Текст книги "Между честью и истиной (СИ)"

Автор книги: Эгерт Аусиньш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 69 страниц)

   – Знаю, – вздохнула Полина. – Алиса Медуница заходила ко мне, вы с ней разминулись всего на несколько минут, мы говорили как раз об этом случае. Насколько я поняла, маг, несмотря на три напоминания, одно от Сержанта и два от рядового бойца, был намерен нарушить инструкцию, выданную отряду перед дежурством госпожой да Сиалан, и почти преуспел, когда отряд сумел вызвать старшего мага.

   – Именно так, – кивнул Дейвин. – Нам всем очень повезло, что на их Зов пришел я, а не князь или Асана, он там наворотил такого, что нужна была моя устойчивость, чтобы разобрать это быстро и остаться на ногах. Теперь виновник всего этого беспорядка больше ничего не сможет натворить, а расхлебывать то, что он уже наделал, предстоит нам всем. С одной стороны, конечно, очень скверно, что герцогство Алгей осталось без наследника, но лучше никакого, чем такой. Брайда из-за него вынуждена бросать земли и идти разбирать это все с князем, у князя пошли по ветру все планы на сегодня и на завтра, и в довершение всего у нас минус один отряд Охотников, потому что без мага они ничем не лучше ветконтроля. И вот что самое скверное, мистрис Полина. Теперь какого мага им ни поставь, они все равно будут смотреть на Алису. Ведь у них на глазах сперва отличилась Агнис, за ней Мейрин, и доверия к магам это бойцам, конечно, не прибавило. И оба раза в ситуациях поучаствовала Алиса, которая, не будучи магом и дворянкой, выглядит почему-то лучше образованных ребят из хороших семей. А расформировать этот междусобойчик ради восстановления дисциплины князь не даст. – Дейвин скорбно вздохнул. – Мистрис Полина, я расстроен и хочу вина к обеду, составите мне компанию?

   – Да, с удовольствием, – легко согласилась женщина. – В прошлый раз было вкусно.

   – Сегодня будет не хуже, – пообещал граф.

   Нодда уже пропускала в кабинет человека с тележкой.

   Между винегретом с маринованными маслятами и судаком по-польски, после второго бокала алого напитка с привкусом граната и гвоздики, которых там, разумеется, не было, Дейвин решил, что обстановка уже достаточно свободная, чтобы задать не очень удобный вопрос.

   – Мистрис Полина, и все-таки я не понимаю.

   – Чего именно, мастер Дейвин? – улыбнулась она, отодвигая вилкой на край тарелки рыбьи косточки.

   – Ваших отношений с Медуницей. Она же источник проблем для всех, кто не успел отойти достаточно далеко, а за пределами этих своих странных талантов – совершеннейшее пустое место. Скажите мне, о чем с ней можно дружить?

   Полина отложила вилку и посмотрела на Дейвина с абсолютно серьезным лицом, но веселые искры в глазах ее выдали.

   – О да. Совершеннейшее пустое место. То-то вы все потратили четыре года соединенных усилий на то, чтобы ограничить ее активность.

   – Мы не знали, что она такая же, как мы, поэтому и вышло так долго, – пожал плечами граф, разливая остатки вина по бокалам. – Знай мы это раньше, история не заняла бы столько времени.

   – Теперь она не такая, как вы, а такая, как мы, – возразила Полина, уже откровенно улыбаясь, – но легче вам почему-то не стало.

   – Тупое упрямство и не больше, – качнул головой Дейвин, игнорируя ее провокацию. – Не понимаю, почему это важно.

   – Может быть, потому, что одним из плодов этого упрямства был Манифест Убитого Города? – спросила Полина, и Дейвин увидел в ее взгляде то, что по наивности можно было бы принять за нежность, но не было ею ни в коем случае. Настолько вежливой насмешки он не видел очень давно.

   – Может быть, – согласился он. – Но это единственный, пожалуй, известный мне ее поступок, который можно назвать осознанным. – И, уже договорив, он замер, встретившись с мыслью о том, что вот сейчас он солгал. Ненамеренно и не ища выгоды, но сказал нечто противоречащее истине. Перед его внутренним взором встала картинка, которую девушка не помнила, зато вспомнил он. "Алиса, остановись!" – "А смысл?" – "Я прошу тебя", – и удивленные взгляды коллег, чью работу с ней он прервал. Да, потом у нее была истерика, но это потом. А когда она вернулась из своего Созвездия, чудом живая после всего, что эти гиганты духа с ней проделали, у нее хватало сил противоречить принуждению. Собственно, именно это в ней и вызывало его раздражение, потому что такое упрямство было трудно назвать разумным. – Пожалуй, вы правы, – сказал он после долгой паузы. – Не единственный. Вот что меня еще удивило. В этой вчерашней истории она повела себя как маг, хотя магия ей больше недоступна. Я знаю, что вы осведомлены об этих вопросах больше, чем тут в среднем принято, и да, я хочу если не поговорить, то хотя бы рассказать вам это.

   – В смысле – как маг? – переспросила Полина.

   – Во время объяснений у князя она по памяти воспроизвела на доске расчет и указала на ошибки мага. Это значит, что там, на месте, она этот расчет как-то выполнила, хотя бы затем, чтобы вызвать кого-то из нас, не имея доступа к Потоку. Я могу допустить, что она помнит некоторые цифры и закономерности, поэтому поняла, что Мейрин ошибается, но не практикуя несколько лет, выполнить такой расчет и успешно осуществить вызов... Этого просто не может быть.

   Мысль, мелькнувшую в этот момент, Полина прижала языком к зубам и решила додумать позже. Потому что Дейвин да Айгит продолжал сетовать на жизнь.

   – Но сложившаяся в ее подразделении обстановка вот-вот станет проблемой. Они не примут никакого мага, кроме нее, и даже если магом к ним пойду я сам, они, мне кажется, все равно будут коситься на нее и думать, а одобрит ли она мои действия. Да что там я. Я не уверен, что этого сможет избежать даже князь. Нет, он, конечно, знал, что разменивает подразделение ради нее, но такое... – граф покрутил головой, не находя слов.

   Третий бокал весьма основательно развязал Полине язык. Ничем иным нельзя было объяснить ту запредельную откровенность, которую она проявила, отвечая.

   – Что до князя, мастер Дейвин, при всем уважении к нему, вот этому я ни на минуту не удивилась. Ему же постоянно надо заносить хвост на поворотах минимум вчетвером. Между прочим, вы не меньше половины своего времени тратите именно на это.

   Дейвин пожал плечами:

   – Я его выбрал вместе с его характером и клялся быть верным. Мы все его выбрали, кто за ним сюда пришел. С его хорошими и дурными чертами – он наш князь, мы любим его и верны ему.

   – Да разве же я против, – усмехнулась Полина. – Я и сама это иногда делаю для него, причем не из обязательств, а потому что эти его особенности прилагаются к хорошей стороне его характера, и отцепить одно от другого невозможно, остается только подстраховывать. Другой здесь просто не справится. Все ваши хорошие мальчики, от вчерашнего бедняжки и до первого наместника края, к сожалению, просто не имеют шансов. А у Димитри да Гридаха они есть.

   Граф вздохнул.

   – Мистрис Полина, если я могу попросить... или предостеречь... Пожалуйста, не употребляйте родовое имя князя без крайней необходимости. Я не хотел бы объяснять вам причины, но даже Кэл-Аларец или Капитан будет лучше. Это не большая ошибка, но крайне неприятная. Просто поверьте.

   – Спасибо, мастер Дейвин, я запомню, – кивнула она.

   Дейвин улыбнулся и, сдвинув занавес, закрывавший часть стены, открыл большой плазменный экран.

   – Хотите посмотреть со мной что-нибудь? Или, может быть, посоветуете мне что-то?

   – Знаете что? – вдруг решительно сказала Полина. – Давайте мы с вами потратим вечер на одну историю, только это не мультфильм, а балет. Переживете?

   Дейвин хмыкнул и достал еще одну бутылку.

   Димитри в это время был на стадионе и занимался с мечом, решив, что если он не чувствует себя в силах танцевать, это не повод не двигаться. Хайшен нашла его там, когда он повторял еще летнее упражнение, унесенное с урока танго, с мечом и яблоком. Наблюдая за ним некоторое время, настоятельница не решалась даже позвать его, настолько завораживающим было зрелище. И только когда он завершил круг, она рискнула подать голос.

   – Красивая работа, князь. Ты нашел это здесь?

   – Да, досточтимая. До появления герцогини да Алгей почти час, я решил размяться.

   – Брайда хочет хоронить внука дома? После всего, что было в моем письме? – удивилась Хайшен.

   Димитри подал плечами:

   – Пока не знаю, выясним через час.

   Брайда хотела другого. Ей нужен был маленький маг из Нового мира, который заменил бы ей внука, слишком старавшегося всем понравиться и слишком мало внимания уделявшего своим собственным целям. Выслушав рассказ князя о сути происшествия, герцогиня отказалась от поездки к куполу и спустилась вместе с Димитри в подвал донжона. Тело внука Брайда испепелила в присутствии князя, спекла пепел в кристалл и положила его в шкатулку, заметив, что этот камешек станет частью горы, на которой стоит замок Алгей. И, едва поднявшись по лестнице донжона и выйдя во двор, уже объясняла Димитри, что именно она надеется найти здесь. Димитри слушал, вздыхал, потом пообещал ей решить вопрос за завтрашний день и с утра отвел ее к Лийну, попросив достопочтенного объяснить герцогине, что именно она хочет и насколько это не похоже на то, чего она ждет. Разумеется, он присутствовал при их разговоре и вставлял комментарии там, где они требовались. Но герцогиня идею не оставила. Она согласилась с тем, что задача несколько сложнее, чем ей показалось, но не сочла это основанием отказаться ее решать. Потом три часа она допытывалась у Дейвина, что это за странный порядок, согласно которому найденного на улице кроху нельзя немедленно забрать в теплый и надежный дом, а надо непременно держать в казенном учреждении, где до него никому нет дела, какое-то непредставимое время. Граф тосковал, вздыхал и был очень, очень терпелив. Кончилось все довольно напряженным разговором по телефону, по итогам которого Димитри дал прокурору края честное слово завтра же опубликовать распоряжение о прекращении уголовных дел в отношении трех матерей, оставивших новорожденных – и так и не найденных полицией, кстати. На закате Брайда наконец покинула край, забрав с собой всех троих найденышей, ожидавших своей участи в больнице Приозерска, "ради справедливости", чтобы не выбирать одного, оставляя других на произвол судьбы. Им предстояло вырасти сааланцами и магами и носить имя да Алгей. Естественно, после такой недели Димитри был на празднике несколько рассеян и выглядел не слишком довольным.

   Дейвину праздник тоже подпортили. Прекрасная семья Агнис да Сиварес, которая, в сущности, и семьей-то уже не была, явилась в край в полном составе. Полдня они по очереди подходили к графу и заглядывали ему в лицо, не говоря ничего, потом, наконец, кто-то из них догадался поискать свое сокровище – и нашел девушку целой и невредимой, конечно. После этого они так же по очереди приходили к Дейвину до вечера с благодарностями за то, что Агнис выжила в штормовую ночь. Спросить об этом прямо, конечно же, было слишком сложной задачей для них. Самой Агнис, видимо, тоже досталось, поскольку она пришла к нему просить убежища от волны родственных чувств, и он отправил ее к Нодде прямо из общего зала, а придя в свою приемную в полночь, обнаружил студентку все еще там. Спала она той ночью в его малом кабинете. Слава обеим лунам, у нее хватило ума уйти утром до того, как Дейвин встал. Граф понял, что день с утра идет наперекосяк, и позвонил Иджену с вопросом, свободен ли князь Димитри.

   Князь встретил его примерно в похожем расположении духа, пригласил присоединяться к кофе, и некоторое время они обменивались полуфразами, делясь впечатлениями о вчерашнем празднике. А потом Дейвин решился высказать то, что мучило его с пятницы. Очередной сюрприз от Алисы Медуницы.

   – И, мой князь, я никак не могу отделаться от вопроса о том, как она попала твоим кольцом в нить чужого заклятия. Ведь это значит, что расчет был выполнен там, на месте. Получается, что она, даже не будучи магом, это сделала. Что-то тут не так.

   Димитри задумался. Некоторое время он смотрел мимо Дейвина куда-то в окно, потом сказал:

   – Хорошо, Дейвин, я с ней поговорю сегодня, но без тебя, я бы не хотел ее нервировать дополнительно. А пока давай допьем кофе спокойно. У тебя на сегодня уже какие-то планы?

   – Никаких особенных, мой князь. Разве что я обещал помочь Майал с лошадью. Его сегодня собирались показывать ветеринару.

   Князь улыбнулся слегка иронично.

   – Да это почти выходной, а, Дейвин?

   – Во всяком случае, конь Болид более приятная компания, чем графиня да Сиварес и ее бывший муж со всеми их родичами, – усмехнулся в ответ граф, пожелал сюзерену хорошего дня и отправился во двор.

   А Димитри вызывал Алису.

   Когда Сержант мне сказал, что за мной пришел Иджен, у меня внутри порядком екнуло. Почему-то эта встреча с князем меня совершенно не радовала. Но я собралась быстро, по нормативу, только перед выходом проверила, ладно ли сидит форма и ровно ли надет берет. На ощупь все вроде было по уставу, а в зеркало смотреть не хотелось, да я никогда этого и не делала перед выходом к нему. Честно говоря, я ждала разбора полетов по поводу постоянных нарушений субординации: все-таки при старших магах заявлять наместнику, что он нарушает закон, было немного слишком. И топая вслед за Идженом, мысленно крутила в голове объяснения, оправдания и доказательства. А он, как всегда, хотел совсем не того. Разговор действительно пошел про наше незадавшееся дежурство, как я и ждала. Но когда он задал вопрос, понимаю ли я, что выполнить расчет чужого заклятия на коленке в лесу без контакта с Потоком невозможно, я зажмурилась так, что в ушах загудело, потом открыла глаза снова, посмотрела на него и честно сказала:

   – Нет, пресветлый князь, не понимаю.

   И он начал объяснять. Мне от этого было плохо, еще хуже и совсем плохо, как будто вокруг меня опять был двадцать третий год, и с моей головы только что стащили мешок. Но теперь и упираться смысла не было. Я пыталась следить за его логикой, но слова, которые он говорил, рассыпались у меня в ушах, и я слышала только шум морского прибоя на пирсе в Песках и звук ветра над водой, легкое такое гудение. Потом я встряхивалась, понимала, что он что-то спросил и ждет от меня ответа, говорила "да, пресветлый князь" – кажется, не очень впопад – и снова пыталась слушать. Через минут двадцать такой беседы он позвонил Максу и попросил его объяснить мне кое-что. Я послушно взяла комм и сказала "привет". Когда Макс заговорил, муть в глазах вроде рассеялась, и я начала понимать слова. Ну по крайней мере, я их понимала, пока говорил он, а не князь.

   – Привет, Лись, – сказал Макс. – Димитри говорит, что тебя замкнуло, и попросил перевести тебе его мысль. Он сказал, у вас на дежурстве стряслось.

   – Ну да, было, – подтвердила я. – Мы по итогам опять без мага, сейчас на базе и с завтрашнего дня в городе на поддержке ветовцев, если не поступит другого приказа.

   – Да, примерно это. И я понял, что город стоит только благодаря тебе.

   – Да ну, скажешь тоже, – хмыкнула я, увидела взгляд князя и осеклась. – Ну... в общем да, я его остановила. Методами на грани нарушения дисциплины, если не за гранью.

   – Вот именно это Димитри и просит обсудить с тобой. Ты потом обосновывала старшим магам свою точку зрения, верно?

   – Правда, объяснялась, – признала я.

   – Лиса, ты действительно рассчитывала на доске его заклинание?

   – Нет, – радостно сказала я. – Я по памяти написала.

   – Но заклинание не было стандартным, он же при вас подгонял заготовку не меньше часа, – удивился Макс. – Выходит, ты рассчитывала вслед за ним?

   – Макс, – усмехнулась я, – ты там, похоже, порядком заработался, хоть кофе, что ли, попей. Ты же мне сам отдал мой чарр меньше месяца назад.

   – Ага, ясно, – я услышала улыбку в его голосе. – А повторила как? Запомнила?

   – Ну да.

   – А как ты это в голове удержала? День ведь был довольно нервным, насколько я знаю.

   – А, – отмахнулась я, – это же элементарная задача из физики волн. Там и физики-то почти нет, в основном математика. Наша от вашей и сааланской отличается только системой обозначений, ну и тем, что нашей математикой может пользоваться любой, кто прочитал и понял книжку. То, что я применила, это вообще школьная программа. Гимназическая, да, но все равно школьная. Вручную я бы, конечно, до ночи считала, но запомнить-то не проблема.

   – О, – сказал Макс, – я понял. Дай комм Димитри, пожалуйста. Хорошего дня тебе, Лиса.

   – Ага, и тебе удачи, – сказала я и послушно отдала комм.

   Князь сказал еще несколько фраз, нажал отбой и повернулся ко мне с очень заинтересованным лицом.

   – Если это тут общедоступные знания школьного уровня – я хочу это видеть. Покажешь?

   А куда бы я делась.

   – Конечно, пресветлый князь. Только учебник в школе возьми, чтобы нам на определения время не тратить.

   Рассветный дом очень хотел себе эксперта, от которого избавилась Утренняя Звезда, и идею Лейда Дом одобрил, прокомментировав, что если Исиану настолько не нужен опытный наблюдатель, то в Рассветном доме ей точно найдется и место, и дело. Но принцесса Дома сказала, что идея очень нехороша и следовало думать не только про интересы Дома, но и про чувства человека. Каким бы человеком Алиса ни была, дополнительного унижения она не заслужила, после всего, что Дом ей уже присудил как наказание. Этот переход в любом случае обошелся бы девушке очень дорого, потому что не спросить у Утренней Звезды причин изгнания Рассветный дом не мог ни при каких условиях, а то, что они о ней узнали бы, делало невозможным ее принятие в Дом. И даже если решение пренебречь приговором окажется возможным, Алисе не будет хорошо в новом Доме. Она навсегда окажется в положении бедной родственницы, которой не дают забыть, почему она тут и в таком положении, не говоря ничего прямо. Учитывая диковатый нрав девушки, создавший ей сложности даже в дружелюбной обстановке Утренней Звезды, в Рассветном доме, более требовательном и жестко-традиционном, ей пришлось бы туго. После августовской выходки в гвардейском баре Лейд увидел, насколько она дикая, и испугался за свой Дом и его репутацию. Зная, что за семью Алисы можно было не беспокоиться, поскольку дом Утренней Звезды продолжал заботиться о них, как и обещал Исиан, Лейд решил, что для самой изгнанницы он сделал все, что мог, и даже больше. И не стал передавать с Рандой письмо о ней для принцессы своего Дома.

Ранда вернулась после доклада в совете Созвездия как раз к концу обсуждения этой непростой темы. Случай с Максом она не выносила в доклад, об этом должен быть отдельный рапорт. Но она поговорила с Тессой, впрочем, ничего толком не знавшей и не понимавшей, огорченной решением Макса и очень обеспокоенной тем, как это все переживет Исиан. Ранда понимала ее: Дом это Дом, но у принца Утренней Звезды теперь не осталось близких. То, что Тесса даже не упомянула Алису, было понятно, хотя и грустно. Ранда беспокоилась и о ней, и о Максе, но Дом, который Алиса опорочила на все Созвездие, видимо, считал иначе, если вынес такой приговор. Провожая руководителя миссии обратно на Землю, Тесса попросила ее: "Поговори с Максом еще раз, может быть, он все-таки передумает и вернется... скажи, что тут его ждут..." Ранда пообещала сделать это при встрече, но когда эта встреча произойдет и при каких обстоятельствах, она не знала. Воскресным вечером миссия в полном составе, исключая Макса, собралась в доме в Приозерске, и Ранда рассказала, что им разрешили продолжить работу над вакциной, посоветовав уделить внимание также и способам предотвращения появления инородной фауны в крае. Совет еще рекомендовал миссии выяснить реальные размеры культурных потерь для первой оценки возможных форм помощи в восстановлении утраченного.

   Последний понедельник сентября у досточтимого Айдиша так не задался, что потянул неудачу и в октябрь. Началась цепочка неудач с визита Хайшен, прочитавшей весь толстый том сказов Бажова за десять дней.

   – Очень интересно, Айдиш, – сказала она. – А что-то более свежее на эту тему из тех же мест есть?

   Айдиш подумал, почесал бровь, попросил настоятельницу подождать немного, некоторое время копался в электронных папках на жестком диске, потом отправил что-то на печать. Принтер заурчал и выплюнул один за другим с десяток листов. Айдиш собрал их, проверив порядок, и подал Хайшен. Та, приподняв брови, прочла вслух заголовок.

   – Дана Сидерос, "Час пик". – Оторвавшись от листов, она посмотрела на директора. – Что это, Айдиш? Стихи? Какая-то здешняя сага?

   – То, что ты желала видеть, досточтимая сестра, – ответил он. – Это написано за год или два до объявления присутствия.

   Первую страницу Хайшен читала со сдвинутыми в недоумении бровями, но на второй, найдя ссылку на только что прочитанную книгу, вчиталась. После третьей поежилась. К концу пятой потерла висок свободной рукой. Взглянув на седьмую, отложила текст на стол и наклонилась над ним, не касаясь руками. Дочитав, она отодвинула листы и сказала:

   – Пожалуй, этого достаточно. Я подам представление магистру о награде для тебя. За бесстрашие.

   – Я рос в достойной семье, – пожал плечами Айдиш. – Мне было где это взять.

   Отказаться от награды или просить Хайшен оставить эту идею он не мог, это было бы очевидным признанием в том, что домой он не спешит и с родней общаться не рвется. Но даже если магистр откажется его награждать, само это представление обязывало Айдиша к визиту в столицу за звездами, к общению с матерью и двоюродным дедом, властным и могущественным политиком, и к массе событий и действий, без которых он прекрасно обходился десяток лет по счету империи и с удовольствием обошелся бы еще столько же.

   Именно в этот момент разговора ему позвонил несколько раздраженный Дейвин и спросил, можно ли на будущее сделать так, чтобы дети не оказывались в крыле аристократии. Айдиш принес Хайшен извинения и побежал забирать нарушителя. Им оказался подросток тринадцати лет, хорошо знакомый Айдишу по длинному списку подвигов. Дейвин отвел директора из приемной к себе в малый кабинет и рассказал, что "этот юноша" пришел к нему проситься в ученики и сидел под дверью, похоже, часов с семи утра, дожидаясь, пока граф выйдет из приемной, чтобы принять доклад своего старшего оруженосца. Выходя, Дейвин едва не споткнулся об юное дарование, поскольку никак не мог ожидать, что в коридорах крыла аристократии на полу может быть ребенок. Рассказав это все досточтимому, граф выразил надежду, что первый случай станет и последним, и кивнул в сторону приемной, где сидел подросток. Айдиш вздохнул и сказал мальчику: "Пойдем, Сережа". По дороге до школьного крыла досточтимый попытался узнать у воспитанника, чего он хотел от графа, но толком ничего не добился. Назначив юному дарованию беседу на завтрашний вечер, Айдиш отпустил его на уроки и вернулся в кабинет, где оставалась Хайшен.

   Настоятельница, дожидаясь его, вышла в приемную, взяла том сказок Пушкина, вернулась с ним в кабинет и ждала директора там, где разговор был начат. Когда он вошел, Хайшен, показывая ему книгу, спросила:

   – Что это, Айдиш?

   – Детские сказки, – пожав плечами, ответил он.

   – Сказки? – переспросила Хайшен. – Детские?

   В следующую секунду мир в глазах Айдиша покачнулся, и досточтимый узрел вспыхнувший слева ярко-красный свет.

   – Самоуверенный дурак! – возмущенно бросила настоятельница, отшвырнув на стол том, которым только что отвесила оплеуху собрату по обетам. – Ленивая рыба! За десяток лет ты мог найти время и сравнить две книги между собой!

   Продолжать разговор она не стала, развернулась и вышла. Айдиш вздохнул, позвал секретаря и попросил принести обеззараживающий раствор и пластырь. Заняться собой он уже не успевал, граф Дейвин попросил время на разговор в первой половине дня и должен был подойти с минуты на минуту. Едва мальчик закончил обрабатывать ссадину, как граф да Айгит открыл дверь в кабинет.

   – Ого! Кто это тебя так разукрасил, досточтимый? Не твои сорванцы, надеюсь?

   Айдиш в ответ только поморщился:

   – У нас была небольшая философская дискуссия с сестрой по обетам. Она не сочла мои доводы достаточными.

   – Понимаю, – сочувственно произнес Дейвин.

   Секретарь закончил убирать следы медицинских манипуляций, собрал мусор, поклонился графу и вышел.

   – Что ты принес мне, граф? – спросил досточтимый.

   – Возмущение и недоумение, Айдиш. Я ношу их уже два десятка дней, и они все еще свежи.

   – Что тебя возмутило?

   – События штормовой ночи, досточтимый.

   Айдиш чуть наклонился вперед, к конфиденту, слушая. Грозной, или штормовой, ту ночь, унесшую три десятка жизней, звали уже все саалан. Граф да Айгит посмотрел на досточтимого и развел руками:

   – Я не понимаю их поведения. И за две полных десятки дней так и не понял, что они хотели.

   – Кто они, граф? Про кого ты говоришь?

   – Айдиш, здешнее мертвое отребье сперва упрекало меня в том, что я дворянин, как будто в этом есть что-то постыдное, а потом еще называло меня потомком каких-то старых богов, – Дейвин не удержал брезгливой гримасы.

   – Почему тебя это задело? – спросил Айдиш.

   – Видишь ли, они считали первое основанием для того, чтобы на меня напасть, а второе стало для них причиной передумать, и я не понимаю этого.

   – Что же, если они видели в тебе потомка бога, по меньшей мере логично в их положении не связываться с тобой.

   – Эти боги вообще от другого моря, я специально списался с Женькой! – возмутился граф. – Скажи мне, где тут логика? Как это все понимать?

   – Да логику-то я, допустим, вижу, – задумчиво произнес Айдиш, поправляя пластырь под глазом. – Какая им разница, от какого они моря, если они в Летнем Саду стоят себе, как настоящие боги?

   Глядя на онемевшего от изумления графа, досточтимый развернул мысль.

   – Сюда их привезли? Привезли. Священную рощу по их родному обряду сделали? Да, именно она и называется Летний Сад. Жертвенники поставили? Поставили – пруд с птицами, фонтаны и буфетный павильон ими и служат. Какие после этого могут быть у богов вопросы к людям? Это теперь их земля, они и заботятся о ней, как могут. А люди – люди привыкли и не замечают. Они тут вообще подслеповаты, граф...

   Дейвин замерев, дослушал конфидента и некоторое время сидел, не шевелясь, пораженный мыслью. Потом спросил:

   – Слушай, досточтимый, вот только между нами – а куда Академия смотрела до объявления открытого присутствия? Если вот это все называется "магии в крае нет", то я ледяной дракончик.

   Директор школы философски пожал плечами:

   – Можно подумать, у империи был выбор.

   – И то верно, – вздохнул заместитель наместника.

   Расставшись с графом, досточтимый директор Айдиш с пластырем под глазом присутствовал на городском совещании, где узнал, что управление образованием не устроила программа интерната по математике и физике, а также у них вопросы к количеству часов обучения сааланику и русскому – первого чересчур много, а второго недостаточно. И что в связи с этим всем аттестовать учебное заведение можно только после решения организационных вопросов, так что надо ждать проверку. А когда он после совещания позвонил инспектору, выяснилось, что все перечисленное – мелочи в сравнении с тем, что в школе работает специалист, ограниченный в правах по суду. И тогда досточтимый Айдиш вскипел, наконец. Он перешел по порталу в Приозерское управление образованием и, явившись без предварительной договоренности, сказал инспектору, что при такой постановке вопроса будет проще сразу дать всем воспитанникам гражданство Большого Саалан. Ему припомнили двадцать второй год и самоуправство досточтимых, закончившееся трагедией в Корытовском лагере, он в ответ тоже нашел что сказать... В общем, итоги дня были далеки от желательных, а без письма из управления образованием края князь бы точно обошелся. Впрочем, решил Айдиш, наверняка он передаст это в пресс-службу, и ответ будут писать они.

   В понедельник мы не вышли не только на дежурство. Нас даже не отправили на поддержку в город. Настала наша очередь принимать пополнение, получать новые форменные комплекты, проверять оружие и личные укладки. К этому заодно присовокупили и диспансеризацию. Начали с того, что всех строем погнали на самую банальную флюшку, потом к стоматологам. Новичков мы таскали с собой. Посмотрев на их личные дела, Сержант объявил на построении, что мы попадаем на дежурство в город не раньше десятого октября, а потом попытался высказать свое мнение о подразделении, но запутался в словах.

   – Я, – сказал он, – понимаю одну важную вещь и хочу, чтобы вы ее понимали тоже. Вы здесь все, как и я, отличились так, что единственный шанс вернуть доброе имя – это не просто хорошая служба, а большая воинская удача. Которая службы не отменяет, просто служба должна быть не хорошей, а отличной.

   – Это называется штрафбат, – высказалась я из строя.

   – Медуница, объяснишь это подробно перед отбоем, – отреагировал он. – Напра-во. На посадку в автобус марш.

   Весь чертов день они домогались до меня с этой чертовой татуировкой, которую я не хотела. Я вяло выворачивалась, не собираясь ни соглашаться, ни объяснять причин. Потом Сержанту полечили зуб, и он слегка неразборчиво пообещал мне вернуться к разговору позже. Вечером я объясняла, что такое штрафные батальоны и как в них попадали. Утром он отправил нас собирать форму на замену и сказал, что вернется через час и чтобы все было готово.

   – Мистрис Бауэр...

   – Да? – Полина отцепила от себя малышей и повернулась к подошедшему Сержанту.

   – У нас тут проблема. С Алисой. Наверное, это коллизия. Она ведь Охотник. У нас традиция – когда человек первого оборотня убивает, ему татуировку набивают, как знак, что он наш. Алиса... У нее в первый раз все очень сумбурно вышло, и она правильно отказалась. А потом она так... И в шторм еще тоже... И теперь нехорошо выходит ей быть без татуировки. Ты не могла б помочь и объяснить ей, что к чему?

   Мистрис Бауэр глянула на сааланца с сочувствием.

   – Боюсь, что начинать придется с тебя. И именно с объяснений, что и к чему.

   – Не надо объяснений, – вежливо возразил Сержант. – Мне пресветлый князь лично объяснял все про ее семью и прошлое.

   – Ну да, – покивала Полина. – Объяснял. Про ту часть, которую твой князь видит как значимую и счел нужным тебе рассказать. Но есть и другая часть. И давай сразу оговорим: у вас в подразделении вдова ликвидатора. Как и что между ними было, что об этом знает князь, насколько он заинтересован учитывать наши культурные нормы для таких обстоятельств – это все вопросы вторые. Она не хочет татуировку, потому что ее муж не одобрил бы таких изменений. И для нее его мнение все еще важно. Это не надо пытаться понять и тем более не надо с ней обсуждать. Это надо запомнить, как длину суток и количество лун на местном небе, вот и все.