Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 72. Письма 1899-1900 гг."
Автор книги: Лев Толстой
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 67 страниц)
1900 г., Июня 21/июля 3. Я. П.
Dear Sir,
I thank you for your book «Let there be Light». I have already read well into the middle of it and enjoy it much. When I have finished it I will write again.
Yours truly,
Leo Tolstoy.
Милостивый государь,
Благодарю вас за вашу книгу «Let there be Light» [«Да будет свет»]. Я прочел ее уже почти до середины, и она мне очень нравится. Когда кончу, напишу опять.
Уважающий вас
Лев Толстой.
Перепечатывается из проспекта книги Давида Любена «Let there be Light», New-York, 1900, стр. 26, присланного Толстому автором при письме от 21 октября н. ст. 1900 г. (хранится в АТБ). Местонахождение подлинника неизвестно. Датируется по тому же проспекту; дата совпадает с отметкой на конверте письма Любена от 29 мая н. ст. 1900 г.
При письме от 29 мая н. ст. 1900 г. Давид Любен прислал Толстому свою книгу «Let There Be Light. The Story of a Workmen’s Club, its Search for Causes of Poverty and Social Inequality, its Discussions and its Plans for the Amelioration of Existing Evils». Putnam’s Sons, New-York—London, 526 стр. [Давид Любен, «Да будет свет. История одного рабочего кружка, его искание причин бедности и социального неравенства, его дискуссии и проекты уничтожения существующего зла»]. 21 июня 1900 г. ответил автору пространным письмом проживавший в то время в Ясной поляне Артур Син-Джон. Часть его письма имеется в копировальной книге № 3, лл. 38—39, хранящейся в ГТМ. Возможно предположить, что письмо Толстого является припиской к письму Син-Джона. В проспекте напечатан ряд отзывов о книге Любена, и в отделе «Из России» помещено комментируемое письмо. В Яснополянской библиотеке кроме этой книги Давида Любена имеется другое его сочинение: «The University in the Homes of the People», 1901.
В ответном письме от 21 июля н. ст. 1900 г. Давид Любен благодарил Толстого за «благосклонный ответ» и ценные замечания «секретаря, г. Артура Син-Джона».
* 324. Луизе Лебрен.1900 г. Июня 29. Я. П.
Chère Madame,
J’ai été très content de faire la conaissance1 de votre fils.2 Убѣжденія его не согласны съ взглядами большинства, но что же дѣлать, если они справедливы, и онъ всею душою принялъ ихъ.
Я боюсь за то только, чтобы онъ, увлекшись желаніемъ исполнить все, не предпринялъ бы то, что сверхъ его силъ, и, разочаровавшись въ своихъ силахъ, не ослабѣлъ бы въ слѣдованіи по пути истины. Это было бы очень жаль,3 п[отому] ч[то] онъ стоитъ на единомъ вѣрномъ, хотя и узкомъ, какъ сказано въ Евангеліи, трудномъ пути.
Боюсь я еще за то, чтобы онъ не забылъ того, что сущность ученія Христа есть любовь, и что поэтому ему надо дорожить вашей любовью къ нему и его къ вамъ и употребить всѣ силы къ тому, чтобы не нарушить ее.1
И это, кажется, ему будетъ легко сдѣлать, судя по вашему письму. Если и вы и онъ будете дѣлать уступки другъ другу, то навѣрно найдете средство радостно жить вмѣстѣ, помогая другъ другу быть добрѣе и лучше.
Впечатлѣніе, произведенное его письмомъ, усилилось во мнѣ при свиданіи съ нимъ: я полюбилъ его еще больше и, чувствуя всю ту отвѣтственность, кот[орая] лежитъ на мнѣ вслѣдствіи1 его довѣрія ко мнѣ, буду стараться быть ему полезенъ въ истинномъ смыслѣ.
Благодарю васъ за ваше доброе письмо ко мнѣ. Отъ всей души желаю вамъ всего хорошаго. Если могу быть вамъ чѣмъ полезенъ, disposez de moi.4
Левъ Толстой.
1900. 29 Іюня.
Черновое.
Chère Madame,
J’ai été très content de faire la conaissance de votre fils. Ses convictions sont très radicales et contraires au cours de ce monde, mais comme ce sont les miennes, et qu’elles sont vraies, je ne puis pas ne pas les approuver. Je voudrais seulement, ce que je lui conseille, que d’un côté il persévère toujours dans5 les mêmes convictions en les mettant en pratique, et de l’autre qu’il n’oublie jamais que le fond de la doctrine chrétienne c’est l’amour, et qu’à cause de cela il faut qu’il tâche autant que possible6 de ne pas rompre les liens qui le lient à vous ce qui, à ce que je7 crois, lui sera facile à cause de8 l’amour9 mutuel qui vous unit et de la bonté que vous avez pour lui.
Quelle que soit la différence de vos convictions, en cédant par amour des deux côtés, je suis sûr que vous parviendrez à vivre heureusement ensemble et serez mutuellement d’une grande utilité l’un à l’autre.
L’impression produite par la lettre de votre fils a été fortifiée par sa personne. Je l’aime pour tout ce qu’il y a de bon en lui et je voudrais bien lui être utile10. Si je puis l’être, je vous prie de disposer de moi. En faisant de voeux pour votre bonheur, je vous prie d’
Милостивая государыня,
Я был очень рад познакомиться с вашим сыном. Его убеждения очень радикальны и идут в разрез со взглядами большинства, но так как это мои убеждения, и в них истина, то я не могу не одобрить их. Я хотел бы только, что ему и советую, чтобы с одной стороны он всегда придерживался тех самых убеждений, проводя их в жизнь, а с другой, чтобы он никогда не забывал, что сущность учения Христа есть любовь, и что в силу этого нужно, чтобы он старался насколько возможно не порывать связи, которые соединяют его с вами, чтò, как я думаю, будет ему легко в силу связывающей вас с ним взаимной любви и доброты, с которой вы к нему относитесь.
Каково бы ни было различие ваших убеждений, я уверен, что, уступая по любви с обеих сторон, вы достигнете счастливой совместной жизни и взаимно будете очень полезны друг другу.
Впечатление, произведенное письмом вашего сына, усилилось при свидании с ним.
Я люблю его за всё, чтò в нем есть хорошего, и очень хотел бы быть ему полезным, если смогу. С искренним пожеланием вам счастия, прошу вас.
Печатается по копировальной книге № 3, лл. 41—42, хранящейся в ГТМ. Черновик, написанный по-французски (последняя фраза не окончена, и письмо не подписано) печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ (архив Г. А. Русанова). Публикуется впервые.
Луиза Лебрен (Louise Lebrun) – мать гимназиста В. А. Лебрена, вступившего в переписку с Толстым в конце 1899 г. (см. письмо № 211). Виктор Лебрен был в Ясной поляне и лично познакомился с Толстым. Мать его писала Толстому (письмо не датировано, перевод с французского): «Я приехала в Москву специально для того, чтобы выразить вам чувства глубокого уважения и представить вам моего юного сына, Виктора Лебрена, который писал вам из Владивостока. Вы живете так далеко от Москвы, что мне, к большому моему сожалению, невозможно самой поехать к вам. Направляю к вам моего сына. Излишне говорить о том, как восхищается вами этот мальчик (да разве только он один!), он жадно глотает ваши произведения и живет только вами. К несчастью, он только что потерял отца, а я, приходится сознаться в этом, не чувствую себя всегда достаточно знающим человеком, чтобы руководить им [...] Итак прошу вас, граф, не оставить его и помочь ему вашими добрыми советами проложить себе хороший путь в нашей печальной жизни».
1 Так в подлиннике.
2 Милостивая государыня, я был очень рад познакомиться с вашим сыном.
3В подлиннике: жалѣлъ
4 Располагайте мной.
5Зачеркнуто: la bonne voie [на хорошем пути]
6Зач.: d’aimer non seulement tous ses prochains, mais aussi de [любить не только всех своих близких, но также]
7 Зач.: vois d’après votre lettre [вижу по вашему письму]
8Зач.: votre [вашей]
9 Зач.: pour lui [к нему]
10 Зач.: Sous tous les rapports, [Во всяком случае,]
325. Н. В. Давыдову.1900 г. Июнь. Я. П.
Дорогой Николай Васильевичъ,
Крестьянинъ этотъ имѣетъ получить наслѣдство 500 р., кот[орые] переданы, какъ ему сказали, въ Моск[овскій] Окр[ужной] судъ. Помогите ему достигнуть своей цѣли. Поздравляю васъ съ ученой степенью.1 Я очень порадовался этому. Жалѣю васъ за сидѣнье въ Москвѣ и желаю поскорѣе освободиться.
Левъ Толстой.
На конверте: Николаю Васильевичу Давыдову, предсѣд[ателю] Моск[овскаго] Окр[ужного] суда, Власьевскій пер., д. Зако скина.2 Отъ Л. Толстаго.
Печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ. Датируется по письму Давыдова от 5 июля 1900 г. Впервые опубликовано в сборнике «Толстой. Памятники творчества и жизни», 2. М, 1920, стр. 55.
Николай Васильевич Давыдов (1848—1920) – близкий знакомый семьи Толстых, в то время председатель Московского окружного суда, См. письма 1884 г., т. 63.
1 Давыдов получил место приват-доцента Московского университета по кафедре уголовного права; читал лекции в университете до 1911 г., когда ушел из университета вместе с либеральной профессурой в связи с политикой министра народного просвещения Л. А. Кассо.
2 Толстой ошибся. Давыдов жил в Б. Левшинском пер., А. Н. Загоскиной.
Давыдов писал Толстому 5 июля 1900 г.: «Едва ли я допущу заметное преувеличение, если скажу Вам, дорогой Лев Николаевич, что я вот уже месяца два подряд ежедневно собираюсь Вам писать и затем, однако, не пишу только потому, что не выберу никак подходящего времени. Я и теперь его не нашел, но всё-таки пишу, побуждаемый, помимо прежнего желания, переданною мне крапивенским крестьянином запискою Вашей. Кстати, об этом человеке, разыскивающем наследство после дяди. Он у меня был в суде, но у нас ничего не нашлось по справке ДЛЯ него, и я его направил, снабдив рекомендательной карточкой, к судебному приставу московского мирового съезда, который, по-видимому, производил охранительную опись имущества, оставшегося после смерти дяди крестьянина [...] Весьма я обрадовался выраженному Вами одобрению намерения моего заниматься со студентами в университете, для чего я и должен был держать магистерский экзамен. Мне уже давно хочется в форме лекций по практическому уголовному судопроизводству передать молодежи выработавшиеся во мне житейским и судебным опытом взгляды на цель и способы «отправления правосудия», на личное внутреннее отношение каждого судейского к этому делу, на допустимые в тех или других случаях приемы и т. д. Но решился я выступить на такое учительство не без серьезных колебаний, сомнений и страхов, вызываемых главным образом тем, что право мое на учительство не достаточно доказано для меня самого, что, быть может, я увлечен самомнением, (ошибаюсь, что мысли мои не стоят того, чтобы их передавать молодежи с кафедры, что затея эта вызвана в сущности, хотя незаметно для меня, желанием отличиться. А теперь итти назад как будто и нехорошо, а потому-то Ваше одобрение (ведь я правильно вас понял: Вы одобрили не самое получение мною ученой степени, а решение мое выступить приват-доцентом в университете?) мне особенно дорого и важно теперь. Вам более или менее и даже скорей более известен мой образ мыслей и взгляд на судебное дело да и остальные мои житейские познания и вообще «мое содержимое», следовательно, Вы можете судить, пригоден ли я на задуманное дело. Да и независимо от высказанного соображения Ваше одобрение или неодобрение того или другого моего шага мне чрезвычайно важно, так как, несмотря на многие кажущиеся даже серьезными несогласия в наших взглядах, я – Ваш ученик и очень близкий. Никто не имел на меня такого влияния, как Вы, и во всем решительно. Многое, полученное от Вас, перерабатывалось во мне своеобразно, под влиянием моих особенностей, условий моей жизни, получало иную форму, чем у Вас, но я совершенно знаю, что весь мой нравственный и умственный склад – результат Вашего влияния на меня. Я никогда не говорил Вам этого так определенно, но мне казалось, что Вы сами это видите и чувствуете. Боюсь (искренно), что очень много наболтал про себя, а потому смущенно умолкаю».
О крестьянине, направленном Толстым к Давыдову, редакция дополнительных сведений не имеет.
* 326. Джону Кенворти (John С. Kenworthy).1900 г. Июля 3/15. Я. П.
My dear Kenworthy,
I have just received your last letter and am very sorry to see by it that you are not friendly disposed to Tchertkov. As for him, he always in his letters speaks with great love and esteem about you. All the statements that you contradict are not his: the whole matter became known to you only through my indiscretion in telling St.John what Anna Constantinowna wrote without precision to her sister. As you see, Mr. Tchertkov is not in fault with regard to you.1
I am very, very sorry for all this misunderstanding between two such true friends of mine as you and Tchertkov. I hope that with your sincerity and straightforwardness this misunderstanding will undoubtedly be cleared up.2
I am very glad to know from your letter to Maude that you got the help you wanted for your undertaking and wish you success in it.3
I remain, with brotherly love,
yours truly, Leo Tolstoy.
P. S. You say in your letter: «may I publish it». I do not quite understand what is it you wish to publish. I think it is better not to publish anything about the matter. Please don’t.
Leo Tolstoy.
3/16 July 1900.
Дорогой Кенворти,
Я только что получил ваше последнее письмо и с большим огорчением узнал из него, что вы недружелюбно относитесь к Черткову. Что же касается его, то он в своих письмах всегда пишет о вас с большим уважением и любовью. Утверждения, против которых вы возражаете, ему не принадлежат. Всё это стало вам известно только благодаря моей неосторожности. Я рассказал Син-Джону о том, чтò Анна Константиновна неопределенно написала своей сестре. Как вы видите, Чертков здесь не при чем.1
Я очень, очень жалею о всем этом недоразумении между двумя столь близкими мне друзьями, как вы и Чертков, и очень надеюсь, что при вашей искренности и прямоте это недоразумение, без сомнения, выяснится.2
Я был очень рад узнать из вашего письма к Мооду, что вы получили помощь, в которой нуждались для вашего предприятия, и желаю вам успеха в нем.3
С братской любовью остаюсь
уважающий вас Лев Толстой.
P.S. Вы пишете в вашем письме: «Могу ли я опубликовать его». Я не вполне понимаю, чтò именно вы желаете опубликовать. Думаю, что лучше ничего не печатать относительно этого дела. Пожалуйста, не печатайте.
Лев Толстой.
3/16 Июля 1900.
Печатается по копировальной книге № 3, л. 43, хранящейся в ГТМ. Написано рукой А. Велш (miss A. Welsh), подпись, дата и приписка добавлены рукой О. К. Толстой. Очевидно, Толстой подписал и сделал приписку в подлиннике после того, как письмо было скопировано. Местонахождение подлинника неизвестно. Дата письма нового стиля ошибочна. В России публикуется впервые, о публикации за границей сведений не имеется.
Ответ на письмо Кенворти от 9 июля н. ст. 1900 г., с благодарностью за письмо Толстого от 17/29 июня (см. № 314) и за предисловие к «Анатомии нищеты». Кенворти пространно изложил мотивы своего отношения к В. Г. Черткову и повторил прежние обвинения. Он просил разрешение опубликовать свое письмо.
1 Кенворти протестовал против обвинения его в саморекламе по поводу опубликованного им объявления об издании произведений Толстого. Кенворти прислал копию своего письма к Черткову с упреками за эти обвинения.
2 Отвечая на письмо от 20 июня/2 июля, Кенворти писал 10 июля н. ст., что он готов вопрос об изданиях согласовать с В. Г. Чертковым, но при условии соблюдения Чертковым «христианской правдивости, прямоты, простоты и самопожертвования». См. письмо № 332.
3 Кенворти прислал Толстому копию своего письма к Эйльмеру Мооду. В письме, найденном в архиве, об этой помощи ничего не говорится. Очевидно, было другое письмо, не сохранившееся. Об отношении Моода к Кенворти см. в прим. к письму № 349.
327. М. Л. Оболенской.1900 г. Июля 11. Я. П.
Уже съ недѣли двѣ каждый день о тебѣ думаю и собираюсь тебѣ писать. Не думай, что я нездоровъ, если пишетъ Таня, а не я, это оттого, что я играю въ шахматы съ Гольденвейзеромъ.1
Пожалуйста, напиши, голубушка, чтò у васъ, какъ ты – не больна ли? все такъ ли вы хороши съ Колей? Главное, чтò Сережа братъ и его дочери?2 Что тетя Маша?3 Какъ это вы всѣ затихли. Я радъ очень Танѣ. У насъ хорошо. Я все передѣлывалъ свою статью, к[оторую] думалъ, что кончилъ. И теперь еще поправляю и все дѣлаю ее ядовитѣе и ядовитѣе.4 Представь себѣ, что St.John взяли съ дачи Буланже и отправили его съ жандармомъ въ Австрію.5 Часто бываетъ мнѣ одиноко, но утѣшаюсь и справляюсь тѣмъ, что это-то и надо. Безпокоюсь о тебѣ и д[ядѣ] Сер[ежѣ] и, главное, хочется васъ обоихъ видѣть. Я бы пріѣхалъ уже, да послѣднее время не совсѣмъ здоровъ – не то, что нездоровъ, а въ угрожающемъ положеніи. Такъ напиши скорѣе и поподробнѣе.
Цѣлую тебя и Колю. Тетѣ Ма[шѣ] скажи, что очень радуюсь увидать ее.
Л. Т.
11 Іюля 1900.
Печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ (архив Н. Л. Оболенского). Первый абзац написан рукой Т. Л. Сухотиной, остальная часть письма и дата собственноручно. Впервые опубликовано по копии в «Современных записках» 1926, XXVII, стр. 256—257, где ошибочно датировано 15 июля. Напечатано Н. Н. Гусевым по автографу в журнале «Печать и революция» 1928, VI, стр. 114—115.
1 Александр Борисович Гольденвейзер. См. письмо № 358.
2 Варвара Сергеевна и Вера Сергеевна Толстые, судьба которых волновала в то время семью Толстых.
3 Гр. Мария Николаевна Толстая, сестра Толстого, гостившая в Пирогове, у брата.
4 «Рабство нашего времени». Введение датировано 28 июня 1900 г.
5 Английский единомышленник Толстого Артур Син-Джон, сопровождавший духоборов на о. Кипр и в Канаду, приехал в Россию в начале мая 1900 г. За сношения с сектантами и духоборами 4 июля был арестован на даче П. А. Буланже, под Москвой. Буланже писал Толстому 6 июля: «Третьего дня взяли у меня на даче нашего милейшего St. John’a, и вот второй день, как ищу его и не найду. За ним приехал утром часов в семь, когда мы спали, урядник с полицейским и увели, не сообщая, куда. Вчера справлялся у жандармского полковника, у обер-полицмейстера, и оба уверяют, что распоряжений об аресте не было, что это мистификация. Тем не менее вчера вечером приходил урядник за его вещами и не сказал, куда его увезли». Син-Джон был выслан из России. До границы его провожал жандарм. Прибыл в Венгрию 25 июля н. ст. См. о Син-Джоне письмо № 41.
М. Л. Оболенская ответила 13 июля: «Милый nanà, сегодня отправила письмо на твое имя Тане, а сейчас получила ваше. Очень спасибо тебе, что написал. Я тоже всё о тебе думала и тоже боялась, не заболел ли ты. О дяде Сереже писала вчера Тане. От девочек ничего нового – всё та же мрачная неизвестность и всё такие же бессодержательные, развязные письма. Старики, конечно, помирились; тетя Маша еще здесь, у них, и Марья Михайловна, кажется, раздумала ехать куда бы то ни было. Сейчас Коля поехал к ним свезти твое письмо прочесть, а я ездила сегодня в Дубки и так ослабела, что сижу дома [...] С Колей у нас, конечно, всё так же хорошо, мне даже было странно, что ты спрашиваешь, – всё разговариваем и радуемся. Иногда на меня нападает беспокойство и желание детей и здоровья, но Коля всегда умеет меня успокоить и подбодрить, и мне делается стыдно, что я могу быть недовольна и желать чего-нибудь еще. Но это со мной бывает редко. А часто бывает то, что когда после периода физической бодрости я опять заболеваю, то на меня находит какое-то успокоение, точно это и есть мое нормальное состояние. Коля вернулся из Пирогова и говорит, что дядя Сережа очень был рад твоему письму [...] Очень хочется тебя видеть, но еще ехать не могу. Я недавно была опять больна и не могу окрепнуть».
Дубки – имение С. В. Бибикова, мужа Марьи Сергеевны, дочери гр. С. Н. Толстого.
328. В. Г. Черткову от 20 июля. * 329. И. Д. Гальперину-Каминскому.1900 г. Июля 24. Я. П.
Очень радъ былъ узнать, любезный Илія Даниловичъ, что здоровье ваше поправилось. Желаю вамъ благополучно вернуться домой. Вы спрашивали меня о вашемъ переводѣ «Воскресенія». Я не читалъ его всего, но просматривалъ въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ выпущено въ другихъ изданіяхъ и переводахъ, убѣдился, что вашъ совершенно полонъ и точенъ, т[акъ] к[акъ] сдѣланъ съ самаго вѣрнаго англійскаго изданія. Вы же всегда переводите очень точно и старательно.
Надѣюсь, что письмо это застанетъ васъ здоровымъ и на отъѣздѣ.
Левъ Толстой.
24 Іюля 1900.
Печатается по копировальной книге № 3, л. 45, хранящейся в ГТМ. Письмо в книге не отпечаталось, и текст вписан рукой О. К. Толстой. Местонахождение подлинника неизвестно. Отрывок впервые опубликован в «Свободной мысли» 1900, 12, стр. 192.
Илья Данилович Гальперин-Каминский (Е. Halpérine-Kaminsky) (p. 1858 г.) – переводчик на французский язык русской художественной литературы, в частности, произведений Толстого. Автор ряда статей о Толстом. Живет во Франции. Приезжал к Толстому в 1894, 1896, 1900 и 1902 гг. См. письма 1894 г., т. 67.
Ответ на письмо Гальперина-Каминского от 21 июля 1900 г. по его возвращении из Ясной поляны в Петербург. В Ясной поляне он чувствовал себя больным и о состоянии здоровья известил Толстого: «Добрый, добрый Лев Николаевич, Вы просили меня, всё по тому же желанию утишить мои страдания, те внутренние страдания, которые Вы один видели, Вы просили меня по приезде в Петербург написать Вам о своем здоровье и великодушно обещали ответить мне еще сюда. Я сегодня только приехал и, несмотря на то, что моя голова еще тяжела и не способна к связной мысли, я спешу написать Вам эти несколько строк, дабы я мог бы получить Ваш ответ до отъезда из Петербурга в Париж, который состоится через пять дней [...] Я болел в Москве; страдал особенно, когда оставался ночью один в гостиничном номере. Не дай бог пережить еще такие ночи! Да, как Вы отгадали мои страдания в Ясной поляне и сознание, что я приехал в чужой дом болеть. Но ведь я думал, что болезнь уже прошла в Киеве, и вот почему я решился приехать. Тем более, что о многом хотел поговорить с Вами. Но зато я был вполне вознагражден минутой нашего прощания; я уже готов благословлять болезнь, которая доставила мне возможность пережить эту минуту: я увидел, я почуял глубину, еще неизведанную, такого сердца, такой души, о существовании которой я и понятия не имел; я никогда не мог себе представить, чтобы один и тот же человек обладал бы одновременно таким умом и такой душой. Те слезы, которые я старался сдержать (почему принято, что мужчина не должен показывать слез?), то были слезы умиления, радости, что я мог узнать такое явление и запечатлеть его в своей памяти на всю жизнь, как нечто лучезарное, святое [...] Несколько слов еще насчет Вашего обещания написать мне по поводу точности и полноты моего перевода «Воскресения». Думаю, что моя просьба законна; Ваше же мнение мне необходимо потому, что случается, что первый, имеющий возможность напечатать где-нибудь несколько строк, считает не зазорным, сам ничего не сделав и даже не зная того или другого языка, облаять труд во всяком случае добросовестного переводчика и просто ради удовольствия напакостить одному или услужить другому. Есть которые в этом случае прикрываются Вашим именем, говоря прямо, что [Вы] выразили мне неодобрение. Я к таким способам конкуренции не прибегал и не прибегну. А вот, если позволите, при случае сошлюсь на Ваше истинное мнение. Если же нет, то я сохраню Ваше мнение для себя».
Перевод «Воскресения» опубликован под заглавием: «Résurrection». Traduit du russe par E. Halpérine-Kaminsky. Edition définitive, revue par Г Auteur. Illustrations de L. Pasternak. Paris, Ernest Flammarion, Editeur, s. a. О переводах И. Д. Гальперина-Каминского есть упоминания в опубликованной в «Толстовском ежегоднике 1912 года» полемике, возникшей между ним с одной стороны и Обществом толстовского музея, литераторами Ш. Саломоном и Г. Виду с другой, по поводу перевода писем Толстого к гр. А. А. Толстой (стр. 275—295).
