Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 52 страниц)

венецианским красавицам, и теснившихся сейчас на бал¬ конах. Те из гребцов, кто были гондольерами в частном услужении, проплывая мимо дворцов своих хозяев, под¬ нимались во весь рост и раскланивались в знак благодар¬ ности за поддержку; остальные же старались обрести под¬ держку симпатизирующей им толпы. Наконец все было готово к гонкам, и соперники за¬ няли свои места. Их гондолы были много больше обыч¬ ных, и в каждой помещалось по три гребца в центре, а четвертый, стоя на маленьком мостике на корме, управ¬ лял рулевым веслом и в то же время помогал движению лодки. На носу, на тонких, невысоких шестах развева¬ лись флаги, составленные из фамильных цветов некото¬ рых благородных семейств республики, или простые де¬ визы, подсказанные фантазией тех, кому принадлежали лодки. Было сделано несколько витиеватых взмахов вес¬ лами, как это делают искусные фехтовальщики, прежде чем начать наносить и парировать удары; затем, резко развернув свои гондолы, словно гарцуя на обузданных скакунах, все, как только раздался выстрел, мгновенно устремились вперед. Старт сопровождался дружным кри¬ ком зрителей, прокатившимся вдоль всего канала; все го¬ ловы нетерпеливо поворачивались, следя за гонщиками, несущимися от одного балкона к другому, и наконец это нетерпеливое движение сообщилось и тому «важ¬ ному грузу», под тяжестью которого изнемогал «Буцеп– тавр». На протяжении нескольких минут ни один из гребцов не выделился среди остальных. Все гондолы скользили по волнам так же свободно и легко, как проносится над озе¬ ром, едва касаясь воды, легкокрылая ласточка, и ни одна из десяти гондол, казалось, не добилась преимущества. Но была ли причиной ловкость того, кто правил, или вы¬ носливость тех, кто греб, а может быть, и какие-то отлич¬ ные от других свойства самой лодки, но, так или иначе, групца маленьких суденышек, которые вначале шли, как сбившаяся стая птиц, взлетевшая в испуге, начала растя¬ гиваться, и вскоре лодки образовали длинную волнистую линию в середине канала. Весь этот караван промчался под мостом такой плотной массой, что трудно еще было предугадать, какая из лодок окажется победительницей, и самая волнующая борьба развернулась уже перед взора¬ ми важнейших лиц города. 103

Здесь обнаружились те особые достоинства, которые в подобных случаях решают успех. Слабейшие начали от¬ ставать, караван удлинился; надежды и опасения возрос¬ ли, и те, что были впереди, уже являли собой волнующее зрелище успеха, а те, что остались позади, продолжали бороться без надежды на успех, являя собой еще более благородное зрелище. Постепенно расстояние между лод¬ ками увеличивалось, хотя расстояние между ними и фи¬ нишем быстро уменьшалось, пока, наконец, три лодки не вырвались вперед и, мелькнув точно стрелы, примчались под корму «Буцентавра» почти рядом. Приз взят, победители награждены, и пушечные вы¬ стрелы возвестили начало всеобщего ликования. Музыка ответила на грохот орудий и на звон колоколов, и все, даже разочарованные, приветствовали победителей, ибо таково обычное п часто опасное свойство нашего харак¬ тера. Шум утих, и герольд громко возвестил начало нового состязания. Только что окончившиеся гонки можно было назвать национальными гонками, потому что в них, по старинным правилам, могли участвовать только извест¬ ные и уже признанные гондольеры Венеции. Награда при¬ суждалась государством, и все это состязание носило как бы официальный и политический характер. Теперь же бьтло объявлено, что начинаются новые гонки и что в них могут принять участие все желающие, независимо от <их происхождения и от рода их занятий. Золотое весло на золотой цепи будет вручено как подарок самого дожа тому, кто покажет самую большую ловкость и силу в предстоящей борьбе; точно такой же приз, но из серебра должен быть отдан тому, кто придет вторым; третьим призом была игрушечная лодка, сделанная из менее дра¬ гоценного металла. Гондолы, участвовавшие в этом состя¬ зании, были обычными легкими экипажами каналов, итак как этим гонкам предстояло показать особое искусство гребли города ста островов, то в каждую гондолу допус¬ кался только один гребец, на которого падали все обязан¬ ности управления, когда он поведет свое легкое суде¬ нышко. Гребцы, принимавшие участие в первом состязании, могли участвовать и во втором, и всем желающим было предложено подойти под корму «Буцентавра» и объявить о своем желании не позднее определенного времени* 104

Гондолы скользили по волнам свободно и легко.

Условия этого состязания были объявлены заранее, и пе¬ рерыв между гонками не затянулся надолго. Первым, кто подошел к «Буцентавру» из толпы лодок, окружавших свободное пространство, оставленное для состязающихся, был гондольер, хорошо известный сво¬ им умением владеть веслом и своими песнями на кана¬ лах. – Как тебя зовут и кому ты вручаешь свою судьбу? – спросил герольд – распорядитель этой гонки. – Все зовут меня Бартоломео, живу я между Пья– цеттой и Лидо, и, как верный венецианец, я вверяюсь свя¬ тому Теодору. – У тебя хороший покровитель. Занимай свое место и жди. Счастливый гондольер коснулся веслом воды, и легкая лодка его, словно лебедь, внезапно скользнувший в сторону, вылетела на середину свободного простран¬ ства. – А ты кто такой? – спросил распорядитель следую¬ щего. – Энрико, гондольер из Фузины. Пришел вот потя¬ гаться с хвастунишками с каналов. – Чьему покровительству ты вверяешься? – Святому Антонию Падуанскому. – Тебе понадобится его помощь, хотя мы и одобряем твою смелость. Иди и займи свое место... А кто ты? —об¬ ратился он к третьему, когда гондольер из Фузины с той же грациозной легкостью, что и Бартоломео, отвел свою гондолу в сторону. – Я из Калабрии, и зовут меня Джино. Я гондольер на частной службе. – И кто же твой господин? – Прославленный и высокочтимый дон Камилло Монфорте, герцог и владелец поместья святой Агаты в Неаполе и по праву сенатор Венеции. – Можно было бы предположить, что ты из Падуи, дружище, если судить по, твоим знаниям законов! Вверя¬ ешься ли ты тому, кому служишь? Ответ Джино произвел замешательство среди сенато¬ ров, и перепуганному гондольеру показалось, что он уже ощутил на себе неодобрительные взгляды. Он огляды¬ вался вокруг в поисках того, чьей знатностью он похва¬ лялся, словно ища у него поддержки. 106

– Ну что, назовешь ты имя того, кто поможет тебе в этом великом испытании сил? < повторил ге¬ рольд. – Мой господин, – выдавил из себя испуганный Джино, – святой Януарий и святой Марк. – У тебя хорошая защита. Если бы тебе не помогли два последних, на первого ты всегда можешь рассчиты¬ вать. – Твой господин носит славное имя, и мы рады при¬ ветствовать его на наших состязаниях, – заметил дож, слегка наклонив голову в сторону молодого калабрийского вельможи, лодка которого стояла неподалеку от прави¬ тельственной гондолы и который с видом глубокого инте¬ реса наблюдал за этой сценой. В ответ на это тактичное вмешательство дожа дон Камилло низко поклонился, и церемония продолжалась. – Займи свое деесто, Джино из Калабрии, и желаю тебе успеха, – сказал распорядитель, а затем, повернув¬ шись к следующему, с удивлением спросил: – А ты за¬ чем здесь? – Я хочу испытать скорость моей гондолы. – Ты стар и не годишься для такого состязания; по¬ береги свои силы для повседневной работы. Только без¬ рассудное честолюбие могло заставить тебя пойти на та¬ кой бесполезный риск. Новый кандидат пригнал под корму «Буцеитавра» обычную рыбацкую гондолу, неплохой формы и доста¬ точно легкую, но она носила на себе следы его постоян¬ ного труда. Рыбак покорно выслушал замечание и хотел было повернуть свою лодку назад, хотя глаза его стали печальными, но дож подал ему знак остано¬ виться. – Расспросите его, как и других, – сказал дож. – Как твое имя? – неохотно спросил распорядитель, который, как все подчиненные, гораздо ревнивее отно¬ сился к своей почетной обязанности, чем люди, стоящие выше его. – Меня зовут Антонио, я рыбак с лагун. – Ты стар! ^ Синьор, никто не знает этого лучше меня. Шесть¬ десят раз наступало лето с тех пор, как я впервые заки¬ нул сеть или поставил мережу в море* 107

– Ты одет не так, как приличествует участнику го¬ нок, предстающему перед дожем Венеции. На мне все лучшее, что у меня есть. Большую честь присутствующим не мог бы оказать никто. – Твои руки и ноги не прикрыты... твоя грудь обна¬ жена... твои мускулы слабы. Напрасно ты прерываешь развлечение знатных своим легкомысленным поступком. Ступай! Опять Антонио хотел было скрыться от десяти тысяч глаз, разглядывавших его, но спокойный голос дожа снова пришел ему на помощь. – Состязания открыты для всех, – сказал он. – И все же я советую бедному и старому человеку прислушаться к разумным словам. Дайте ему серебра – может быть, нужда толкает его на такой безнадежный поступок. – Ты слышишь, тебе предлагают милостыню; уступи место тем, кто сильнее тебя и больше подходят для со¬ стязаний. – Я повинуюсь, потому что это доля каждого, кто ро¬ дился и вырос в бедности. Говорили, что гонки открыты для всех, и я прошу прощения у благородных господ – я не хотел их оскорбить. – Справедливость одна для всех, – поспешно вме¬ шался дож. – Если он желает остаться, это его право. Святой Марк гордится тем, что весы его правосудия дер¬ жит беспристрастная рука. Гул одобрения сопровождал эти лицемерные слова, так как провозглашение справедливости со стороны власть имущих всегда находит отклик в душах людей, хотя слова эти далеко не всегда соответствуют делам. – Ты слышал, его высочество, чье слово —рупор ве¬ ликого государства, разрешил тебе остаться, хотя тебе лучше было бы удалиться. – Ну, тогда я посмотрю, есть ли еще силы в этих ру¬ ках, – ответил Антонио, бросая печальный, но и не ли¬ шенный тайной гордости взгляд на свою изношенную, жалкую одежду. – Конечно, мускулы мои ослабли в бит¬ вах с нехристями, но я надеюсь, они мне еще послужат сегодня верой и правдой. – Кому ты вверяешь свою судьбу? – Благословению святого Антония Чудотворца. – Займи свое место. Ха! А вот кто-то не хочет быть узнанным! Кто же ты, скрывающий свое лицо? 108

– Зови меня маской. – Судя по твоим крепким ногам и рукам, тебе нет необходимости прятать свое лицо. Угодно ли будет ва¬ шему высочеству допустить маску к состязанию? – Конечно., В Венеции маска священна. Слава нашим прекрасным и мудрым законам, разрешающим каждому, кто желает пребывать наедине со своими мыслями и из¬ бежать любопытных взглядов, спрятать свое лпцо и бро¬ дить по нашим улицам и каналам, чувствуя себя в такой же безопасности, как если бы он находился у себя дома. Таковы великие привилегии свободы, и такова она для всех граждан щедрого, великодушного и свободного госу¬ дарства! Тысячи голов склонились в знак одобрения, и из уст в уста покатилась молва о том, что какой-то молодой и знатный господин хочет попытать счастья в гонках в угоду своей красавице. – Такова справедливость! – громко воскликнул ге¬ рольд; восторг, распиравший ему грудь, очевидно, пере¬ силил в нем почтение, – Счастлив тот, кто родился в Ве¬ неции, завидна судьба народа, в советах которого пред¬ седательствуют мудрость и милосердно подобно пре¬ красным' и добрым сестрам! Кому же ты себя вве¬ ряешь? – Своей собственной руке. – Ах, вот как? Это не благочестиво! Такой самонаде¬ янный человек не может принять участие в этих почет¬ ных гонках. Торопливое восклицание герольда взволновало зрите¬ лей, вызвав внезапное возбуждение в толпе. – Для республики все ее дети равны! – заключил дож. – Мы гордимся этим, и упаси нас благословенный святой Марк произносить что-либо похожее на хвастов¬ ство. Но поистине мы не можем не похвалить себя за то, что не делаем разницы между нашими подданными, жи¬ вущими на островах или на побережье Далмации, между Падуей и Кандией, Корфу и землей Святого Георгия. И все же никому не дозволено отказываться от помощи СВЯТЫХ. – Назови своего покровителя или уступи место дру¬ гим, – сказал исполнительный герольд. Незнакомец помедлил минуту, словно раздумывая, а затем ответил: 109

– Святой Иоанн Пустынник. – Ты назвал всеми почитаемого святого! – Я назвал того, кто, мо'жет быть, сжалится надо мной в этой жизни-пустыне. – Тебе, конечно, лучше– знать самого себя, но уважаем мые патриции, прекрасные дамы и наш добрый на¬ род ожидают следующего участника. Займи свое ме¬ сто. Пока герольд опрашивал еще троих или четверых же¬ лающих участвовать в гонках – все они были гондолье¬ рами на частной службе, – среди зрителей не умолкал ро¬ кот, доказывавший, какой большой интерес вызвали ответы и внешность двух последних соперников. Тем вре¬ менем молодые господа, которые поддерживали послед¬ них из опрашиваемых гондольеров, начали пробираться среди скопища лодок, чтобы пожелать успеха своим слу¬ гам и выказать те надежды и доверие, какие были в обычаях тех времен. Наконец объявили, что список участников гонок за¬ полнен, и гондолы отправились, как и прежде, к месту старта, освободив пространство под кормой «Буцентавра». Сцена, последовавшая за этим, происходила на глазах у всех тех важных людей, которые взяли на себя заботу о частных интересах людей так же, как и об обществен¬ ных нуждах Венеции. Здесь присутствовало много дам высокого происхожде¬ ния; масок на них не было, и они оживленно глядели по сторонам, сидя в своих гондолах в обществе элегантных кавалеров. Но кое-где, однако, черные сверкающие глаза смотрели сквозь отверстия в шелковых масках, скрываю¬ щих лица красавиц слишком юных, чтобы показываться на таком веселом празднестве. Одна гондола привлекала особое внимание; в ней находилась женщина, изящество и красота которой не оставляли сомнений, хотя она и была одета подчеркнуто просто. Лодка, слуги и дамы – их там было две – отличались той изысканно строгой про¬ стотой, что свидетельствует о высоком происхождении и тонком вкусе гораздо больше, чем грубая мишура рос¬ коши. Монах-кармелит, чье лицо было скрыто капюшо¬ ном, подтверждал своим присутствием высокое положе¬ ние дам и, казалось, подчеркивал его, почтительно и серьезно охраняя своих спутниц. Сотни гондол приближа¬ 110

лись к этой лодке, и те, кто находился в них, после мно¬ гих безуспешных попыток разглядеть под масками лица ее обитательниц шепотом расспрашивали друг друга об имени и происхождении юной красавицы, а затем гон¬ долы скользили прочь. Но вот красочное суденышко, ве¬ ликолепно снаряженное, с гребцами, одетыми в роскош¬ ные ливреи, вошло в небольшой круг, состоящий из любо¬ пытных, теснившихся вокруг лодки. Мужчина, сидевший в гондоле, поднялся – в этот день никто не приехал сюда в гондолах с мрачными балдахинами – и стоя приветство¬ вал женщин в масках с непринужденностью человека, умеющего держать себя в любом обществе, и вместе с тем с глубокой почтительностью. – В этой гонке принимает участие мой гондольер, – сказал он учтиво, – в силу и ловкость которого я очень верю. До сих пор я тщетно искал даму такой красоты и добродетели, чьей улыбке я мог бы посвятить его успех. Теперь я ее нашел. – У вас очень проницательный взгляд, синьор, если вам удалось разглядеть под маской то, что вы искали, – ответила одна из дам, а сопровождавший их монах вежливо поклонился, ибо слова мужчины ничем не отли¬ чались от обычных в подобных случаях комплимен¬ тов. – Увидеть можно не только глазами, сударыня, и восхищаться не только разумом. Прячьте свое лицо сколь¬ ко угодно, я все равно твердо знаю, что передо мной са¬ мое красивое лицо, самое доброе сердце и самая чистая душа Венеции! – Это смелая догадка, синьор, – ответила та, что была, очевидно, старшей из двух, бросая взгляд на свою спутницу, словно пытаясь уловить впечатление, какое произвела на нее эта галантная речь. – Венеция известна красотой своих женщин, а солнце Италии согревает многие благородные сердца. – Следовало бы так восхвалять самого создателя, а не его создание, – прошептал монах. – Но ведь возможно восхищаться и тем и другим, падре. Надеюсь, что таков удел той, которая имеет сча¬ стье следовать советам такого добродетельного и мудрого наставника, как вы. Вам вверяю я судьбу своего успеха, каков бы он ни был, – снова обратился кавалер к даме в 111

маске. – И с радостью вверил бы вам и нечто более, серьезное, если бы мне это разрешили. Говоря это, он подал молчаливой красавице букет пре¬ красных душистых цветов; среди них были те, которые поэты и обычай считают символом любви и верности. Де¬ вушка колебалась, не зная, принять ли этот дар, – такой поступок выходил за рамки учтивости, приличной ее по¬ ложению и возрасту, хотя в подобных случаях и допус¬ кались некоторые вольности. Со скромностью девушки не¬ искушенной она невольно смутилась при таком открытом проявлении чувств. – Прими цветы, дитя мое, – ласково прошептала ее спутница. – Кавалер предлагает их только из учти¬ вости. – Время покажет, – с живостью ответил дон Камил– ло (так как это был именно он). – До свиданья, синьори¬ на, мы уже встречались с вами на воде, но тогда вы не были так сдержанны, как сегодня. Он поклонился, дал знак гондольеру, и лодка его вскоре затерялась в массе других лодок. Но, прежде чем он отплыл, маска молчаливой красавицы слегка припод¬ нялась, словно девушке было душно, и неаполитанец был вознагражден за свою любезность, мельком увидев вспых¬ нувшее лицо Виолетты. – У твоего опекуна недовольный вид, – поспешно шепнула донна Флоринда. —■ Удивляюсь, как могли нас узнать! – Я бы больше удивилась, если бы этого не произо¬ шло. Я могла бы узнать благородного неаполитанца среди миллиона людей! Ты забыла, чем я ему обязана! Донна Флоринда не ответила, но мысленно произнесла горячую молитву, прося святых, чтобы эта услуга не по¬ вредила будущему счастью той, кому она была оказана. Украдкой она обменялась тревожным взглядом с карме¬ литом, но ни один из них не произнес ни слова, и в лодке воцарилось долгое молчание. Пушечный выстрел и оживление, которое опять нача¬ лось на канале, неподалеку от места состязаний, вывело их из задумчивости, а громкий звук трубы напомнил им о причине, по которой они очутились здесь, среди весе¬ лой, смеющейся толпы, окружавшей их. Но, прежде чем продолжить паше повествование, необходимо вернуться немного назад. 112

Глава IX Ты свеж и бодр, и ты сюда явился, Опережая время. Шекспир, «Троил и Крессида» Мы уже видели, как гондолы, допущенные к гонкам, были отбуксированы к месту старта, чтобы гондольеры могли начать состязание со свежими силамц. Даже бед¬ ный, плохо одетый рыбак не был забыт, и его додку вме¬ сте с другими привязали к большой барже-буксиру, на¬ рочно для этого предназначенной. Но все же, когда он продвигался по каналу мимо заполненных людьми бал¬ конов, мимо скрипевших под тяжестью людей судов, ко¬ торые вытянулись по обеим, сторонам канала, отовсюду раздавался презрительный смех – он всегда тем громче и сильнее, чем несчастнее его жертва. Старик не был глух к насмешкам и замечаниям по своему адресу; он так глубоко сознавал свое падение, что не в силах был оставаться равнодушным к такому откро¬ венному презрению. Антонио с грустью оглядывался во¬ круг, стараясь отыскать в глазах зрителей хоть крупицу сочувствия, которого так жаждала его израненная душа, но даже люди его класса и его ремесла не скупились на насмешки; и, хотя из всех участников гонок он был, воз¬ можно, единственным, чьи побуждения оправдывали жажду победы, тем не менее он один оказался объектом всеобщего смеха. Причину этой отвратительной черты че¬ ловеческого характера мы можем найти не только в Ве¬ неции и ее устоях, – ведь давно известно, что никто не бывает так высокомерен, как униженные, и что трусость и наглость часто уживаются в одной натуре. Движение лодок случайно свело гонщика в маске со старым рыбаком. -г– Нельзя сказать, что ты пользуешься особой любо¬ вью публики, – заметил первый, когда новый град насме¬ шек обрушился на покорную голову старика. – Ты даже не подумал о своем платье: а ведь Венеция —■ город рос¬ коши, и тот, кто хочет заслужить аплодисменты, должен стремиться скрыть свою бедность. Я знаю их! Я знаю их! -г– ответил рыбак. – Гор¬ дость лишает их разума, и они дурно думают о тех, кто б Феиимор Купер, том V 113

не может разделить их тщеславие. Но, однако, неизвест¬ ный друг, я не стыжусь показывать свое лицо, хоть я и стар, и лицо мое покрыто морщинами и обветренно, слов¬ но камни на берегу моря. – Есть причины, тебе неведомые, которые застав¬ ляют меня носить маску. Но если лицо мое скрыто, то ты по моим рукам и ногам можешь судить, что у меня доста¬ точно силы, чтобы рассчитывать на успех. А ты, видно, недостаточно подумал, прежде чем подвергать себя та¬ кому унижению. После твоего поражения люди не ста¬ нут более ласковы к тебе. – К старости мои мускулы, конечно, потеряли упру¬ гость, синьор Маска, но зато они давно привыкли к тяже¬ лой работе. А что касается позора, если только позорно быть бедняком, то мне не впервые его терпеть. На меня свалилось слишком большое горе, и эта гонка может об¬ легчить мне его. Конечно, мне неприятно слышать эти насмешки, и я не стану притворяться, что отношусь к ним как к легкому дуновению ветра на лагунах. Нет, че¬ ловек всегда остается человеком, даже если он очень бе¬ ден. Но пусть себе смеются: святой Антоний даст мне силы вынести все это. – Ты отважный человек, рыбак, и я бы с радостью просил своего святого покровителя даровать силу твоим рукам, если бы только мне самому не нужна была эта победа. Остался бы ты доволен вторым призом, если бы я сумел как-нибудь помочь тебе? Я думаю, что металл третьего тебе не по вкусу, как, впрочем, и мне са¬ мому. – Нет, мне не нужно ни золота, ни серебра. – Неужели почетное участие в подобной борьбе про¬ будило тщеславие даже в таком человеке, как ты? Старик пристально посмотрел на собеседника и, пока¬ чав головой, промолчал. Новый взрыв хохота заставил его повернуться лицом к насмешникам, и он увидел, что плы¬ вет мимо своих товарищей, рыбаков с лагун; они, каза¬ лось, чувствовали себя даже оскорбленными таким по¬ ступком старика, его неоправданными притязаниями. – Ну и ну, старый Антонио! – крикнул самый сме¬ лый из них. – Тебе, как видно, мало того, что ты зараба¬ тываешь сетью, тебе захотелось золотое весло на шею? – Он скоро будет заседать в сенате! = закричал второй, 114

– Он мечтает о «рогатом чепце» на свою лысую го¬ лову! – выкрикнул третий. – Скоро мы увидим «храброго адмирала Антонио» на борту «Буцентавра» рядом со знат¬ нейшими людьми республики! Все эти остроты сопровождались хриплым хохотом. Даже дамы, украсившие собой балконы, не остались без¬ участны к этим насмешкам: уж слишком разителен был контраст между торжественной пышностью празднества и столь необычным претендентом на победу. Воля ста¬ рика слабела, но, казалось, какие-то внутренние силы за¬ ставляют его упорствовать. Рыбак не умел скрывать свои чувства и притворяться, и его спутник видел, как ме¬ няется выражение его лица. И, когда они наконец при¬ близились к месту старта, молодой человек снова загово¬ рил со стариком. – Еще не поздно уйти, – сказал он. – Неужели тебе хочется стать посмешищем для товарищей и тем омра¬ чить последние годы своей жизни? – Святой Антоний даже рыб заставил внимать своим проповедям, сотворив великое чудо, и я не струшу теперь, когда мне нужнее всего решительность. Человек в маске набожно перекрестился и, оставив всякую надежду убедить старика в тщетности его попыт¬ ки, всецело отдался мыслям о предстоящем состя¬ зании. Каналы Венеции очень узки и изобилуют крутыми по¬ воротами, поэтому конструкция гондол и манера гребли очень своеобразны и требуют некоторых пояснений. Чи¬ татель уже, вероятно, понял, что гондола – длинная, уз¬ кая и легкая лодка, приспособленная к условиям города н отличная от лодок всего остального мира. Ширина ка¬ налов между домами так мала, что нельзя даже пользо¬ ваться двумя веслами одновременно, как в обычной лодке. Необходимость то и дело сворачивать в сторону, чтобы уступать дорогу другим гондолам, множество поворотов и мостов заставляют гребца все время смотреть только вперед и, конечно, стоять на ногах. В центре каждой гон¬ долы, когда она полностью оснащена, расположен балда¬ хин, или навес, и поэтому тот, кто управляет лодкой, дол¬ жен находиться на возвышении, чтобы видеть поверх на¬ веса все, что делается впереди. Таковы причины, по кото¬ рым венецианская гондола управляется одним веслом, а гондольер при этом стоит на корме на маленькой, доволь¬ б* 115

но низкой полукруглой скамейке. Гондольер не гребет веслом, как это принято повсюду, а как бы отталкивается от воды. Этот способ гребли, когда гребец стоит на корме и тело его от усилия наклоняется вперед, а не назад, как на обычных лодках, можно часто видеть во всех портах Средиземного моря. Однако лодки, совершенно такой же, как гондола, не встретишь нигде, кроме Венеции. Стоячая поза гондольера требует, чтобы уключина, на которую опирается весло, находилась на определенной высоте; для этого у борта гондолы имеется особое устройство нужной высоты, сделанное из гнутого дерева, в котором есть две или три уключины, расположенные одна над другой, что¬ бы лодкой мог управлять гондольер любого роста и можно было в случае надобности увеличить или уменьшить шаг весла. Приходится очень часто перебрасывать весло с од¬ ной уключины на другую и так же часто менять направ¬ ление, поэтому весло движется в своем гнезде совершенно свободно; нужна большая ловкость, чтобы удержать его на месте, и нужно уметь точно рассчитывать силу , и ско¬ рость движения, чтобы, преодолев сопротивление воды, продвинуть лодку в нужном направлении. Поэтому мож¬ но сказать, что искусство гондольера одно из самых тон¬ ких в гребном деле, так как, помимо физической силы, он должен обладать необходимой ловкостью. Большой канал Венеции со всеми извивами имеет про¬ тяженность более лиги!, поэтому расстояние для пред¬ стоящих гонок было сокращено почти вдвое и местом старта назначили мост Риальто. К этому месту собрались все гондолы, управляемые теми, кто должен был размес¬ тить их. Зрители, которые прежде растянулись вдоль всего канала, теперь столпились между мостом и «Буцен– тавром», и вся узкая лента пути походила на аллею, окаймленную человеческими головами. Эта яркая, словно ожившая дорога являла собой внушительное зрелище, и сердца всех гонщиков забились сильнее, так как надежда, гордость и предвкушение победы овладели ими в эти ми¬ нуты. – Джино из Калабрии! – крикнул церемониймей¬ стер, который размещал гондолы. – Твое место справа. Занимай его, и да поможет тебе святой Януарий! 1 Л и г а – старая мера длины. Морская лига – 5,56 километра, сухопутная – 4,83 километра. 116

Слуга дона Камилло взялся за весло, и лодка изящно скользнула к указанному месту. – Ты пойдешь следующим, Энрико из Фузины. Мо¬ лись хорошенько своему падуанскому покровителю и со¬ берись с силами, так как никто еще никогда не увозил приз из Венеции. Затем он выкрикнул по порядку тех, чьи имена мы не упоминали, и разместил их бок о бок на середине канала. – Вот твое место, синьор, – продолжал он, склонив голову перед неизвестным гондольером, видимо убежден¬ ный в том, что под маской скрывается кто-нибудь из мо¬ лодых патрициев, потакающий капризу какой-нибудь взбалмошной красавицы. – Случай отвел тебе крайнее место слева. – Ты забыл позвать рыбака, – заметил человек в маске, ведя свою гондолу на место. – Этот упрямый и сумасбродный старик все же хочет показать свое честолюбие и свои лохмотья лучшему об¬ ществу Венеции? – Я могу стать и сзади, – робко сказал Антонио. – Возможно, кто-либо из гондольеров не захочет стоять ря¬ дом с бедным рыбаком, а несколько лишних ударов вес¬ лом не имеют значения в такой долгой гонке. – Тебе бы следовало довести свою скромность до так¬ тичности и остаться.. – Если вы разрешите, синьор, мне бы хотелось по¬ смотреть, что может святой Антоний сделать для старого рыбака, который неустанно молится ему утром и вече¬ ром целых шестьдесят лет. – Это твое право, и, если тебе так нравится, стано¬ вись позади всех. Ты все равно на этом месте и оста¬ нешься. Теперь, славные гондольеры, вспомните правила гонки и обратитесь с последней молитвой к вашим свя¬ тым покровителям. Нельзя пересекать дорогу друг .другу; нельзя прибегать к каким-либо уловкам – надейтесь на свои весла и на проворство своих рук; тот, кто выдви¬ нется из строя без причины, будет возвращен обратно, если только он не будет идти первым, а если кто-нибудь нарушит правила или как-либо иначе оскорбит патри¬ циев, тот будет задержан и наказан. Итак, ждите сиг¬ нала! Распорядитель, который сидел в хорошо оснащенной лодке, отплыл назад и разослал гонцов – расчистить путь

участникам состязания. Едва были сделаны эти приго¬ товления, как с ближайшей крыши раздался сигнал, его повторили на колокольне, а потом загрохотал пушечный выстрел в Арсенале. Глубокий сдержанный гул прока¬ тился по толпе зрителей, сменившись тут же напряжен¬ ным ожиданием. Каждый гондольер немного отклонил нос своей лодки в сторону левого берега, точно так же, как жокей у стар¬ тового столба, сдерживая пыл своего скакуна или от¬ влекая его внимание, чуть затягивает на сторону его голову. Но после первого широкого и размашистого взмаха весла лодки выровнялись и дружно двинулись вперед. В течение нескольких минут разницы в скорости но было заметно, и невозможно было определить, кто побе¬ дит, а кто потерпит поражение. Все десять лодок, состав¬ лявших переднюю линию, скользили по воде с одинако¬ вой резвостью, нос к носу, словно какое-то таинственное притяжение удерживало их одну подле другой, в то время как убогая, хоть и такая же легкая лодка рыбака упорно держалась на своем месте позади всех. Вскоре лодки набрали скорость. Взмахи весел стали точнее и равномернее, и гребцы вкладывали в них все свое умение. Линия начала колебаться, и .вот она уже изогнулась: блестящий нос одной из гондол выдвинулся вперед и сломал ее. Энрико из Фузины рванулся вперед и, воспользовавшись успехом, постепенно выбрался на середину канала, избежав таким образом изгибов бере¬ га и водоворотов. Этот маневр, который моряк назвал бы «лечь на курс», имел и то преимущество, что, вспенивая воду позади себя, гондольер слегка затруднял ход дру¬ гим лодкам, идущим за ним. Следом шел сильный и опыт¬ ный Бартоломео с Лидо, как обычно называли его това¬ рищи. Он шел вплотную к гондоле Энрико и меньше всего страдал от волн, поднимаемых гондолой соперника. Гондольер дона Камилло также скоро вырвался из общей группы и быстро двигался вперед, еще правее и немного сзади Бартоломео. За ним на середину канала и довольно близко от лидирующего гребца шли все остальные, то и дело меняясь местами, принуждая друг друга уступать дорогу и всячески увеличивая трудности борьбы. Много левее и так близко от дворцов, как только позволяло сво¬ бодное движение весла, плыл гондольер в маске, чье про¬ 118