Текст книги "Между честью и истиной (СИ)"

Автор книги: Эгерт Аусиньш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 69 страниц)

   Хотелось проводить приговоренных до аэропорта и забыть об их существовании навсегда, но я знала, что забыть их не удастся. Те, кто теперь боролись за право назвать себя оппозицией, уже выставили их новыми жертвами политических репрессий, и, значит, вся эта милая компания еще всплывет пару раз, прежде чем утонуть окончательно. Вряд ли их хватит на большее. Сидя в месте, которое они считают безопасным, получать средства к существованию можно только методом Кисы Воробьянинова, а для этого бывшим членом Государственной думы надо уметь по крайней мере выглядеть. Так что как бы ни был прав князь, принимая такое решение, этой помойке он сделал шикарный подарок в виде живых и вполне говорливых "жертв режима". А если есть жертвы – значит, была и борьба. Так что этих троих, пока они не прискучат читателю и зрителю, еще не раз продадут прессе и, прикрывая реальное "очень хочется кушать" их дутыми страданиями, на них еще пособирают денег разок-другой. На этом всем будет паразитировать еще десятка четыре ублюдков, уже находящихся за пределами края. И они еще не раз попортят кровь князю и прополощут своими языками имя Полины.

   Но сейчас "жертвы режима" выглядели мокрыми курами, так что улыбнуться, поймав взгляд кого-то из троих, я себе все же позволила. Той самой улыбкой, узнаваемой даже без рыжего хвоста. И тут же была наказана вспышкой фотокамеры. Или поощрена, потому что фотокорреспондент явно ловил в кадр не только меня. И, значит, ненависть и страх предателя, клеветника и труса уже сегодня увидит весь мир, что бы ни написали в статье, к которой прикрепят снимок.

   Ребята Эмергова – те, которые в форме и при погонах, а не его мотоклуб – ждали наш груз прямо у трапа. Сверили документы и лица, расписались за каждого и повели в самолет. Вот и все. Даже странно, что подразделению обещали внеочередной день отдыха за каких-то два часа работы. Хотя, наверное, для саалан сопровождать таких преступников не к месту казни, а на свободу – это тяжелое испытание. И только в этот момент я поняла, что не произнесла ни единого слова с той минуты, как села в наш автобус в Приозерске.

   Погода отмякла через пять дней холода, второго февраля, и все обитатели школьного крыла высыпали во двор. Дети – с радостными воплями, учителя – с улыбками. Во дворе уже были мерин Болид и его товарищ по прогулкам Унриаль да Шайни. Кто-то начал строить снежный городок, кто-то просто глазел в небо и наслаждался в меру холодной и ясной погодой, и на быстро приближающуюся птицу поначалу никто не обратил внимания. Потом дежурный гвардеец на КПП обратил внимание товарища на летящее существо.

   – Смотри, прыгун... неужели морской?

   – Нет, – присмотревшись, сказал второй, – для морского маловат, этот, кажется, горный.

   – Откуда он вообще тут взялся? – задумчиво произнес первый, и тогда до второго наконец дошло.

   – Потом, Аннай! Все потом! – сказал он, схватил скамейку, стоявшую у КПП, и держа ее над головой, побежал на территорию, где учителя из саалан спешно загоняли детей под любые навесы и крыши.

   Унриаль да Шайни, взглянув на гвардейца, быстро перевел взгляд на небо и чуть не присел. Болид покосился на него и заложил уши. Унриаль, собравшись и изо всех сил сохраняя спокойствие, очень быстро перехватил мерина за недоуздок и повел к бетонному забору резиденции. Стоя рядом с конем и всем весом прижимая его к забору, он шептал: "Стой тихо, малыш, и эта дрянь нас не достанет". Тихо стоять Болид не хотел, он закладывал уши, фыркал, пытался зажать маркиза между собой и стеной и разворачивался к двору задом, а Унриаль, тратя все силы, прижимал мерина боком к стене. На дворе тем временем творилась полная неразбериха. Полина и Кайдена клали малышей прямо в снег, учителя собирали по двору последних зазевавшихся подростков, и над всем этим бедламом летела серая тварь длиной примерно как две составленные вместе лодки "Пелла". Причем половину длины составляла голова, точнее, зубастая пасть и куцый бессмысленный затылок с дурацким треугольным костяным выступом. Под крыльями виднелись две чешуйчатые лапы с когтями размером с бутылку от шампанского и над ними брюхо светлого зеленовато-серого цвета.

   Гвардеец, сгребший под свою скамейку троих подростков, ругнулся на сааланике, пытаясь схватить за одежду шустрого пацана, покинувшего укрытие, но было поздно. Мальчик Сережа, вечная головная боль учителей, гвардейцев и досточтимых, вывернулся из рук взрослого, схватил сломанную снеговую лопату, немедленно наступив на нее, обломал фанеру, получив заостренную палку, и со всей дури метнул ее в тварь. И попал. Тварь издала мерзкий вопль, похожий на крик чайки, но в несколько раз громче, упала в снег – и вдруг рассыпалась искрами. На месте ее падения остался мешочек из серой шерстяной ткани. Сережа немедленно залез в него и обнаружил там крупный драгоценный камень розово-лилового цвета и немного серебряной проволоки. Злая, как оса, Кайдена внимательно смотрела в окна второго этажа школьного крыла. Полина поднимала и отряхивала малышей. Прогулка была испорчена, и учителя отправляли детей в холл. Переодеваясь, воспитанники уже обсуждали полученные впечатления. В преподавательскую спешил Айдиш, вызванный на конфликт между досточтимыми. Два автора идеи схлопотали по затрещине от Кайдены, едва она вошла в общий рабочий зал, и возмущались ее резкости. Объясняя свой экспромт попыткой создать игровую ситуацию, они, похоже, не принимали никаких доводов: разговор был слышен шагов за десять от закрытой двери, а значит, велся на сильно повышенных тонах. Досточтимый директор открыл дверь.

   – Предупреждать надо! – рявкнула Кайдена.

   – Но разве настоящий прыгун будет предупреждать?! – вопросил один из авторов внезапного перформанса.

   – Так, собратья, – подал голос Айдиш. – Вам двоим я подобрал книги о природе детской игры и игры вообще. До тех пор, пока вы не прочтете их все, советую вам воздержаться от экспериментов над живыми людьми. После того как вы их прочтете, а я вернусь из столицы, мы обсудим с вами, как приложить ваши знания к нашим обстоятельствам. Кайдена, забери мистрис Бауэр из ее кабинета и идите с ней в госпиталь.

   – Ну что, праздновать будем?

   – Что именно?

   – Оппы свой бизнес отдали администрации. Причем не официально администрации, а считай, в руки Самому.

   – Это как?

   – Ну усыновление это, которое Бауэр подписала, оно же не просто так. Мать этого парня Самому родня, он ее при мне сестрой назвал.

   – Не говори ерунду. Он да Гридах, а портал получил да Юн.

   – Ну и что? Может сестра замужем и фамилия мужа. А этот ушлый перец ему племянник. Формально фамилия другая, а реально...

   – А реально у них с родней кошельки не всегда общие.

   – Вова, но случай исключительный, ради крупной прибыли чего нет-то. Да и контролировать ее так удобнее. На родственных основаниях.

   – Не выглядит достоверным, но допустим. И почему она согласилась, с твоей точки зрения?

   – Я думал, ты знаешь...

   – Нет. Я не знаю.

   – Вова, а что это у нас Сам в город зачастил по вечерам, и с таким сложным лицом?

   – Не твое дело)

   – ОК) чего ждать?

   – Да ничего не ждать, личное у него.

   – Поссорился, что ли с этой своей? Как ее? Инга?

   – Все хуже)

   – Да куда уж хуже-то?

   – Слушай, ты вообще в ленты смотришь или только сплетни собираешь?

   – Сплетни собираю. Ленты у нас смотрит Лешенька.

   – Вот если бы смотрел, вопросов не возникло бы.

   – Посмотрел. Интервью Клюевой, да?

   – Да.

   – Содержание хорошее, не понимаю проблемы.

   – А ты не тупи, и поймешь.

   – Погоди... Клюева приехала, а место уже занято, так что ли?

   – Он сааланец, Антон. Для него это не проблемы. Это проблемы для них обеих.

   – Ойц... Попадос.

   – Ждем скандала, да.

   Из внутреннего чата пресс-службы администрации наместника Аль Ас Саалан в крае. 29.01.2028

   Эльвира не приехала в резиденцию ни утром, ни вечером. Димитри решил, что она совершенно права, потому что погода не располагала к выходу на улицу даже гвардейцев, а тем более человека, который бережет свои голосовые связки. Зато она прямо в Приозерске дала интервью с очень лестными отзывами о Димитри как о человеке. Потом не приехала Инга, зато прислала ему на почту все фотографии с прогулки с императором, на которых его величество был запечатлен в неформальной обстановке. Димитри переслал все кадры Иджену, чтобы тот их распечатал и подготовил альбом, достойный вручения императору.

   В гостиницу к Эльвире он пришел сам. Она была ему очень рада, они отлично поговорили и прекрасно провели вечер. Наконец он сказал: "Собирайся, поехали" – и опять получил отказ. В город к Инге он тоже пришел сам, и она тоже была ему очень рада, и вечер прошел отлично, но ехать к нему в гости и она отказалась, сославшись на дела. Второй разговор с Эльвирой закончился плохо, она была очень расстроена, но приехать к нему так и не согласилась. Димитри заподозрил неладное и пошел разговаривать с Ингой. Та на прямые вопросы не отвечала, только злилась и говорила резкости.

   Князь не мог понять, что происходит, и едва закончив разбираться с фигурантами по "Ключику от кладовой", пришел к Хайшен вручать судебные решения для ее вердикта. Но отдав бумаги, стал сетовать ей, что он не только дурной друг, но еще и плохой любовник. Хайшен, сочувствуя ему, сама не понимала, в чем дело. Она видела, что каждая из двух женщин раскрывается как личность с каждым днем все более впечатляюще, но ни им, ни князю не хорошо от этого. Айдиш ничего сказать ей не смог, у него не было опыта романов в Новом мире. Досточтимая решила, что к Полине идти неловко, саалан и так уже с весны распоряжаются ее жизнью и временем как хотят. И она пошла к Марине.

   – Я за тобой, мы уходим за звезды через три дня. Но сейчас, пока ты собираешься, я хочу с тобой поговорить о вещах, далеких от судебных дел и решений.

   Марина отложила сумку и присела на какую-то подушку в своей гостиной, где начался разговор.

   – Уже интересно. Давай поговорим об этих вещах, хорошо.

   – Марина, ты взрослая женщина, ты была замужем несколько раз. Я тоже взрослая женщина, и хотя не была в браке, знаю, что такое любовь и дружба. И не с чужих слов. Но я вижу нечто, чего не понимаю.

   – Это произошло с тобой? – немедленно спросила Марина.

   – Нет, – вздохнула Хайшен. – Это происходит с князем Димитри.

   – И что же с ним происходит такое, о чем ты хочешь говорить именно со мной? – спросила Марина и потянулась за сигаретами.

   Хайшен выпрямила спину, сложила руки на колени и начала рассказывать. Пока она говорила, Марина успела выкурить три сигареты, пройти по комнате несколько раз и переложить какие-то мелочи с места на место, проветрить комнату и закрыть форточку.

   – И вот, – закончила Хайшен, – они обе не соглашаются приехать к нему, и он оказался в двусмысленном положении. Я не понимаю, почему такие сложности. Они в равном положении, Димитри не намерен разрывать отношения ни с одной из них, им совершенно нечего делить...

   Марина засмеялась.

   – Хайшен, тут у нас – это не там у вас. По нашему обычаю третий должен уйти. То есть одна из них уйдет, вторая останется, но могут уйти и обе. Иногда бывает и так, что женщины остаются подругами, отвергнув мужчину, внимание которого они не согласились делить, но думаю, не в этом случае.

   – Но почему делить? – удивилась Хайшен. – Они же не думают, что смогут получить больше времени с ним, если вторая исчезнет?

   – Нет, наверное, – вздохнула Марина. – Но дело не в этом...

   – В чем тогда? Ему же плохо от того, что каждая ставит свои условия, разве они хотят делать ему больно?

   – Они не хотят столкнуться и выяснять, кто из них лучше. Ни одна не хочет пораниться о другую, понимаешь?

   – О Пророк, – вздохнула Хайшен. – Хорошо, я попробую объяснить ему это, но тогда тебе придется попадать в резиденцию самостоятельно, ты управишься к вечеру?

   – Вряд ли, – уверенно сказала Марина. – Эта история не на три дня, ведь так?

   – Да, скорее на тридцать, – подтвердила Хайшен.

   – Значит, мне нужен полный день, чтобы собраться.

   Хайшен только вздохнула.

   Пока две взрослые опытные дамы беседовали, Димитри догадался о сути проблем и сам. Он пригласил обеих своих подруг в маленькую оранжерею в центре города, граничащую с большим парком, специально для этой встречи закрытую для посетителей. Под ее стеклянной кровлей за пальмами и какими-то пустынными растениями у маленького фонтана стояли скамейка и два кресла. Место выглядело идеальным для разговора на личные темы. Князь пришел чуть раньше назначенного времени, попросил служителя проводить обеих приглашенных к нему и присел на скамейку. То, что он чувствовал, пожалуй, уже можно было назвать отчаянием, но опыт придворного пока вполне позволял управлять обстоятельствами – как внутренними, так и внешними. Эльвира пришла первой, но опередила Ингу разве что на пару минут. Та, подойдя, еле заметно порозовела и как-то странно улыбнулась, блеснув серыми глазами. Эльвира смотрела в воду фонтана с безразличным видом.

   – Милые мои подруги, я рад видеть вас обеих, – ласково произнес князь.

   Его дамы посмотрели на него, выжидая. Наконец, Эльвира сказала: "Здравствуй, Димитри" – и замолчала снова. За ней поздоровалась и Инга: "Доброго дня, Эльвира, здравствуй, князь". Он понял, что дело плохо: они не знают, о чем говорить друг с другом, и не хотят начинать разговор.

   – Я в сложном положении, дорогие мои, – улыбнулся он. – Ваш обычай потребовал от меня слишком большой жертвы. Согласно ему, я должен выбрать, с кем из вас мне предстоит расстаться. Но я не могу и не хочу выбирать, вы обе одинаково дороги мне.

   Никто из женщин не подал голоса, и Димитри продолжил говорить.

   – Каждая из вас, конечно, вправе отказать мне и разорвать отношения, как велит ваш обычай, но я прошу вас обеих не покидать меня. Вы обе нужны мне. Мне будет плохо без каждой из вас.

   Инга не выдержала первой. Она немного слишком резко повернулась к нему.

   – А что, если я поступлю так же? Если у меня будет кто-то кроме тебя?

   Димитри чуть не решил, что это просто требование паритета, и спросил только: "Но ты же познакомишь меня с ним?" – надеясь, что сейчас все благополучно разрешится хотя бы с одной частью сложностей. Но у Инги сделались большие глаза, и вдруг кончились все вопросы. Димитри вздохнул. Он опять не угадал сложные здешние правила.

   Эльвира несколько нервно улыбнулась:

   – Совсем не бросать не получится, прости меня. Мой контракт еще не закончен, так что я вылетаю в Москву обратно через считаные дни, а оттуда – в гастрольную поездку.

   – Милая, – нежно сказал князь, – спасибо, что вообще приехала, я так счастлив был тебя увидеть, так скучал... И я в полном восторге от концерта. Я очень надеялся, что вы друг другу понравитесь... – он прервался, поняв, что говорит не то, совсем не то, и развернул разговор. – Но ты же вернешься? Я буду ждать, возвращайся.

   Договаривая фразу, он увидел, что обе женщины сдерживают смех. Огорчению князя не было предела, он не думал и не мог представить себе, что такая простая жизненная ситуация может обернуться такими сложностями.

   – Знаете что? – решительно сказала Эльвира. – Давайте просто считать это все незначимым. Я ведь вернусь не раньше чем через полтора года, так что меня, можно считать, вообще тут нет. И в любом случае тебе сейчас важнее следствие и суд в вашем Городе городов, столице империи, а не все эти глупые мелочи.

   Не успел Димитри возразить на "глупые мелочи" и заявку "меня тут и нет", как заговорила Инга.

   – Дата моего последнего экзамена пятого февраля, так что следующие несколько дней я буду очень занята своими делами, а потом буду утверждать тему дипломной работы, так что прости, но мы сможем встретиться только перед твоим отъездом на родину. Если у тебя найдется время, конечно. Я буду очень ждать тебя обратно.

   И князь с ужасом понял, что его не воспринимают всерьез как мужчину. Прямо сейчас. Вот эти две девочки, каждая из которых годится в дочки его младшей дочери, Хейгерд. Он удержал лицо: спокойно сидел на скамейке, улыбался своей обычной мягкой улыбкой и слегка постукивал безымянным пальцем по дереву скамейки.

   – Становится прохладно, – заметил он заботливо. – Наверное, нам стоит найти другое место для продолжения беседы. Может быть, все же переместимся ко мне?

   Обе дамы согласились, и Димитри понял, что пока еще не проиграл. Возня с порталами заняла какое-то время, жизненно необходимое ему для завершения размышления, и, оказавшись наконец в своем малом кабинете, он нашел решение.

   – Милые подруги, – сказал он осторожно. – Я понимаю, что создал вам сложности, и прошу меня простить. Но я и сам в непростом положении. Могу ли я вас попросить о чем-то крайне непристойном?

   Они переглянулись почти с ужасом, и он обрадовался тому, что первый раз за полтора часа две его женщины вообще посмотрели друг на друга.

   – Попросить – да, конечно, – сказала Инга.

   Эльвира кивнула.

   – Дело в том, что мне нужен скандал, – решительно сказал князь. – Большой скандал.

   Они еще раз переглянулись, теперь уже с пониманием, и он продолжил, поняв, что угадал ход.

   – Я прошу вас обеих о публичном выходе в город со мной. Сегодня. Программа простая – ресторанный вечер. Я хочу, чтобы шума было побольше.

   Казалось, что в комнате потеплело или что в нее влетел поток весеннего ветра, делающий вдох легким, а взгляд – веселым. Напряжение ушло. Эльвира улыбалась. Инга, оглядывая себя, протянула: "Эээ..." На ней были драные джинсы и свитер в какую-то кошмарную полоску.

   – Зачем же размениваться на мелочи, – сказала Эльвира со светской улыбкой. – В театре Музкомедии сегодня "Любовь к трем апельсинам", а в Мариинском "Щелкунчик". А потом можно и в ресторан. Тогда точно всех соберем – и прессу, и городских сплетников.

   – Отличная идея, – одобрил князь. – Так и поступим.

   Инга все еще осматривала себя с задумчивым выражением лица.

   – Милая, – спросил Димитри, – тебе найти целые штаны или иллюзии достаточно?

   – С ее штанами все в порядке, – ответила ему Эльвира, – дело в ее свитере. Цвет...

   – Подумаешь, проблемы, – хмыкнул Димитри и, сделав два движения, обесцветил свитер подруги до состояния некрашеной шерсти. Глянув на Ингу снова, он сказал: "Нет, так не пойдет", – и ушел во внутренние покои, предоставив дам друг другу.

   Выйдя из внутренних покоев через четверть часа, он принес длинные серьги и кольцо с камнем размером с лесной орех. Украшения он сделал тут же, у себя в гардеробной, пометив их вместо ювелирного клейма своим гербовым драконом соответствующего размера. На всякий случай. Разумеется, он дарил изумруды, что еще можно дарить рыжей женщине. Эльвира пришла на встречу в бархатном платье и подаренных им две зимы назад бриллиантовых серьгах, так что с ее одеждой проблем не было. Собравшись, они втроем перешли в Адмиралтейство и поехали в театр. Наблюдая зрелище, Димитри лениво размышлял о том, что для того чтобы создать такой танец, нужно очень хотеть творить иллюзии, хотя бы самые простые, какие дети, наделенные Даром, делают, еще не покинув гнезда. Хотеть – и не мочь.

   Он и две его подруги действительно собрали все внимание в антракте, а после окончания спектакля он порадовал вышедших на поклон артистов дождем из розовых лепестков, растаявших в воздухе, не долетев до сцены, и оставивших аромат свежих цветов. После спектакля они ужинали в ресторане, создав еще один информационный повод и даже, пожалуй, ажиотаж, потом на дежурной машине вернулись в Адмиралтейство, и Инга оттуда отправилась в свое общежитие на том же автомобиле, а Эльвира ушла с князем в Приозерскую резиденцию по порталу.

   Утром, зайдя к Димитри по какому-то делу, Хайшен нашла его одного в спальне, совершенно довольного, но утомленного и не слишком желающего начинать день.

   – Они обе провели здесь ночь, князь? – спросила она.

   – Нет, досточтимая, ни одна, – он скрыл зевок. – У одной завтра экзамен, другая хочет повидаться с матерью перед отъездом... Что до меня – я, конечно, люблю риск, но не до такой же степени. Нам выходить за звезды через считаные дни, и на что я был бы годен?

   – Что же ты делал? – изумилась Хайшен. – Ты выглядишь...

   – Я знаю, как я выгляжу, Хайшен, – вздохнул Димитри. – У меня только чудом не было мигрени. Я мирил своих подруг с действительностью. И примирил. А потом лег спать, потому что устал. Скажу тебе, что этот вечер был очень непростым.

   – Отдыхай, – кивнула Хайшен. – Все подождет.

   Весь день князь отдыхал, а следующий потратил на текущие вопросы, которые надо было уладить до отъезда. Вечером этого второго дня к нему пришел начальник его пресс-службы и, смущаясь, спросил, можно ли пояснить, кем ему приходится вторая дама, с которой он был в городе позавчера, а то народ желает конкретики. Наместник мило улыбнулся.

   – Она моя подруга, как и мистрис Клюева.

   – Как мистрис Клюева? – переспросил пресс-секретарь, и Димитри ему так же доброжелательно подтвердил:

   – Именно так.

   Пресс-секретарь, поклонившись, вышел, проглотив удивление.

   – Прикинь, обеих одновременно вывел в город.

   – Ага, ему Офре, ну граф Муринский, все красивых выбирал, а он по умным, похоже

   – Вообще-то он совместил, и вполне удачно

   – А ты не завидуй

   – А я, может, восхищаюсь.

   Из внутреннего чата пресс-службы администрации наместника Аль Ас Саалан в крае. 04.02.2028

   Скандал получился такой, что за волной сплетен пресса едва не пропустила отъезд наместника в метрополию. И разумеется, никто не поинтересовался, какую тему дипломной практики взяла Инга Сааринен.

   Ранним вечером пятого февраля все участники процесса наконец оказались в Саалан. Точнее, в доме князя на Дальних островах. Димитри взял двухнедельный запас на то, чтобы выйти на Кэл-Алар и дать маркизу да Шайни отдохнуть и прийти в себя после выхода из портала, а до столицы добираться несколькими шагами через корабль, как он добирался сразу после обрушения нитей, вызванного аварией.

   Выйдя из портала в доме Димитри на Кэл-Алар, Марина Лейшина задала только один вопрос:

   – Как?

   – Что именно "как"? – не понял князь.

   – Как ты избежал ссоры между своими женщинами?

   – Очень просто, – Димитри гордо улыбнулся. – Я позволил им переложить эти сложности на головы тех самых зрителей, которых они обе так боялись. Теперь пусть голова болит у городских сплетников и журналистов, а обе дамы могут хранить молчание и улыбаться в свое удовольствие.

   Марина восхитилась:

   – Ну ты интриган...

   – Спасибо за комплимент, – улыбнулся князь. – Теперь иди в большую гостиную, тебя проводят. А я встречу остальных.

   Говоря об остальных, Димитри в первую очередь думал об Унриале да Шайни. Он забирал маркиза из портала, как хрустальную вазу. На выходе Унрио держался молодцом, обошлось без тошноты и обмороков, он даже мог идти почти самостоятельно.