Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 52 страниц)

– Не забудьте и некоторые намеки вашего достой¬ ного родителя, синьор. – Разве он говорил что-нибудь еще? – Он говорил загадками, синьор, но ему внимало ухо умудренного опытом человека, и слова его не пропали даром. Богатую наследницу собираются увезти из Вене¬ ции, в этом я уверен, и, так как тут затронуты и мои личные интересы, я не пожалел бы лучшей бирюзы из своей лавки, чтобы узнать куда. – Точно ли ты знаешь, что ее увезут сегодня в ночь? – Ручаться не могу, но я почти уверен в этом. – Довольно! Я позабочусь о своих и твоих интересах. Якопо махнул на прощанье рукой и продолжил свой путь по Пьяцце. – Если бы я сам побольше заботился о своих интере¬ сах, – пробормотал ювелир, – как надлежит делать вся¬ кому, кто связан с этой проклятой знатыо, мне было бы все равно, выходи девушка хоть за турка! – Осия! – шепнул вдруг кто-то в маске ему на ухо.– Два слова по секрету. Ювелир вздрогнул – поглощенный своей недавней встречей, он даже не заметил, как к нему подошел чело¬ век. Незнакомец был тоже одет в домино, совершенно скрывавшее его фигуру. – Что тебе нужно, синьор маска? – спросил осторож¬ ный ювелир. – Сказать два слова по секрету. Ты можешь дать деньги под проценты? – Это лучше спросить у государственного казначея! У меня много камней, которые стоят гораздо меньше, чем весят. Я бы с удовольствием отдал их на хранение кому– нибудь, кто счастливее меня и сможет их уберечь. – Нет, это мне не подходит. Известно, что у тебя полно денег. Такие дельцы, как ты, никогда не откажут в ссуде, гарантии которой так же прочны, как законы Венеции! Тебе не в диковинку ссудить и тысячу ду¬ катов. – Те, кто называет меня богачом, синьор маска, лю¬ бят подшучивать над бедным сыном несчастного народа. Я не испытываю уж очень большой нужды, это правда, но ссуда в тысячу дукатов мне не по плечу. Если бы вы хотели купить аметист или рубин, благородный синьор, может быть, мы и заключили бы с вами сделку. 265

Мне нужны деньги, старик, а драгоценности я и сам могу тебе уступить! И деньги нужны мне срочно, сейчас же, а болтать у меня нет времени! Говори свои условия. – Вы так настойчивы, синьор, что у вас, по-видимо¬ му, надежные гарантии? – Я уже сказал, что мои гарантии не менее прочны, чем законы Венеции. Итак, тысячу цехинов, и побыстрее! А насчет процентов – посоветуйся со своей совестью. Осия решил, что теперь для сделки возникли более подходящие условия, и стал серьезно слушать незна¬ комца. – Синьор, – сказал наконец ювелир, – тысяча дука¬ тов не валяются на площади. Прежде чем одолжить их, необходимо долго и терпеливо их зарабатывать. А тот, кто хочет их занять... – ...стоит подле тебя! – ...должен быть хорошо известен на Риальто. – Под солидный залог ты ссужаешь деньги и маскам, осторожный Осия! Или молва преувеличивает твое вели¬ кодушие? – Достаточный залог рассеивает мои сомнения, даже если клиент мне так ж$ неизвестен, как члены Совета Трех. Но в данном случае я не вижу ничего похожего. Приходите ко мне завтра в маске или без нее, как вам больше нравится, потому что я не имею обыкновения со¬ вать нос в чужие секреты больше, чем этого требуют мои собственные интересы, и я пошарю в своих сундуках, хотя они могут оказаться такими же пустыми, как сундуки некоторых наследников Венеции. – Мои дела не терпят отлагательства! У тебя есть деньги при себе? Я согласен на любые проценты. – Я мог бы собрать нужную сумму у моих знакомых под залог драгоценных камней. Но тот, кто обратится к ним с такой просьбой, должен гарантировать выплату.: – Значит, можно будет получить деньги? В этом я могу быть уверен? Осия колебался, потому что все его старания угадать, кто скрывается под маской, оказались тщетными, и если он считал благоприятным знаком самоуверенный тон не¬ знакомца, то нетерпение, с которым тот требовал денег, невольно настораживало ростовщика. – Я повторяю; с помощью моих друзей, – сказал ос-< торожно Осия* 266

=– Такая неопределенность мне не подходит! Прощай, Осия, поищу где-нибудь еще. – Если бы вам предстояло уплатить эти деньги за брачную церемонию, вы и то, наверно, спешили бы не больше! Надеюсь, два моих друга сейчас дома, и часть денег будет у меня на руках. Я не могу полагаться на такую случайность. *– Вы ошибаетесь, синьор, риск очень невелик, так как один из них прикован к постели, а второй не пропус¬ кает дня, чтоб не навестить его. – Никакая случайность не должна грозить нашему договору. Деньги под залог и твоя совесть– как третей¬ ский судья! Я не хочу вступать в сомнительные сделки, за которыми последует отказ под предлогом того, что дру¬ гие стороны не удовлетворены. ^ Праведный Даниил! Чтоб услужить вам, я, пожа¬ луй, рискну! Один известный ювелир – Лёви из Ливор¬ но – оставил мне кошелек как раз с нужной вам сум¬ мой; на указанных условиях я могу воспользоваться этими деньгами и вернуть их ему спустя некоторое время. – Очень благодарен тебе, Осия, – сказал незнакомец, слегка приподняв и тут же опустив маску. – Это сущест¬ венно сократит наши переговоры. Деньги того ювелира у тебя с собой? Осия остолбенел. Приподнятая маска раскрыла ему две истины: во-первых, он доверил свои сомнения насчет намерений сената по отношению к донне Виолетте како¬ му-то незнакомцу и, во-вторых, откровенно признав, что располагает необходимой суммой, он лишился единствен¬ ного предлога, под которым ему удалось бы отказать в деньгах Джакомо Градениго. – Надеюсь, что, узнав во мне старого клиента, ты не станешь расстраивать нашу сделку, Осия? – спросил распутный наследник сенатора, почти не скрывая иро¬ нии. – Отец Авраам! Да знай я, что передо мной синьор Джакомо, мы давно бы уже закончили наши переговоры! – Ну конечно, ты сразу сказал бы, что у тебя нет денег, как ты частенько делаешь в последнее время. – Нет, нет, синьор, я никогда не отрекаюсь от своих слов! Но я не должен забывать свое обещание, данное Леви. Осторожный ювелир взял с меня клятву, что ядам его деньги только тому, кто вернет их наверняка« 267

Он может быть совершенно спокоен: ведь это ты занял у него деньги, чтобы одолжить их мне! – Синьор, вы ставите мою совесть в неловкое поло¬ жение. Вы должны мне теперь около шести тысяч цехи¬ нов, и если б я поверил вам эти деньги на слово, а вы по¬ том вернули бы их мне – два предположения явно несбы¬ точных, – то естественная забота о собственном благопо¬ лучии могла бы заставить меня подать векселя ко взыс¬ канию и тем самым подвергнуть опасности состояние Леви. – Сговаривайся со своей совестью как хочешь, Осия. Ты признался, что деньги у тебя есть, и вот тебе в залог драгоценности, а мне давай цехины! Возможно, тон молодого Градениго не тронул бы ка¬ менное сердце ювелира, ибо ему были присущи все недо¬ статки человека, осуждаемого общественным мнением, но, когда, оправившись от изумления, старик стал объяснять патрицию свои опасения по поводу участи донны Вио¬ летты (брак которой был известен лишь его свидетелями членам Совета Трех), он, к своей величайшей радости, обнаружил, что деньги требовались Джакомо именно для того, чтобы увезти девушку в какое-нибудь тайное убе¬ жище. Все дело предстало теперь в ином свете. Так как драгоценности, предложенные в залог, стоили требуемой суммы да к тому же появилась некоторая надежда, что благодаря римским владениям донны Виолетты он смо¬ жет взыскать с Джакомо старые долги, Осия счел даже выгодным ссудить молодому патрицию деньги, якобы принадлежащие Леви. Как только обе стороны поняли друг друга, они вместе покинули площадь, чтобы завер¬ шить свою сделку. Глава XXI За Кедом мы пойдем/ Пойдем за Кедом! Шекспир, «Генрих VI» Ночь тянулась медленно. Музыка вновь нарушила хрупкую тишину города, и гондолы патрициев засколь¬ зили по каналам. Робкий взмах руки из кабины гондолы приветствовал встречную лодку, но в этом городе тайн и 268

подозрений редко кто задерживался, чтобы поболтать. Настороженность настолько вошла в плоть и кровь вене¬ цианцев, что они не решались даже открыто наслаж¬ даться вечерней прохладой. Среди легких и пестрых лодок патрициев на Большом канале появилась гондола гораздо большего размера, но весьма непритязательная на вид, и это показывало, что она предназначена для обычных нужд. Лодка двигалась медленно, словно гондольеры были утомлены или просто никуда не спешили. Рулевой искусно направлял лодку одной рукой, а три гребца время от времени лениво каса¬ лись веслами воды. Словом, о гондоле можно было подумать, что она воз¬ вращается с прогулки по Бренте1 или с каких-нибудь дальних островов. Неожиданно гондола свернула с середины канала, по которому скорее скользила, чем плыла, и помчалась по одному из пустынных каналов города. С этой минуты она шла быстро и вскоре очутилась в самом бедном квартале Венеции. Там она остановилась у какого-то склада, и один из гребцов ,поднялся на мост; остальные гондольеры развалились на скамьях лодки, словно отдыхая. Пройдя через мост, гребец миновал несколько узких переулков, каких много в этом тесном городе, и тихонько постучал в окно, которое вскоре отворилось. Женский го¬ лос спросил: – Кто там? – Это я, Аннина, —^ ответил Джино, бывший здесь частым гостем. – Открывай скорей, у меня спешное дело. Аннина повиновалась, убедившись, что Джино был один. – Ты пришел некстати, Джино, – сказала дочь вино¬ торговца. – Я только собиралась пойти на площадь Свя¬ того Марка подышать вечерним воздухом. Отец и братья уже вышли, а я осталась проверить засовы. – В их гондоле поместится четвертый? – Они пошли пешком. – А ты ходишь по улицам одна в такой час? – Это тебя не касается, – раздраженно ответила Аннина. – Хвала святому Теодору, я еще не раба у слуги неаполитанца! 1 Б р о н т а – река, впадающая в Венецианский залив. 269

– Неаполитанец.—знатный и могущественный вель¬ можа, Аннина, он сам добр к своим слугам и имеет право требовать уважения к ним. – Ему еще понадобится его могущество. Но почему ты пришел сюда в такое неурочное время? Твои посеще¬ ния мне вообще не очеиь-то приятны, а когда я занята другими делами, они и совсем ни к чему! Если бы гондольер и в самом деле глубоко любил Аннину, ее прямота могла бы серьезно огорчить его, но Джино выслушал ее с тем же равнодушием, с каким она говорила с ним. – Я привык к твоим капризам, – сказал он, опус¬ каясь на скамью и всем своим видом показывая, что во¬ все не намерен уходить. – Наверно, какой-нибудь пат¬ риций послал тебе воздушный поцелуй, когда ты пере¬ ходила мост Святого Марка, или у отца твоего выдался удачный денек на Лидо, вот гордость тебя и распирает. – Бог ты мой! Послушать этого молодца, можно по¬ думать, что между нами уже все договорено и он только и ждет в ризнице, когда зажгутся свечи и начнется вен¬ чание! Да кто ты мне, Джино Туллйни, чтобы так раз¬ говаривать со мной? – А кто ты такая, Аннина, что разыгрываешь жалкие шутки с поверенным дона Камилло? – Убирайся отсюда, наглец! Мне некогда болтать с тобой! – Ты что-то очень спешишь сегодня, Аннина. ^ Хочу поскорей отвязаться от тебя! Выслушай меня, Джиио, и запомни каждое слово, потому что больше ты от меня ничего не услышишь. Песенка твоего хозяина спета, и скоро его с позором вышлют из Венеции, а за¬ одно с ним и всех его ленивых слуг! Я же предпочитаю остаться в родном городе. Гондольер с искренним равнодушием рассмеялся над ее деланным высокомерием. Но, вспомнив о своем пору¬ чении, он тут же принял серьезный вид и попытался успокоить гнев своей ветреной подруги, обратившись к ней в почтительном тоне: – Да защитит меня святой Марк, Аннина! – сказал он. – Если нам и не суждено преклонить вместе колена перед алтарем, то почему бы нам не заключить выгодную сделку? Я ^привел сюда, в этот мрачный канал, к самым твоим дверям, полную гондолу такого сладкого и выдер¬ 270

жанного вина, каким даже отцу твоему редко приходи¬ лось торговать, а ты обращаешься со мной, как с собакой, которую гонят из церкви! – У меня сегодня нет времени ни для тебя, ни для твоего вина, Джино! И, если бы ты меня здесь не задер¬ жал, я давно веселилась бы на свободе. – Запри-ка ты дверь, милая, и не чинись со старым другом, – сказал гондольер, вставая, чтобы помочь ей. Девушка поймала его на слове, и, весело принявшись за дело вдвоем, они скоро заперли все двери и очутились на улице. Их путь лежал через мост, о котором уже упо¬ миналось. Джино показал на гондолу и сказал: – Ну, не соблазнишься, Аннина? – Твоя неосторожность когда-нибудь сослужит нам плохую службу – разве можно привозить контрабанди¬ стов так близко к нашему дому? – Смелость устранит всякое подозрение. *—* А каких виноградников вино? – С подножия Везувия, и жар вулкана позолотил его кисти. Да если мои друзья продадут этот напиток ста¬ рому Беппо, вашему врагу, твой отец будет проклинать этот час всю жизнь! Аннина, всегда готовая заключить выгодную сделку, с жадностью посмотрела в сторону гондолы. Большой бал¬ дахин был задернут, но воображение Аннины с готовно¬ стью подсказывало ей, что там полным-полно мехов с чу¬ десным вином из Неаполя. – Это твой последний приезд к нам, Джино? – Как ты захочешь. Ну, спустись в гондолу, попро¬ буй вино... Аннина заколебалась, и, как обычно поступают жен¬ щины, когда они колеблются, согласилась. Они быстро подошли к лодке, и, не обращая внимания на гондолье¬ ров, растянувшихся на скамьях, Аннина сразу же скользнула под балдахин. Там, облокотясь на подушки, лежал пятый гондольер: оказалось, что гондола выгля¬ дела внутри как городская лодка и ничуть не походила на лодки контрабандистов. – Я не вижу ничего интересного для себя! ^восклик¬ нула разочарованная Аннина. – У вас какое-нибудь дело ко мне, синьор? – Добро пожаловать! На этот раз мы не расстанемся так скоро. 271

Говоря это, незнакомец– встал и положил руку на плечо Аннины; перед ней стоял дон Камилло Монфорте. Аннина была слишком ловкой обманщицей, чтобы чем– нибудь проявить свой притворный или действительный испуг, которому так легко поддаются женщины. Овладев собой, хотя ноги ее дрожали, она сказала нарочито шут¬ ливым тоном: – Я вижу, герцог святой Агаты оказал честь контра¬ бандной торговле? – Я здесь не для шуток, девушка, в чем ты сама су¬ меешь убедиться! Перед тобой выбор: откровенное при¬ знание или мой справедливый гнев. Дон Камилло говорил спокойно, но его тон и весь его вид не оставляли сомнений в его решимости. – Какого признания ждет ваша светлость от дочери бедного виноторговца? – спросила Аннина невольно дрог¬ нувшим голосом. – Я хочу знать правду! И помни, на этот раз ты не уйдешь отсюда прежде, чем я ее узнаю. С венецианской полицией я теперь не в ладах, и твое присутствие здесь – первый шаг в осуществлении моего замысла. – Поступок довольно дерзкий в центре Венеции, синьор герцог. – За последствия отвечаю я сам. Тебе же остается только во всем признаться – это в твоих интересах. – С моей стороны не будет большой заслугой сделать то, что меня заставляют, и, если вам угодно узнать то немногое, во что я посвящена, я буду счастлива расска¬ зать вам это. – Говори же, у нас мало времени. – Синьор, я не пытаюсь отрицать, что с вами посту¬ пили несправедливо. Как жестоко обошелся с вами Совет! Такое обращение со знатным иностранцем, который, как каждому известно, имеет право на сенаторские почести, просто позор для республики! Я нисколько не удивлена, что ваша светлость не в большой дружбе с властями. Даже сам святой Марк потерял бы терпение, если бы к нему так отнеслись! – Ну, хватит об этом, девушка, говори о деле! – Все, что я расскажу, синьор герцог, яснее самого солнца, и все это к вашим услугам. Только жаль, что я так мало знаю и не могу доставить вашей светлости боль¬ шого удовольствия. 272

– Это я уже слышал. Рассказывай главное. Аннина, как и большинство итальянок ее класса, ока¬ завшихся в гуще городских интриг, была весьма слово¬ охотлива; теперь же, улучив мгновение, она взглянула в окошко и увидела, что гондола уже выбралась из ка¬ налов и легко скользила по лагунам. Поняв, что она пол¬ ностью во .власти дона Камилло, Аннина решила гово¬ рить более откровенно. – Герцог святой Агаты, наверное, знает, что Совет сумел раскрыть его намерение бежать из города вместе с донной Виолеттой? – Это мне известно. – Почему Совет именно меня сделал служанкой бла¬ городной синьоры, я не в силах объяснить. Боже мой! Когда правительство хочет разъединить двух влюблен¬ ных, оно не должно поручать это таким людям, как я! – Я был терпелив с тобой, Аннина, потому что ждал, когда гондола выйдет за пределы города; теперь же на¬ стало время отбросить всякие увертки и говорить ясно. Где ты оставила мою жену? – Неужели ваша светлость надеется, что Совет со¬ чтет этот брак законным? – Отвечай на мой вопрос, девушка, или я заставлю тебя это сделать! Где ты оставила мою жену?* – Святой Теодор! Я оказалась не нужна слугам рес¬ публики, и они высадили меня на первом же мосту. – Напрасно ты пытаешься обмануть меня! Мне изве¬ стно, что ты была на лагунах до самого вечера, а на за¬ кате солнца заходила в тюрьму Святого Марка. И все это было после того, как ты оставила лодку донны Вио¬ летты. В удивлении Аннины не было и тени притворства: – Пресвятая дева Мария! Вам служат гораздо луч¬ ше, чем полагает Совет! – Ты убедишься в этом на собственном примере, если не скажешь всей правды. Из какого монастыря ты вер¬ нулась? – Я не была в монастыре, синьор! Если ваша свет¬ лость обнаружили, что сенат для большей безопасности ^заключил * синьору Тьеполо в тюрьму Святого Марка, то это не моя вина. – Твои хитрости напрасны, Аннина, – спокойно за¬ метил дон Камилло. – Ты ходила в тюрьму к своей 10 Фенимор Купер, том V 273

сестре Джельсомине, дочери тюремщика, чтобы взять у нее сверток с контрабандным товаром, который давно оставила у этой девушки, не подозревавшей, какое пору¬ чение она выполняла, и чьей неопытностью ты уже не раз успешно пользовалась. Донна Виолетта не какая-нибудь преступница, чтобы заключать ее в тюрьму! ь– Пресвятая матерь божья! ^ воскликнула поражен¬ ная Аннина. Теперь ты видишь, тебе не удастся меня обмануть. Я слишком хорошо знаю все твои поступки, чтобы ты могла сбить меня с толку. Ты редко навещаешь Джель– сомину, но, возвращаясь по каналам в тот вечер... Тут вблизи гондолы раздались крики, и дон Камилло умолк. Выглянув в окно, он увидал множество лодок, мчавшихся по направлению к городу, словно их приво¬ дили в движение одни и те же весла. Звучали разом ты¬ сячи голосов, и иногда взлетавший над ними скорбный крик позволял понять, что флотилия движима одним об¬ щим чувством. Пораженный этим зрелищем и озабочен¬ ный тем, что его гондола находится как раз на пути сле¬ дования нескольких сотен лодок, дон Камилло на мгно¬ вение забыл об Аннине. – Что здесь происходит, Якопо? – негромко спросил он рулевого. – Это рыбаки, синьор, и, судя по всему, они что-то затевают. С тех пор как дож отказался освободить от га¬ лер внука одного из рыбаков, они все время взбудора¬ жены. Гондольеры дона Камилло из любопытства замедлили было ход, но тут же поняли, что необходимо собрать все силы и свернуть с пути движущейся массы рыбачьих ло¬ док, стремившихся к ним, как неотвратимый поток, ибо люди на них орудовали веслами с тем неистовством, какое часто можно видеть у итальянских гребцов. Угрожающий окрик и приказ остановиться убедил дона Камилло в не– обходимости бежать или подчиниться. Он избрал послед¬ нее, так как это меньше всего могло нарушить его соб¬ ственные планы. – Кто вы? – спросил один из рыбаков, принявший на себя роль предводителя. ^ Если вы жители лагун и христиане, присоединяйтесь к вашим друзьям и идите с нами на площадь Святого Марка требовать справедли¬ вости!, 274

– Чем вы все так взволнованы? – спросил дон Камил– ло; для большей безопасности он говорил на венециан¬ ском диалекте, хотя одежда гондольера надежно скрыва¬ ла его высокое положение, Зачем вы здесь, друзья? – Смотри же сам! Дон Камилло обернулся и увидел восковое лицо и за¬ стывший взгляд мертвого Антонио. И тут сотни людей за¬ говорили разом, сопровождая свой рассказ такими яро¬ стными проклятиями и угрозами, что, не будь дон Камил¬ ло подготовлен к этому словами Якопо, он ничего не по¬ нял бы. Рыбаки, ловившие в лагунах рыбу, нашли там тело Антонио, и, строя всевозможные предположения о при¬ чине его смерти, они собрались все вместе и двинулись в путь, как было описано в предыдущей сцене. – Правосудия! – воскликнули одновременно десятки возбужденных голосов, когда кто-то приподнял голову Антонио, чтобы луна осветила ее. – Правосудия во двор¬ це и хлеба на площади! – Просите этого у сената, – сказал Якопо, даже не стараясь скрыть свой насмешливый тон. – Ты думаешь, Антонио пострадал за свою вчераш¬ нюю смелость? – В Венеции случались вещи и более странные! Нам запрещают ловить рыбу в канале Орфано чтобы мы не узнали тайн правосудия, а сами посмели утопить нашего товарища среди наших же гондол! – Правосудия! Правосудия! – кричали хриплые го¬ лоса. – Идем на площадь Святого Марка! Положим тело Антонио к ногам дожа! Вперед, братья, кровь Антонио на их руках! Охваченные гневом и несбыточным желанием явить миру свои страдания, рыбаки вновь бросились к веслам, и вся флотилия, как одна лодка, двинулась вперед. Краткая остановка сопровождалась криками, угрозами и прочими действиями, которыми этот легко воспламе¬ няющийся народ выражает обычно свое возмущение; все это произвело на Аннину сильное впечатление. Дон Ка¬ милло воспользовался ее испугом и продолжил допрос, потому что откладывать долее было нельзя. 1 Орфано – венецианский канал, в котором обычно топили тела тайно казненных. 10– 275

Когда взволнованные рыбаки, оглашая окрестности громкими криками, ворвались в устье Большого канала, гондола дона Камилло уже удалялась прочь по широким и спокойным просторам лагун. Глава XXII Клиффорд, Клиффорд! Мы пойдем За королем и Клиффордом/ Шекспир, «Генрих VI» Спокойствие самого высокоорганизованного общества ежечасно может быть нарушено взрывом недовольства. Оградиться от таких бед так же невозможно, как и от мелких проступков; но, когда поток народного возмуще¬ ния сотрясает устои власти, следует предположить, что какой-то глубокий порок кроется в самой системе прав¬ ления. Народ лишь тогда добровольно сплотится вокруг правительства, когда оценит его заботу о себе; и нет бо¬ лее верного признака лицемерия и фальши власти, чем когда она страшится даже дыхания толпы. Ни одно госу¬ дарство не испытывало такого ужаса перед всякого рода внутренними волнениями, как мнимая республика Вене¬ ция. Внутри этой показной и фальшивой системы шел иепрекращающийся естественный процесс разложения, сдерживаемый только бдительностью аристократии и вся¬ кого рода политическими уловками, которые она изобре¬ тала, чтобы не потерять свою власть. Много говорилось о ее освященном веками образе правления и появившейся в результате этого уверенности в своей силе, но попытки себялюбия соперничать с прав¬ дой всегда тщетны. Из всех рассуждений, которыми че¬ ловек пытался прикрыть свои уловки, самым неверным было то, что социальная система остается существовать навеки только потому, что она существует уже давно. Столь же благоразумным было бы утверждать, что у се¬ мидесятилетнего старика шансов на жизнь не меньше, чем у пятнадцатилетнего подростка, или что смерть не является неизбежным уделом всего живого. В период, о котором идет речь, Венецианская респуб¬ лика столь же кичилась своей древностью, сколь и стра¬ 276

шилась гибели. Она была все еще сильна, но роковая ошибка ее методов правления заключалась в том, что их создавали ради интересов меньшинства, и нужен был лишь яркий свет, чтобы иллюзия их мощи исчезла, как это бывает с картонными крепостями и замками на теат¬ ральной сцене. Поэтому легко представить себе тревогу, с какой пат¬ риции слушали крики рыбаков, когда те проплывали мимо их дворцов, направляясь к Пьяцце. Некоторые боя¬ лись, что неестественным условиям их существования пришел конец, близость которого им давно подсказывало их политическое чутье, и теперь пытались придумать ка¬ кие-либо надежные пути спасения. Другие слушали эти крики с восторгом, потому что привычка настолько при¬ тупила их сознание, что они считали свое государство чуть ли не вечным и теперь воображали, что Святой Марк одержал новую победу, ибо то, что республика давно уже вступила в стадию упадка, никогда не было ясно их вялым умам. И лишь те немногие, кому присуще было все лучшее, ложно и дерзко приписываемое самой си¬ стеме, чутьем понимали, как велика опасность, сознавая также, какие средства помогли бы избежать ее. Сами бунтовщики не в силах были оценить ни свои силы, пи свои случайные преимущества. Они действовали в состоянии крайнего возбуждения. Вчерашнее торжество их престарелого товарища, безжалостный отказ дожа вер¬ нуть с галер его внука и происшествие на Лидо, окончив¬ шееся смертью Антонио, – все это подготовило их воз¬ мущение. Поэтому, когда рыбаки обнаружили тело ста¬ рика, они собрались на лагунах и направились ко дворцу Святого Марка, не ставя перед собой никаких определен¬ ных целей, движимые только чувством. Войдя в канал, настолько узкий, что тесно сгрудив¬ шиеся лодки затрудняли работу гребцов, флотилия за¬ медлила ход. Каждому хотелось быть поближе к телу Ан¬ тонио, и, как это часто бывает во время больших сборищ, беспорядочное усердие людей мешало им самим. Раз или два рыбаки выкрикивали имена наиболее жестоких сена¬ торов, словно желая обвинить их в преступлениях, совер¬ шенных государством. Но эти крики тонули среди общего шума. Около моста Риальто большая часть рыбаков вы¬ шла из лодок и кратчайшим путем двинулась на площадь Святого Марка; остальные могли теперь плыть свободней 277

и быстрее. Приближаясь к порту, лодки вытянулись одна за другой, и строй их стал напоминать похоронную про¬ цессию. Как раз в эту минуту из бокового протока стремитель¬ но вылетела на Большой канал и очутилась перед рыбачь¬ ими лодками, продолжавшими свой путь, хорошо осна¬ щенная гондола. Команда ее, удивленная необычным зре¬ лищем, открывшимся ее взорам, на мгновение замедлила ход, не зная, в какую сторону свернуть. – Гондола республики! – закричали рыбаки. – На канал Орфано! – добавил чей-то голос. Одного лишь намека на страшное поручение гондолы оказалось достаточно, чтобы возбудить ярость толпы. Раз¬ дались угрожающие крики, и десятка два лодок броси¬ лось в погоню; гондольеры республики вынуждены были спасаться бегством. Они резко повернули гондолу к бе¬ регу и, выскочив на один из дощатых мостков, что окру¬ жают многие дворцы Венеции, скрылись в переулке. Ободренные успехом, рыбаки захватили лодку, бро¬ шенную беглецами, и, присоединив ее к своему флоту, огласили воздух победными криками. Несколько любо¬ пытных проникли в кабину гондолы, похожую на ката¬ фалк, и тут же вернулись, волоча с собой священника. – Кто ты такой? – резко спросил его вожак рыбаков, – Я монах-кармелит, слуга божий! —* Ты служишь Святому Марку? Ты был на канале Орфано, чтобы исповедовать какого-нибудь несчаст¬ ного? – Я приставлен здесь к молодой знатной даме, кото¬ рой нужен мой совет и мои молитвы. Я забочусь о счаст¬ ливых и несчастных, о свободных и узниках! – А совесть в тебе еще осталась? Помолишься ты за упокой души бедняка? – Сын мой, будь то дож или последний нищий в молитвах я не делаю разницы. Только я не хотел бы оставлять своих спутниц. – Мы не причиним им зла! Иди в мою лодку, нам нужна помощь священника. Отец Ансельмо – читатель, вероятно, уже догадался, что это был он, вернулся под балдахин гондолы респуб¬ лики и, наскоро объяснив все происшедшее перепуганным женщинам, вновь вышел к рыбакам. Его переправили на гондолу, плывшую впереди всех, и показали тело Антонио« 278

Ты видишь этот труп, падре? =*= продолжал его спутник. – Это был смелый человек. – Да, это так. – Он был самым старым и опытным рыбаком на ла¬ гунах, готовым всегда помочь товарищу в беде. – Я верю тебе. – Можешь мне верить, потому что мои слова так же правдивы, как священное писание. Вчера он с честью про¬ плыл по этому каналу, победив лучших гребцов Ве¬ неции. – Я слышал о его успехе. – Говорят, что Якопо, который некогда был лучшим гребцом на каналах, тоже участвовал в регате! Святая мадонна! Смерть должна была пощадить Антонио! – Да, но такова судьба: богатые и бедные, сильные и слабые, счастливые и несчастные – всех ждет один ко¬ нец. – Но не такой конец, преподобный падре! Антонио, видно, оскорбил республику: он осмелился просить дожа освободить его внука от службы на галерах, и власти ото¬ слали старика в чистилище, даже не позаботившись о его душе. – Но есть око, которое видит и самого последнего из нас. Будем верить, что старик не был забыт. – Говорят, те, кем недоволен сенат, не имеют по¬ мощи и от церкви. Докажи на деле свои слова и помо¬ лись за него, кармелит. – Непременно, – твердо сказал отец Ансельмо. – Освободи мне место, сын мой, чтобы служба прошла как должно. Загорелые, выразительные лица рыбаков засветились удовлетворением. Воцарилось молчание, и лодки двину¬ лись вперед, уже соблюдая порядок. Теперь это было по¬ разительное зрелище. Впереди плыла лодка с останками рыбака. На подступах к порту канал расширялся, и луч луны осветил застывшие черты Антонио, хранившие та¬ кое выражение, словно его предсмертные мысли были внезапно жестоко прерваны. Кармелит, откинув капюшон и сложив руки, стоял, склонив * голову, в ногах Антонио, и белое одеяние монаха развевалось, освещенное луной. Гондолой правил лишь один человек, и, когда он медлен¬ но поднимал и опускал весло, в тишине слышался слабый плеск воды. Несколько минут длилось молчание, а затем 279

кармелит дрожащим голосом начал молебен по умершему. Рыбаки, знавшие этот молебен, тихо вторили ему. В домах, мимо которых проплывали лодки, одно за другим отворялись окна, и сотни испуганных и любопыт¬ ных лиц провожали взглядом медленно удалявшийся кор-: теж. Пятьдесят легких лодок тянули гондолу респуб¬ лики —" никто не хотел бросать этот трофей. Так флоти¬ лия торжественно вошла в порт и достигла набережной •в конце Пьяцетты. В, то время, как множество: рук с го¬ товностью помогали вынести тело Антонио на берег, из Дворца Дожей раздались крики, возвестившие о том, что другая часть рыбаков уже проникла во внутренний двор. Площадь Святого Марка являла собой теперь необыч¬ ную картину. Причудливая церковь в восточном стиле, массивные и богатые строения, головокружительная вы¬ сота Кампаниллы, гранитные колоннады, триумфальные мачты и прочие достопримечательности – свидетели празднеств, траура и веселья – стояли, словно не подвла¬ стные времени символы: наперекор всем страстям, разы¬ грывающимся ежедневно, вокруг них, они выглядели тор¬ жественно и прекрасно. Но вот песни, шум и шутки на площади стихли. Огни в кофейнях погасли, кутилы разбежались по домам, боясь, что их тоже примут за тех, кто дерзнул бросить вызов сенату, а шуты и уличные певцы, сбросив личину веселья,, приняли вид, более соответствующий их истинному на¬ строению. – Правосудия! – кричали тысячи голосов, когда тело Антонио было внесено во внутренний двор Дворца До¬ жей. – Правосудия во дворце, хлеба на площади! Тре¬ буем правосудия! Мы просим справедливости! Огромный мрачный двор заполняли рыбаки с обвет¬ ренными лицами и горящими глазами. Труп Антонио по¬ ложили у Лестницы Гигантов. Дрожащий алебардщик с трудом сохранял неприступный вид, коего требовали от него дисциплина и профессиональная гордость. Но ни¬ какой другой вооруженной силы не было видно, так как правители Венеции хорошо понимали, что опасно вызвать недовольство, если они не в силах будут его подавить. Толпа состояла из безымянных бунтарей, наказание ко¬ торых могло вызвать немедленное восстание, к подавле¬ нию которого власти не были подготовлены. 280