они женятся, а я…буду лишней.

Только я одно забыла – Марат не шутит. И слов на ветер не бросает. Вот и сейчас сидит расслабленный и сытый, но его сила, обычно надежно спрятанная, бродит прямо под кожей. И взгляд с предупреждением, многозначительный из-под густых бровей, от которого становится парадоксально спокойно. Я выжила бы, но уходить все равно не хотела. Ни за что.

– Не надо, – покачала головой, не в силах сдержать довольную улыбку. – Я помню.

– Ну и отлично. Спокойной ночи, мелкая.

– Тебе того же.

Глава 16.

Когда я осознала себя девушкой? В смысле, по-настоящему? До сих пор не знаю, если честно. Как-то осознала. Мое становление происходило постепенно, выстраивалось как мозаика, состоящая из сотни мелких пазлов. Слева один, справа, еще один посередине. И в какой-то момент картинка собралась.

Да, Оксана меня учила, но ее знания были для меня теоретической базой, которую я ни разу не испробовала на практике. Иногда мне вообще казалось, что это глупо все – ее часовые вертляния перед зеркалом, марафет, куча нарядов. Толку с них? Но потом я видела, как она на людей действует, как на нее парни оборачиваются и подолгу смотрят ей вслед. Марат это тоже видел, нервничал, конечно, и глазами сверкал, но Ксюша сама не осознавала, какое впечатление производит, а если и осознавала, то не придавала ему ни малейшего значения.

Я тоже так хотела. Почему нет? Это тоже сила, способность, с помощью которой можно влиять на людей и добиваться нужных результатов. В обществе, где я теперь жила, оценивали по внешнему виду, взглядом окидывали с ног до головы, определяя возможности и способности. Потенциал человека часто определялись по его одежде и манерам. Как же эти люди любят облегчать себе жизнь до невозможности. Придумали клише себе, создали типы по копирке, а потом эту копирку к каждому прикладывают.

Смешно. Но я теперь жила с ними и была обязана соблюдать их правила. Хотя у меня не получалось.

Все изменилось в последний год моей учебы в школе. Со мной ходили разные люди – некоторые были учениками нормальных школ, по каким-то причинам плохо там учившихся. Шпана, одним словом. Крутые, которые с распальцовкой ходили. А я над ними только тихо посмеивалась. Думают, что короткая юбка и сигарета их круче делают? Дети, честное слово.

Они были на стыке моего прошлого мира. Они как я, только наоборот. Я с облегчением ушла с улиц, они – с радостью туда пришли. Котята, пытающиеся быть тиграми. Но все-таки я их понимала, я с ними общалась, потому что ничего другого в то время мне не оставалось. Оксана наконец-то от меня отстала, улаживая проблемы с собственными упрямыми родителями, которые не желали видеть, как она губит свое будущее, и предлагали ей не спешить. А Марат, тоже озабоченный благоприятным исходом дела, целыми днями теперь крутился возле нее, отваживая милых и хороших мальчиков, заботливо присланных мамой Оксаны. В общем, все были заняты, про меня забыли, и я стала общаться с моими “одноклассниками”, хотя раньше старалась их избегать.

С двумя я сошлась особенно близко. С Веркой – невысокой, достаточно полной, но фигуристой девчонкой, выглядевшей куда старше, чем было на самом деле – и Вовкой – с меня ростом примерно, глуповатый и вечно озабоченный. На быка похож. И повадки такие же. А еще он все время любил жевать сигареты, которые курил. У него было три татуировки, и как-то раз, позже, он предложил сделать одну мне. Я согласилась. В итоге, когда Марат заметил это художество, то чуть не убил, а узнав, что татушку делал парень…Короче, он разошелся не на шутку, и в нашем доме стало на парочку вещей меньше.

Верка отличалась от Оксаны как небо и земля. Я росла рядом с идеалом, концентрированно-женской грацией, всегда элегантной, красивой и привлекательной. У меня выработались определенные стандарты, эталон поведения истинной женщины, хотя я сама быть эталоном не хотела и не стремилась. Но так или иначе идеалом стала Оксана. За неимением других кандидатур. А Верка совсем другая. С прокуренным голосом, мощная, любившая одежду, которая еле прикрывает грудь и ноги – и надо сказать, нехудые ноги – она была раскованной и абсолютно без комплексов во всем. Она сама снимала парней и мужчин в клубах, просто так. А потом брала деньги, но не из-за того, что ей они были нужно. Она как будто одолжение делала.

– Они дают мне бабосы за то, что я люблю секс, – смеясь и шатаясь на каблуках, Верка трясла передо мной немаленькой суммой денег. Говорила она громко, отчетливо, и люди, случайно затесавшиеся в сумерках, с ужасом на нее оборачивались. Она не стеснялась. Откидывала голову и смеялась сильнее. Или же сама подскакивала к человеку, пугая того, и с вызовом вскидывала голову: – Че уставился? Не слышал? Да, я люблю секс. Я люблю трахать-ся. И что?

Я сама смеялась над ней и над теми несчастными, подвергавшимися натиску большой подмосковной груди. Вера была забавной, глупой и наивной. И отличалась от женственной, элегантной Оксаны, к которой я привыкла.

– Пошли со мной в клуб, – жуя жевачку и периодически надувая из нее пузыри, как-то предложила Вера. – Сегодня девушкам бесплатно.

– Да ну нафиг, – отмахнулась я, забегая на бетонные плиты. – Что я там забыла?

– Как неродная, Шур. Вечно бежишь куда-то. Слышь, Вовк.

Вовка вопросительно промычал что-то.

– Пошли с нами в клубешник.

– Да ну…

– Что да ну? – возопила Вера. – Давай.

Неожиданно девчонка спрыгнула с бетонного блока и что-то горячо зашептала на ухо парню, периодически косясь на меня. Вован тоже странно посерьезнел, что на бычьем лице смотрелось довольно комично, и поглядел на меня, не таясь. Я же расслабленно уселась на корточки, руками подперев щеки и думая о своем.

Через пару часов парень, отчаянно нервничая, подошел ко мне и как можно развязнее пробасил:

– Слышь, Шур, ты это…– процесс застопорился. Вова досадливо сплюнул на землю. – Короче, давай с тобой типа это…ну, замутим.

– Чего замутим? – лениво протянула , играясь со звеньями золотой цепочки.

– Ну это…будешь моей телкой?

– Кем?

Он разозлился.

– Харэ придуриваться. Не хочешь, так и скажи. Нех*й меня за дурака держать.

А я честно не понимала, что он от меня хочет. Потом только дошло, и то, благодаря Верке.

– Че ты не поняла, Шур? Он на тебя запал. Хах, давно уже. Только я вообще не понимаю, что он в тебе нашел, – она прищелкнула языком и скептически меня оглядела. – Вечно какие-то толстовки мужские, широкие штаны. У тебя что, шмотья нет?

Мне не нравилось, когда кто-то думал, что у меня чего-то не хватает.

– Все у меня есть, – обиделась я. – Просто не хочу.

– Ну и дура. Вовка хороший. А какой у него… – она мечтательно прикрыла глаза, застонала и согнула руку до локтя в неприличном жесте. – Ну ты понимаешь.

Это я понимала. Но причем здесь моя персона?

– Ты и с ним успела? – изумилась я.

Девчонка меня неправильно поняла.

– А ты не ревнуй. Мы по пьяни разок. С кем не бывает? Но одно я тебе точно скажу – Вовка пацан классный. И так, – она побила раскрытой ладонью по кулаку, – и в остальных смыслах тоже.

– Ну и ладно. Мне-то что?

Верка за меня взялась всерьез, вознамерившись сделать “сексапильную штучку”, с которой Вовану будет не стыдно. И я позволила.

Не потому что эта пародия на человека мне так понравилась. Я не для того стараюсь, учусь и пытаюсь вписаться в общество, чтобы связывать себя с отбросами. Я достойна лучшего, и это лучшее у меня непременно будет. Вовка меня недостоин, даже моего мизинца, и я лучше всех об этом знаю. Но он был первым, кто обратил на меня внимание как на девушку. Как на ту, что способна хоть кого-то заинтересовать. Меня признали девушкой, красивой девушкой, хотя я сама себя не признавала такой. В глубине души я была благодарна Вовчику за это. Он открыл краник внутри меня, который все сдерживал. Он дал мне почувствовать себя способной вызвать желание у кого-то.

Спасибо ему, конечно, но это все не для него. Даже когда Верка надо мной колдовала, я ясно понимала, что никогда с Вовкой рядом не буду. Не для него такая как я. Хотя поиграть и использовать то, что он может мне дать…пожалуйста.

Возможно, будь Марат с Ксюшей менее заняты, они бы все заметили. Особенно Марат. Но он целыми днями был со своей принцесской, и меня никто не видел.

Вера все-таки уломала меня на клуб, только заявила, что нужно привести мое тело в порядок.

– Ты ж баба, Сашка. Красивая. Сиськи, жопка, ножки – все есть. Откормить бы тебя, конечно, а то кажется, что подержаться не за что, но блин, что ты все прячешь? – сокрушалась Верунчик. – И ноги длиннющие какие, – стянув с меня джинсы, вынесла вердикт она. – Будь у меня такие палки, я бы юбку не снимала.

Сегодня был важный день, вернее, вечер. Мы собирались в клуб. Приехали к ней в общежитие, где в коридоре пахло застоявшейся, ржавой водой, а в трещины серой напольной плитки въелась невыводимая грязь. Комната, в какую меня завела знакомая, соответствовала коридору, и после ухоженной и хорошей квартиры Марата, выглядела жалкой.

– Ты ее и так всегда носишь, – парировала, подходя к зеркалу, вытащенному прямо из шкафа и поставленного на пол. Покрутилась, пытаясь найти сиськи и ножки, о которых вещала Верка. – И отсутствие “палок” тебе не мешает.

– У меня женственные бедра!

– А у меня?

– А у тебя…ноги длинные.

– И коленки худые, – иронично ухмыльнулась, не понимая восторгов Верки. Ноги как ноги.

– Кто там на твои коленки смотреть будет? – рыжая методично перерывала шкаф, выбрасывая вещи прямо на пол. – Сейчас мы напомадимся и тусить пойдем. Вовка от тебя глаз не оторвет.

– Ну-ну.

Слово свое она сдержала. И колдовала очень долго, правда, совсем не так, как Оксана. Ксюша росла в интеллигентной семье, где элегантность передавалась с молоком матери, Верка же была отвязным отпрыском девяностых. Ксюша наносила легкий макияж, сочетающийся с аксессуарами и платьями, Верка же всегда красилась ярко и предпочитала минимализм в одежде. Оксана одевала меня в красивые длинные платья, подруга же облачила в черную кожаную юбку и короткий красный сетчатый топ, открывающий пупок. Юбка простора фантазии не оставляла совершенно, вдобавок была мне велика, вечно соскальзывая. Оксана никогда в жизни так не одевалась.

Меня же метало из стороны в сторону. Я не соответствовала тому эталону, который видела перед глазами, но и не хотела никогда ему соответствовать. Я выглядела девушкой, но никогда ею не была. Я одела еле прикрывающую задницу кожаную тряпку, хотя приличная голубая юбка пару месяцев назад стала для меня серьезным испытанием.

– Я себе все отморожу, – я уведомила разошедшуюся покорительницу сердец, натягивающую колготки. – Не май месяц на дворе.

– На колготки, – она кинула мне точно такие же, как одевала сама.

– О да, – язвительно протянула я, разглядывая крупную сетку. – Теперь хоть на северный полюс.

– Не кипятись, подруга. Все схвачено. Вовчик сегодня тоже идет, раскрутим его на такси. Пусть платит.

– А до клуба мы как доедем?

– На электричке. Не очкуй, ради бога. Сядь вон пойди на стульчик, я сейчас тебе прическу забабахаю. Я на парикмахера учусь, кстати.

Прическу она сделала. Начес. Да еще хотела пивом волосы облить, но тут уже я отказалась переводить добро зря и вонять сивухой. Верка спорить не стала, пожала плечами, меня накрасила и повернула к зеркалу.

– Ну как? Я же говорила. Красотка.

– А с черным ты не переборщила? – мои и без того черные глаза, густо подведенные карандашом, выглядели огромными и страшными. Как по мне.

– Это называется кошачий взгляд, – обиделась Верунчик, прихлебнув пива прямо из горла. – Чтоб ты понимала, бестолочь.

– А вот со словами поаккуратнее, – в моем голосе слышался лед. Помощь помощью, но унижать я себя никому не позволю. – Не забывайся особо.

Что уж там Верка подумала или решила, не знаю, но она тяжело сглотнула пиво, отставила бутылку подальше и решила разговор замять. Кивнула неопределенно и больше меня не обзывала. Через полчаса об инциденте уже никто не вспоминал.

Мы приехали в этот клуб, куда действительно пускали всех девушек, и я сразу погрузилась в какое-то буйство, которое меня скорее настораживало, чем завораживало. А еще был одиннадцатый час ночи, и я ни разу за сегодня не позвонила домой. Оставалось надеяться, что Марат слишком занят своей кралей, чтобы замечать меня.

– Ну как? – подруга уже дергалась под нервную музыку, поматывала сумочкой и оглядывалась в поисках кого-то. – Нравится?

– Чего?

– Нравится, говорю? – громче гаркнула Вера прямо на ухо. Я молча кивнула. – А я тебе говорила, что будет круто!

– Ага!

– Пошли!

Она здесь знала многих, некоторым приветственно кивала и с непоколебимостью танка тащила меня к бару. Я покорно шла следом, стремясь, по крайней мере, не потеряться в обезумевшей толпе. Я была скована, так как все это было для меня впервые, и мое напряжение Верунчик чувствовала.

– Два коктейля, – крикнула она бармену и оперлась на стойку, согнув одну ногу в колене. Ее юбка стремительно поползла вверх. – Не жмись, Шурик. Сейчас для храбрости сто грамм и понеслась.

Сто грамм и правда помогли. Оглушающая музыка, бившая в барабанные перепонки, перестала действовать на нервы. Хаотичная масса людей, нервно извивающаяся на танцполе, уже не смотрелась так дико и смешно, а идея потанцевать самой стала довольно-таки заманчивой. Верка заказала еще один коктейль, и меня развезло окончательно, а рыжая надо мной смеялась.

– Не умеешь ты пить, Сашка! – орала она мне на ухо, таща в центр танцпола. – А я то думала!

– Умею! Водку только! От остального пьянею.

Она звонко рассмеялась, убирая с прохода какую-то малолетку.

– Да я уж вижу!

Я ничего не сказала, мутным взглядом наблюдая за Верой и другими девушками, извивающимися здесь. Подняла глаза на голую танцовщицу на балконе, двигающуюся в такт музыке. Пару минут напряженно думала о чем-то, прогоняя пьяный туман. Я все понимала и осознавала, просто реакция притупилась. Совсем пьяной я не была.

Через пару минут я решилась повторить некоторые Веркины движения и движения танцовщиц. Еще раз, а потом еще. Старалась двигаться под музыку, как делают остальные. Я не хуже, я могу так же, даже лучше. А когда на меня никто не стал оглядываться и показывать пальцем, я окончательно осмелела, перестала хмуриться, контролируя каждое свое движение, и пошла в отрыв.

Мы долго танцевали с Веркой, хохотали, потом к нам подкатили два взрослых мужика, даже старше Марата и стали тереться рядом с нами. Рыжая заливисто рассмеялась, откидывая жженые волосы за спину, повернулась к одному из них спиной, прижавшись бедрами к его ногам, и…заскользила по нему, спускаясь ниже и ниже. Мужик довольно заулыбался, руки на женственных подмосковных бедрах пристроил и повернул девчонку к себе лицом. Второй попытался повторить то же самое со мной. Я уверенно и решительно отстранилась и направилась к бару. Не знаю, что этот тип подумал, но направился за мной следом.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Саша.

– Виталий.

– Угу.

Виталий сделал знак бармену, и бармен над нами вопросительно склонился, ожидая, когда мы сделаем заказ. У меня денег не было.

– Что будешь? – выдохнул Виталий мне в шею.

Ну если он предлагает…

– Водку.

Светлые брови мужчины удивленно поползли вверх, но он сделал знак бармену. Я же искала глазами Верку. Через пять минут выловила взглядом рыжую макушку, целеустремленно направлявшуюся к подсобным помещениям. Ну кто бы сомневался! Я тихо хмыкнула. О Веркиных похождениях каждый знал.

Принесли водку, я ее залпом выпила, в сторону выдохнув, и даже как будто протрезвела. Виталий тоже хлебнул для храбрости, сначала руку мне на плечо положил, тяжелую, надо сказать, а потом вообще за коленку схватился и стал ее поглаживать. А Верка говорила, никого мои коленки не заинтересуют.

– Я не ясно сказала? – почти ласково прокричала я, холодно улыбаясь. – Я сказала нет, если ты не слышал.

– Да хватит тебе. Пойдем…

– Клешню убрал.

Мясистые пальцы наоборот, лишь сильнее сжались.

– Слушай, рыбка…

– Какая я нах*й рыбка? Клешню убери, крабик!

– Ты не понимаешь, что ли…– Виталий угрожающе привстал, но тут, откуда ни возьмись, выскочила растрепанная, раскрасневшаяся Вера.

– Вы чего сидите? Давайте танцевать!

Она меня вырвала из цепких лапок и утащила в туалет.

– Вот урод! – зло выплюнула я, не в силах скрыть раздражение. Коленку хотелось потереть.– Говнюк старый.

– Он тебя угощал? – спросила Вера, на ходу поправляя лифчик и подтягивая красные лямки. Выглядела рыжая не очень презентабельно. Помада вообще размазалась по всему лицу.

– Стопку водки купил. И что?

– Ты поосторожнее. Если не хочешь, тогда не соглашайся на угощение. Я Виталика давно знаю.

– И с ним спала, что ли?

– Разок, – отмахнулась Верунчик. – Но я тебя предупредила. Если не хочешь с ним перепихнуться, то лучше не позволяй ему что-то себе заказывать. Он же жадный, как е-мое.

– Ты сама где была? – решила сменить тему разговора. Пока подруга себя в порядок приводила, я дернула дверь одной из кабинок, случайно налетев на молодую парочку. Молча закрыла и пошла к следующей. – Ау!

– Как ты думаешь? – язвительно скривилась Верка. – Не в шахматы играли. У тебя бабки есть?

– Нет.

– Ладно. Я за тебя Виталику отдам, но ты должна будешь.

– Не вопрос, – я рыжую от зеркала отпихнула, и сама начала прихорашиваться, поправляя размазавшийся макияж. – А Вовка где?

– Здесь давно.

– Он меня видел?

– Неа. Иди к нему. Он у входа. А с Виталькой я поговорю.

Нашла Вовку, выпила с ним. Поговорила. Насладилась изумлением и восхищением в его глазах. Выпила. Спросила время. Уже перевалило за полночь. Мелькнула короткая и быстро исчезнувшая мысль о Марате. Вован продемонстрировал новую татушку на бицепсе. Я восхищенно ее потрогала. Выпила. Проводила глазами Верку, идущую под ручку уже с другим мужиком. Попросила татушку себе. Вовка потащил меня в тату-салон, находившийся в этом же здании.

– Колян, наколку сделаешь? – пробасил Вовчик, поддерживая меня за локоть и не давая упасть с тонких шпилек. Надо сказать, мое умение ходить на каблуках значительно отшлифовалось за пару часов в нетрезвом состоянии. Я могла на них передвигаться.

– Ты время видел?

– Девчонка моя хочет очень, – как-то извиняюще пожал он плечами и выдвинул чуть вперед мое тельце. Я бодро закивала.

Колян меня неприязненно оглядел, выругался себе под нос и махнул в сторону кресла.

– Пусть садится.

Когда я увидела штуку, какой он собрался делать татуировку, как-то быстро протрезвела.

– А анестезия?

– Ты уже, походу, под анестезией. Не вертись, – рыкнул Колян. – Где делать будем?

Оказывается, протрезвела не до конца.

– На позвоночнике хочу, – непонятно почему брякнула я. – Тонкую такую, как змейка. До лопаток длиной.

– Что делаем? – непонимающе нахмурилась, и мастер махнул на меня рукой. – Ладно, сиди, сам придумаю.

Делали долго. Было больно сначала, так что минут пять я от неожиданности громко ругалась. Потом стало терпимо. Я расслабилась, даже задремала. И когда Колян за плечо меня потряс, долго пыталась понять, что он от меня хочет.

– Все. Топайте.

Я неуверенно встала и покачнулась.

– Спасибо. Сколько время?

– Третий час ночи.

– Нормально, – дала отмашку Вовчику, и тот послушным теленочком пошел следом. – Гуляем.

Вернулись в клуб. Нашли полувменяемую Верку в углу, уже с новым кавалером. Меня от этого зрелища слегка затошнило. Отвернулась, сделав вид, что ничего не видела. Вовка заказал мне еще один коктейль.

– Не обанкротишься? – цинично ухмыльнулась я, опрокидывая очередное творение бармена в себя. – Татушка, бухло, такси…

На парня алкоголь тоже подействовал, сделав его более уверенным.

– Ты мне нравишься.

– Я очень рада.

Он ко мне ближе подошел, за коленки схватил и развел ноги, устроившись между ними. А я как кино со стороны это все наблюдала.

– Ты красивая.

– Я в курсе. И что?

Вовка мои голые ноги гладил, и колготки в крупную сетку ему совсем не мешали. Огромные, большие ладони все выше и выше поднимались, короткие пальцы касались края юбки, а сам парень наклонился к моему уху. От него разило пивом.

– Ты поняла, – он со значением к моему лицу склонился, рот приоткрыл, а я даже не делала попытки отстраниться. С интересом ждала, что будет дальше.

А дальше меня смело с высокого стула. На каблуках устоять не получилось, и я врезалась в кого-то рядом стоящего, мертвой хваткой цепляясь за чье-то плечо. И почти с ужасом и удовольствием наблюдала за разъяренным чеченом, метко и хлестко начищающего бычье рыло Вовки. Рядом со сцепившимися парнями сразу образовался круг, все столпились, выкрикивая что-то и наслаждаясь дракой, а я спокойно за ними наблюдала, вновь приняв равновесие.

Верка ко мне пробралась и тронула за плечо, кивая на этих двоих.

– Ты так и будешь стоять?

– Что ты мне предлагаешь?

– Разними! – крикнула она.

– Я что, на дуру похожа? К двум разъяренным мужикам лезть? Пусть сами разбираются.

Она почти с отвращением на меня покосилась, ослабила хватку, а потом и вовсе отошла, бурча что-то себе под нос. Я ее не слушала.

Вовка при своих габаритах с Маратом равняться не мог. Чечен подтянутый, и пусть Вовка шире, но у него мясо, а у Марата – мышцы. Через пять минут избитый в кровь одноклассник отхаркивал кровь под высоким барным стулом и утирал ее с лица. У чечена же все костяшки пальцев были сбиты.

Марат щерился, тяжело и глубоко дышал, сейчас напоминая больше животное, чем человека. С яростной гримасой оглянулся по сторонам, увидел меня притихшую неподалеку и остатки разума вообще растерял. В три широких шага до меня долетел, мгновение мое спокойное лицо разглядывал, а потом больно ударил по щеке тыльной стороной ладони. Голова мотнулась в сторону, щека сначала онемела, а потом налилась болью и кровью. В баре застыла тишина.

Я молча потерла щеку, избегая смотреть ему в глаза, пошевелила челюстью, и холодно поинтересовалась:

– Это все?

– Вот сука!

– Сука, – согласилась. – Дальше что?

Марат грязно выругался, так что от него несколько людей в страхе отскочили, больно схватил меня за волосы и потащил к выходу. Чем больше он злился, тем больше я успокаивалась. Чем больше я успокаивалась, тем больше он злился. Замкнутый круг. Мы выскочили на улицу, даже не захватив мою куртку. Горевшую щеку охладило прохладным воздухом, а голые ноги закололо морозом. Я застучала зубами.

– Дай куртку возьму.

Мужик безжалостно мотнул меня, почти оторвав ноги от земли. В который раз я прокляла шпильки.

– Иди! – прорычал он. – Пока я тебя не убил!

– А что ты рычишь? – деланно удивилась, зля его еще сильнее.

– Тебя, тварь неблагодарная, убить надо.

– Отпусти.

Ноль эмоций, только жесткие пальцы на локте сжались сильнее.

– Отпусти, сказала! Ах ты сука…

Мое спокойствие сошло на нет, и я начала извиваться, вырываться и кусаться, морщась от боли, когда мои пряди в его хватки сильнее натягивались. Извернулась и ударила его по лицу, позолоченным кольцом разодрав ему губу. И с ужасом смотрела на капли крови.

Он снова меня ударил, теперь по другой щеке, а потом толкнул, так что боком я врезалась в его жигули. Я точно знала, что это его машина, и испытала злорадное удовольствие, когда каблуком поцарапала дверь.

– Не смей поднимать на меня руку! – собрав в горсть волосы, Марат заставил больно запрокинуть шею. – Удавлю. Шлюха! Ты себя в зеркало видела?

– И даже не раз! – я с вызовом вскинулась, насколько позволял его кулак. – Мне всю ночь говорили, что я красавица!

Опять больно долбанул мое тело об машину, больно навалившись сверху.

– Что ж за мразь ты, а? Не меняешься! Ты хоть понимаешь, идиотка, что сейчас пятый час?! – зло проорал он прямо мне в лицо. – Бл*дь! Да если бы я знал, что тебе это нужно, я бы тебя, суку, там же оставил. Сколько лет я, бл*дь, убил! Нах*я? Чтобы ты своей жопой голой здесь крутила?!

– А тебе какое дело??? Тварь! Не трогай меня! – истерично завизжала, когда он снова больно меня сжал. – Уйди! Лучше бы ты, сука, меня там оставил! Пять утра, говоришь????! Ты только заметил, да?! Я три дня, бл*дь, дома не ночевала, а ты только заметил! Убери руки, сказала! Мне больно!

Также неожиданно как схватил, Марат расцепил руки и для надежности отошел на шаг. Я сползла по двери машины и на дрожащих, онемевших ногах, сделала шаг по направлению к клубу. Но потом передумала и обличительно ткнула в парня пальцем.

– Давай, расскажи, куда вы с Оксаной теперь собираетесь? Надолго?! Да не молчи, рассказывай. Можешь даже не говорить. Зачем, правда? Есть я, нет меня – какая хер разница, да? Не тебе мне указывать, как себя вести! Ты сам как шлюха трахаешь свою Ксюшу и ничего уже вокруг не видишь! – от моих слов его лицо дернулось, но парень не сделал попытки меня заткнуть. А меня уже понесло, и всю обиду, скопившуюся за несколько месяцев, я на него старательно выплескивала. – Что они там тебе подарят?! Квартиру?! Ооо, круто! Давай я за тебя порадуюсь! А че! Ты шлюха дорогая, тебе вон, целыми квартирами выпадает. Мне есть к чему стремиться, да?!

– Замолчи и сядь в машину,– тщательно выверяя слова, прочеканил Марат.

– А ты меня не затыкай! – смахнула с лица то ли кровь, то ли волосы. – Я соврала?! Нет, не соврала! Ты как шалава…

– Сядь. В машину.

– НЕ ХОЧУ Я В МАШИНУ!

Он молча открыл дверь, запихнул меня в салон и сел за руль. Меня порядочно трясло – от алкоголя, холода и ярости, так что Марат накрыл меня своей курткой. Я никак не отреагировала. Было обидно, очень-очень обидно, когда про меня просто забыли. Есть я или нет меня…Раньше мне было все равно, вот честно. А сейчас не все равно. И очень больно.

Марат привез нас домой, попытался вытащить из машины, но я сама его руки оттолкнула и, гордо шатаясь, поползла на второй этаж. Оксаны не было. Кто бы сомневался.

– Иди умойся и смой с себя всю эту дрянь. И переоденься.

– Без тебя знаю.

Мне потребовалось полтора часа горячего душа, чтобы прийти в себя. Во всех смыслах. И волосы отмыть и расчесать после жуткой прически. Когда вышла в комнату, на столе стоял чай и тарелка с бутербродом. Мельком глянула в зеркало на свою опухшую, с явными следами мужских рук щеку. И испытала мрачное удовлетворение, разглядывая опухшую нижнюю губу этого урода.

Съела булочку, выпила чай и разобрала постель, игнорируя стоявшего рядом Марата.

– У тебя день рождения.

Он не извинялся, но для Марата слова, звучащие таким тоном, были верхом раскаяния.

Я скользнула под одеяло, мрачно на чечена поглядела и равнодушно пожала плечами.

– Оно было два дня назад.

После этого я отвернулась к стенке и заснула.

Глава 17.

Очень трудно ненавидеть человека, который тебя любит.

Саша

Ему пришлось со мной считаться. Я не домашняя собачка, которой можно кинуть кость и успокоиться. Я не грязь, недостойная внимания. Теперь уже нет. Я не позволю отшвырнуть себя в сторону, я не позволю так ко мне относиться. Я слишком себя люблю, и слишком ценю усилия, которые приложила, чтобы вписаться в их общество. Я научилась читать, писать, я развиваюсь, я учусь правильно говорить и себя вести. Слишком много сил вложено в это общество, я даже приняла их законы и рамки. А теперь это общество должно принять меня. Все честно. Я одна из них. А значит, имею право требовать к себе уважения. Или хотя бы его видимость, как делают остальные. Я имею право, я не грязь под ногами, уже давно. И Марату стоит это понять. В конце концов, именно он научил меня всему этому. А я ученица способная – учителя об этом часто говорят. Вот пусть чечен и расхлебывает.