Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 52 страниц)

любивый Калигула построил свой мост !, и, плывя отсюда в Бая, презренный Нерон покусился на жизнь собствен¬ ной матери 2. Здесь же высадился святой Павел 3, который под стражей прибыл в Рим. Небольшой, но высокий остро¬ вок почти прямо перед ним – это Низйда; сюда удалился Марк Брут4 после того, что он совершил у подножия ста^ туи Помпея; здесь у него была вилла, и отсюда он и Кас¬ сий отплыли, чтобы получить возмездие от тени убитого Цезаря в битве при Филиппах. Затем начинаются места, более известные в средние века; однако возле вон той горы, что видна вдали, проходит знаменитая подземная дорога, о которой упоминают Страбон5 и Сенека6 и по которой до сих пор крестьяне изо дня в день гоняют своих ослов на базары современного города. У ее начала нахо¬ дится знаменитая могила Вергилия, а дальше амфитеат¬ ром раскинулись белые, построенные друг над другом дома. Это сам шумный Неаполь, увенчанный причудли¬ вым замком святого Эльма! Широкая равнина справа ле¬ леет на своем лоне исполненную неги Капую и многое множество других городов. И вот, наконец, мы видим стоящий отдельно трехглавый вулкан. Говорят, под вино¬ градниками и дворцами, приютившимися у его подножия, погребены виллы и деревни, города и селения. На этой злополучной равнине, примыкающей к заливу, стояла 1 Римский император Гай Цезарь Калигула (12—41), чтобы доказать, что он может пройти по морю, как по суше, приказал построить подвесной мост через залив между Бая и Подцуоли, засыпать его землей и выстроить на нем дома. 2 Римский император Клавдий Нерон (37—68), известный своей жестокостью, после нескольких неудачных попы¬ ток отравить свою мать Агриппину, подослал к ней убийцу. 3 Павел – один из христианских апостолов, осужденный Не¬ роном за проповедование христианства; был привезен в Рим и обезглавлен. 4 Марк Юний Брут (I век до н. э.) – римский политиче¬ ский деятель, вместе с Кассием был организатором затвора про¬ тив Цезаря и участвовал в его убийстве. Впоследствии, потерпев поражение при Филиппах от Антония, стремившегося захватить верховную власть, Брут и Кассий покончили жизнь самоубий¬ ством. 5 Страбон (63 год до н. э. – 20 н. э.) – знаменитый древне¬ греческий географ и историк. 6 Сенека (ок. 6 года до н. э. – 65 год н. э.) – римский фи¬ лософ и писатель. 647

древние несчастные Помпеи!, а дальше виден гористый* мыс, на котором расположен Сорренто! – Человек, который обладает такими знаниями, мог бы найти им лучшее применение, – сурово сказал Лад– лоу, когда взволнованный контрабандист умолк. – В других странах знания черпают из книг, в Ита¬ лии же дети всё узнают прямо из жизни, – последовал спокойный ответ. – Здесь у нас есть люди, которым лестно думать, что наш залив, наше летнее небо и весь здешний климат во многом напоминают те края, которые лежат в ваших ши¬ ротах, – поспешно сказала Алида, явно желая сохранить мир между своими гостями. – Слов нет, воды Манхаттана и Раритана красивы и привольны, а на их берегах живут прелестные созда¬ ния, – сказал Бурун, галантно приподнимая шляпу. – Я убедился в этом собственными глазами. Но все же лучше бы выбрать какое-нибудь другое из достоинств ва¬ шей страны, которое могло бы соперничать с великолеп¬ ными водами, сказочными гористыми островами и сол¬ нечными склонами гор нашего Неаполя! Конечно, ваши широты даже благоприятнее и животворное солнце оди¬ наково щедро как там, так и здесь, но в американских лесах все же слишком много влаги и сырости* чтобы воз¬ дух здесь мог сравниться с прозрачными далями моей родины. Хотя я долго жил на Средиземноморье, но и эти берега мне не чужие. Конечно, в климате Америки и Ита¬ лии есть сходство, но немало и серьезных различий. – Расскажите же нам, каковы эти различия, чтобы, говоря о своем заливе и небе, мы не впали в заблуждение. – Вы оказываете мне большую честь, прекрасная леди; я не очень-то образован и не могу похвастаться красноречием. Но я не утаю от вас немногие плоды своих наблюдений. Итальянский воздух, впитывающий морскую влагу, порой несколько туманен. Однако, кроме двух мо¬ рей, в тех далеких краях почти нет больших скоплений воды. Трудно найти что-либо суше итальянских рек в те месяцы, когда солнце палит особенно жарко. Поэтому и воздух там обычно сухой, упругий, как и положено при таком климате. В нем меньше испарений в виде легких, 1 Древний город Помпеи погиб в результате извержения Везу¬ вия в 79 году. 648

почти невидимых туманов, чем в здешнем лесистом краю. Так, по крайней мере, объяснял это человек, который, как я уже говорил вам, был моим наставником в юности. – Но вы ничего не сказали о нашем небе, наших закатах, нашем заливе. – Извольте, я буду с вами полностью откровенен. Каждый из двух заливов, как мне кажется, наилучшим образом соответствует тому, для чего он предназначен природой. Один поэтичен, спокоен, исполнен изящной, но вместе с тем величественной красоты; он скорее спо¬ собен приносить людям радость, чем пользу. Другой же когда-нибудь станет всемирным рынком. – И все-таки вы ни слова не сказали о его красоте, – проговорила Алида, разочарованная, несмотря на свое притворное безразличие к этому разговору. – Право же, спокон веку всякое старое общество со¬ вершало одну и ту же ошибку – оно переоценивало себя и недооценивало новых участников великой драмы наро¬ дов, подобно тому как люди, давно завоевавшие себе по¬ ложение, презрительно смотрят на претендентов, стре¬ мящихся пробить себе дорогу, – сказал Бурун, с удив¬ лением глядя на разобиженную и нахмурившуюся красавицу. – Однако в этом случае Европа, пожалуй, не так уж заблуждается. Те, кто усматривает столь порази¬ тельное сходство между Неаполитанским заливом и Ман¬ хаттаном, обладают богатым воображением, поскольку сходство это полностью исчерпывается тем, что и там и здесь много воды, да еще пролив между островом и ма¬ териком в одном из них похож иа пролив между двумя островами в другом. Но ведь здесь перед нами эстуарий1, а там залив; здесь вода зеленая из-за отмели и бурная от впадающих сюда рек, а там – голубая и прозрачная, как в открытом море. Я уж не говорю ни о скалистых, увенчанных причудливыми зубцами горах с неописуемой игрой золотого и розового тонов на их неровных скатах, ни о береге, изобилующем памятниками многих тыся¬ челетий! – Я не смею вас более расспрашивать. Но признай¬ те, о нашем небе тоже можно кое-что сказать, даже сравни¬ вая его с теми небесами, которые вы так превозносите. 1 Эстуарий – широкое устье реки, размываемое морскими течениями. 649

– Да, несомненно, тут скорее можно признать вашу правоту. Помню, как-то стоял я на мысе Каподимонте, ко¬ торый высится над маленьким живописным и оживлен– ным пляжем Марйно-Гранде и над Сорренто, где сосредо¬ точено все, что есть поэтичного в жизни рыбаков, и тот, о ком я вам говорил, указывая на прозрачный свод у нас над головой, произнес: «Вот луна Америки!» В ту ночь звезды сияли ярко, словно огни ракет, потому что север¬ ный ветер унес всю пыль в море и воздух был удивительно прозрачен. Но, право, такие ночи редки в любом климате! Жителям южных широт порой удается насладиться ими; жителям северных – никогда. – Но неужели лестное для нас мнение, что наши американские закаты могут соперничать с закатами Ита¬ лии, – всего лишь самообман? – Отнюдь нет, прекрасная леди. Они могут сопер¬ ничать между собой, не имея сходства. Цвет футляра, на котором лежит сейчас ваша очаровательная ручка, не сравнится в нежности с теми красками, которые по¬ рой видишь на итальянском небе. Но, если вашему закату недостает жемчужных отблесков, розовых облаков и неж¬ ных красок, которые в вечерний час сменяют друг друга по всему небосводу Неаполя, зато ему нет равных в яр¬ кости сияния, богатстве переливов и разнообразии кра¬ сок. Там они нежнее, а здесь – великолепнее! Когда из ваших лесов не будет так тянуть влажными испарениями, одинаковые условия могут создать одинаковый эффект. А до тех пор Америке остается гордиться новой и необыч¬ ной, но от этого ничуть не менее восхитительной красотой природы. – Значит, те, кто приехал сюда из Европы, правы лишь наполовину, когда смеются над красотами нашего залива и небосклона? – Да, тут они гораздо ближе к истине, чем когда бы то ни было, коль скоро речь идет об этом континенте. Вы можете гордиться великим множеством рек, удобными выходами в океан, бесчисленными бухтами и другими достопримечательностями вашей Манхаттанской гавани, ибо со временем она несомненно затмит великолепие Неа¬ политанского залива, до сих пор не имеющего себе рав¬ ных; но не вынуждайте иностранца развивать это сравне¬ ние. Ваше небо прекрасно, леди, немногим выпало счастье жить под небом более великолепным и щедрым. 650

Однако я утомил вас своей болтовней. Взгляните, вот ткани, расцветка которых способна восхитить юное и живое воображение даже сильнее, чем краски самой при¬ роды! Красавица Барбери улыбнулась контрабандисту с неж¬ ностью, от которой Ладлоу стало не по себе; она хотела сказать что-то веселое, но тут за дверью послышался голос ее дяди* Глава XXIV •– В Англии будут продавать семь полу¬ пенсовых буяок за один пенс; кружка пива будет в десять мер, а не в три; и я объявлю государственной изменой по¬ требление легкого пива. Джек Кед 1 Даже если бы олдермен ван Беверут участвовал в опи– саной выше беседе, то и тогда он не произнес бы слов более уместных, чем те, с которыми он вошел во флигель* – Штормы и климаты! – воскликнул коммерсант, появляясь на пороге с распечатанным письмом в руке. Я получил через Куракоа и побережье Африки известие о том, что превосходный корабль «Выхухоль» встретил у Азорских островов противные ветры и возвратится на родину не раньше чем через четыре месяца. Ах, сколько драгоценного времени теряется попусту между торговыми сделками, капитан Корнелий Ладлоу! А ведь это может опорочить прекрасное судно, которое до сих пор поль¬ зовалось самой доброй славой – плавание его в оба конца никогда не занимало более обычных семи месяцев. Если все наши суда будут так лениво ползти, мы никогда не сможем доставить кожи в Бристоль вовремя, а тогда ка¬ кой от них прок!.. Но что я вижу, племянница! У вас здесь торговля! И чем – подозрительными'товарами! У ко¬ го же бумаги на эти товары и какое судно доставило их сюда? – На эти вопросы лучше всего ответит сам их владе¬ лец, – сказала девушка дрогнувшим голосом и указала 1 Шекспир, «Генрих VI», часть II, 651

иа контрабандиста, который при появлении олдермена отошел в сторону, чтобы не привлекать к себе внимания. Миндерт быстро, опытным глазом, окинул содержимое тюка, а затем остановил тревожный взгляд на каменном, лице капитана королевского крейсера. – Капитан Ладлоу, я вижу – мыши изловили кош¬ ку! – сказал, он. – Наш крейсер носился по Атлантике больше недели, совсем как еврей-откупщик, бегает взад– вперед по Роттердаму, чтобы как-нибудь сбыть за гра¬ ницу попорченный чай, и вот нас самих так ловко зама¬ нили в ловушку! Какому падению цен или перемене бла¬ госклонности Торговой палаты обязан я честью видеть вас, любезный... э... э... развеселый торговец зелеными волшебницами и яркими тканями? Куда только девались самоуверенность и бесстрашие контрабандиста! Теперь он выказал несвойственные ему растерянность и смущение, явно не зная, что ответить. – Тот, кто идет на риск, удовлетворяя требования жизни, само собой разумеется, ищет покупателей в тех местах, которые славятся своим либерализмом, – сказал он после долгого молчания, которое лишний раз подчерк¬ нуло перемену, происшедшую в нем. – Надеюсь, вы будете снисходительны к моей дерзости, учитывая те побужде¬ ния, которые привели меня сюда, и выскажете прекрасной леди свое авторитетное суждение о качестве моего товара и умеренности цен. Миндерт был не меньше, чем Ладлоу, удивлен такими речами и смиренным поведением контрабандиста. Он-то ожидал, что ему придется решительно пресечь обычную безрассудную фамильярность Буруна, по возможности скрыв свои связи с Бороздящим Океаны, но, к своему удивлению, обнаружил, что сделать это легче легкого, потому что контрабандист проникся к нему неожиданным почтением. Осмелев и, быть может, несколько возгордив¬ шись от этой внезапной почтительности, которую достойный олдермен, вообще-то довольно проницательный, не пре¬ минул приписать своим моральным достоинствам, он за¬ говорил уверенным и покровительственным тоном, каким при других обстоятельствах едва ли счел бы благоразум¬ ным обращаться к человеку, который так часто доказывал ему свое бесстрашие и прямоту суждений. – Я вижу, нетерпение торговца заглушило в вас бла¬ горазумное доверие к кредиту, – сказал он, показывая 652

в то же время горделивым жестом, что он снисходит к столь простительному заблуждению. – Но мы не должны слишком строго судить его за эту ошибку, капитан Лад– лоу, поскольку, как справедливо заметил этот молодой человек в свою защиту, стремление к прибыли в честной торговле похвально и полезно. Пусть тот, кто притворяет¬ ся, будто не знает законов, помнит мудрое мнение нашей доброй королевы и ее советников, согласно которому мать Англия может производить почти все, что способен потре¬ бить колонист! Да, да! А сама она может потребить все, что способен произвести колонист! – Не стану притворяться, сэр, будто я не знаю зако¬ нов, но, занимаясь этой скромной торговлей, я лишь сле¬ дую принципу природы, так как стараюсь обеспечить свои интересы. Мы, контрабандисты, ведем рискованную игру с правительством. Если нам удается проскользнуть благополучно, мы выигрываем; а если нет – выигрывают слуги королевы. Ставки равные, и такую игру нельзя назвать нечестной. Если бы правители мира освободили торговлю от оков, которые они на нее наложили, наше ремесло бы исчезло, а словом «контрабандист» стали бы называть представителей самых богатых и уважаемых торговых домов. Олдермен тихонько присвистнул. Жестом пригласив своего собеседника сесть, он сам тоже тяжело опустился на стул, с самодовольным видом закинул ногу на ногу и возобновил разговор: – Ваши чувства весьма похвальны, любезный... э... э... как там вас... не сомневаюсь, что у вас есть какое-ни¬ будь достойное имя, мой друг, так умно рассуждающий о торговле? – Люди зовут меня Буруном, когда не хотят обозвать как-нибудь похлеще, – отвечал молодой человек, послуш¬ но садясь. – Так вот, чувства ваши весьма похвальны, любез¬ ный Бурун, и вполне подобают джентльмену, который из¬ влекает средства к жизни из практического истолкования таможенных законов. Наш мир мудро устроен, капитан Ладлоу, и в нем немало людей, в чьих головах, словно в тюках с товаром, имеется богатейший выбор мыслей. Гра¬ мотеи и сочинители! Вот, не угодно ли, я как раз получил из торгового дома ван Буммеля-, Шёнбрека и ван дер Донка аккуратнейшим образом сложенную статейку, 653

написанную на чистейшем лейденском диалекте, где дока¬ зывается, что торговля – это обмен «эквивалентами», как называет их сочинитель, и что всем странам стоит только открыть свои порты и в торговле сразу начнется золо¬ той век. – Многие умные люди разделяют этот взгляд, ко¬ ротко заметил Ладлоу, верный своему решению оставать¬ ся молчаливым наблюдателем происходящего. – Чего только не выдумает хитрая голова, лишь бы марать бумагу! Нет, джентльмены, торговля – все равно что скаковая лошадь, а торговец – это наездник. Та ло¬ шадь, которая несет на себе самый тяжелый груз, может проиграть; но, увы, природа не наделила людей одинако¬ вым ростом и толщиной, а потому в торговле судьи так же необходимы, как и в скачках. Сядьте на своего мерина, если, на ваше счастье, злодеи негры не загоняли его вко¬ нец, скачите в Гарлем в погожий октябрьский день и поглядите, как там соревнуются в резвости. Плуты наезд¬ ники то и дело подгоняют лошадей то хлыстом, то шпо¬ рами, и, хотя начинают они честно, что не всегда мояшо сказать о торговцах, кто-нибудь должен же победить. Если лошади приходят голова в голову, заезд повторяют до тех пор, пока достойнейший не завоюет приз. – Но почему же многие умные головы считают, что торговля расцветает именно тогда, когда перед ней мень¬ ше всего препон? – А почему одному человеку суждено писать законы, а другому =– нарушать их? Разве лошадь не бежит рез¬ вее, когда у нее свободны все четыре ноги; чем когда она стреножена? Но в торговле, любезный Бурун и капи¬ тан Ладлоу, каждый из нас сам наездник; и, если оста¬ вить в стороне вмешательство таможенных законов, мы садимся в седло такими, какими создала нас природа. Толстый или худой, с широкой или тонкой костью, каж¬ дый должен так или иначе достичь финиша. Поэтому, чтобы уравнять тяжелый вес, нужен балласт мешки с песком. Конечно, конь может пасть под тяжестью груза, но это еще не значит, что его шансы на выигрыш но возрастут, если всех остальных поставить в такие же точ¬ но условия. – Однако давайте отвлечемся от этих сравнений, —* заметил Ладлоу, – и, если торговля – не что иное, как обмен эквивалентами.,. 654

– Убытки и разорение! – перебил его олдермен, ко¬ торый в споре частенько забывал об учтивости. – Так может рассуждать только человек, читавший какие угодно книги, кроме счетных. Вот, не угодно ли, я получил из¬ вещение от лондонской фирмы «Танг и Туэдл» о том, что тюль благополучно отправлен на бриге «Олень», кото¬ рый вошел в устье реки шестнадцатого апреля. Все све¬ дения об этом грузе можно бы упрятать в детскую муф¬ ту... Капитан Ладлоу, я рассчитываю на вашу скром¬ ность; что же касается вас, любезный Бурун, то это дело вообще не по вашей части... Итак, повторяю: вот кое-ка¬ кие сведения, изложенные всего две недели назад в па¬ мятной записке. – С этими словами олдермен надел очки и вынул из кармана блокнот. Повернувшись к свету, оп продолжал: – Уплачено по счету фирме «Сэнд, Фёрнес и Гласс» за бисер – 326 фунтов стерлингов. Упаковка и тара – 1 шиллинг 10,5 пенса. Погрузка и фрахт1 – 11 шиллингов 4 пенса. Страховка в среднем – 1 шиллинг 5 пенсов. Фрахт, погрузка и комиссионные агенту, рабо¬ тающему среди мохоков, – 10 фунтов... Так, так... Фрахт и продажа мехов в Англии – 7 фунтов 2 шиллинга. Об¬ щие затраты – 20 фунтов 1,5 пенса, – все полновесными денежками. Заметьте, продажа мехов «Фросту и Ричу»,, чистая прибыль – 196 фунтов И шиллингов 3 пенса. Ак¬ тив – 175 фунтов 12 шиллингов 5,5 пенса; совсем недур¬ ной эквивалент, дорогой Корнелий, появился в счетных книгах торгового дома «Танг и Туэдл», а я выложил 20 фунтов 19 шиллингов и 1,5 пенса, и здесь еще не ука¬ зано, сколько получат «Фрост и Рич» за эти товары в германской императрицы. – Так же как не указано, что ваш бисер продан мо– хокам по цене, гораздо более высокой, чем куплен^ и меха обошлись покупателю дороже, чем они стоили на месте. – Фыо! г– присвистнул коммерсант, пряча свой блок¬ нот. – Можно подумать, что сын моего друга читал этого лейденского писаку! Если дикарь так низко ценит свои меха и так высоко – мой бисер, я не стану его разубеж¬ дать, иначе в один прекрасный день, с соизволения Тор¬ говой палаты, мы увидим, как его каноэ превратится в 1 Фрахт-Оплата за перевозку грузов морем или за наём судна, на определенный срок. 655

настоящий корабль и он сам отправится добывать для себя украшения. Паруса и смекалка! Как знать, вдруг этому мошеннику вздумается доплыть до самого Лондона; тогда наше отечество потеряет все прибыли от торговли с Веной, а мохок будет извлекать выгоду из разницы в ценах! Вот так-то, теперь вы сами видите – чтобы скачки были честными, лошади должны начинать разом, нести на себе равный груз, и в конце концов какая-нибудь из них придет первой. Ваша метафизика ничуть не лучше философского камня, из которого ловкий теоретик добы¬ вает широченный золотой лист больше самого большого из американских озер, чтобы убедить тупиц, что всю зем¬ лю можно превратить в этот драгоценный металл; а чело¬ век простой и практический просто-напросто, кладет стои¬ мость этого металла себе в карман полновесной монетой. – И все-таки вы сетуете на парламент за то, что он издал слишком много законов, а это идет во вред тор¬ говле, и говорите о нашем законодательстве в таких вы¬ ражениях, которые, простите меня, скорее пристали гол¬ ландцу, чем подданному английской короны. – Разве я не сказал вам, что лошадь резвее побежит без наездника, чем навьюченная тяжелым грузом? Если хотите выиграть, дайте своему жокею поменьше груза, а жокею соперника – побольше. Я сетую на членов пар¬ ламента потому, что они издают законы для нас, а не для себя. И я не раз говорил моему достойному другу олдермену Гэлпу, что гурманство – занятие легкое и при¬ ятное, а вот для воздержания нужна воля. – Из всего этого я заключаю, что олдермен ван Беве– рут не разделяет мнения лейденского сочинителя. Олдермен приставил палец ко лбу и некоторое время молча глядел на своих собеседников. – Эти лейденцы – умный народ! Будь у Соединен¬ ных провинций точка опоры, они, подобно философу, ко¬ торый хвастался своим рычагом, перевернули бы мир!1 Эти продувные бестии полагают, что амстердамцы от природы отличные наездники и хотят уговорить всех остальных скакать без груза. Я пошлю это сочинение в страну индейцев и найму каких-нибудь ученых, чтобы 1 Намек на великого математика древности Архимеда, кото¬ рому принадлежат знаменитые слова: «Дайте мне точку опо-ры, и я подниму земной шар». 656

они перевели его на язык мохоков, – пусть их знамени¬ тый вождь Шендо, когда миссионеры обучат его грамоте, усвоит правильный взгляд на эквиваленты! Почему бы' мне не сделать такой подарок достопочтенным проповед¬ никам, дабы добрые плоды созрели возможно скорее? Олдермен покосился на своих слушателей и, смиренно сложив руки на груди, по-видимому, ожидал, что его кра¬ сноречие потрясет их. – Выходит, вы не очень-то высоко оценили занятие вот этого... этого джентльмена, который оказывает нам честь своим присутствием, – сказал Ладлоу, бросив на контрабандиста красноречивый взгляд, показывавший, на¬ сколько затруднительно было ему найти подходящее обра¬ щение к человеку, чья внешность так не соответствовала его ремеслу. – Если ограничения в торговле необходимы, тому, кто торгует беззаконно, никак не найти себе оправ¬ дания. – Скромность вашего поведения восхищает меня ни¬ чуть не меньше, чем справедливость суждений, капитан Ладлоу, – сказал олдермен. – В открытом море долг ве¬ лел бы вам захватить бригантину этого человека, но здесь, так сказать, в семейном кругу, вы лишь отводите душу, читая мораль! Я тоже считаю своим долгом высказаться на эту тему и, воспользовавшись благоприятным случа¬ ем, когда все так тихо и мирно, поделюсь с вами кое-ка¬ кими соображениями, которые, вполне естественно, воз¬ никают при подобных обстоятельствах. Затем Миндерт повернулся к контрабандисту и про¬ должал тоном судьи, делающего внушение какому-нибудь возмутителю общественного порядка: – Вы, любезный Бурун, явились сюда, так сказать, под чужим флагом, если воспользоваться выражением, принятым среди людей вашей профессии. С виду вы ни¬ чем не отличаетесь от честного подданного королевы, а ведь вас подозревают в некоем занятии, которое я. не назову бесчестным или даже позорным, так как мнения на этот счет сильно расходятся, но которое отнюдь не по¬ могает ее величеству победоносно завершить войны про¬ тив врагов Англии, так как не дает европейским доми¬ нионам возможности сохранять ту торговую монополию, посредством которой она желает избавить нас, живущих в колониях, от необходимости оберегать свои интересы за воротами ее таможни. Мягко выражаясь, это по меньшей 22 Фешшор Купер, том V. 657

мере нескромно, и я с прискорбием вынужден добавить, что некоторые обстоятельства еще более отягощают вашу вину. Ван Беверут замолчал и испытующе поглядел на конт^ рабандиста, желая узнать, какое впечатление произвели его слова и как далеко он может зайти в своей хитрости; но, увидев^ к своему удивлению, что молодой человек потупил глаза с виноватым видом, олдермен набрался смелости и продолжал: – Сюда, в комнаты моей племянницы, которая по своему полу и возрасту не может нести перед законом ответственности за подобные проступки, вы принесли всякие безделки, на которые подданным ее величества в колониях по воле королевских советников и смотреть не пристало, поскольку они изготовляются не под надзором искусных мастеров нашей матери Англии. Женщине, лю¬ безный Бурун, нелегко бывает устоять перед соблазном, особенно трудно бывает ей бороться с искушением, когда дело касается изящных вещей, украшающих ее внеш¬ ность. Я вполне допускаю, что моя племянница, дочь Этьена Барбери, унаследовала от своих предков эту сла¬ бость, поскольку французские женщины особенно увле¬ каются нарядами. Однако я отнюдь не собираюсь судить ее слишком строго, потому что если старый Этьен и пере¬ дал своей дочери по наследству какие-то прихоти, то он оставил ей и средства, чтобы иметь возможность их опла¬ тить. А потому давайте-ка сюда счет, и, если долг сделан, он будет погашен. А теперь я подхожу к последнему и самому серьезному из ваших проступков. Без сомнения, для торговца капитал – это фундамент, на котором дер¬ жится здание его репутации, – продолжал Миндерт, опять пристально поглядев на контрабандиста. – Но кредит – это орнамент на его фронтоне. Капитал для него – крае¬ угольный камень, кредит же – узорчатые пилястры, ко¬ торые придают зданию красоту; порой, когда время раз¬ рушит фундамент, весь дом держится на колоннах, без них рухнула бы крыша, лишив хозяина крова над голо¬ вой. Богатому человеку кредит дает уверенность, сред¬ нему торговцу – успех в делах и всеобщее уважение, и даже в бедняка он вселяет надежду на будущее, но, разумеется, когда под домом нет прочного фундамента, оба – и покупатель и продавец – должны соблюдать осто¬ рожность* Вот сколь велика ценность кредита, любезный 658

Бурун, и никто не должен хвататься за него без доста¬ точных оснований, ибо он слишком хрупок и не терпит грубого обращения. Еще юношей, путешествуя по Голлан¬ дии на лошадях достаточно медленно, чтобы извлечь пользу из всего виденного, я понял, как важно сохранить кредит в безукоризненной чистоте. Поскольку одно собы¬ тие может послужить мне удачным примером, я осме¬ люсь предложить его вам как бы в виде задатка. В нашей быстротечной жизни, капитан Ладлоу, все так непрочно, и это служит как бы предостережением для людей моло¬ дых и безрассудных, потому что гордыня не доводит до добра, и даже сильную руку можно отсечь так же легко, как косят нежные травинки в поле! Банкирский дом ван Гёлта и ван Стоппера в Амстердаме занимался по боль¬ шей части операциями с военными процентными бумага¬ ми, выпущенными императором. А судьба в то время по¬ кровительствовала сынам Оттоманской империи, которые не без успеха осаждали Белград. И вот, джентльмены, одна неразумная и своенравная прачка взяла в аренду балкон высокого дома в центре города, чтобы сушить там белье. Однажды на рассвете она начала развешивать свои муслины и холсты, как вдруг гарнизон был поднят по тревоге – это мусульмане пошли на приступ. Некото¬ рые из защитников города, которым удалось унести ноги, вдруг увидели на высоких перилах какие-то красные, зеленые и желтые узлы и приняли их за головы турок; и они разнесли повсюду слух о том, что целая банда не¬ христей под водительством множества главарей в зеленых тюрбанах захватила самый центр города и вынудила их отойти. Слухи эти, обрастая подробностями, вскоре дошли до Амстердама, и государственные процентные бумаги сразу упали в цене. На бирже только и говорили об убыт¬ ках, понесенных ван Гелтом и ван Стоппером. Когда па¬ ника была в разгаре, у одного француза в лавке, где торгуют орехами, в нескольких домах от банка, сорвалась с привязи обезьяна, и целая толпа еврейских ребятишек собралась поглазеть на ее ужимки. Умные головы, при¬ няв это за демонстрацию со стороны сынов племени из– раилева, взволновались, боясь за свои денежки. Изъятие вкладов пошло еще быстрее, и достойные банкиры, чтобы доказать свою платежеспособность, не закрыли двери в урочный час. Всю ночь не прекращались платежи, а на другой день, около полудня, ван Гелт перерезал себе 659

горло в беседке на берегу Утрехтского канала, а ван Стоп– пера видели в банке – он курил трубку, сидя среди совер¬ шенно пустых сейфов. В два часа почта принесла изве¬ стие, что приступ мусульман отбит, а прачка повешена; правда, я до сих пор не могу понять, за какое преступле¬ ние ее казнили, поскольку точно известно, что она не брала ссуды в этом несчастном банке. Вот, джентльмены, какие уроки порой дает нам жизнь; и, так как я уверен, что говорю с людьми, которым это пойдет на пользу, я позволю себе посоветовать всем вам поменьше говорить о торговых делах. Умолкнув, Миндерт еще раз окинул взглядом присут¬ ствующих, желая убедиться, что его слова произвели должное впечатление, а терпение контрабандиста не ис¬ сякло и можно не опасаться протеста с его стороны. Ол¬ дермен был в растерянности, видя, с каким подчеркнутым и необычайным почтением обращался с ним тот, кто, никогда не допуская грубости, редко выказывал уважение к словам человека, с которым он водил короткое знаком¬ ство в денежных делах. Пока олдермен говорил свою горячую речь, молодой моряк с бригантины слушал его скромно и внимательно, изредка поднимая глаза лишь для того, чтобы украдкой бросить тревожный взгляд на Алиду. Красавица Барбери также внимала красноречию дядюшки прилежнее обычного. На взгляды контрабанди¬ ста она отвечала благосклонно; словом, даже безразлич¬ ный наблюдатель мог заметить, что обстоятельства поро¬ дили между ними взаимное доверие и понимание, которое свидетельствовало если не о нежности, то о задушевности их отношений. Все это не укрылось от Ладлоу, тогда как олдермен ничего не заметил, поглощенный своими сообра¬ жениями, которыми он так щедро делился с присутствую¬ щими. – А теперь, когда я усвоил столько торговых правил, которые, надеюсь, послужат мне дополнением к инструк¬ циям лордов адмиралтейства, – заметил капитан после короткого молчания, – позвольте мне обратить ваше вни¬ мание на вещи менее возвышенные. Нам представляется как нельзя более удобный случай узнать о судьбе нашего товарища, которого мы потеряли во время последнего плавания. Не будем же пренебрегать этим случаем. – Ваша правда, мистер Корнелий. Владелец Киндер– хука не такой человек, чтобы сбросить его в море, словно 660

бочонок запретного зелья, и даже не поинтересоваться, что с ним сталось. Предоставьте это дело моему благора¬ зумию, сэр, и поверьте, арендаторы третьего среди луч¬ ших имений нашей колонии недолго останутся в безвест¬ ности о судьбе своего хозяина. Если вы с мастером Бу¬ руном соблаговолите ненадолго пройти в другую комнату, я сам разузнаю все, что может способствовать выяснению истины. Капитан королевского крейсера и молодой моряк с бригантины, видимо, полагали, что, согласившись на это, они составят самое необычайное общество, какое только можно себе представить. Однако колебания Буруна были тем более явными, что Ладлоу по-прежнему был преис¬ полнен хладнокровной решимости оставаться в стороне, пока не наступит время действовать, как подобает верно¬ му слуге королевы. Он знал наверняка или, во всяком случае, был твердо уверен, что «Морская волшебница» снова стоит на якоре в бухточке, скрытая среди деревьев, и, так как контрабан¬ дист однажды уже перехитрил его, он решил действо¬ вать осторожно и вовремя вернуться на свой корабль, чтобы решительно, и, как он надеялся, с успехом атако¬ вать бригантину. К тому же в поведении контрабандиста и его манере говорить было нечто такое, что ставило этого человека выше его собратьев, благодаря чему он возбуждал любопытство, которое поневоле чувствовал и королевский офицер. Поэтому он поклонился довольно учтиво и дал понять, что охотно принимает предложе¬ ние олдермена. – Мы встретились на нейтральной почве, – сказал Ладлоу своему собеседнику, когда они вышли из «Обите¬ ли фей» – и, хотя цели у нас разные, мы вполне можем дружески потолковать о событиях прошлого. Бороздящий Океаны пользуется своеобразной славой, которая даже дает основания считать его моряком, чьи способности за¬ служивают лучшего применения. Я готов подтвердить где угодно, что он проявил удивительное искусство и хладно¬ кровие, хотя мне очень жаль, что эти прекрасные каче¬ ства используются столь печальным образом. – Вы выражаетесь с достойной сдержанностью по отношению к правам короны и с подобающим уважением к королям биржи, – отвечал Бурун, к которому, едва ол¬ дермен вышел, вернулась его прежняя и, надо добавить* 661