Текст книги "Между честью и истиной (СИ)"

Автор книги: Эгерт Аусиньш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 69 страниц)

   Полина Юрьевна в это время заканчивала школьный день заполнением дневников наблюдений и как раз собиралась распечатать анкеты для тестирования, когда в дверь постучали, а потом открыли ее, не дождавшись ответа. Увидев в дверном проеме наместника, мистрис психолог сначала на секунду застыла с ручкой в руках, потом аккуратно отложила ее.

   Димитри прошел к ее рабочему столу и взял стул для посетителей. Он порадовался тому, что между ними письменный стол: ему было все же несколько не по себе начинать разговор с ней, но останавливаться он не собирался. В самом паршивом случае, отказ есть отказ, и всегда можно пойти к Айдишу пить кофе.

   – Полина Юрьевна, здравствуйте. Хочу сказать вам, что это ваше танго – удивительно увлекательная тема. Я весь сегодняшний день провел не столько за делами, сколько в поисковых системах, и понял, что мне мало. Я хочу не знать об этом, а делать это. И вот что я думаю вам предложить. Вам ведь нужна практика, я прав?

   Он посмотрел на ее лицо, увидел широко распахнутые, неподвижные от удивления глаза и, не дожидаясь ответа на вопрос, продолжил:

   – Да, вам поставили портал домой по моему распоряжению, но каждую неделю в город не напрыгаешься, да и неполезно пользоваться порталом так часто. Особенно если вы не привыкли к этим, – его усмешка была почти незаметной, – технологиям. Кроме того, новый рабочий контракт у вас такого свойства, что можно не успеть выбраться в город на осмысленное время. Каждую неделю точно не получится. А тут есть я. Я, как и вы, занят по уши, но мой интерес к теме не ограничивается теорией. Я хотел бы уметь танцевать это. И мне нужен кто-то, кто мог бы меня научить хотя бы основам. Да, первое время это вряд ли будет похоже на что-то интересное вам или полезное для совершенствования, но я думаю, что буду учиться быстро. Главное преимущество моего предложения в том, что мы живем по соседству и выбрать время для занятия друг с другом нам проще, чем найти любую другую пару.

   Он посмотрел нее снова. Еще минуту назад ему казалось, что раскрыть глаза еще шире она не сможет, но у нее получилось. Сыпать аргументами дальше не имело смысла. Оставалось задать вопрос и дождаться ответа.

   – Что скажете, Полина Юрьевна?

   Она совершенно по-птичьи моргнула и некоторое время молчала. Это были довольно длинные для него несколько секунд. Выдохнув, мистрис моргнула снова и ответила:

   – Нужна будет комната, довольно большая, хотя бы метров двадцать, с гладким полом и хотя бы одним большим зеркалом. И еще музыкальный центр или колонка. Не с коммуникатора же треки крутить.

   Он даже не понял, что чувствовал, когда произносил:

   – Я знаю, где здесь такая есть. И зеркал там больше одного.

   И очень удивился, когда Полина встала из-за стола и сказала ему: "Пойдемте посмотрим, только я сперва зайду переодеться". Он остался ждать ее в кабинете. В голове у него была звонкая пустота, и ему казалось, что время остановилось. Она вернулась неожиданно быстро, часы на столе показали, что прошло меньше семи минут с ее ухода. Удивленный внезапной удачей, он вел ее по коридору в свое крыло и занимал беседой не столько ее, сколько себя самого, чтобы мысли не мешали ему чувствовать совершенно шальное счастье.

   – Полина Юрьевна, а бывает так, чтобы женщина вела, а мужчина следовал? В видеороликах я этого ни разу не видел.

   Полине очень не хотелось врать. Еще меньше ей хотелось споров о традициях. Стремительно перебрав в памяти все известные ей легенды о танго для новичков, она нашла историю, которая была ничем не хуже других. Ну кроме, разве что, того, что она была реальной. Отлично. Сааланцу подойдет.

   – Нет, господин наместник, по крайней мере здесь, в русскоязычном пространстве, этого не бывает уже сто с лишним лет и не будет больше никогда.

   – Почему?

   – Потому что с этим связана история одного предательства.

   – Вот как? Расскажете?

   – Пожалуйста. Два апокалипсиса назад, в двадцатые годы уже минувшего столетия, в городе Одесса подходила к концу попытка восстановить старый порядок, провальная изначально. Одесса – это такой город на юге того, что раньше было Российской империей, а потом как только ни называлось. В тот раз стороны разделились по цветам флагов, а не по национальной принадлежности, и друг в друга стреляли люди, говорившие на одном языке. Так вот, на стороне, сражавшейся под белым флагом, дела были гораздо хуже, чем у их противников. Вы, может быть, не поверите – но из-за коррупции. И вот один генерал отправил в Одессу с инспекцией армейских счетов одного полковника, очень честного и обязательного человека, человека чести и слова. И конечно, это не понравилось тем, кто воровал деньги с армейских счетов и наживался на этом. Первое покушение на него подготовили плохо, и он уцелел. После чего, естественно, стал осторожнее: больше нигде не появлялся один, проверял все места встреч, в общем, принял меры предосторожности. И их бы хватило, но он имел одну человеческая слабость – танго. И был одним из лучших тангеро России. И вот в разгромленной Одессе, в одном из немногих уцелевших кафе, куда он приходил ужинать – естественно, вчетвером с охраной, – стала появляться женщина, которая танцевала танго одна, сама с собой. Конечно, он пригласил ее. Два вечера, а может и больше, все было хорошо, но потом она взяла лидерскую роль в паре – и развернула его спиной к наемному убийце, сидевшему тут же в кафе. Его охрана ничего не успела сделать. С тех пор женщины публично не танцуют ни танго-соло, ни партию лидера в паре с мужчиной. Никогда. Потому что никто не хочет быть похожей на предавшую договор о доверии, который заключается парой на время, пока звучит музыка. А если на уроке танцуют женщина с женщиной – да, конечно, кто-то должен вести, и мы танцуем за лидеров все. И мужчины, когда танцуют друг с другом, танцуют за ведомых, но это совсем другая история.

   Когда Полина закончила рассказ, Димитри вдруг понял, что смотрит на нее, не отрываясь, и чувствует себя очень вовлеченным.

   – Очень интересно, – сказал он медленно, – а какова суть этого договора?

   – Суть договора, – задумчиво повторила Полина и остановилась.

   Димитри по инерции сделал шаг вперед, затем остановился и развернулся к ней. Когда он встал к ней лицом, она приподняла подбородок и, глядя ему прямо в глаза, очень просто и нежно сказала:

   – Я с тобой навсегда... на те три минуты, пока звучит музыка, – слегка шевельнула плечом и добавила, отворачиваясь. – Суть примерно в этом. Нам еще далеко идти?

   Когда Димитри ответил, что они почти пришли, голова у него уже не кружилась. Решение сделать эту игру украшением Кэл-Алар созрело в нем полностью, когда он открыл ей дверь зала и сказал:

   – Прошу вас.

   Войдя в зал, она остановилась. Он протянул было руку, чтобы осветить помещение, но она покачала головой:

   – Минуту, я осмотрюсь.

   Она прошла по маленькому полутемному залу легким скользящим шагом и плавно повернулась на паркете. Так вращался бы подвешенный на нитку стилет.

   – Паркет и правда очень хорош, в меру скользкий, будет удобно. И извините, но я скажу это сразу – ваша одежда совершенно не годна. В следующий раз, пожалуйста, придите без булавок, цепочек и прочих рискованных элементов костюма. Вы видите, как одета я? Вот, подберите что-то похожее.

   Одета она была в длинную по местным меркам тунику до середины бедер, не слишком узкую и очень мягкую, и короткие облегающие легкие штаны, едва закрывающие колено. Цвета были все те же, нейтральные, как здесь говорили. Он сам сказал бы – блеклые. Как у одежды крестьян и рабов. И еще похожие краски выбирали сайхи. Вот только обувь... такие туфли он уже видел, две или три подобных пары были брошены на полу в квартире в ночь перед утром, когда она, вернувшись домой, нашла его в ее кресле и с ее книгой. Тонкий довольно высокий каблук, открытые пальцы, ремешки, обхватывающие подъем, – в этом и стоять-то, наверное, страшно, а она сейчас прошла через зал так тихо, как будто была босиком.

   – Да, совершенно верно, – Полина под его взглядом не попятилась и не замерла, только наклонила голову, проследив, куда он смотрит. – И обувь тоже. Но с этим все просто. В следующий раз наденьте то, что предпочли бы для палубы корабля. Сейчас не будем тратить время, давайте начнем. Задача первая: мы встанем сейчас лицом друг к другу и соприкоснемся ладонями. В этом положении вам нужно будет провести меня спиной вперед от одной стены зала до другой. Вы фехтуете, для вас это вообще не должно быть задачей.

   Она осторожно приложила руки к его ладоням и сказала: "Начинайте". После первого шага Димитри показалось, что он едва не снес ее с ног, и он слегка усомнился в правильности происходящего. Он взглянул на Полину, увидел ее вежливую улыбку, сделал второй шаг более уверенно – и ее как будто сдуло с его ладоней в сторону.

   После его первого шага Полина выматерилась про себя, одновременно поправляя улыбку на лице и выпрямляя спину до звона в ушах. «Ну, держись, звезда моя, – подумала она, – проблемы только начинаются», – и позволила следующему импульсу пройти мимо оси. Встретив его удивленный взгляд, она прокомментировала:

   – Господин наместник, как видите, вы меня потеряли. Давайте вернемся в исходную точку и начнем снова. Ничего страшного, у нас на это есть целый час, и к концу часа хотя бы раз у вас получится.

   – Хорошо, – послушно сказал он, – Полина Юрьевна...

   Она вдруг прервала его:

   – Стоп.

   – Стою... – улыбнулся он.

   – Пожалуйста, пренебрегите отчеством, пока идет занятие. И в следующие разы тоже. Это часть этикета.

   В груди у него закипал азарт. Игра началась.

   – Договорились... Полина. Могу я просить вас об ответной любезности?

   "Да чтоб тебя с твоей галантностью вместе", – сказали ее глаза.

   – Да, конечно, – легко ответила она, но взгляд выдавал тревогу и досаду: "Что за пауза? почему ты стоишь и чего ждешь?"– и вдруг в ее взгляде мелькнуло понимание и злость. – «Ах, упрямая ты тварь...»

   Она продолжила так же вежливо и ровно:

   – Конечно, Димитри. Давайте повторим попытку.

   Лейшина появилась в резиденции наместника в последний день мая, пришедшийся на понедельник. И сразу пошла проверять, как там ее подруга.

   – Полиночка, как ты? – спросила с порога. – Выглядишь расстроенной.

   – Ох, Мариша, – подруга повернулась к Марине от окна, развела руками. – Я не знаю, смеяться или плакать. Я три дня назад все-таки воспользовалась этим их порталом в свою квартиру, очень удобно, один шаг – и я там. Сначала хотела просто взять несколько книг, вошла и отвлеклась, дохляков с окна составила на пол. Расстроилась, конечно, пошла руки мыть в кухню, смотрю на календарь – а там пятница, я не утерпела и сорвалась на милонгу. Если бы я этого не сделала...

   – Понимаю, конечно. Сначала чудом не расстреляли, потом пожизненное, считай, на ровном месте, вся привычная жизнь побоку... – Марина прошла по маленькому кабинету, присела на стул. – Шарашку они тебе подобрали классную, но это все равно лишение свободы, пока нет прямого определения их норм в нашем правовом поле. Конечно, сорвешься при первой возможности. Но это же нарушение режима.

   – Здесь дети, Марина, – вздохнула Полина. – И они ни в чем не виноваты. Хотя бы ради них я должна.

   – Я понимаю, – кивнула Лейшина и вернула подругу к теме. – Так и что с милонгой? Он тебя на этом заметил? И что теперь будет?

   – Да еще как заметил, – криво усмехнулась Полина. – Представь: прихожу я утром домой, а на кухне в моем кресле с моей книгой кто-то сидит. Я сначала думала, что Лелик покойный привиделся, после бессонной-то ночи, "добрым утром" проверила, как положено, а в ответ слышу человеческим голосом: "Вы где были всю ночь?" Наместник края. У меня дома. Куратор, чтоб его... Я ему намекнула, что вопрос бестактный, но ты же знаешь саалан.

   – Ну да, – сочувственно хмыкнула Марина. – С них станется в ответ спросить, с кем, сколько раз, в каких позах и сколько в минутах, да еще и какой-нибудь практический совет дать.

   Полина кивнув, продолжила то ли виниться, то ли жаловаться.

   – Вот, и он мне, мол, про любовника не надо песен, у вас даже помада не стерта, говорите правду. Пришлось сказать, пока опять магию не вменили, у них это прямо какой-то пунктик. А он, похоже, до сегодняшнего дня вообще не в курсе был, что тут танцуют и как, и почему ночью. Я рассказываю – он только моргает. Но они же упрямые, пока не поймет, не отступится. Пришлось открыть Ютуб и показать.

   – Ну допустим, я тоже была когда-то не в курсе, что это, но меня и не впечатлило, – заметила Лейшина. – Может, просто проверял соответствие их требованиям?

   Полина печально покачала головой, отметая версию.

   – Его впечатлило, Мариша. На второй день, вчера как раз, пришел ко мне сюда и просил... ну как они просят обычно... в общем, допустим, что просил, чтобы я его учила. Ну и вот... я вчера первый раз в жизни делала индивидуальный урок. Нет, это со всеми когда-то случается, но я это совсем не так себе видела и представляла. Первый раз человека учу танцевать. И вот насчет человека... – Полина махнула рукой, – в общем, как-то все навыворот.

   – Однако... – Марина качнула головой, крутя в руке зажигалку.

   Полина печально кивнула.

   – Понимаешь, ситуация не просто дурацкая, она два раза дурацкая. Эти занятия с ним и для меня тоже хоть какая-то практика. А то ведь вообще рехнуться можно. Я когда утром возвращалась, кроме книг взяла туфли и одежду для уроков, чтобы хотя бы по вечерам у стеночки пошевелиться немножко, комната не просматривается вроде. И вот вчера сижу, с работой заканчиваю, и вдруг он входит, такой весь из себя – мол, вы привлекательны, я чертовски привлекателен, так что зря время терять.

   Марина подхватила зажигалку, едва не вывернувшуюся из руки.

   – Поленька, ты все еще про танго?

   – Ну да, – подтвердила Полина, не видя удивления подруги. – Я думала, у меня глаза на стол выпадут от его заявки. А еще после работы, да откат от апрельского, только-только белок нормально усваиваться начал, и тут такое в конце дня. Ну и продавил, конечно. Я поняла, что сделала, только когда переоделась и вернулась. Что иду на урок именно с тем, кто мне сперва расстрел, а потом пожизненное подписал. То есть ни симпатии, ни приязни к нему во мне нет ни на волосок, но отыгрывать назад уже смысла не было. А потом думаю, ну какого черта, зашкварена ведь по уши. К нормальным людям идти нельзя, я им одним появлением неприятностей наделаю. А здесь же все вместе: его резиденция, школа, учебное школьное крыло и тут же жилое, где и дети, и преподаватели, тут же и казармы, и черта в ступе только нет. Режим – ну сама понимаешь. Там не стой, тут не плюй, сюда в это время суток смотреть нежелательно, вот тебе две половицы, чтобы походить, и ни в чем себе не отказывай. Не то чтобы невыносимо, но, понимаешь, утомляет. И вот, час практики в неделю, хотя бы и с новичком, который еле стоит и которого трогать не особенно хочется. И все-таки это час почти что жизни.

   – Знаешь, это чем дальше, тем больше напоминает дурной роман, – усмехнулась Лейшина. Усмешка вышла кривоватой.

   – Знаю, – без улыбки кивнула Полина. – Причем из моих любимых.

   Любимыми у Полины Бауэр числились в основном истории без счастливого конца в общепринятом понимании, и Марина Лейшина хорошо это знала.

   – Да типун тебе на язык! – отреагировала она и принялась утешать подругу. – Ты погоди паниковать. Кстати, я была у него на приеме, и ты знаешь, что я тебе скажу? Он показался мне вполне договороспособным. Там, конечно, сорок бочек арестантов, и мне еще предстоит разбирать, где правда, а где не очень, и где его, а где не его, но договариваться он заинтересован и хочет.

   – Да я не паникую, – вяло возразила Полина, – а окончательно перестала понимать, кто я и на каком свете.

   Марина положила руку подруге на запястье.

   – Полюшка, ты, главное, сейчас не наделай ерунды. Пожалуйста, не ссорься с ним больше, будь хорошей с детьми и с руководством, хочет он танцевать – ну учи его. Я уверена, что смогу вернуть тебе свободу уже к осени.

   – Мариша... – вздохнула та. – А, ладно, потом. Спасибо тебе, моя хорошая.

  12 Безжалостный свет

   Ингвар растет и уже начинает танцевать, но поскольку он наполовину землянин, то и танцует только под музыку, а без музыки не хочет. Я проходила дознание из-за участия в протесте против решений князя относительно мистрис Полины Бауэр, той самой, которая помогала растить Ингвара. Ее хотели казнить, но, к счастью, князь во всем разобрался, и сейчас она жива. Я надеюсь, что будет и свободна, потому что Ингвар уже опять входит в новый возраст, и было бы полезно поговорить с ней снова о том, как с ним себя держать и чему его учить. Оказывается, ребенок – это очень интересно, хотя и сложно. Ингвар совершенно обаял досточтимого, приходившего проводить дознание, смеялся ему и хотел взять в руки шар правды. Из-за него дознание проводили в краткой форме, мы справились за три десятка минут.

   Что же до протестов – разумеется, я не ходила к князю и не говорила с ним, и даже не писала ему. Но меня очень заботило то, останется ли жива мистрис Полина, потому что она нам нужна, мне и Ингвару, и даже Вадиму, хотя он, конечно, дальше от этого всего. Она учила меня быть спокойной, чтобы сын тоже не волновался от меня. Я и была спокойной! Я была совершенно спокойной, даже когда волновался весь город. Я просто клала каждый день меховые игрушки на мостовую около Дома Безопасности, как это делали все. А через десять дней князь вернулся и во всем разобрался. Иногда очень важно вовремя сказать, что ты против неверного решения. Когда Святая стража закончит расследование, мы обязательно приедем в гости, показать Ингвару снова дом и Чинку и повидаться со всеми вами.

   Из письма Криэйды Биго-Серебрянниковой к матери, 06.06.2027

   Вейлин ушел в мурманские поселки еще в середине мая, получив распоряжение приостановить расследование дел, связанных с некромантией, и не планировал возвращаться в столицу края до конца полярного дня. Наместник разочаровал его своим решением вызвать дознавателя, причем именно тогда, когда достопочтенный как никогда был близок к победе. Когда князь пришел к нему с делом Медуницы почти четыре года назад, Вейлин поддержал его в нелегком решении и резонно полагал, что именно общее дело сплотит их, глав светской и духовной власти, и позволит работать на общее благо саалан в крае. Димитри был, конечно, излишне мягок и иногда забывал о своем долге, но жизнь людей на Земле слишком отличалась от привычного саалан, немудрено было и запутаться, тем более что на познание чужой культуры в отрыве от рутинных дел у него оставалось не так уж много времени. Но князь не был склонен к сантиментам и легко принимал решения о чужой жизни и смерти, когда этого требовали интересы дела. И вот, вдруг, после каких-то незначительных волнений черни, обошедшихся даже без крови, он требует вызова дознавателя! И нет бы доверить выбор достопочтенному, раз уж ему так хочется убедиться, что все принятые им решения соответствуют Пути. Князь потребовал присутствия Хайшен из замка Белых Магнолий. Вейлин не сталкивался с ней лично, но все, что он знал о ней и делах, ей доверенных, убеждало его в ошибочности выбора. Хайшен, как и князь, родилась до того, как император заговорил от имени Потока, но Димитри помнил, что он всего лишь человек и живет среди людей, а она... За прошедшие годы своей жизни, не короткой даже для мага, Хайшен забыла, что не все смертные готовы отрекаться от простых человеческих радостей и им тем более сложно победить маленькие слабости. И говорить с ней о том, что долг пастыря – принимать людей вместе с их ошибками, а не судить, можно было в столице за звездами, но никак не здесь, когда князь уже открыл дознание. В глубине души Вейлин думал, что выбор дознавателя Димитри делал не из практических соображений, а обращаясь к личным впечатлениям, полученным в молодости, пока Хайшен, тогда еще тоже молодой офицер Святой стражи, вела его дело. Так женщина остается с негодным и неподходящим ей мужем лишь потому, что когда-то он слишком сильно напугал ее. Но повлиять на решение наместника достопочтенный не мог, и ему пришлось принять его.

   Разумеется, когда Хайшен захотела поговорить с ним лично, достопочтенный пришел сразу же, ничем не выдав своего отношения к ее присутствию в крае. Впрочем, во время беседы с дознавателем Вейлину пришлось согласиться, что волнения черни могли перерасти в бунт, а саалан не в том положении, чтобы обойтись со смутьянами, как те заслужили. Однако достопочтенный был искренне уверен, что разбираться с горожанами или говорить с ними – это дело наместника, а никак не его задача. И уж тем более он не мог повлиять на решение князя уйти на Острова в столь напряженный момент. Димитри стоило думать больше о недовольстве горожан, тем более что весна пришла раньше, чем ее ждали, и люди не успели отдохнуть от беспокойства, доставляемого им оборотнями. Хайшен заинтересовалась достойными горожанами, выбравшими Путь и пытавшимися успокоить своих скорых на гнев соотечественников, и Вейлин счел это добрым знаком. Ему было чем похвастаться, хотя, конечно, эти люди все еще были склонны смешивать ожидания, принятые ими в лоне их предыдущей церкви, с новыми постулатами. Но мысль, что они станут говорить с Хайшен без подготовки, беспокоила его. А вот проверку работы досточтимых, а именно окормлявших саалан, живших в графствах и баронствах по всему краю, он принял с легким сердцем. Пусть Хайшен тратит на это свое время, чем быстрее ее утомит эта рутина, тем скорее она вернется в свой монастырь, и Вейлин продолжит совместную с князем борьбу с некромантией, хотя недопонимание, приведшее к вызову дознавателя, долго будет лежать между ними тенью. И, разумеется, он рассказал ей о деле да Фалле, ставшим первой и пока единственной серьезной ошибкой наместника. Он не мог утаить столь важное от дознавателя.

   Первая июньская планерка пришлась, ради рифмы мироздания, на первое число, хорошо хоть не на воскресенье. Впрочем даже и это не смутило ни директора, ни коллектив, собранный сплошь из фанатиков от педагогики в хорошем смысле слова. И на этой планерке Полина, к радости директора, впервые высказалась развернуто. Суть ее речи сводилась к тому, что воспитанников нужно учить играть практически с нуля и самым сложным в процессе будет внести этим детям в головы саму идею доступности и безопасности игровой деятельности. По ее мнению, двор школы вполне годился для этих целей, по крайней мере, на первое время, и разумеется, она была готова этим заниматься. Айдиш попросил ее представить ему список инвентаря, и она отправилась в кладовку, смотреть, что из инвентаря вообще есть в наличии. Появившись снова к полудню, она надиктовала секретарю список необходимого и с ним зашла в кабинет.

   – Айдар Юнусович, список вот, но в нем не хватает двух позиций.

   – Полина Юрьевна? – вопросительно улыбнулся директор.

   – Это не игровой инвентарь, – пояснила она, – поэтому в список они и не включены. Первое. Мне необходим ассистент. По медицинскими причинам я могу делать не все, что предполагают подвижные игры. Я уже лет двадцать пять не могу прыгать и очень стараюсь не падать, чтобы не отлеживаться по неделе после каждого такого случая. Нужен будет человек, который точно может это делать, чтобы дети могли за ним повторить.

   – А, ну это просто. Попросим кого-нибудь в казарме, и нам дадут любого свободного.

   – А можно попросить персонально Алису Медуницу? Мы хорошо знакомы, она родилась и росла здесь, и знает хотя бы часть местных игр.

   Айдиш улыбнулся:

   – Попробуем. Думаю, что получится. А второе?

   – Айдар Юнусович, мне очень неловко, но у меня нет одежды для спортивных игр. Ни лишних брюк, ни относительно прочного и немаркого верха.

   – Я думаю, это тоже несложно. Возьмем форменный комплект ветконтроля без знаков различий, они не обидятся.

   – А когда это все можно собрать? И то, что есть в списке?

   Айдиш посмотрел на лист с перечнем требуемого и призадумался.

   – Я думаю, в ближайшее время соберем и постепенно вам передадим.

   – Спасибо, Айдар Юнусович. Я тогда с малышами на площадку, пока солнышко.

   Пока Полина учила малышню игре в ручеек и ленточному хороводу, она смотрела на площадку с уровня примерно метра над поверхностью, и ей потребовалось пройти вплотную к краю площадки, чтобы увидеть... Ну, строго говоря, прежде всего джинсы и рядом с ними цветной подол. Запустив детей бежать цепочкой по сложной траектории, заполняющей петлями всю площадку, она разогнулась и посмотрела выше. На краю площадки стояли две странно одетые девчонки. Полина присмотрелась: неужели хиппи? Да откуда бы им тут взяться, хиппи же вымерли задолго до Вторжения. Но разноцветный подол многослойной юбки с прорезями однозначно указывал на принадлежность его хозяйки к этому молодежному движению, как и обилие подвесок, бисерных браслетов, брелоков, цепочек с подвесками, затейливыми и попроще. Да и длинные волосы были бы несомненным признаком. Наконец, заметив у стоявшей справа острые уши, вытянутые вверх, Полина поняла, что никакая это не хиппи. Это эльфийка наместника, как ее звал весь Озерный край. На самом деле никакая не эльфийка, а ддайг. И судя по куртке, накинутой на яркий топ, она придана к подразделению Охотников и несет в нем службу. Вероятно, как и принято в феодальном обществе, приемный папа отправил ее проходить самые тяжелые и неприятные этапы строительства карьеры, пока подростковый возраст не закончился. Ну да, вот и кольцо на пальце: «Все посмотрели? Я целый настоящий маг!». Вторая, похожая на бразильянку или аргентинку в свободных штанцах на сааланский манер, не столько демонстрирующих впечатляющие формы, сколько позволяющих легко угадать их, видимо, тоже была воспитанницей князя. Еще на второй барышне была футболка с довольно скромным воротом и рукавами до локтей. Несмотря на скромность, футболка вполне помогала штанам представить барышню во всей красе ее достоинств. И эта тоже целый настоящий маг, и тоже чтобы все видели. И понавешано на ней не меньше.

   Заметив, что Полина смотрит на них, ддайг улыбнулась, показав мелкие зубки, и сказала на сааланике:

   – Доброе утро! А мы тебе письмо принесли!

   Ее спутница кивнула. Полина на секунду сдвинула брови.

   – Письмо... Неужели от девочки без имени?

   – Именно от нее! – все так же улыбаясь, ддайг достала из кармана куртки свернутую небольшим свитком сероватую бумагу, крепко обмотанную ниткой, и протянула Полине. – А ты – родственница Алисы?

   – Нет, не родственница. Подруга.

   Ддайг удивилась так, что Полина на мгновение перестала понимать, чья это эмоция, этого нечеловеческого существа или ее собственная. "Перенос, однако", – успела подумать она и увидела на лице второй девушки, похожей на бразильянку, точно то же удивление, что чувствовала и сама. "Хм... Ничего себе суггестия", – отметила она мельком и продолжила разговор.

   – Это Земля, Озерный край, – Полина улыбнулась нечеловеческой девушке, как улыбалась бы озадаченному маленькому ребенку. – Здесь много столетий нормально, вырастая, уходить из семьи и искать связи по выбору. Так сделала я, так сделала и Алиса. И даже не всегда для этого надо быть взрослым. Дети, которые играют здесь, не все сироты, у многих родители живы. Это наш обычай, мы живем и так тоже. Некоторые, конечно, остаются в семье, но не все. Если отношения с родителями были хорошими, то можно и уйдя сохранять их, но это не обязательно.

   – Алиса так раньше не делала, – уверенно сказала ддайг.

   – Не все делают это сразу. На моей памяти она уходила из семьи и возвращалась несколько раз. Все люди разные. Ддайг тоже не все на одно лицо и не все живут одну судьбу. Я рада была письму от девочки. Как мне передать ей ответ?

   Ддайг улыбнулась снова.

   – Спросите в замке меня, меня зовут Майал, или Дарну, – она кивнула на подругу. – Нас позовут, и мы передадим с общей почтой.

   – Как это хорошо, – искренне сказала Полина. – Я хотела тебе сказать – мне очень нравятся твои фото в Инстаграме.Ты так фотографируешь цветы, что не будь у нас оборотней, я бы хотела показать тебе самые редкие из тех, что тут растут. Но они на юге края, там небезопасно.

   И глаза у Майал загорелись.

   – О, я у князя охрану попрошу, и мы съездим! Обязательно! А когда они зацветут, эти редкие?

   Полина потерла рукой щеку, посмотрела в небо:

   – В этом году должны недели через полторы-две.

   – Я попрошу, – уверенно кивнула ддайг, – он даст. У тебя какой номер?

   Она достала коммуникатор и внезапно смутилась.

   – Ой. Ты же и письмо можешь передать, просто позвонив! Или прислав сообщение, я все время забываю, что тут так можно.

   Полина улыбнулась:

   – Да, мы сами долго привыкали, это новое. Когда я была, как они, – и она кивнула на площадку, – такого еще не было, была гораздо менее удобная форма связи.

   – Через медиумов? – с интересом спросила вторая девушка, Дарна.

   – Нет, были механические коммуникаторы, громоздкие, неудобные, стационарные. Можно было только звонить и принимать входящий вызов, и нельзя было знать, кто тебя вызывает, когда снимаешь трубку. Но аппарат все равно удобнее, чем человек. Он, эээмм, реже портится.

   Отвечая Дарне, Полина вынула из кармана куртки коммуникатор, вывела на экран свой номер и показала его Майал.

   – Позвони мне сразу, чтобы у меня отразился номер, будем на связи.

   Та бросила короткий взгляд на экран и набила ряд цифр на своем, одной серией. И позвонила. Полина, кивнув, сбросила звонок и сразу занесла контакт в список.

   – Я отправлю тебе сообщение, когда буду знать, что они уже цветут. Они зацветают одновременно с теми, что здесь за оградой, с поправкой на то, что нам надо на юг края. Так что когда за оградой будут видны бутоны, можно будет ехать. Там правда красиво.

   – Спасибо! – засияла ддайг.

   – Вам обеим спасибо, – улыбнулась Полина. – Я пойду к малышам, пока они друг друга ронять не начали.

   Цепочка на площадке и правда уже напоминала скорее клубок. Девушки помахали ей на прощание и остались смотреть, как играют дети. Полину это не очень удивило. Она решила, что игры ддайг и того народа, к которому, видимо, принадлежит Дарна, совсем другие – ну и пусть посмотрят, если у них есть желание и время.

   Квамов подстригли. Они теперь голые и смешные. Я их чесала. Они радовались и убегали. Скульта все еще в фонтане, всех пугает. Хочу как скульта. А таящерица утекла. Я рисовала бабочек, как ты. Вот тебе бабочка.