Текст книги "Между честью и истиной (СИ)"
Автор книги: Эгерт Аусиньш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 69 страниц)
Унриаль да Шайни действительно был в сознании и разговаривал. В основном о том, что он все провалил и опозорил себя и всю семью. Но бредом это не было. Он узнавал людей и каждому рассказывал именно то, что касалось этого человека. Сиделок, медсестер и недомагов, ухаживающих за ним, поблагодарил за заботу. Графу да Онгаю сказал: "Ты меня почти спас, даже если мать и дед скажут другое". А самому Димитри, переполненному злостью и сочувствием, адресовал длинную фразу, состоявшую из благодарностей ему самому и его вассалам за то, что край еще живет, а Приозерский замок достроен и цел. Выговорившись в первом приближении, он наконец смог прерваться – но только чтобы спросить, вызвали ли дознавателя.
– Да, – сказал Димитри, – Хайшен из замка Белых Магнолий здесь.
Унриаль как-то странно улыбнулся, услышав его:
– Это хорошо, что тут именно она. Димитри, скажи ей, что я готов к разговору.
Димитри удивленно посмотрел на маркиза. Бледный, высохший, едва способный поднять от подушки голову, потерявший Дар, он сохранил и достоинство, и упорство, свойственные ему – как, впрочем, и всем да Шайни.
– Маркиз, ты уверен?
– Димитри, с каких пор ты забыл мое имя? – Унриаль приподнял бровь.
– Прости, Унрио, – князь ответил ему извиняющейся улыбкой, – но все же.
– Позови ее, – повторил Унриаль.
Князь пожал плечами и послал Зов Хайшен. Та появилась через считаные минуты и вопросительно посмотрела на князя. Димитри сделал короткий жест рукой в сторону постели больного.
– Унриаль говорит, что готов к разговору с тобой.
Дознаватель перевела взгляд на маркиза.
– Ты правда так думаешь?
– Да, – уверенно заявил он и попытался кивнуть.
– А по-моему, нет, – ответила она. – Мы поговорим об этом через седмицу, а пока научись вставать с постели.
Димитри поморщился. Лучше бы ей было не говорить такого младшему да Шайни. Конечно, после этих слов тот одним рывком откинул одеяло и поднялся на ноги. И даже простоял около кровати целых три удара сердца. А потом, разумеется, осел на пол, зацепившись за постель сперва бедром, а потом локтем, и неловко вывернув руку. Димитри отвернулся, щадя его достоинство, и глянул в окно, проливающее в комнату свет почти из-под самого потолка. С белого неба падали частые хлопья, казавшиеся почти черными. С солнцеворота минуло три седмицы – и осень кончилась. В Озерный край пришла зима. Девятая зима Димитри здесь.
– Покойника нашего таки подняли
– Поаккуратнее там в выражениях, а то все огребем.
– Вот уж и сказать нельзя.
– Сказать – можно. По делу и без странных ассоциаций
– По делу – первый наместник очнулся и заговорил. Сейчас еще раз весь край на уши поставят.
– Маркиз да Шайни очнулся? Серьезно?
– Ты никак рад?
– Знаешь, да. Он классный был, пока не заболел
– Гхм, «заболел»...
– Ну а кто застрахован? При такой-то работе?
– Не нравится – не работай, в чем проблема.
– Ты чего злой такой?
– Сейчас такой же будешь. Горжетка подала прошение о восстановлении гражданства. Лейшина уже третий день на мозгах у Иджена сидит.
– Ну ееее... началось в колхозе утро... Это теперь она будет изображать политическую позицию, сидя у империи на шее.
– Если Сам ее на это уламывает с весны – зачем-то она ему нужна в этом качестве.
– Значит, полезность не исчерпала, я же говорил.
– Хрен их разберет с их интригами вообще. И работать с ними страшно, а уходить еще страшнее, вон, из Московии половину замазанных повынимали кого по плохому, кого по хорошему, а результат один – сроки. Эмергов и не дернулся. Как так и надо.
Из внутреннего чата пресс-службы администрации империи в крае, 16.10.2027.
В Покров у отца Серафима случился некоторый казус с его подопечным. Уже не первый по счету, но уж очень заметный. Своего грешника с лицом ангела Златые Власы он нашел рыдающим над Евангелием, врученным ему несколько недель назад.
– Что такое? – спросил священник несколько настороженно.
– Я недостоин такого господина, – размазывая слезы по лицу, ответил язычник.
– Да что ты такое говоришь! – возмутился отец Серафим. – Он разбойника с креста в Царствие небесное взял, а тебя, считаешь, не возьмет? Уверуй! И укрепись! – И с тем ушел домой.
В полдень ему позвонила одна из матушек при храме и рассказала, что перед заутреней язычника нашли в храме сидящим на корточках перед образом Спаса, сложа руки на груди. Случись рядом кто-то из именитых "гостей" или сааланских жрецов, они могли бы объяснить, что эта поза принимается людьми Саалан в состоянии глубокого потрясения и копирует позу подчинения старшему у их нечеловеческих компаньонов, сайни. Но это так и осталось для священника тайной. Зато матушка ему сказала, что язычник обращался к образу словесно, сидя на полу в этой странной позе.
– Ох, дела... – вздохнул отец Серафим и пошел наставлять подопечного.
Закончив объяснять, как молиться, как креститься и как приложиться к образу, он привлек внимание наставляемого предупреждением о том, что сейчас расскажет важное, и приступил к теме.
– Раз ты хочешь знать это, то ты теперь оглашенный. Это такой статус для тех, кто хочет принять крещение и получить новую жизнь во Христе.
– Я хочу, да! – закивал оглашенный. Новое имя и новая судьба были очень близко.
– Тогда слушай. Православное почитание ангелов было установлено еще до первого Вселенского собора. "Ангел" по-гречески "вестник". Через них Бог передает свою волю, и они ходатайствуют перед Господом о людях.
Златовласый оглашенный моргнул. Отец Серафим, ободряюще глядя на него, продолжил:
– У некоторых ангелов впереди есть приставка "архи", их положение выше, чем у других ангелов. Архангелы помогают людям в битве со злом и бедами. В день памяти бесплотных сил прославляются архангелы Михаил, Гавриил, Рафаил, Уриил, Селафиил, Иегудиил, Варахиил и Иеремиил. Это двадцать первое ноября, мы в этот день крестить будем, и вас тоже, кто готов будет.
Выслушав общее описание процедуры крещения, язычник три раза кивнул, показывая, что все понял, и спросил, сколько всего есть архангелов и какие они. Отец Серафим, глянув на часы и проверив, есть ли еще время, начал рассказывать.
– Самый главный из них – архангел Михаил, покровитель воинов. Ему можно молиться в любой беде. "Кто как Бог" – с еврейского его имя переводится так. Он князь ангелов, вождь воинства Господня, главный борец против диавола и его козней. После восстания падших ангелов во главе с Сатаной архангел Михаил первым вступил в битву с ними. С того времени он получил звание "архистратиг", старший воин. На иконах его изображают с огненным мечом в руке или копьем низвергающим диавола.
– А остальные? – оглашенный слушал с широко раскрытыми глазами, как дитя.
– Следующий после Михаила – архангел Гавриил. На еврейском его имя значит "муж Божий", а по-русски "Крепость Божия" или "Сила Божия". Он носитель радостных благовестий. По Библии он считается хранителем избранного народа. На иконах изображается с райской ветвью, принесенной им Пресвятой Деве, или со светящимся фонарем в правой руке и зеркалом из ясписа, по-русски яшмы, – в левой. Именно он мне тебя и показал.
Никто восхищенно слушал священника, повествующего про мудрого целителя Рафаила и грозного просветителя Уриила, про строгого Селафиила, учившего людей молитве, и про покровителя трудящихся и путешествующих Иегудиила, в награду за труды обещающего золотой венец и угрожающего лентяям плеткой, про благословляющего труд на благо людей Варахиила, про печального Иеремиила, судью и критика земной жизни с ее радостями и певца жизни вечной в мире без плоти и греха. Он представлял себе огромные сияющие фигуры в ярких одеждах и чувствовал, как внутри него, словно родник из-под камней, пробивается искрящаяся и светящаяся радость от понимания, насколько он не один в мире, даже когда один. Отец Серафим, видя удовольствие обращаемого от беседы, продолжал:
– У ангельских чинов есть три иерархии: высшая, средняя и низшая. В каждой иерархии существует три чина. Высшая иерархия: Серафимы, Херувимы и Престолы. Пламенеющие и Огненные Серафимы ближе всех предстоят к Пресвятой Троице и побуждают всех любовью к Богу. У них шесть крыльев. Есть четырехкрылые ангелы, они Херувимы. Имяих означает "излияние премудрости и просвещения". Именно через них, ведающих тайны Божии, передается просвещение для настоящего богопознания. Престолы, следующие за Херувимами, таинственно и непостижимо носящие Бога, служат правосудию Божию. У них два крыла, как и у прочих ангелов.
Никто молчал, слушая о Господствах, Силах и Властях, восхищался, представляя себе Начала, Архангелов и Ангелов, и думал, что если в этой огромной невидимой стране сущности, населяющие ее, так велики, чтобы под их рукой побеждались многие враги и раскрывалось тайное, поднимались избранные и низвергались недостойные, то под их защитой он точно не пропадет. Даже если его придут убивать все маги саалан вместе и одновременно. И даже если убьют.
– Ангелы, – закончил священник, – самые близкие бесплотные силы к людям. Они наставляют нас к добродетели, помогают встать при падении. Ангелы всегда с нами, они готовы помочь, если мы, конечно, желаем этого.
– Как ты? – спросил его язычник.
– Меня ведет мой ангел. А у тебя есть твой, и они оба помогают нам идти к Богу. Сейчас ты в самом начале пути, и я тебя наставляю. Но ты обязательно научишься и сам. Вот только сейчас нам придется попрощаться, у меня через час служба в храме Пресвятой Богородицы, опоздать невозможно.
Оглашенный, встав, поклонился, был благословлен и с тем ушел. А отец Серафим, глянув на часы, охнул и вызвал такси. На его счастье, машина была у площади и приехала через три минуты. На одном из светофоров по набережной справа от машины встал мотоцикл. Отец Серафим подумал, озорно усмехнулся и опустил стекло:
– Эй, мотоциклист?!
– Чо на? – неприветливо ответили из-под шлема.
– Спросить хочу! Вы что левой рукой креститесь? Сатанисты, что ли, все?
– С чего бы это? Не крестимся мы.
– Да видел я сколько раз, стартуете со светофора и креститесь!
Ответом священнику сперва были уставленные на него очень большие и очень изумленные глаза, в которые через секунду вдруг явилась мысль.
– Не, это мы стекло на шлеме закрываем.
– А-а-а... а то я думал – сатанисты! – и довольный батюшка поднял стекло машины обратно.
Мотоциклист, поняв, что его разыграли, с досады рванул с места, рявкнув мотором, и отец Серафим увидел на его спине белую мишень со вписанной в нее красной буквой "А".
Вечером он рассказывал жене, как "язычники" осваиваются. И завершил рассказ тем, что к вере они идут совершенно очевидно, но такие дикие, просто оторопь берет. Этот рыдает, что он Иисуса недостоин, тот в храме в Рыбацком перед иконой стоит раскрашенный, потому что ему невозможно перед образами быть неприбранным, третья процветший крест на руке рисует "потому что красиво", не зная ни что он значит, ни зачем он. Но при том все мясного не едят вообще, не только в пост. Только рыбу и молочное, и без того, в общем, не грустят, если не дать. Души простые и чистые, даже и неясно, как впали в лжесвидетельство и воровство, вероятно, за своими командирами, упокой Господь их грешные души. И при должном наставлении будут, наверняка, добрыми христианами и хорошими людьми.
В тот же день Марина все-таки нашла возможность увидеться с Полиной.
– Полюшка, привет, – махнула она от двери, входя в палату. – Тебе не сказали, ты надолго еще тут?
– Мариша, здравствуй, – улыбнулась Полина. – Выглядишь забеганной. Нет, а что?
– Забеганной? – Марина подняла брови. – Да, есть немного. Алиса, представь, решилась восстанавливать гражданство, вот и...
– Дозрела все-таки? – Полина наклонила голову вбок, глядя на подругу.
– Ну с ней, как всегда, не без сюрпризов. Для начала она расстреляла группу мародеров, претендовавших называться истинным Сопротивлением и выходивших на связь только из лесных лагерей. Отметились они только мелкими пакостями, в основном нашим. До саалан у этих крутых оппозиционеров руки так и не дошли. Но судя по тому, что все случилось в нескольких километрах от резиденции, они наконец на что-то раскачались, но тут она их и встретила. Между прочим, уйдя в самоволку.
Полина еле заметно качнула головой:
– Да, она в своем репертуаре... И что дальше?
– А дальше подала прошение, очень формально, через виконтессу да Сиалан, в присутствии командира подразделения. И назвала реальную дату рождения, которая за восемьдесят третий год. Ты представляешь, как нам весело сейчас искать в городском архиве следы ее документов?
Полина поморщилась и качнула головой снова.
– Вот именно, – кивнула Лейшина. – То, что она и там следы затирала, нам только добавило веселья. Но это еще не все свежие сплетни. Ты пропустила уйму интересного.
– Рассказывай, – Полина просто повернула к подруге голову, но та была рада и этому.
– Во-первых, маркиз да Шайни пришел в себя, и сейчас нам всем будет интересно. Я его еще не видела, и показаний он пока не давал, но судя по тому, как зашевелились городские бароны, оставшиеся от его команды, главная их сволочь, Поль, не здесь. И отвечают они перед этой сволочью, а не перед ним. Я с Димитри говорила за сутки до шторма, он хотел знать, как кое-что сделать, ну и пока он мне объяснял ситуацию, я это поняла. Нет, имен он не назвал, но судя по всему, нам с тобой еще предстоит лично повидаться с автором всех этих шуток.
– Император, что ли? – с вялым интересом спросила Полина.
– Нет, – качнула головой Лейшина, – точно не он. Но кто и почему, я пока не знаю. Буду знать, скажу обязательно.
– Если не сливать расклад, то личное знакомство неизбежно. – Полина поморщилась и опустилась на постель.
– Ты в порядке? – озабоченно спросила Марина подругу.
– Штатно, – отмахнулась та.
– А, – этот ответ Марина знала лет тридцать и сочла за лучшее не продолжать. – На день рождения я к тебе не приеду, в воскресенье у меня аншлаг, и пока тебе все равно ничего нельзя, так что презент за мной, но не сегодня.
– Хорошо, – кивнула Полина. – Тогда я не буду на тебе висеть, у тебя же дел по горло.
Марина улыбнулась, погладила подругу по плечу и вышла. Покинув госпиталь, она прошла по коридорам и холлу наружу, остановилась на крыльце, достала сигарету, сломала ее, пытаясь прикурить, и тихо выматерилась. То, что она увидела, совершенно ей не понравилось.
В день рождения Димитри зашел к Полине лично. Она встретила его, сидя на постели с ноутом на коленях.
– С днем рождения? – улыбнулся князь.
– Спасибо. – Полина глазами и наклоном головы успешно изобразила полноценный поклон, если не реверанс.
– Я пришел узнать, есть ли у тебя пожелания насчет подарка на твой день рождения, у вас ведь принято одаривать в этот день. Если нет, ты позволишь мне самому выбрать тебе что-то?
– Спасибо за поздравления, – Полина попыталась улыбнуться. – Особых пожеланий у меня нет. – Вдруг у нее на лице написалось какое-то душевное движение, скорее отвергающее, чем открывающее сердце навстречу чему-то. – Хотя знаешь, я придумала.
– Что же это? – князь ждал сюрприза, но опять недооценил свою подругу.
– Я хочу видеть, как вы исследуете личность.
– Хорошо, – кивнул он. – Я возьму кого-нибудь из студентов...
– Нет, – прервала его с неожиданной силой. – На мне.
– Гм... мнда.
Это была ее очередная ловушка. Отказать в предложенном даре он, по обычаю саалан, не мог. Дать ей в дар это он тоже не хотел: как менталист и как ее друг, он был против этого.
– Я запомнил твое пожелание. Попытаюсь устроить это, но не обещаю быстро.
Когда он закрыл за собой дверь, Полина удовлетворенно кивнула. У нее появился шанс понять, что они сделали с Алисой. Дверь оставалась закрытой очень недолго, через какие-то полчаса с поздравлениями пришла и сама барышня. Она принесла сосновую ветку в вазе и горсть смешных камешков с берега Ладоги, оказавшихся кремнем разных цветов. Пока Полина разглядывала дары, Алиса неловко топталась рядом с кроватью, а потом решительно села в кресло для посетителей и сказала:
– Знаешь, я понимаю, что я с этим не вовремя и вообще. Но мне очень надо спросить.
Полина молча подняла на нее взгляд.
– Это вопрос про меня. Мелкий, но свербит.
– Давай, – кивнула Полина, катая в пальцах один из камешков.
– В общем, князь выяснил, что математика и магия прямо связаны, и вызвал одного из своих оттуда, – Алиса кивнула головой в сторону Валаама, – и оказалось, что они с да Айгитом друзья. – Алиса сглотнула, шевельнула плечами и продолжила. – И вот я видела, как да Айгит его встречал, то есть они вместе к замку оттуда шли, по дорожке. И держались за руки. Точнее, не совсем за руки. И меня такая тоска взяла... ты не знаешь почему? Я же к нему плохо отношусь, а того вообще не знаю. Ревновать мне не с чего, но я же чувствую. Вот что это за эмоция может быть?
– Ага, – кивнула Полина. – Дай-ка руку.
Алиса протянула ей правую руку, и Полина зацепилась мизинцем своей левой руки за мизинец барышни так, что тыльные стороны рук почти соприкасались.
– Вот так они шли?
Алиса не смогла ответить. Она сидела неподвижно и, кажется, не дыша. Из глаз у нее горохом катились крупные слезы.
– Э, нет, – сказала Полина и отпустила ее руку. – На это у нас обеих нет времени. Дуй на пост и принеси две порции успокоительного. Мне тоже понадобится.
Алиса кивнула и, продолжая плакать, пошла к посту. Вернулась она, потирая ягодицу, и вместо стаканчика с каплями привела медсестру со шприцем, Полина послушно развернулась, подставляя и свою мякоть под укол, затем мгновенно привела одежду в порядок и сказала, садясь на постели:
– Послушай. Мы с тобой познакомились не сами, нас познакомил мой друг, а твой любимый человек. Леонид, Лелик. Мы с ним работали в одной части МЧС, он был один из офицеров части, а я диспетчер. Еще мы с ним танцевали. Однажды он рассказал мне, что познакомился с тобой в кафе. Ты не могла то ли отправить фотографии в блог, то ли прочесть какие-то новости, и очень забавно ругалась, а он выдал тебе вайфай со своего телефона, и так вы познакомились. Я увидела тебя на десятый день после этого. А через почти год, в две третьем, вы съехались. Танцевать ты так и не научилась, но вам это ничуть не мешало прожить вместе пятнадцать лет и любить друг друга как в тот день, когда вы вместе пришли ко мне в гости. Когда вы уходили от меня и когда я видела вас вместе на улице, вы довольно часто держались за руки вот так, как ты увидела и как я тебе показала.
– Без него ужасно. Просто ужасно, – тихо и как-то обреченно сказала Алиса, не замечая, что по ее лицу текут два ручья. – Он был такой теплый, такой надежный, с ним все было так просто и ясно. И я только с ним поняла, что это такое – дом и зачем он нужен. Он умел улыбнуться так, что вся фигня из жизни испарялась сама собой. Я сперва только ради него и возвращалась. А потом поняла, что я всегда там, где он. Даже когда меня носит по Африке, или я застряла в Тайланде.
– Именно так и было, – мягко сказала Полина, глядя ей в лицо. – Я тебе больше скажу. Ты с некоторого времени, причем задолго до аварии – это немножечко как бы он.
Алиса вздрогнула и уставилась на Полину огромными и сразу высохшими глазами.
– Не веришь, – констатировала Полина. – Но смотри сама. Когда ты помешала вашему отрядному магу устроить конец света в крае, ты делала, как сделал бы он. Нашла способ связаться с начальством, хоть и не самый простой, объяснила вышестоящему, что происходит, сумев наступить на свой страх и свою неприязнь, и доказывала свою позицию, пока тебя слушали. Более того, настояла на соблюдении закона старшим по званию. Он тоже делал так неоднократно. Самоход твой замечательный... – она вдруг усмехнулась, увидев, что у Алисы глаза стали еще больше, чем были. – Не спрашивай. Знаю. Так вот, это тоже он. Когда мой бывший после развода пришел в часть объяснять, какая я дрянь и почему меня надо увольнять за аморалку, Лелик ему очень быстро объяснил, кто тут дрянь. А потом неделю ходил с левомеколем под повязкой, разбив костяшки об зубы моего благовредного. До встречи с ним ты такой не была. Точнее, была, наверное, люди, которые любят взаимно и счастливо, всегда похожи друг на друга в чем-то важном. Но после того как вы сошлись, это начало в тебе проявляться все больше и больше. И знаешь... наверное, если бы в том чертовом октябре все случилось наоборот, сейчас я так же объясняла бы ему, что он был женат и что это значило в его жизни.
– Он так же забыл бы меня? – тихо спросила Алиса.
– Так забывают только в одном случае, – так же тихо и серьезно сказала Полина. – Когда не хотят предать даже случайно.
– Я после аварии трое суток в Хельсинки сидела на диване, смотрела в новости и косилась на автодозвон, – куда-то в пространство произнесла барышня. – Не могла ни до конца понять, ни до конца поверить...
– А отключила автодозвон когда? – осторожно уточнила Полина
– В Новый год, – ответила Алиса, глядя в пространство перед собой. – Но я тогда уже не помнила, кому звоню и зачем. А его уже не было. Нигде не было.
– Но купол гудит, – тихонько возразила Полина. – Как Смоленское кладбище или Пискаревка. И как Пулковский рубеж. Они там, их слышно от границы зоны отчуждения.
– А почему я не слышу? – возразила Алиса. – Ну сейчас-то понятно, но до ареста-то я могла. Но не слышала.
– Не могла, – вздохнула Полина. – У тебя в голове тот самый автодозвон продолжался и продолжался, и ты дожидалась ответа, поэтому не слышала ничего другого. Я это заметила, еще когда ты пришла ко мне домой с Максом Асани. Он еще тогда у меня какой-то свой амулет забыл, я только в этом году вернула. Ты уже тогда слышала очень не все, что тебе говорили и что происходило вокруг.
– А... а как снять автодозвон? – спросила барышня. – Девять лет ведь уже...
– Знаешь, если человека так упорно звать и ждать столько лет, то он тебе как-то да ответит, не ошибешься, тогда и автодозвон сам собой отменится. А сейчас... – Полина ненадолго задумалась, собираясь с силами. – Расскажи мне, как у магов математика с колдовством увязана. А то про твои невероятные таланты весь замок уже сплетничает, даже до меня вот донеслось, а я все еще не могу понять, о чем все эти слова.
У Алисы после этого вопроса сами собой сдвинулись брови.
– У-у-у, там такой сложняк, что-то между тригонометрией, теорвером и логарифмическими функциями. И еще символьный аппарат другой совсем, но это-то освоить не так сложно.
Полина слегка склонила голову вбок, как ящерица:
– Экая затейливая смесь, как же ты разобралась в этом?
– Тридцать пятая гимназия и ее программа по математике для старших классов, – пожала плечами барышня. – Чертов Сканави.
– Угу... – задумчиво протянула Полина. – Давай попозже вернемся к теме.
– Ой, мне и правда пора, – спохватилась барышня. Через четверть минуты она уже закрывала за собой дверь.
Полина задумчиво посмотрела на дверную филенку. Не говоря уже о содержании заявки, тридцать пятая санкт-петербургская гимназия отродясь была гуманитарной.
Маркиза да Юн пришла в приемную наместника утром двадцатого октября. Он сам вышел к ней из кабинета, чтобы встретить и поприветствовать. Кто-то из его пресс-службы, придя к Иджену, наблюдал, как они обнялись прямо в приемной и как князь сказал секретарю «я занят два часа» перед тем, как уйти с соотечественницей в кабинет. Из услышанных слов «здравствуй, сестренка» был сделан вывод: князя приехала проведать родственница.
Онтра да Юн, вассал Димитри и капитан из его содружества, жила в южной части земли саалан и пока еще ни разу не зимовала на Кэл-Алар. Но честно платила свою часть порту и городу, просто на всякий случай.Димитри, согласно законам вольных охотников моря, был ее старший брат, глава содружества, состоявшего из капитанов, владевших флотами поменьше его собственного, и говоривший за все свое содружество в совете капитанов, владевших Кэл-Алар. Она доверяла Димитри, как и любой из его младших братьев и сестер по морской семье, но от этой встречи с ним не ждала ничего хорошего, потому что он написал, что хочет ее видеть из-за какой-то истории, в которую замешан ее сын. Искать встречи со своим неудачливым чадом Онтра не стала, посчитав правильным сперва узнать от капитана Дью всю суть событий, но ожидания у нее были не самые радужные. У мальчика был талант оказываться не на месте и не вовремя. Начиная с зачатия. Не то чтобы Онтра не хотела ребенка или хотела его не от того мужчины, с кем зачала. Но она была так занята в полгода, предшествовавшие появлению этого ребенка на свет, что обнаружила свое состояние уже в двух пятерках дней до ближайшего берега, и ей пришлось менять планы прямо в море, чтобы родить все-таки на берегу. Малыш появился на свет в доме ее случайного приятеля, который и домом-то нельзя было назвать. Это было очень новое здание, в котором еще никто и никогда не жил. Туда едва успели поставить мебель, а сайни в дом еще не позвали. Тай, личная сайни Онтры, ходившая с маркизой в море и сопровождавшая ее вообще везде, занялась этим сама. Едве малыш успел появиться на свет, Тай побежала искать молочную сайни, уговаривать ее переселиться с рынка в дом, потом мыла и устраивала ее и щенят, и передавала в гнездо малыша Онтры. А сама маркиза, уставшая после морского похода и родов, спала, почти не просыпаясь. Тай успела вовремя, мальчик еще даже не озяб. Но так устала, что передав мальчика в гнездо, сама упала на постель Онтры и уснула рядом с ней. Ее приятель, вернувшись и найдя в своем доме ребенка подруги в гнезде сайни, смеясь, сказал, что он, конечно, не претендует на отцовство, но это уже больше, чем случайная встреча. Так у мальчика появился второй отец, заменивший ему мать, ушедшую в море снова, едва встав после родов. Все прочие события в его жизни, начиная со встречи с досточтимым, инициировавшим его в два года, и заканчивая дурацкой историей с его разрубленным коленом, были настолько же несвоевременны. Онтра не сомневалась, что и в этот раз парень вляпался во что-то, что придется разгребать хорошо если вчетвером, считая Димитри.
Устроившись в кресле и приняв у Димитри чашку чая, она поняла, что угадала и разговор будет серьезный: капитан не предложил ей вина.
– Дью, мой сын опять влип в историю, да?
– Как тебе сказать, Онтра, – задумался Димитри. – Думаю, что все-таки нет.
– Но тогда почему я здесь?
– Сестренка, давай сразу к сути. Моя подруга из местных готова передать ему свое торговое дело.
– Вот как, – Онтра с интересом наклонила голову.
– Да, нужно оценить предприятие. Я очень не советую тебе отказываться, дело выгодное, ему восемь лет.
– Крупная торговля, брат?
– Да, не трактир и даже не корабль. Посмотришь?
– Пойдем, – Онтра отставила чашку и улыбнулась, вставая.
Димитри ответил улыбкой и жестом пригласил маркизу к столу. Она ждала, что сейчас он прикажет подать торговые книги, но увидела плоский лист в рамке, который начал светиться от того, что князь двинул по столу округлый черный камешек. На листе проступили какие-то изображения – и ее старший брат по морской семье подмигнул ей:
– Вот мы и на рынке. У нас пока нет права на вход, так что мы видим не все. Просто поверь мне, что для постоянных покупателей тут предложений еще больше.
– А как получить входное право? – спросила Онтра, внимательно наблюдая за магией Нового мира.
– А вот в этом, сестренка, есть трудности – для нас с тобой. И для разрешения этих трудностей моя подруга хочет передать свое дело твоему сыну.
– Почему не тебе?
Димитри вздохнул.
– Это долгая история, сейчас расскажу. Через полгода после того, как я его взял сюда, между нашим достопочтенным и местными случилось непонимание, и это нам осложнило жизнь дополнительно. Основной развал, из-за которого я здесь, мы к тому времени успели если не прибрать, то остановить, чтобы он не расползался дальше. И хочу тебе сказать, что местные занимались этим же со своей стороны, но не от большой любви к нам, а совсем наоборот. И та моя подруга, о чьем деле речь, на этом недопонимании потеряла двух своих друзей. Еще двух, а до этого было еще несколько потерь. Они все ей были не просто друзья, а совладельцы, вместе с ней начавшие это дело, когда Унриаль да Шайни чудом стоял на ногах, край выглядел как после попойки старых богов, а чем был занят достопочтенный, я даже думать не хочу. Скорее всего, он пытался поднять хоть один портал. Это все отчасти дело рук тех, кто пришел сюда с Унриалем да Шайни, я с весны вместе с Хайшен ищу их следы и найду виновных, но сейчас мы говорим не об этом.
– А отчасти? – спросила Онтра, не переставая просматривать страницы призрачного рынка, существующего и несуществующего одновременно.
– А отчасти это было способом местных объяснить нам, как мы неправы.
Маркиза да Юн отвернулась от монитора.
– Не хочешь ли ты сказать, что те же самые люди...
– Нет, не те же, – улыбнулся Димитри, – но их друзья и соседи. Эти просто отказались иметь с нами дело, продавать нам и покупать у нас. А потом и у тех своих, кто стал с нами работать.
– То есть, – подвела итог Онтра, – саалан на этом рынке покупать и продавать не могут.
– Пока не могут. Но моя подруга хочет, чтобы могли. Она считает, что так для города будет лучше.
– Почему она не считала так раньше?
– Потому что она не знала, что ее дело хотели украсть те, кто казался ей верными. Двоих ее друзей успешно оклеветали, их осудили по ложному обвинению. От нее хотели избавиться тоже, и клеветники имели большие шансы преуспеть.
– А, – кивнула маркиза, – она просто сменила сторону.
– Просто? – Димитри усмехнулся. – Я тебе скажу, что добиться этого было не легче, чем пройти вслепую от Герхайма до Ддайг. Они меня чуть до заикания не довели этой весной. И до конца лета продолжали свои бодрящие шуточки каждый седьмой день. На мое счастье, год тут короче нашего, и сезоны тоже.
– Как же вы подружились? – Онтра снова отвернулась от монитора.
Димитри пожал плечами:
– Я ей предложил, она согласилась. Она, понимаешь, любит свой город, и убедившись, что я не хочу ему зла и готов о нем заботиться, как должно наместнику, приняла мою дружбу.
– Но почему мой сын? – задумчиво произнесла маркиза, просматривая очередную страницу портала.
