Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 52 страниц)

ловеческой силой, он кричал до тех пор, пока не упал в изнеможении. Цризыв этот еще звенел в ушах людей, притихших на плоту, когда над водой пронесся громкий ответный крик. Тотчас же гик бригантины был перекинут, и ее тон¬ кий нос направился прямо на маленький белый флажок, развевавшийся над морем. Все это произошло в один миг, но миг этот был полон надежд и тревог, а прекрасное судно уже скользило в пятидесяти футах от плота. Не прошло и пяти минут, как мачта с «Кокетки» уже плыла по океану пустая и никому не нужная. Первым чувством, которое овладело Бороздящим Океаны, когда нога его коснулась палубы бригантины, была глубокая, бесконечная благодарность. Он молчал, видимо не в силах вымолвить ни слова. Проходя по па¬ лубе, он окинул взглядом свое судно и крепко хлопнул ладонью по шпилю, как бы выражая этим судорожным движением свою любовь. Потом он сурово улыбнулся пре¬ данным, послушным матросам и скомандовал бодро и властно, как всегда: – По реям! Марсель поставить, пошел брасы! Шкоты тянуть, да покрепче, друзья! Пусть наша дорогая волшеб¬ ница обратит свой лик к берегуI Глава XXXIV Простите, сударь, вы присутствовали при этом? Шекспир, «Зимняя сказка» На следующее утро окна виллы олдермена ван Беве– рута были открыты, свидетельствуя о возвращении хо¬ зяина. На лицах людей в доме и во дворе было счастливое и вместе с тем печальное выражение, словно какая-то большая радость была омрачена тяжким несчастьем. Чернокожие слуги были взволнованы, обуреваемые той жаждой необычайного, которая так сильна у простых людей, а остальные, казалось, не могли забыть о беде, которой им удалось миновать. Тем временем в комнатах олдермена происходил очень серьезный разговор* Контрабандист и олдермен разгова¬ 787

ривали с глазу на глаз. Вид обоих не оставлял сомнений в том, что они пришли сюда обсудить какие-то важные и серьезные вопросы. Но от человека проницательного не укрылось бы, что моряк говорил о вещах, сильно волно¬ вавших его душу, а олдермена больше интересовали тор¬ говые дела. – У меня остаются считанные минуты, – сказал мо¬ ряк, выходя на середину комнаты и круто поворачиваясь к своему собеседнику, – поэтому я буду краток. Из мел¬ кой бухты можно выйти только во время прилива, а едва ли было бы благоразумно, если бы я стал мешкать, дожи¬ даясь, пока весть о происшествии, которое недавно случи¬ лось в море, разнесется по всей провинции и поднимутся шум и тревога. – Вы рассуждаете с осторожностью, как и пристало контрабандисту! Это еще более укрепляет нашу дружбу, которая отнюдь не ослабла после того, что вы сделали во время нашего не слишком приятного плавания на реях и мачтах погибшего крейсера королевы Анны. Что ж! Я не желаю зла никому из верных слуг ее величества, но мне тысячу раз жаль, что вы не хотите прийти сюда с партией доброго товара сейчас, когда берега некому охранять! В прошлый раз вы привезли потайные шкатулки и кру¬ жева тонкой работы, весьма ценные и выгодные для тор¬ говли; но наша колония испытывает острую нужду еще в кое-каких товарах, которые теперь можно провезти без помех. – Я пришел к вам, чтобы поговорить совсем о другом. Нас связывает нечто такое, олдермен ван Беверут, о чем вы и не подозреваете. – Вы говорите о маленьком недоразумении с послед¬ ней описью? Но ведь все было улажено при вторичной проверке и выяснилось, что вы были аккуратны, как Английский банк. – Выяснилось или нет, мне все равно, пусть тот, кто во мне сомневается, не имеет со мной дела. У меня только один девиз – «доверие», и одно правило – «справедли¬ вость». – Друг мой, вы меня неправильно поняли. Я не допу¬ скаю никаких подозрений; но аккуратность – душа ком¬ мерции, а прибыль – ее плоть. Точный расчет и прилич¬ ный баланс – самый прочный цемент для делового дове¬ рия. Искренность в тайной торговле подобна; беспристра¬ 788

стию в суде: она восстанавливает справедливость, нару¬ шенную законом. О чем же вы хотите со мной говорить? – Прошло уже много лет, олдермен ван Беверут, с тех пор, как началась тайная торговля между вами и тем че¬ ловеком, которого вы считали моим отцом, хотя он лишь назвался им из благородства и опекал беспомощного си¬ роту, сына своего друга. – Этого я не знал, – сказал олдермен, слегка накло¬ няя голову. – Возможно, этим и объясняется некоторое ваше легкомыслие, которое было чревато известными за¬ труднениями. Да, в августе исполнится двадцать пять лет с тех пор, как завязалась эта торговля, причем двенадцать из них я имею-дело с вами.. Не скажу, что нельзя было бы вести это опасное дело лучше, но оно шло вполне тер¬ пимо. Увы, я старею и подумываю о том, что пора отка¬ заться от риска и житейских превратностей – еще два, три, самое большее четыре или пять удачных рейсов, и на этом мы, пожалуй, могли бы покончить к обоюдному удо¬ вольствию. – Мы сделаем это гораздо скорее. Вероятно, судьба моего покровителя вам известна. Мы не раз упоминали вскользь в наших разговорах, что он был изгнан из коро¬ левского флота, так как выступал против тирании Стюар¬ тов, бежал со своей единственной дочерыо в колонии и, наконец, стал контрабандистом, чтобы как-то добывать себе пропитание. – Гм!.. У меня хорошая память в деловых вопросах, сэр Бороздящий Океаны, но во всякого рода щекотливых вещах я забывчив, как новоиспеченный лорд, когда речь заходит о его родословной. Однако, вероятно, все было именно так, как вы говорите. – Вам должно быть известно, что, когда мой покро¬ витель решил покинуть сушу, он взял с собой в море все свое имущество. – У него была надежная и быстроходная шхуна с хо¬ рошим балластом из прибрежных камней и грузом отбор¬ ного табака. Он был умный человек, не поклонялся мор¬ ским волшебницам, не плавал на щегольских бригантинах. Сколько раз королевские крейсеры принимали этого достойного торговца за прилежного рыбака! – У него были свои прихоти, а у меня свои. Но вы забыли, что среди его груза было еще кое-что весьма ценное. 26 Фенимор Купер, том V 789

– Возможно, там был тюк куньих мехов – по тем вре¬ менам это был ходкий товар. – Там была прекрасная, чистая, любящая девушка... Олдермен невольно вздрогнул и отвернулся от собе¬ седника. – Да, там действительно была прекрасная, как вы го¬ ворите, девушка с добрым сердцем, – проговорил он хрип¬ ло и едва слышно.« Но вы сами сказали мне, сэр Бороз¬ дящий Океаны, что она умерла где-то в Средиземном море. После того как она в последний раз побывала здесь, я больше не видел ее отца. – Да, она умерла на островах Средиземного моря. Но место ее в сердцах всех, кто знал эту женщину, заняла ее... дочь. Олдермен вскочил со стула и вперил в контрабанди¬ ста пристальный, взволнованный взгляд: <—■ Ее дочь?! Теперь вы все знаете. Эудора дочь этой несчаст¬ ной... Нужно ли говорить, кто ее отец? Олдермен застонал, закрыл лицо руками и снова опу¬ стился на стул, судорожно вздрагивая. Чем ты можешь это доказать? – пробормотал он. – Ведь Эудора – твоя сестра! —* Вас обманули,—отвечал контрабандист с печальной улыбкой. – Кроме моей верной бригантины, у меня нет на свете ничего и никого. С тех пор как мой храбрый отец погиб на глазах у того человека, о котором я говорил, у меня не осталось родных. Я любил этого человека, как отца, и он называл меня сыном, а Эудору мы выдавали за его дочь от второго брака. Но вот достаточно веские доказательства ее происхождения. Олдермен взял бумагу, которую моряк ему протянул, и быстро пробежал ее глазами. Это было письмо матери Эудоры на его имя, написанное после рождения девочки и дышавшее нежностью. Любовь между молодым коммер¬ сантом и красивой дочерью его тайного поставщика была с его стороны гораздо чище, чем большинство подобных связей. Ничто не препятствовало законному браку, кроме необычности их положения и той неловкости,, которой не¬ возможно было избежать, введя в общество женщину, о чьем существовании друзья Миндерта даже не подозре¬ вали, да еще страха перед обездоленным, но гордым от¬ цом, Нравы в колонии были простые, вполне вероятно 790

даже, что многие советовали узаконить рождение ребенка, поэтому, когда Миндерт ван Беверут прочел письмо той, которую он некогда так искренне любил, а потом поте¬ рял, понеся невозместимую во многом утрату, так как ее нежное влияние могло бы оказаться для него благотвор¬ ным, он задрожал всем телом, не в силах скрыть свое волнение. Письмо умирающей было написано ласково, без тени упрека, но в торжественном и увещающем тоне. Она сообщала о рождении их ребенка, которого, однако, остав¬ ляла на попечение своего отца, а истинного виновника его появления на свет лишь уведомляла о существовании девочки и горячо просила любить ее в случае, если она когда-нибудь будет поручена его заботам. В прощальных строках письма выражались нежные чувства, которые еще привязывали ее к жизни, но были лишь печальным контрастом тому, что ждало бедняжку впереди. – Почему от меня так долго скрывали это? – спросил взволнованный олдермен. – Почему, скажи мне ты, дерз¬ кий и бесстрашный человек! Неужели боялись, что я причиню зло собственной дочери? На лице контрабандиста появилась скорбная и гордая улыбка. – Олдермен ван Беверут, мы не простые береговые торговцы. Наша торговля —это дело всей жизни; наш мир – это «Морская волшебница». А поскольку мы мало интересуемся берегом, в своих взглядах на жизнь мы выше береговых слабостей. Рождение Эудоры было скрыто от вас по желанию ее деда. Возможно, в нем говорило негодование или гордость. А если это была любовь, то он окружил девочку любовью, которая искупает обман. – Ну, а сама Эудора? Знает ли она.,* давно ли она знает правду? – Она узнала ее лишь недавно. После смерти нашего общего покровителя она лишь у меня находила помощь и защиту. Всего лишь год назад девушка узнала, что она не сестра мне. А до тех пор она, как и вы, думала, что оба мы дети того, кто не был отцом ни ей, ни мне. В по¬ следнее время я вынужден был почти безотлучно держать ее на бригантине. Что ж, я справедливо наказан! —»простонал олдер¬ мен. – Наказан за свое малодушие бесчестием собствен¬ ной дочери! 26* 791

Контрабандист с достоинством подошел вплотную к олдермену, и его острые глаза сверкнули возмущением. – Олдермен ван Беверут, – сказал он с упреком, – я передаю вам вашу дочь такой же чистой, какой была ее несчастная мать, когда тот, кто не чаял в ней души, вы¬ нужден был оставить ее под вашим кровом. У контра¬ бандистов свои понятия о справедливости, и не только мои принципы, но и чувство благодарности требуёт, чтобы я защищал дочь своего благодетеля, а не причинял ей зло. Будь я и в самом деле братом Эудоры, мое отношение к ней не могло бы быть чище, чем в то время, когда она была под моей опекой. – Благодарю тебя от всей души! – воскликнул олдер¬ мен. – Я признаю ее своей дочерью, и с тем приданым, которое в состоянии за ней дать, она вполне может на¬ деяться выйти замуж за хорошего й честного человека. – Ты можешь выдать ее за своего любимчика ван Стаатса, – промолвил контрабандист спокойно, но с гру¬ стью. – Она более чем достойна всех благ, которыми он может ее окружить. Олофф ван Стаатс охотно женится на ней, потому что ее пол и происхождение для него не тай¬ на. Когда судьбе было угодно отдать этого человека в мои руки, Эудора сама ему все рассказала. – Положительно ты слишком честен для этого греш¬ ного мира, сэр Бороздящий Океаны! Где же они, я хочу видеть влюбленных и благословить 'их Контрабандист медленно отвернулся и, отворив дверь, сделал тем, кто ждал за ней, знак войти. Тотчас вошла Алида, ведя за руку мнимого Буруна, уже в женском платье.. Хотя бюргер много раз видел девушку, которую считал сестрой контрабандиста, ее удивительная красота никогда раньше так не поражала его. Шелковистые баки исчезли, и на щеках играл румянец, который от горячих лучей солнца стал еще ярче. Темные блестящие локоны, теперь уже пе уложенные с таким искусством, чтобы скрыть ее пол, завивались колечками и свободно ниспадали на лоб, обрамляя лицо, дышавшее веселым лукавством, хотя и омраченное думами. Не часто увидишь вместе два столь прелестных существа, как эти две девушки, кото¬ рые опустились на колени перед коммерсантом. Казалось, одно мгновение давняя и прочная любовь дяди и покро¬ вителя боролась в его душе со вновь родившейся любовью отца. Но даже его притупленные, уродливые чувства не 792

могли устоять перед природой, и с именем дочери на устах скупой и расчетливый олдермен бросился к Эудоре на шею и разрыдался. Суровый контрабандист, который присутствовал при этой сцене, ничем не выдал своих чувств. Но в глазах его промелькнуло сомнение, тревога и, наконец, грусть. С этим выражением на лице он вышел из комнаты, как видно понимая, что посторонний чело¬ век не должен видеть изъявление столь священных чувств. А два часа спустя все главные герои нашей повести со¬ брались на берегу маленькой бухты, под сеныо дуба, ка¬ залось, столь же древнего, как сам Американский кон¬ тинент. Бригантина готова была сняться с якоря, она оде¬ лась парусами, напоминая своей легкостью и изяществом прекрасного лебедя, которому сама природа велит плыть все дальше и дальше. Подошла шлюпка, и Бороздящий Океаны протянул руку Зефиру, чтобы помочь мальчику выйти на берег. – Мы, люди, подвластные стихиям, очень суевер¬ ны, – сказал он, когда легкая нога ребенка коснулась земли. – Виной тому жизнь, полная опасностей, которые мы не в силах преодолеть. Много лет я верил, что, когда этот мальчик впервые ступит на берег, свершится боль¬ шое счастье или еще большее несчастье. Я жду исполне¬ ния пророчества. – Все будет хорошо, – сказал Ладлоу. – Алида и Эудора научат мальчика обычаям этой простой и благо¬ датной страны, а он, надеюсь, быстро их усвоит. – Боюсь, что мальчик еще не раз с грустью вспом¬ нит те уроки, которые давала ему морская волшебница! Капитан Ладлоу, мне остается выполнить еще один долг, которым я, человек более чувствительный, чем вы, быть может, полагаете, не могу пренебречь. Если я не ошиба¬ юсь, красавица Барбери согласна стать вашей женой? – Да, она осчастливила меня своим согласием. – Сэр, я не стану вдаваться в объяснения относитель¬ но прошлого, но вы оказали мне доверие, за которое я от¬ плачу вам взаимностью. Я здесь для того, чтобы всеми возможными средствами вернуть Эудоре отца и законные права на его состояние. Если я не доверял благородной Алиде, опасаясь ее враждебного влияния на олдермена, то не забывайте, что это было до того, как я познакомился с ней и получил возмояшость оценить не только ее 793

красоту. Мои люди схватили ее во флигеле и как плетт– ницу доставили на бригантину. – А я-то думал, что она знала всю историю своей двоюродной сестры и решила помочь вам осуществить какой-нибудь необычайный план, чтобы способствовать счастливому возвращению девушки ее близким! – Вы ничуть не преувеличили ее беспристрастие. Чтобы как-то искупить насилие, которому ее подвергли, и поскорее успокоить ее, я рассказал своей пленнице все без утайки. Тогда же и Эудора впервые узнала все о своем происхождении. Доказательства были неоспоримые, и мы обрели преданного друга в лице той, которую считали со¬ перницей. – Я знал, что Алида с ее благородным сердцем не могла поступить иначе! – воскликнул в восхищении Лад– лоу, поднося руку вспыхнувшей девушки к губам. – По¬ теряв состояние, она стала от этого только богаче, рас¬ крыв сокровища своей души. – Молчите! – перебил его олдермен. – К чему гово¬ рить о каких-то потерях. Все, чего требует справедливость, мы, разумеется, сделаем, но нашей колонии вовсе не обя¬ зательно знать, какое приданое дается за невестой. – Утрата состояния вызовет множество толков, – воз¬ разил контрабандист. – Но вот в этих мешках золото. Приданое моей подопечной готово, стоит ей только сде¬ лать выбор. – Счастье и благоразумие!—воскликнул олдермен. – Это вновь доказывает твою похвальную предусмотритель¬ ность, сэр Бороздящий Океаны, и, каково бы ни было мне¬ ние экспертов казначейства о твоей кредитоспособности и исправности в платежах, я убежден, что даже в самом Английском банке можно найти людей, менее достойных доверия! Надеюсь, девушка имеет на эти деньги закон¬ ное право как на наследство от деда? – Разумеется. —* Мне кажется, сейчас самый подходящий случай, чтобы откровенно высказать то, что глубоко меня волнует и будет весьма уместно в столь счастливую минуту. Если не ошибаюсь, Олофф ван Стаатс, вы, разобравшись в своих чувствах к старому другу, решили, что узы более тесные, нежели те, которые связывали нас до сих пор, принесут вам счастье* 794

– Признаться, холодность красавицы Барбери заста¬ вила и меня сильно охладеть к ней, – коротко отвечал владелец Киндерхука, который редко говорил более того, что требовали обстоятельства. – Однако, сэр, я слышал, что за две недели, проведен– ные вместе с моей дочерью, вы полюбили эту девушку, которая унаследовала свою красоту от матери, а состоя¬ ние – от деда благодаря честности этого верного и храб¬ рого моряка. —< Если я стану членом вашей семьи, олдермен ван Беверут, то счастливее меня не будет человека на свете., – Эудора, дитя мое, этот человек – мой лучший друг, я бы очень хотел, чтобы ты его полюбила. Вы не чужие друг другу, и все же, чтобы ты могла все хорошенько об¬ думать, вы проведете месяц здесь, на вилле, и ты сможешь спокойно, не торопясь сделать выбор... Дочь его, чье выразительное лицо то покрывалось ру¬ мянцем, то бледнело, как вечернее небо Италии, хранила молчание. – Вы так искусно сорвали завесу, скрывавшую тай¬ ну, которая, правда, уже не доставляла мне страданий, —» вмешался Ладлоу, обращаясь к контрабандисту. – Не мо¬ жете ли вы теперь объяснить нам, откуда взялось письмо?, Темные глаза Эудоры заблестели. Она взглянула на Бороздящего Океаны и звонко рассмеялась. – Это еще одна женская уловка из тех, что были пу¬ щены в ход у меня на бригантине. Расчет был прост: мо¬ лодой капитан крейсера не сможет так бдительно следить за нами, если будет ломать себе голову, стараясь отгадать, кто написал письмо. – Вы прибегали к такой уловке и раньше? Признаться, да. Но время не ждет. Через несколько минут начнется отлив, и выйти из бухты будет невозмож¬ но. Эудора, мы должны решить судьбу этого ребенка. Уйдет ли он снова в океан или останется жить на берегу? – Кто этот мальчик и откуда он? сурово спросил олдермен. – Он дорог нам обоим, ^ отвечал контрабандист. Его отец был моим ближайшим другом, а мать в детстве воспитывала Эудору. До сих пор мы заботились о нем оба, теперь же он должен выбрать между нами. – Он не покинет меня! – живо перебила его Эудо¬ ра, = Ты мой приемный сын, Зефир, и лучше меня никто 795

не сможет руководить твоим юным умом. Тебе нужна женская нежность. Скажи, Зефир, ведь ты меня не по¬ кинешь? – Пусть мальчик сам решит свою участь. Я верю в судьбу – по крайней мере, она всегда милостива к кон¬ трабандистам. – Что ж, пусть решает. Останешься ли ты здесь, на просторе этих приветливых полей, где можно бродить среди вон тех красивых, сладко пахнущих цветов, или вернешься в океан, где вокруг лишь унылая пустота? Мальчик задумчиво взглянул в ее встревоженные гла¬ за, потом остановил нерешительный взгляд на спокойном лице контрабандиста. – Мы уйдем в море, – сказал он. – А когда снова вернемся, то привезем тебе, Эудора, много всяких дико¬ вин! – Но как знать, вдруг ты никогда больше не вер¬ нешься на землю твоих родителей. Вспомни, как ужасен океан в своем гневе и как часто бригантине грозила гибель! – Ну, это всего только женские страхи! Мне доводи¬ лось бывать в шквал на брам-рее, и я ни капельки не бо¬ ялся. – Ах, ты еще дитя и ничего не понимаешь! Но взро¬ слые хорошо знают, что жизнь моряка полна смертельных опасностей. Ты был на Средиземном море во время штор¬ ма и видел силу стихий! – Да, я штормовал вместе с бригантиной, а взгляни¬ те – она как игрушка и выдержала трепку как ни в чем не бывало! – Но ведь вчера ты сам видел, как мы плыли далеко от берега на утлом, непрочном плоту, который вот-вот грозил потонуть! – Но плот не потонул, и вы живы, а не то я бы горь¬ ко плакал, Эудора. – Ты объездишь всю страну и увидишь еще много прекрасного – реки и горы, пещеры и леса. Здесь столь¬ ко разнообразия, а на океане нет ничего, кроме волн. – Право, Эудора, у тебя очень плохая память! Здесь куда ни глянь – всюду Америка. Вот эта гора – Америка; вон тот берег залива – Америка, и место, где вы вчера стояли на якоре, – тоже Америка. А мы вот уйдем в оке¬ ан и пристанем уже к берегам Англии, или Голландии, 796

или Африки; с попутным ветром мы можем за один депь пройти мимо двух или трех стран. – Ты побываешь и там, легкомысленное дитя. А если сейчас ты не послушаешься меня, вся твоя жизнь будет полна опасностей! – Прощай, Эудора! – сказал мальчуган и потянулся к ней, чтобы ее поцеловать. – Прощай же, Эудора, – раздался суровый и печаль¬ ный голос контрабандиста. – Медлить больше нельзя, мой люди уже проявляют нетерпение. Если судьба не приведет меня больше к этим берегам, не забывай тех, с которыми ты так долго делила радость и горе! – Нет, нет, постой!.. Не покидай нас так быстро! Оставь мне мальчика... оставь хоть какую-нибудь память о прошлом, кроме этой боли! – Час пробил. Ветер свежеет, а с этим шутить нель¬ зя. Для твоего же счастья лучше, если никто не узнает о бригантине. А ведь если мы останемся, не пройдет и не¬ скольких часов, как сотни любопытных из города будут глазеть на нас. – Что мне до них! Ты не можешь... не можешь по¬ кинуть меня вот так! – Я бы с радостью остался с тобой, Эудора, но дом моряка – это его судно. И так слишком много драгоцен¬ ного времени потеряно. Еще раз – прощай! Девушка в отчаянии озиралась вокруг. Казалось, опа быстрым, торопливым взглядом своих темных глаз хо¬ тела разом окинуть все, что есть на земле прекрас¬ ного. – Куда ты поплывешь? – спросила опа, понизив го¬ лос почти до шепота. – Куда поплывешь и когда вер¬ нешься? – Я плыву туда, куда ведет меня моя счастливая звезда. Быть может, я не вернусь долго, быть может – никогда! Прощай же, Эудора... Будь счастлива среди дру¬ зей, которых тебе дала судьба! Глаза девушки, вся жизпь которой прошла на море, заблестели еще ярче и тревожнее. Она схватила руку контрабандиста обеими руками и невольно стиснула ее изо всех сил. Потом она широко раскрыла объятия и по¬ рывисто прижала к себе неподвижного моряка. =– Мы поплывем вместе! Я твоя и ничья больше! 797

Ты сама не понимаешь, что говоришь, Эудора! – произнес Бороздящий Океаны, тяжело дыша, – У тебя здесь отец... подруга... муж... – Нет, нет! – воскликнула обезумевшая девушка, махнув рукой в сторону Алиды и Олоффа, который сде¬ лал к ней несколько шагов, словно спешил спасти ее из пропасти. Я твоя, твоя! Контрабандист высвободился из ее судорожных объ¬ ятий и сильной рукой держал девушку, отстранив ее от себя, а сам пытался совладать с бурей страсти, бушевав¬ шей в его душе. – Подумай, подумай еще, сказал он. Ты хочешь разделить судьбу отверженного, которого преследует за¬ кон, которого гонят и презирают люди! – Я твоя, твоя! – Корабль будет твоим домом, бурный океан твоим миром! – Твой мир – это мой мир! Твой дом ^ мой дом! Твоя опасность – моя! Из груди контрабандиста вырвался ликующий воз¬ глас. – Ты моя! – воскликнул он. – Перед такими узами бледнеют права отцаГ Олдермен, прощай! Я буду обра¬ щаться с твоей дочерью лучше, чем ты поступил с до¬ черью моего благодетеля! Легко, как перышко, он подхватил Эудору на руки и, прежде чем Ладлоу и Олофф ван Стаатс успели помешать ему, перенес ее в шлюпку. В тот же миг шлюпка отча¬ лила вместе с храбрым мальчуганом, который от радости подбрасывал шляпу в воздух. Бригантина, словно поняв, что произошло, стремительно развернулась, и, прежде чем люди на берегу опомнились от удивления, шлюпка уже висела на талях. Контрабандист появился на полу¬ юте. Одной рукой он обнимал Эудору, другой махал оне¬ мевшим от неожиданности людям на берегу, а девушка, все еще не пришедшая в себя, едва могла прошептать прощальные слова, обращенные к Алиде и отцу. Бриган¬ тина выскользнула из бухты и заплясала на волнах при¬ боя. Потом, забрав всеми своими парусами ветер, дувший с юга, и слегка изогнув под его напором свой красивый и стройный рангоут, бригантина понеслась прочь, остав¬ ляя за собой пенящийся след. 798

День уже клонился к вечеру, когда Алида и Ладлоу ушли с лужайки перед виллой. Еще час им был виден темный корпус бригантины, над которым белело облако парусов. Но вот низкий корпус скрылся из виду, а там и паруса один за другим исчезли вдали, и наконец на го¬ ризонте осталось лишь блестящее белое пятнышко. Оно помаячило там с минуту, а затем растаяло в воздухе. Свадьба Ладлоу и Алиды была слегка омрачена гру¬ стью. Обоих глубоко заботила судьба уплывших на бри¬ гантине; одна питала к ним нежную любовь, другой – уважение, которое ему подсказывали чувства моряка. Прошли годы, и не один месяц провели они на вилле, бросая тысячи тревожных взглядов на океан. В начале лета Алида каждое утро, проснувшись, спешила к окнам своего флигеля в надежде увидеть в бухте бригантину, стоящую на якоре. Но тщетно. Бригантина так и не вер¬ нулась; и хотя оскорбленный и раздосадованный олдер¬ мен тайно предпринял тщательные розыски по всему аме¬ риканскому побережью, он никогда больше не слышал ни о Бороздящем Океаны, ни о его несравненной «Морской волшебнице».

ПОСЛЕСЛОВИЕ К РОМАНУ «БРАВО» «Браво» (1831) – первый из трех романов Купера на темы из истории европейских стран (два других – «Гей¬ денмауэр», 1832, и «Палач», 1833). Эти произведения явились результатом пребывания писателя в Европе (1826—1833). Купер побывал в Англии, Франции, Швей¬ царии, Германии и Италии. Свои впечатления от посеще¬ ния этих стран он описал в путевых очерках. Писателя интересовали не одни лишь пейзажи и нравы европейских стран. Он пристально вглядывался в европейскую дейст¬ вительность, стремясь понять социально-политические ос¬ новы жизни европейских государств. Итоги своих наблюдений Купер выразил не только в публицистических сочинениях, но и. в названных трех романах. Действие их отнесено в прошлое, тем не менее они касаются вопросов, имевших вполне современное зна¬ чение для Купера и людей его времени. Хотя Купер писал свои исторические романы с опре¬ деленной политической целью, он стремился сделать так, чтобы они менее всего походили на публицистические трактаты. «Браво» в высшей степени занимательный ро¬ ман, в котором есть и любовная интрига, и приключения, и тайны, и интересные картины быта и нравов Венеции в далекие от нас времена. Повествование построено так, чтобы держать читателя все время в напряжении. Сна¬ чала в центре фабулы история любви Камилло Монфорте к богатой венецианской наследнице Виолетте, затем вни¬ мание все более переключается на загадочную фигуру браво Якопо. Купер искусно построил интригу, все время усиливая драматическое напряжение. В те времена, когда он писал свой роман, такое построение действия было 800

сравнительно новым, и поэтому роман необычайно волно¬ вал читателей. Но с тех пор многое изменилось в пове¬ ствовательном искусстве. Действие романов приблизилось к жизни. Читатели, воспитанные на реалистической лите¬ ратуре, не могут не заметить некоторой искусственности построения романа «Браво», в котором на нынешний вкус, пожалуй, слишком много нарочитых мелодрамати¬ ческих эффектов. Но, когда роман впервые вышел в свет, вкусы большинства читателей были иными. Искусствен¬ ность композиции книги в те времена ощущалась гораздо меньше. Даже такой взыскательный судья, как В. Белин¬ ский, не находил повода для упреков автору. Наоборот, ему все построение романа казалось вполне естественным. Когда в 1839 году вышел русский перевод романа «Браво», некоторые критики высказали мнение, что это произведение значительно уступает романтическим по¬ вествованиям Купера об Америке. Наш критик не со¬ гласился с такой оценкой «Браво», хотя русский перевод книги был очень плох. В рецензии, напечатанной в жур¬ нале «Московский наблюдатель» (1839), Белинский пи¬ сал: «И теперь, когда уже роман давно прочтен, и теперь носятся перед нашими глазами эти дивные образы, кото¬ рые могла создать, только фантазия великого художника... Вот старый рыбак Антонио, с его энергическою просто¬ тою нравов, с его благородною грубостью; вот глубокий, могучий меланхолический браво; вот кроткая, чистая, милая Джельсомипа; вот ветреная и лукавая Аннина – какие лица, какие характеры! как сроднилась с ними душа моя, с какою сладкою тоскою мечтаю я о них!.. Коварная, мрачная кинжальная политика венецианской аристократии; нравы Венеции; регата, или состязание гондольеров; убийство Антонио – все это выше всякого описания, выше всякой похвалы. И все это так просто, так обыкновенно, так мелочно, по-видимому; люди хлопо¬ чут, суетятся-: кто хочет погулять, кто достать деньжо¬ нок, кто поволочиться, кто пощеголять; лица всех веселы, публичные гулянья пестреют масками, по каналам разъ¬ езжают гондолы – но из всего этого выставляется какой– то колоссальный призрак, наводящий на вас оцепеняю¬ щий ужас... И все действие продолжается каких-нибудь три дня; внешних рычагов нет —вся драма завязывается из столкновения разных индивидуальностей и противопо¬ ложностей дх интересов, все события самые ежедкев– 801.

ные, – но только не раз во время чтения опустится у вас рука с книгою и долго, долго будете вы смотреть вдаль, не видя перед собою никакого определенного предмета...» Нельзя не обратить внимания на то, что в отзыве Бе¬ линского о романе отсутствует упоминание Камилло Мон– форте и Виолетты. Хотя судьба этих персонажей состав¬ ляет основу сюжета «Браво», тем не менее среди других действующих лиц они несомненно самые бесцветные. Ку¬ пер не нашел характерных черт, которые сделали бы эти образы выразительными и запоминающимися. В этом от¬ ношении они не идут ни в какое сравнение с Антонио, Якопо, Джельсоминой, Анниной и, добавим мы, с такими персонажами, как сенатор Градениго, его сын и ростов¬ щик Осия. У каждого из них свой характер и какие-то особенности, делающие любую из этих фигур рельефной и запоминающейся. Белинский прав, когда пишет о том, что мотивы по¬ ведения большинства персонажей являются вполне жи¬ тейскими. В этом смысле «Браво» содержит немало вполне реалистических элементов. Однако реальные мотивы по¬ ведения персонажей еще недостаточны, для того чтобы произведение в целом могло быть определено как реа¬ листическое. Книга Купера сохраняет многие типичные признаки романтической литературы. Здесь немало роко¬ вых случайностей, неожиданных поворотов судьбы, мело¬ драматических столкновений и других эффектов, не лишен¬ ных некоторой театральности. Да, именно театральности, ибо построение романа Купера драматично в самом точном смысле слова. Книга состоит из цепи сцен и эпизодов, об¬ ладающих той концентрированностью действия и диалога, которая характерна для драмы. Каждая глава содержит какое-то событие, имеющее значение для судеб главных персонажей. Роман насыщен действием. Речи персонажей тоже представляют собой очень часто действенный диалог наподобие того, который характерен для драмы. Чисто описательные элементы в романе почти от¬ сутствуют, а когда ода: возникают на страницах книги, то всегда оказываются умело сплетенными с сюжетом. В книге нет описаний,, которые не были бы связаны с ее действием и не были бы необходимы для понимания его. Но есть в ней авторские отступления на общественно-по¬ литические темы. О них мы скажем дальше. Здесь же об¬ ратимся к изображению характеров в романе* 802