Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 52 страниц)

кто испытывает то же на себе, ибо слабой человеческой природе присуща тайная страсть вымещать на беззащит¬ ных свои обиды, нанесенные сильными мира сего, В то же время свободное общество, защита прав которого га¬ рантирована ^ что является совершенно необходимым для процветания в нем нравственности, просвещения и разума, – охотнее всех остальных воздает должное вла¬ стям. Поэтому свободные государства более надежно, чем другие, ограждены от народного недовольства и волнений, ибо там не часто найдется гражданин, извращенный на¬ столько, чтобы не почувствовать, что, желая мстить обще¬ ству за превратности своей судьбы, он тем самым при¬ знает лишь собственную неполноценность. Сколько ни сдерживай бурный поток, он вечно грозит смести со своего пути искусственные преграды; лишь сво¬ бодный поток выльется в спокойную, глубокую реку, плавно несущую свои полные воды в океан. Вернувшись к своим гостьям, Джельсомина принесла им утешительные вести. Мятежники во дворце и вызван¬ ная сенатом гвардия отвлекли внимание от беглянок, и если кто-нибудь случайно приметил, как две женские фигуры скрылись в дверях тюрьмы, то это было так есте¬ ственно, что никто, конечно, не заподозрил их в том, что они останутся там надолго. Немногих служащих тюрьмы, которые и вообще-то не очень следили за общедоступ¬ ными помещениями, любопытство увлекло из дворца.: Скромная комната, куда привела беглянок Джельсомииа, целиком принадлежала ей, и здесь вряд ли кто-нибудь мог нарушить их уединение, разве что Совет счел бы нужным привести в движение свои адские щупальца, от которых редко что-либо ускользало. Слова Джельсомины успокоили донну Виолетту и гу¬ вернантку. Теперь они могли не спеша обдумать план побега и не терять надежды на скорую встречу Виолет¬ ты с доном Камилло. Но они все еще не знали, как сооб¬ щить ему о своем положении. Решено было, что, когда волнение в городе уляжется, они наймут лодку и, изме¬ нив насколько возможно свой внешний вид, просто от¬ правятся во дворец герцога. Но, поразмысли?, донна Фло– ринда убедилась в опасности и такого шага, ибо дон Ка¬ милло всегда был окружен агентами полиции. Случай, зачастую помогающий больше, чем самый хитроумный план, особенно в трудных обстоятельствах, забросил их 298

в надежное, хоть и временное убежище, и было бы край¬ не опрометчиво покинуть его без величайших предосто¬ рожностей. Наконец гувернантка решила обратиться к услугам кроткой Джельсомины, проявившей, к ним столько ис¬ креннего участия. Заметив, с каким интересом она слу¬ шала донну Виолетту, Флоринда женским чутьем уга¬ дала истинную причину этого внимания. Рассказ Вио¬ летты о том, как, спасая ее жизнь, дон.Камилло бросился в канал, Джельсомина слушала затаив дыхание; глубокое волнение отразилось на ее лице, когда дочь синьора Тье¬ поло говорила про риск, которому подвергал себя герцог, добиваясь ее любви; а при словах о святости союза, ко¬ торый не смог разрушить своими кознями даже сенат, в мягких чертах доброго лица девушки светилась истинно женская душа. – Если бы нам удалось известить дона Камилло о нашем положении, – сказала гувернантка, – все могло бы окончиться хорошо, инаде наше счастливое убежище здесь не принесет нам никакой пользы. – Но хватит ли у него смелости пойти наперекор вла^ стям? – спросила Джельсомина. – Он мог бы довериться надежным людям, и еще до восхода солнца мы были бы уже далеко, вне власти се¬ ната, – сказала донна Флоринда. Эти расчетливые се¬ наторы не остановятся перед тем, чтобы объявить свя¬ щенные обеты моей воспитанницы детскими клятвами и пренебречь гневом папского престола, если затронуты их интересы. —■ Таинство брака установлено не людьми. Это, по крайней мере, они должны уважать! – Не заблуждайтесь! Для них нет ничего святого, если дело касается политики. Что им желания девуш¬ ки или счастье одинокой и беспомощной женщины? Мо¬ лодость моей воспитанницы дает им желанный предлог вмешиваться в ее жизнь, хотя эта молодость должна была бы тронуть их сердца и заставить их понять, что они обрекают Виолетту на долгие годы страданий. Эти люди не понимают чувства благодарности; узы привязан¬ ности для них всего лишь средство использовать страх подданных за своих близких, но не для оказания мило¬ сердия; они смеются над любовью и преданностью 299

женщины, как над глупостью, которая позабавит их на досуге или отвлечет от неприятностей. – Разве есть что-нибудь священнее брака, синьора? – Для них он важен, если увековечивает почести и титулы, которыми они гордятся. За исключением этого, сенат мало интересуется семейными делами. – Но они ведь сами отцы и мужья! – Конечно, чтобы быть законным отцом, надо сна¬ чала стать мужем, но супружество здесь не священный сердечный союз, а лишь средство увеличения своего бо¬ гатства и продолжения рода, – отвечала гувернантка, следя за выражением лица простодушной Джельсо-* мины. – Браки по любви в Венеции называют детской игрой, а чувства своих дочерей превращают в пред¬ мет торга. Коль скоро государство сделало золото своим богом, немногие откажутся принести жертву на его ал¬ тарь. – Я бы так хотела быть полезной донне Вио¬ летте. – Ты еще слишком молода, милая Джельсомина, и, боюсь, незнакома с коварством венецианских властей. – Не сомневайтесь во мне, синьора, в добром делен я могу не хуже других выполнить свой долг. – Если бы можно было известить дона КамиллоМон– форте о том, что мы здесь... Но ты слишком неопытна, чтобы помочь нам в этом!.. – Не говорите так, синьора! – прервала Джельсо¬ мина, в душе которой гордость смешалась с состраданием к юной Виолетте, чье сердце, как и ее собственное, было исполнено любви. – Я могу быть куда полезнее, чем вы думаете, судя обо мне лишь по внешности! – Я верю тебе, доброе дитя, и, если дева Мария за¬ щитит нас, твоя доброта не будет забыта! Набожная Джельсомина перекрестилась и, сообщив своим гостьям, как она собирается действовать, ушла к себе одеться, а донна Флоринда тем временем поспешно набросала несколько строк, где в умышленно осторожных выражениях – на тот случай, если записка попадет в чу¬ жие руки, – но достаточно ясно объяснила герцогу свя¬ той Агаты их положение. Через несколько минут Джельсомина вернулась. Ее простое платье венецианской девушки низшего сословия не привлекло бы ничьего внимания, а лицо теперь скры¬ 300

вала маска, без которой никто не выходил из дому. Взяв записку и выслушав название улицы, где находился дво¬ рец, а также описание внешности герцога, и еще раз по¬ лучив наказ быть очень осторожной, Джелъсомина ушла. Глава XXIV Кто проявил здесь больше мудрости? Правосудие иль беззаконие? Шекспир, «Мера за меру» В постоянной борьбе между наивными и хитрыми по¬ следние всегда имеют преимущество до тех пор, пока каждая сторона ограничивается свойственными лишь ей одной побуждениями. Но с той минуты, как наивные люди преодолеют свое отвращение к пороку и постараются ра¬ зобраться в нем, становясь на защиту своих возвышенных принципов, они обманывают все расчеты противника с большей легкостью, чем если бы стали прибегать к самым хитроумным уловкам. Природа сотворила людей слишком слабыми, чтобы разбираться в обмане и эгоизме, но истинные ее «любимцы» – те, кто способен так замаски¬ ровать свои цели и намерения, что они ускользнут от трезвых расчетов людей искушенных. Миллионы будут подчиняться требованиям условностей, и лишь немногие смогут найти правильный выход в необычных и трудных обстоятельствах. В добродетели часто есть какая-то таинственность. Если хитрость порока есть не более чем жалкое подража¬ ние коварству, стремящемуся окутать свои деяния тон¬ кой пеленой обмана, то добродетель в какой-то мере сход¬ на с возвышенными идеалами непогрешимой правды. Так, люди чересчур искушенные часто оказываются в плену собственных ухищрений, когда сталкиваются с бес¬ хитростными и разумными людьми; и жизненный опыт доказывает, что постоянна лишь слава, основанная на добродетели, и, значит, самой надежной политикой яв¬ ляется та, что зиждется на всеобщем благе. Заурядные умы могут защищать интересы общества до тех пор, пока интересы эти заурядны; но горе народу, не доверившемуся 301

в трудный час людям честным, благородным и мудрым, ибо не будет успеха там, где недостойные ловко направ¬ ляют события, от которых зависит процветание общества. Большая часть несчастий, обесславивших и погубивших прежние цивилизации, произошла от пренебрежения к великим умам, порождаемым великими событиями. Но, желая показать, как порочна была политическая система Венеции, мы несколько уклонились от главного предмета повествования. Как уже говорилось, Джельсомине были отданы ключи от многих секретных помещений тюрьмы. Расчетливые тюремщики поступали так не без причины; они убеди¬ лись, что девушка точно исполняет все их приказания, и даже не подозревали, что она способна прислушаться к велениям своей благородной души, которые могут заста¬ вить ее воспользоваться их доверием вовсе не так, каким бы хотелось. И вот теперь Джельсомина решилась нано– ступок, доказывавший, что тюремные смотрители, среди которых был также и ее отец, не сумели полностью оце¬ нить порывы ее бесхитростной натуры. Захватив эти самые ключи, Джельсомина взяла лампу, но, вместо того чтобы спуститься во двор, прошла из ме¬ зонина, где она жила, на второй этаж. Открывая одну дверь за другой, девушка шла мрачными коридорами со спокойствием человека, уверенного в своей правоте. Вскоре она пересекла Мост Вздохов, не боясь встретить кого-либо в этой галерее, куда не часто ступала нога че¬ ловека, и вошла во Дворец Дожей. Там Джельсомина на¬ правилась к двери, которая вел^ в помещение, доступное для всех посетителей. Не желая попадаться кому-нибудь на глаза, она потушила лампу и отперла дверь. В следую¬ щее мгновение она была уже на просторной мрачной лест¬ нице. Джельсомина сбежала по ней и вошла в крытую галерею, окружавшую внутренний двор. Стоявший побли¬ зости алебардщик с любопытством взглянул на незнако¬ мую женщину, но, так как в его обязанности не входило опрашивать тех, кто покидает дворец, он ничего ей не сказал. Девушка продолжала свой путь. Когда она подхо¬ дила к Львиной пасти, некая мстительная личность опус¬ кала туда свой донос. Джельсомина невольно останови¬ лась и подождала, пока тайный доносчик не скрылся, сде¬ лав свое черное дело. Собравшись двинуться дальше, она вдруг заметила, что стоящий наверху Лестницы Гигантов 302

алебардщик, привыкший к таким сценам, с улыбкой на¬ блюдает ее растерянность. – Не опасно теперь выходить из дворца? спросила она у грубоватого горца. – Черт возьми! Часом раньше было бы опасно, ми¬ лая девушка. Но мятежникам заткнули глотку, и теперь они все в церкви! Джельсомина более не колебалась. Она быстро сбе– жала по той знаменитой лестнице, с которой некогда ска¬ тилась голова Фальеро, и вскоре была уже под аркой во¬ рот. Здесь эта застенчивая и неопытная девушка, подоб¬ но лани, что не решается покинуть свое убежище, снова остановилась, боясь выйти на площадь, не узнав сначала, спокойно ли там. Полицейские агенты были слишком напуганы волне¬ нием рыбаков, чтобы не применить свой излюбленный прием, после того как воцарилось спокойствие. Желая придать площади ее обычный вид, они выпустили наем¬ ных шутов и певцов, и толпы гуляющих, в масках и без них, вскоре заполнили Пьяццу. Короче говоря, это была все та же уловка, к которой прибегали, желая восстано¬ вить спокойствие, в тех странах, где цивилизация еще так молода, что народ не считают способным обеспечить соб¬ ственную безопасность. Трудно найти более непритяза¬ тельный трюк, на который попалось бы так много людей. Бездельники и любопытные, недовольные и злоумышлен¬ ники, люди беззаботные и те, кто довольствуется минут¬ ными радостями, – а таких на свете множество, – яви¬ лись сообразно желаниям полиции; и, когда Джельсомина подходила к Пьяцетте, обе площади уже частично запол¬ нились народом. Несколько взволнованных рыбаков еще стояли у дверей собора, словно пчелы, роящиеся у своего улья, но теперь они никому не внушали тревоги. Непри¬ вычная к подобным сценам девушка с первого взгляда по¬ няла, что никто не знает ее в этой толпе. Завернувшись плотнее в свою простенькую мантилью и заботливо попра¬ вив маску, Джельсомина быстрыми шагами направилась к центру площади. Мы не станем подробно описывать путь нашей геро¬ ини; не отвечая на пошлые любезности, оскорблявшие ее слух, она шла вперед, чтобы исполнить поручение, про¬ диктованное ее добрым сердцем. Вдохновленная своей целью, Джельсомина быстро пересекла площадь и вышла 303

к Сан Нйко. Здесь была стоянка наемных гондол, но сей¬ час там не оказалось ни одной: по всей вероятности, страх или любопытство заставили гондольеров перейти на другую стоянку. Джельсомина была уже на середине мо¬ ста, когда вдруг заметила лодку, медленно плывущую со стороны Большого канала. Нерешительный вид девушки привлек внимание гондольера, и он привычным жестом предложил ей свои услуги. Почти не зная улиц Венеции, ее лабиринтов, что могут привести несведущего в гораздо большее затруднение, чем улицы любого другого города такой же величины, Джельсомина с радостью воспользо¬ валась предложением. В одну минуту она сбежала по лестнице, прыгнула в лодку и, сказав «Риальто», скры¬ лась под балдахином. Гондола мгновенно тронулась. Джельсомина была уверена, что сумеет теперь беспре¬ пятственно выполнить поручение, так как простой лодоч¬ ник вряд ли мог догадаться о ее намерениях или таить против нее злой умысел. Он не мог знать цели ее поездки, и в его интересах было благополучно доставить девушку до места, названного ею. Но успех дела был настолько важен, что Джельсомина не могла чувствовать себя спо¬ койно, пока не закончит его. Вскоре она решилась взгля¬ нуть из окна каюты на дворцы и лодки, мимо которых про¬ плывала, и ощутила, как свежий ветер с канала возвра¬ щает ей мужество. Затем, вдруг усомнившись, Джельсо¬ мина оглянулась на гондольера и увидела, что лицо его скрыто под маской, сделанной настолько искусно, что слу¬ чайный взгляд вообще не заметил бы ее при лунном освещении. Обычай носить маску был распространен среди слуг знатных патрициев, наемные же гондольеры не имели обыкновения скрывать ею свое лицо. Это обстоятельство могло возбудить некоторое опасение у Джельсомины, но, подумав, она решила, что гондольер, возможно, возвра¬ щается с какой-нибудь увеселительной прогулки или во¬ зил влюбленного, исполнявшего серенаду под окном дамы своего сердца и потребовавшего, чтобы все вокруг него были в масках. – Где прикажете вас высадить, синьора, – спросил гондольер, – на набережной или у ворот вашего дворца? Сердце Джельсомины сильно забилось. Ей понравился этот голос, хотя она знала, что маска несомненно меняет 304

его; но, так как девушке никогда не приходилось зани¬ маться чужими и тем более столь важными делами, во¬ прос гондольера заставил ее вздрогнуть, словно уличенную в бесчестных замыслах. – Знаешь ли ты дворец некоего дона Камилло Мон– форте из Калабрии, который живет сейчас здесь, в Вене¬ ции? – спросила она после небольшой паузы. Пораженный гондольер не сумел даже скрыть неволь¬ ное волнение. – Прикажете везти вас туда, синьора? – Да, если ты точно знаешь, где дворец. Гондольер заработал веслом, и лодка поплыла между высокими стенами. Джельсомина догадалась по звуку, что она в одном из узких каналов, и отметила про себя, что лодочник хорошо знает город. Вскоре они остановились .у водных ворот дворца, и гондольер, опередив девушку, прыгнул на лесенку, чтобы, как это было принято, помочь Джельсомине выйти из гондолы. Джельсомина велела ему подождать и вошла во дворец. Всякий человек, более опытный, чем наша героиня, сразу заметил бы замешательство, царившее в покоях дона Камилло. Слуги, казалось, не знали, чем заняться, и недоверчиво посматривали друг на друга; когда девуш¬ ка робко вошла в вестибюль дворца, они поднялись, но никто не двинулся ей навстречу. Женщину в маске мож¬ но было часто встретить в Венеции, ибо мало кто решал¬ ся выходить из дому, не прибегнув к этой обычной предо¬ сторожности; но слуги не торопились доложить о ней и разглядывали незнакомку с откровенным интересом. – Это дворец герцога святой Агаты, синьора из Кала¬ брии? – надменно спросила Джельсомина, чувствуя, что необходимо казаться решительной. – Да, синьора... – Ваш господин дома? – И да и нет, синьора... Как прикажете о вас доло¬ жить? Какая прекрасная синьора оказывает ему честь своим посещением? – Если его нет дома, не нужно ни о чем ему докла¬ дывать. Если же он у себя, я хочу его видеть. Слуги начали вполголоса совещаться между собой. -Неожиданно в вестибюль вошел гондольер в расшитой куртке. Его добродушный вид и веселый взгляд вернул Джельсомине бодрость. 11 Фенимор Купер, том V. 305

■– Вы служите синьору Камилло Монфорте? – спро¬ сила его Джельсомина, когда тот проходил мимо, направ¬ ляясь к выходу на канал. – Я его гондольер, прекрасная синьора, – ответил Джино, слегка приподняв шапочку, но почти не глядя на девушку. – Можете ли вы передать ему, что с ним желает по¬ говорить наедине женщина? – Пресвятая дева Мария! В Венеции полно женщин, которые хотят поговорить наедине с мужчиной, прекрас¬ ная синьора. Вы лучше навестили бы статую святого Тео¬ дора на Пьяцце, чем обращаться к моему господину в эту минуту. Камень наверняка окажет вам лучший прием. – Вам приказано отвечать так всем женщинам, ко¬ торые сюда приходят? – Черт побери! Вы задаете слишком нескромные во¬ просы, синьора. Возможно, мой хозяин и принял бы одну особу вашего пола, которую я мог бы назвать по имени, но, клянусь вам, сейчас мой синьор – не самый любезный кавалер Венеции! – Если ради одной он сделает исключение, то вы слишком дерзки для слуги. Откуда вы знаете, что я не та самая особа? Джино вздрогнул. Он оглядел Джельсомину с головы до ног и, сняв шапку, поклонился. – Я ничего не знаю про это, синьора, – сказал он. – Может быть, вы – его светлость дож Венеции или по¬ сланник императора. В последнее время я не смею утвер¬ ждать, что вообще что-нибудь знаю в Венеции... Но тут Джино прервал гондольер, привезший Джель¬ сомину; он поспешно вошел в вестибюль и, хлопнув Джино по плечу, шепнул ему на ухо: – Сейчас не время отказывать. Пусть она пройдет к герцогу. Джино больше не колебался. С решительным видом, свойственным слуге-любимцу, он растолкал толпившуюся в вестибюле челядь и вызвался сам вести Джельсомину к хозяину. Когда они поднимались по лестнице, трое слуг уже куда-то исчезли. В то время жилище дона Камилло выглядело еще бо¬ лее мрачным, чем другие венецианские дворцы. В комна¬ тах горел тусклый свет, самые ценные картины были сняты со стен, и внимательный взгляд заметил бы, что 306

хозяин не собирается оставаться здесь долго. Но, следуя за Джино во внутренние покои, Джельсомина не обратила внимания на все эти мелочи. Наконец гондольер отпер какую-то дверь и со смешанным чувством почтения и не¬ доверия жестом пригласил Джельсомину войти в ком¬ нату. – Мой хозяин обычно принимает дам здесь, – сказал гондольер. – Входите, ваша светлость, – я сообщу госпо¬ дину об ожидающей его-радости. Джельсомина вошла, не колеблясь, но сердце ее силь¬ но забилось, когда она услышала, что дверь за ней за¬ перли на ключ. Девушка оказалась в прихожей, и, уви– .дев свет, проникавший из дверей соседней комнаты, по¬ думала, что ей следует пройти туда. Но, едва она пере¬ ступила порог, как очутилась лицом к лицу с другой женщиной. – Аннина! – сорвалось с губ удивленной девушки. – Джельсомина! Кого я вижу – тихую, скромную, за¬ стенчивую Джельсомину! – воскликнула, в свою очередь, ее двоюродная сестра. Эти слова прозвучали совершенно недвусмысленно. Ра¬ ненная подозрением, Джельсомина сняла маску, чувствуя, что от глубокой обиды ей нечем дышать. – И ты здесь? – добавила она, сама не зная, что го¬ ворит. – И ты здесь? – повторила Аннина, смеясь так, как смеются бесчестные люди, полагая, что невинные опусти¬ лись до их уровня. – Но я... я пришла сюда из сострадания! У меня по¬ ручение... – Святая Мария! Мы обе здесь по одной и той же причине! – Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать, Анни¬ на. Ведь здесь дворец дона Камилло Монфорте, благород¬ ного неаполитанца, который претендует на звание сена¬ тора? – Да, дворец самого беспутного, самого богатого, са¬ мого красивого и самого непостоянного кавалера Венеции! Приходи ты сюда тысячу раз, ты бы ничего другого не узнала! Джельсомина с ужасом слушала сестру* Аннина пре¬ восходно знала ее характер, если только порок может знать невинность, и она с тайной радостью смотрела на 11* 307

ее побледневшее лицо и широко раскрытые глаза. В пер¬ вую минуту она даже сама поверила в то, что успела на¬ говорить про дона Камилло, но явное отчаяние перепу¬ ганной девушки навело ее на другие подозрения. – Ведь я не сказала тебе ничего нового, – быстро до¬ бавила она, – я только сожалею, что вместо герцога свя¬ той Агаты ты встретила здесь меня. – Аннина! О чем ты говоришь! – Но не за своей же кузиной ты пришла во дворец? Джельсомина уже давно знала горе, но никогда до этой минуты она не знала жгучего стыда. Из глаз ее по¬ лились горькие слезы, и, не в силах держаться на ногах, девушка опустилась на стул. – Я не хотела так обидеть тебя, – продолжала хит¬ рая дочь виноторговца. – Но ведь ты не станешь отри¬ цать, что мы обе находимся в кабинете у самого беспут¬ ного кавалера Венеции! – Я уже сказала тебе, что меня привело сюда состра¬ дание. Сострадание к дону Камилло? – Нет, к благородной синьоре, юной и прекрасной, добродетельной жене, дочери покойного синьора Тье¬ поло, самого Тьеполо, Аннина! – А почему даме из рода Тьеполо понадобилась по¬ мощь дочери тюремного смотрителя! – Почему? Да потому, что с ней поступили неспра¬ ведливо. Среди рыбаков было волнение... И мятежники освободили синьору и ее гувернантку... Его светлость дож говорил с ними во дворце... А далматинцы уже шли по набережной... И им пришлось спрятаться в тюрьме в та¬ кую страшную, минуту... Сама святая церковь благосло¬ вила любовь... Джельсомина не могла продолжать, и, задыхаясь от желания доказать свою невиновность, она громко разры¬ далась. Как ни бессвязна была ее речь, все же она ска¬ зала достаточно, чтобы окончательно убедить Аннину в правильности ее подозрений. Зная о тайной свадьбе гер¬ цога, о волнениях рыбаков, об отъезде донны Виолетты с наставницей из монастыря, в который их доставили прошлой ночью, на отдаленный остров, так что, когда Аннина была вынуждена сопровождать дона Камилло в монастырь, герцог убедился там в отсутствии тех, кого искал, и так и не узнал, в каком направлении они ис¬ 308

чезли, дочь виноторговца сразу поняла не только, в чем состоит поручение, возложенное на сестру, но и положе¬ ние беглянок. – И ты веришь всем этим россказням, Джельсо– мина? – спросила она, делая вид, что жалеет сестру за ее доверчивость. – Нравы так называемой дочери синьора Тьеполо и ее спутницы хорошо известны на площади Святого Марка! – Если бы ты видела, как прекрасна и невинна эта синьора, ты бы никогда так не говорила! – Да что может быть привлекательней порока! Это самая простая .уловка дьявола, чтобы обманывать довер¬ чивых простаков. – Но тогда зачем им понадобилось укрываться в тюрьме? – Значит, у них было достаточно оснований бояться далматинцев. Я могу еще кое-что порассказать тебе о тех, кого ты приютила с риском для собственной репутации. В Венеции есть женщины, позорящие свой пол, а эти две, особенно та, которая назвалась Флориндой, известна, как торговка незаконным товаром! Она получила щедрый по¬ дарок от неаполитанца – вино с его калабрийских вино¬ градников, – и вот, желая подкупить меня, она предло¬ жила мне это вино, рассчитывая, что я забуду свой долг и стану помогать ей обманывать республику. – Неужели это правда, Аннина? – Зачем мне тебя обманывать? Разве мы с тобой не дети родных сестер? И, хотя дела на Лидо мешают нам часто видеться, мы же любим друг друга! Так вот, я со¬ общила об этом властям, и вино тут же отобрали, а этим якобы благородным дамам пришлось в тот же день скрыться. Предполагают, что они собираются бежать из города вместе с этим распутным неаполитанцем. Выну¬ жденные прятаться, они послали тебя известить герцога, чтобы он пришел им на помощь. – А зачем ты здесь, Аннина? – Удивляюсь, что ты не спросила об этом раньше! Джино, гондольер дона Камилло, долго и безуспешно уха¬ живал за мной, и, когда эта самая Флоринда пожалова¬ лась ему, что я раскрыла ее обман, как поступила бы лю¬ бая порядочная девушка, Джино посоветовал своему синьору схватить меня – отчасти из мести, отчасти жо 309

надеясь, что я отрекусь от своих слов. Ты, наверно, слы¬ шала, к какому дерзкому произволу прибегают эти гос¬ пода, когда кто-нибудь поступает наперекор их воле. И Аннина со всеми подробностями рассказала сестре о том, как ее похитили, скрыв, разумеется, те факты, рас¬ сказывать о которых было не в ее интересах. – Но ведь существует же такая синьора Тьеполо! – Верно, как то, что мы с тобой сестры. Святая ма¬ донна! Надо же было случиться так, чтобы этим обман¬ щицам повстречалась такая невинная душа, как ты!1 Жаль, не со мной им пришлось иметь дело! И, хотя я тоже не знаю всех их хитростей – святая Анна мне сви¬ детельница! – но они-то сами мне хорошо известны!, – Они говорили о тебе, Аннина! Аннина бросила на сестру взгляд, подобный тому, ка¬ ким смотрит на свою жертву змея, но, ничем не выдав своей тревоги, добавила: И, уж конечно, ничего хорошего. Да мне было бы и неприятно слышать похвалу от таких, как они. – Они тебе не друзья, Аннина! – Говорили они, что я нахожусь на службе у Совета? – Да, говорили. – Неудивительно. Люди бесчестные никогда не могут поверить, что другие живут с чистой совестью. Но тише!! Вот идет сам герцог* Посмотри на этого распутника, Джельсомина, и ты станешь так же презирать его, как я! Дверь открылась, и вошел дон Камилло Монфорте. По его настороженному виду можно было угадать, что он не надеялся встретить здесь свою жену. Джельсомина под¬ нялась и, хотя все, что она здесь видела и рассказ Анни¬ ны совсем сбили ее с толку, она, словно олицетворение скромности и добродетели, стоя ожидала приближения герцога. Неаполитанец был заметно поражен ее красотой и невинным видом, но брови его сдвинулись, как у чело¬ века, который заранее приготовился к обману. – Ты хотела меня видеть? – спросил он. – Да, у меня было такое желание, благородный синь¬ ор, но... Аннина... – Увидев ее, ты передумала? – Да, синьор. Дон Камилло пристально и с явным сожалением взглянул на нее* 310

–• Ты еще слишком молода для подобного ремесла! Вот тебе деньги и уходи, откуда пришла..« Нет, погоди. Ты знаешь эту Аннину? – Она родная племянница моей матери, благородный герцог. – Ах, вот как? Что ж, достойные сестрицы! Убирай¬ тесь обе, вы мне не нужны! Но помни, – тут герцог, взяв Аннину под руку, отвел ее в сторону и негромко продол¬ жал угрожающим тоном: Ты видишь, что меня следует бояться не' меньше, чем Совета! И впредь от меня не укроется ни один твой шаг. Если у тебя хватит благо¬ разумия, придержи язык. Делай что хочешь, я тебя не боюсь, но помни: в твоих же интересах быть осто¬ рожной. Аннина смиренно поклонилась, словно в знак благо– дарности за мудрый совет, и, взяв за руку сестру, кото¬ рая от всего услышанного еле держалась на ногах, покло¬ нилась вновь и поспешила удалиться. Так как слуги зна¬ ли, что их хозяин у себя, никто не остановил девушек, когда они покидали дворец. Джельсомина, которой еще больше, чем ее спутнице, не терпелось покинуть столь оскверненное, по ее мнению, место, едва не бежала к сво¬ ей гондоле. Гондольер ждал их на ступеньках причала, и спустя мгновение лодка уже мчалась прочь от дворца, который обе женщины покидали с радостью, хотя и по разным причинам. В спешке Джельсомина оставила во дворце свою маску. Когда гондола вошла в Большой канал, девушка выглянула в окно каюты подышать свежим воздухом. Луна осветила ее простодушное лицо; щеки пылали от оскорбленной гордости, а также от радости, что ей уда¬ лось наконец вырваться из столь унизительного положе¬ ния. В этот миг кто-то коснулся ее плеча, и, обер¬ нувшись, она увидела гондольера, знаком приказавшего ей молчать. Затем он медленно поднял свою маску. «Карло!» – чуть не вырвалось из уст Джельсомины, но жест гондольера заставил ее сдержаться. Джельсомина отошла от окна и постепенно успокои¬ лась, обрадованная тем, что в такую минуту очутилась лод защитой единственного человека, которому она пол¬ ностью доверяла. Гондольер не спросил, куда направить лодку. Гондола шла к порту, что нисколько не удивило обеих девушек* 311

Аннина полагала, что лодка идет к площади, то есть туда, куда бы девушка направилась, оказавшись одна, а Джельсомина не сомневалась, что тот, кого она называла Карло, был и в самом деле наемным гондольером и везет ее прямо к ее жилищу. Невинная душа может снести презрение всего света, но нет для нее ничего тяжелее подозрений того, кого она любит. Джельсомина вспомнила все, что ей говорила се¬ стра про дона Камилло и его сообщниц, и хша почув¬ ствовала, что краска заливает ее лицо при одной мысли о том, что теперь подумает о ней ее возлюбленный. Де¬ сятки раз бесхитростная девушка успокаивала себя, по¬ вторяя: «Он меня знает и не подумает ничего дурного», и все же ей не терпелось рассказать ему всю правду. В таких случаях неизвестность еще тяжелее оправдания, а для человека порядочного оправдываться всегда чрез¬ вычайно унизительно. Притворившись, что под балдахином ей душно, Джель¬ сомина вышла, оставив там сестру. В свою очередь, дочь виноторговца обрадовалась случаю побыть одной, ибо ей хотелось обдумать все неожиданные повороты пути, на который она ступила. Выйдя из каюты, Джельсомина подошла к гондольёру. – Карло! – сказала она, видя, что он молча продол¬ жает грести. – Джельсомина! – Почему ты ни о чем не спрашиваешь? – Я знаю твою коварную, сестрицу и догадываюсь, что ты стала ее жертвой. Но когда-нибудь ты узнаешь правду. – Ты не узнал меня, Карло, когда я окликнула тебя с моста? – Нет, не узнал. Я был бы рад любому пассажиру. – Почему ты называешь Аннину коварной? – Потому что в Венеции не найти более лукавой души и более лживого языка! Тут только Джельсомина вспомнила, что ей говорила донна Флоринда о дочери виноторговца. Пользуясь род¬ ственными узами и доверием, которое честные люди пи¬ тают обычно к своим друзьям, пока их иллюзии не рас¬ сеяны, Аннине легко удалось убедить свою кузину в том, что она укрыла недостойных женщин. Но теперь Аннину открыто обвинял тот, на чьей стороне были все симпатии 312