Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 72. Письма 1899-1900 гг."
Автор книги: Лев Толстой
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 54 (всего у книги 67 страниц)
1900 г. Ноября 5. Москва.
Дорогой Александръ Александровичъ,
Могу только повторить то, чтò пишетъ вамъ Таня1 о своей винѣ передъ вами. Вина эта и моя, п[отому] ч[то] я чувствовалъ, что ваше письмо б[ыло] обращено и ко мнѣ, за что очень благодаренъ вамъ. Я увѣренъ, что вы въ сношеніяхъ съ Ч.2 и Б.3 и знаете о нихъ и отчасти насъ то, что васъ можетъ интересовать. Мы же, къ сожалѣнію, знаемъ слишкомъ мало про васъ и вашу жену. Вчера мнѣ разсказывали (я въ Москвѣ, куда завезъ письмо Та[нѣ]) вѣсти о васъ, пришедшія черезъ Полтаву, о томъ, какъ каторжане защищаютъ васъ отъ злодѣевъ, готовыхъ покуситься на вашу жизнь.4 Знаю, какъ эта однообразная и глупая жестокость жизни, к[оторая] окружаетъ васъ, должна быть тяжела, и какъ хочется уйти отъ нея, и какъ кажутся ничтожны усилія борьбы съ нею. Но своимъ опытомъ (хотя и не въ такихъ исключительно рѣзкихъ положеніяхъ, какъ ваше) знаю, что именно среди такого мрака и драгоцѣненъ свѣтъ, к[оторый] вы вносите въ него. Передайте отъ меня мой сердечный привѣтъ Людмилѣ Александровнѣ (не ошибаюсь?) и благодарность за ея прекрасную статью (14 л. в. Ш. К.).5 Не повредило ей это? Пожалуйста, напишите поскорѣе о ней и о себѣ сначала хоть коротенькое письмо, чтобы я почувствовалъ васъ, и я, если буду живъ, сейчасъ же отвѣчу.
Любящій васъ Л. Толстой.
Печатается по копировальной книге № 3, лл. 112—113, хранящейся в ГТМ. Автограф утрачен. Основание датировки: в копировальной книге письмо находится среди писем от 5 ноября 1900 г. Публикуется впервые.
Александр Александрович Волкенштейн (1852—1925) – из дворян, земский врач, неоднократно подвергавшийся репрессиям со стороны властей, участник «процесса 193-х», муж известной революционерки Людмилы Александровны Волкенштейн (1857—1906). В начале 1890-х гг. увлекался мировоззрением Толстого. В 1898 г. уехал на о. Сахалин к сосланной туда своей первой жене, Людмиле Александровне. Прожил на Сахалине, на посту Корсаковском, около пяти лет, заведуя окружной больницей. В 1903 г. вместе с женой переехал во Владивосток, где служил санитарным врачем. 10 января 1906 г., во время демонстрации, Людмила Александровна, шедшая под руку с мужем в толпе, была ранена в голову и через несколько минут скончалась. Она умерла за двадцать дней до окончания срока ее поселения. Вскоре Волкенштейн уехал за границу. В 1908 г. вернулся в Россию и поселился в Полтаве. См. письма 1898 г., т. 71 и письмо № 12. Письмо Толстого адресовано на Сахалин.
1 Татьяна Львовна Сухотина.
2 Владимир Григорьевич Чертков.
3 Павел Иванович Бирюков.
4 «Положение четы Волкенштейн, отстаивавших всегда интересы ссыльных против жестокостей и незаконностей властей, набранных почти сплошь из бесчестных отвратительных чиновников, было крайне, крайне трудное. Но поселенцы за всю деятельность Людмилы Александровны в лазарете, в школе, у себя на дому, в жилищах поселенок, прониклись глубоким благоговением к ней как заступнице всех обиженных, несмотря на злобствования на нее начальства, еще до приезда мужа на Сахалин [...] Когда пароход, увозивший с Сахалина супругов Волкенштейн, грузился у пристани, масса поселенцев и поселенок пришли проститься. Поселенки, целуя Людмилу Александровну, как бы сговорившись, молвили: «Тяжело нам без вас, родненькая, будет, да что делать; вам на том берегу будет лучше; может, судьба поможет, и наша очередь придет на тот берег» (из неопубликованной автобиографической заметки A. A. Волкенштейн).
5 Ошибка: «13 лет в Шлиссельбургской крепости», записки Людмилы Александровны Волкенштейн, изд. «Свободное слово», Purleigh, 1900. № 39, с примечаниями В. Л. Бурцева. О полемике по поводу помещенной в конце брошюры «Заметки от редакции» В. Г. Черткова см. в «Свободной мысли» 1901, 13, стр. 207—208 (статья подписана В. М. и принадлежит В. М. Величкиной-Бонч-Бруевич) и 14, стр. 224, а также в периодическом обозрении «Свободное слово», Christchurch, 1901, 2, стр. 28.
* 414. П. Н. Сокольникову.1900 г. Ноября 5. Москва.
Дорогой Прокопій Несторовичъ,
Прилагаемые десять рублей, пожалуйста, передайте Егорову.1 Ихъ посылаетъ ему опять прокуроръ Воен[но] Окр[ужного] суда Жиркевичъ.2
Какъ вы живете? И чтò наши друзья – братья?3 Прошелъ слухъ, что выпускаютъ 12 чел[овѣкъ] сосланныхъ. Это пишутъ изъ Канады и Англіи. Едва ли это правда.4 И потому лучше не говорить имъ про это. А между тѣмъ отъ Г-на Моода5 получено для переѣзда этихъ мнимо освобожденныхъ 1180 р. Моодъ разрѣшаетъ, если освобожденія нѣтъ, употребить деньги для сосланныхъ. Какъ вы посовѣтуете употребить?6 Простите, что утруждаю васъ, но я помню вашу доброту и потому смѣло пишу.
Дружески жму вамъ руку.
Любящій васъ Левъ Толстой.
5 Ноября 1900. Москва.
Печатается по копировальной книге № 3, л. 114—115, хранящейся в ГТМ Местонахождение автографа неизвестно. Публикуется впервые.
О П. Н. Сокольникове см. письмо № 95.
1 Егор Егорович Егоров был сослан в Якутскую область в 1896 г. за отказ от воинской повинности. См. письмо № 345.
2 Александр Владимирович Жиркевич. См. письмо № 411.
3 Ответ Сокольникова редакции неизвестен.
4 Это были ложные слухи.
5 Эйльмер Моод. См письмо № 419.
6 Мнение Сокольникова редакции неизвестно: в письмах его к Толстому, сохранившихся в архиве, никаких указаний не имеется.
415. В. Г. Черткову от 5 ноября. * 415а. Т. Л. Сухотиной (Толстой).1900 г. Ноября 6. Москва.
Спасибо, милая Таничка, за твое письмо и заботы обо мнѣ. Я здоровъ. Немножко б[ыло] разладился, но я думаю, что независимо отъ переѣзда1 Миша2 такъ заботливъ, что мнѣ и трогательно и cовѣстно было.
Палецъ мой б[ыло] загноился отъ присыпки, к[оторую] я сдѣлалъ безъ Ив[ана] Моис[еевича],3 а теперь мнѣ вкладываютъ въ щель марлю и компресъ сверху, и все идетъ хорошо. Очень, очень мнѣ было хорошо у васъ и не отъ того только, что вы всѣ со мной были хороши, но отъ того, что у васъ хорошо: хороша ты, умна, спокойна, добра, хорошъ Миша, хороши дѣти,4 прекрасенъ Ал[ександръ] М[ихайловичъ],5 хороша А[нна] И[вановна]6 (place aux dames),7 хорошъ Ив[анъ] Моис[еевичъ], кот[орому] очень поклонись отъ меня, и хорошъ бы Ив[анъ] Р[омановичъ],8 если бы не засыпалъ со свѣчкой и не торопился въ шахматы. Мишѣ скажи, что я вчера съ Голденв[ейзеромъ]9 игралъ гамбитъ10 и съ успѣхомъ. Все еще не началъ работать, кстати Ал[ександръ] Пет[ровичъ]11 послѣ перерыва опять началъ пить, но чувствую, что буду писать, если б[уду] живъ, и очень важное, но не художественное. Отъ Маши12 получилъ длинное письмо; она хороша и, кажется, собирается доносить. Миша13 б[ылъ] тутъ, когда я пріѣхалъ, и показывалъ мнѣ письмо Л[ины],14 въ которомъ она описывала свой разговоръ съ матерью, и въ к[оторомъ] мать выражаетъ желаніе переговорить со мной. Я обѣщалъ сдѣлать, но до сихъ поръ не видалъ ее.
Я здѣсь очень нравственно подтягиваюсь, чувствую необходимость быть всегда на сторожѣ передъ собой и держать отворенную дверь къ Богу, чтобы спасаться у него, когда понадобится.15
Ну да это мое дѣло. Только могу сказать, что мнѣ хорошо, и хорошество это, насколько оно есть, мое собственное произведеніе.
Цѣлую тебя, голубушка, въ кудлатую голову и мужа и чадъ и домочадцевъ.
Л. Т.
7 Н. (вечеромъ).
Мама съ Варей Нагорновой16 играютъ в 4 руки.
На конверте: Орлово грязская ж. д. Станція Архангельское. Татьянѣ Львовнѣ Сухотиной.
Печатается по автографу, находящемуся в архиве адресата. Датируется по почтовому штемпелю: «Москва, 7 ноября 1900»; эта дата опровергает дату Толстого: «7 ноября вечером»; согласно дневнику С. А. Толстой, она играла с Нагорновой 6 ноября. Публикуется впервые.
С 18 октября по 2 ноября Толстой гостил в имении мужа Т. Л. Сухотиной, Кочетах Орловской губернии. По дороге в Кочеты он защемил палец, которым не мог долго владеть; сошел ноготь.
1 Толстой отметил в Дневнике 6 ноября: «Переезд до станции был тяжелый, пересилил, устал и расстроился животом. Всё время нездоров и ничего не писал. Палец тоже болит».
2 Очевидно, Михаил Сергеевич Сухотин, муж Т. Л. Сухотиной.
3 Иван Моисеевич Сивицкий – проживавший в Кочетах земский врач, впоследствии ассистент харьковского окулиста Гиршмана, в настоящее время профессор Ковенского университета.
4 Дети М. С. Сухотина от первого брака: Лев Михайлович (р. 1879 г.) – земец Тульской губернии, историк, в настоящее время живет в Югославии; Наталья Михайловна (1882—1925) – с 1907 г. вторая жена Н. Л, Оболенского; Михаил Михайлович (1884—1921) – корнет Кавалергардского полка, после Октябрьской революции служил в Красной армии; Сергей Михайлович (1887—1926) вторым браком с 1921 г. был женат на дочери А. Л. Толстого, С. А. Толстой; Алексей Михайлович (р. 1888 г.) – служащий министерства иностранных дел, в настоящее время востоковед, лингвист; Федор Михайлович (1895—1921).
5 Александр Михайлович Сухотин (1827—1905) – участник крымской войны, старинный знакомый Толстого, дядя М. С. Сухотина.
6 Анна Ивановна Путилина – фельдшерица Кочетовского медицинского пункта.
7 место дамам
8 Иван Романович Масич – студент-медик Московского университета.
Около двух лет жил у Сухотиных в качестве репетитора Сергея и Алексея Михайловичей.
9 Александр Борисович Гольденвейзер. См. его дневник «Вблизи Толстого», I. М. 1922, стр. 47—48.
10 Шахматная игра.
11 Александр Петрович Иванов. См. прим. 3 к письму № 343.
12 Марья Львовна Оболенская. См. письмо № 431.
13 Михаил Львович Толстой.
14 Александра Владимировна Глебова (р. 1880 г.) – дочь епифановского уездного предводителя дворянства, Владимира Петровича Глебова (1850—1906) и Софьи Николаевны, рожд. кн. Трубецкой (р. 1854 г.). Вышла замуж за М. Л. Толстого 31 января 1901 г. См. т. 73.
15 Толстой отметил в Дневнике 7 ноября: «Мне очень было тяжело до тех пор, пока не сознал того, что это-то одно и нужно мне: нужно готовить не будущей жизни себя, а, живя хорошо этой жизнью, готовить будущую жизнь».
16 Варвара Валерьяновна Нагорнова (1850—1922) – дочь гр. М. Н. Толстой. С. А. Толстая играла с ней вторую симфонию Бетховена.
* 416. Е. Н. Воробьеву.1900 г. Ноября 7. Москва.
Дорогой Е[фимъ] Н[иколаевичъ],
Получилъ ваше письмо и спѣшу отвѣтить.
Пріѣзжать вамъ самимъ, я думаю, не нужно. Пришлите то, чтò вы считаете наиболѣе годнымъ для печати, и я обѣщаю, что сдѣлаю все, чтò могу, для того, чтобы помѣстить и получить гонораръ. Только боюсь неудачи, судя по тому, чтò я видѣлъ, и вообще по вашему характеру. Вы не отдѣлываете и спѣшите высказать все, чтò вамъ приходить на мысль въ связи съ задуманной цѣлью. Пишу только для того, чтобы не обнадежить васъ и потомъ не разочаровать; но знайте, что я очень желаю вамъ услужить и сдѣлать все, чтò могу.
Я до вашего письма ничего не зналъ про вашего сына.1 Отъ всей души сочувствую вашему горю. Отчего и какъ это случилось? Если вамъ не трудно, сообщите мнѣ.
Как жаль Дадьяни.2 Думаю, что смерть эта тяжело отзовется на Лешкенскихъ жителяхъ.3 Дай Богъ имъ съ сознаніемъ своей связи съ Нимъ (съ Богомъ) и своего служенія Ему и вѣчности своей въ будущемъ, также какъ въ этомъ мірѣ, перенести эту потерю. Хочется написать вдовѣ. Если напишется, передайте ей.4
Любящій васъ братъ
Левъ Толстой.
Печатается по копировальной книге № 3, лл. 116—117, хранящейся в ГТМ. Автограф утрачен. Основание датировки: в копировальной книге письмо находится на одном листе с письмом к кн. Дадиани от 7 ноября 1900 г. Публикуется впервые.
Ефим Николаевич Воробьев (1852—1914) – бывший капитан волжских пароходов и железнодорожный служащий, около 1890 г. под влиянием сочинений Толстого оставил службу, поселился в Нальчике и занялся пчеловодством и виноделием. В 1900 г. жил на хуторе Лескен, блив Нальчика, в 1902 г. переселился в земледельческую колонию в Донскую область. См. письма 1890 г., т. 65.
Ответ на письмо Воробьева от 1 ноября 1900 г.: «С больным чувством я приступаю к этому своему письму к Вам, зная, как Вам надоедают все и письмами и личными посещениями, и помня то неловкое чувство, которое я испытал при своем посещении Вас в прошлом году. Но Вы сказали, что я могу на Вас рассчитывать, и что Вы всё то сделаете, чтò в Вашей власти, или что Вы можете сделать, и это только дает мне смелость писать Вам это письмо. За этот год я так много пережил с трагическим эпизодом своего сына второго, бросившегося под поезд и оставшегося без обеих ног. Он и сейчас лежит в лазарете с апреля месяца. Я думаю, что Вы помните, что первый мой сын отказался от солдатчины, а этот пошел и, приехав в отпуск в Пятигорск, на обратном пути решил покончить с собою. Это длинная история. Я чуть было не сошел с ума и долго не мог не только что говорить, но и думать об этом. Дела мои хозяйственные в этот год совсем сошли на нет, и вопрос: как далее жить, еще с большей силой стал теперь волновать и тревожить меня. Результат этого следующий: на службу я не только не поступлю, но едва ли меня в примут, зная мое отношение к жизни и всю эту историю с сыном, да едва ли я и гожусь теперь на службу, да и отказаться от того, чтò я усвоил, я еще менее теперь способен, чем мог я это сделать раньше. Жить трудами рук своих, когда и лескенцы больше всего живут не тем, чтò зарабатывают, а тем, чтò им присылают, я тоже не могу. Единственный исход останется у меня – бумагомарание, к чему у меня еще больше развилась страсть и потребность. Тот роман я пока оставил, но за этот год, минуя рабочее время и случай, потрясший меня, я написал с десяток рассказов, одну маленькую повесть-этюд и большую повесть и думаю я во что бы то ни стало, исправив, их напечатать. Если только я не могу сильно обеспокоить Вас, то я приеду в Москву и, хотя не надоедая Вам своим личным посещением, передать Вам всё это, прося Вашего совета и содействия, а нет, то на нет и суда нет [...] Верьте, что пишу это со стесненным сердцем, боясь, что обращение мое Вам всё-таки может быть неприятным. Не знаю, знаете ли Вы, что на-днях Георгий Александрович Дадиани умер почти что скоропостижно. В четверг заболел он в дороге воспалением кишек и в пятницу умер на полдороге к дому на станции Котляревская».
1 Николай Ефимович Воробьев, рядовой 2 железнодорожного батальона и железнодорожный машинист, покушался на самоубийство 24 апреля 1900 г.
2 Кн. Георгий Александрович Дадиани. См. письмо 417.
3 Не «Лешкенские», а «Лескенские» жители, обитатели хутора на р. Лескене, близ Нальчика: П. Н. Гастев, В. И. Скороходов и др.
4 См. письмо № 417.
* 417. Н. Я. Дадиани.1900 г. Ноября 7. Москва.
Княгинѣ Дадьяни.
Обращаюсь къ вамъ такъ п[отому], чт[о] не знаю ни вашего имени, ни отчества.
Дорогая сестра,
Я никогда не видалъ ни васъ, ни вашего покойнаго мужа, но съ тѣхъ поръ, какъ узналъ о васъ, не переставая, любилъ васъ и радовался на вашу прекрасную жизнь, которая, какъ это всегда бываетъ у истинно религіозныхъ людей, вамъ самимъ казалась вамъ неудовлетворительной. И потому смерть такого сильнаго и нужнаго человѣка, какъ вашъ мужъ, горестна для меня; для васъ же должна быть ужасно тяжела.
Утѣшеніе въ вашемъ положеніи только въ Богѣ, въ сознаніи того, что мы какъ были, такъ и будемъ всегда и вездѣ въ Его волѣ, и что дурнаго для насъ въ Его власти быть не можетъ, а чтò намъ кажется дурнымъ, кажется намъ такимъ п[отому], ч[то] мы удалились отъ Него. Такъ что всякое горе, всякая потеря приближаетъ насъ къ Нему. A приближеніе къ Нему улучшаетъ наше положеніе. Какъ говоритъ народъ: посѣщеніе Господне.
Все, чтò я слышу и узнаю про вашего мужа, заставляетъ меня все больше и больше жалѣть о томъ, что я не зналъ его и не могъ почерпнуть изъ общенія съ нимъ той твердости и доброты, кот[орыя], какъ мнѣ говорили, составляли особенности его характера.
Если вы мнѣ напишете о немъ и о себѣ, о предположеніяхъ вашихъ, то очень обяжете меня.
Братски привѣтствую васъ.
Левъ Толстой.
7 Ноября 1900.
Печатается по копировальной книге № 3, лл. 117—119, хранящейся в ГТМ. Местонахождение автографа неизвестно. Адресат письма не получил. Публикуется впервые.
Надежда Яковлевна Дадиани (р. 1863 г.) – вдова кн. Георгия Александровича Дадиани (p. 1856 г.), скоропостижно скончавшегося в ночь на 20 октября 1900 года. Кн. Г. А. Дадиани, внук владетельного князя Мингрелии, участник Русско-турецкой войны, полковник, в возрасте около сорока лет под влиянием сосланного в Закавказье кн. Д. А. Хилкова воспринял свободно-религиозные идеи, оставил военную службу и поселился с семьей на небольшом участке земли на р. Лескене, близ Нальчика, вместе с другими своими единомышленниками. Жена разделяла мировоззрение мужа. Им пришлось столкнуться с противодействием ее матери, желавшей, по примеру матери кн. Д А. Хилкова, с помощью власти отобрать у них детей. Спасая семью, Дадиани были вынуждены пойти на такой шаг: они отправились с детьми в театр и домой больше не вернулись; они поселились на избранном ранее земельном участке. Впоследствии родня с ними примирилась. Умер кн. Дадиани во время поездки с В. И. Скороходовым за шестьдесят верст от хутора на ст. Прохладную для продажи продуктов. Скончался на постоялом дворе от острого кишечного заболевания, без медицинской помощи. Скороходов привез тело на хутор, где Дадиани и был похоронен в своем саду. Н. Я. Дадиани потерю мужа переносила очень тяжело и болезненно, чтò отразилось на ее отношении к некоторым из лескенских поселенцев. О кн. Г. А. Дадиани см. книгу В. Р[ахмано]ва «Князь Георгий Александрович Дадиани; по личным воспоминаниям», изд. «Посредник», М. 1905 и воспоминания А. Михайлова «В «толстовской» колонии» – «Вестник Европы» 1908, 9, стр. 101—139; 10, стр. 447—489.
* 418. X. Н. Абрикосову.1900 г. Ноября 14. Москва.
Милый Хрисанфъ Никол[аевичъ],
Только что намѣревался вамъ писать, какъ получилъ ваше письмо, отвѣчающее на всѣ вопросы, к[оторые] я хотѣлъ сдѣлать. Скажите милой, близкой моему сердцу М[арьѣ] А[лександровнѣ], что, хотя и твердо вѣрю, что Тотъ, кто посылаетъ насъ въ эту жизнь и беретъ насъ изъ нея, дѣлаетъ все добро, все таки жалѣю разстаться съ любимымъ человѣкомъ. Думаю, что и жалость эта отъ Него. Радуюсь ея спокойствію и кротости. Очень жалѣю, что не могу быть съ нею. Не могу только п[отому], ч[то] огорчу этимъ людей.1 Нынче постараемся съ Дунаевымъ2 сочинить прошеніе и пришлемъ. Вамъ же, милый Х[рисанфъ] Н[иколаевичъ], я и безъ болѣзни М[арьи] А[лександровны] хотѣлъ писать, чтобъ сказать, что радуюсь на вашу жизнь.
Мнѣ же очень хорошо не на словахъ, а точно. Прощайте пока оба. Пишите.
Л. Толстой.
14 ноября.3
Печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ. Дата дополняется по записи Дневника от 14 ноября 1900 г. Публикуется впервые.
Хрисанф Николаевич Абрикосов (р. 7 января 1877 г.) – единомышленник Толстого. Познакомился с ним 7 февраля 1898 г. В том же году уехал в Англию с целью присоединиться к колонии в Перлей, Эссекс. Встретив там больного чахоткой Альберта Шкарвана, остался при нем, отвез его в Швейцарию и жил с ним до его выздоровления. В 1899 г. вернулся в Россию. Зиму прожил под Москвой, посещая часто Толстого в Хамовническом доме. С 1900 г. жил у М. А. Шмидт, работая на ее огороде в Овсянникове. В 1901 г., осенью, уехал снова за границу, сопровождая переселенцев, павловских крестьян. Сотрудничал в издательстве «Свободное слово». В 1902 г. вернулся в Россию и до 1905 г. периодически жил в Ясной поляне, помогая Толстому, и в Овсянникове, работая у М. А. Шмидт. Специалист-пчеловод, работает в настоящее время в Наркомземе. С 1905 г. женат на Наталии Леонидовне Оболенской (р. 1881 г.), внучатной племяннице Толстого. Дочь его, Вера Хрисанфовна (р. 27 марта 1906 г.) с 1927 г. замужем за внуком Толстого, сыном Сергея Львовича, Сергеем Сергеевичем Толстым (р. 1898 г.). Воспоминания Абрикосова, под названием «Из воспоминаний о Л. Н. Толстом», напечатаны в сборнике «Лев Николаевич Толстой», Гиз. Л.—М. 1928 [1929], стр. 266—278.
Ответ на письмо Абрикосова от 11 ноября 1900 г., с сообщением подробностей о тяжелом заболевании близкого друга и единомышленницы Толстого, Марии Александровны Шмидт. Абрикосов писал: «Дорогой Лев Николаевич, сегодня утром получили вашу телеграмму, на которую уже ответили. Теперь же я решил вам написать о Марии Александровне поподробнее. Недомогала она с того еще раза, когда вы приезжали верхом и заметили, что у ней дурной вид. Слегла же она накануне моего приезда, третьего числа. Застал я ее уже в постели[...] Мы с Марией Александровной думаем, что никакого тифа нет[...] Настроение у Марии Александровны всё время тихое и кроткое. Она напоминает того старца из Оптиной пустыни, о котором вы рассказывали. Говорит, что болезни хороши для людей, спокойно ожидает смерти, с уверенностью, что она пойдет к Отцу, и ей будет хорошо. Как-то, когда ей было очень худо, она заговорила о ее похоронах: «Хоть и всё равно, чтò будут делать с моим трупом, а всё-таки хотелось бы мне, чтоб церковь не совершала над ним своей комедии», говорила она и просила написать прошение тульскому архиерею о том, чтоб не препятствовали бы ее друзьям похоронить ее на огороде в усадьбе Татьяны Львовны в Овсянникове, без вмешательства церкви[...] Мария Александровна была очень тронута вашей телеграммой и даже заплакала[...] Мария Александровна говорит, что она бы желала иметь на готове прошение к архиерею даже и в том случае, если она выздоровеет теперь». (Отрывки опубликованы в книге Е. В. Горбуновой-Посадовой «Друг Толстого Мария Александровна Шмидт», изд. Толстовского музея, М. 1929, стр. 107.)
На конверте ошибочно сделана Толстым пометка: «Б[езъ] о[твѣта]». В Дневнике 14 ноября 1900 г. также отмечено: «Написал[...] М[арье] А[лександровне]». О старце из Оптиной пустыни см. письмо № 161. Текст телеграммы Толстого, на которую ссылается Абрикосов, редакции неизвестен. Болезнь М. А. Шмидт протекла благополучно.
1 Огорчение семейных было вызвано опасением, что переезд из Москвы в Ясную поляну отразился бы на здоровье Толстого. Отношение семьи Толстых к М. А. Шмидт было очень теплое.
2 Александр Никифорович Дунаев принимал участие в хлопотах о разрешении на похороны без церковного обряда А. И. Алмазова. См. письмо № 342.
3 Дата собственноручно проставлена карандашом в конце первой страницы письма.
