Текст книги "Последний довод павших или лепестки жёлтой хризантемы на воде(СИ)"
Автор книги: Александр Плетнёв
сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 54 страниц)
Не смотря на то, что на него было понавешено всякой амуниции, он смог извернуться и показать почти сквозную дырку в жилете.
Поохав, потирая спину, сержант, кряхтя полез к краю и высунулся из ямы:
– А эти чего там притихли?
Словно в ответ недалеко хлопнул выстрел.
Собственно какофония далёкой и близкой пальбы в разной интенсивности сопровождала их постоянно. В данной ситуации ещё и вжикнула пуля, неприцельно, для острастки, но впритирочку.
Сержант неприменул огрызнуться короткой очередью, не особо заботясь о точности.
– Вот гадство, прижали!
Пашка лишь кинул беглый взгляд и продолжил возиться с пистолет-пулемётом. Уж больно скорострельный. Считай первые тридцать патронов высадил, когда из дома прорывались. Потом ещё столько же с испугу, пока опять за винтовку не взялся. Патронов набил едва магазин.
– Можно попробовать прорваться, прикрывая друг друга, но у них позиция заведомо выгодная. Мы же полностью на виду и создать нужной плотности огня не сможем, несмотря на то что их там не много. Четверо, одного я подстрелил, вот они и сидят, вертолёт ждут.
– А мы чего ждём? Сейчас начнут гранаты метать.
– Не станут. Далеко! А с подствольников…? Было бы у них чего, уже накрыли бы.
– Ха, – выпалил сержант, – а мы-то побогаче будем!
Он снова подполз к краю, но выглянул уже более осторожно.
– Так, они за тем жёлтым трактором, до них примерно…
Дальше он уже бормотал едва разборчиво, ссыпавшись вниз, отстегнув миномёт.
Пашка в первый раз вблизи и не без любопытства смотрел, как стреляют с этого на вид несерьёзного оружия. Миномёт оказалось четовски простым в применении.
Сначала Савомото повозился с гранатами и аккуратно засунул их в подсумок. Потом уперев опорный лоток в потдатливую землю, выставил ствол под углом в сторону противника. Удерживая его левой рукой, подкрутил какой-то винт и потянулся в подсумок. Вытащив универсальную гранату, он почти возмущённо посмотрел на Пашку.
– Чего уставился, давай смотри, корректировать будешь.
Первая граната легла с недолётом метрах в трёх перед трактором. Тренькнули осколки, выбив стёкла кабины. Американцы всполошились – из-за низкого капота показались головы в шлемах, щёлкнуло пару выстрелов. Савомото был мастером – уже после поправки было накрытие.
Граната пыхнула слабенько, реально можно сказать об одном убитом (или раненом), ещё один пехотинец копошился вероятно оглушённый. Тот, кто находился дальше всех – сзади у сцепки (он-то и постреливал) осколков может и не словил, но взрывная волна поддала его в спину, вытолкав на полкорпуса вперёд из-за укрытия. Пашка слёту попытался срезать подставившуюся фигуру, но дистанция для пистолет-пулемёта была не самая удачная. Опомнившись, пехотинец на четвереньках попятился назад, забавно перебирая руками.
– Есть! – Кричал Пашка, – право три!
Сержанту впору было бы закатать ещё пару плюх, но он вот – сопит уже рядом, оценивая свою меткость, тянет Пашку за рукав:
– Всё! Теперь ходу!
– Давай их дожмём!
– Гранат больше нет.
– Как нет? И ты ради двух выстрелов таскался с этим чудо-оружием?
Однако понимая, что медлить нельзя (сейчас очухаются и начнут стрелять), скакнул вслед за сержантом. Противоположный склон был круче, и чтобы выскочить из ямы, надо было слегка разогнаться.
Савомото был уже наверху, припав к прицелу, бил одиночными с длинными перерывами. Едва Пашка вылез, он бросил винтовку в яму, выхватив пистолет с тонким стволом.
«Намбу, – узнал Пашка, – на „Парабеллум“ похож»!
Они обогнули ещё два здания, впереди блеснула вода залива. Пашка бежал впереди, его пистолет-пулемёт был предпочтительней «Намбу» сержанта при внезапном столкновении с противником. Бегло осмотрев впередилежащую территорию и не обнаружив какой-либо опасности, Павел сбавил шаг:
– Надо отдышаться!
– Ага! – Хрипло отозвался сержант.
Они тяжело увалились, подсунувшись поближе к стене ближайшего дома – хоть одна сторона будет надёжно прикрыта. Справа от них застыл врезавшийся в стенку автомобиль, но это была ненадёжная защита. Можно было выбить окно и вломиться в дом, но долго они здесь задерживаться не собирались.
– Зачем ты винтовку выбросил? – Пашка вспомнил, как Савомото почти театрально метнул «эм-шеснадцатую» в яму.
– Патроны кончились.
Пашка хотел сказать, что у него в вещмешке ещё целый магазин под натовский патрон валяется, но не стал. Какая уже разница.
Прислушавшись – не тарахтит ли по близости вертолёт, он решил хоть как-то привести в порядок одежду. Глядя на него, не забывая поминутно озираться, этим же занялся и сержант.
Вымазались они в той яме изрядно, недавний дождь превратил её почти в клоаку. Радовало то, что это был не чернозем, легко впитывающий влагу, а смесь глины и песка. Грязь прилипла мокрыми рыжеватыми комьями, но кое где посерела, подсыхая толстой ломкой коркой, и счищать её было полегче.
Кроссовки, с их многочисленными швами, вставками, вычурностью рифлёной подошвы, куда набилась грязь, вообще приняли вполне боевой вид.
– Савомото-сан, я так понял, ты мою растяжку взвел, когда проходы делал?
До сержанта сначала не сразу дошло, о чём идёт речь. Потом он кивнул:
– Могли не успеть.
– А если бы я пошёл минировать и подорвался?
– Я бы тебя остановил, – сержант отвечал односложно, сосредоточившись на своём занятии – он подыскал себе подобие скребка и счищал с подошв налипшую глину.
– Но ты мог в это время быть занят, вести там…. бой, например. Тебя могли убить, чёрт побери!
Савомото наконец поднял голову:
– Не могли! Боги они как – либо против, либо полностью на нашей стороне. Сегодня – на нашей! – подытожил он, скривившись в похожей на улыбку гримасе.
«Ещё не вечер!», – хотел сказать Пашка.
Но его прервал сержант, выставив ладонь в небо:
– Это по наши души….
– С чего ты взял?
Вертолёт свистел чуть громче, но в основном американцы утюжили небо в стороне.
– Чувствую! Давай спрячемся в доме.
Стали неторопливо приподыматься, но оба сразу поняли, что забраться в окно не успевают. В едином порыве они бросились к автомобилю и, распластавшись на асфальте, втиснулись под днище.
Учитывая, что это был не внедорожник (лимузин из американских, Пашка против обыкновения даже не взглянул), просвет от дороги у автомобиля был порядочный. Но у Савомото за спиной выпирал ранец, у Пашки вещмешок, и он слышал, как что-то цеплялось и трещало, когда он подгребал под себя асфальт, надеясь залезть поближе к кишке глушителя.
Лёжа под автомобилем Пашка ещё раз подивился одному наблюдению:
«Вертолёт машина достаточно тихоходная (звук не обгоняет), весьма громкая – слышно её издалека, но вот где-то гудит, гудит, а потом умудряется навалиться своим грохотом лопастей почти внезапно. Возможно, это происходит из-за переотражения звука от домов, а так чёрт его знает…? Интересно „духи“ в горах тоже сталкивались с подобным эффектом»?
Геликоптер на самом деле шёл неторопливо, вдоль дороги и невысоко. Было понятно – патрулирование или поиск. Паранойя противным холодком нашептывала – ищут их.
Лежащий почти с краю Савомото проводил взглядом удаляющийся вертолёт:
– Это не тот…, тот как стрекоза. А этот на вид – капля с хвостиком. Чёрный.
«Сперматозоид, – ухмыльнулся Пашка, – негритянский»
– Похоже на полицейский, – предположил сержант вслух и стал выбираться.
– Он вернётся, – предостерёг Пашка.
– Мы здесь как крысы….
– Погоди пока!
Пашка видел то, что со своей стороны сержант видеть не мог.
Белый внедорожник выкатил почти неслышно – общий шумовой фон скрадывал работу двигателя и шелестение покрышек. Удивила его ослепительная белизна – машина было словно только что с мойки.
Пашка только сейчас обратил внимание, как изменился город. Прошло чуть больше суток с начала боевых действий, а на некогда чистых улицах скопились кучи мусора, на дорогах появился слой жирной влажной грязевой плёнки. Основным его цветом стал серый, а всё яркое словно поблекло. Продукты гари от взрывов, пожаров осели на домах, рекламных плакатах, брошенных автомобилях, и вялотекущие осадки не могли её смыть.
Внедорожник двигался исключительно медленно, и на этом фоне выглядел белым пугалом, своего рода приведением.
– С вертолёта эту машину видели наверняка. И ничего, – прошептал Савомото (он переместился и тоже увидел автомобиль), – значит это янки.
– Ну не лейтенант же Мураками тест-драйв проводит…
Сержант не понял английское «тест-драйв», но переспрашивать не стал. Видимо уже привык к Пашкиным словесным вывертам, к тому же уловив злой сарказм, понял, что фраза не имеет объяснений.
– Я имею в виду, что это тоже кто-то из поисковых партий. Это могут быть даже гражданские.
«Американские партизаны»? – Пашка ухмыльнулся – сочетание резало слух. Голливудские пропагандистские поделки и тут наложили свой отпечаток на его восприятие Америки. При этом неизвестно как они принимаются самими американцами, но на него все эти «николасыкейджи» производили обратный эффект. Образ американского ополченца, защищающего своих детей, спасающего Америку и весь мир заодно, казался картонной бутафорией.
Кстати, надо отдать должное янки, с детьми они управились оперативно – школьные автобусы первыми покинули город. Пашка даже краем уха слышал распоряжения какого-то японского офицера, чтобы их не досматривали.
В реальности наличие у гражданского населения оружия и осведомлённость об этом японских солдат, приводило к лишним жертвам именно среди населения.
И, тем не менее, кто сейчас мог помогать американской армии? Бывшие военные, моряки (город портовый), пансионеры всякие – деды, у этих (ничего странного) ещё, как говориться, были «яйца».
– Ещё могли глупые молодые романтики-патриоты! – Эту фразу Пашка сказал вслух, но Савомото ни как не отреагировал. Он вообще в последнее время на всё непонятное, что выдавал Пашка, отмалчивался.
Стёкла в машине были не тонированы, но отсвечивали, пока внедорожник не проехал совсем близко.
Водитель был один, на военного однозначно не похож – яркая куртка, лицо прикрыто крупными солнцезащитными очкамо то, что сначала они приняли за головной убор, оказалось обесцвеченной шевелюрой.
«Женщина»?
На какие-то полминуты водитель отпустил руль, снял очки и наскоро протёр их платком – лицо было азиатским.
«Не! На бабу не похоже»!
Машина прокатила чуть дальше и встала, высветив красными стопами.
– Это не китаец, возможно кореец, но я могу спутать – эта его причёска…, – вымолвил сержант, – может из местных?
– Нам нужен транспорт, – твёрдо сказал Пашка.
«Ещё нужна гражданская одежда. Самолёт бы захватить и рвануть в… Мексику хотя бы. Эх…»! – Вспомнились груды денег, сгоревших в «Фольксвагене». Говорить о своих планах сержанту он не стал.
– Подкрадёмся сзади….
– Увидит в зеркало заднего вида. До него десять метров. Машину не глушит, нога на тормозе – даст по газам и тю-тю, не успеем, – прикинул Пашка.
– Не всё время же он в зеркала смотрит….
«Он к нам левым боком чуть повёрнут, а водительское зеркало прямое, значит сейчас мы вне его поля зрения, но башкой крутит туда-сюда, словно высматривая что-то. Может его что-нибудь отвлечёт? Тогда сразу рывком и – в мёртвую зону позади машины, – примерился Пашка, – нет! Один чёрт заметит! Лучше уж сразу запугать – рывок к двери и дуло к носу. Дьявол! Тоже можем не успеть добежать, и толку потом палить в широкий зад машины, только подстегнём?! И валяться здесь долго нельзя, действительно как крысы! Наверняка начнётся (точнее уже идёт) прочёсывание и зачистка силами пехоты. И в небе…».
В небе по-прежнему сновали вертолёты, правда, несколько в удалении. Ближе к акваторий, опустив носы, прошла пара «Апачей». Не переставал маячить нарезающий круги чёрный полицейский геликоптер.
– Дверь открыл! – Прошипел сержант.
«Вот оно! Если сейчас он выйдет – надо брать»!
Выходить не стал – водительская дверь нараспашку, голова свесилась, улыбается, смотрит в их сторону.
– Свои! Не стреляйте! – На японском языке.
Если честно Пашка, увидев высунутую физиономию, нечто подобное и предположил. А вот Савомото он неожиданности дёрнулся и стукнулся головой об днище.
– Я сейчас покажу ему «свои», – в его руках задёргался пистолет.
– Не глупи, – осадил его Пашка, начиная выползать, – это шанс.
– Залезайте в машину! – Неуверенно, но вполне обнадёживающе поторопил их незнакомец.
Машина и внутри была такая же вылизанная, просто блистающая чистотой светлой обивки. Они с Савомото смотрелись тут совершенно инородно: перемазанные, взмыленные, в потрепанной форме.
«Видок у на-а-ас…, подорванцы, – Пашка видел, как на мгновенье скривился хозяин машины, – ничего, кожа – отмоется».
Ускорение приятно вжало в сиденье. С заднего сиденья салон кажется огромным, бежевый цвет (в Америке такие любят) ещё больше усиливал эффект объёма. Большая машина глотала подвеской любые неровности, создавая иллюзию надёжности и защищённости. Пашка даже позволил себе слегка прикрыть глаза, ощущая, как он устал, не столько физически, сколько морально. Парень куда-то уверено рулили, и ему не хотел ни о чём думать. Пока.
Как выяснилось этот парень – японец действительно из местных. Зовут его Хонда. Работает в автосалоне «Хонда», и машина на которой они едут тоже «Хонда». Поначалу он без умолку возбуждённо тараторит, видимо слишком нервничая, произносит кучу непонятных слов и терминов, даже на взгляд Пашки. Савомото тот вообще постоянно дёргался, сжимая кулаки, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Приходилось иногда тыкать его в бок, призывая к терпению. Но постепенно сержант успокаивается, да и парень начинает вести себя более сдержано, в конце концов, видя, что пассажирам не до этого, не особо их достаёт, тем не менее не переставая зыркать в зеркало заднего вида со смесью всевозможный эмоций. В нём, то пробивалось уважение к воинствующим предкам, то определённое превосходство (как же – он цивилизация, а тут неандертальцы), и бесспорно любопытство (ещё бы!).
– Ну, вы ребята и дел натворили, давненько амеры так не отгребали! Мы в последнее время успешно продаём наши машины, они лучше и качественнее американских, несмотря на демпинг, но я думаю, теперь не скоро американцы будут выбирать что-либо японское.
– Постой, постой, – Савомото прервал парня, – Хонда! Уж не компании Суичиры Хонды эта машина?
– Да! А вы что его знали?
– Знавал, но он же делал всякие там мотоколяски и прочую ерунду?
– Так это до войны. А после, он очень переживал поражение, закрыл фирму, купил бочку спирта…
– Похоже на Суичиру, – вставил Савомото.
– Ну вот, – продолжил парень, – через год бочка кончилась!
– Наш человек! – Вяло пробурчал Пашка. Тихий комфортный салон, вконец его расслабил, нахлебавшись выданной новым союзником очередной американской газированной бурды знакомого коричневого цвета, наполнив желудок углекислотой, он ворочал языком крайне нехотя.
– И он снова открыл фирму! – Было похоже, что молодой человек сел на своего профессионального конька, – мы уже вышли на третье место по продажам, а сегодня звонит мой начальник – вне себя от ярости…
– Подожди, дорогой! А он японец? – Перебил разошедшегося парня сержант.
– Ну, да. Теперь торговые дела покатятся вниз.
– Призвание мужчины – иметь дело с кровью, – мрачно пробурчал сержант, – мы воины, а не торговцы.
– Вся наша земная цивилизация построена на торговых отношениях. А война это лишь радикальное отстаивание своих торговых интересов, – ни сколько не смутившись, почти учительским тоном произнёс молодой человек, явно повторяя чужие слова.
– Ты сынок, как здесь оказался и куда нас везёшь? – Снова вкрадчиво подал голос сержант.
«А ведь они почти ровесники, – заметил Пашка, – сержант старше этого парня – Хонды всего на пару, тройку лет. А по факту столкнулись – предок и потомок! И этот более продвинутый, сначала очковал слегка, а сейчас ему руль и „лошадки“ уверенности придают, чуть ли не экскурсию по эпохе проводит. Только вот насколько этот молодой современный человек выглядит по-детски в своей наивной беспечности, а тот же сержант, смотря на мир через призму войны, рассуждает, действительно, словно повзрослев до отцовского или даже дедовского возраста.
Не-е-е! Попадать в лапы спецслужб и к яйцеголовым лаборантам не стоит! Мало того что замучают своими темпоральными пробирками, тут ещё и психологам непаханое поле для диссертаций.
А ведь если честно вначале он хотел метнуться в российское посольство, так сказать „предаюсь в руки родной милиции, надеюсь на неё и уповаю!“».
Город спускался к самой воде залива. Машина оставила позади припортовые постройки, которые торчали словно огородные пугала – покосившиеся, окна разбиты, в стенах попадаются опаленные дыры от снарядов, точно раны. Кое-где виднелись воронки от падения бомб. До сих пор на берегу полыхала баржа или танкер, пламени почти не видно, только из люков выскакивают короткие прыгающие языки, а вот дым валил чёрный и густой.
– Так откуда ты взялся, – снова спросил Савомото.
Хонда аккуратно проезжал между лежащим на дороге японским самолётом и исковерканной пушкой без ствола, поэтому не сразу ответил. Дорога делала плавный изгиб, по обеим сторонам обочины кустились насаждения, слева свинцовым цветом пробивались воды залива. Далее дороги была свободна, пугающе пустынна, серая полоса тянулась прямо на несколько километров, и можно было даже прилично разогнаться.
– Мониторинг какой-то ведётся. Не постоянно, но на телефон для гражданских приходят сообщения: об эвакуации, где ожидаются военные действия, где замечены… противник. Даже по сети иногда картинка вываливается. Правда с перебоями – сеть, – он кивнул головой на переднее сиденье, где лежал планшетник с тянущимся к прикуривателю проводом питания, – если тут больше никого не было, то вы теперь в интернет-звёздах.
– Как это?
– Сняли вас на видео. Качество изображения, правда, не очень было…, далеко и дымка. Частник вероятно…, из окна, но вроде бы вы были. А вообще неудивительно, по городу-то камер натыкано, и питание кое-где сохранилось, каналы резервные подключили…, так – может….
Он неопределённо пожал плечами и вдруг спохватился, попытался словно несмышлёнышам объяснять про современные медийные навороты, но очнувшийся от дрёмы Пашка его оборвал, для понятливости брякнув кое-что на интернет-сленге. Но тут же не без уважения похвалил:
– А ты рисковый! А если бы мы тебя сразу подстрелили? Как ты нас, кстати, заметил?
Вместо ответа Хонда, пробежал пальцем по кнопкам. На внутрисалонном зеркале заднего вида высветилось расширенное видеоизображение убегающей назад дороги.
– Ясно-о-о! Говоришь камер понатыкано. А не боялся сам засветиться? Понятно, что очки, причёска белобрысая, тряпки яркие, да машина-чистюля – это для маскировки! Надолго ли? Не удивлюсь, если сейчас согласно какому-нибудь чрезвычайному указу, по США не то, что всех японцев…, китайцев в концлагеря сгоняют. Для профилактики.
– Подозреваю, – Хонда извлёк мобильник и зачитал сохранённое сообщение, – «всем лицам азиатского происхождения независимо от гражданства, пройти регистрацию на эвакуационных и контрольных пунктах».
– Тобой кстати полицаи на вертолёте не интересовались? – Встрял Савомото.
– Ха! Я им ручкой из окна вот так сделал! Они мне динамиками: «Мэм, следуйте по Барма-роуд, на запад до „двадцать четвёртого“, там безопасно…»! Купились, с бабой спутали. Одно плохо – номер-то машины срисовали, а она моё имя. Сразу не всполошились, но как-то неспокойно.
– А мы сейчас по этой Барма-роуд и едем, – Пашка углядел указатель на одном из домов, – и куда?
«Как я понимаю „двадцать четыре“ – это номер шоссе? Там наверняка эти эвакуационные пункты.»
– Я думал, вы знаете, что дальше делать! – Голос Хонды стал растерянным.
Всё это время, шелест покрышек дополняли звуки далёкой и редкой стрельбы, продолжала резвиться в небе американская авиация. Собственно особо ничего не изменилось, но постоянно крутящий головой Савомото, заметил позади чёрную точку и поднял тревогу – вертолёт шёл над дорогой, словно по их следу.
Быстро оглянувшись, оценив расстояние до потенциальной угрозы, Пашка стал озираться вокруг. Слева за деревьями виднелись какие-то постройки, по ходу движения был и поворот к ним.
– Что там?
– Не знаю, JPS не работает…
– Давай туда!
В поворот Хонда вошёл на большой скорости, и сержант, не удержавшись, повалился на Пашку.
Вертолёт настигал неожиданно быстро, издалека начиналось знакомое реактивное свисто-завывание.
Хонда вжал голову в плечи, посмотрел наверх, но упёрся взглядом в крышу машины. Зазевавшись, он пропускает очередной поворот и машина, слегка подпрыгнув, наезжает на газон, подминая низкий кустарник, оказывается на парковочной площадке перед вытянутым в обе стороны зданием.
– Сворачивай! – Приказывает Пашка.
– Куда? – Не понимает парень, притормаживая – впереди сплошной стеной выкрашенное в голубой цвет одноэтажное корпусное строение.
– Вот туда! – Пашка указывает на закрытый белым роллетом въезд посреди, – там бокс.
– Машину жалко, – причитает Хонда, тем не менее, послушно выкручивает руль.
– Жизнь пожалей, – Пашка с опаской оглядывается назад. Чёрный полицейский вертолет, срезая путь, поднялся над деревьями. Хищная стрекоза-охотник, фонарь отблёскивает, скрывая пилота, но казалось, что лётчик их видит, он даже представил как нервно сжимаются у того руки на гашетках управления огнём.
Мощный джип проламывает фактурную жесть, слышится скрежет, потом звон стекла, падает витринный стеллаж с банками краски, растворителей и всякими лакокрасочными жидкостями – машина оказывается в тесном помещении.
– Все из машины! – Командует Пашка. С трудом открыв зажатые в тесном помещении двери, они вылезают из салона.
– Сюда! – Указал на дверь подсобного помещения Хонда, – здесь должен быть другой выход.
В это время раздаётся страшный грохот, помещение озаряет вспышка, их бросает вперёд, на составленные пирамидой пластиковые бутыли и банки, в нос ударила гарь взрыва и вонь химических растворителей. Военные потянули пытающегося встать с колен Хонду в подсобку. Сзади занялся пожар и, судя по начинке помещения, пищи у него будет предостаточно.
Они бежали из комнаты в комнату, сзади жадно гудело пламя, иногда что-то тихо ухало, но вентиляция в помещениях было отличная, и радовало то, что тяга была им не вслед.
Окна в корпусе были зарешечены, пришлось изрядно повозиться, что бы выбраться на волю.
Выбили дверь, но выходить пока опасались, осторожно высматривая преследователей – выяснилось, что поплутав, они вышли с торцевой стороны здания.
Вертолёт завис где-то в стороне, его закрыл разгорающийся обширный пожар.
– Смотрите! – Геликоптер маячил над жирнеющими чёрными клубами дыма, гоняя их замысловатыми вихрями, потом, сделав плавный полукруг, удалился в сторону города.
– Это какая-то лодочная станция, судя по всему этому барахлу, – Хонда указал на уложенные у стены ангара вёсла, съемные кили и прочие морские причиндалы.
– Скорее яхт-клуб, – поправил Пашка и, вспомнив мельком увиденные картины парусных кораблей, коллективные фотографии молодых парней в морской форме, предположил, – ещё и морская молодёжная школа возможно.
В одной из комнат он обратил внимание на стоящие вдоль стены металлические шкафы с номерками.
«Похоже на раздевалку, если это школа, – предположил он, – вдруг там есть какая-нибудь одежда. Нам с Савомото надо переодеться. Мало того что рожи азиатские, так ещё и императорская военная форма».
Увидев скептический взгляд Пашки, сержант спросил:
– Что будем делать?
– Пойдём к причалам, только подождите….
Он метнулся назад, в комнату, где видел заинтересовавшие его шкафы. Дым стал уже проникать и сюда, он стал быстро дёргать дверцы – многие были заперты, но держались не больше трёх ударов ногой. Надежды его оправдались – зацепив ворох одежды, не особо разбирая, надеясь рассортировать её снаружи, Пашка помчался обратно (дым уже ел глаза).
Дальше были ангары с боксами, глухо прикрытыми роллетами, длинные цеха похожие на судоремонтные, невысокие краны, стоящие на стапелях и тележках яхты, катера и лодки. По-прежнему было безлюдно, испугано погавкивали собаки, но и те не попадались на глаза, и это определённо настораживало.
Пашка шёл впереди, далее следовал Хонда, замыкающим был сержант. У небольших причалов было пусто, но метрах в пятидесяти от берега на якоре стоял катер. С виду весьма древний, потому скореё не катер – небольшой баркас. Краска, даже невооружённым взглядом видно, облезла. На мачте болтается полинялый, неизменный американский флаг. Пашка достал из рюкзака оптический прицел и стал внимательно разглядывать посудину.
– Я смотрю, ты запасливый, – сержант хотел зачерпнуть морской воды и умыться, но у берега блестели и переливались нефтяные разводы.
– У меня даже твой ночной прибор сохранился, – ответил Пашка, – на катере вроде бы никого нет, ты не против совершить морскую прогулку?
– В городе нам житья уже не будет, обложили как зверей. Ты собираешься вплавь добраться до этой посудины? Вода холодная!
– А как ещё? – Пожал плечами Пашка. Он кивнул головой на подготовленные к зимовке яхты, – эти мы на воду быстро не спустим.
– А вдруг не справишься с управлением, или он вообще не заведётся?
– Что-нибудь придумаю. Не зря же он ещё торчит на воде.
Расшнуровав кроссовки, Пашка торопливо размотал обмотки, бросив у берега форму, оставшись в одних некогда идеально белых трусах (всё ровно переодеваться – в шкафах оказались спортивные костюмы, что самое удачное подростковые, то бишь как раз им в пору).
Зажав в руке кинжал, он с разгону, оттолкнувшись от скользких камней причала, вонзился в воду.
Савомото тоже стал неторопливо переодеваться, но форму аккуратно свернул и засунул в ранец, тревожно поглядывая на прыгнувшего в воду напарника.
Несколько секунд его не было видно, потом фыркающая голова появляется далеко от берега. Сильными, короткими взмахами, он буквально скользил по поверхности, показывая, что пловец опытный – голова в воде и только иногда из-под руки появляется, чтобы набрать широко открытым ртом воздуха. Оставшимся на берегу остается только ждать.
Сержант предлагает не торчать на берегу у всех на виду, а переждать, укрывшись под стоящей на стапеле яхтой.
– Послушай Хонда, а не посмотреть ли тебе в твоей маленькой игрушке для связи – не сообщают ли чего про нас?
Вблизи посудина оказалась ещё обшарпанней и старее. Пашке ни как не удавалось взобраться наверх – уж больно круты бока были у баркаса. Пришлось лезть, гремя цепью. Вода действительно была холодной, но ритмичные движения его согрели. Теперь, выбравшись из воды, не крупный организм Мацуды, казалось, сжался и стал в два раза меньше – на ветру холод пробирал до костей. Согревал лишь адреналин – Пашка ощущал опасность, не смотря на тишину на судне, к мерным всплескам килевой качки, примешивался непонятный звук, словно кто-то неуклюже отбивал морские склянки.
Каюта была единственной, но достаточно просторной, именно отсюда слышался позвякивание. Осторожно зайдя внутрь, Пашка сразу почувствовал плотный запах спиртного, воняло чем-то похожим на виски, по полу катались бутылки – выяснилось происхождение непонятного звука. Еще он унюхал запах пропавшей пищи – прикрученный к полу стол был весь завален пустыми бутылками, консервами и объедками. На койке в углу лежал ворох тряпья. Он уже собирался пойти приводить к жизни двигатель, как куча на койке зашевелась. Пашка, выставив нож, присел, приготовившись к прыжку. Человек на койке, не вставая, откинул морской бушлат, потянулся к столу, нащупал бутылку (как оказалось не все были пустые), безошибочно выбрав с напитком. Потом в один присест, не открывая глаз, сделал большой глоток, бутыль аккуратно поставил на место и снова зарылся в ворох одежды.
Пашка выждал какое-то время, потом приблизился к койке. Из бушлата вывалились бумажки. В небольшой иллюминатор поступало мало света, но он разглядел в документе фотографию – ухмыляющуюся небритую физиономию в фуражке капитана.
Пашка распрямился, окинул взглядом пустую каюту – оружия здесь спрятать было просто негде. Он попытался растолкать пьяньчугу – бесполезно, тот лишь мычал и срывался на храп. Целесообразней было бы прирезать эту потенциальную угрозу, но не в его правилах было убивать спящих. Подперев снаружи дверь каюты, Пашка отправился заводить двигатель катера.
Кораблик был небольшой, осмотреть его весь не составило труда. Небольшой, это в том смысле, что от носа до кормы и тоннажем. А вообще посудина была на удивление знакомой – такая же была у его приятеля на Балтике. Приходилось хаживать, даже не простым пассажиром. Пашка когда уверял Савомото, что справиться с управлением и механикой, именно на это и рассчитывал.
В принципе всё так и оказалось: органы управления, дизелёк стоял ещё тот – немецкий, даже внутреннее убранство, так сказать – латунная табличка с названием верфи в Киле, цвет обшивки, интерьер за исключением мелочей, точнее за их отсутствием (хозяин кораблика себя не баловал). Пашку даже слегка зацепило, досадно напомнив о чём-то утраченном, и одновременно позабавив любопытным наблюдением, связанным скорее с неординарностью его нового физического бытия.
С нечто подобным он сталкивался ещё в своей юности, когда отбабахав на «срочной» первые полтора года до отпуска, поднабравши в весе и мускулатуре, вытянувшись, вернулся в родные пенаты – квартира и его комната оказались какими-то маленьким, словно он вырос с них, как из детской одежды.
Сейчас же эффект был обратный. Бегал он по идентичному кораблику, казалось вот – почти вчера, только росту тогда в нём было…, ещё почти пол метра к японскому.
Потому продвигаясь в рубку, где переступая комингс, где прыгая по короткому трапу, он по привычке пригибался. А зря – вполне вписывался.
Через полчаса, приняв на борт сержанта и Хонду, посудина тарахтела, направляясь на выход из залива.
Прочитав документы, Хонда сказал, сержанту, что катер называется «Фёлд 102». Капитан, он же владелец – Гарри Квейлер. Потом попытался перевести странное название судна и фамилию спящего человека.
Во время разговора, койка снова зашевелилась, процедура глотания виски повторилась, но с маленьким отличием – уставившись на японцев мутным глазом, капитан посудины мотнул головой, что-то пробормотал и снова завалился спать, сотрясая каюту, то низким храпом, то выдавая рулады на высокой ноте.
– Голосистая птичка в поле попалась, – усмехнулся сержант, – а что он сказал?
– Что-то типа: «допился до узкоглазых чертей», – улыбнулся Хонда.
– Действительно прав был матрос – такого убивать грех.
Закрыв дверь в каюту, подперев её доской, они потопали на палубу.
Хонда первым поднялся на мостик, где Пашка с видом бывалого капитана управлял судном. На плечи он накинул, найденный в рубке китель, но голову нахлобучил фуражку.
