Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 52 страниц)

– В исповедальню ее, пусть займется молитвами! Благочестивый настоятель собора Святого Марка будет смирять ее воображение, пока она не станет считать неаполитанца за нехристя-мавра. Да простит мне правед¬ ный святой Теодор, но ты, мой друг, наверно, еще по¬ мнишь то время, когда церковная эпитимья была непло¬ хим лекарством от твоего легкомыслия и праздности. – Синьор Градениго был в свое время настоящим повесой, – заметил третий, – это хорошо помнят все, кто бывал в его обществе. О тебе было немало разговоров в Версале и Вене. Нет, не пытайся отрицать свои успехи передо мной: уж что-что, а память у меня хорошая. – Я протестую против искажения прошлого, – возра¬ зил обвиняемый, и его поблекшие черты озарились слабой улыбкой. – Мы все были молоды, синьоры, но даже тогда я не знал венецианца с более светскими манерами и поль¬ зовавшегося большим успехом, особенно у французских дам, чем тот, кто сейчас говорил все это. – Не стоит сводить счеты, не стоит – то были лишь заблуждения молодости и дань времени! Но я помню, Энрико, как видел тебя в Мадриде – более веселого и изящного кавалера не было при испанском дворе. – Ты был ослеплен дружбой – уверяю тебя, я был не более чем жизнерадостный мальчишка. Ты слышал в Париже о моей истории с мушкетером? – Слышал ли я о «великой войне»? Ты слишком скромен, если сомневаешься, знаю ли я про поединок, который целый месяц служил темой разговоров в свете, словно военная победа! Приятно было в то время назы¬ вать его соотечественником, ибо могу тебя заверить, синьор Градениго, на улицах Парижа нельзя было встре¬ тить кавалера более галантного и блестящего. – Ты рассказываешь мне о вещах, которые я видел собственными глазами. Когда я приехал в Париж, по¬ всюду только о нем и говорили. Что за блестящий двор, как великолепна была столица Франции в наше время, синьоры! – Не было города приятнее и с более свободными нравами: – да поможет мне святой Марк своими молит¬ вами! Сколько приятных часов я провел вМарэиШато!1 1 М а р э иШато – аристократические кварталы старого Па¬ рижа. 167

Встречал ли ты когда-нибудь в версальском парке гра¬ финю де Миньон? – Тсс! Ты становишься слишком болтливым, доро¬ гой мой; но изящества и привлекательности у нее было более чем достаточно, это я могу сказать. А какая игра шла тогда в модных салонах! – О, я испытал это на себе! Поверите ли, дорогие друзья, я поднялся из-за стола прекрасной герцогини де ***, проиграв тысячу цехинов, а ведь игра длилась не более минуты, помню как сейчас. – И мне запомнился тот вечер. Ты сидел между же¬ ной французского посла и английской леди. Ты играл в «красное и черное» – играл кое-как, ибо, вместо того чтобы глядеть в карты, ты не мог глаз отвести от своих соседок. Я охотно заплатил бы половину твоего проигры¬ ша, Джулио, чтобы прочитать письмо, которое ты получил от достопочтенного сенатора, твоего отца, после этого! – Он об этом так и не узнал. Никогда. У меня были друзья на Риальто, и через несколько лет по счету было все уплачено. А ты, Энрико, кажется, был тепло принят Нинон? – Она делила со мной свой досуг, и я наслаждался блестками ее остроумия. – О нет, говорили, что ты удостоился еще больших милостей... – Пустые салонные сплетни! Я решительно отвергаю их, господа; меня, конечно, принимали лучше других... но досужие языки всегда найдут пищу для разговоров. – А ты, Алессандро, помнится, оказался в обществе молодых людей, которые, в погоне за развлечениями, но¬ сились из страны в страну, так что за десять недель побы¬ вали при десяти дворах Европы? – Да кто же был их предводителем, если не я? По¬ хоже, ты начинаешь терять память. Это было пари на сто золотых луидоров, и мы с честью его выиграли. Отмена приема при дворе курфюрста Баварии чуть не подвела нас, но, если ты помнишь, мы подкупили дворцового ка¬ мердинера и, как бы случайно, очутились в обществе монарха. – Разве этого было достаточно? – Да, по условиям пари мы должны были в течение десяти недель побеседовать с десятью монархами в их– 168

собственных дворцах. О, мы честно выиграли пари и, надо сказать, очень весело истратили выигрыш! – За последнее ручаюсь – ведь я не расставался с тобой, пока весь выигрыш до последней монеты не был израсходован. В северных столицах есть немало способов тратить золото, и мы быстро с ним расправились... Приятно в молодости провести несколько праздных лет в этих странах! – Жаль только, климат там суровый. Остальные, как истинные итальянцы, поежились при одном упоминании о холоде, что, конечно, не помешало продолжению беседы. – Конечно, солнце у них не очень жаркое и небо не такое уж ясное, но веселья и гостеприимства им не за¬ нимать, – отозвался синьор Градениго, тоже принимав¬ ший деятельное участие в разговоре, хотя мы и не счи¬ таем нужным отмечать, кто именно высказывал то или иное суждение, в равной мере характерное для всех со¬ беседников. – Немало приятных часов провел я и в Ге¬ нуе, хотя на этом городе лежит отпечаток трезвости и благоразумия, что не всегда отвечает склонностям моло¬ дого человека. – Ну, и в Стокгольме и в Копенгагене есть свои пре¬ лести, уверяю тебя. Мне довелось прожить несколько ме¬ сяцев в каждом из них. Датчане большие весельчаки и хорошие собутыльники. – В этом всех превосходят англичане! Если я рискну рассказать вам об их образе жизни, вы не поверите. Мно¬ гие вещи даже мне кажутся невероятными, несмотря на то что я не раз видел их собственными глазами. Мрачная это земля и, в общем, не по душе нам, итальянцам. – Англия не идет ни в какое сравнение с Голлан¬ дией. Бывал ли кто из вас в Голландии, друзья? Насла¬ ждались ли вы изысканностью Амстердама и Гааги? Я помню, как один молодой римлянин уговаривал прия¬ теля провести там зиму; остроумный бездельник назвал ее «сказочной страной прекрасного пола»! Трое старых итальянцев, в которых оживленный раз¬ говор пробудил множество забавных воспоминаний и приятных грез, разразились громким, дружным смехом. Этот надтреснутый смех, гулко прозвучав в мрачной и торжественной комнате, внезапно напомнил им об их обя¬ занностях. Каждый, словно ребенок, которому угрожает. 169

наказание за леность, мгновение прислушивался, будто ожидая, что необычное нарушение никогда не нарушав* мой тишины должно повлечь за Собой какие-то чрезвы¬ чайные последствия; затем глава Совета украдкой отер выступившие слезы, и его лицо приняло прежнее суровое выражение. – Синьоры, – сказал он, роясь в кипе бумаг, – зайу мемся делом рыбака, но прежде разберем случай с коль* цом, оставленным прошлой ночью в Львиной пасти. Синьор Градениго, расследование было возложено на вас. – Поручение выполнено, благородные синьоры, и к тому же гораздо успешнее, чем я мог надеяться. Из-за недостатка времени мы не смогли на прошлом заседании прочесть бумагу, к которой было привязано кольцо; как теперь стало ясно, эти вещи имеют связь между собою. Вот донос, обвиняющий дона Камилло Монфорте в наме¬ рении похитить и увезти из-под надзора сената донну Виолетту, мою воспитанницу, с целью завладеть ее рукой и богатством. Обвинитель пишет о доказательствах, нахо¬ дящихся в его руках, из чего можно предположить, что это один из доверенных слуг неаполитанца. По-вйдимому, в залог правдивости своих слов, поскольку никакая дру¬ гая причина в письме не указана, он прилагает к письму кольцо дона Камилло с печаткой, которое могло оказаться только в руках человека, пользующегося доверием этого знатного лица. – Точно ли установлено, что кольцо принадлежит ему? – Это доподлинно известно. Вы знаете, мне поручен разбор его требований к сенату, из-за чего нам неодно¬ кратно приходилось встречаться с ним, и я имел возмож¬ ность заметить, что он всегда носил перстень с печаткой, которого теперь нет на его руке. Мой ювелир подтвердил, что это кольцо и есть исчезнувший перстень. – До сих пор все кажется ясным, кроме одного до¬ вольно туманного обстоятельства, а именно: перстень обвиняемого найден вместе с письмом обвинителя; пока это не разъяснится, обвинение представляется смутным и бездоказательным. Есть ли у вас какие-либо догадки относительно автора письма или средство узнать, кем оно послано? На щеках синьора Градениго проступили крошечные, ела заметные красные пятна, что не ускользнуло от 170

весьма проницательных взглядов его недоверчивых кол-1 лег; но он подавил свою тревогу и уверенно заявил, что на этот счет у него нет никакйх сведений. – В таком случае, нам придется повременить с вы¬ водами, пока не появятся новые доказательства. Справед¬ ливость Святого Марка слишком широко известна, чтобы рисковать его репутацией, поспешно решив дело, так близко затрагивающее интересы одного из влиятельней¬ ших людей Италии. Дон Камилло Монфорте носит про¬ славленное имя, и среди его родни насчитывается слиш¬ ком много знатных людей, чтобы с ним можно было обойтись, как с каким-нибудь гондольером или гонцом из чужой страны. – В том, что касается его, синьор, вы. несомненно правы. Но не подвергаем ли мы нашу наследницу опас¬ ности таким чрезмерным мягкосердечием? – Синьор, в Венеции достаточно монастырей. – Монашеская жизнь плохо согласуется с характером моей подопечной, – сухо заметил синьор Градениго. – А испытывать его кажется мне рискованным. Золото – это ключ, который отворит любую келыо; кроме того, соображения благопристойности не позволяют поместить дитя республики в заточение. – Синьор Градениго, мы подвергли этот вопрос дол¬ гому й тщательному рассмотрению, и, поступив, как пред¬ писывают законы в случае, если один из нас непосред¬ ственно заинтересован в исходе какого-либо процесса, обратились за советом к его высочеству, который разде¬ ляет наше мнение. Личная заинтересованность в судьбе этой девушки, по-видимому, сказалась на ясности вашего суждения, во всех остальных случаях безошибочного; ко¬ гда б не это обстоятельство, не сомневайтесь, что мы при¬ гласили бы и вас участвовать в нашем совещании. Старый сенатор, так неожиданно для самого себя ока¬ завшийся в сторопе от того самого дела, которое больше всего другого заставляло его ценить свою временную власть, растерянно молчал; прочитав в то же время на его лице желание узнать больше, коллеги высказали ему все, о чем намеревались ему сообщить. – Было решено перевести девушку в уединенное место, и для этого уже кое-что сделано. Таким образом, на некоторое время вы освободитесь от чрезвычайно обременительной обязанности, выполнение коей не могло 171

не омрачать ваше душевное состояние и не умалить столь ценные услуги, оказываемые вами республике.. Неожиданное сообщение произнесено было в под¬ черкнуто любезной манере, но тон и способ выражения весьма ясно показали синьору Градениго, какие подо¬ зрения возникли на его счет. Сенатор слишком хорошо знал гибкие методы Совета, членом которого он неодно¬ кратно являлся, чтобы не понимать, что, выразив сомне¬ ние в справедливости принятого решения, он рискует на¬ влечь на себя обвинения более серьезные. Изобразив поэтому улыбку не менее лживую, чем у его коварного собрата, Градениго отвечал с притворной признатель¬ ностью. – Его светлость и вы, мои высокочтимые коллеги, – при¬ нимая это решение, руководствовались, видимо, не столь¬ ко соображениями долга смиреннейшего из подданных Святого. Марка, обязанного, пока у него хватает разума и сил, трудиться на своем поприще, сколько собственной благожелательностью и добросердечием, – сказал он. – Справляться с женскими капризами – дело нелегкое; по¬ звольте мне поэтому принести благодарность за внимание, проявленное ко мне, и выразить готовность немедленно вернуться к своим обязанностям, как только государству станет угодно вновь возложить их на меня. – Никто не убежден в этом более нас, и никого не удовлетворяет столь полно ваша способность с честыо выполнять порученное. Но, синьор, мотивы наши вам по¬ нятны, и вы согласитесь с тем, что и республике и одному из самых именитых ее граждан в равной мере не при¬ стало оставлять нашу подопечную в обстоятельствах, ко¬ торые могут навлечь на этого достойного синьора незаслу¬ женные нарекания. Поверьте, принимая сие решение, мы меньше думали о Венеции, чем о чести и интересах дома Градениго; ведь если бы неаполитанцу удалось расстроить наши замыслы, осуждение пало бы на вас одного. Тысяча благодарностей, благородный синьор, – от¬ ветил бывший опекун. – Вы сняли тяжесть с моей души и вернули мне свежесть и легкость молодости! Необходи¬ мость ответить на притязания дона Камилло теряет теперь свою безотлагательность, поскольку вам угодно, чтобы девушка провела лето вдали от города. – Всего разумнее было бы держать его в постоянном ожидании, хотя бы для того, чтобы это занимало его 172

мысли. Продолжайте видеться и беседовать с ним, как прежде, но не лишайте надежды – мощного средства ободрения сердец, не иссушенных еще жизнью. Мы не скроем от нашего собрата, что уже-близятся к. концу пе¬ реговоры, которые снимут с плеч государства заботу об этой девушке, и не без выгоды для Святого Марка. То обстоятельство, что ее владения находятся за пределами республики, значительно облегчает соглашение, о котором вам ничего прежде не сообщали по тем соображениям, что последнее время мы и так чрезмерно занимали вас делами. Вновь синьор Градениго поклонился скромно и с при¬ творной радостью. Он понял, что, несмотря на искусное лицемерие и показное беспристрастие, все его тайные за¬ мыслы раскрыты, и он покорился с тем безнадежным смирением, которое становится если и не чертой харак¬ тера, то привычкой у людей, долгие годы живущих при деспотическом правлении. Когда этот щекотливый вопрос был разрешен, для чего потребовалась вся тонкость, ка¬ кую сумели проявить венецианские политики, поскольку затрагивались интересы одного из членов страшного Со¬ вета, все трое обратились к другим делам с тем кажу¬ щимся беспристрастием, личину которого обычно наде¬ вают люди, знакомые с кривыми. тропами политических интриг. – Поскольку мы так удачно сошлись во мнениях относительно устройства донны Виолетты, – невозмутимо заметил самый старший, – теперь можно заняться наши¬ ми очередными делами. Что найдено сегодня в Львиной пасти? – Несколько обычных, ничего не значащих обвине¬ ний, продиктованных личной ненавистью, – ответил дру¬ гой. – Некто обвиняет соседа в том, что тот нерадиво относится к своему религиозному долгу, небрежен в со¬ блюдении постов, установленных святой церковью, – глу¬ пейшее обвинение, достойное разве что слуха викария. – А что еще? – В другом письме – жалоба на мужа, пренебрегаю¬ щего супружеским долгом. Жалоба написана рукой жен¬ щины и, по всему видно, продиктована женской злобой. – Которая легко разгорается и быстро угасает. Пре¬ доставим соседям успокоить супругов своими насмешка¬ ми. Еще что? 173

– Истец жалуется на медлительность судей, – Тут затронута репутация Святого Марка! Этим еле-? дует заняться. – Не торопитесь, – вмешался синьор Градениго. – Суд поступает благоразумно. Речь идет о деле одного еврея, которому, как подозревают, известны важные сек¬ реты. Оно требует осмотрительности, смею вас уверить. – Порвите жалобу. Что-нибудь еще? – Ничего особенного. Как обычно, много шуток и ко¬ рявых стихов, впрочем, вполне безобидных. Из тайных доносов, конечно, можно извлечь кое-что полезное, но в большинстве случаев это енлошной вздор. Я высек бы десятилетнего мальчишку, если бы он не сумел слепить из благозвучных итальянских слов стишок получше, на¬ пример, этого. – Подобная вольность есть результат безнаказанно¬ сти. Не станем обращать внимание – ведь все, что служит для забавы, отвлекает от мятежных помыслов. Однако не пора ли нам отправиться к его высочеству, синьоры? – Вы забыли о рыбаке, – устало заметил синьор Гра¬ дениго. – Вы говорите истинную правду. Что за светлая голова у вас, синьор! Ничто важное не ускользает от ва¬ шего быстрого ума! Старый сенатор, слишком опытный, чтобы всерьез при¬ нимать подобные похвалы, счел все же необходимым сде¬ лать вид, что он польщен. Он поклонился и решительно воз¬ разил против комплиментов, по его словам совершенно не¬ заслуженных. Закончив эту маленькую интермедию, все углубились в дело, которое еще предстояло разобрать. Поскольку из дальнейшего хода нашего рассказа бу¬ дет ясно, к какому решению пришел в конце концов Совет Трех, мы воздержимся от подробного описания разговора, возникшего в ходе обсуждения. Заседание было долгим, настолько долгим, что когда, наконец покончив с делом, все поднялись со своих мест, башенные часы на площади глухо пробили полночь. – Вероятно, дож проявляет уже нетерпение, сказал один из двух членов Совета, чьи имена так и не были на¬ званы читателю, в то время как они надевали плащи, готовясь выйти из комнаты. – Мне кажется, его высоче¬ ство выглядел во время сегодняшнего празднества более слабым и утомленным, чем обычно. 174

– Его высочество уже не молод, синьор. Если память мне не изменяет, он значительно превосходит годами каждого из нас. Мадонна ди Лорётто, дай ему сил и мудрости еще долго и достойно носить чепец дожа! – Недавно он отправил подношения ее храму. – Да, синьор. Духовник его светлости сам повез дары, мне это доподлинно известно. То было не крупное по* жертвование, просто дож хотел закрепить свой ореол свя¬ тости. Боюсь, его правление продлится недолго! – Действительно, в нем заметны признаки увядания. Это достойный государь, и мы осиротеем, когда нам при¬ дется оплакивать его кончину! – Справедливые слова, синьор; даже «рогатый чепец» не может защитить от смерти. Годы и болезни не пови¬ нуются нашей воле. – Ты печален сегодня, синьор Градениго. Редко ты бываешь так молчалив со своими друзьями. – И тем не менее я благодарен за их милости. Если лицо мое и омрачено, на сердце у меня легко. Человек, подобно тебе, счастливо выдавший замуж дочь, легко поймет, с каким облегчением я воспринял весть о реше¬ нии дел моей подопечной. Радость часто имеет то же вы¬ ражение, что и горе: порой она заставляет даже проли¬ вать слезы. Собеседники взглянули на него с притворным сочув¬ ствием. Потом они вместе покинули роковую комнату. Вошедшие вслед за тем слуги погасили светильники, и помещение погрузилось в темноту, не менее беспросвет¬ ную, чем мгла, обволакивавшая мрачные тайны этого дворца. Глава XIV Тогда услышал серенаду я, Которая нарушила безмолвъе. Надежда, что звучала в ней, проникла Сквозь каменные стены. Роджерс, «Италия» Несмотря на поздний час, каналы города повсюду оглашались звуками музыки. Гондолы продолжали сколь¬ зить среди опустившейся тьмы, под сводами дворцов раз¬ 175

давались смех и пение. На Пьяцце я Иьяцетте-еще свер¬ кали огни и пестрели толпы неутомимых гуляк. Дворец донны Виолетты находился в стороне от этой арены всеобщего веселья. Несмотря на отдаленность, время от времени до слуха его обитателей долетал шум толпы и громкие звуки духовых инструментов, приглу¬ шенные расстоянием, придававшим им таинственное оча¬ рование. Свет луны сюда не проникал, и узкий канал под окнами комнат донны Виолетты был погружен во мрак. Юная пылкая девушка стояла на балконе, выступающем над водой, и, вся подавшись вперед, как зачарованная, со слезами на глазах, вслушивалась в один из тех нежных венецианских напевов, в которых – голоса певцов-гон– дольеров перекликаются с разных концов канала. Гувер¬ нантка, ее неизменная спутница, находилась возле нее, в то время как духовный отец оставался в глубине ком¬ наты. – Вероятно, на свете есть города, превосходящие наш красотой и весельем, – проговорила очарованная Виолет¬ та, выпрямившись, после того как умолкли голоса пев¬ цов, – но в такую ночь и в этот волшебный час, что может сравниться с Венецией? Провидение не столь пристрастно в распределении земных благ, как это представляется взорам непосвящен¬ ных, – ответил внимательный кармелит.– У нас свои радости и свои достоинства, заслуживающие пристального изучения, у других городов свои преимущества; Генуя и Пиза, Флоренция, Анкона, Рим, Палермо и самый вели¬ колепный – Неаполь... – Неаполь, падре? *– Неаполь, дочь моя. Среди городов солнечной Ита¬ лии он самый прекрасный й богаче других наделен дара¬ ми природы. Из всех мест, какие я посетил за свою жизнь, полную скитаний и паломничества, это земля, на которой заметнее всего печать божественного творца! – Вы говорите сегодня, как поэт, добрый отец Ан– сельмо. Должно быть, это и правда прекрасный город, если воспоминание о нем способно так воспламенить во¬ ображение кармелита. – Твой упрек справедлив. Я говорил больше под •влиянием воспоминаний, сохранившихся от дней празд¬ ности и легкомыслия, чем как человек с просветленной 176

душой, которому подобает видеть руку создателя даже в самом простом и непривлекательном из его чудесных творений. – Вы напрасно себя упрекаете, святой отец, – заме¬ тила кроткая донна Флоринда, подняв глаза на бледное лицо монаха. – Восхищаться красотой природы – значит преклоняться перед ее создателем. В это мгновение на канале под балконом внезапно, раз¬ дались звуки музыки. Донна Виолетта от неожиданности отпрянула назад, у нее перехватило дыхание, изумление и восторг наполнили душу молодбй Девушки, и при мыс¬ ли, что она покорила чье-то сердце, лицо ее залилось краской. – Проплывает оркестр, – спокойно заметила донна флоринда. – Нет, это какой-то кавалер! Вон гондольеры, оде¬ тые в его ливрей. – Поступок столь же дерзкий, сколь и галантный, – заметил монах, прислушиваясь к музыке с явным неудо¬ вольствием. Теперь уже не оставалось никаких сомнений, что ис¬ полняется серенада. Хотя этот обычай был очень распро¬ странен, донне Виолетте впервые оказывали подобный знак внимания. Всем известная замкнутость ее образа жизни, уготованная ей судьба, страх перёд ревйбстью де¬ спотического государства и, быть может, глубокое уваже¬ ние, которое внушали нежный возраст и высокое положение девушки, до сих пор удерживали вздыха¬ телей, честолюбцев й расчётливых в благоговейном по¬ чтении. – Это Мне! – прошептала Виолетта в мучительном, трепетном восторге. – Да, это одной из нас, – отозвалась ее осторожная подруга. – Кому бы ни предназначалась серенада, это дер¬ зость, – вмешался монах. Дбнна Виолетта скрылась от глаз посторонних за оконную портьеру, но, когда просторные комнаты напол¬ нились нежнымй звуками музыки, она не сумела скрыть свою радость. – С каким чувством играет оркестр! – почти шепо¬ том произнесла она, не рискуя говорить полным гойосой из боязни пропустить хотя бы звук. – Они исполняют 7 Фенимо^. Купер, том У 177

один из сонетов Петрарки! Как это неосторожно и все же как благородно! – Благородства тут больше, чем благоразумия, – за¬ метила донна Флоринда, выходя на балкон и пристально всматриваясь в то, что происходило внизу. – На музы¬ кантах, которые находятся в одной из гондол, цвета ка¬ кого-то знатного синьора, а в другой лодке – одинокий кавалер. – Разве с ним никого нет? Неужели он сам гребет? – Нет, здесь соблюдены все приличия: лодкой правит человек в расшитой ливрее. – Скажи же им что-нибудь, милая Флоринда, умо¬ ляю тебя! – Удобно ли это? – Конечно, я думаю. Говори с ними прямо. Скажи, что я принадлежу сенату. Это безрассудство таким обра¬ зом добиваться склонности дочери республики. Скажи что хочешь... но только откровенно.^ – Ах! Это дон Камилло Монфорте! Я узнаю его по благородной осанке и по тому, как изящно он подает знак рукой. – Такой опрометчивый поступок погубит его! Ему откажут в ходатайстве, а самого вышлют из Венеции. Кажется, близок час, когда проплывает полицейская гон¬ дола? Убеди его поскорее уехать, добрая Флоринда... И все же... можем ли мы допустить подобную грубость по отношению к столь именитому синьору? – Падре, что делать? Вы знаете, что грозит неапо¬ литанцу за его безрассудную отвагу. Помогите нам своей мудростью, время ведь не терпит. Кармелит внимательно и с ласковым состраданием на¬ блюдал волнение, какое пробудили непривычные пере¬ живания в пылкой душе прекрасной, но неопытной вене¬ цианки. Жалость, печаль и сочувствие были написаны на его скорбном лице, когда он видел, как чувства берут верх над бесхитростным разумом и горячим сердцем; все это говорило о нем как о человеке, скорее познавшем опасности страстей, чем осуждающем их без попытки даже вникнуть в их источник и силу. Услыхав обращен¬ ные к нему слова гувернантки, он повернулся и молча вышел из комнаты. Донна Флоринда покинула балкон и подошла к своей воспитаннице. Ни словом, ни жестом не пытались они поведать друг другу о владевших ими 178

чувствах. Виолетта бросилась в объятия более искушен¬ ной подруги и спрятала лицо у нее на груди. В это мгно¬ вение музыка внезапно смолкла и послышался плеск весел. – Он уехал! *■=. воскликнула девушка, чей разум, не¬ смотря на смущение, сохранил свою остроту. – Гондолы уплывают, а мы не сказали даже обычных слов благодар¬ ности! – И не нужно: этим можно только увеличить опас¬ ность, и без того достаточно серьезную. Вспомни о своем высоком предназначении, дитя, и не мешай им уда¬ литься. – А все-таки, мне кажется, девушке знатного проис¬ хождения не следует пренебрегать правилами вежли¬ вости. Эта любезность могла быть всего лишь простым знаком внимания, и нехорошо, что мы отпустили их, не поблагодарив. – Оставайся в комнате. Я посмотрю, куда направи¬ лись лодки, ибо оставаться в неведении выше сил жен¬ щины. – Спасибо, дорогая Флоринда! Поспеши, а то они свернут в другой канал прежде, чем ты их увидишь. Гувернантка вмиг очутилась на балконе. Но не успе¬ ла она окинуть взглядом погруженный во тьму канал, как нетерпеливая Виолетта уже спрашивала, что она видит. – Лодки уплыли, – был ответ. – Гондола с музыкан¬ тами уже входит в Большой канал, гондола же кавалера куда-то исчезла! – Нет, посмотри еще. Не может быть, чтобы он так спешил нас покинуть. – Ах да, я не там его искала. Вон его гондола, у моста через канал. – А кавалер? Он ожидает какого-нибудь знака вни¬ мания? В этом мы не должны ему отказать. – Я его не вижу. Его слуга сидит на ступенях при¬ чала, а в гондоле, кажется, никого нет. Слуга как будто ждет кого-то, но я нигде не вижу господина. – Святая Мария! Неужели что-нибудь случилось с доблестным герцогом святой Агаты? – Ничего, если не считать, что ему выпало счастье упасть к вашим ногам! – послышался голос совсем рядом с наследницей* 7* 179

Донна Виолетта обернулась й увидела возле" Себя йа коленях того, кто ^¡аполнял все ее мысли. Удивленные возгласы девушкичй ее подруги, быстрые, твердые шаги монаха – и вот наконец все действующие лица собрались вместе. – Не надо, не надо! – с упреком сказал монах. – Встаньте, дон Камилло, не заставляйте меня раскаивать¬ ся', что я внял вашим мольбам; вы нарушаете наш уговор. – Точно так же, как чувства мои нарушают все рас¬ четы, – ответил герцог. – Падре, бесполезно противиться воле провидения. Оно послало меня на помощь этому пре¬ лестному созданию, когда по вине несчастного случая она оказалась в водах Джудекки,1 и снова провидение оказывает мне милость, открыв чувства этой дейушки. Говори, прекрасная Виолетта, скажи, что ты не станешь жертвой эгоизма сената —ведь ты не подчинишься же¬ ланию отдать твою руку торговцу, который готов надру¬ гаться над святейшим из всех обетов, лишь бы завладеть твоим богатством? – Кому же я предназначена? – Не все ли равно кому, раз не мне? Какому-то удачливому купцу, ничтожеству, злоупотребляющему да¬ рами фортуны. ^ Тебе известны венецианские обычай, Камилло; и ты должен понять, что я полностью в их власти. – Встаньте, герцог святой Агаты, – повелительно сказал монах. – Я допустил, чтобы вы вошли в этот дво¬ рец, стремясь предотвратить неприличную сцену у его ворот и спасти вас самого от опрометчивого пренебреже¬ ния волей сената. Бесполезно питать надежды, которым противостоит политика республики. Встаньте же и не забывайте своих обещаний. – Пусть будет так, как решит моя госпожа. Поддер¬ жи меня хотя бы одним ободряющим взглядом, прекрас¬ нейшая Виолетта, и тогда вся Венеция с ее дожем и инквизицией не помешает мне стоять перед тобой на коленях! – Камилло, – ответила с трепетом девушка, *~ не те^ бе, моему спасителю, становиться передо мной на колени! – Герцог святой Агаты! Дочь моя! – О, не слушай его, благородная Виолетта! Он гово¬ рит то, что принято, – он говорит, как все в том возра¬ сте, когда язык человека порицает чувства его юности. 180

Он кармелит и должен казаться, благоразумным. Оц ни¬ когда не был во власти страстей! Холод кельи остудил его сердце. Будь он человечнее, он знал бы лдебовь, а узнав любовь, он не надел бы рясы. Отец Ансельмо отступил на шаг, как человек, почув¬ ствовавший укоры совести, и его бледное аскетическое лицо приобрело мертвенный оттенок. Губы его шевели¬ лись, словно монах хотел что-то сказать, но не мог произ¬ нести ни; звука. Кроткая Флоринда, заметив его волнение, .сама допыталась встать между порывистым юношей и своей подопечной. – Может быть* это и правда,, синьор, Монфорте, – сказала она, – что сенат с отеческой заботой подыски-; вает достойного супруга наследнице рода столь прослав¬ ленного и богатого, как род Тьеполо, но что в этом не-, обычного? Разве не все знатные люди Италии ищут себе невест, равных по происхождению и богатству, чтобы все; гармонировало в супружеском союзе? Можем ли мы быть уверены, что владения моей юной подруги не имеют для герцога святой Агаты такой же ценности, что и для человека, которого сенат может избрать ей в супруги? – I Неужели это правда? – воскликнула Виолетта.. – Клянусь богом, нет! Дело, ради которого я прибыл в Венецию, ни для кого не тайна.-Я. добиваюсь возврата земель и црместий, давно отнятых у моего рода, а такжр поста в– сенате, принадлежащего мне по праву. От всего этого я с радостью отказываюсь в надежде на твою бла¬ госклонность. – Ты слышишь, флоринда? Синьору Камилло можно верить! -п Что такое сенат и власть Святого Марка! Разве могут они отнять у нас счастье? Будь моей, прелестная Виолетта, и в твердыне моего неприступного калабрий¬ ского замка нам станут не страшны их интриги и месть. Над их неудачей досмеются мои вассалы, а нашим, сча¬ стьем будут счастливы тысячи. Я не выражаю неуваже¬ ния к достоинству правительственных советов и не при¬ творяюсь равнодушным к тому, что теряю, но ты мне дороже «рогатого чепца» со всем его призрачным могу-, ществом и славой. -г– Великодушный Камилло! —г Будь моей и лиши холодных корыстолюбцев сената возможности совершить новое преступление. Они хотят 181