Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 72. Письма 1899-1900 гг."
Автор книги: Лев Толстой
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 67 страниц)
1899 г. Февраля 15, Москва.
Получилъ, милый Сережа, твои письма Левѣ, потом мама, но обѣщанныхъ намъ съ Таней писемъ еще нѣту. Если ты не писалъ, то не бѣда, а если ихъ перехватили,1 то досадно. На дняхъ вернулся Бакунинъ2 и хорошо разсказывалъ. Он слишкомъ ужъ все видитъ en rose.3 Я радъ, напротивъ, когда вижу тѣни, а то не достаточно реально. Вчера было письмо отъ Кипрскихъ и St. John’а.4 Тамъ онъ описываетъ тѣни: человѣка три выпиваютъ и о кражѣ у нихъ муки обратились къ полиціи. St. John, разумѣется, это осуждаетъ. Я думаю, что присоединеніе къ нимъ нашего брата можетъ быть и полезно (вредно то очень. мож[етъ] б[ыть]) тѣмъ, что ихъ же принципы становятся болѣе сознательны. Кипрск[іе] умоляютъ, чтобъ ихъ свезти до весны, и надѣюсь, что это будетъ. У меня собрано только 8.000, но я не отчаиваюсь найти еще, съ тѣмъ, чтобы достало и на переѣздъ и на обзаведеніе, какъ того хочетъ Хилковъ.5 Какъ ты сошелся съ нимъ? Мамà сейчасъ нѣтъ въ Москвѣ. Она съ недѣлю какъ уѣхала въ Кіевъ къ т[етѣ] Танѣ, у кот[орой] ползучее крупозное воспаленіе легкихъ, и она при смерти. Надежда, какъ 1:10.6 Я хвораю – спина болитъ и слабость. Надѣюсь, что ты бодръ, и очень желаю тебѣ этого, чтобы ты могъ воспользоваться всѣмъ тѣмъ, что увидишь. Въ New York’ѣ непремѣнно пойди къ Crosby,7 я ему и писалъ о тебѣ. Онъ очень милый и серьезный человѣкъ и откроетъ тебѣ двери въ литера[турное] New York[‘ское] общество. Я бы на твоемъ мѣстѣ съѣздилъ къ Шекерамъ въ New Lebanon. Это недалеко отъ New York, и они меня знаютъ и любятъ, также какъ и я ихъ, чтò и скажи имъ.8
Таня9 не весела и не бодра, много мѣшаетъ ей ея фистула въ зубу. Маша переѣхала въ Пирогово и поправляется и счастлива.10 Миша плохо учится – все веселится.11 Андрюша сидитъ въ деревнѣ у тебя и пишетъ, что они вполнѣ счастливы.12 Лева все пишетъ не переставая.13 Я получилъ отвращеніе къ Воскресенію14 и сдалъ главъ 30 до Мая; не могу взяться за продолженіе исправленій.
Душевно живу хорошо. Все болѣе и болѣе спoкойнo, твердо и радостно вижу, все большее движеніе въ томъ направлхении, въ стремлении, на кот[орое] положилъ жизнь. Свиданіе съ Царемъ, разумѣется, неправда.15 Напротивъ, мнѣ пришлось написать (и оно напечатано) письмо къ Шведамъ,16 обратившимся ко мнѣ съ вопросами объ отказахъ отъ воинск[ой] повинности и о конференціи, к[оторое] должно очень не понравиться въ17 сферахъ приближе[нныхъ] царю. Цѣлую тебя.
Л. Т.
Печатается во автографу, хранящемуся у адресата. Датируется по времени получения письма Син-Джона: 14 февраля 1899 г. (почт. шт.). Публикуется впервые.
Сергей Львович Толстой, сопровождавший второй пароход с духоборами, прибыл в Канаду 15/27 февраля 1899 г. В Галифаксе пароход пробыл в карантине (оспа) двадцать четыре дня. На обратном пути C. Л. Толстой ехал через Нью-Йорк и Лондон. См. письмо № 2.
1 Многие письма, адресованные Толстому, перлюстрировались, и некоторые из них по назначению не доходили.
2 Об А. И. Бакунине см. письмо № 38.
3 в розовом свете.
4 См. письма №№ 41 и 42.
5 См. письмо № 8.
6 О болезни Т. А. Кузминской см. письмо № 38.
7 Эрнест Кросби (Ernest Howard Crosby) (1856—1907) – американец, писатель, поэт, общественный деятель, автор ряда статей о Толстом. См. письма 1894 г., т. 67. С. Л. Толстой был в Нью-Йорке два дня и виделся с Кросби, о чем Кросби уведомил Толстого в письме от 6 апреля н. ст. 1899 г. Письма Толстого к Кросби в распоряжении редакции не имеется. Толстой писал жене 14 февраля: «Приехал Бакунин из Канады. Он не видал Сережу. Знаю только по вырезке из английских газет, присланной Чертковым, что они выехали из карантина и поехали в Виннипег. Сережа велел писать себе в Нью-Йорк, куда я нынче писал ему и Crosby, который, надеюсь, там примет его хорошо». На подлиннике письма к С. Л. Толстому вписано рукой М. Л. Оболенской: «Адрес Crosby: New York. Liberty st., № 19».
8 Шекеры – секта, возникшая в 1747 г. в Манчестере и переселившаяся в Северную Америку. Основные положения секты: безбрачие, отказ от военной службы и присяги, общность имущества. Толстой особенно интересовался этой сектой в 1889 г., когда писал «Крейцерову сонату»; был в переписке с шекерами. См. Дневник и письма 1889 г., тт. 50 и 64. Учение шекеров изложено в книгах: Nordhoff, «The Communistic Societies of the United States», London, 1875; Evans, «Shaker’s Compendium of the Origin, History, Principles etc.», New-York, 1856.
9 Татьяна Львовна Толстая.
10 Мария Львовна и ее муж, Н. Л. Оболенский, купили часть земли сестры Льва Николаевича, гр. М. Н. Толстой, в Пирогове, в полутора верстах от имения гр. С. Н. Толстого, где и поселились.
11 См. письмо к С. А. Толстой от 14 февраля 1899 г., т. 84.
12 Андрей Львович Толстой 8 января 1899 г. женился на Ольге Константиновне Дитерихс, сестре А. К. Чертковой. Жил в то время в имении С. Л. Толстого Никольское-Вяземское Чернского у. Тульской губ.
13 Лев Львович Толстой занимался литературной работой. Лев Николаевич относился к ней отрицательно. См. письмо № 228.
14 14 февраля Толстой сообщил Софье Андреевне: «Я ничего не пишу. Имею отвращение к своей работе».
15 В иностранных газетах появилось сообщение, что Николай II по дороге из Крыма в Петербург дал в Туле аудиенцию Толстому.
16 См. письмо № 3.
17Зачеркнуто: высшихъ
44. С. А. Толстой от 15 февраля. 45. В. Г. Черткову от 15 февраля. * 46. З. Г. Рубан-Щуровской (Гe).1899 г. Февраля 15—16? Москва.
Получилъ вашу записку, дорогая Зоя Григорьевна, и очень благодаренъ вамъ. Она прекрасно написана, въ особенности по своей правдивости и простотѣ.1 О Н[иколаѣ] Н[иколаевичѣ] послѣднее время ничего не знаю. Жду его. Кажется, что здѣсь находится для него работа такая, к[оторая] не обяжетъ его жить въ извѣстн[омъ] мѣстѣ. Работа переводовъ.2 Дружески привѣтствую васъ.
Любящій васъ Л. Т.
На обороте: Крымъ, Алушта. Зоѣ Григорьевнѣ Ге.
Печатается по автографу, находящемуся у адресата. Открытка. Датируется по почтовому штемпелю: «Москва, 16 февраля 1899». Публикуется впервые.
Зоя Григорьевна Рубан-Щуровская (р. 1861 г.), рожд. Ге, дочь Григория Николаевича Ге, брата художника Н. Н. Ге. Училась во Франции, Швейцарии (1875—1879) и в Петербурге на Бестужевских женских курсах и курсах лекарских помощников (1880—1882). Образования не закончила: была арестована. В 1883—1884 гг. находилась в заключении по делу военно-политической организации. Весной 1884 г. была отпущена на поруки Н. Н. Ге, под залог его имения. Приговором суда (1885 г.) была прикреплена на жительство на хуторе Н. Н. Ге в Черниговской губернии, сроком на три года, но вскоре получила разрешение на выезд. В 1884—1894 гг. занималась сельским хозяйством. В 1910 г. окончила курс скорой помощи в Женеве, где работала в амбулатории в течение двух лет. В 1912—1915 гг. была заведующей вегетарианской столовой Московского вегетарианского общества (учр. в 1909 г.), 1925—1928 гг. служила в московской артели «Вегетарианское питание». В настоящее время живет в Москве. С Толстым познакомилась в начале лета 1884 г. у Петра Николаевича Ге (сына художника), виделась с Толстым в сентябре того же года на хуторе Н. Н. Ге в Черниговской губернии и в феврале 1901 г. в Москве, в Хамовническом доме Толстых. Разделяет мировоззрение Толстого. С 1884 г. была замужем за Григорием Семеновичем Рубан-Щуровским (ум. 1921 г.), фельдшером, с которым разошлась. Имеет трех детей: Андрея (р. 1885 г.), Надежду (р. 1887 г.) и Севастьяна (р. 1889 г.). Двойной фамилией никогда не пользовалась, подписывалась: Рубан. Часто употребляла девичью фамилию. О З. Г. Рубан см. в переписке Толстого с Н. Н. Ге (отцом), опубликованной в книге «Письма Толстого и к Толстому», Гиз. М.-Л. 1928, по указателю.
1 Еще при первой встрече, в 1884 г., вскоре после выхода Рубан из тюрьмы, Толстой советовал ей написать воспоминания о проведенных в заключении месяцах (Рубан была арестована в Николаеве, переведена в Одессу и затем по этапу отправлена сначала в Киев, потом в Тулу, Орел, Москву и, наконец, в Петербург, где некоторое время просидела в Петропавловской крепости). При свидании у Н. Н. Ге, осенью того же года, Толстой напомнил об этом. Пять лет спустя, в 1889 г. Толстой еще раз обратился к Рубан с просьбой написать воспоминания (письмо не сохранилось). Воспоминания эти были интересны ему в связи с работой над «Воскресением». Рубан желание Толстого удовлетворила и в течение двух недель, занимаясь днем и ночью, написала воспоминания, немедленно их отправив в распоряжение Толстого. Воспоминания Рубан остались неопубликованными и сохранились в рукописных материалах, оставшихся в московском кабинете Толстого (в нынешнем доме Льва Толстого в Москве, являющемся отделением Толстовского музея).
2 Николай Николаевич Ге (сын). Предположение об его работе в Москве над переводами не осуществилось.
* 47. З. Г. Рубан-Щуровской (Ге).1899 г. Февраля 19—20? Москва
Я, кажется, писалъ уже вамъ въ открытомъ письмѣ, но боюсь, что оно не послано и у меня затерялось.1 Пишу вамъ, чтобы очень благодарить васъ за ваши воспоминанія.2 Они такъ правдивы, просты и потому производятъ очень сильное впечатлѣніе. Очень благодарю васъ за нихъ. Мож[етъ] б[ыть], ихъ можно будетъ и заграницей напечатать. Отъ Колички3 милаго я не имѣю давно извѣстій. Жду его сюда. Здѣсь, кажется, устроится ему то, чего онъ хотѣлъ: работа переводовъ, кот[орая] не потребуетъ отъ него жизни въ опредѣл[енномъ] мѣстѣ и дастъ заработокъ. Дружески жму вамъ руку. Передайте мой привѣтъ Е[вгенію] И[вановичу]4 и Вульф[амъ]5, если видите[сь].
Левъ Толстой.
На обороте: Южный берегъ Крыма, Алушта. Зоѣ Григорьевнѣ Рубанъ.
Печатается по автографу, находящемуся у адресата. Секретка. Датируется по почтовому штемпелю: «Москва, 20 февраля 1899». Публикуется впервые.
1 Письмо от 15—16? февраля 1899 г. было отправлено и адресатом получено.
2 См. письмо № 46.
3 Николай Николаевич Ге (сын). См. письмо № 46.
4 Евгений Иванович Попов.
5 Семья Екатерины Николаевны Вульф, жившая в то время недалеко от З. Г. Рубан в Алуште. См. письмо № 421.
48. В. Г. Черткову от 20 февраля. * 49. А. С. Пругавину.1899 г. Февраля 23. Москва.
Можно ли напечатать ваше письмо?
Толстой.
Адрес: Самара. Пругавинъ. Отвѣтъ уплоченъ.
Печатается по телеграфному бланку, хранящемуся в ИЛ. Телеграмма. Подана 23 февраля 1899 г. в 4 ч. 50 м. дня. На бланке написан адресатом текст его ответа: «Отвечал утром 24 февраля: Москва. Долгохамовнический переулок, графу Льву Николаевичу Толстому. Ничего не имею против напечатания моего письма. Предоставляю его ваше полное распоряжение. Пругавин». Публикуется впервые.
Александр Степанович Пругавин (1850—1920) – общественный деятель, литератор, автор ряда книг по истории русского сектантства, в 1899 г. секретарь Самарской губернской земской управы. Принимал непосредственное участие в помощи голодающим в 1898—1899 гг. Неурожай 1898 г., охвативший всё среднее Поволжье, волновал местных общественных деятелей, и среди интеллигенции возник частный кружок, поставивший своей целью оказание помощи крестьянским детям в местностях, наиболее пострадавших от неурожая. Администрация, всячески скрывавшая истинные размеры бедствия и потому официально признававшая лишь легкий недород, препятствовала работе общественной организации, которая была лишена возможности публиковать свои воззвания о пожертвованиях и корреспонденции, а также беспрепятственно организовывать помощь по деревням. Войдя в этот кружок, Пругавин через столичную прессу знакомил общество с тем, чтò творилось в Самарской губернии. Средствами кружок обладал очень скромными, и деятельность его не могла дать значительных результатов, В начале 1899 г. самарские молокане были у Толстого, познакомили его с положением дела, и Толстой выразил желание притти на помощь теми средствами, которые находились в его распоряжении. Узнав об этом, Пругавин написал Толстому пространное письмо от 19 февраля. Толстой 23 февраля телеграфно спросил у Пругавина разрешение опубликовать это письмо и, получив согласие, напечатал его вместе со своим письмом в «Русских ведомостях» 4 марта 1899 г. См. письмо № 52. Об А. С. Пругавине см. письма 1888 г., т. 64.
50. М. Л. Оболенской.1899 г. Февраля 26? Москва.
Да, мнѣ безъ тебя скучно, Маша. Ты мнѣ недостаешь и часто мнѣ бываетъ грустно. Я храбрюсь, а иногда, какъ теперь, она беретъ верхъ, и мнѣ завидно, что я не нервная дама и не могу сидѣть или лежать и плакать. Но храбрюсь и принимаю тѣ духовныя лѣкарства, кот[орыя] заготовлены въ моей аптекѣ. И иногда очень хорошо дѣйствуетъ. Хотѣлось бы спокойствія и тихой атмосферы любви, а наваливаются дѣла, хлопоты, безпокойства: какъ бы чего не вышло, и нужда въ деньгахъ, 40000, необходимыхъ для отправки Кипрскихъ,1 а ихъ нѣтъ, a всѣ заграничные дѣятели хоть не ссорятся, а не дружны.2 И ни въ близи, ни въ дали нѣтъ любви, а есть недоброта. Ближе мнѣ всѣхъ Чертк[овъ] и Поша.3 Они и дружны, слава Богу, и съ ними отношенія радостны. A хотѣлось бы имѣть отношенія только съ Богомъ. Впрочемъ, это не уйдетъ, а скоро придетъ. Варя Толстая не хотѣла понять, чтò я говорю, что невыгода брака съ такимъ неровней та, что ему слишкомъ огромно выгодно, и потому онъ самъ не можетъ знать, какую долю въ его чувствѣ играетъ желаніе огромнаго улучшенія быта и какое любовь. А ей бы надо понимать, что она не мож[етъ] вызвать любовь и потому никогда не вызвала ее въ ровнѣ по положенію.4
Цѣлую Колю5 съ большими шагами. Прощай.
Вмѣсто того, чтобы тебя утѣшать, подкрѣплять, я ищу въ тебѣ утѣшенье. Это отъ того, что я тебя очень люблю.
Печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ (архив Н. Л. Оболенского). Датируется по письму М. Л. Оболенской от 28 февраля 1899 г. Впервые опубликовано по копии в «Современных записках», Париж, 1926, XXVII, стр. 259, где ошибочно датировано январем 1901 г.
1 Деньги были нужны для отправки духоборов с о. Кипр в Канаду. См. письма №№ 42 и 56.
2 Значительные расхождения между некоторыми близкими Толстому лицами, работавшими в интересах духоборов, сказались в вопросе о сроке перевоза кипрских духоборов в Канаду. См. письмо № 8.
3 Павел Иванович Бирюков.
4 Варвара Сергеевна Толстая (1871—1920), племянница Льва Николаевича, вступила в гражданский брак с пироговским крестьянином Владимиром Никитичем Васильевым, служившим в имении ее отца. Она предполагала оформить отношения официальным браком. Это положение крайне удручающе действовало на ее отца и семейных. См. письмо № 173.
5 Николай Леонидович Оболенский, муж Марии Львовны Оболенской.
М. Л. Оболенская ответила отцу 28 февраля: «Дорогой пaпà, сегодня получила твое письмо, и оно очень меня тронуло. Спасибо тебе за него: ты не можешь себе представить, как мне дорого то, чтò ты мне пишешь, и какую радость доставляет мне твоя ласка и любовь. Я тоже постоянно о тебе думаю и часто жалею и за себя и за тебя, что ты не здесь и не живешь с нами той тихой жизнью, какой мы теперь живем. Коля скучает по работе для тебя, и мне тоже очень не достает хотя бы заботы о ней. Твое письмо нынче даже подняло у нас с Колей целый разговор о том, чтобы ехать в Москву пожить около тебя и пописать для тебя и собрать «Воскресение» в полном виде. Но, вероятно, мы того не сделаем, хотя это, может быть, было бы очень хорошо [...] В Пирогово даже жутко ехать на все тамошние истории. Ужасно мне жаль Варю, она упорно идет на то, что мне, кажется, и ей самой представляется несчастием, и не отступает из самолюбия и упрямства. И стариков жаль. Меня ужасно огорчают Толстые, и как-то их теперешнее состояние пошатнуло мою веру в возможность радостного безбрачия (несмотря на то, что я замужем, я верила в нее). Прощай пока, милый папаша, целую тебя крепко, как люблю, и очень, очень благодарю тебя за всё. Не завидуй, что не можешь стать истерической дамой, – это хуже, духовная аптека как-то делается менее действительна по мере увеличения материальной аптеки, и труднее заставить себя спеть шведский «all is right» [«все хорошо»]. Папаша, милый, как мне хочется, чтобы тебе было хорошо и не грустно. Твоя Маша». Опубликовано полностью в переводе на немецкий язык в книге «Vater und Tochter. Tolstois Briefwechsel mit seiner Tochter Marie», Rotapfel-Verlag, Zürich und Leipzig, 1927, стр. 115—117. В дальнейшем книга будет называться «Vater und Tochter».
* 51. П. А. Буланже.1899 г. Февраля 28. Москва.
Дорогой другъ,
Хочется написать вамъ два слова. Спасибо за письмо. Пишите о себѣ. Если пригодится работа въ Р[усскихъ] В[ѣдомостяхъ], буду радъ. Пользуйтесь мною въ литерат[урномъ] мірѣ.
Цѣлую васъ и вашихъ.
Л. Т.
Печатается по автографу, хранящемуся в БЛ. Приписка к письму 7 М. А. Маклаковой. Датируется по почтовому штемпелю: «Москва, 28 февраля 1899». Публикуется впервые.
Письмо П. А. Буланже в архиве не обнаружено. Живя в Англии, Буланже испытывал большие материальные затруднения и находился в подавленном душевном состоянии. Будучи непосредственно расположенным к нему, Толстой старался обеспечить ему материальный заработок в журналах и газетах, в частности в «Русских ведомостях», и своим участием ободрял его (см. письмо № 38). В письмах к Толстому Буланже делился своими переживаниями и жизненными неудачами. 15 мая 1899 г. он писал: «Всё сводится к тому, чтобы добыть средства на жизнь. И так как это надо сделать серьезно, то на это и уходят все силы, вся энергия, и опять попадаешь в то же рабское состояние, в котором был. Часто, когда приходишь к ясному сознанию этого, просто страшно делается. А когда видишь, что все так живут, то еще страшнее [...] Я стал так чуток к этому, что мне страшно становится знакомиться с людьми [...] Некоторые, видя, что я нуждаюсь, и зная, что они могут помочь, принимают такой тон в своих отношениях со мной, что мне больно. Например, одна газета, с заправилой которой я был в России довольно хорошо знаком, и которая, зная меня тогда, приглашала писать, теперь, помещая изредка посылаемые мною статьи, считает нужным сообщить мне, что печатает посылаемое только, чтобы помочь мне, и [1 неразобр.] я думал над этим и понял, что писания мои негодны, но что сердце их доброе, и они всё-таки печатают, и я решил больше не посылать туда своих корреспонденций. Я никак не могу привыкнуть к мысли, что печатать можно не вследствие достоинства написанного, а по разным другим соображениям. Теперь я понял, какую я во всех смыслах бестактность совершил, посылая Вам свои корреспонденции и прося похлопотать о помещении их. Благодаря тому, чтобы сделать Вам одолжение, могли печатать негодное, и это ужасно нехорошо, а потом причинял Вам хлопоты, а у Вас их и без того много. Больше не буду[...] Вот мои злосчастные литературные дела. На все лады они показывают мне, что я для них непригоден, и я сам чувствую это. Теперь ломаю голову над тем, чтò дальше предпринять, и у меня из головы не выходит мысль попытаться поехать в Китай и поступить там на постройку железной дороги. Так как мне в Китае не запрещено жить, то это может быть было бы самым подходящим для меня».
Буланже вернулся в Россию в конце ноября 1899 г., дав правительству обещание не быть посредником между сектантами, эмигрантами и Толстым. Толстой писал В. Г. Черткову 17 декабря: «Очень радостно было видеть Буланже. Он очень возмужал духовно, и радостно было чувствовать его любовь к вам».
52. В редакцию газеты «Русские ведомости».1899 г. Февраля 28. Москва.
Послѣ моего отчета 1898 года1 получены мною пожертвованія для пострадавшихъ отъ неурожая по 15-е февраля с. г. отъ разныхъ лицъ, всего 1.164 р. 55 к., въ томъ числѣ:
Отъ Н. Г. Чепелкина 62 р. 50 к., Серпуховской городской земской больницы 8 р. 10 к., редакціи «Восточнаго Обозрѣнія» 25 р. 50 к., М. В. Полянской 100 р., конторы газеты «Рижскій Вѣстникъ» 44 p. 45 к., акц[іонернаго] Общ[ества] Сѣверн[ой] ткацк[ой] мануф[актуры] 39 р., Яндинскаго волостного правленія 10 р., О. Е. Лбовой 100 р., Д. Н. Жбанкова 40 р. 55 к., служащихъ Курской психіатрической больницы 19 р. 50 к., Бахир. богадѣльни 10 р., неизвѣстнаго 100 р., Муромцева 50 р., М. З. Гулевой 50 р., настоятеля Луковской церкви 10 р., Мебіусъ 50 р., М. Свищевской 100 р., отъ дѣтей Т. 35 р.
Кромѣ того, изъ Англіи на имя моей жены отъ г. Фредерика Гринъ2 для пострадавшихъ отъ неурожая 936 р. 60 к.
Итого 2.101 р. 15 к.
Оставалось отъ прошлаго года 3.379 р., итого 5.480 р. 15 к. В продолженіе 1898 и 1899 гг. употреблено мною соотвѣтственно желанію жертвователей для помощи нуждающихся 1.476 р. Изъ остальныхъ 4.004 р. посылаю 3.101 р. самарскому кружку для помощи нуждающимся на имя Ал. Ст. Пругавина. Остающiеся 903 р., так же какъ и нѣкоторыя не полученныя еще съ почты и не выписанныя пожертвованія, направлю или въ Казанскую губернію, изъ которой ожидаю свѣдѣній отъ поѣхавшаго туда знакомаго,3 или опять же въ самарскій кружокъ. Не имѣя возможности самому ѣхать на мѣста, я прошу жертвователей обращаться прямо къ людямъ, занятымъ распредѣленіемъ помощи: кн. С. И. Шаховскому4 или А. С. Пругавину, письмо котораго ко мнѣ прилагаю. Письмо это унничтожаетъ всякую возможность сомнѣнія о существованіи нужды въ той мѣстности, которая описывается. Нужда должна быть очень тяжелая.
Левъ Толстой.
Перепечатывается из газеты «Русские ведомости» 1899, № 62 от 4 марта. Местонахождение подлинника неизвестно. Датируется по той же газете.
Денежный отчет вызван письмом к Толстому А. С. Пругавина от 19 февраля 1899 г., сообщавшего о бедственном положении населения Самарской губернии. Узнав от молокан, посетивших Толстого, что он желает оказать материальную помощь работникам на голоде, Пругавин писал 19 февраля: «Глубокоуважаемый Лев Николаевич! Вчера приходил ко мне Василий Константинович, молоканин из села Патровки, и сообщил, что вы готовы прислать к нам в кружок деньги, находящиеся в вашем распоряжении, для помощи голодающим крестьянам Самарской губернии. Вместе с тем он передавал, что вы желали бы иметь сведения о степени и размерах нужды, а также о нашей деятельности; не знаю, так ли я его понял? В виду этого спешу сообщить вам, что нужда среди крестьянского населения большей части Самарской губернии в настоящее время достигла до крайних пределов. Вам, быть может, уже известно, что наиболее пострадали Бугульминский и Ставропольский уезды (в последнем, например, из тридцати двух волостей в тридцати волостях полнейший неурожай, – по сведениям земства и администрации), затем весьма сильно пострадали, хотя и не сплошь, а местами, Бугурусланский и Самарский уезды, менее Новоузенский и Николаевский и, наконец, всего менее пострадал Бузулукский уезд, в большей части которого был весьма хороший урожай. К неурожаю хлебов присоединился полнейший неурожай кормов для рабочего и домашнего скота. Следует заметить, что и в прошлом, т. е. в 1897 году, почти те же самые уезды весьма сильно пострадали от недорода. Благодаря этому голодовка нынешнего года отозвалась особенно тяжело на населении, так как запасы от прошлых лет были уже истощены. Потребовалась земская ссуда, которая и была разрешена правительством, хотя и с большими урезками. Как вам известно, земская ссуда выдается с очень большими ограничениями (работники и дети до одного года не получают ссуды) и притом в крайне недостаточном размере – по тридцати пяти фунтов на человека. Затем необходимо иметь в виду, что из этого количества восемь фунтов уходит на покрытие расходов по перевозке хлеба и по размолу. Таким образом остается лишь двадцать семь фунтов, т. е. менее одного фунта в день. И это почти при полном отсутствии всяких запасов, всяких круп, овощей и т. п.; капуста, картофель, лук также не родились в нынешнем году. В силу необходимости население вынуждено прибегать к суррогатам. Хлеб из лебеды и лепешки из молотых жолудей, с самой незначительной примесью муки, можно встретить везде, где только уродилась лебеда, и где крестьяне имеют возможность пользоваться жолудями. Мякина и отруби также идут на хлеб. Наверное вам не раз случалось видеть хлеб, приготовленный из подобных суррогатов. Образцы его мы рассылали многим профессорам-медикам, в редакции газет и т. д. Без отвращения невозможно видеть этот хлеб. Это прямо нечто ужасное, потрясающее нервы [...] Заработков на местах пока нет никаких, на сторону же могут отправиться только люди среднего достатка, у которых есть полушубок, чепан, обувь и проч.; между тем у очень многих крестьян, особенно в татарских деревнях, ничего этого нет; здесь вы то и дело встречаете мужиков, одетых в какие-то рубища, чрез которые сквозит голое тело. О детях и говорить ничего. В очень многих семьях дети имеют только по одной рубахе; поэтому когда мать стирает и затем сушит белье, то дети совершенно голые сидят на печке или жмутся на шестке. У многих же детей совсем нет никакого белья, так что и в школу ученики зачастую приходят в одном верхнем платье, одетом прямо на голое тело, и которое поэтому они уже не снимают во все время пребывания в школе. В татарских селах можно зачастую видеть, как дети совсем босые бегут в столовые по снегу и морозу. Другие же кое-как обертывают ноги в разные тряпки, прикрываются разными лохмотьями, а иногда даже, просто завернувшись в какую-нибудь грязную рогожку, бегут в столовую. Там, где нет столовых, дети, как и взрослые, едят только впроголодь, поэтому в школе они скоро утомляются, становятся вялыми и как бы сонными. Затем население страшно страдает от недостатка топлива. Дров нет, солома баснословно вздорожала: пуд стоит теперь пятьдесят копеек! Это нечто неслыханное и небывалое, так как в обыкновенное время воз соломы стоит пятнадцать копеек. Кизяка тоже нет, потому что лошади и коровы больше чем на половину распроданы на сторону или прирезаны [...] Несмотря на всё это, местная администрация упорно продолжает стоять на том, что голода нет, а есть лишь «недород». При открытии губернского земского собрания г. Кондоиди сказал речь, в которой развязно утверждал, что печать раздувает голод, что нужда замечается лишь в очень немногих местностях губернии и т. д. Речь эта произвела тяжелое впечатление на всех, кто знаком с положением дела в уездах, но «Московские ведомости» пришли в восторг от этой речи и наговорили много комплиментов по адресу г-на Кондоиди. Однако земское собрание не успело еще закрыться (1 февраля), как из уездов начали получаться телеграммы о появлении цынги, тифа и других «неизбежных спутников голода». И теперь уездные управы, земские начальники, врачи, предводители дворянства, уездные попечительства Красного креста, все шлют телеграммы о появлении цынги или тифа то в том, то в другом селе или деревне. С особенной силой болезни эти появились в наиболее пострадавших уездах: в Ставропольском, Бугульминском, Бугурусланском, Самарском и Новоузенском [...] Как видите, положение очень серьезное. Необходимы огромные средства, чтобы спасти народ от голодания, от болезней, от полного разорения. Зная ваше глубоко-сердечное отношение к народу, мы не сомневаемся, что вы сделаете всё возможное для того, чтобы оказать ему посильную помощь. Кроме средств, крайне необходимы люди, которые бы могли приехать сюда и заняться устройством столовых, общих пекарен, кухонь и т. п. Затем необходимы врачи, фельдшера, сестры милосердия. Особенно в татарских и инородческих селах ощущается полное отсутствие людей, которые могли бы принять на себя дело организации помощи голодающему и болеющему населению. Наш кружок открыл столовые и кухни в ста селениях и кормит более десяти тысяч детей. Если вы действительно имеете в виду прислать нам деньги, то можете направить их на мое имя (адрес известен почтамту) или же на имя казначея нашего кружка А. С. Медведева». По получении этого сообщения, Толстой немедленно, 23 февраля, телеграфно запросил у Пругавина разрешение опубликовать письмо. Пругавин ответил согласием, и его письмо с некоторыми сокращениями было напечатано вместе с ответом Толстого 4 марта в «Русских ведомостях». В ответ на призыв Толстого приток пожертвований в Самарскую губернию усилился и деятельность общественных организаций была значительно расширена. См. письма №№ 49 и 57 и книги А. С. Пругавина: «Голодающее крестьянство», М. 1906, стр. 168—177; «О Льве Толстом и о толстовцах», М. 1911, стр. 109—119.
1 См. письма 1898 г., т. 71.
2 В сопроводительном письме от 24 февраля н. ст. 1899 г. Фредерик Грин (Frederick Green) писал С. А. Толстой (перевод с английского): «Прилагаю при сем чек на 936 р. 60 к. в пользу голодающих крестьян пострадавших местностей России. Деньги эти собраны английским «Обществом друзей русской свободы», почетным секретарем которого я состою [...] Пожалуйста, постарайтесь напечатать в России сообщение о получении денег, а также навестите меня о том, что они благополучно дошли до Вас».
3 В Казанскую губернию ездил для обследования П. А. Сергеенко. Работу в первые месяцы вел Константин Александрович Юшков (1832—1904), дальний родственник Владимира Ивановича Юшкова, мужа тетки Толстого, казанский помещик и земский деятель.
4 Кн. Сергей Иванович Шаховской (1865—1908) – земский деятель Московской губернии. В 1899 г. приезжал в Поволжье для организации помощи голодающим.
