Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 72. Письма 1899-1900 гг."
Автор книги: Лев Толстой
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 67 страниц)
1899 г. Декабря 14? Москва.
Получилъ ваше письмо передъ моей болѣзнью и потому долго не отвѣчалъ вамъ. Не знаю самъ, какое чувство вызываетъ во мнѣ ваше изгнаніе: сожалѣніе или радость. Думаю, что для человѣка, живущаго христ[iанской] жизнью, измѣненіе внѣшнихъ условій безразлично. Помогай вамъ Богъ при перемѣнѣ условій не измѣнить главному: внутренней работѣ установленія отношенія съ Богомъ такъ, чтобы отношенія съ людьми были только послѣдствіями этой внутренней работы. Мысли Штауба1 показались мнѣ мало интересными и, главное, послѣдствіями самаго обыкновеннаго заблужденія матерьялизма.
Любящій васъ Левъ Толстой.
На обороте: Посадъ Дубовка. Е. X. Граубергу.
Печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ. Секретка. Датируется по машинной копии, хранящейся в AЧ, и почтовому штемпелю: «Москва, 16 декабря 1899». Впервые опубликовано в газете «День» 1913, № 302 от 7 ноября.
Федор Христофорович Граубергер (1857—1919) – из немецких колонистов Саратовской губернии. Был сначала народным учителем, потом садоводом. Единомышленник Толстого, страстный пропагандист, подвергавшийся за это преследованиям со стороны властей, В 1915—1916 гг. был привлечен за протест против мировой войны. Знаком с Толстым с 1895 г. См. М. Агеев, «Дубовские толстовцы» – «Жизнь для всех», 1913, 5; Вал. Булгаков, «Опомнитесь, люди-братья», изд. «Задруга», М. 1922 и письма 1898 г., т. 71.
Ответ на сообщение Граубергера о его высылке. Граубергер писал Толстому 9 ноября 1899 г. из посада Дубовки Саратовской губернии: «Три дня собирался написать вам о новом положении, в которое я попал, но положительно не могу удосужиться. Дело в том, что меня постановили враги Христа выслать из пределов Саратовской и Астраханской губерний. Через несколько часов я оставлю семью и друзей на-время, а может быть, навсегда. Поселяюсь пока в Донской области, недалеко от Дубовки (в тридцати верстах). Передайте привет всем моим знакомым и друзьям. Как бог мною распорядится, я не знаю, но одно теперь несомненно вижу, что нужно говорить истину, чтò я по мере моих сил и буду делать».
1 Граубергер прислал Толстому копию письма к нему Богдана Ивановича Штауба (с. Балаково Самарской губ.). В письме критикуется произведение Толстого «О жизни». «Его точка зрения, – писал Граубергер 9 ноября, – хотя и ошибочна, но очень характерна для современного материализма. Мне было бы очень радостно, если бы Вы написали, чтò Вы думаете об этой критике. Стоило бы написать Вам автору письмо и указать его ошибки. Он ведь самородок и в учебных заведениях не учился, за исключением народной школы». Копия письма Штауба хранится в АТБ вместе с письмами Граубергера.
* 221. Эйльмеру Мооду (Aylmer Maude).1899 г. Декабря 15. Москва.
Дорогой Алексѣй Францовичъ,
Простите, что такъ долго не отвѣчалъ на ваше интересное письмо. Сначала откладывалъ, будучи занятъ, а потомъ заболѣлъ и теперь еще очень слабъ.
Неудача жизни въ колоніи, о кот[орой] вы пишете, есть только показаніе того, что та форма ЖИЗНИ, кот[орая] была избрана колонистами для осуществленія ихъ духовныхъ требованій, не была adequate.1 Если есть опредѣленное внутреннее содержаніе, то оно найдетъ себѣ соотвѣтствующую форму и большей частью безсознательно, т. е. тогда, когда не будешь думать о формѣ, и когда форма эта не опредѣляется словами. Передайте, пожалуйста, мою дружбу Кенворти2 и попросите его быть снисходительнымъ ко мнѣ за то, что я, помнится, не отвѣтилъ на его послѣднее письмо. Много этому мѣшаетъ трудность для меня выраженія по англійски. Скажите ему, что я всегда съ любовью думаю о немъ и его дѣлѣ.
Насчетъ «Воскр[есенія]» и его перевода, простите меня, если я не исполню вашего желанія. Все это затѣянное мною денежное дѣло, въ кот[оромъ] я теперь раскаиваюсь, до такой степени было мнѣ мучительно тяжело, что теперь, когда оно окончено, я рѣшилъ уже больше ничего не дѣлать для него и вернуться вполнѣ къ моему прежнему отношенію къ моимъ писаніямъ, т. е., предоставивъ всѣмъ дѣлать съ ними, чтò кто хочетъ, самому не вмѣшиваться въ это дѣло.3
Передайте, пожалуйста, мой сердечный привѣтъ вашей женѣ4 и мои извиненія за то, что я причинилъ ей такъ много непріятностей моей нерѣшительностью и поправками, – ей, кот[орая] такъ внимательно превосходно переводитъ.
Вашу книгу What is art?5 я получилъ и съ большою радостью прочелъ ваше введеніе. Вы превосходно и сильно выразили основную мысль книги. Къ несчастью, нѣтъ болѣе глухихъ людей, какъ тѣ, кот[орые] не хотятъ слышать.6
Прощайте пока, дружески жму вамъ и вашей женѣ руку.
Любящій васъ Л. Толстой.
15 Декабря 1899.
Основное положеніе Herron’a7 мнѣ очень не нравится. Если мы всѣми силами души будемъ стремиться къ тому, чтобы не отступить отъ идеальнаго руководящаго принципа, мы по слабости своей всетаки невольно сдѣлаемъ уступку. Если же мы впередъ рѣшимъ, что мы должны сдѣлать компромиссъ, мы не только уступимъ гораздо больше, чѣмъ въ первомъ случаѣ, но потеряемъ руководящую нить и рискуемъ совершенно заблудиться.
Печатается по фотокопии с автографа, находящегося у адресата. Отрывок в переводе на английский язык опубликован в книге Моода «The Life of Tolstoy. Later Years», London, 1910, стр. 569. Меньший отрывок опубликован в его же книге «Tolstoy and His Problems», London, 1901 и перепечатан в обратном на русский язык переводе, под датой «2 декабря», в статье В. П. Батуринского «Эйльнер Моод о Л. Н. Толстом» – «Минувшие годы» 1908, IX, стр. 126.
Об Эйльмере Мооде см. письмо № 10.
Ответ на письмо от 11 ноября н. ст. 1899 г., в котором Моод подробно описал свои разочарования относительно колонии единомышленников Толстого в Перлей (Англия). Моод принимал близкое участие в жизни этой колонии. Он писал Толстому (перевод с английского): «Я теперь жажду очутиться вновь среди обыкновенных мужчин и женщин, не оторванных от действительности, и которых я могу понимать. Но я по опыту знаю, что одна перемена географического местонахождения не может принести душевного мира [...] А. К. Черткова просила мою жену взять на себя издание «Воскресения», и Чертков более не возражал против закрепления за моей женой права литературной собственности на ее перевод. Именно это его несогласие заставило меня отказаться от дела десять месяцев тому назад. Боюсь, что теперь время уже потеряно для заключения удовлетворительных договоров в Англии. Всё же мы постараемся сделать всё возможное. Может быть, что-нибудь удастся в Америке [...] но для этого необходимо, чтоб вы предоставляли нам рукопись или исправленные корректуры, по крайней мере, за месяц до напечатания в России. Можете вы это сделать? И, пожалуйста, точно сообщите, когда именно какие главы будут печататься, а также, если можно, пришлите нам письмо, подтверждающее, что перевод моей жены авторизован; это будет очень важно».
1 соответствующая [внутреннему содержанию]
2 Джон Кенворти. См. письмо № 314.
3 Издание «Воскресения» в России и за границей доставило Толстому большие неприятности. См. письма №№ 10 и 82.
4 Луиза Яковлевна Моод. См. письмо № 10.
5 «Что такое искусство?». – Leo Tolstoy, «What is Art?». Translated from the Original Russian MS, with an Introduction by Aylmer Maude, London, Walter Scott Ltd, [1899]. Введение Моода переиздано в его книге «Tolstoy on Art», Boston, Small, Maynard & Company, 1924, стр. 91—116.
6 Французская поговорка: «Il n’est pire sourd que celui qui ne veut pas entendre».
7 Джордж Девис Херон (George Davis Herron) (p. 1862 г.) – американский общественный деятель, основатель религиозно-социалистического движения, известного под названием «Социального крестового похода». Читал лекции об «Экономике царства небесного» («The Economics of the Kingdom of Heaven»), рекомендуя преобразование современного экономического строя на основе большей гармонии с идеей христианства о братстве людей. Автор ряда трудов. Моод прислал Толстому его книгу «Between Ceasar and Jesus» (1899). В этой книге Херон развивает теорию необходимости «жертвы совестью ради общества». См. письма 1895 г., т. 68.
* 222. С. П. Чижову.1899 г. Декабря 15. Москва. Москва.
Софронъ Павловичъ,
Давно получилъ ваше письмо, но не отвѣчалъ на него сначала по недосугу, а потомъ по нездоровью. Благодарю васъ за то, что извѣстили меня о себѣ. Очень сожалѣю о томъ злѣ, которое дѣлаютъ вамъ люди, но радуюсь тому, что, какъ вижу изъ письма, переносите съ терпѣніемъ и любовью. Помогай вамъ Богъ дѣлать Его дѣло.
Напишите мнѣ, какъ и чѣмъ вы кормитесь, и какъ безъ васъ живутъ ваши домашніе. О старообрядцахъ, которые живутъ съ вами въ одномъ мѣстѣ, думаю, что они находятся во тьмѣ, покланяясь людямъ и ихъ изображеніямъ, вмѣсто того, чтобы служить Богу Духу, исполняя Его волю дѣлами смиренія и любви.
То, что они отрицаютъ власти, справедливо, но только не потому, что власти слуги антихриста, а потому, что всѣ начальники, угнетающіе другихъ людей, своихъ братьевъ, слушаютъ людей болѣе, чѣмъ Бога.
Братски привѣтствую васъ и желаю вамъ жить по волѣ Бога.
Левъ Толстой.
15 Дек. 1899.
На конверте: Г. Блашки, Калишской губ. Гмины. С. П. Чижову.
Печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ. Публикуется впервые.
Софрон Павлович Чижов (р. 11 марта 1862 г.) – «штундист», крестьянин села Кишенец Уманьского у. Киевской губ. Занимался проповедью свободно-христианских идей среди местного населения и солдат. На этой почве вступил в пререкания с полковым священником. За «пропаганду штундизма в войсках» в ноябре 1898 г. был отдан под надзор полиции на два года. 20 июня 1899 г. был арестован, а 27 июня по распоряжению министра внутренних дел выслан в Калишскую губернию. 20 августа прибыл в Калиш и 10 сентября в Блашки Калишской губ., где пробыл около трех с половиною лет. В июне 1903 г. был выслан в Восточную Сибирь под надзор полиции. Некоторые письма Чижова опубликованы в журнале «Свободная мысль» 1900, 9. О Чижове см. также письма 1896 г., т. 69 и книгу Владимира Бонч-Бруевича «Материалы к истории и изучению русского сектантства и раскола», 1. Спб. 1908 («Краткие сведения о жизни штундиста Софрона Чижова, сообщенные им самим»).
Ответ на письмо Чижова от 31 октября 1899 г. Сообщая о высылке, описывая невзгоды своей жизни и физические лишения во время перехода по этапу (он шел в ручных кандалах), Чижов закончил письмо следующими словами: «Из дома писала мне жена, что она больная, и мать тоже, старуха восьмидесятилетняя. А что меня изгнали, да будет воля божия. Будем с любовью ко всем терпеть; быть может, любовь и кротость наша тронет сердце людей, и мир наполнится любовью». В этом же письме Чижов сообщал о сосланных старообрядцах, которые жили с ним в одном городе: «С Астраханской и Саратовской губернии старообрядцев прислали сюда более ста пятидесяти человек обоего пола, под надзор полиции. Они не повинуются, свободно ходят, куда хотят, и за это [их] судят. Они высиживают и опять идут, проповедуют: «Илия, Энох, Иоанн Богослов на земле, а антихрист царствует». Илией зовут Иоанна Кронштадтского [известного протоиерея И. И. Сергиева]. Энохом – священника Благовещенского, Иваном богословом – старичка, который с ними строил монастырь, и его [монастырь] власти запретили, и он, Иван, сидит [в] г. Калише [...] Имеют со всех трех портреты, религиозно, по-православному, молятся перед ними и лобызают. Много мне с ними приходится беседовать [...] Они ничего не работают, питаются милостынею, какую просят у бедных жителей; им запрещают просить. Они прямо в глаза говорят какому угодно начальнику: «Ты служишь антихристу и на лбу печать его носишь. Если бы не имел ты печати, – говорят начальникам, – ты бы не гнал нас и не предавал суду и [не стал бы] запирать в тюрьмы». Я не знаю, чтò эта такое. Желаю обратиться к вам с просьбой, Лев Николаевич, немедленно объясните мне это действие этих людей».
О местонахождении подлинника письма Толстого Чижов сообщил 12 июня 1900 г.: «Письмо ваше, Лев Николаевич, с 15 декабря 1899 г. многих заинтересовало, поснимали копии для памяти. А ваш подлинник в гор. Варшаве, у одного инженера-непротивленца». В 1930 г. автограф поступил в Государственный толстовский музей.
* 223. Альфреду Уеструпу (Alfred Westrup).1899 г. Декабря 15/27. Москва. Moscow.
Dear Sir,
I received your letter and your Essays on money and thank you very much for them.
I think your theory quite right. I wrote some 15 years ago about money and came nearly to the same conclusions.1
I heartily wish success to your idea.
Yours truly,
Leo Tolstoy.
15/27 Dec. 1899.
Москва.
Милостивый государь,
Я получил ваше письмо и ваши брошюры и очень благодарю вас за них.
Нахожу вашу теорию совершенно верной. Лет 15 тому назад я писал о деньгах и пришел почти к тем же самым выводам.1
От всего сердца желаю успеха вашей идее.
Уважающий вас
Лев Толстой.
15/27 Дек. 1899.
Печатается по листу копировальной книги, хранящемуся в AЧ. Местонахождение автографа неизвестно. В России публикуется впервые, о публикации за границей сведений не имеется.
Альфред Уеструп (Alfred B. Westrup) – профессор экономических наук, автор книг: «The New Philosophy of Money» [«Новая философия денег»], «The Financial Problem» [«Финансовая проблема»], «Citizen’s Money» [«Деньги граждан»], «Plenty of Money» [«Денег достаточно»].
Посылая Толстому свои труды, Уеструп писал ему 23 октября н. ст. 1899 г. из Бруклина, близ Нью-Йорка (перевод с английского): «Милостивый государь, мое преклонение перед вашей личностью и вашей преданностью делу служения человечеству побуждают меня взять на себя смелость представить на ваш суд то, чтò я называю новой философией денег [...] Я вполне готов защищать мою философию перед всяким, кто пожелал бы обсуждать ее со мной частным образом или публично. Если эта теория о денежном накоплении правильна, то не окажется ли торжество ее величайшим событием в истории? Я буду очень рад войти в переписку с вами по этому предмету, если вы найдете время познакомиться с его философской стороной и заинтересуетесь ею».
В Дневнике 13 октября 1899 г. Толстой отметил: «Получил брошюры Westrup’а из Америки о деньгах, которые поразили меня, уяснив всё неясное в финансовых вопросах и сведя всё, как и должно быть, к насилию правительств».
1 О деньгах Толстой писал в «Так что же нам делать?». См. т. 25.
* 224. Полю Фонтену (Paul Fontaine).1899 г. Декабря 15/27. Москва.
Mon cher ami,
J’ai reçu votre lettre. Ce m’est une grande joie de savoir que des hommes qui se trouvent dans des conditions tout-à-fait différentes des miennes, s’unissent en esprit à la vérité qui constitue ma vie. D’après votre lettre je vois que, comme quand deux cercles coïncident par leurs centres, tous les rayons coïncident, toutes les questions de la vie qui se présentent à vous se résolvent de la même manière, comme je les aurai résolus moi[-même], et tous ceux qui sont pénétrés de l’esprit chrétien.
Vous dites que vous êtes indécis sur l’effort que vous devez faire pour faire comprendre à votre frère la vérité qui vous donne la vraie vie. Je crois qu’il ne faut jamais envisager comme but l’influence que nous pouvons avoir sur notre prochain. Le chrétien ne peut avoir qu’un seul but: celui de remplir la volonté de Dieu aussi parfaitement que possible, tâcher d’être, comme il est dit, aussi parfait que notre Père qui est aux cieux. L’influence que nous pouvons avoir sur les autres ne doit être que la suite incessante de cette tendence à la perfection, mais ne doit pas être notre but.
Quoique ce serait un plaisir pour moi de vous voir et de vous connaître personnellement, je ne vous conseille pas de venir. La vie que vous menez et dans laquelle vous remplissez la volonté de Dieu est préférable à un voyage qui est presque toujours une perte de temps et une dépense d’argent qui ne nous apartient pas. Je vous répète que d’être en relation avec vous est une joie pour moi; mais je crains qu’un voyage entrepris dans l’unique but de causer ne soit une faute.
Votre ami Léon Tolstoy.
15/27 Décembre 1899.
Дорогой друг,
Получил ваше письмо. Для меня большая радость, что люди, находящиеся в совершенно иных, чем мои, условиях, соединяются со мной духовно в той истине, которая составляет мою жизнь. По вашему письму я вижу, что как в двух кругах, совпадающих центрами, все радиусы совпадают, так и все вопросы жизни, которые встают перед вами, решаются тем же способом, как разрешил бы их я сам, и все, кто проникнут христианским духом.
Вы говорите, что вы в нерешительности относительно усилия, которое вам надо сделать, чтобы заставить вашего брата понять ту истину, которая дает вам настоящую жизнь. Я думаю, что никогда не надо смотреть как на цель на то влияние, которое мы можем иметь на нашего ближнего. Христианин может иметь только одну цель: исполнять волю Бога насколько возможно совершеннее, стараться быть, как сказано, таким же совершенным, как отец наш небесный. Влияние, которое мы можем оказывать на других, должно быть лишь непрерывным следствием этого стремления к совершенству, но не должно быть нашей целью.
Хотя для меня было бы удовольствием видеть вас и лично познакомиться с вами, я не советую вам приезжать. Жизнь, которую вы ведете и в которой вы исполняете волю бога, предпочтительна путешествию, которое почти всегда является потерей времени и тратой денег, нам не принадлежащих. Повторяю вам, что мне радостно быть в общении с вами, но я боюсь, чтобы путешествие, предпринятое с единственной целью побеседовать, не было бы ошибкой.
Ваш друг Лев Толстой.
15/27 Декабря 1899.
Печатается по листам копировальной книги, хранящимся в AЧ. Местонахождение автографа неизвестно. В России публикуется впервые, о публикации за границей сведений не имеется.
Поль Фонтен (Paul Fontaine) – молодой француз, врач, друг Эдуарда Сине, писавшего Толстому 25 декабря н. ст. 1898 г. (перевод с французского): «Мой друг Фонтен, ваш единомышленник, человек образованный, доктор медицины, из очень богатой семьи и сам владеющий порядочным состоянием. Он не знает, как с ним поступить, и еще не решился написать вам».
Ответ на письмо Фонтена от 16 декабря н. ст. 1899 г. (перевод с французского): «Отец мой [Mon père], я – друг Сине. Случайно узнал из газет, что вы больны, и единственное, чтò я нашел, чтобы порадовать вас, это написать вам, что, как мне кажется, я достаточно хорошо понял истинный смысл жизни. Ум мой несколько медлителен и с трудом приходит к выводам, так что мне понадобилось около года, чтобы охватить круг идей, которые открылись мне в ваших трудах. Но с каждым днем они казались мне всё более близкими к истине и к добру, единственно истинными и добрыми. Я продумал также представлявшиеся мне возражения; в этих возражениях я легко усматриваю сейчас только одно: те, которые выдвигают их, не поняли вашего учения, являющегося учением Христа. Это надо было предвидеть, потому что это учение не противопоставляется никакому другому, потому что оно чуждо им по своему характеру; оно дано не как авторитет, а лишь как призыв понять его. Противостоять ему будут только те, которые не захотят или не смогут понять его. С другой стороны, также очевидно, что тот, кто стремится понять и поймет, придет к тем же заветам, как и Христос. Одно из самых частых возражений это то, что авторитет, хотя бы очень слабый, необходим, ибо отрицание необходимости авторитета отпугивает многих людей как парадокс. Между тем, восприятие авторитета, т. е. обязательства действовать, не понимая, является как раз отрицанием христианского учения. Невозможно совместить две несовместимые вещи, и если бы люди понимали это, то, конечно, ветхий и новый завет не могли бы быть объединены [...] Пишу вам всё это, отец мой, чтобы показать вам, что я внимательно продумал этот вопрос [...] Я еще только начинаю и проделал, так сказать, лишь отрицательные шаги: освободился от своих рент и вскоре освобожусь полностью от своих денег, вот почти и всё. Но лучше чистый лист, чем плòхо задуманный рисунок. Я налаживаю свою жизнь следующим образом: буду лечить в своей деревне, где снял с апреля месяца дом и кусок земли. Жалкое и на практике очень неверное ремесло, ибо авторитет, иначе говоря, «слепое доверие» больного играет часто гораздо более значительную роль, чем рассудок. Но в моем распоряжении нет иного ремесла. В продолжение шестимесячной практики в этом году я чувствовал, что приношу пользу, зарабатывая себе кусок хлеба этим путем. Мой капитал разделен на две равные части, из них половина записана на имя моей жены, с которой я вступаю в гражданский брак по вполне продуманным основаниям. Из моей же части денег, назначение которых почти установлено, и единственным владельцем которых являюсь я сам, около половины отдано взаймы, а остальные пойдут на другие проектируемые ссуды и на покупку инструментов и книг, необходимых для моего ремесла. Всё это просто, но когда я напряженно думаю о том, чтò явилось бы благом для других, то, несмотря на указание Христа «делать для других то, что хочешь для себя», на практике я часто останавливаюсь в нерешительности. Ибо за пределами непосредственных материальных нужд возвращаешься всё к тому же порочному кругу, как было указано выше. Мой бедный брат нуждается прежде всего в том, чтобы понять, а ему нужно сделать для этого усилие, которое я не могу сделать за него. Как побудить его сделать это усилие? Чтобы лучше это понять, я бы очень хотел увидать собственными глазами, как вы, отец мой, направляете свою жизнь. Я попросил бы вашего совета и по другим затрудняющим меня вопросам, как-то: уплата налогов, основное или второстепенное значение вегетарианства, отказ от вина и табака, желание мое приступить впоследствии к изданию народного календаря с рассказами и иллюстрациями, в которые я вложил бы свои кое-какие познания в области искусства, разрешение напечатать в нем некоторые из ваших сказок [...] В январе или феврале я еще, конечно, буду располагать достаточной суммой денег, чтобы совершить это путешествие. Я был бы вам очень признателен, если бы вы меня уведомили, усматриваете ли вы в нем известную пользу для меня. Благослови вас бог, отец мой; через вас я познал тот божественный дар, которым господь награждает сердца, исполненные благих намерений».
В ответном письме от 15 января н. ст. 1900 г. Фонтен еще раз настойчиво просил разрешения приехать к Толстому для личного свидания. См. письмо № 243.
