Текст книги "Между честью и истиной (СИ)"
Автор книги: Эгерт Аусиньш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 67 (всего у книги 69 страниц)
Я мрачно кивнула. Никто не обещал, что будет легко, но по доброй воле сунуться в то, что по жизни валится на тебя само, и начать думать, а кто ты в этом и зачем ты тут... ничего себе подготовка. Впрочем, я сама попросила.
Полина, без особого энтузиазма глянув на меня, продолжила:
– Это была общая теория, теперь слушай конкретику. Что не утопят, это очень хорошо. Это даже отлично. На отмели, где скорее всего начнется твой путь, очень трудно выбираться из воды, особенно когда ты уже умерла. То есть не всем везет сразу прийти к стартовой точке маршрута. А если тебе повезет наработать на четвертование, то когда ты себя осознаешь, будет даже не точно первый, а прямо сразу второй или третий этап, и Лелик, скорее всего, тоже где-то там. И помни, что пока тебе больно, ты еще можешь мыслить и выбирать, а когда больно быть перестанет, начнется совсем другая история.
– Тогда мне реально туда, – сказала я. – Как туда попасть?
– Очень просто, – сухо сказала она.
А потом рассказала. По пунктам, коротко, четко и очень понятно. Слушая, я вдруг догадалась – а ведь она это проделала сама, и не раз. И видимо, как и обмолвилась, прошла всеми путями, которые перечислила. Пока она говорила, я чувствовала, что волосы у меня на затылке слегка шевелятся.
– Все ясно? – спросила она.
– Да, – сказала я.
– Учти, что если сольешь хоть один этап, заход придется повторять. А у тебя есть только десять дней на все.
– Учла, – сказала я. Получилось почему-то хриплым шепотом. – Пошла выполнять.
Утром я выглядела, как если бы не спала всю ночь, а только что сменилась с дежурства. Отговорившись объяснительной да Айгиту по поводу дел давно минувших дней, я села в комнате отдыха и за полдня накатала сочинение на четыре страницы о первой части моей истории, а потом сократила его до трех фраз. Потом зашла к Полине, отчиталась и получила рекомендации на следующий заход. За ужином я обнаружила, что вилка мне досталась какая-то очень тяжелая и таскать ее от тарелки ко рту – довольно трудоемкое занятие. А ночью предстоял только второй заход из десяти. Но вопреки ожиданиям, день был никаким. И две фразы для будущего объяснения написались довольно быстро. А вот третий заход был гораздо хуже. Такого дикого стыда за свою жизнь, как в тот день, я не чувствовала прежде никогда.
На все вопросы товарищей по подразделению я могла только улыбаться и говорить, что завтра пройдет, не берите в голову. Полина, послушав мой отчет, сказала, что так и должно быть. Я было выдохнула, но и четвертый день тоже был непростым. Меня взяло такое зло на князя за мое отношение к нему, что я не знала, куда себя деть, и такое отчаяние, что я не представляла, как переживу ночь. "Переживешь", – сказала Полина. И была права. Уже на следующий день меня попустило, и я поняла, что это была ревность, зато вдруг стало жалко расставаться с сослуживцами. Полина только кивнула: "и это пройдет". На шестой день я поняла, что на самом деле беспокоиться надо не только мне. В конце концов, не я одна это все сделала, и отчитываться буду не только я. А на седьмой день прямо утром я узнала, что в край прибыл император Аль Ас Саалан и поломал всю малину и князю, и его заместителям, и вообще всем.
Первые сутки он слушал предварительные доклады Димитри и Хайшен, смотрел край и город. На второй день беседовал с достопочтенным и с маркизом да Шайни и осматривал школу. Поэтому я не успела встретиться с Полиной, точнее, меня просто не пропустили в школьное крыло. А когда я вернулась в казарму, то узнала, что за мной уже посылал князь и мне надо срочно подойти к нему в приемную.
Димитри знал, что император может решить появиться раньше назначенного дня, поскольку визит планировался неофициальный. Поэтому, наскоро показав государю Новгород и Мурманск, он попросил Ингу поводить гостя по Санкт-Петербургу. Князь сделал это, руководствуясь двумя соображениями. Во-первых, он хотел, чтобы император видел, что отношения с жителями края не так плохи, как может показаться, да и сами местные отличаются решительностью и легкомыслием, не слишком похожими на осторожное любопытство смертных саалан. А во-вторых, он надеялся закончить с приготовлениями, пока государь осматривает сердце края. Множество раз извинившись перед подругой за эти хлопоты, он предупредил ее, что речь идет об императоре саалан. Инга с обычной нежной улыбкой ответила, что он может не беспокоиться, гостя развлекут, накормят и не заморозят, останется цел и здоров, будь он хоть сам Палпатин. Кто такой этот Палпатин, Димитри не знал и не имел времени выяснять, но император вернулся вечером в Адмиралтейство вполне довольный днем, и князь послал своей подруге письмо, полное благодарностей и ласковых обещаний.
На второй день государь изъявил желание встретиться с маркизом да Шайни. Он пообещал Унрио, что все будет хорошо, еще пока неясно как, но его беда не навсегда, он обязательно поправится. Затем он зашел к Айдишу, посмотрел на уже окончательно собравшегося в город Айриля и сказал ему: "Ты не представляешь, какое сокровище получил, воспользуйся им с умом", – и отправился смотреть школу. Полина волшебным образом избежала встречи с высоким гостем. Она была где-то у детей в спальнях, когда инспекция зашла в ее кабинет, и оказалась у себя в кабинете, когда инспекция была в классах. Князь отчасти был раздосадован, отчасти едва не смеялся, потому что Аугментина была верна себе и опять избежала ненужного ей внимания.
Когда я пришла в приемную князя, Иджен сразу же отправил меня по порталу в храм. Там уже были Хайшен, Дейвин и еще кто-то, кого я раньше не видела. Я поняла, что это император, только потому, что не сумела вспомнить ни его портрета, ни его гербового знака. Позже я заметила, что он в очень светлой одежде, слишком светлой для зимы на Северо-Западе. Он сказал «подойди» – и я вдруг поняла, что волноваться не о чем, все уже случилось и какие бы события ни произошли сейчас, они будут только завершением историй, которые я уже и так знаю. Я подошла и остановилась на середине ковра перед креслами, увидела одобрительный кивок Дейвина и мельком глянула ему в глаза – просто чтобы он знал, что я видела и поняла его знак. А потом император спросил, кто я.
Увидев Алису настолько собранной и сосредоточенной, Дейвин удивился. Еще больше он удивился, присмотревшись к ней внимательно. Она выглядела как маг, стоящий в Потоке и готовый начать плести заклятие, не будучи магом и не видя Потока. На вопросы государя девушка отвечала четко и внятно, не показывая страха, даже с каким-то благородством или достоинством, которого граф за ней раньше не замечал. Император спрашивал ее и слушал ответы около четверти часа, низкое зимнее солнце еле сдвинулось с места за окном, когда он сказал: «Хорошо, пойдем», – и, к удивлению всех присутствующих, тут же направился прямо под свод купола в солнечный луч, освещавший храм. Алиса, ни секунды не подумав, пошла за ним, и князь вздрогнул. Дейвин подался вперед в кресле, а Хайшен крепко взялась за подлокотники. Его непредсказуемое величество, крепко взяв девушку за руку, шагнул вместе с ней прямо в Источник, смахнув в сторону рукой кристаллы, парящие в Потоке, так решительно, что никто не успел даже подать голос. В сияющих лучах и сплетении нитей император смотрел на Алису и улыбался обычной загадочной полуулыбкой. Алиса оглядывалась и моргала. Через минуты, показавшиеся вечностью онемевшим магам саалан, государь сказал: «Довольно, пойдем», – и вывел девушку из столба света, невидимого простым зрением. Вокруг нее полыхала аура мага, то же самое изумрудно-зеленое зарево с огненными вспышками, которое Дейвин увидел, когда наконец снял ее защиты.
– Ну вот, – сказал государь, – что бы ни было, все возмещено. Ты – живое доказательство того, что выжить в Потоке возможно и во взрослом возрасте. Ты – надежда для всех саалан, потерявших Дар по болезни, ранению или собственной небрежности. Теперь тебе предстоит учить этому других. Через три года я буду ждать тебя в Старом дворце с кольцом мага на руке.
Алиса растерянно оглядывалась, и Дейвин послал ей короткий Зов. Она вздрогнула и сказала:
– Да. Да, конечно...
– Иди, – засмеялся император.
И она ушла по порталу, открытому графом, обратно в замок. Только входя в голубоватую мглу, она на миг приостановилась, как бы не веря, что снова видит незримое обычным взглядом. Обернувшись к князю, государь произнес:
– Забавная девочка. Хорошо, что ты сохранил ей жизнь, Димитри.
Я шла по коридорам и не могла перестать осматриваться. Мир выглядел как раньше. Был таким, каким и должен был быть всегда. Серым, как вчера и четыре года до этого, я его помнила только в детстве, до того как попала в Созвездие. А теперь он светился и пел снова.
Шла я к Полине, но в кабинете ее не было, и я решила поискать в спальном блоке. Постучать, разумеется, забыла и, открыв дверь, увидела, что в меня летит подушка, брошенная Полиной, стоящей посреди маленькой комнаты в одном белье. Я поймала подушку в воздухе и отлевитировала ее обратно прежде, чем поняла, что сделала. Закрыв дверь, решила подождать минут пять на корточках под стеной. Через пять минут постучалась.
– Войди, – ответил очень недовольный голос Полины.
– Извини, пожалуйста, – сказала я. – Я просто слегка обалдевшая.
– Да, заметно, – кивнула она. – Излагай, с чем шла.
– Так уже все показала, вроде, – растерялась я.
А потом поняла, что, наверное, надо же рассказать подробности. И минут пять их рассказывала. Потом замолчала, заметив, что Полина при каком-то очень странном параде. На ней были коричневая юбка из очень мелкого вельвета и белая блузка, а на столе лежал белый берет, который она, похоже, собиралась надеть.
Полина кивнула мне с усмешкой:
– Ну вот, следующий этап сам тебя нашел. Теперь так быстро, как было до сих пор, уже не получится. Дальше будет вот что... – И она в три фразы еще разок поставила мне мир с ног на голову.
Я кивала, запоминая. Последняя фраза была про то, что теперь придется ножками и долго. Возможно, десятилетия. Несмотря на то, что я маг, и кстати, это вряд ли будем мне помощью, скорее уж наоборот. И что вживую, в обычных жизненных обстоятельствах будет в разы страшнее и больнее.
– Ага, – сказала я. – А ты куда-то собираешься?
– В бар, – ответила она. – Сегодня День снятия блокады, мы концерт делаем. Ваших, между прочим, тоже звали.
– Я с тобой дойду? – спросила я.
– Ну, дойди, – согласилась она.
Особого энтузиазма я в ее голосе не услышала, но и согласие меня видеть было уже за счастье.
Я дошла вместе с ней до КПП, потом до дверей нашего кабака и направилась в зал, а Полина пошла через подсобки пробираться на сцену. На сцене уже зажигали свет, и я подумала, что это они, кажется, фигню изобрели, так же зал не будет видно. С этой мыслью я плюхнулась за столик со своим вискарем, которого мне никто не разрешал, но я и не собиралась спрашивать. Довольно огляделась и приложилась к стакану первый раз. А затем и второй. И чуть было не поперхнулась, увидев, что за мой столик садится император Аль Ас Саалан собственной персоной и пресветлый князь с ним вместе.
– Какая ты молодец, Алиса, – весело сказал Димитри, – отличный столик выбрала, спасибо тебе.
Я дернулась было свалить, компания мне была явно не по чину, но князь положил руку на мое запястье. Со сцены уже мурлыкал джазовый мотив и неслись слова: "Словно редчайшие птицы, живем по году мы, каждый пилотик в небе мишень и цель, и никогда не умолим погоду мы, так что на всякий случай – прощай, Марсель". За соседним столиком Хайшен вслушивалась в слова, прищуриваясь от усилия разобрать все смыслы чужого языка. А потом зазвучало "Погляди на моих бойцов", вдруг посерьезневший император резко перевел взгляд на сцену и не отводил взгляд до последнего аккорда. Мне с непривычки к Зрению был резковат свет, поэтому я не сразу решилась взглянуть на сцену и была права, потому что они пустили видеоряд через проектор. Выбранные ими кадры военной хроники, известные мне с сопливого школьного детства, да в сочетании с песней, могли разнести нервы кому угодно. Где-то за моей спиной охнула Асана да Сиалан, она вообще была легкой на слезы. Я отхлебнула из своего стакана порядочный глоток и стала уже под новую песню смотреть кадры с полуторками на фронтовых дорогах, а потом "Песенка фронтового шофера" закончилась, и я увидела на сцене Полину, точнее, сперва услышала, потом уже увидела. Как на ней оказались пилотка и гимнастерка, не знаю, но у микрофона она стояла уже не в том, в чем вошла в кабак.
Я долго не могла понять, на кого она смотрит, пока не догадалась проследить за взглядом, как за нитью. Тогда-то все и стало ясно. У дверей стояла та самая рыжая с журфака, и она прекрасно понимала, что "Корреспондентскую застольную" Полина поет именно ей. После этой песни Полина ушла, а наше обычно бессловесное музыкальное сопровождение вдвоем пело какие-то частушки про парня с Васильевского острова, с завода "Металлист", и его военные подвиги. А потом Полина вернулась в белой блузке и сером пуховом платке на плечах, и начался вообще жесткач, минут десять я не знала, как дышать, да и не только я. Начала Полина, продолжил один из музыкантов, а второй сидел, склонив голову над гитарой, и делал мелодию, от которой мне становилось зябко, несмотря на вискарь. Император Аль Ас Саалан молчал и слушал так внимательно, как будто ему рассказывали о ком-то из родных. Остальных придавило очень всерьез, и если после "Женьки" в исполнении Полины народ из подразделений и гвардии просто плакал тихонько, то к концу песни про полуторку зал затих и перестал шевелиться. Димитри держался лучше всех, только печально кивал иногда в такт. Потом Полина села за клавиши, а тот, молчаливый, отложил гитару и встал к микрофону, и они разрядили обстановку "Огарочком". Народ за столиками и у стойки задышал, зашевелился, и, судя по всему, большинство добавило себе за воротник для прочности нервов. Князь вот только не успел, а жаль. Ему, пожалуй, оно было бы нужнее всех, потому что "Давай закурим" со сцены вдруг пошло в четыре голоса, и четвертым был женский. Я снова посмотрела за пелену света на сцену и, вдруг охренев до полной трезвости, увидела там Эльвиру Клюеву. В нашем гвардейском кабаке. И в Полинином белом берете. Дейвин сообразил, что происходит, быстрее всех и сделал знак бармену. Через минуту у нас на столе стояло еще четыре стакана с виски. И это было ой как вовремя, потому что если "Тучи в голубом", вообще-то, в этой программе смотрелось слегка заплаткой, то последний, финальный номер концерта просто брал сердце в кулак и не отпускал. Эльвира спела "Танго у танка", Лелик мне его как-то давал слушать в исполнении Шульженко в наш с ним первый год под какую-то военную дату. Я тогда впечатлилась, но в меру, за спиной было уже много чего, о чем я сперва не знала, как ему рассказать, а потом к слову так и не пришлось. А вот Димитри сейчас зашло в десяточку. Он сидел и крутил стакан на столе, даже не пригубив, совершенно не замечая, что у него расплелась коса и волосы рассыпались по спине и свешиваются с плеча.
Когда музыка кончилась, все сидели настолько охреневшие, что в кабаке опять установилась полная тишина. Свет на сцене уже погас, и на стене сияла надпись про более развернутую программу на девятое мая – "разумеется, если все будем живы". Куда и когда делась Эльвира Клюева, я не поняла, и кажется, не только я. И в этой тишине я внезапно для себя встала с места и гаркнула на весь кабак:
– Хей-хей, маги тут есть? Хоть с кольцами, хоть без колец... Если кто есть, пошли салют устроим! В честь памяти героев!
И двинулась к выходу. Да Айгит посторонился, пропуская меня. Я слышала, как реагирует матом на мою инициативу Сержант, как возятся, пробираясь в тесноте к выходу, студенты Димитри и Дейвина.
Навыки, как оказалось, довольно сильно ржавеют без практики, так что поучаствовать в собственной же затее у меня вышло только для галочки, но все сделали вид, что так и надо, и мои два дохлых красненьких шара, рассыпавшихся простыми белыми искрами – это просто сигнал к началу настоящего действа. И расстарались на славу. Через полчаса да Айгит нас разогнал с площадки и отправил спать.
– Благодарю тебя, князь, теперь все понятно, – сказал император.
Димитри молча поклонился.
– Ждите меня на обещанный второй концерт, хочу видеть край весной, а сейчас не буду вам больше устраивать переполох, жду вас в столице, будем разговаривать об этом.
– Да, государь.
– Проводи меня в зал Троп, князь. Хотя... та, вторая на сцене – твоя подруга?
– Именно.
– Иди и поблагодари ее от меня. Асаны и Дейвина в провожатые мне вполне достаточно.
Димитри поклонился и пошел искать Эльвиру. Для начала, князь спросил у музыкантов, можно ли пройти в их подсобку, но там он застал только запах ее духов. Эльвира успела уехать в Приозерск на последней развозке. На той же развозке уехала и Инга Сааринен. Ему доложили об этом на станции. Димитри вызвал свободного водителя и отправился в Приозерск. Разумеется, развозку он не догнал, но решил, что это и к лучшему, ведь Инге можно просто позвонить с утра, а Эльвиру надо найти срочно.
Он подумал, стуча пальцами по дверце бардачка машины.
– В гостиницу, Егор.
Он не ошибся. Эльвира была в списке проживающих. Через семь минут он уже стучал в дверь ее номера. А через минуту она открыла, уже в пижаме и со сдвинутой на лоб маской для сна.
– Ой, – сказала она. – То есть добрый вечер.
– Я могу войти? – спросил князь.
– Да. Да, конечно, – она отступила, и он шагнул в ее номер и тем же движением закрыл за собой дверь.
– А обнять тебя можно? – спросил он снова. Увидел, что она даже не шагнула, а качнулась ему навстречу, и поймал ее в объятия. – Почему ты сразу не пришла?
– Я не хотела тебе мешать, у тебя... и так сложности, – сказала Эльвира.
Почувствовав напряжение в ее голосе, он отступил на полшага:
– Ты не можешь помешать. И я хочу предложить тебе более удобные апартаменты. Поехали ко мне.
– Это удобно?
– Ты шутишь? – Димитри искренне удивился вопросу. – В резиденции целый этаж гостевых апартаментов, полно свободных комнат гораздо удобнее этой, собирайся, пойдем. Внизу машина, через полчаса будем уже у меня.
– А твоя подруга? – спросила Эльвира. – Если она приедет к тебе?
– Ты не хочешь помешать моим отношениям с другой женщиной? – князь улыбнулся. – Как это трогательно. Но я хочу общаться с тобой. Может быть, все-таки переберешься в резиденцию?
– Но я уже спала... – она наконец сняла маску для сна и отложила ее на тумбочку около постели.
И только тут Димитри наконец понял, как с точки зрения женщины Нового мира выглядит его визит.
– Ох, милая... Прости меня. Я все еще под впечатлением от сегодняшнего вечера. Во-первых, я не ждал увидеть тебя и очень обрадовался. Во-вторых, ваш концерт был великолепен. И я привез тебе благодарность императора. И я повторяю, что жду тебя в гости, а теперь не буду тебе докучать. Ехать к тебе ночью было плохой идеей, ты наверняка устала. Я виноват и раскаиваюсь. Доброй ночи. Приезжай завтра... если захочешь.
Рассвет двадцать восьмого января был прозрачно-дымчатым и ледяным. Метеостанция школьного крыла показала минус двадцать восемь. Димитри, выглянув в окно с утра, даже повел плечами, думая о том, как ему не хочется не только выходить на улицу, но и хотя бы спускаться на первый этаж к кордегардиям. Дейвину на погоду было совершенно наплевать, у него стало меньше одной головной болью, и он спешил поделиться этим счастьем со всеми, кого оно могло касаться. Он сам пришел в казармы, выставил начальника спецподразделений из его кабинета и вызвал командира третьего подразделения первой полусотни. Сержант появился так быстро, как будто ждал за дверью. На его лице была написана то ли благодарность, то ли радость от того, что этот невообразимый по меркам побережий около столицы холод остался на дворе, а все вопросы можно решить, не выходя из казармы.
– Господин маг, по твоему приказу прибыл...
– Вижу, что прибыл, – кивнул Дейвин. – Войди и подойди.
Сержант послушался, прошагал по ковру и остановился в центре. Маг тоже сделал к нему два шага.
– Ну вот, все с вашим подразделением выяснилось. Маг отряда у вас весной будет с очень большими шансами, причем давно знакомый всем вам. В этот раз никаких особых проблем быть не должно.
– Весной, господин маг? – переспросил Сержант.
– Если на суде все сложится удачно и девочка вернется живой, она вернется именно в твое подразделение. Это будет справедливо, – пояснил граф.
– Я... Да, господин маг. Спасибо, господин маг. Все, что от меня зависит, я сделаю.
– Погоди благодарить, воин. Все, что от тебя зависело, ты уже сделал, причем давно. Если мы не вернемся, собирай все подразделение и уезжайте в Московию. Эмергов вас охотно возьмет и даст вам дело. Ни позора, ни беды для вас в этом не будет, он хороший господин своим людям. А тут твоему отряду без меня и без князя будет нечего делать, так что учти, и при появлении третьего наместника, – Дейвин вдруг усмехнулся, – или второго легата собирайтесь и уезжайте, не медля. Понятно?
– Да, господин маг, понятно.
– Хорошо, воин. Госпожу да Сиалан я поставлю в известность сам, она еще вызовет тебя подтвердить наши договоренности. Иди, выполняй. И спасибо тебе за девочку.
Вернувшись в крыло аристократов, Дейвин отправил Нодду к Ануэль договариваться о планах виконтессы на ближайшие десять дней. Предстояло передать ей все контакты с городскими группами самообороны и объяснить все меры предосторожности. Учитывая, что обе стороны не были в восторге от перспектив, на собственные дела у него опять осталось только ночное время. Но пока он был не занят и написал Женьке. Удивительным образом, тот был свободен для разговора, но когда Дейвин открыл видеоконференцию в хэнгауте, он увидел за спиной друга совсем незнакомый пейзаж.
– Женька, здравствуй! Куда это тебя занесло? Что это за кошмарные муравейники у тебя за спиной? Или это скалы?
– Этот человейник, Дэн, называется Нью-Йорк, – усмехнулся Ревский. – Я тут по делам. У меня семинар.
– Это город? – удивился да Айгит. – Почему так странно выглядит?
– Потому, что это семидесятый этаж, Дэн. У нас перерыв, я вышел на балкон, чтобы поговорить с тобой. Как ты?
– Уже хорошо, Женька, – граф попытался улыбнуться. – Уже хорошо.
– Какое-то неубедительное у тебя "хорошо", Дэн. Выглядишь невеселым.
– Я устал, Женя. Но отдыха нам не светит, будет второе судебное разбирательство, в нашей столице... С тобой все хорошо? Ты выглядишь, как будто у тебя что-то болит.
– Ты и болишь. – Евгений посмотрел на друга очень серьезно, почти печально. – Возвращайся живым, пожалуйста.
– Спасибо, Женька. Я очень постараюсь, да. Знаешь, я только сейчас понял, что мы тут наделали. Как тебе только не позорно со мной дружить?
– Дэн, ты дурак? – без паузы спросил Ревский. – Или обидеть меня хочешь?
– Дурак, наверное, – так же быстро согласился да Айгит. – У меня не так много друзей, и замарать дружбу своим недостойным поведением мне, если быть честным, по-настоящему страшно.
– Успокойся. И если тебе там у вас скажут, что ты плохой и никому не нужен – приезжай сюда.
– А если мне и колдовать запретят? – спросил граф с улыбкой и удивился ответу.
– Тогда тем более приезжай, – сказал ему друг. – А теперь я пошел работать, и учти, что я жду от тебя письма. Когда угодно. О чем угодно. Чтобы просто знать, что ты живой.
– Я напишу, Жень. Обязательно напишу. Я в крае еще три дня, потом за звезды, сопровождать наших пакостников. Точнее, не совсем наших, из Академии. Они не подлежат светскому суду, я должен сдать их магистру. Дожидаться суда я буду уже в столице, оттуда и напишу. Пока письмо дойдет, суд уже, наверное, начнется. Как только закончится, я в тот же день еще раз напишу. Прислать тебе что-нибудь оттуда?
– Сам привезешь. Когда вернешься.
– Хорошо, – Дейвин улыбнулся. – Давай прощаться, нам обоим пора.
– Удачи, – сказал Женька и пропал, без "до свидания" или "прощай".
У Вейена да Шайни был дурной день. От шпионов в Новом мире толку не было вообще. Даже о новостях, прямо касающихся дел клана, его известили маги Академии, близкие к магистру. Он, оказывается, получил оттуда письмо со всем, что Вейен рассчитывал знать первым, еще декаду назад. Из Нового мира возвращалась едва не треть всех магов Академии и досточтимых, отправленных туда в составе второй экспедиции. Возвращалась сразу в Город-над-Морем, чтобы предстать перед судом Академии. Из этого следовало несколько выводов, крайне неприятных для всего клана да Шайни. Во-первых, магистр решил не делиться с ним сведениями. Из чего выходило, что он намерен спасать свою голову сам, не рассчитывая на маркиза. Потом наконец пришел и шпион с новостями. Выслушав его, Вейен понял, что дела действительно плохи. Во-вторых, Унрио все-таки выжил, и Дью да Гридах как-то сумел поднять его на ноги, но не вернуть ему Дар. Зато он вернул Дар какой-то своей девочке из местных, вокруг которой вертелась целая история чуть не со дня, когда Кэл-Аларец прибыл туда легатом. Точнее, сделал это не он, а государь, а Дью только подстроил все так, чтобы вышло, как ему нужно. Разумеется, он стал хлопотать не для бедного Унрио с его верностью семье, а для неизвестной простолюдинки, которая предана ему всей душой, а теперь и тем более будет готова сделать что угодно, стоит ему только попросить. У Академии действительно был очень неудобный выбор. Им предстояло объявлять виновного. Но Дью да Гридах никак не выглядел виноватым, по крайней мере до суда, и был нужен государю в Заморских землях. Так что вероятность попасть под приговор на суде для него была ничтожна, этого мог не понять разве что квам. А значит, вся вина повисала или на Унрио, или на этой девочке Кэл-Аларца с ее слишком бойким языком. Но девочку ввел в Источник сам государь, вероятно, из свойственной ему любознательности. А значит, суду оставался только бедный Унрио. Да Шайни теряли на этом некоторую часть репутации, но это было не главным. Самой болезненной потерей семьи в этой интриге оказывалась Академия Аль Ас Саалан. Продолжать давать им деньги после этого для Вейена значило совершенно не уважать себя. А перестав их кормить и обеспечивать, да Шайни оказывались без основного инструмента влияния, оттачивавшегося больше ста лет.
Первого февраля судебный процесс по рейдерскому захвату «Ключика от кладовой» был завершен. Досточтимые, признанные виновными в соучастии, отправились в храм. Через час, ровно в полдень, Дейвин да Айгит пришел сопровождать их к магистру. Портал открылся необычно легко – видимо, из-за холодной погоды – и вереница грустных людей в сером потянулась в светлую мглу портала вслед за графом. Местных фигурантов ждала другая судьба: они выбрали изгнание из края.
То утро началось с политинформации. Похоже, Нуаль задался целью рассказать, что именно я пропустила, сперва составляя отчет для императора саалан, а потом купаясь в Источнике. Оказывается, князь успел довести до логического завершения процессы по попытке рейдерского захвата «Ключика от кладовой» и даже предложить главным фигурантам выбор между пулей и вечным изгнанием из края. Выбрали они второе, о чем досточтимый сообщил нам со скорбью, за которой просматривалось тщательно скрываемое отвращение. Принять эту сладкую компанию в качестве беженцев согласилась только Черногория. Представители Германии выразили надежду, что наместник императора Аль Ас Саалан будет соблюдать права человека и откажется от применения публичных пыток в отношении экономических преступников, имея в виду, видимо, порку плетью, которая полагалась за такие подвиги по законам империи. Украинцы заявили, что их квоты на этот год для беженцев из Озерного края закончились и до весенней сессии Рады пересматриваться не будут, норвеги и шведы отмолчались, а финны отказались пропускать деятелей через свою территорию даже транзитом. Вчуже все это звучало довольно забавно, но теперь желающему вломить как следует заложившим Полину Святой страже придется пересечь несколько границ. И ведь магией не воспользуешься, потому что международные обязательства саалан распространялись теперь и на меня, да Айгит настаивал на этом и был достаточно убедителен. Ребята хихикали, слушая Нуаля, я сопела и ковыряла ногти. А потом веселье кончилось, потому что едва досточтимый замолчал, Сержант озвучил, что именно нашему подразделению доверено этапирование преступников до аэропорта, где их будет ждать рейс до Москвы. Эмергов любезно согласился помочь Феденьке, Игореше и их покровителю из органов добраться до новой родины без лишних задержек и даже выхода из транзитной зоны. Я вдохнула, оставила в покое руки и грязно выругалась про себя. Единственная цель этого шоу была очевидна. Князь хотел показать журналистам, насколько Сопротивление в моем лице едино с властью в оценке деятельности клеветников и рейдеров. Еще мое присутствие гарантировало, что Феденьку с Игорешей не попытается отбить для «разговора» любая из боевых групп. После такой неформальной беседы их можно будет сметать в совок, если паяльники не помешают, а отвечать за это князю, законная власть тут он. И чувства ребят он явно и понимал, и просчитывал. Как и мои. Потому что ну как так-то: Полина – в Приозерске, «Ключик» – у ее приемного сына из саалан, а эти теперь полетят греться на солнышке и рассказывать, как они героически боролись с оккупацией, за что и пострадали. Мне только и оставалось, что скрипеть зубами. Достать их, даже на глазах магов Святой стражи, я вполне уже могла, но стоило представить себе лицо да Айгита, как идея переставала привлекать. В конце концов, приказ есть приказ. И то, что в крае графа не было уже три часа, дело не сильно меняло.
Пока мы ехали из Приозерска, я думала, а что почувствую, увидев людей, едва не убивших Полину. Оказалось – ничего. У меня не получалось видеть в них оступившихся людей, как требовала этика Созвездия, и размышлять, как я могла бы им помочь не попасть в столь бедственные обстоятельства, я тоже не могла. Мне были не интересны ни их мотивы, ни они сами. Ненавидеть? Слишком много чести. Все же саалан с их гражданской казнью были в чем-то правы. Она была точкой, завершающей жизнь человека, но не убийством. Откуда-то из глубин памяти всплыло определение Лелика – "тело". Когда он бывал зол до полного отсутствия эмоций в адрес человека, называл его так...
