Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 52 страниц)

Государственное Издательство ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Министерства П росвещения РСФСР Москва 1963

ИЗБРАННЫЕ СОЧИНЕНИЯ В ШЕСТИ ТОМАХ том 5 Государственное Издательство ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Министерства Просвещения РСФСР Москва 1963

БРАВО и МОРСКАЯ ВОЛШЕБНИЦА Государственное Издательство ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Министерства Просвещения РСФСР Москва 1963 1*

И (Амер) К 92 Издание выходит под наблюдением А. А. Аникста Оформление художника Л. П. 3 усмана

БРАВО, или В Венеции

Перевод с английского Е. Семеновой и Н. Темниной Редактор Э. Кабалевская Рисунки В. Высоцкого

Giustizia ра1аzzо, Е раnе in рiаzzа!1 Глава I Венеция. Мост Вздохов. Я стоял: Дворец налево и тюрьма направо; Из вод как будто некий маг воззвал Громады зданий, вставших величаво. С улыбкой умирающая Слава, Паря на крыльях десяти веков, Глядела вспять, где властная держава С крылатым львом над мрамором столпов Престол воздвигла свой на сотне островов2. Байрон олнце скрылось за вершинами Тирольских Альп, и над низ¬ ким песчаным берегом Лидо уже взошла луна. В этот час людские толпы устремились по узким улочкам Венеции к площади Святого Марка – так вода, вырвавшись из тесных каналов, вливается в просторный волнующийся залив. Нарядные кавалеры и степенные горожане; солдаты Далмации и матросы с га¬ лер; знатные дамы и простолюдинки; ювелиры Риальто и купцы с Ближнего Востока; евреи, турки и христиане; путешественники и искатели приключений; господа и слуги; судейские и гондольеры – всех безудержно влекло к этому центру всеобщего веселья. Сосредоточенная дело¬ витость на лицах одних и беззаботность других; размерен¬ ная поступь и завистливый взгляд; шутки и смех; пение уличной певицы и звуки флейты; кривляние шута и траги¬ чески хмурый взгляд импровизатора; нагромождение вся¬ ческих нелепостей и вымученная, грустная улыбка арфи¬ ста; выкрики продавцов воды, капюшоны монахов, султа¬ ны воинов; гул голосов, движение, суматоха – все это в со¬ четании с древней и причудливой архитектурой площади 1 Правосудия во дворце, хлеба на площади! (итал.) 2 Байрон, «Паломничество Чайльд-Гарольда», песнь IV. Пе¬ ревод Г, Шенгели. 7

создавало незабываемую картину, пожалуй самую заме¬ чательную во всем христианском мире. Расположенная на рубеже Западной и Восточной Ев¬ ропы и постоянно связанная с ними, Венеция отличалась большим смешением характеров и костюмов, чем какой– либо другой из многочисленных портов этого побережья. Особенность эту можно наблюдать и по сей день, несмо¬ тря на то что Венеция сейчас уже не та, что прежде, хотя в те времена, о которых мы рассказываем, столица на островах, не будучи уже великой повелительницей Среди¬ земного и даже Адриатического морей, все же была еще богата и могущественна. Ее влияние еще сказывалось на политике всех стран цивилизованного мира, ее торговля, хотя и слабеющая, все же была еще в силах поддержи¬ вать благосостояние тех семей, родоначальники которых разбогатели в дни процветания Венеции. Но людей на островах охватывало все большее безучастие, безразличие к своему будущему, а это служит первым признаком упадка, морального или физического. В названный нами час огромный прямоугольник площади быстро наполнялся, и уже шумели подгулявшие компании во всех кафе и казино, расположенных под портиками, которые с трех сторон окружали площадь. Под сверкающими аркадами, озаренными неровным, зыб¬ ким светом факелов, уже царило беспечное веселье; и только громада Дворца Дожей, древнейшая христианская церковь, триумфальные мачты Большой площади, гранит¬ ные колоннады Пьяцётты, головокружительная высота Кампанйллы и величавый ряд сооружений, называемых Прокурациями, казалось, дремали в мягком свете луны, бесстрастные и холодные. Фасадом к площади, замыкая, ее, возвышался неповто¬ римый, освященный веками собор Святого Марка. Храм– трофей, он вознесся над архитектурой площади, точно па¬ мятник долголетию и мощи республики, прославляя доб¬ лесть и благочестие своих основателей. Мавританская архитектура, ряды красивых, но ничего не несущих, деко¬ ративных колонн, которые только отягощали фасад со¬ бора, низкие, азиатские купола, уже сотни лет венчавшие его стены, грубая, кричащая мозаика, а над всем этим безумным великолепием – кони, вывезенные из Коринфа, как бы стремящиеся оторваться от серой громады и про¬ славить здесь, в Венеции, прекрасное греческое искус¬ 8

ство, – все это в неясном освещении луны и факелов казалось таинственным и грустным, как олицетворенное напоминание о прошлом, о редчайших реликвиях древно¬ сти и былых завоеваниях республики. Все на площади было под стать ее владыке – храму. Основание колокольни – Кампаниллы – скрывалось в те¬ ни, но вершина ее, на сотни футов вознесенная над пло¬ щадью, была залита с восточного фасада задумчивым све¬ том луны. Мачты, несущие знамена заморских владений – Кандии, Константинополя и Морей, – рассекали простран¬ ство на темные и сверкающие полосы, а в глубине Малой площади – Пьяцетты – у самого моря ясно вырисовыва¬ лись в ночном прозрачном небе силуэты крылатого льва и святого Марка – покровителя этого города, установлен¬ ных на колоннах из африканского гранита. У подножия одной из этих массивных каменных гро¬ мад стоял человек, который, казалось, со скучающим рав¬ нодушием взирал на оживленную и потрясающую своей красотой площадь, заполненную людьми. Разноликая тол¬ па бурлила на набережной Пьяцетты, направляясь к глав¬ ной площади; одни скрывались под масками, другие ни¬ чуть не заботились о том, что их могут узнать. А этот человек стоял без движения, словно не в силах был даже повернуть головы или хотя бы переступить с ноги на ногу. Его поза выражала терпеливое и покорное ожида¬ ние, привычку исполнять прихоти других. Со скрещен¬ ными на груди руками, прислонясь плечом к колонне, он с безучастным, но добродушным видом поглядывал на толпы людей и, казалось, ждал чьего-то властного знака, чтобы покинуть свой пост. Шелковый камзол, тонкая ткань которого переливалась цветами самых веселых то¬ нов, мягкий алый воротничок, яркая бархатная шапочка с вышитым на ней родовым гербом обличали в нем гон¬ дольера знатной особы. Наконец ему наскучило смотреть на гримасы и крив¬ ляния акробатов, на пирамиду из человеческих тел, кото¬ рая на время приковала его внимание, и он отвернулся, заглядевшись на освещенный луной водный простор. Вдруг лицо его осветилось радостью, и минуту спустя он тряс в крепком пожатии руки смуглого моряка в про¬ сторной одежде и фригийском колпаке, какие носили тогда люди его звания. 9

Гондольер заговорил первым. Слова, которые лились потоком, он произносил с мягким акцентом, характерным для островитян: – Ты ли это, Стефано! Мне ведь сказали, что ты по¬ пал в лапы этих дьяволов, варваров, и сажаешь теперь цветы для одного из этих нехристей и слезами своими по¬ ливаешь их. – «Прекрасная соррентинка» – не экономка священ¬ ника! – ответил моряк; он говорил на более жестком ка¬ лабрийском наречии, с грубоватой фамильярностью быва¬ лого морехода. – И не девица, к которой украдкой подби¬ рается тунисский корсар, пока она отдыхает в саду. Побывай ты хоть раз по ту сторону Лидо, ты бы понял, что гнаться за фел^ккой – не значит еще поймать ее! – Так преклони же скорее колени, друг Стефано, и отблагодари святого Теодора за спасение. В тот час, я думаю, все только и делали, что молились на борту твоего судна, зато уж, когда твоя фелукка благополучно при¬ швартовалась к берегу, таких храбрецов, как твои ребята, не сыскать было даже среди жителей Калабрии! Моряк бросил полунасмешливый, полусерьезный взгляд на изваяние святого, прежде чем ответить: – Нам больше пригодились бы крылья этого льва,-чем покровительство твоего святого. Я никогда не хожу за по¬ мощью на север дальше Святого Януария, даже если налетит ураган. – Тем хуже для тебя, дорогой, потому что епископу легче остановить извержение вулкана, чем успокоить морские ветры. Так что же, была опасность потерять фе– лукку и ее храбрецов у турков? – Да, был там один тунисец!, который подкараули¬ вал добычу между Стромболи и Сицилией, но не тут-то было! Он бы скорее догнал* облако над вулканом, чем фе– лукку во время сирокко!2 – А ты, видно, струсил, Стефано? – Я-то? Да я ничуть не трусливее, чем твой крыла¬ тый лев, только что без цепей и намордника. —• Это и видно было по тому, как удирала твоя фе^ лукка. 1 Тунис в то время находился под властью Турции. 2 Сирокко – жаркий, сухой и сильный ветер, дующий с юго– востока и юго-запада преимущественно на Средиземном море, в Сицилии и Италии. 10

– Черт побери! Я очень жалел во время погони, что я не рыцарь ордена святого Джованни, а «Прекрасная соррентинка» – не мальтийская галера, хотя бы ради под¬ держания чести христианина. Но ведь негодяй висел на моей корме чуть ли не три склянки, он был так близко, что я различал даже, у кого из его нехристей грязная чалма, а у кого чистая. Отвратительное это зрелище для христианина, Стефано, видеть, как какой-то неверный бе¬ рет над тобой верх. – А не горели у тебя пятки при мысли о бастина– до1, дружище? – Я слишком часто бегал босиком в горах Калабрии, чтобы бояться этих пустяков. – У каждого есть свои слабости, и я знаю, что твоя – страх перед палкой в руке турка. Твои родные горы и то местами твердые, а местами рыхлые; тунисец же, говорят, всегда выбирает такую же жесткую палку, как его сердце, когда хочет позабавиться воплями христианина. – Ну что ж! И счастливейший из нас не в силах из¬ бежать своей судьбы. Если мои пятки хоть когда-нибудь отведают удары палок, священник потеряет одного каю¬ щегося грешника: я сговорился с добрым служителем церкви, что все подобные беды, если они со мной произой¬ дут, зачтутся мне за покаяние... Ну, а что нового в Вене¬ ции? И как твои дела на каналах в этом сезоне? Не вянут цветы на твоем камзоле? – В Венеции, друг мой, все по-старому. Изо дня в день я вожу гондолу от Риальто до Джудёкки, от Святого Георгия до Святого Марка, от Святого Марка до Лидо, а от Лидо домой. Здесь ведь не встретишь по пути тунисцев, при виде которых холодеет сердце и горят пятки. – Ладно, хватит дурачиться! Ты лучше скажи, что за это время взволновало республику? Не утонул ли кто из молодых дворян? А может быть, повесили какого-ни¬ будь ростовщика? – Ничего такого не было, разве что беда, приключив¬ шаяся с Пьетро... Ты помнишь Пьетрйло? Он как-то ходил с тобой в Далмацию запасным матросом; его еще подозре¬ вали в том, что он помогал молодому французу похитить дочку сенатора. 1 Бастинадо^-палочные уда(ры по пяткам. И

– Мне ли не помнить, какой тогда был голод! Мо¬ шенник в дороге только и делал, что ел макароны да по¬ глощал лакрима-кристи 1 – груз графа из Далмации. – Бедняга! Его гондолу потопил какой-то анконец, раздавил, словно сенатор муху. – Так и надо мелкой рыбешке, заплывшей в глубо¬ кие воды. – Малый пересекал Джудекку с иностранцем на борту, когда бриг ударил гондолу и раздавил ее, как пузырь, оставшийся за кормой «Буцентавра». По сча¬ стью, иностранец, видимо, успел помолиться в церкви Реденторе. – А благородный капитан не стал жаловаться на не¬ поворотливость Пьетро, потому что Пьетро и без того на¬ казал сам себя? – Пресвятая богородица! Да не уйди он тогда в море, кормить бы ему рыб в лагунах! В Венеции нет ни одного гондольера, чье сердце не сжималось бы от обиды! Все мы не хуже своих хозяев знаем, как отомстить за оскорб¬ ление. – Гондола так же не вечна, как и фелукка, и для каж¬ дого корабля наступает свой час. И все-таки лучше быть раздавленным бригом, чем попасть в лапы к тур¬ кам... Ну, а как твой молодой хозяин, Джйно? Похоже ли, что он добьется того, о чем хлопочет в сенате? – По утрам он охлаждает свой пыл в Джудекке, а если ты хочешь знать, что он делает по вечерам, поищи его н& Бролио среди гуляющих господ. Говоря это, гондольер покосился на группу патрициев, прогуливавшихся под мрачными аркадами Дворца Дожей, по тем священным местам, куда имеют доступ только привилегированные. – Я знаком с обычаем венецианских богатеев прихо¬ дить под эти своды в этот час, но я никогда раньше не слышал, что они предпочитают принимать ванну в водах Джудекки. – Да ведь случись дожу вывалиться из своей гон¬ долы, ему тоже пришлось бы тонуть или плыть, как лю¬ бому обыкновенному христианину. – О воды Адриатики!.. А молодой герцог тоже ехал молиться в Реденторе? 1 Лакрима-кристи – сорт виноградного вина. 12

– Он в тот день как раз возвращался после... Но не все ли равно, на каком канале вздыхает ночью молодой дворянин? Мы случайно оказались рядом, когда анконец совершил свой «подвиг»: пока мы с Джорджио кляли на чем свет стоит неуклюжего иностранца, мой хозяин – а он вообще-то не очень любит гондолы и совсем не разби¬ рается в них – прыгнул в воду, чтобы спасти молодую синьору от участи ее дяди. – Дьявол! Ты до сих пор и слова не сказал про мо¬ лодую синьору или смерть ее дяди! – Твои мысли были заняты тунисцем, ты и пропустил это мимо ушей. Я, должно быть, рассказал тебе, как чуть не погибла прекрасная синьорина и как капитан брига отягчил свою совесть еще и гибелью римского маркиза. – Бог ты мой! Неужели этот христианин должен был умереть собачьей смертью из-за беззаботности гон¬ дольера! – Может, все это и к счастью для анконца, потому что говорят, будто маркиз этот обладал достаточной вла¬ стью, чтобы заставить даже сенатора пройти по Мосту Вздохов, если бы ему захотелось. – Черт бы побрал всех беззаботных лодочников! А что сталось с этим плутом? – Я же говорю тебе, он уплыл за Лидо в тот самый час, а иначе... – А Пьетрило? – Его вытащил своим веслом Джорджио, так как мы оба принялись спасать подушки и другие ценности. – А ты ничем уже не мог помочь бедному римляни¬ ну? Из-за его смерти несчастье будет теперь преследовать бриг анконца. – Так и будет, пока бриг не врежется в какую-ни¬ будь скалу, которая окажется тверже сердца его капи¬ тана. А что касается иностранца, то мы могли только помолиться святому Теодору, потому что он так и не по¬ казался на поверхности после столкновения и сразу же пошел ко дну... Ну, а что привело тебя в Венецию, мой милый? Ведь неудача с апельсинами в твою последнюю поездку, кажется, заставила тебя отказаться от этих мест? Калабриец оттянул пальцем кожу на щеке, отчего его черный лукавый глаз глянул насмешливо, и все его кра¬ сивое лицо заискрилось грубоватым юмором. 13

– Скажи-ка мне, Джино, ведь твоему хозяину тре¬ буется иногда гондола между закатом и восходом солнца? – Да, с некоторого времени он спит по ночам не больше совы. А с той поры, как снег растаял на Монте Фелйче, и я ложусь не раньше, чем взойдет солнце над Л идо. – А когда твой хозяин скроется в стенах дворца, ты спешишь на мост Риальто к ювелирам и мясникам рас¬ сказывать, как он проводил ночь? – Если бы так, то эта ночь стала бы моей последней на службе у герцога святой Агаты. Гондольер и духов¬ ник – два самых близких советчика дворянина, дорогой Стефано, с той небольшой разницей, что последний узнает только то, что грешник пожелает открыть, а первый иногда знает и больше. Я бы мог найти себе более спо¬ койное, если не сказать более честное, занятие, чем бегать и разбалтывать секреты своего господина. – Вот и я, Джино, тоже не так глуп, чтобы позволить каждому маклеру заглядывать в мой фрахтовый договор. – Э-э, нет, дружище, есть все-таки разница между нашими занятиями. Владельца фелукки, конечно, нельзя сравнивать с гондольером, пользующимся самым большим доверием неаполитанского герцога, который имеет право быть допущенным в Совет Трехсот. – Та же разница, что между бурным морем и спокой¬ ным заливом. Ты бороздишь своим ленивым веслом воды канала, в то время как я в мистраль 1 лечу по проливу Пьомбйио, мчусь вперед в любой шквал и пролетаю, едва касаясь вод, Адриатическое море во время сирокко, кото¬ рый так горяч, что можно варить на нем макароны, а море при нем кипит сильнее, чем водовороты у Сциллы... – Тс-с!.. – нетерпеливо прервал его гондольер; с юмором истинного итальянца он предавался удовольствию поспорить ради самого спора, не выказывая при этом своих подлинных чувств. – Сюда идет некто, кто может подумать, что без его помощи мы не сможем разрешить наш спор. Калабриец замолчал и, отступив на шаг, с мрачным видом в упор разглядывал человека, который был причи¬ ной этой тревоги. 1 Мистраль – сильный и холодный се-веро-зададный ветер. 14

Незнакомец медленно проходил мимо. Ему, наверно, не было еще и тридцати, но серьезная сосредоточенность взгляда делала его гораздо старше. Щеки его были блед¬ ны, но бледность эта свидетельствовала скорее о душев¬ ных переживаниях, чем о телесных недугах. Его крепкое, мускулистое тело двигалось легко и свободно, но в каж¬ дом его движении чувствовалась большая сила. Походка была твердой и уверенной, держался он прямо и незави¬ симо, вся его внешность выражала мужественное само¬ обладание, бросавшееся в глаза каждому, кто на него смотрел. Если судить по одежде, то он, видимо, при¬ надлежал к низшему классу – на нем был камзол из простого вельвета, темная шапочка в стиле Монтёро, ка¬ кие носили тогда в южных странах Европы, и все осталь¬ ное платье в этом же роде. Лицо его было скорее печаль– но, чем мрачно, но удивительно спокойно, как и все его движения. Однако черты лица выражали смелость и бла¬ городство, подчеркивая силу и мужественность, столь характерные для лучших образцов итальянской красоты. И особенно выделялись на этом необычном лице глаза, словно озарявшие его, – глаза, полные ума и страсти. Сверкающие глаза эти на мгновение задержались на лицах гондольера и его товарища, но выражение их, хотя и пытливое, было совершенно безучастным. Он оглядел их мимолетно, но испытующе, как смотрит на людей че¬ ловек, у которого есть причины не доверять им. Взгляд ого скользил по лицам всех прохожих с одинаковой подо¬ зрительностью, и к тому времени, как его гибкая фигура скрылась в толпе, он успел быстро и внимательно огля¬ деть еще многих. Гондольер и моряк из Калабрии молчали, не отрывая глаз от удалявшегося человека. Когда незнакомец скрылся, гондольер взволнованно воскликнул: – Браво!1 Его приятель многозначительно поднял три пальца и указал кивком на Дворец Дожей. – И они позволяют ему свободно разгуливать даже здесь, на площади Святого Марка? – спросил он с непод¬ дельным удивлением. – Не так-то просто, дружище, заставить воду бежать против, течения или остановить водопад. Говорят, что 1 Браво (итал.) – наемный убийца. 15

большинство сенаторов готовы скорее потерять свои на¬ дежды на «рогатый чепец» чем потерять этого прокля того Якопо Фронтони! Ему известно больше фамильных секретов, чем самому настоятелю собора Святого Марка, а ведь тому бедняге приходится полжизни проводить в исповедальне! – Ну да, они боятся заковать его в железо, чтобы из него не полезли все их секреты! – Черт побери! Вся Венеция пришла бы в волнение, если бы Совету Трех пришло в голову развязать язык -этому молодому человеку таким грубым способом. – Говорят, Джино, что твой Совет Трех имеет обык¬ новение кормить рыбу в лагунах и сваливать потом вину на какого-нибудь бедного анконца, если волны прибьют труп к берегу. – Но об этом вовсе незачем кричать так громко, словно ты приветствуешь сицилийца своей сиреной, хотя, возможно, ты и прав. Но, по правде говоря, мало кто из подобных людей более опасен, чем тот, что прошел мимо нас на Пьяцетту. – Подумаешь! Два цехина – красная цена его услу¬ гам! – возразил калабриец с многозначительной грима¬ сой на лице. – Святая мадонна! Ты забываешь, Стефано, что если уж он взялся за дело, то никакой священник не успеет дать несчастному отпущение грехов! Нет, его кинжал меньше чем за сотню не купишь. За твои два цехина удар будет не тот и жертва еще успеет и прочесть все мо¬ литвы и наговориться вдоволь, прежде чем отправиться к праотцам. – Бог ты мой! – воскликнул моряк с ужасом и отвра^ щением. Гондольер пожал плечами и выразил этим движением больше, чем мог бы передать словами человек, родив¬ шийся на берегах Балтийского моря. Но и он, видимо, решил переменить тему разговора. – Слушай-ка, Стефано Милано, – сказал он после паузы, – в Венеции случаются дела, о которых надо за¬ быть тому, кто хочет спокойно. есть свои макароны. Ка¬ кова бы ни была цель твоего приезда, ты прибыл как раз 1 «Рогатый чепец» – название парадного головного убора правителя Венеции – дожа. 16

вовремя – завтра правительство устраивает гонки гон¬ дол. – И ты собираешься участвовать в регате? – Либо я, либо Джорджио, с благословения святого Теодора. Наградой счастливцу или искуснику будет се¬ ребряная гондола. А потом мы увидим обручение дожа с Адриатикой. – Твои благородные господа хорошо сделают, если будут получше ухаживать за невестой, потому что многие еретики предъявляют свои права на нее. У скал Отронто я встретил отлично оснащенного и быстроходного пирата, который готов был гнаться за моей фелуккой чуть ли не до самых лагун. – А при взгляде на него пе загорелись ли твои пят¬ ки, милый Стефано? – На его палубе не было турецких тюрбанов, но ма¬ тросский колпак сидел на черных густых волосах, и под¬ бородки этих моряков были чисто выбриты. Твой «Буцен– тавр» теперь уже не самое храброе судно между Далма¬ цией и островами, хотя и самое нарядное. Много стало людей в Гибралтарском проливе, которым уже мало того, что они делают у своего побережья, и которые вообра¬ жают, что могут позволить себе то же и возле нашего. – Республика постарела, брат, и нуждается в отдыхе. Такелаж «Буцентавра» тоже одряхлел от времени и ча¬ стых походов на Лидо. Мой хозяин не раз говорил, что прыжок Крылатого Льва теперь тоже не так длинен, ка¬ ким он был раньше, даже в дни его юности. – Всем известно, что дон Камйлло смело рассуждает о республике Святого Марка – ведь его древний замок святой Агаты находится-то в Неаполе. Если бы он гово¬ рил более почтительно о рогатом чепце дожа и Совете Трех, его претензии на права предков выглядели бы бо¬ лее справедливыми в глазах его судей. Впрочем, расстоя¬ ние смягчает краски и приглушает страх. Так же меняется мое мнение о скорости фелукки и достоинствах турка в зависимости от того, нахожусь ли я в порту или в откры¬ том море, да и ты, Джино, я помню, забывал святого Тео¬ дора и поклонялся так же истово святому Януарию, когда бывал в Неаполе, как будто тебе и в самом деле грозила беда со стороны гор. – Нужно молиться тому, кто поближе, иначе молитвы не будут услышаны, – возразил гондольер, поднимая 2 Феыимор Купер, том V 17

голову и– не без суеверного страха бросая чуть насмешли¬ вый взгляд на изваяние святого, увенчивавшее колонну, к подножию которой он прислонялся, – и нужно быть по¬ осторожнее, потому что вон тот ростовщик уже смотрит на нас так, словно его мучает совесть, что он позволяет нам говорить столь непочтительно и не может на нас до¬ нести. Этот старый бородатый мошенник, говорят, связан с Советом Трех, и не только тем, что выуживает у них денежки, которые дает взаймы их сыновьям... Итак, Сте– фано, ты полагаешь, что республике никогда уж больше не установить новой триумфальной мачты на площади и не приобрести новых трофеев для собора Святого Марка? – Но ведь и Неаполь с его беспрерывной сменой– вла¬ дык так же не способен вершить великие дела на море, как и твой крылатый зверь! С тебя вполне достаточно, Джино, водить гондолу по каналам и следовать за своим господином в его калабрийский замок; но, если тебе за¬ хочется знать, что сейчас происходит в огромном мире, тебе придется удовлетвориться рассказами моряков, вер¬ нувшихся из дальних стран. Дни Святого Марка про¬ шли, теперь время северных еретиков. – Ты за последнее время слишком долго жил среди лживых генуэзцев и поэтому так говоришь. Великолепная Генуя! Но разве может какой-либо город сравниться с на¬ шим городом каналов и островов? И что такое совершила эта Апеннинская республика, чтобы сравнивать ее дела с великими делами Королевы Адриатики! Ты забываешь, что Венеция была когда-то... – Тише, тише! Вот именно «была когда-то», дружи¬ ще, и это относится ко всей Италии. Ты гордишься своим прошлым так же, как римляне из Трастевёре. – И римляне из Трастевере правы. Разве это ничего не значит – происходить от такого великого и победонос¬ ного народа? —» А по мне, Джйно Мональди, лучше быть сыном того народа, который велик и победоносен сейчас. Наслажде¬ ние своим прошлым похоже на удовольствие, какое испы¬ тывают глупцы, мечтая о вине, выпитом вчера. – Это хорошо для неаполитанцев, чья страна никогда не была единой нацией! – сердито возразил гондольер. – Пусть будет так. И все же винные ягоды так же сладки, а дичь так же нежна, как раньше. Пепел вулкана покрывает все! 18

– Джино! – раздался повелительный голос за спиной гондольера. – Синьор! Тот, кто прервал беседу двух приятелей, молча указал рукой ад гондолу. – Прощай, – поспешно прошептал гондольер. Его товарищ дружески пожал руку своему земляку – тот родился, как и он, в Калабрии, но случай привел его на каналы. В следующее мгновение Джино уже раскла¬ дывал подушки для своего господина, разбудив сначала подручного, который спал сладким сном. Глава II и.иначе я никак не поверю, что вы катались в гондолах. Шекспир. «Как вам это понравится» Дон Камйлло Монфбрте вошел в гондолу, но не занял там своего обычного места. Перекинув плащ через плечо и прислонившись к балдахину гондолы, стоял он в за-^ думчивости, пока его искусные и ловкие гребцы не выве¬ ли лодку из гущи других гондол, забивших причал, на широкий водный простор. Затем Джино коснулся своей красной шапочки и взглянул на господина, словно спра¬ шивая у него взглядом, куда плыть. Ему молча ответили жестом, что путь надо держать на Большой канал. – Тебе хотелось бы, Джино, показать свое искусство в гонках? – спросил дон Камйлло, когда тесные каналы остались позади. – Ты, конечно,' заслуживаешь удачи... Ты разговаривал с каким-то незнакомцем, когда я позвал тебя в гондолу? ^ Да, я расспрашивал этого человека о новостях в нашей Калабрии. Он прибыл в порт на своей фелукке, хотя и клялся когда-то именем святого Януария, что его прежний, неудачный приезд в Венецию будет последним. *=-= А как называется его фелукка и как его имя? 1 Стихотворные эпиграфы даются в переводе Р. Сефа, за ис-* ключевием особо оговоренных. Переводы эпиграфов из Шекспира даются по полному собранию сочинений в восьми томах, изд. «Ис-* кусство», М., 1957 – 1960. 2* 19

– «Прекрасная соррентинка» под командой Стефано Милано, сына старейшего слуги рода святой Агаты. Этот быстроходный барк может похвалиться и красотой. Он должен быть удачливым, потому что добрый священник многими молитвами отдал его под покровительство бого¬ родицы и святого Франциска. Дон Камйлло начал разговор с тем равнодушным ви¬ дом, с каким высший по положению обычно говорит с низшим; но теперь он, казалось, заинтересовался. – «Прекрасная соррентинка»! А не приходилось ли мне раньше видеть этот барк? – Очень возможно, синьор. У капитана есть родные во владеньях герцога святой Агаты, как я уже говорил вашей светлости, и его судно не раз зимовало на берегу у замка. – Что привело его в Венецию? – Я отдал бы свою лучшую куртку с цветами вашей милости, чтобы узнать это, синьор. Я не люблю вмеши¬ ваться в чужие дела и отлично понимаю, что скром¬ ность – главная добродетель гондольера; и все же я пы¬ тался по старой дружбе кое-что разузнать о цели его приезда, но он был так осторожен, словно пятьдесят доб¬ рых христиан доверили ему свои тайны. Но если ваша светлость пожелает все узнать и поручит это мне, то я надеюсь, что ваше имя, которое он должен уважать, и умелый подход помогут нам выудить из него кое-что по¬ лучше каЗкой-нибудь фальшивой накладной. – Ты можешь выбрать любую из моих гондол для участия в гонках, Джино, – сказал герцог святой Агаты, входя под балдахин. Он растянулся на черных, из глянцевой кожи подуш¬ ках, так и не ответив на последние слова слуги. Гондола легко и бесшумно, словно сказочный эльф, летела вперед. Джино, который был старшим гребцом, стоял на маленьком изогнутом мостике на корме и с при¬ вычной ловкостью и искусством действовал своим веслом, направляя легкое суденышко то вправо, то влево, и оно, подчиняясь его воле, проворно скользило среди множества лодок разного вида и назначения, часто встречавшихся им на пути. Позади оставались дворцы и большие каналы, что вели к различным зрелищам и другим бойким й шум¬ ным местам, где часто бывал герцог, но дон Камйлло не менял курса. Наконец лодка поравнялась с величествен-

ньтм зданием. Джорджио, гребя одной рукой, смотрел че¬ рез плечо на Джино, который опустил весло. Оба ждали новых приказаний с почтительной готовностью, словно ло¬ шадь, замедляющая свой бег около дома, где обычно останавливается хозяин. Дом, у которого остановилась гондола, был одним из замечательнейших зданий Вене¬ ции; он был совершенно великолепен как по своему внеш¬ нему убранству и орнаментам, так и по своему ориги¬ нальному местоположению прямо в воде. Его массивный, грубо обтесанный мраморный фундамент устойчиво по¬ коился среди волн, словно он был высечен из подводной скалы, и в то же время этажи, причудливо возвышаясь один над другидо, легко и грациозно достигали необычай¬ ной высоты. Колоннады с модульонами и массивными карнизами нависали над водой, словно человек решил по¬ смеяться своим искусством над неверной стихией, скры¬ вающей фундамент здания. Ступени лестницы, омываемые волнами от проходящих мимо гондол, вели в просторный вестибюль, служивший двором. Здесь стояли две или три гондолы. Вероятно, они принадлежали тем, кто жил в этом дворце, потому что в них не видно было людей. Поднимающиеся из воды столбы отгораживали лодки от проходивших мимо гондол. Такие столбы, с разукрашен¬ ными и разрисованными верхушками, на которых можно было видеть цвета и гербы их хозяев, образовывали по¬ добие маленькой гавани для гондол перед дверью каждого дома, где обитала знать. – Куда угодно отправиться вашей светлости? – спро¬ сил Джино, так и не дождавшись приказания хозяина. – Во дворец. Джорджио и Джино обменялись удивленными взгля¬ дами, но послушная гондола скользнула мимо этого не¬ приветливого, хотя и роскошного здания, будто маленькое суденышко повиновалось какому-то внутреннему побу¬ ждению. Через секунду они повернули в сторону, и по всплескам воды о высокие стены можно было догадаться, что они вошли в более узкий канал. Укоротив весла, гон¬ дольеры осторожно гнали лодку вперед, то свертывая в какой-нибудь новый канал, то скользя под низким мости¬ ком, то выкрикивая мягкими гортанными голосами знако¬ мые всем в этом городе сигналы, чтобы предостеречь тех, кто мчался навстречу. И вскоре Джино искусно остановил: гондолу около самой лестницы, красивого здания. 21