Текст книги "Между честью и истиной (СИ)"

Автор книги: Эгерт Аусиньш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 69 страниц)

18 Дождик осенний, поплачь обо мне

   Сегодня наместник Озерного края Димитри да Гридах выступил по местному телевидению и призвал присоединиться к защите края от инородной фауны всех, у кого есть оружие. Он признал, что отношение к администрации империи и ограниченному контингенту во многом заслуженное, и подчеркнул, что он ни в коем случае не планировал и не надеялся на то, что все сделанное и случившееся будет забыто за один день. Также наместник пообещал участникам Сопротивления, как мирного, так и вооруженного, прекращение преследований на время участия в операциях по уничтожению фауны и поиску зараженных и заболевших людей.

   Он рассказал о новом лекарстве, гарантирующем излечение заболевшим, отметил, что его обращение не следует расценивать как ловушку для неугодных и несогласных, и прямо назвал свое обращение к жителям края просьбой о помощи.

   Димитри да Гридах гарантировал, что конфликт между администрацией империи и гражданами края «не будет спущен на тормозах», и подтвердил, что следствие продолжается. Наместник края обещал к весне определить объем компенсаций и выплат, а также назвать даты, когда он будет готов обсуждать порядок реализации всех принятых решений цивилизованно.

   01.11.2027, русский канал Би-Би-Си.

   После того как из кабинета князя вышли телевизионщики с записью обращения, он начал большое совещание с командирами Охотников и командованием личных гвардий. На этом совещании присутствовали и маги Академии. Местных специалистов на него не пригласили, среди прочего среди прочего потому, что речь зашла и о реализации гарантий безопасности, выданных Сопротивлению публично. Судили и рядили часа полтора, пока Димитри наконец не сказал:

   – Господа и дамы, сестры и братья. Все, что зависело от нас, мы сделали. Мы открыли наши планы и намерения, предложили присоединиться и гарантировали безопасность. Остальное не в нашей власти. Если эти люди откликнутся на мою просьбу, они найдут способ связаться с нами. Если нет, то будут действовать независимо, как отряды саперов, защищающие поселения. Ничего нового для нас не произойдет: или с нами захотят разговаривать, или нет, а действия всегда видны, они не требуют пояснений.

   Так у администрации империи в крае началась первая неделя ноября.

   На следующий день, во вторник, Марина позвонила Дейвину да Айгиту.

   – Приезжайте за вашим мальчиком, – сказала она, – только сильно не пугайтесь.

   Войдя в ее дом, Дейвин увидел Эние да Деаха в местном рванье, остриженного, как невольник, и небритого несколько дней. Формально одежда на нем была целой, но выглядела она крайне непрезентабельно на сааланский взгляд. Дейвин снова оглядел студента. На нем были очень не новые черные джинсы, косуха с чужого плеча и некий невнятный свитерок, тоже явно одолженный. Эние ответил графу взглядом человека, которому нечего терять.

   – Это как понимать? – спросил да Айгит.

   – Как неповиновение, – ответил юноша, ясно улыбаясь наставнику.

   – Мда? – хмыкнул Дейвин. – Ну и сиди тогда здесь, пока разум к тебе не вернется. Если надумаешь что-то поумнее, жду тебя в замке. Надеюсь, поставить портал ты еще способен.

   С этим граф и вышел. Сам он ставил портал прямо на улице, а Марину благодарил уже по телефону из Адмиралтейства еще минут через пять.

   Вернувшись в резиденцию наместника, Дейвин пошел в школьное здание сетовать мистрис Бауэр на эту дурацкую историю. Закончив рассказывать и отвечать на вопросы, он отставил пустую чашку и грустно посмотрел на хозяйку кабинета:

   – Мистрис Полина, ты же понимаешь в детях лучше меня, может, хоть ты что-то скажешь?

   Полина, оценив степень огорчения графа, заметную хотя бы по сааланскому "ты", мелькнувшему в рабочем разговоре без ее разрешения, тут же потянулась за коммуникатором. Отвернувшись к окну, она проговорила в комм: "Мариша, привет, у меня тут граф да Айгит", – и он, поняв, что он здесь несколько лишний, вышел в коридор. Через десять минут она открыла дверь кабинета и сказала: "У нас есть полчаса на обед, если вы тоже еще не успели". Возвращаясь из школьной столовой через эти самые полчаса, потраченные на рыбный рассольник, драники и черный чай с вишневым вареньем, он увидел в школьном холле Марину Лейшину, идущую к кабинету подруги в компании Эние. Мистрис Бауэр даже бровью не повела, видя их вдвоем.

   На своем присутствии при этом разговоре Дейвин все-таки настоял. Ему было интересно, как эти две женщины видят решение для проблемы, которой могло и не быть, будь Эние чуть более магом и чуть менее влюбленным юношей. Вопрос о причинах его решения Эние задала мистрис Бауэр. Он в ответ устремил на нее мрачный взгляд:

   – Если магия не защищает от смерти и горя, то зачем она вообще?

   – Вообще-то, – с еле слышной иронией сказала мистрис, – профессию выбирают не для этого.

   Эние в ответ пожал плечами и вытянул ноги, откинувшись на стуле:

   – Ее и выбирают позже. В мои три года меня никто не спрашивал, хочу ли я быть магом. Пришел досточтимый, взял за руку...

   – Э-эмм... – произнес Дейвин.

   – Ну так выбирай сейчас! – оптимистично предложила Эние мистрис Лейшина. – Ты взрослый человек, жизнь все равно как-то организовывать надо. – Она развернулась к Дейвину. – Юноша ваш все равно от местных не уже слишком отличается. Такое погружение в культуру даром не проходит. Дайте ему поступить в московский вуз по интересам, будет у вас еще один спец с местным дипломом, запас карман не тянет.

   Дейвин вздохнул и решил смириться с этим.

   – Я хочу делать то же, что и вы, – уверенно сказал юноша.

   – Кто именно из нас двоих? – уточнила мистрис Бауэр.

   – Я хочу быть как вы обе, – невозмутимо ответил Эние.

   – Как обе не получится, нас две все-таки, а ты один, – невольно улыбнулась Лейшина.

   – Ну если так, – вздохнул юноша, – тогда как ты.

   – Все понятно, – резюмировала мистрис Бауэр. – МГУ, юрфак.

   Дейвин почесал бровь.

   – Все это очень мило, но этот год он все равно уже пропустил, насколько я знаю ваши правила. А обстановка в крае такая, что вариантов у нас нет. Или он сдает экзамен и участвует в зимних операциях как маг, или его ждет высылка со скандалом, – после этих слов граф развернулся от Марины к юноше и закончил фразу. – И так позорить память Унви тебе, наверное, не стоило бы, Эние.

   Дейвин ощутил, как на нем скрестились два очень неодобрительных женских взгляда. Кипящий гневом взор прищуренных глаз Марины Лейшиной и полный прохладного отчуждения взгляд Полины Бауэр. Эние молча скрипнул зубами и посмотрел в пол. Вот партия и сыграна, подумал граф. Но юноша вдруг обратил к нему невинный взор и произнес:

   – Хорошо, мастер, конечно. Но я буду работать с группами Сопротивления, а не с Охотниками и не с гвардией.

   – Я должен доложить об этом это князю, – недовольно ответил Дейвин.

   – Да, мастер, как скажешь. Я подожду ответа в городе. Там же, откуда сюда пришел, – согласно кивнул Эние.

   Дейвин пожелал обеим дамам удачного дня и ушел в крыло аристократии, вероятно, к князю. Юношу Марина отправила ждать ее в холл.

   – Все, – выдохнула Полина, – разобрались вроде.

   – С ним – да, – согласилась Марина. – Но не расслабляйся, Валентин должен вот-вот подъехать, будем с порталом дальнейшие перспективы выяснять.

   Эние предстояло скучать в холле весь вечер.

   Разговор получился на редкость тоскливый. Всем участникам было понятно, что решение, принятое Полиной, неизбежно и действительно это лучший ход из возможных очевидных, как определил Валентин, но и он, и Марина еще надеялись на умение Поли найти нетривиальный выход из любых обстоятельств. "Жертвовать ферзя", как выразилась Марина, им не хотелось, особенно в лице Полины. Сама она проявила к своей судьбе удивительное безразличие и пыталась рассказать о выгодах варианта с заменой владельца. Порталу этот вариант действительно был бы удобен – если говорить о нем, как о предприятии. Замена владельца снимала целый ряд проблем, связанный и с соблюдением интересов хозяев витрин, и с налоговой нагрузкой на производства, и с потенциалом развития. А главное – с допуском на портал товаров из Большого Саалан, среди которых были квамья шерсть во всех видах, начиная с пряжи и заканчивая готовыми изделиями, кожа рептилий, косметические соли и минеральные красители для макияжа, драгоценные и поделочные камни, пряности и лекарственные травы, фрукты и вино.

   Выбор выглядел настолько же просто, насколько и неприятно: или Полина должна уступить портал кому-то менее принципиальному, или ей следует как-то объяснить причины такой перемены во взглядах после всех событий последних месяцев, не считая уже предыдущих девяти лет. Но объяснений, позволяющих ей сохранить лицо в глазах рядовых горожан, привыкших видеть в ней непримиримого противника империи, не существовало. Марина понимала это, но все еще надеялась, что решение найдется, а Валентин просто не хотел верить в неизбежное.

   Разговор кончился ничем, то есть пришлось остановиться на обозначении позиций. Полина провожала друзей с тяжелым чувством. Она понимала, что ответственность за решение, которое все равно придется принять, ляжет на нее всей тяжестью, и друзья вряд ли примут ее с этим. Вернувшись в свой кабинет, она вздохнула и сказала самой себе: "Вот круг и замкнулся, звезда моя. Что началось в ноябре, то в ноябре и закончилось. Ты тогда уже знала, что найдешь на этой дороге. Восемь лет – неплохой срок, так что все это в любом случае имело смысл. Ничего, моя хорошая, земля под ногами скоро кончится, дальше только небо, там недалеко". И с тем взялась за очередной отчет.

   Хайшен в тот день, пользуясь короткой передышкой между более крупными событиями, беседовала с одним из людей да Онгая про его отношения с местными. Граф Муринский, принимавший ее у себя в городской квартире, имел у горожан репутацию отъявленного ловеласа даже для сааланца, и его имя постепенно становилось нарицательным в тех немногих местах, где с «гостями» были согласны разговаривать. Не то чтобы граф своим поведением портил репутацию соотечественникам, это было уже нереально, но он довольно сильно выделялся на фоне людей Димитри и был не слишком заметен среди вассалов да Шайни. Первые несколько связей Димитри в крае были устроены как раз этим графом, и продлились они очень недолго. Рассказывая Хайшен о своем странном стиле жизни, он говорил:

   – Они тут по большей части чувствуют обстановку, а не осознают ее. И за близких беспокоятся больше, чем за себя самих. Это странно, но так и есть, досточтимая. Так что на ощущения своей женщины, пока она влюблена, я могу ориентироваться, чтобы лучше понимать, как строить линию поведения – с городом вообще, с прессой, с независимыми аналитиками и остальными значимыми людьми. Близость – только способ добиться нужного уровня хорошего отношения, чтобы подружка начала за меня бояться хотя бы слегка. Тогда они становятся такими же чуткими, как сайни, – граф вдруг сделал неопределенный жест рукой. – Жаль только, что месяцев через пять они все равно привыкают, что со мной ничего не случится, и приходится заканчивать историю. А эти два столичных университета я выделяю потому, что их студентки умненькие и чуткие одновременно. В остальных местах найти такую менее вероятно. Был еще один университет с умными молодыми дамами, но они оказались настолько пугливыми и покорными, что я едва не спросил их ректора, через какой невольничий рынок его заведение набирает студентов. Я попытался помочь князю и рассказал ему об этом способе, но он сделал все по-своему. И в итоге влюбился, конечно. А она уехала покорять Московию. Хорошая, талантливая женщина, мастер своего дела. И с достойным характером. Он возил свою подругу на Ддайг петь, ее там хорошо приняли и надеются увидеть снова, но, – граф пожал плечами и вздохнул, – вот... Она там, в Московии, а он здесь. Как будто мало ему гибели внука и разлуки с близкими... Не понимаю, досточтимая. Я просто его не понимаю.

   В среду около полудня на почту Дейвина пришло письмо с явно разового адреса. Оно содержало слова «это приглашение», смайл, какой-то адрес и какой-то пароль. Граф хмыкнул, взял ноутбук, какой не жалко было угробить, набрал адрес в строке и попал на странный ресурс, который, едва открывшись по паролю, захотел от него имя для создания аккаунта. Он, удивляясь, ввел русскими буквами «Дейвин да Айгит», послушно придумал пароль, поставил свое фото в профиль, зарегистрировался и через три секунды увидел на экране сообщение: «Ведьмак, добрый день, я Соленый». Соленый на фото выглядел классическим уроженцем города: русоволосый, сероглазый, с жесткими и суховатыми чертами лица. Судя по фото, двадцати пяти ему не исполнилось. Дейвин еще не успел полностью составить мнение о нем, как на экран выскочило второе сообщение: «Ведьмак, здрасьте, я Дохлая» – и портрет юной, очень худощавой и кудрявой пепельной блондинки, тоже сероглазой, со взглядом стрелка. Второе сообщение немедленно сменилось третьим: «Ведьмак, приветствую, я ВалеЧКа». Валечка была пухленькой светло-русой барышней с веснушками. Но больше Дейвин ничего про нее понять не успел: на экран выпало полузнакомое по сводкам с Литейного фото мужчины лет тридцати, сопровожденное сообщением: «Здрасьте всем, Пряник в сети... о, и Ведьмак тут! Ну тоже здравствуйте». Дейвин тихонько ругнулся и набрал: «всем здравствуйте, как увидеть лог полностью, не нахожу настройки?» Он попал в закрытый чат Сопротивления, созданный специально под зимнюю Охоту, объявленную князем пять дней назад. Через полчаса он знал, что почту они взяли у Дины Вороновой и что с Диной все плохо, у нее запой.

   Узнав об этом, Дейвин вслух помянул черта по Женькиному обычаю, пообещал выйти в чат ближе к ночи и пошел к Дине домой. Церемониями типа звонка в дверь или предварительного созвона он решил пренебречь и был прав. Выглядела она предсказуемо, как и должна выглядеть женщина после трех недель запоя. Размер проблемы выдавало состояние квартиры, в которую он вошел. Граф велел Дине одеваться и вызвал такси. Привезя ее в институт Бехтерева, дождался оформления на отделение, оплатил первые десять дней ее пребывания наличными через кассу, пришел к завотделением, взял реквизиты счета клиники, строго потребовал раньше чем через месяц Дину не выпускать и пообещал приехать через неделю. Затем поднялся на отделение, зашел в палату и сказал:

   – Дина, ты тут на месяц. После того, как тебя вылечат, ты едешь работать в Приозерск. Нам нужен пресс-атташе. О твоем увольнении с текущего места я позабочусь. – Попрощался и вышел.

   Беседу с Сопротивлением в том самом чате он продолжил из городской квартиры, а к десяти вечера пригласил всю компанию на выбор к себе или к Лейшиной. Той ночью на ковре в его гостиной спали четверо парней и три девицы, из которых он знал что-то только об одном, том самом Прянике, единственном из всех присутствующих знакомом с Медуницей лично.

   А в полдень четверга Димитри собирал обоих своих замов на совещание. На этой встрече Дейвин объявил, что нашел для Охотников пресс-секретаря и уже вышел на постоянный контакт с боевым крылом Сопротивления, готовым присоединиться к Охотникам. Это вызвало бурное недовольство Асаны, чем Дейвин был неприятно удивлен и даже возмущен. Димитри не успел сказать и двух слов, а они уже орали друг на друга, не выбирая выражений. Асана хотела знать, с каких бешеных слив Дейвин лезет в дела Охотников, а оскорбленный в лучших чувствах граф предлагал ей идти самой договариваться с друзьями Алисы, поскольку он без их общества легко обойдется еще лет сто. Не прошло и четверти часа с начала встречи, как Асана громко рыдала в кресле у камина, а Дейвин молча капал слезами на край рабочего стола князя, и выглядело это все не лучше, чем младшие питомцы Айдиша в конце дурного дня. Заглянувшему в кабинет на шум Иджену князь сказал:

   – Принеси нам чай, коньяк и сладкий пирог, – и когда Иджен вышел, обратился к вассалам. – Я вас обоих люблю, не бранитесь, пожалуйста, мы все решим.

   Через два часа решение действительно было готово, и оно устраивало в равной мере и Асану и Дейвина. Возмущение виконтессы было вызвано в основном тем, что она натерпелась от Сопротивления мелких пакостей и откровенно побаивалась встречаться с боевиками лицом к лицу без нужды. А граф, планируя устроить прямую встречу командования Охотников с лидерами боевых групп, об этом забыл. Кроме того, будучи постоянной мишенью не менее жестоких шуток соучеников в школьные годы, он вообще не видел проблемы в сложившихся обстоятельствах. А Асана, любимица однокашников и воспитателей, в принципе не знакомая с таким явлением, как травля, очень остро переживала враждебное отношение Сопротивления. Но поскольку Дейвин не учел того, что недомаги будут тоже задействованы в зачистках городских территорий, он в любом случае оказывался занят в этой работе, тем более что идея была его. Так что координировать действия боевых групп из местных Димитри предложил ему, раз уж он установил с ними связь. Конфигурация выходила не самая простая, но она была ценна уже тем, что вообще оказалась возможна.

   Аборт от оккупанта

Всем привет, я снова с вами. И сегодня у меня сугубо девчачья тема. Мальчики, пожалуйста, отвернитесь или держите эмоции при себе, если вы сюда залезете. Ну, к теме. Девочки, мы с вами все прекрасно знаем, что от секса бывают дети. Мы даже все отлично осведомлены о том, что дети не всегда бывают своевременным событием в жизни женщины. И мы знаем, где и как в нашем городе можно решить свою неприятную проблему женщине, не имеющей никакого другого решения для внезапно явившейся проблемы. И все в курсе, что даже в наших охренительных условиях, в которых менструации от перегрузки пропадают у каждой пятой и благополучно выносить беременность и родить не проще, чем столовой вилкой отбиться от оборотня, некоторым приходится решать этот вопрос химически или даже хирургически. Так вот: по данным людей, предоставляющих эти услуги, не было ни одного случая беременности, прерывавшейся по причине того, что она наступила по итогам связи с, гхм, гостями города. Загадочный факт, согласитесь. Можно, конечно, втихую выносить, потом родить и выбросить, Святая стража подберет. Только вот тут, где я теперь работаю, метисов тоже нету, ни одного. Все дети, учащиеся в этой школе, генетически полностью наши.

Напрашивается вопрос: от них в принципе нереально забеременеть или это идеологический момент? И поскольку мы все знаем про смешанные браки с совместными детьми, остается признать: это идеология. Но не та, про которую мы все громко подумали, вспомнив нашу собственную историю, а другая. Их религия не позволяет репродуктивного насилия. Поэтому их традиция мужской контрацепции насчитывает около 700 лет, и она развивалась синхронно с привычной нам женской контрацепцией. Это форма выражения любви к партнерше такая, одобренная Пророком и церковью, то есть, извините, Академией. Смотрите, вот их канон по этому поводу:

   "Однажды к Пророку пришла молодая женщина с детьми. Ее старший сын едва вошел в возраст, когда мальчик начинает помогать отцу и выходит со двора, за ее юбку держались две девочки, а на руках она несла младенца. С собой у нее был лишь кувшин квамьего молока и лепешка. Она отдала их Пророку, Он разделил молоко и лепешку между детьми женщины, хотя была ранняя весна, и у его учеников не было еды на завтра. В глазах женщины не было страха, и она рассказала Пророку свою беду.

   – Мои дни очищения скоро кончатся, и я взойду на ложе моего мужа, потому что люблю его и хочу быть с ним. Старые боги почти забрали меня, когда я рожала моего младшего. Повитухи говорят, что следующий ребенок убьет меня до того, как сам сможет сделать первый вздох. Ни они, ни жрецы не могут помочь мне, потому я пришла к тебе.

   И тогда Пророк сказал ей прийти через четырнадцать дней, ибо ему нужно время, чтобы найти ответ на ее вопрос.

   Вечером того же дня в пещеру пришел молодой рыбак со связкой свежепойманной рыбы.

   – Дни очищения моей жены скоро кончатся, – сказал он, – и я взойду на ее ложе, потому что люблю ее и хочу быть с ней. Я боюсь, что боги отнимут ее у меня, я почти потерял ее, когда она рожала нашего младшего. Мать моей жены просит меня взять другую женщину в наш дом, а моя мать уже нашла девушку, готовую разделить со мной постель и быть второй у очага. Так велят делать старые боги, но я не хочу их слушать. Может, ты поможешь мне?

   И ему Пророк сказал прийти через четырнадцать дней. Принесенную рыбу он разделил, оставив половину себе и ученикам, оставшееся вернул рыбаку.

   Когда же назначенное время пришло, мужчина и женщина встретились у пещеры и вместе вошли под ее своды. Пророк встретил их и дал каждому по сосуду с настоем. Потом Он обернулся к ученикам и сказал им, как делать настой, как пить его и как просить Поток изменить свойства ядовитых трав, чтоб они несли благо, а не смерть.

   – Вот, теперь двое смогут быть вместе, потому что любят друг друга и хотят этого. Дети придут к ним лишь по их воле и с их согласия. Я сделал, как знал. Кто может, пусть сделает лучше.

   Из Белой книги Пророка".

   ...Девочки, вы вдумайтесь: их пра-прадедушки вовсю уже использовали циклическую и посткоитальную контрацепцию и спрашивали своих подружек и, сядьте там крепко, жен тоже спрашивали «хочешь ли ты ребенка от меня?», когда наши пра-прабабушки уже лет двести как учили балладу про лорда Грегори...

И при этом вот галантном отношении даже к жителям, пардон, жительницам оккупированных территорий, прямое насилие как способ установления власти и контроля им нормально и нигде не жмет. Когда они контролируют, они контролируют. Когда у них любовь или брак, у них любовь или брак. Их культура не позволяет смешивать одно с другим.

   Опустив все благодарности доказательной медицине, отказавшейся даже проверять контрацептивные средства саалан, и обеспечившей половину всего треша с рождаемостью и выживаемостью в крае, вернусь к вопросам взаимоотношений с гостями. Я что хочу сказать. Природой заложено только два способа договариваться: один – сначала дать по морде, для пущей доходчивости, потом разговаривать. Другой – сделать эти шаги в обратном порядке: сначала общаться словами через рот, потом, если не вышло, съездить оппоненту по роже и забыть, как его звали. Я не знаю почему наши, кхм, гости выбрали первый путь. Вероятно, они не были в курсе, что тут он не работает, а может, что-то личное, кто их знает. В любом случае, получается, что договариваться и слово держать они в принципе умеют, только делают это иначе, чем мы.

Что они будут делать теперь, обнаружив, что начинать с "в морду" тут не стоило – ну, посмотрим, куда же нам деваться.

   05.11.2027, «Школа на коленке».

   Алиса ввалилась к Полине с воплями восторга по поводу ее последнего поста через час с небольшим после выкладки. И начала восхищаться прямо от двери, даже еще не закрыв ее.

   – Я прочитала! Ыыы! Кла-а-ас. И они в этом живут, не описывая словами. Я себе представляю, как это тут в смешанных парах: "А давай его бабушке отдадим, за неимением сайни..."

   Полина отодвинула какие-то бумаги:

   – Слу-у-ушай... А ведь и отдают же. Привет, кстати.

   – Ага, – кивнула барышня. – В смысле привет. Ну, значит, местным полукровкам, если они есть, повезло на порядок больше, их все равно воспитывают люди. А для коренных саалан такое везение не предусмотрено.

   Полина покивала, соглашаясь:

   – Вдвойне продвинутым и проработанным надо быть, чтобы воспитывать ребенка, который мало что неречевой, так еще и с магическими способностями – и значит, может умереть. Поэтому большинство магов воспитаны сайни. Это другая культура, чем саалан, не одаренные магически, про которых мы ничего не знаем. Исключениями, видимо, были родители Дейвина и Хайшен, и поэтому эти двое настолько отличаются от остальных.

   Алиса пожала плечами:

   – Ну да, если людям нормально в рабочей обстановке обсудить, кто с кем когда и сколько, и чо дальше, в промежутках между "передай то и это" – то явно им не до имитации флирта в момент отдыха.

   Полина отмахнулась.

   – Да причем тут это. У нас такое до эпидемии сифилиса тоже было, потом кончилось, и началась готика и полный целибат. Лучше смотри, как эти особенности влияют на их культурные нормы. Они все болезненно дистантны и требовательны к собеседнику на дальнем интервале общения и полностью теряют границы, когда переходят на ближний интервал. Так делает Димитри, так делает твой Сержант, так делает Айдиш, так делают его секретарь и секретарь наместника. И далее везде, исключения – Хайшен и граф да Айгит, которые выращены людьми, а не сайни. В этом мире такого не было, всегда были промежуточные протоколы общения.

   – Про Айдиша, кстати, я не знала, – заметила Алиса.

   – Да не надо про него знать, – хмыкнула Полина, – по нему и так видно, что сайни им занимались больше, чем люди, он же руки к носу тянет при любой возможности. Давай к теме. В общем, они нам странноватые по двум причинам, и их отношение к сексу в них не входит, оно следствие. А причины – воспитание сайни в раннем возрасте и последующее окультуривание вне семьи, и только во вторую очередь – традиция контрацепции. Еще бы у них маги не умирали в младенчестве пачками, если матери боятся устанавливать с ними эмоциональный контакт. Они и в школе должны мереть как мухи, по крайней мере в первые годы, в Саалан же интернаты, как в Англии.

   Алиса сделала сложное лицо:

   – Там еще генетика. Это реально раскладка классической рецессивки. И кстати, смертные дети у них аккурат для любви и тетешкания.

   – Ты вслед за ними уверенно пишешь в генетику слишком многое. Рецессивные гены – это не смертельно. Кроме того, смертных они и учить отдают позже, я уточняла.

   – Это зависит, – Алиса гордо улыбнулась. – Вот эту раскладку я долго вылизывала.

   – Да-а-а? – Полина приподняла бровь. – Ну-ка, ну-ка?

   – Если рецессивные гены и у папы, и у мамы – то получить можно что угодно. Грубо говоря, носители получаются живыми магами, а получившие оба комплекта – трупиками. И там не один ген, там их кучка, поэтому плохую линию не вычислить и из процесса размножения не вывести, это лотерея.

   – Да, конечно, но умирают не только от этого, и сохранить можно было бы больше, причем наверняка самых сильных.

   – Ну в основном от этого. И до года, с симптомами классической генетики.

   – Не надо говорить грубо, я вообще-то понятливая. Но что-то у тебя генетика слишком картинку застит, мне кажется.

   – Нет. Смотри. – Алиса потянула к себе какую-то распечатку, Полина забрала у нее лист и подсунула блокнот. – Вот смертный и его гены.

   Она начертила в блокноте что-то, Полина глянула и увидела набор букв ааbbddcc. Алиса продолжила:

   -Вот маг. – На листе появилась новая строка: аАbbdDdсС.– Если скрещиваем его со смертным, то у нас нет двух больших букв. Если с другим магом, то раскладка ребенка может быть вот такой, – Алиса дописала третью строчку: ааbBDdСс. – И так далее. Но если от папы мага и мамы мага мы получаем парные большие буквы – то на выходе труп. И это я еще упростила схему, чтоб не лезть в дебри биостатистики уж совсем глубоко.

   Полина внезапно широко улыбнулась:

   – И ты глубоко уверена, что дефицит контакта с матерью не является проблемой, да? И после первого года жизни они не помирают. Потому что магия! Со всех больших букв! И нормы развития их не касаются!

   Алиса, разогнавшись, продолжала:

   – Потому что большая часть смертельной рецессивной генетики уносит детей до года. Максимум до трех лет. Потом это уже излечимые состояния. А так... Может, если такого магеныша отловить и сделать ему трансплантацию костного мозга, он и выживет.

   – Да-а... – Полина покрутила в руках карандаш. – И здоровый ребенок со способностями, по-твоему, нормальненько так переносит расстройство личной привязанности, детские депривации и все остальное. Без антибиотиков и с соответствующими гигиеническими практиками! Чего ему, он же будущий маг!

   – Нет, не переносит, – признала Алиса. – Но с иммунитетом там получше с самого начала.

   Полина бросила карандаш на стол.

   – И поэтому они сразу железобетонные! И если до года не помер, ну до трех, дальше он сам идеально развивается, и ничего ему не будет, в какой треш его ни засунь. Самой не смешно, нет?

   Алиса не понимала намеков.

   – Почему, будет. После инициации это обычный ребенок, который точно так же может умереть от скарлатины, но вот бактериальная и вирусная нагрузка ему нужны больше, чем смертному. Грубо говоря, не пять зараз на литр воздуха, а восемь.

   Полина снова начала крутить в руке карандаш.

   – Мне очень хочется выматериться. Ты слепая или глупая? Или тебе так неприятна тема, что ты ее сморгнула и забыла настолько бойко?

   – Почему забыла-то? – барышня пожала плечами. – Я отловила биолога, и он мне схему и сделал с научным объяснением. Если ты хочешь сказать, что часть их детских смертей – следствие отсутствия контакта с матерью и депривации – да, наверняка. И наверняка их списывают на генетику. Но генетика там тоже есть. Извини, с синдромом Краббе, например, в лучшем случае связь с матерью действует на то, в каком возрасте ребенок сможет перенести трансплантацию костного мозга и восстановиться, а не остаться овощем. И как он ее перенесет. Сам синдром она не отменит никак. Ну и с шансами на то, как быстро мать забьет тревогу, поставит на уши педиатра, выйдет на генетиков и попадет на лечение. Поэтому первенцев с Краббе, которые в порядке, во всем мире по пальцам одной руки пересчитать можно.

   – Алиса, блин... Наблюдатель, ять... "какой-то процент"... какой именно процент здоровых, – это слово Полина выделила голосом, – детей гибнет от депривации и ее последствий без должного ухода и реабилитации, ты в курсе?

   – Нет, потому что я делала это исследование под генетику... – сникла барышня.

   – Ага, – раздраженно сказала Полина. – И какой процент допубертатных детей гибнет в их условиях от последствий расстройства личной привязанности, тоже не считала? А ничего, что в сааланской элите это неизбежно будет? Оно же определено форматом отношения к жданному и желанному ребенку, которое ты мне изобразила. Ничего, что этого просто не может не происходить штатно и регулярно? Особенно на фоне отсутствия антибиотиков и гигиены.

   – Игнорирование и отвержение? Да, оно там есть как культурная норма. – Алиса все еще не понимала сути ошибки.

   – Во-во, – процедила Полина. – И ничего. И нормально.