Текст книги "Последний подарок богини (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 43 страниц)

   Упала последняя капля, острый запах нефти подхватил легкий сырой ветерок. Александр посмотрел на небо, по-прежнему затянутое сплошной пеленой облаков. "Дождичка бы не помешало. Только попозже".

   Юноша свернул опустевший бурдюк и сунул его под черепицу, поджег припасенный пучок льна, пропитанный горючкой, и бросил его вниз. Огненный шарик попал на полку, по которой сразу же побежали веселые язычки пламени.

   "Пора сматываться". Уже меньше заботясь о тишине, Алекс добрался до трубы, и держась за нее, подобрался к краю крыши. Приземлившись на мостовую, он едва не упал, оттого что левая нога попала в выбоину. Выпрямившись, оглянулся, заметил на крыше кровавые отблески, и с чистой совестью во все горло заорал: "Пожар!"

   Где-то на верхнем этаже соседнего дома стукнуло окно, после чего чей-то сонный голос подхватил его крик "Пожар!" Юноша бросился бежать к площади Усатой рыбы, на бегу распутывая завязки костюма. Вот и харчевня Кирсана. Прыжок, и в руках Александра оказалась плотно набитая сумка, а далеко за спиной слышались возбужденные голоса. Прижимаясь к стене, юноша быстро разделся, набросил на грудь самодельную сбрую с метательными ножами, прикрыв их просторной туникой. Черный костюм свернул в тугой узел и затолкал между колодцем и каменным корытом. Его завтра должна "случайно" отыскать Айри. Просунув в щель кладки колодца абордажный крюк, Алекс сломал две оставшиеся лапки и бросил их в воду. Внизу коротко булькнуло.

   Он прополоскал рот вином из бурдюка, вылил остатки себе на одежду и, благоухая, как мечта алкоголика, направился обратно в сторону дома Лиона. Там уже метались фигурки людей и слышались крики. Огонь охватил все левое крыло и перебрался на крышу большого дома. Услышав громкий стук в ворота и вопли ужаса, набежавшие люди быстро перерезали заботливо завязанную веревку. Но забитые клинья держали створки намертво. Отчаявшись открыть их, изнутри стали колотить чем-то тяжелым. Вокруг уже собралась приличная толпа, в которую словно ледокол врезался Александр. Он должен оказаться в первых рядах спасателей, иначе грош цена всему плану. Воздух над внутренним двором дрожал от женского визга, мужской ругани, отчаянных воплей животных и птиц. Черная тень, тяжело махая крыльями, перелетела через еще не успевший как следует разгореться участок крыши, с кряканьем рухнув на мостовую. Одна за другой три утки сумели спастись, даже не опалив перьев. Однако не успели они опомниться, как стали добычей предприимчивых горожан, не упустивших возможность разнообразить свой стол за чужой счет.

   – Спасайте свое добро! – пьяным голосом закричал Алекс, видя, что ворота вот-вот рухнут. – Поливайте водой стены и крыши!

   По-настоящему мудрые слова всегда находят путь к сердцу слушателей. Часть людей тут же бросилась к своим домам, а юноша с наиболее отчаянными побежал к воротам. Левая створка с хряском сломалась, в образовавшейся щели мелькнул торец массивной скамьи. Никак не желавший расставаться со своим бурдюком Александр и еще пара каких-то бомжеватых личностей ухватились за край ворот, открывая узкий проход, в котором тут же появилась приземистая фигура Горбатого Гилла. Опасаясь попасть ему на глаза, юноша отошел в сторону. Бандит стал помогать выбираться из ворот толстому неопрятному старику с всклокоченными волосами, как нимб окружавшими лысину, отсвечивавшую красным в пламени пожара. Над ошалелыми глазами, словно не настоящие, белели густые седые брови.

   Едва папаша вылез, сынок подхватил его под руку и, не спуская глаз с горящего дома, стал отводить его к середине улицы. Заметно поредевшие зеваки быстро расступились. Алекс, наоборот, в несколько шагов оказался за спинами королевской семейки преступного мира. У самой горловины бурдюка имелся длинный разрез. Сунув туда ладонь, юноша нашарил рукоятку длинного кинжала, доставшегося ему в качестве трофея от киллера-неудачника.

   – Вытаскивайте сундуки! – дребезжащим голосом закричал старик, и тут же получил клинок в поясницу.

   Глухо охнув, член Совета Ста, герой и бандит тряпкой повис на руках сына. Гилл удивленно посмотрел на него, потом на Александра, но прежде чем успел открыть рот, юноша ткнул его кинжалом в печень, и выдергивая, провернул его для надежности. Все, дело сделано, надо уносить ноги. Тем более, что прочие обитатели горящего дома уже выскакивали из развороченных ворот.

   Крик ярости и боли, перекрывая шум пожарища, заставил зрителей вздрогнуть и посмотреть в ту сторону. Один из мужчин, тащивший сундук, услышав крик, бросил его и побежал к хозяину. Молодой человек успел пробежать не более двадцати шагов, когда сзади раздались крики погони. Пятеро мужчин с факелами и мечами мчались за ним, обуреваемые жаждой мести. При свете пожара Алекс к своему удовольствию узнал тех, кто приходил к нему в гости и так набезобразничал. "Это вам не тесная лавчонка, братаны. Тут мы поиграем по моим правилам!"

   Заметив впереди узкий как щель проулок, он швырнул вперед подхваченный с земли камень, а сам, опираясь о стены руками и ногами, вскарабкался на черепичную крышу одного из домов. Топоча и ругаясь как стадо разъяренных слонов, преследователи влетели в проулок. Александр спрыгнул за спиной крайнего. Тот резко обернулся. В последний момент рука юноши чуть дернулась, и вместо живота кинжал ударил в ногу чуть выше колена. Оставив позади изрыгающего проклятия бандита, юноша вновь выскочил на центральную улицу. От разгоравшегося пожарища бежали еще люди, а впереди раздавался мерный топот и лязг металла. Городская стража исполняла в Нидосе еще и обязанности пожарной команды. Многочисленный отряд сейчас шел ему навстречу, волоча с собой стенобитные машины для разрушения горящих домов.

   Алекс успел нырнуть в другой переулок, прежде чем преследователи разразились криками: "Поджигатель! Убийца! Держи его!"

   Чтобы увести погоню от дома, он не стал задерживаться на площади Усатой рыбы, а углубился в узкие улочки соседнего квартала. Обнаружив по пути подходящую нишу, юноша затаился, ожидая преследователей. Те не заставили себя ждать. Недавняя жертва их так ничему и не научила. Повторив урок, Александр вновь напал на последнего, разрубив ему ключицу. "Раненый задержит их дольше, чем убитый", – подумал он, пускаясь наутек. Кое-кто из бандитов решил благоразумно прекратить преследование, но трое самых упрямых или самых глупых бежали следом. Запутанная тропа привела его на маленькую площадь, где продолжалось возведение какого-то монумента. Спрятавшись за кучей каменных блоков, юноша почувствовал на руке холодную каплю, потом еще одну. Кажется, толстые облака, затянувшие небо, все же решили разродиться дождем. "Спасибо, Асиона, – подумал парень. – Даже если ты не имеешь к этому никакого отношения".

   Бандиты выскочили из переулка, размахивая мечами и факелами.

   – Где он? – вскричал один из них. Алекс оскалился. Эта "гиена" проявила слишком много усердия во время визита в его лавку.

   – Только что был здесь, – ответил другой голос.

   – Он убил Горбатого Гилла! – истерически визжал третий. – Я его на куски порву! Где прячется эта гнида?!

   Конечно, можно выйти вперед и произнести какую-нибудь глупую речь из тех, что авторы вкладывают в уста супергероев дешевых комиксов и дорогущих блокбастеров. Вот только Александр не чувствовал себя Бэтменом или каким-нибудь другим паукообразным в трусах поверх штанов. Он просто хочет, чтобы его не трогали. Поэтому и ринулся в атаку молча. Легко отбив в сторону факел, и проскочив под мечом, юноша загнал кинжал в грудь бандита, так неосмотрительно собиравшегося порвать его на куски. Другой преследователь, видя столь молниеносную расправу, отшвырнул факел и бросился наутек. "Умный", – похвалил его Алекс, оборачиваясь к последнему из "гиен".

   Тот тоже попытался спастись бегством, но запнулся ногой о какой-то строительный мусор и растянулся во весь рост. Крупные капли падали на мостовую, поднимая легкие облачка пыли, вытесняя сыростью душную ночную жару.

   Встав на четвереньки, парень полз от неумолимо приближавшегося Александра, непрерывно вопя:

   – Не надо! Не надо! Не надо!

   Юноша замахнулся кинжалом, но тут, словно чей-то детский голос повторил вслед за хныкавшим гопником: "Не надо, Алекс!". Он узнал голос Асионы. Скрипнув зубами, парень наклонился и быстро полоснул кинжалом по ноге, разрывая сухожилие.

   "Живи, мразь", – подумал он, исчезая за редкой сеткой дождя.

   Малолетний преступник сидел в быстро наполнявшейся луже и тихо подвывал от боли и ужаса.

   Александр сорвал с головы чудом державшийся парик и, разорвав, разбросал по мостовой. Дождь расходился, становясь все сильнее. Теперь огонь точно не перекинется на соседние здания, а значит, на душе у него не будет лишних жертв. Льющаяся с неба вода разогнала с улиц работников ножа и топора, а также любопытных, окутав переулок густыми облаками пара, поднимавшегося от остатков дома Бровастого Лиона.

   Юноша стянул с себя тунику и, порвав на куски, бросил в первую попавшуюся кучу отбросов. Кинжал отправился на крышу какого-то дома. Теперь у него остались только метательные ножи.

   Дождь приятно холодил разгоряченное тело, но все же он успел озябнуть, пока добрался до своей лавки. Пошарив у стены, парень нашарил нитку, спущенную из окна на антресолях. Алекс дернул три раза, и она уползла вверх, унося с собой привязанный для натяжения камешек.

   Мысленно досчитав до семи, юноша выглянул из-за угла и, убедившись, что на улице никого нет, нырнул в открытую дверь.

   Гернос тут же набросил ему на плечи теплое одеяло, а Айри быстро задвинула засов.

   – Все в порядке, – сказал Александр, выковыривая изо рта воск. Запалив самый маленький светильник, они поднялись наверх. Дождь монотонно молотил по черепице, так что можно было разговаривать свободно. Снаружи никто ничего не услышит сквозь такой шум.

   Юноша коротенько, минут за десять, рассказал о своем приключении, особо подчеркнув, что простые горожане не слишком торопились принять участие в его поимке.

   – И кто теперь будет главным на нашей улице? – задумчиво проговорила Айри.

   – Такое теплое место долго пустым не будет, – усмехнулся Алекс. – Скоро у "гиен" появится новый вожак. Надеюсь, он не окажется таким отмороженным.

   Он поймал удивленный взгляд Герноса и пояснил:

   – Я имею в виду, не таким сумасшедшим.

   – А если этот окажется еще хуже? – грустно спросил евнух.

   – Тогда, – Александр хищно оскалился. – Проблемы будем решать по мере их возникновения!

   Часть 2

   Vidi

   Глава I

   Кому повезло, а кому не очень

– Несомненно, капитан, – отвечал граф

Тимашев, – но разве в наших силах

принять эти меры и разве судьба

наша не в руках провидения?

– Провидение не запрещает людям

помогать самим себе, граф, – возразил

капитан Сервадак. – Совсем напротив.

Жюль Верн.

Гектор Сервадак

   Сарвий Корнелл Апер видел сон, и прекрасно осознавая это, не торопился прерывать сладостные грезы. В священной красно-сине-черной тунике из «дыханья богов», что хранилась в храме Орея, он стоял на просторном балконе Дворца Флота. Члены Совета Ста и сам наместник Келл-номарха перешептывались сзади, не нарушая его гордого одиночества. Набережные и ведущие к морю улицы заполняла праздничная толпа, в которой слышались здравицы в честь великого рода Корнеллов. Ярко светившее солнце приветствовало входившие в гавань грозные корабли, рассекавшие соленую воду окованными бронзой таранами.

   Юркие биремы, незаменимые при разведке и патрулировании. Более мощные триеры, составлявшие основу дальних эскадр военного флота Нидоса. Обращенным назад углом шли три корабля с двумя мачтами и четырьмя рядами весел. На их палубах стояли камнеметы и огромные луки, способные поражать корабли противника на расстоянии. Во главе этих гигантов шел флагман нидосского флота – а  "Слава Гегана"с тремя высокими мачтами и пятью рядами крепких весел. Настоящая плавучая крепость с мощным тараном, с баллистами и катапультами на носовых и кормовых площадках.

   Легкий ветерок шевелил длинное черно-красно-синее полотнище военно-морского флага Келлуана и вывешенный на средней мачте вымпел с гербом дома Корнелла. С балкона Дворца Флота стали уже различимы фигурки людей на носу флагмана. Сверкало золото и медь начищенных доспехов. Впереди своих офицеров стоял Тарберий Корнелл Апер в шлеме, украшенном султаном из перьев. Адмирал великого флота, лучший военачальник Нидоса, возвращавшийся в родной город после победы над свирепым и коварным врагом. Отцовское сердце переполнялось гордостью за старшего сына, прославившего в веках их славный род. Горожане вопили от восторга, размахивая цветами и яркими тряпками. Но вот эти радостные крики стали приобретать упорядоченный характер. Толпа в едином порыве скандировала: "Корнелл, Корнелл, Корнелл!!!" Горло Сарвия перехватило от восторга, а по щекам скатились две робкие слезинки высшего счастья. Но тут шум триумфа стал заглушать одинокий, знакомый голос:

   – Мой господин, пора вставать.

   Как же не хотелось прерывать такой прекрасный сон! Но видения стали пропадать, рассеиваться на отдельные фрагменты, словно дым благовоний.

   У изголовья, согнувшись в глубоком поклоне, стоял верный Мыслиш. Рука хозяина потянулась ко второй подушке. Но тут Корнелл вспомнил, что ему уже далеко не двадцать лет. В столь почтенные годы в рабов не швыряют чем попало.

   Он сел, спустив ноги с высокой кровати. Через широко распахнутую дверь в комнату светило солнце, оживляя и наполняя светом яркие настенные росписи. Пока господин просыпался окончательно, расторопный раб уже припас ночной горшок. Корнелл сполз с ложа и снял набедренную повязку. Когда-то он спал обнаженным, как и положено истинному радланину. Но теперь приходилось больше думать о здоровье, чем о следовании традициям. Избавившись от излишка жидкости в организме, надел веревочные сандалии и вышел во внутренний дворик. В центре крошечной зеленой лужайки стояла статуя хозяина дома из белого мрамора в полный рост. После смерти Сарвия её голову отнесут в комнату предков, а здесь поставят скульптуру нового хозяина дома.

   Мыслиш уже раздвинул расшитую занавесь, отделявшую парадную часть дома от жилой. Блеснуло прямоугольное зеркало водоема. Корнелл знал, что рабыни уже проснулись и готовы приняться за уборку. Но обычай требовал, чтобы новый день в доме начинал господин.

   Он подошел к домашнему храму, бросил на тлеющие угли щепоть благовоний, отломил по кусочку лепешки и положил его перед каждым из богов. Вечером их слопает кто-нибудь из рабов. Как глава семьи, Сарвий попросил у хранителей дома удачи в делах и, не удержавшись, широко зевнул.

   Исполнив долг, хозяин дома направился в ванную. В просторном бассейне обнаженные рабыни разбрасывали лепестки роз. Лекари уверяли, что аромат этого цветка и его сок благотворно влияют на упругость кожи.

   Отдав себя в умелые руки банщиц, Корнелл посмотрел на застывшего у двери Мыслиша.

   – Я слышал ночью какой-то шум?

   Среди разнообразных талантов доверенного раба значилось умение интересно рассказывать новости.

   – Это, наверное, дождь, – вздохнул Мыслиш. – И пожар, который он потушил.

   – Далеко горело? – озабоченно поинтересовался советник.

   Одна из девушек зашла ему за спину и стала растирать мягкой губкой плечи.

   – На углу улицы Амош и Зеленой.

   Господин задумался, стараясь вспомнить, чьи дома расположены по этому адресу.

   – Много сгорело?

   – Всего один дом, господин, – покачал головой раб.

   Вдруг из внутреннего двора донесся молодой веселый голос.

   "Что-то младший сегодня рано проснулся", – раздраженно подумал Сарвий, зная, что бесцеремонный Мерк не даст отцу насладиться этой игрой-беседой.

   В дверях ванной комнаты появился стройный обнаженный юноша с красивым лицом и веселыми серыми газами.

   – Пока вы доберетесь до самого интересного, наступит вечер! – смеясь, сказал сын, заходя в воду.

   Отец отстранил рабыню.

   – Так что же такого важного случилось в эту ночь?

   – Убили советника Лиона и спалили его дом! – ответил юноша.

   – Бровастый греховодник мертв? – встрепенулся старший Корнелл.

   – Да, господин, – поклонился Мыслиш. – И неизвестные злодеи действительно спалили его дом. А когда рухнула крыша, сразу начался дождь.

   Раб замолчал, глядя, как хозяин выходит из ванны, а рабыня вытирает его мягким льняным полотенцем.

   – Люди видят в этом волю богов, – закончил он в ответ на вопросительный взгляд господина.

   – А что говорит Горбатый Гилл? – Сарвий Корнелл терпеть не мог этого костолома, но после смерти отца он может занять его место в Совете Ста.

   – Мертвые не разговаривают! – рассмеялся сын, звонко шлепнув рабыню по тугой ягодице.

   – Что ты сказал? – отец удивленно посмотрел на младшего сына, но тот уже занялся живой игрушкой.

   – Господина Гилла тоже убили, – смущенно кашлянул за спиной Мыслиш.

   Сбросив на пол мокрое полотенце, озабоченный советник пошел одеваться.

   – Как это случилось? – спросил он, глядя в тусклое серебряное зеркало.

   – Подробности мне пока неизвестны, – виновато развел руками доверенный раб. – Едва привратник рассказал о пожаре, я сразу послал туда Тряпичку и все знаю только с его слов.

   Тут он поправил тунику на плече господина.

   Державший зеркало юноша торопливо заговорил:

   – Когда я пришел на пожар, господин советник и его сын уже были мертвы. А их дом пылал так, что пламя поднималось до самого неба...

   – Как они умерли? Сколько было убийц? – досадливо поморщился Корнелл. – Что говорили люди? Вспоминай, урод!

   – Никто ничего не видел, господин, – раб втянул голову в плечи. – Кто-то запер ворота дома господина Лиона и поджег его.

   – Как заперли?

   – Не знаю, господин!

   – О мощь Сухара! – хозяин воздел очи горе. – Ну, как они убиты, ты знаешь?

   – Зарезали, господин! – быстро проговорил юноша. – Их люди бросились в погоню за убийцами.

   – Поймали?

   – Не знаю, господин, – виновато пожал плечами Тряпичка. – Начался дождь, и я вернулся домой.

   – Боялся растаять, тупица?! – фыркнул Корнел. – Мыслиш, дать ему пять палок.

   – Слушаюсь, господин.

   Усаживаясь в кресло, советник постарался успокоиться и велел доверенному рабу впустить коскидов. Скучная, но необходимая процедура пожелания покровителю доброго утра сегодня может оказаться интереснее, чем обычно. Может быть, эти проныры что-нибудь знают?

   Нельзя сказать, что Сарвий Корнелл Апер держал своих приближенных в черном теле. Однако и баловать бездельников он тоже не любил.

   Коскиды жидкой толпой ввалились в прихожую, каждый из них старался первым появиться на глаза покровителю. Обычно после этого, выстроившись полукругом, они по одному подходили к хозяину дома, произнося заранее подготовленную прочувственную речь.

   Но сегодня покровитель решил изменить порядок и сразу стал расспрашивать о событиях прошедшей ночи. Выяснилось, что убийца, скорее всего, был один. Но когда "гиены" пустились в погоню, он привел их в засаду, где нескольких убили и покалечили. Это сообщение огорчило советника. Чрезмерное ослабление одной из группировок вполне может вызвать войну на улицах города. О банде, совершившей столь дерзкое убийство, уже ходило множество слухов. Поговаривали, что наемные убийцы обещали награду за любые сведения о столь удачливых конкурентах. Среди заказчиков преступления называли "волков", "мурен" и даже кое-кого из нидосских богатеев, озабоченных бесчинствами Горбатого Гилла.

   Выслушав коскидов, покровитель пригласил их за стол. Сторонник строгих нравов Корнелл предпочитал за завтраком простую, здоровую пищу и только на званых ужинах демонстрировал искусство своих поваров.

   Поглядывая на жадно жующих бобы прихлебателей, Корнелл с грустью думал, что никакие льстецы и лизоблюды не заменят человеку любимых родственников. А их в доме становилось все меньше. Дочь восемь лет назад выдали замуж за торгового партнера из Крикии, и теперь только редкие письма от неё радуют отцовское сердце. Через год ушла из жизни его добродетельная супруга. С той поры многие уважаемые люди откровенно навязывали Сарвию своих созревших дочерей. Но зачем ему эти сопливые девчонки, способные только деревянно улыбаться да ткать?

   Поэтому советник продолжал хранить верность умершей Силле. Корнелл считал, что жена – прежде всего хранительница дома, мудрая советчица мужа, а уж потом мать его детей и все остальное. Боги уже послали ему двух прекрасных сыновей. Для всего прочего в доме полно красивых рабынь.

   Хотя в последнее время появилась женщина, общение с которой доставляло ему удовольствие. В свои тридцать два года Акелия Радлина Вилпа сумела сохранить свежесть и очарование, прибавив к этому острый ум и немалый жизненный опыт. Три года назад, овдовев, она вернулась в Нидос из далекой Милеты. Отец к этому времени уже умер, но её старший брат – деловой партнер Корнелла с удовольствием принял Акелию под крышей родительского дома. Тогда же они с советником познакомились еще раз. Сарвий почти не помнил робкую застенчивую девочку, которую выдали за престарелого стратега из далекого города. Сейчас это была красивая, уверенная в себе женщина, сумевшая не без скандала вырвать из лап наследников мужа причитавшуюся ей по закону долю наследства. Каким-то образом ей удалось даже поладить с женой брата.

   Корнелл мысленно усмехнулся. Возможно, причиной таких хороших отношений стало то, что Акелия не любила сидеть дома и не претендовала на роль хозяйки. Общительная, умная, образованная, едва осмотревшись, она восстановила старые дружеские связи и завела множество новых.

   Опасаясь нежелательных разговоров, в его дом Акелия заходила редко. Но каждый такой визит оставлял после себя самые приятные впечатления. Корнелл даже стал замечать, что немного волнуется в предвкушении новой встречи с прекрасной и умной вдовой, обладавшей умением удивлять.

   Шум шагов прервал его размышления.

   – Прости отец, что заставил ждать, – извинился Мерк. Как всегда, изящный, с уложенными волосами, в новой тунике, он занял место слева от отца. Стул справа предназначался старшему сыну Тарберию, но тот перебрался в новую квартиру поближе к военной гавани и редко навещал родительский дом.

   – Узнал что-нибудь новое, отец? – спросил он, беря из рук раба деревянную ложку.

   Выслушав ответ, покачал головой.

   – У Бровастого жив младший брат. Но он слишком робок, чтобы возглавить "гиен", – сказал сын. – Прольется много крови простых горожан, пока все встанет на свои места.

   – Я буду говорить об этом в Совете, – старший Корнелл откинулся на спинку кресла. Раб подал бронзовый тазик с розовой водой и полотенце. – А пока прошу тебя возвращаться домой до темноты.

   – Мордсин достаточно силен, чтобы справиться с любым бандитом, отец, – успокоил его Мерк.

   – У Бровастого была целая банда, – сухо напомнил Сарвий. – Его сын, вообще, перепугал половину города.

   – Но когда же развлекаться, как не в молодости? – юноша решил свести разговор к шутке. – И ты же знаешь, что самое интересное всегда совершается ночью!

   – Веселись, – кивнул отец. – Но я приказываю, чтобы до захода солнца ты был дома!

   – Слушаюсь, – мрачно кивнул сын.

   Корнелл приказал Мыслишу готовить носилки. Сегодняшний день обещал быть интересным. Не каждый день в Нидосе убивают советников, тем более бывших героев. Облачаясь в парадные одежды, господин приказал позвать к нему сына.

   – Ты забыл мне что-то сказать? – поинтересовался тот, появляясь в дверях спальни отца.

   Развернувшись боком и глядя, как раб укладывает плащ красивыми складками, Сарвий тихо сказал:

   – Ты огорчил меня, Мерк.

   – Чем? – мгновенно насторожился молодой человек.

   – Тем, что выставил себя, а значит и меня, смешным! – мужчина строго посмотрел на отпрыска.

   – Когда и где? – растерялся тот. – Уверяю, я уже давно не делаю ничего предосудительного.

   – Думаешь, никто не обратил внимания, как ты, словно нищий у трактира в ожидании объедков, болтался перед домом своей девки! – повысил голос Сарвий.

   – Какой из них? – попытался улыбнуться младший Корнелл.

   Не удостоив его взглядом, отец разъяснил:

   – Я говорю о Ирдис, дочери Сакса Густоборода и внучки проклятого Мудрера!

   – Она не девка, а дочь уважаемых родителей, – смело поправил сын. – Её отец – богатый купец, а мать из уважаемого радланского рода нидосских Юнисов.

   – Внучка убийцы моего дяди для меня навсегда останется девкой! – твердо проговорил Сарвий. – Я приказываю тебе выкинуть её из головы!

   – Это не так просто, отец, – вскинул голову сын. – Я её люблю.

   – Мне безразлично, что ты к ней испытываешь, – нахмурился старший Корнелл. – Пусть Сакс сам бережет честь своей дочери. Но унижаться перед ней, я тебе не позволю!

   – Это все, отец? – Мерк склонил голову со слишком длинными для настоящего радланина волосами.

   – Можешь идти! – Сарвий с раздражением отпихнул некстати подвернувшегося под руку Мыслиша.

   Младший сын раздражал его буквально всем! И тем, что выбрал карьеру законника, вместо того, чтобы, как требовала семейная традиция, идти во флот. И тем, что уделял такое внимание своей внешности, тратя деньги на новые наряды, украшения и свитки со стихами. Одно время отец подозревал, что Мерк предпочитает мужскую любовь женской. Хвала всем богам, хоть это не подтвердилось.

   В передней уже стоял паланкин, и ждали позавтракавшие коскиды.

   Корнелл долго ворочался, устраиваясь поудобнее на мягких подушках. Подошел Мыслиш со свитком. Советник любил коротать неблизкий путь до Дворца Ста за чтением. Пусть люди видят, что их представитель посвящает делам города каждую свободную минуту.

   Вот только они не могли знать, что изучает почтенный Корнелл не новую речь, что собирается произнести на заседании Совета, или проект какого-нибудь судьбоносного закона, а смешные вирши весьма легкомысленного содержания, которые верный раб регулярно покупает для господина в Лавке поэтов.

   Развернув очередной опус и прочтя многообещающее название "Голые игры", Сарвий щелкнул пальцами. Рабы распахнули ворота, носильщики подняли паланкин, коскиды бросились расчищать путь покровителю.

   Яркий солнечный свет ударил по глазам. Корнелл заморгал, оглядываясь по сторонам, и вдруг заметил у ворот лавки Дрейка симпатичную девушку в чистом хитоне с рассыпанными по плечам короткими черными волосами и большими, выразительными глазами на красивом, смуглом лице.

   "Хорошенькая", – машинально отметил советник, возвращаясь к свитку. Там как раз к ольвийскому принцу, забавлявшемуся с наложницей, решила присоединиться супруга.

   Мерк покинул дом позже, когда на улицах схлынул основной поток спешащего по делам народа, а поднявшееся солнце сильно укоротило тени. Он шел на свидание, но впервые не ждал от возлюбленной ничего хорошего. Уж если отец знает о его не слишком удачной попытке передать весточку Ирдии, то только одним богам известно, что подумал об этом Сакс Густобород? Возможно, он посчитал, что сын советника Корнелла позорит его дочь и не выпустит Ирдию из дома?

   После того, как они нашли Флою, молодой человек еще не видел свою возлюбленную и не получал от неё никакой весточки. Им и раньше случалось не встречаться подолгу. Такие разлуки причиняли Мерку бездну страданий. Ирдия была девушкой необыкновенной во всех отношениях, и от этого юноша любил её еще сильнее. Ему никогда не нравились дуры, но острый ум дочери Сакса Густоборода не раз ставил Мерка в тупик. Девушка легко цитировала древних мыслителей и даже переписывалась с некоторыми из современных либрийских философов. В отличие от своих ровесниц, занятых исключительно собой, Ирдия увлекалась сложнейшей наукой чисел, а её знания келлуанских иероглифов сделали бы честь любому жрецу. Возможно, этим она обязана своим родителям? Всем известно, что халибские женщины могут участвовать в походах наравне с мужьями и даже разбираются в навигации.

   Вместе с этим она оставалась необыкновенно женственной, и воспоминания об их встречах заставляли сердце младшего из Корнеллов сладко замирать в груди. Воспитанный в строгих радланских традициях безусловного превосходства мужчин, он не без труда признал её равной себе. Вот и сейчас юноша не испытывал ни малейшей неловкости, собираясь обратиться к ней за советом. Тем более что именно она втравила их в эту историю.

   Так повелось, что Ирдия сама назначала свидания, передавая через доверенную рабыню или уличных мальчишек коротенькие записочки. Но тут был совершенно особенный случай. Мерку так и не удалось отыскать отца Флои. Акмен как в воду канул. Чего доброго, проклятый старикашка украл лодку и теперь умирает от голода на каком-нибудь из островков у Устричной отмели. Но и это еще не самое неприятное. На брюзжание отца тоже можно не обращать внимания, но вчера с ним говорила Далная.

   – Речь шла о двух или трех днях. Прошло семь. Мне безразлично, кто эта девушка и почему вы её прячете. Я лишь хочу, чтобы она покинула мой дом!

   – Я оплатил все расходы на лекаря, – нахмурился он. – А ведь ты лечила и своих рабынь!

   – Дело не в деньгах, – нисколько не смутилась хозяйка "Сладкого родничка". – Присутствие этой девицы опасно. Вы знаете законы лучше меня. За укрывательство беглого раба я могу попасть на каменоломни.

   – Уверяю тебя, её никто не ищет! – попытался успокоить собеседницу Мерк. – Не веришь? Сходи к Дворцу Ста, посмотри объявления о награде. Там нет рабынь с такими приметами.

   – Я верю, – не стала спорить Далная. – Но это ничего не меняет. Все же вы её от кого-то прячете.

   Молодой человек смутился.

   – Избавьте меня от её присутствия. Или я это сделаю сама!

   – Даже рискуя поссориться со мной? – усмехнулся Корнелл.

   – Оставляя здесь эту девушку, я подвергаю себя еще большей опасности, – женщина оставалась непреклонна.

   – Дай ей хотя бы оправиться от раны, – пошел на попятную Мерк.

   – Три дня, – жестко проговорила Далная и недобро усмехнулась. – И вы не уплатили за еду, которую я на неё извела.

   Бросив на стол пяток медяков, Корнелл покинул публичный дом в самом противном настроении и тут же направился к Ирдии. Если и она ничего не придумает, пусть хозяйка "Сладкого родничка" распоряжается Флоей по своему усмотрению. Его не интересовало, что будет с несчастной девушкой, он даже ни разу не говорил с ней. Молодой человек просто хотел избавиться от обузы, повисшей на нем из-за минутного каприза возлюбленной.

   Как назло, на улице, где стоял дом купца Сакса Густоборода, не встретился никто из знакомых. Пришлось пройтись по ней два раза из конца в конец, пока не появилась Грюма, и быстро шепнув: "Второй час после полудня в Лавке поэтов", – убежала обратно. В отличие от других представительниц прекрасного пола, Ирдия умела быть краткой.