Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 52 страниц)

много оснований полагать, что он погиб от руки некоего Якопо Фронтони, пользующегося репутацией наемного убийцы, за которым уже давно, но безуспешно ведется на¬ блюдение с целью выявить его причастность к упомяну¬ тым выше ужасным преступлениям. Совет призывает всех честных и достойных граждан республики помочь властям схватить означенного Якопо Фронтони, даже если он ста¬ нет искать убежища в храме божьем, ибо нельзя более терпеть, чтобы среди жителей Венеции обитал такой че¬ ловек. И в поощрение сенат в отеческой заботе своей обе¬ щает за его поимку триста цехинов». Объявление заканчивалось обычными словами мо^ литвы и подписями носителей верховной власти. Так как сенат вершил дела в тайне и не имел обыкно¬ вения открывать свои намерения народу, то все, кто на¬ ходился поблизости, с удивлением и трепетом внимали словам чиновника, взирая на необычную процедуру. Некоторые дрожали при виде этого неожиданного прояв¬ ления таинственной и ужасной власти; большинство же старалось показать, что они восхищены тем, как прави¬ тели пекутся о своих подданных. Но, пожалуй, внимательней всех слушала объявление Джельсомина. Она далеко высунулась из окна, чтобы не пропустить ни одного слова чиновника. ■– Ты слышал, Карло? – нетерпеливо воскликнула де¬ вушка, обернувшись. – Они наконец обещают награду за поимку этого чудовища, у которого столько убийств на душе! Якопо засмеялся, но смех его показался Джельсомине странным. – Патриции справедливы, – сказал он, – и все, что они делают, правильно. Они благородного происхождения и не могут ошибаться! Они выполняют свой долг. – У них есть только один святой долг перед богом и людьми. – Я слышал о долге народа, но никогда – о долге сената. – Нет, Карло, нельзя отказать им в добрых намере¬ ниях, когда они хотят оградить людей от всякого зла. Этот Якопо – настоящее чудовище, его все презирают, и его кровавые дела слишком долго были позором Венеции.; Ты видишь, патриции не скупятся на золото2 чтоб только схватить его* Слушай! Они снова читают! 330

Вновь зазвучала труба, и теперь воззвание читали меж гранитных колонн Пьяцетты, совсем близко от окна, где стояли Джельсомина и ее невозмутимый спутник. – Зачем ты надел маску, Карло? – спросила девуш¬ ка, когда чиновник кончил читать. В этот час во дворце не принято носить маску. – Я делаю это нарочно: может быть, они примут меня за самого дожа, который стесняется открыто слушать свой собственный указ, или подумают, что я один из Совета Трех! – Чиновник идет по набережной к Арсеналу. Оттуда они, как это обычно делается, отправятся на Риальто. – И тем самым дадут ужасному Якопо возможность скрыться? Ваши судьи тайно вершат дела, когда им сле¬ довало бы разбирать их открыто, и откровенны там, где им лучше было бы помолчать. Я должен покинуть тебя, Джельсомина. Выпусти меня через внутренний двор, а сама вернись домой. – Я не могу этого сделать, Карло... Ты ведь знаешь, власти разрешили тебе... Я не стану скрывать – я нару¬ шила их приказ: тебе не дозволено было в этот час появ¬ ляться во дворце... – И ты это сделала ради меня, Джельсомина? Девушка в смущении опустила голову, и щеки ее по¬ крылись легким румянцем, подобным утренней заре, вспыхнувшей над ее родным городом. – Ты ведь этого хотел, – сказала она. – Тысячу раз спасибо тебе, дорогая, добрая, верная Джельсомина! Не бойся за меня, я выйду из дворца неза¬ меченным. Сюда трудно попасть, а тот, кто выходит, оче¬ видно, имел право войти. – Днем, Карлр, мимо алебардщиков идут в маске только те, кому известен пароль. Браво, казалось, был потрясен словами Джельсомины; лицо его выражало полную растерянность. Он слишком хорошо знал, на каких условиях ему разрешалось сюда приходить, и поэтому не сомневался, что если попытается выйти на набережную через тюремные ворота, то непре¬ менно будет схвачен стражей, которую к этому времени уже оповестят о том, кто он такой. Другой выход казался ему теперь одинаково опасным. Он был удивлен не столь¬ ко содержанием зачитанного на площади объявления, сколько той оглаской, которой сенат решил предать свои 331

действия и, слушая возводимые на него обвинения, он ис¬ пытал скорее мучительную душевную боль, чем страх. До сих пор Якопо не сомневался, что все обойдется удачно: ведь в Венеции носить маски считалось делом обычным и у него было много способов скрыться; но. те¬ перь он очутился в западне. Джельсомина прочла в гла¬ зах браво нерешительность и пожалела, что так встрево¬ жила его. – Не так уж все плохо, Карло, – заметила она. – Се¬ нат позволил тебе навещать отца, правда, в определен¬ ные часы, но все равно это доказывает, что и он способен на жалость, и, если я нарушила распоряжение, чтобы доставить тебе радость, у властей не хватит жестокости счесть эту ошибку за преступление. Якопо с сожалением посмотрел на девушку: как мало понимает она истинный характер политики Святого Марка! – Нам пора расстаться, – сказал он, – иначе твоя не¬ винная душа может поплатиться за мою неосторожность. Мы уже подошли к главному коридору. Может, мне по¬ везет и я смогу выйти на набережную. Джельсомина схватила его за руку, не желая остав¬ лять его одного в этом страшном здании. – Нет, Карло, – сказала она, – ты сразу же на¬ ткнешься на солдата, твоя вина обнаружится, и тогда они уже больше не позволят тебе приходить сюда, чтобы на¬ вещать отца. Якопо знаком попросил ее идти вперед и сам пошел за ней. С бьющимся сердцем, но уже немного успокоив¬ шись, Джельсомина быстро скользила по длинным кори¬ дорам, как всегда аккуратно запирая за собой все двери. Наконец они вышли к знаменитому Мосту Вздохов. Те¬ перь девушка почти совсем успокоилась, ибо они подхо¬ дили к ее квартире, а она решила спрятать своего спут¬ ника в комнате отца, если для него будет опасно поки¬ нуть тюрьму в течение дня. – Подожди минутку, Карло, – шепнула она, пытаясь открыть дверь, соединявшую дворец с тюрьмой. Замок щелкнул, но дверь не отворилась. – Они задвинули за¬ совы изнутри, – бледнея, сказала Джельсомина. – Это неважно. Я пройду по двору мимо стражи без маски. 332

Джельсомина подумала, что ему не страшно быть узнанным слугами дожа, и, желая поскорее вывести его, побежала к двери в другом конце галереи, но и эта дверь, через которую они вошли минуту назад, тоже не подда¬ валась. Джельсомина, шатаясь, прислонилась к стене., – Мы не можем отсюда выйти! – испуганно восклик¬ нула она, сама не понимая причины своего испуга. – Я знаю, – сказал Якопо, – мы в плену у этого рокового моста. Браво спокойно снял маску, и Джельсомина прочла на его лице отчаянную решимость. – Святая мадонна! Что это все значит? – Это означает, что мы сегодня здесь в последний раз, дорогая. Заскрипели засовы, и обе двери со скрежетом отвори¬ лись в одну и ту же минуту. На мосту появился воору¬ женный инквизитор, держа наготове наручники. Джель¬ сомина вскрикнула, но у Якопо не дрогнул ни один мус¬ кул лица, пока на него надевали цепи. – И меня тоже! – крикнула в отчаянии Джельсо¬ мина.– Арестуйте и меня! Это я виновата! Свяжите меня, бросьте в тюрьму, только оставьте бедного Карло на свободе! – Карло? – отозвался офицер, сухо рассмеявшись. – Разве это преступление – навещать отца в тюрьме? Сенат знал, что он приходит сюда... Они разрешили ему... Он только перепутал часы!.. – Знаешь ли ты, девушка, за кого просишь? – За самое доброе сердце... за самого преданного сына в Венеции! Если бы вы только видели, как он пла¬ чет над страданиями отца, какие мучения терзают его, вы бы сжалились над ним! – Слушай! – сказал офицер, сделав рукой жест, при¬ зывающий к вниманию. На мосту Святого Марка, под самым Мостом Вздохов, вновь зазвучала труба и вновь послышались слова воз¬ звания, обещающие золото в награду за поимку браво. – Это республика назначает награду за голову наем¬ ного убийцы! – воскликнула Джельсомина, которую сей¬ час не интересовало то, что делается на улице. – Он за¬ служил свою долю! – Так зачем сопротивляться? с– Я вас не понимаю. 333

– Глупая, да ведь это и есть Якопо Фронтони! Джельсомина не поверила бы словам офицера, если бы не душевная мука, отразившаяся в глазах Якопо. Страш¬ ная истина открылась ей, и девушка упала без чувств. В ту же минуту браво поспешно увели. Глава XXVII Давай поднимем занавес, посмотрим, Что происходит там, в той комнате. Роджерс В тот день по городу ползло множество слухов: люди передавали их друг другу с таинственным и опасливым видом, столь характерным для нравов Венеции того вре¬ мени. Сотни людей шли к гранитным колоннам, словно ожидали увидеть браво на его излюбленном месте, бро¬ сающего дерзкий вызов сенату, ибо этому человеку непо¬ стижимо долго дозволено было появляться в обществен¬ ных местах, и теперь горожане с трудом верили, что он так легко изменит своей привычке. Разумеется, сомнения их тут же рассеивались. Многие теперь громко превозно¬ сили справедливость республики, потому что даже самые угнетенные достаточно храбры, чтобы хвалить своих пра¬ вителей, и те, кто долгие годы не проронил ни слова о действиях властей, теперь рассуждали вслух, словно они – мужественные граждане свободной страны. День прошел, ничем не нарушив обычного течения жизни. Во многих церквах города продолжались мессы по старому рыбаку. Его товарищи наблюдали эти церемойии со смешанным чувством недоверия и ликования. И, пре¬ жде чем наступил вечер, рыбаки вновь обратились в са¬ мых покорных слуг из всех, кого олигархия обычно попи¬ рала, ибо неизбежное следствие подобных методов прав¬ ления – грубая лесть легко подавляет вспышки недоволь¬ ства, порожденные беззаконием. Такова уж человеческая природа: привычка к подчинению рождает в народе глу¬ бокое, хотя и искусственное чувство уважения к властям, и потому, когда тот, кто так долго стоял на пьедестале, спускается с него и признается в своей случайной слабо* 334

сти, подчиненные испытывают глубочайшее удовлетворен ние. Народ прощает ему все его слабости. В обычный час площадь Святого Марка заполнилась народом; патриции, как всегда, покинули Бролио, и, пре¬ жде чем на башне пробило второй час ночи, веселье было уже в полном разгаре. На каналах вновь появились гон¬ долы благородных дам; шторы на окнах дворцов были раздвинуты, чтобы в покои проник свежий ветер с моря, на мостах и под окнами красавиц слышалась музыка. Жизнь общества не могла остановиться только из-за того, что жестокость оставалась безнаказанной, а безвинные страдали. На Большом канале в ту пору, как и теперь, было множество великолепных дворцов, не уступавших по рос¬ коши королевским. Читателю уже довелось познакомиться с некоторыми из этих величественных зданий, и теперь мы проведем его еще в одно. Особенности архитектуры, явившиеся следствием не¬ обычного расположения Венеции, придают сходный вид всем дворцам этого великолепного города. В здание, куда ведет нас этот рассказ, имевшее свой внутренний двор, входили через подъезд с канала, попадая в просторный вестибюль, а оттуда по массивной мраморной лестнице поднимались в верхние покои со множеством картин и люстр и прекрасными полами, выложенными ценной породой мрамора в виде сложных узоров. Все это на¬ поминало те дворцы, где читатель уже побывал с нами. Было десять часов вечера. В одном из покоев описан¬ ного нами дворца собралась небольшая семья, являвшая собой приятное зрелище. Здесь был отец семейства, чело¬ век, едва достигший средних лет, лицо которого выра¬ жало мужество, ум и доброту, а в эту минуту еще и ро¬ дительскую нежность, ибо он держал на руках малыша лет трех-четырех, который шумно резвился, доставляя удовольствие и себе и отцу. Прекрасная венецианка с зо¬ лотистыми локонами и нежным румянцем на щеках, слов¬ но сошедшая с полотна Тициана, лежала рядом на ку¬ шетке, любуясь мужем и сыном и смеясь вместе с ними. Девочка с длинными косами – вылитый портрет матери в юности – играла с грудным младенцем. Вдруг на пло¬ щади пробили часы. Вздрогнув, отец поставил малыша на пол и взглянул на свои* 335

– Поедешь ли ты куда-нибудь в гондоле, дорогая? – спросил он. – С тобой, Паоло? – Нет, дорогая, у меня есть дела, и я буду занят до двенадцати. – Ты обычно склонен покидать меня, когда тебя что-нибудь тревожит. – Не говори так! Я должен сегодня увидеться с моим поверенным и хорошо знаю, что ты охотно отпустишь меня для того, чтобы я позаботился о счастье наших до¬ рогих малюток. Донна Джульетта позвонила, чтобы ей подали одеться. Малыша и грудного ребенка отправили спать, а мать со старшей дочерью спустились к гондоле. Синьора никогда не выходила одна – это был брачный союз, в котором обычный расчет счастливо сочетался с искренним чув¬ ством. Помогая жене сесть в гондолу, хозяин дома нежно поцеловал ее руку и затем стоял на влажных ступенях подъезда до тех пор, пока лодка не удалилась на некото¬ рое расстояние от дворца. – Кабинет готов для приема гостей? – спросил у слу¬ ги синьор Соранцо, ибо это был тот самый сенатор, который сопровождал дожа, когда тот выходил к рыба¬ кам. – Да, синьор. – Все приготовлено, как было сказано? – Да, ваша светлость. – Нас будет шестеро. Для всех есть кресла? – Да, синьор. – Хорошо. Когда первый из них приедет, я тут же спущусь. – Ваша светлость, два кавалера в масках уже ждут вас. Соранцо вздрогнул, снова взглянул на часы и поспеш¬ но направился в самую отдаленную и спокойную часть дворца. Открыв небольшую дверь, он очутился в комнате перед теми, кто уже ждал его прихода. – Тысячу извинений, синьоры! – воскликнул хозяин дома. – Мне не приходилось прежде выполнять такие обязанности, – не знаю, насколько .вы опытны в этом деле. Время пролетело как-то очень незаметно для меня. Прошу вашего снисхождения, господа. Своим усердием в будущем я постараюсь искупить эту оплошность, 336

Оба гостя были старше хозяина дома, и, судя по ка¬ менному выражению их лиц, за плечами у них была боль¬ шая жизнь. Они вежливо выслушали извинения синьора Соранцо, и в течение нескольких минут разговор шел лишь о самых незначительных вещах. – Наше присутствие не будет обнаружено? – спросил некоторое время спустя один, из гостей. – Никоим, образом. Никто не входит сюда без разре¬ шения, кроме моей супруги, а она сейчас отправилась на вечернюю прогулку по каналам. – Говорят, синьор Соранцо, ваше супружество весьма счастливо. Но, надеюсь, вы понимаете, что сегодня сюда не должна войти даже донна Джульетта. – Конечно, синьор. Дела республики превыше всего! – Я трижды счастлив, синьоры, что судьба послала мне таких: превосходных коллег. Поверьте, мне приходи¬ лось выполнять этот страшный долг в гораздо менее при¬ ятном обществе. Эта льстивая тирада, которую лицемерный старик се¬ натор произносил всякий раз, когда встречался со своими новыми коллегами по инквизиции, была принята с удо¬ вольствием и награждена ответными комплиментами. – Оказывается, одним из наших предшественников был синьор Алессандро Градеииго, – продолжал он, рас¬ сматривая какие-то бумаги; действительные члены Со¬ вета Трех были известны лишь немногим должностным лицам правительства, но их преемникам всегда сообща¬ лись имена предшественников. – Он человек благород¬ ный и глубоко преданный государству! Остальные осторожно согласились с ним. – Синьоры, мы приступаем к нашим обязанностям в весьма трудный момент, – заметил другой сенатор. – – Правда, похоже, что волнение рыбаков улеглось. Но у черни как будто были некоторые причины не доверять правительству! – Это дело счастливо окончилось, – ответил самый старый из Трех; он давно научился не вспоминать того, что государство желало забыть, когда цель была достиг¬ нута. – Галеры нуждаются в гребцах, не то Святому Мар¬ ку скоро придется склонить голову. Соранцо, получивший уже некоторые инструкции от¬ носительно своих новых обязанностей, выглядел явно 12 Фенимор Купер, том V 337

озабоченным; но и он был всего лишь порождением этой государственной системы. – Есть ли сегодня у Совета что-либо особо важное для обсуждения? – спросил он. – Синьоры, имеются все основания полагать, что рес¬ публика понесла прискорбную потерю. Вы оба хорошо знаете наследницу богатств Тьеполо или, по крайней мере, слыхали о ней, если ее уединенный образ жизнп лишил вас личного с ней знакомства. – Донна Джульетта восхищается ее красотой, – ото¬ звался сенатор Соранцо. – Богаче ее не было невесты в Венеции! – вставил третий инквизитор. – Очаровательная внешность, огромное богатство – и все это, я боюсь, мы потеряли навсегда! Дон Камилло Монфорте – храни его бог, пока мы можем использовать его влияние, – едва не обманул нас, но как раз в ту ми¬ нуту, когда государство уже разрушило его хитроумные планы, юная наследница по воле случая попала в руки мятежников, и с той поры мы не имеем о ней никаких известий! Паоло Соранцо в душе надеялся, что теперь она уже в объятиях герцога. – Мне донесли, – сказал третий сенатор, – что исчез также и герцог святой Агаты. Кроме того, в порту нет фелукки, которой мы обычно пользовались для особо сек¬ ретных поручений. Оба старых сенатора переглянулись, словно только сейчас начиная догадываться об истине. Они поняли, что дело безнадежно, и, так как их функции были чисто практические, они не стали терять время на бесполезные сожаления. – У нас есть два неотложных дела, сказал стар¬ ший. – Во-первых, мы должны как следует похоронить старого рыбака, чтобы предотвратить какое-либо новое недовольство, и, во-вторых, необходимо избавиться от пресловутого Якопо. – Но его еще надо поймать, – заметил синьор Соран^ цо. – Это уже сделано. И где, вы думаете, его схватили, господа? В самом Дворце Дожей! – На плаху его, немедленно!, 338

Оба старца вновь обменялись взглядами, по которым можно было понять, что, состоя и раньше членами Совета Трех, они понимали многое такое, о чем их молодой колле¬ га и не подозревал. Во взглядах этих было еще и нечто на¬ поминавшее сговор взять власть над чувствами новичка, прежде чем приступить открыто к своим страшным обя¬ занностям. – Ради Святого Марка, синьоры, в этом случае пусть справедливость торжествует открыто! —продолжал ниче¬ го не подозревавший Соранцо. – Какого снисхождения может ждать наемный убийца? Нужно как можно шире оповестить народ о нашем суровом и справедливом при¬ говоре – это лучше всего будет характеризовать нашу власть! Старые сенаторы кивнули в знак согласия со своим коллегой, говорившим с жаром молодости и неопытности и прямотой благородной души. Лицемеры, согласно рас¬ пространенному образу действий, часто прикрываются молчаливым согласием. – Конечно, очень хорошо утверждать справедли¬ вость, – ответил более пожилой. – Вот, например, в Львиной пасти найдено несколько доносов на неаполи¬ танца, герцога святой Агаты. Я предоставляю вам, мои умудренные опытом коллеги, разобрать их. – Избыток ненависти выдает их происхождение! – воскликнул самый неискушенный из членов Совета. – Могу поручиться жизнью, синьоры, что все эти обвине¬ ния порождены личной злобой и недостойны внимания республики! Я много встречался с герцогом святой Агаты и могу сказать, что это в высшей степени достойный че¬ ловек! – Это не помешало ему претендовать на руку дочери старого Тьеполо! – Молодость всегда поклоняется красоте, и это вовсе не преступление. Он спас жизнь синьоры, а в том, что молодость испытывает такие чувства, нет ничего удиви¬ тельного! – Не забывайте, что Венеция, так же как и самый молодой из нас, может также испытывать чувства, синьор! – Не может же Венеция вступить в брак с наслед¬ ницей! 12* 339

– Разумеется, Святому Марку придется удовлетво¬ риться ролью благоразумного отца. Вы еще молоды, синьор Соранцо, а донна Джульетта редкая красавица! С течением времени оба вы станете иначе относиться к судьбам государств, как и к судьбам отдельных семейств... Но мы понапрасну тратим время на пустые разговоры – ведь нашим агентам еще не удалось разыскать беглянку. Сейчас самый неотложный вопрос – как нам избавиться от Якопо. Показал ли вам его светлость письмо от рим¬ ского папы относительно перехваченных донесений? – Да, показывал. Наши предшественники ответили достаточно исчерпывающе, и тут нам больше делать нечего. – В таком случае, мы можем серьезно заняться де¬ лом Якопо Фронтони. Нам нужно будет собраться в зале инквизиции, чтобы свести преступника с его обвините¬ лями. Это серьезное испытание, синьоры, и Венеция уро¬ нит себя во мнении народа, если высшее судилище отне¬ сется к приговору без должного внимания. – На эшафот негодяя! —снова воскликнул Соранцо. – Возможно, его постигнет эта участь или даже еще худшая – колесование. Более глубокий разбор дела по¬ кажет наму какое решение правильнее будет вынести. – Когда речь идет о безопасности наших граждан, может быть только одно правильное решение! Я никогда прежде не жаждал смерти человека, но сейчас я жду этого с нетерпением. – Ваше справедливое негодование, синьор Соранцо, будет удовлетворено: предвидя безотлагательность дела, наш коллега, достойный сенатор, и я сам уже отдали необходимые распоряжения. Близится назначенный час, и мы все встретимся в зале инквизиции, чтобы выпол¬ нить свой долг. Затем разговор перешел на более общие темы. Это тайное и необычное судилище, которое не имело опреде¬ ленного места для своих собраний и которое выносило приговоры то на площади, то во дворце, среди шумных забав маскарада, или в церкви, на веселых сборищах и в кабинете одного из его членов, должно было разбирать множество самых разнообразных дел. В его состав входи¬ ли только люди знатного происхождения, но так как не все они рождались на свет одинаково способными к ясе– стокости, то норой случалось, как, например, сейчас, что 340

– Какого снисхождения может ждатъ наемный убийца? – продолжал ничего не подозревавший Соранцо.

двум более искушенным членам Совета приходилось пре¬ одолевать благороднее устремления их коллеги, прежде чем пустить в ход всю эту адскую машину. Любопытно, что общество обычно устанавливает го¬ раздо более жесткий критерий истины и справедливости, чем это претворяется в жизнь каждым его отдельным членом. Причина такого положения совершенно очевид¬ на, ибо природа наделила всех людей пониманием этого права и от него отказываются лишь под давлением силь¬ ных личных соблазнов. Мы восхваляем добродетель, ко^ торой не можем подражать. Поэтому страны, обществен¬ ное мнение которых имеет наибольшее влияние, обретают и более чистые нравы. Из этого следует, что при господ¬ стве правильной системы взглядов неизбежно совершен^ ствуется и национальная мораль. Ужасно положение того народа, у которого законы и постановления властей ниже личных принципов самих граждан, ибо этот факт доказывает, что подобный народ не является хозяином своей судьбы и, что еще страшнее, коллективная сила его используется для разрушения тех самых качеств, из которых слагается добродетель и кото¬ рые во все времена необходимы для борьбы с постоянны¬ ми эгоистическими устремлениями. Точное представление о законности всякого рода привилегий еще важнее для сильных мира сего, чем для простых граждан, ибо ответственность, являющаяся сущностью свободного прав¬ ления, более чего-либо иного заставляет так называемых слуг народа следовать призывам своей совести. Широко распространенное мнение, будто республика не может существовать, если гражданам ее не свойствен¬ на истинная добродетель, настолько льстит нам, что мы редко берем на себя труд выяснить, верно ли оно; но нам ясно, что следствие здесь принимается за, причину. Если в республике народ – истинный носитель власти, то утверждают, что он обязан обладать высокими мораль¬ ными качествами, чтобы правильно ее использовать. Есля говорить о законах, то это утверждение одинаково спра¬ ведливо как в применении к республике, так и к другим формам правления. Но ведь управляют же монархи, а да¬ леко не все они бывают образцами добродетели; и власт¬ вующая аристократия часто не обладала даже миниму¬ мом этих моральных качеств, что доказывает все наше повествование* То положение, что при прочих равных 342

условиях граждане республики по своему моральному уровню гораздо выше, чем подданные государств с лю¬ бой иной формой правления, является почти бесспорным, ибо там ответственность перед общественным мнением, которую несет вся администрация, и установившаяся мораль, характеризующая общие настроения, будут влиять на всех и не позволят государству превратиться в изъеденный продажностью механизм, как это бывает там, где порочные установления направляют это влияние по порочному пути. Случай, о котором мы рассказываем, является свиде¬ тельством справедливости приведенных выше рассужде¬ ний. Синьор Соранцо был весьма достойным человеком, а счастливая семейная жизнь еще укрепила в нем его природные склонности. Подобно многим венецианцам своего сословия, он время от времени принимался изу¬ чать историю и политику фальшивой республики, и сила кастовых интересов и неверно понятых собственных нужд заставила его признать различные теории, кои он отверг бы с отвращением, если б это было предложено ему в другом виде. И все же синьор Соранцо не поднимался до настоящего понимания действий той системы, которую он был рожден поддерживать. Даже такое государство, как Венеция, вынуждено было в какой-то мере считаться с общественным мнением – о чем только что шла речь, – показывая всему остальному миру лишь ложную картину своих истинных политических идеалов. Однако многие из этих «идеалов» были слишком очевидны, чтобы их удалось скрыть, и они с трудом воспринимались челове¬ ком, чей ум еще не был развращен опытом; но молодой сенатор предпочитал закрывать на это глаза; если же эти прйнципы вторгались в его жизнь, влияя на все, кроме той жалкой, призрачной и мнимой добродетели, награда за которую еще так далека, он был склонен ис¬ кать некие смягчающие обстоятельства, могущие оправ¬ дать его покорность. В таком душевном состоянии сенатор Соранцо был неожиданно избран в Совет Трех. В юности он считал власть, которой теперь его облекли,* пределом своих же¬ ланий. Воображение рисовало ему тысячи картин его благотворной деятельности, и только с годами, узнав, сколько преград возникает на пути тех, кто мечтает о добрых делах, он понял, что все, о чем мечтал, неосу– 343

1дествимо. Поэтому ой вошел в состав Совета, мучимый сомнениями и мрачными предчувствиями. В более позд¬ ние времена, при такой же системе, видоизмененной– лишь несколько просвещением, явившимся результатом разви¬ тия книгопечатания, синьор Соранцо, возможно, стал бы сенатором в оппозиции, то ревностно поддерживающим, какие-либо меры по улучшению общественного устрой¬ ства, то любезно уступающим требованиям более жест¬ кой политики, но всегда соблюдающим свои собственные интересы и едва ли понимая, что он на деле совсем не тот, кем кажется. Однако виной тому был не столько он сам, сколько обстоятельства, заставлявшие его при столкновении долга с личными интересами отдавать предпочтение личной заинтересованности. Впрочем, оба старых сенатора даже не предполагали, какого труда им будет стоить подготовить синьора Со¬ ранцо к исполнению обязанностей государственного деяте¬ ля, коренным образом отличавшихся от тех, к которым он привык, когда был простым гражданином. Старые члены Совета продолжали разговор, не откры¬ вая своих прямых намерений, но всеми способами объяс¬ няя свою политику; беседа длилась почти до того часа, когда все они должны были собраться во Дворце Дожей. Тогда они покинули дом С такими же предосторожно¬ стями, как и вошли в него, чтобы никто из простых смерт¬ ных не догадался об их действительных функциях. Самый пожилой появился во дворце некоего патри¬ ция на празднестве, которое украсили своим присутст¬ вием благородные красавицы и откуда исчез потом так, что этого никто не заметил. Другой посетил дом лежав¬ шего при смерти друга и долго беседовал там с монахом о бессмертии души и надеждах христианина; на проща¬ ние он получил благословение монаха, и вслед ему раз¬ дались похвалы всей семьи. Синьор Соранцо до последней минуты пробыл в кругу семьи. Освеженная легким бризом, донна Джульетта вер¬ нулась с прогулки еще прелестнее обычного; ее мягкий голос и нежный смех старшей дочери еще звучали в ушах сенатора, когда он выходил из гондолы, причалив¬ шей под мостом Риальто. Надев маску и закутавшись плотнее в плащ, синьор Соранцо смешался с толпой и направился узкими переулками к площади Святого Мар¬ 344,

ка. В толпе ему не грозили любопытные взгляды. Обычай носить маску часто оказывался весьма полезным для ве¬ нецианской олигархии, ибо помогал людям избегать ее деспотизма и делал жизнь в городе более сносной. Сена¬ тор видел, как босые загорелые рыбаки входили в собор. Он последовал за ними и очутился возле тускло осве¬ щенного алтаря, где еще служили заупокойные молебны по Антонио. – Он был твоим товарищем? – спросил Соранцо у рыбака, чьи темные глаза даже при слабом свете свер¬ кали, словно глаза василиска. – Да, синьор. И среди нас не осталось более честно¬ го и справедливого человека. – Он стал жертвой собственного ремесла? Никто не знает, как он умер! Некоторые говорят, что святому Марку не терпелось видеть его в раю, другие же уверены, что его убил Якопо Фронтони. – Зачем понадобилась браво жизнь такого человека? – Будьте добры сами ответить на этот вопрос, синьор. Зачем, в самом деле? Говорят, Якопо хотел отомстить ему за свое позорное поражение в последней регате. – Неужто он так ревниво оберегает свою честь хо¬ рошего гребца? – Еще бы! Я помню время, когда Якопо предпочел бы смерть поражению в гонках! Но это было до того, как он взялся за кинжал. Останься он гондольером, в такую историю еще можно было бы поверить, но теперь, когда он занялся иным делом, что-то пе похоже, чтоб он при¬ нимал так близко к сердцу эти гонки на каналах! – А не мог этот рыбак случайно упасть в воду? – Конечно, мог, синьор. Такое случается каждый день, но тогда мы плывем к своей лодке, а не идем ко дну! В молодости Антонио свободно проплывал от набережной до Ли до! – Но возможно, что, падая, он ушибся и не смог до¬ браться до лодки? – Тогда на теле остались бы какие-нибудь следы, синьор! – Почему же Якопо в этот раз не воспользовался своим кинжалом? – Он не стал бы убивать кинжалом такого, как Ан¬ тонио. Гондолу старика нашли в устье Большого канала, в полумиле от утопленника, и притом против ветра! Мы 345

замечаем все это, потому что разбираемся в таких ве¬ щах. – Покойной ночи тебе, рыбак! – И вам того же желаю, ваша светлость! – ответил труженик лагун, удовлетворенный долгим разговором с человеком, которого считал выше себя. Сенатор в маске продолжал свой путь. Он без труда покинул собор, незамеченным вошел во дворец через по¬ тайную дверь, скрытую от нескромных вглядов, и вскоре присоединился к своим коллегам по страшнохму суди¬ лищу. Глава XXVIII Т ам узникам, вместе отдыхающим, Не слышен голос тюремщика. Книга Иова Читателю уже известно, каким образом Совет Трех проводил те свои заседания, которые именовались гла¬ сными, хотя ничто связанное с этой сугубо секретной организацией не может быть названо гласным в обычном смысле слова. Теперь снова собрались те же сановники, скрытые теми же мантиями и масками, как это было описано в одной из предыдущих глав. Несходство заклю¬ чалось только в характерах судей и подсудимого. Лампу поставили так, что свет ее падал на определенное место, куда предполагалось поместить обвиняемого, меж тем как часть зала, где находились инквизиторы, была осве¬ щена тускло, что весьма гармонировало с их мрачными и таинственными обязанностями. За дверью, через кото¬ рую обычно вводили узника, послышался звон цепей – верный знак того, что дело предстояло серьезное. Вот двери распахнулись, и браво предстал перед неизвестны¬ ми ему людьми, которые должны были решить его судьбу. Так как Якопо и прежде нередко являлся перед Со¬ ветом – правда, не как подсудимый, – то теперь при виде всей этой мрачной обстановки он не выказал ни испуга, ни удивления. Лицо его было бледно, но спокой¬ но, и держался он с большим достоинством. При его появлении по залу пронесся шорох, затем воцарилась глу¬ бокая тишина. 346