Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 52 страниц)

сторону плыть; на бригантине живо поставили все пару¬ са, вплоть до лиселей. Задолго до того как она достигла острова, оба каботажных судна встретились, и каждый снова изменил курс, повторяя путь, по которому только что шел другой. Более ясного подтверждения своей пра¬ воты моряк не мог бы и желать. Поэтому, достигнув ост¬ рова, бригантина пристроилась в кильватер каботажной шхуне, а потом разминулась со шлюпом, узнав от его команды, что рифов впереди больше нет. Так Бороздящий Океаны совершил свое знаменитое плавание, проведя бригантину через бесчисленные тай¬ ные опасности восточного пролива. Тому, кто внимательно следил за всеми превратностями его судьбы, может по¬ казаться, что ничего необычайного в этом нет; но не му¬ дрено, что в тот век, когда люди более, чем сейчас, распо¬ ложены были верить в чудеса, этот случай еще более укрепил славу отважного моряка, который и без того слыл человеком замечательным, и многие были убеждены, что контрабандистам покровительствует сила более могу¬ щественная, чем та2 которой обладают королева Анна и ее слуги.. 24* 723

Глава XXIX Тебя готов я при Филиппах встретить. Ш е к.с пир, «Юлий Цезарь» В эту ночь капитан^крейсера ее величества спал на верхней палубе. Еще до заката быстрая и легкая бриган¬ тина скрылась на востоке за плавным поворотом берега, теперь уж нечего было и думать ее настичь. Но крейсер по-прежнему шел под всеми парусами, и, задолго до того как Ладлоу бросился на койку, судно уже прошло самую широкую часть пролива и приближалось к островам, ме¬ жду которыми находилась Стремнина. За весь этот тревожный, казавшийся бесконечным день молодой моряк ни разу не виделся со своими пасса¬ жирами, которых он оставил в каюте. Вестовые то и дело сновали взад-вперед; но, хотя всякий раз, как отворялась дверь, Ладлоу торопливо оборачивался, ни олдермен, ни его племянница, ни пленник, ни даже Франсуа так и не появились на палубе. Если кого-нибудь из них и волно¬ вал результат погони, то ни один не выдал этого, скры¬ вая свою тревогу под глубоким и загадочным молчанием. Решив отплатить им за безразличие той же монетой и терзаемый чувствами, которые он при всей своей гордо-, сти не мог преодолеть, молодой моряк улегся на подвес¬ ную койку, не выказав никакого желания повидаться с ними. Когда пришла пора первой ночной вахты, на крейсере убавили парусов, и капитан, по всей вероятности, крепко спал до самой утренней зари. Однако, едва взошло солнце, он встал и приказал снова поставить паруса, всеми ме^ рами стараясь увеличить скорость крейсера. «Кокетка» достигла Стремнины еще утром и, благо¬ получно проскочив ее во время отлива, в полдень была уже в виду Монтаука. Едва крейсер миновал мыс и вы¬ шел на простор, где дул ветер и гуляли волны Атлантиче¬ ского океана, люди были посланы на реи, и два десятка глаз стали внимательно осматривать горизонт. Ладлоу не забыл обещания Бороздящего Океаны, который назна¬ чил ему здесь встречу; и, хотя у контрабандиста были все основания не желать этой встречи, молодой капитан втайне чувствовал, что такой человек, как он, непременно сдержит слово. 724

– Ничего не видно! – разочарованно воскликнул Лад– лоу, опуская подзорную трубу. – А все-таки не похоже, чтобы этот разбойник стал прятаться со страха... – Страх – я имею в виду страх перед французами – и* благоговейный трепет перед крейсером ее величества далеко не одно и то же, – отозвался старый штурман. – Вот мне, к примеру, когда съезжаю на берег и повязываю на шею цветной платок или прихватываю с собой бутыл¬ ку коньяку, – мне так и кажется, что всякий встречный видит на платке пятна и чует запах спиртного. Но раньше/ я не понимал, откуда такая робость, а ведь мне просто– напросто казалось, что, когда человек в чем согрешит, это всякому сразу видать. Какой-нибудь священник, кото¬ рый стал на мертвый якорь и доживает свой век в уют¬ ном, теплом домик«, я думаю, назвал бы это совестью; но что до меня, капитан Ладлоу, то, хоть я не очень-то умею рассуждать о таких материях, мне всегда казалось, что это самая обыкновенная опаска, как бы не отобрали вещички. Если этот Бороздящий Океаны объявится, что¬ бы еще раз потягаться с нами в скорости, перед тем как на океане засвежеет, то я сильно ошибаюсь в нем, и он не знает разницы между большим и маленьким судном, а кроме того, сэр, я, признаться, надеялся бы изловить его куда скорее, не будь у него этой женщины под буш¬ притом, чтоб она сгорела! – Ничего не видно. – Вот я и говорю, а ветер сейчас зюйд-зюйд-ост. Там, где мы только что прошли, между вон тем островом и материком, множество заливов; так что, пока мы ищем их в океане, хитрые мошенники, наверно, сидят себе в которой-нибудь из пятидесяти удобных бухт между мы¬ сом и тем местом, где он от нас улизнул. Как знать, может, ночью он снова повернул на запад и сейчас по¬ смеивается над одураченным крейсером. – Увы, Трисель, к сожалению, вы правы: если кон¬ трабандист пожелает уклониться от встречи с нами, ему не придется долго искать способа. – Парус! – крикнул впередсмотрящий с грот-брам– стеньги. – Где? – На наветренном траверзе, сэр. Вон там, видите, где облачко над водой! 725

Вы не различаете, какая у него оснастка? – А ведь парень прав, ей-богу! вмешался штур– ман. – Из-за облачка его не было видно, но теперь нет сомнений – это корабль с полным корабельным вооруже¬ нием1; он под всеми парусами держит курс на запад« Ладлоу долго, пристально смотрел в подзорную трубу, и лицо у него было серьезное. – У нас слишком мало людей, чтобы вступать в бой с чужеземцем, – сказал он, возвращая подзорную тру¬ бу Триселю. – Видите, он идет под одними марселями – при таком ветре ни один купец этим бы не удовлетво¬ рился! Штурман промолчал, но рассматривал судно даже дольше и пристальнее, чем капитан. Покончив с этим, он осторожно покосился на немногочисленных матросов, которые с любопытством разглядывали судно, теперь уже явственно видное благодаря тому, что ветер отнес облако в сторону, и сказал вполголоса: Это француз, утонуть мне на месте! Взгляните, ка¬ кие у него короткие реи и как стоят паруса. Да, да, это французский крейсер. Какой же купец, если он хочет заработать, вздумает убавлять паруса, когда до порта це¬ лые сутки хода! – Вы совершенно правы. Эх, вот если бы вся наша команда была на борту! А так мы слишком слабы, чтобы вступать в бой с судном, равным по силам нашему крей¬ серу. Сколько нас? – И семидесяти человек не наберется – маловато для двадцати четырех пушек и такого множества снастей. – И все же нельзя допустить, чтобы французы напа¬ ли на порт. Все знают, что мы здесь... – Нас заметили! – прервал его штурман. – Француз сделал поворот фордевинд и ставит брамселя. Оставалось либо позорно бежать, либо готовиться к схватке – иного выбора не было. Спастись бегством не составило бы труда – через какой-нибудь час крейсер был бы уже за мысом, но долг повелевал подданным английской королевы принять бой. Поэтому Ладлоу скомандовал: – Свистать всех наверх, боевая тревога! 1 Судно с полным корабельным вооружением – трехмачтовое судно с прямыми парусами на всех мачтах. Так зооружались ли¬ нейные кораблиа фрегаты^ корветы и шлюпы, 726

Когда моряки слышат эту команду, их мужественные души переполняет радость. Ведь отвага и победа – родные сестры, а моряки Великобритании и ее колоний, издавна подружившись с победой, были самонадеянны до безрас¬ судства. Поредевшая команда «Кокетки» восприняла бое¬ вую тревогу, как не раз воспринимала раньше, когда на борту было достаточно людей и к пушкам становилась вся орудийная прислуга; правда, кое-кто из старых, видавших виды моряков, в которых самонадеянность со временем ослабла, покачал головой, словно сомневаясь в исходе предстоящей схватки. Возможно, и сам Ладлоу втайне испытывал колебания, когда убедился, с каким противником предстоит иметь дело крейсеру, но он не выказал ни малейшей робости с той самой секунды, как принял решение вступить в бой. Все команды он отдавал спокойно и быстро, что особенно важно для капитана военного корабля. Реи были подве¬ шены на цепях, лисель-спирты убраны, верхние паруса взяты на гитовы, – одним словом, крейсер с обычной быстротой и четкостью готовился к бою. Наконец бара¬ банщики пробили сигнал «по местам стоять», все заняли свои места, и молодой капитан получил возможность осмотреть крейсер и проверить его боевую готовность. Позвав штурмана, он поднялся с ним на ют, где ни¬ кто не мог их подслушать, – там можно было обсудить положение и в то же время лучше видеть маневры про¬ тивника. Как уже заметил Трисель, француз сделал крутой по¬ ворот фордевинд и взял курс на север. Теперь он шел полным ветром, подняв все паруса и быстро приближаясь к крейсеру. Пока на борту «Кокетки» шли приготовления, над водой уже показался его корпус, и едва Ладлоу со штурманом успели рассмотреть его с юта, как белая по¬ лоса на борту, усеянная черными точками орудийных портов – отличительный признак военного корабля, – стала видна невооруженным глазом. Поскольку крейсер королевы Анны также шел навстречу врагу, через какие– нибудь полчаса они настолько сблизились, что теперь каж¬ дый точно знал, с каким противником ему предстоит иметь дело. Французский крейсер встал круче к ветру, готовясь начать бой. ^ У этого француза смелое сердце и мощные пуш¬ ки, заметил штурман^ когда стали видны бортовые ору-* 727

дия. – Я насчитал двадцать шесть штук! Но, видно, ему еще не давали по зубам, иначе он не был бы так безрас¬ суден, имея дело с отважной «Кокеткой», крейсером коро¬ левы Анны! Право же, это прекрасное судно, капитан Ладлоу, и какое быстроходное да поворотливое! Но взгля¬ ните на его марселя. Как раз в его характере, сэр, все, как один, высокие, а стеньги низкие. Спору нет, корпус у него недурен, но ведь это не более как плотничья работа, а вот когда доходит до снастей, размещения груза или покроя парусов, разве в Лориане или Бресте понимают, что такое красота? В конце концов, нет ничего лучше доброго проч¬ ного английского марселя, не слишком узкого и не слиш¬ ком широкого, хорошо обликованного !, с ревантами, нок– бензелями2 и булинь-шпрюйтами3, которые словно при¬ росли к своему месту, и шкотами, улучшить которые не могли бы ни природа, ни человеческие руки. А вот аме¬ риканцы выдумывают всякие новшества в кораблестрое¬ нии и меняют рангоут, как будто можно добиться проку, наплевав на мудрость и опыт наших предков! Всякий знает, что все мало-мальски стоящее они вывезли из Анг¬ лии, а вот всякие глупости и новомодные выдумки – это уж результат их собственного тщеславия! – Но тем не менее дело у них идет на лад, Трисель, – возразил капитан, который, хотя и был вполне предан королеве, все же вступился за свою родину. – Разве мало было случаев, когда наша «Кокетка», одна из лучших плимутских моделей, с трудом настигала у этих берегов какую-нибудь каботажную шхуну? Да к чему далеко хо¬ дить: вспомните бригантину, которая смеялась над нами, хотя мы шли более выгодным галсом и могли сами выби¬ рать курс относительно ветра. – Откуда нам знать, где эта бригантина строилась, капитан Ладлоу. Может, здесь, а может, и еще где. Для меня это судно «неизвестного происхождения», как ста¬ рый адмирал Топ называл галиоты северных морей. Ну, 1 Обликованные – то есть обшитые по всем шкаторинам ликтросом (тонким тросом), предохраняющим парусину от раз¬ рыва. 2 Реванты и нок-бензеля – снасти для крепления па¬ руса к рею. 3 Булинь-шпрюйт —снасть, обоими концами прикреп¬ ленная к парусу, с надетым на нее коушем (кольцом), за который крепится булинь. 728

а все эти американские новшества – что в них толку, ска¬ жите на милость, капитан Ладлоу? Во-первых, они не английские и не французские, а это все равно что вовсе чужеземные; во-вторых, они нарушают согласие и из¬ давна сложившиеся отношения между плотниками и па¬ русными мастерами, и пусть даже сейчас все вроде бы получается хорошо, но рано или поздно, поверьте моему слову, добром это не кончится. Где это слыхано, чтобы новички могли изобрести что-нибудь такое в конструкции судна, что ускользнуло от мудрых старых моряков... Гля– дите-ка, француз взял на гитовы брамсели и хочет так их оставить, а ведь это все равно что выбросить их в море... Так вот, я считаю, что от всех этих новшеств добра не жди. – Это вы верно сказали, Трисель, – заметил капитан, чьи мысли были заняты, совсем другим. – Я согласен, что надежней было бы ему спустить реи. – Есть нечто мужественное и благородное в том, как военное судно, убирая паруса, готовится к схватке, сэр! Совсем как боксер снимает сюртук, собираясь вступить в честный бой. А этот француз опять забрал ветра и хочет сделать какой-то маневр, прежде чем начать дело. Ладлоу не отрывал глаз от вражеского крейсера. Он видел, что близится время решительных действии, поэто¬ му, бросив Триселю: «Так держать!» – он спустился с полуюта на шканцы. Секунду молодой капитан помедлил, взявшись за дверную ручку, потом, пересилив себя, от¬ крыл дверь. «Кокетка» имела конструкцию, очень распространен¬ ную в прошлом веке и, по странному капризу судьбы, как это бывает не только во всяких пустяках, но даже в ко¬ раблестроении, ныне снова используемую для судов ее класса. Капитанская каюта была расположена на уровне той же палубы, где стояли батареи, нередко из двух или даже четырех пушек. Поэтому, входя в каюту, Ладлоу увидел, что у борта, обращенного к врагу, возле готового к бою орудия стоит прислуга. Однако кормовые каюты и тесное помещение между ними еще были закрыты. Увидев корабельных плотников, капитан приказал им убрать пе¬ реборки и соединить всю боевую часть крейсера. Плот¬ ники принялись за дело*– а Ладлоу тем временем вошел в каюту. 729

Олдермен ван Беверут и все остальные были здесь, – видимо, они ждали прихода капитана. Словно не замечая олдермена, Ладлоу подошел к его племяннице и, взяв ее за руку, вывел на шканцы, сделав негритянке знак идти следом. Спустившись по трапу, капитан повел девушку в ту часть кубрика, которая была ниже ватерлинии, – самое безопасное место на крейсере, где, он знал, девушке не придется страдать от духоты или зрелища, которое могло быть невыносимо для существа ее пола и привычек. – Более надежного помещения не найти на военном судне, – сказал он, когда его спутница молча села на по¬ судный ларь. Ни в коем случае не выходите отсюда, пока я... пли кто-нибудь другой... пока вам не скажут, что опасность миновала. Алида позволила привести себя в кубрик, не задав ни одного вопроса. Она то бледнела, то краснела, но все же молча приняла заботы молодого моряка о ее удобстве, который не мог оставить ее даже в эту тяжелую минуту. Но когда все было кончено и Ладлоу собрался уйти, с уст ее нечаянно сорвалось его имя. – Могу ли я сделать что-нибудь еще для вашего спо¬ койствия? – спросил молодой капитан, поворачиваясь к девушке, но старательно избегая ее взгляда. – Я знаю, у вас есть сила духа и мужество, несвойственные вашему полу, иначе я не осмелился бы так открыто говорить об опасности, которая угрожает вам даже здесь, если вы не призовете все свое самообладание и волю, чтобы обуздать внезапные порывы страха. – Хотя вы обо мне столь лестцого мнения, Ладлоу, я ведь всего лишь женщина... А я и не считал вас амазонкой – отозвался мо¬ лодой капитан с улыбкой, видя, что девушка вдруг заста¬ вила себя замолчать. – От вас требуется только одно: будьте благоразумны и не поддавайтесь женской слабо¬ сти. Не скрою, что неравенство сил... Ну, одним словом, обстоятельства против нас; но враг дорого заплатит за этот корабль, прежде чем овладеет им! И защищать его будут тем более стойко, Алида, что ваша свобода и благо¬ получие, отчасти зависят от этого... Вы, кажется, хотите что-то сказать? 1 Амазонки – в греческой мифологии воинственный народ, живший в Малой Азии и состоявший исключительно из женщин. 730

Красавица Барбери после недолгой борьбы с собой обрела спокойствие, по крайней мере внешнее. – Между нами произошло удивительное недоразуме¬ ние, но сейчас не время объясняться! Ладлоу, я не хотела бы, чтобы вы, прощаясь со мной в эту тяжелую минуту, разговаривали так холодно и укоризненно. Она умолкла. А когда молодой человек осмелился поднять взгляд, он увидел, что прекрасная девушка про-* тягивает ему руку, словно в доказательство своей друж– бы, причем румянец на ее щеках и покорно потупленные глаза выдавали ее чувства, несмотря на девичью скром¬ ность. Схватив руку Алиды, он горячо проговорил: – Было время, когда это могло бы сделать меня счастливым., г Молодой человек замолчал, не сводя глаз с колец на руке, которую он держал. Алида поняла этот взгляд и, сняв одно кольцо, с улыбкой, столь же пленительной, как и вся ее красота, протянула его капитану. – Вот, я отдаю вам одно из них, – сказала она. – Возьмите его, Ладлоу, а когда исполните свой долг, вер¬ ните мне. Пусть оно будет залогом того, что, каких бы объяснений вы ни попросили, я ничего от вас не утаю. Молодой человек взял кольцо и машинально надел его на мизинец, растерянно глядя на остальные кольца и, по– видимому, раздумывая, не означает ли которое-нибудь, что Алида уже дала кому-то слово. Возможно, он продол¬ жал бы разговор, если бы с неприятельского корабля не донесся пушечный выстрел. Это заставило молодого капитана вспомнить о более важном и неотложном деле.; Уже почти. готовый поверить, что мечты его сбылись, он поднес к губам прекрасную руку, которая только что осчастливила его, и выбежал на палубу. – Мосье начал палить, – сказал Трисель, который крайне неодобрительно смотрел, как капитан спускался вниз в такую минуту, и ради чего! – Конечно, они про¬ мазали, но не слишком ли много чести для француза – позволить ему сказать первое слово? Это он разрядил орудие с наветренного борта, бро¬ сая вызов. Пусть только подойдет поближе, и мы покажем ему, что не намерены отступать! Конечно, нет, уж на этот счет будьте покойны, – сказал штурман со смехом, оглядывая почти голые мачты и стеньги, с которых он сам велел убрать паруса* – Если 731

мы хотим отступить, то с самого начала допустили ошиб¬ ку. Под этими марселями, бизанью и одним кливером мы скорее пойдем ко дну, чем разовьем нужную скорость. Конечно, чем бы дело ни кончилось, я все равно останусь штурманом, но даже самый влиятельный из герцогов Ан¬ глии не в силах отнять у меня мою долю славы! Утешив себя такими словами, старый моряк, не имев¬ ший никаких видов на повышение по службе, прошел на нос, придирчиво осматривая судно, а молодой капитан, оглядевшись вокруг, знаком пригласил своего пленника Т1 олдермена подняться на ют. – Я отнюдь не собираюсь допытываться, каковы узы, связывающие вас с некоей особой на борту этого судна, – начал Ладлоу, обращаясь к Буруну, но не отрыва я при этом глаз от кольца Алиды. – Однако, судя по тому, какой интерес был проявлен ею к вашей судьбе, узы эти проч¬ ные. Человек, которого так высоко ценят, вправе гор¬ диться собой. Не стану говорить о том, насколько вы про¬ винились перед законом; но сегодня вам представляется бозможность отчасти оправдать себя в глазах общества. Вы моряк и сами понимаете, что людей на моем крейсере гораздо меньше, чем было бы желательно в такую минуту, а потому мы охотно примем помощь всякого англичанина. Возьмите под свою команду вот эти шесть пушек, и ру¬ чаюсь честью, что ваша преданность королевскому флагу не останется без вознаграждения. – Вы глубоко заблуждаетесь насчет моего призвания, благородный капитан, – сказал контрабандист с тихим смехом. – Я хоть и вырос на море, но привык к спокой¬ ным широтам, а не к ураганам войны. Вы были на бри¬ гантине нашей повелительницы и видели, что храм ее больше напоминает храм Януса, чем Марса *. На палубе «Морской волшебницы» не красуются эти мрачные орудия. Ладлоу выслушал его, глубоко пораженный. Он на¬ хмурился, на его лице, сменяя друг друга, появилось сна¬ чала удивленное, потом недоверчивое и, наконец, презри¬ тельное выражение. – Я слышу речи, недостойные моряка, – сказал он, едва находя нуяшым скрывать свое презрение. – Неуже¬ ли вы отвергаете верность нашему знамени? Англичанин вы или нет? 1 Янус – древнеримское божество дверей и времени; М а р.с-= бог войны. 732

– Я таков, каким родился на свет, и создан для зе¬ фира, а не для шторма, для шутки, а не для боевого клича, для веселья, а не для мрачной злобы. – И это говорит храбрец, чье имя вошло в пословицу! Неужели передо мной бесстрашный, отважный, непрев¬ зойденный моряк, чье имя – Бороздящий Океаны? – Северный полюс не-так далек от Южного, как я от того человека, о котором вы говорите! Я не имел права открыть вам, как сильно вы ошибаетесь в своем пленнике, пока тот, чьи услуги бесценны для нашей повелитель¬ ницы, был на берегу. Я совсем не тот, за кого вы меня принимали, капитан, а лишь один из его доверенных, и, так как я достаточно искушен в женских прихотях, он поручал мне продавать свой товар, соблазняя им предста¬ вительниц прекрасного пола. Но пусть я не способен уби¬ вать, зато, смею вас заверить, я как нель,зя лучше умею приносить утешение. Позвольте же мне успокаивать страх красавицы Барбери во время предстоящего боя, и вы сами увидите, что трудно найти более подходящего человека для столь милосердного дела. – Утешай кого, где и как хочешь, жалкое подобие мужчины! Но постой... в твоей затаенной улыбке и ко¬ варном взгляде больше притворства, чем страха! – И то и другое вам только кажется, достойный ка¬ питан. Поверьте человеку, который умеет быть искрен¬ ним: один лишь страх владеет мной, хотя, глядя на меня, этому трудно поверить. Я готов плакать, видя, что меня считают неустрашимым! Ладлоу слушал с удивлением. Он хотел остановить молодого моряка и схватил его за рукав, но рука его, скользнув вниз, коснулась нежной ладони, и вдруг в го¬ лове у него блеснула новая, поразительная мысль. Отсту¬ пив немного, он с головы до ног оглядел маленькую, изящную фигуру моряка. Хмурое недовольство, омра¬ чавшее его лицо, сменилось неподдельным удивлением, и он в первый раз подумал, что голос у контрабандиста слишком нежный и мелодичный для мужчины. – Да ты И' впрямь не Бороздящий Океаны! – вос¬ кликнул он наконец. – В мире нет ничего истинней этого, – сказал Бу¬ рун. – От меня вам мало пользы в суровой схватке, но, будь здесь этот храбрый моряк... – тут он весь зардел¬ ся, – его помощь и совет стоили бы целого войска. Я ви¬ 733

дел его в минуты куда более тяжкие, чем эта, когда сти¬ хии вступали в заговор со всякими другими опасностями« Его стойкость и мужество вливали бодрость в самые сла¬ бые души на бригантине!.. Но позвольте же мне принести утешение-бедняжке Алиде. – Могу ли я пренебречь ее благодарностью, отказав вам в этом! – отвечал Ладлоу,« Ступайте, веселый и лю¬ безный Бурун! Если врага ваше присутствие на палубе смущает так же мало, как меня – ваша близость к краса¬ вице Барбери, вы и в самом деле здесь не нужны! Бурун покраснел еще больше, кротко прижал руки к груди, отвесил поклон с таким лукавым видом, что озабо¬ ченный и суровый капитан не мог удержать улыбки, прошел мимо него и нырнул в люк. Ладлоу проводил взглядом живую и грациозную фи¬ гуру, а когда она скрылась, повернулся к олдермену и испытующе посмотрел на него, стараясь угадать, знает ли ван Беверут, кто тот человек, который доставил ему столько мучительных сомнений. – Правильно ли я поступил, сэр, дозволив подданно¬ му королевы Анны покинуть нас в минуту опасности? – спросил он, ожидая, что Миндерт, несмотря на все свое безразличие или самообладание, как-нибудь выдаст себя. – Этот малый попал на войну, можно сказать, кон¬ трабандой, отозвался олдермен с каменным лицом. – А такой товар больше ценится на мирном рынке, чем на поле брани. Одним словом, капитан Корнелий Ладлоу, этот Бурун не принес бы вам пользы в бою. Значит ли это, что подобный пример героизма най¬ дет подражателя, или я могу рассчитывать на помощь олдермена ван Беверута? Говорят, он предан своей стране.; – Да, когда требуется кричать на городских праздне¬ ствах «Боже, храни королеву!», то не найти человека пре¬ даннее меня. Такое пожелание – не слишком дорогая плата за то, что нас защищает ее флот и армия, и я от всего сердца желаю ей и вам победы над врагом. Но меня всегда возмущало, что Генеральные штаты были лишены на этом континенте своей территории1, и поэтому я ни¬ 1 Генеральные штаты – во Франции и Голландии пред¬ ставительное учреждение, состоявшее из дворянства, духовенства и горожан. Здесь под Генеральными штатами имеется в виду пра¬ вительство Голландии (с 1814 года так называется Голландский законодательный орган)* 734

когда не плачу Стюартам больше, чем обязан им по за¬ кону, – Иными словами, я вижу, вы намерены присоеди¬ ниться к нашему веселому контрабандисту и приносить утешение той, у которой довольно храбрости, чтобы обой* тись без него. Не судите с такой поспешностью, молодой человек.. Мы, коммерсанты, прежде чем подвести баланс, всегда хотим убедиться, что не будем в убытке. Каково бы ни было мое отношение к Стюартам – заметьте, я хотел бы, чтобы эти слова остались между нами, а не передавались из рук в руки, как ходячая монета, – великого монарха я люблю еще меньше. Людовик воюет не только с нашей милостивой королевой, но и с Объединенными провинция¬ ми, так почему бы мне и не принять участия в бою с од¬ ним из его крейсеров? Они, без сомнения, мешают тор¬ говле, и по их милости никогда нельзя быть уверенным в торговых оборотах. В свое время я изрядно понюхал по¬ роху, когда водил отряд городских добровольцев в поход через весь Нью-Йорк, и, чтобы поддержать честь славного города Манхаттана, я готов доказать на деле, что не со¬ всем разучился воевать. – Вот ответ, достойный мужчины, и, если он будет подкреплен столь же достойными делами, мы не станем нескромно доискиваться поводов и причин. В морском бою от командира зависит все, потому что, если он верен своему долгу и подает достойный пример, матросы не знают страха! Выбирайте себе место у любого орудия, и мы собьем спесь со слуг Людовика независимо от того, сделаем ли мы это как англичане или только как защит¬ ники Семи Провинций. Миндерт спустился на шканцы, аккуратно повесил сюртук на шпиль, снял парик, повязал голову платком и, повыше поддернув штаны на помочах, повернулся к пуш¬ кам с решимостью, показывавшей, что отдачи при вы¬ стреле он, во всяком случае, не боится. Олдермен ван Беверут был достаточно известен в ко¬ лонии, и почти все моряки, часто бывавшие в том слав¬ ном городе, где он занимал пост в городском совете, хорошо знали его. Многие из них родились здесь, в коло¬ нии, и присутствие олдермена подняло их дух; одни не¬ вольно поддались его ободряющему примеру, другие стали меньше говорить об опасности, видя2 как невозмутим этоя 735

богач, хотя ему, быть может, больше других жалко рас¬ ставаться с жизнью. Как бы то ни было, олдермена встре¬ тили приветственными возгласами, на которые он ответил краткой, но выразительной речью, призвав своих сорат¬ ников повиноваться долгу и хорошенько проучить фран¬ цузов, чтобы впредь им неповадно было соваться к этим берегам; вместе с тем он благоразумно воздержался от об¬ щих фраз о королеве и отечестве, не считая себя справед¬ ливым судьей в этом вопросе. – Пусть каждый черпает мужество в том, что всего ближе его убеждениям и взглядам, – заключил он, подра¬ жая Ганнибалу и Сципиону1, – ибо это самый верный и простой способ пробудить в себе дух стойкости. У меня лично довольно причин для того, чтобы драться с фран¬ цузами; и я убежден, что каждый из вас может найти достаточно оснований для того, чтобы сражаться верой и правдой. Кредиторы и взыскания! Что сталось бы с самой солидной фирмой в колонии, если бы глава ее был взят в плен и доставлен под стражей в Брест или Лориан! Это могло бы разорить весь город. Я не хотел оскорбить этим ваш патриотизм, но не сомневаюсь, что вы, как и я, полны решимости драться до конца; общая цель объединяет всех нас, подобно тому как все, что касается торговли, может повлиять на благоденствие и процветание всего общества. Закончив свое обращение столь уместным упомина¬ нием о благе общества, достойный бюргер громко откаш¬ лялся и вновь погрузился в обычное молчание, очень до¬ вольный собой. И если в своей речи Миндерт слишком много внимания уделил своим собственным интересам, то читатель не должен забывать, что только благодаря такой личной инициативе и процветает торговля во всем мире. Моряки слушали олдермена, не понимая ни слова, но с восхищением, – им казалось, что он как нельзя более удачно выражает их собственные мысли. – Перед вами враг, и вы знаете свой долг! – крикнул Ладлоу звонким голосом, обходя команду крейсера и раз¬ говаривая с матросами тем уверенным, исполненным твер¬ дости голосом, который в опасные минуты доходит до са¬ 1 Ганнибал (III век до н. э.) – знаменитый– карфагенский полководец, отличавшийся властностью и умевший заставлять по¬ виноваться солдат. Сципион Аф ри канский – древнерим¬ ский полководец, разрушивший Карфаген^ 736

мого сердца. – Не скрою, сил у нас меньше, чем мне бы хотелось, но, чем грознее опасность, тем отважнее настоя¬ щий моряк. Этот флаг не прибит гвоздямц к мачте. Когда я умру, можете спустить его, но, пока я жив, друзья, он будет гордо развеваться над крейсером. Крикнем же «ура», чтобы показать свое мужество, а все остальное пусть ска¬ жут пушки. Матросы ответили ему громким «ура» во всю силу своих легких, а Трисель, обращаясь к молодому, беззабот¬ ному гардемарину, которого даже в минуту опасности радовал дружный крик, заметил, что ему редко доводи¬ лось слышать лучший образец морского красноречия, чем та речь, которую минуту назад сказал капитан: это было сказано «крепко и по-джентльменски». Глава XXX А вы во мне нашли такого друга, Который помышляет лишь о том, Чем отплатить вам па любовь. Шекспир, «Конец – делу венец» Судно, появившееся так некстати, когда на англий¬ ском крейсере было мало людей, рыскало среди островов Карибского моря в поисках приключений, вроде того, ка¬ кое ему теперь и подвернулось. Оно называлось «Прекрасная Фонтанж», и его капитан, молодой человек двадцати двух лет, был уже хорошо из¬ вестен в фешенебельных салонах Марэ и на Рю Бас де Рамнар как один из самых веселых и приятных завсегда¬ таев этих мест. Знатность и влияние в Версале помогли молодому кавалеру Дюмону де ла Рошфору стать капита¬ ном, хотя ни по опыту, ни по своим заслугам он не мог на это претендовать. Врачи предписали его матери, близ¬ кой родственнице одной из придворных красавиц, морские купания, дабы предотвратить возможные последствия от укуса бешеной болонки. Приехав на побережье, она стала каждый день писать длинные письма о море своим друзьям, чье знакомство с этой стихией ограничивалось ежедневным созерцани¬ ем нескольких канав и прудов, кишащих карпами, да из¬ 737